Челлендж № 12 Династия Чейнджер. Пять осколков бытия.

[Ibiry]

Первая часть здесь

Криспин ушёл, когда солнце уже пробилось сквозь окна, заливая дом жёлтым светом.

По гостиной топала Магдалена — руки в стороны, шаги неуверенные, но гордые.

Остановилась у стереосистемы и начала трясти попой в такт музыке, при этом бормоча себе под нос что-то вроде песенки.

Почти как Пака’а, — невольно подумала я.

На кухне пахло кофе.

Пака сидел за столом — в новой майке, с распущенными волосами.

Он выглядел лениво, уютно, по-домашнему.

Я подошла к окну — и в этот момент появился почтальон.

Он махнул мне рукой и положил в ящик один-единственный конверт.

Не знаю почему, но в тот момент мне больше всего на свете захотелось узнать, что внутри.

Письмо было адресовано мне.
Обратного адреса не было, а штамп станции отправления размывался, как будто кто-то специально водил по нему пальцем.
Бумага пожелтела от времени, конверт хрустел, когда я надрывала его край.
Внутри — старинная открытка, с потёртыми углами и выцветшим изображением парка. Пальмы, дорожка, скамейки.

Я перевернула её.

На обороте — строчки. Ровные, с чуть заметным наклоном.
До боли знакомый почерк. Почерк моей матери.

Мне хотелось прочитать как можно скорее, но сердце колотилось так сильно, что буквы сливались перед глазами.
Я смотрела на открытку, но не могла сосредоточиться. Просто не могла.

Не говоря ни слова, я вернулась в дом.
Пака все так же сидел за столом. Я подошла и протянула открытку:

— Прочитай. Вслух.

Он удивился, но взял её осторожно, как будто чувствовал: это что-то важное.


В городе Оазиса — гора.
Пусть там заколочена нора —
Туда найдёт дорогу твой друг.
Поверь, замкнётся скоро круг.

Сквозь прошлое — в настоящее,
Истину тебе дарящее.
То, что дарит отражение,
Ждёт. Отбрось свои сомнения.

Он дочитал - поднял на меня глаза. Спокойно и серьезно.

Я снова перевернула открытку.
Парк на картинке казался странно знакомым.
Я там уже была. Очень давно, в детстве.
Помню, как любила висеть вниз головой, зацепившись за металлическую лесенку. Считала, что смотреть на мир вверх ногами намного веселее.

Да и не так давно тоже. Дорога в студию часто проходила через тот город.
Теперь я точно знала.

— Мы должны отправиться туда, — сказала я, глядя на Пака. — Как можно скорее.

Он посмотрел внимательно, медленно кивнул:

— Если ты так считаешь…

— Я уверена. Я… должна. Город Оазиса… это…

— Оазис Спрингс? — подсказал он.

— Да! Точно. Ты догадливый.

Он чуть улыбнулся, откинув волосы со лба:

— Мне взять с собой инструменты? Там ведь написано «заколочена».

— По моему, ты можешь открыть любую дверь и без инструментов, улыбнулась ему я.

Он просто подошёл — и поцеловал.

Не спрашивая. Не объясняя.

Я закрыла глаза и поняла: да, это — нужный момент.

— Я соберу всё нужное, — сказал он. — Лучше выдвинуться, пока солнце высоко.

---

Сборы прошли быстро: я вызвала няню, взяла кофту, а Пака’а — свой рюкзак. Уложил туда кучу всего, даже палатку. Я не стала спрашивать, зачем, — всё равно нести это будет он.

Через час мы стояли у входа в парк Оазис Спрингс.

Осень здесь казалась выдумкой. Жара давила сверху и снизу: от камней, от песка, от воздуха. Пака’а прикрыл глаза, поморщился:

— Подожди минуту.

Он исчез среди кустов, а потом поманил меня: он нашёл пруд.

Единственный источник воды в округе.

Он опустился на колени, погрузил ладони в воду. Водил по поверхности, будто вычерчивал что-то. Серьёзно. Почти сосредоточенно.

Я наблюдала молча, как будто это был какой-то древний жест с его стороны.

Он встал, встряхнул руки.

— Всё. Теперь я точно готов к приключениям.

— Надеюсь, интуиция нас не подведёт, — пожала я плечами.

— Интуиция? — Пака огляделся. — Здесь кругом одни горы. Выбирай любую.

Он сделал шаг, вгляделся вдаль и вдруг указал:

— Нам туда.

Через десять минут мы и правда оказались у странного входа, наглухо заколоченного досками. В темноте между щелей угадывалась влага.

— Как ты понял, что это оно?

— Всё просто. Тут дышится иначе. Сюда тянет прохладой.

Я ничего не чувствовала. Я лишь стояла, как перед закрытой книгой.

Пробовала оторвать доску — безуспешно. Давила, дёргала, даже пнула.

— Может, дашь уже поработать специалисту? — с насмешкой предложил он.

— Ладно, механика не мой талант, — вздохнула я.

— Здесь дело не в силе. Главное — знать, за что потянуть.

Он провёл пальцами по древесине, потом достал отвёртку. Несколько точных движений — и доски начали сдаваться. Одна за другой.

— Можешь не благодарить, — сказал он, вытирая руки.

— Ого, ты в самом деле мастер…

Я заглянула вглубь прохода. Там было прохладно. Тихо. И темно — почти как в начале сна.

На мгновение я вспомнила ночной разговор с Криспином.

— Кстати, — сказала я, — он этой ночью монтировал твой ролик. Сказал, что у тебя талант. Не просто так, а серьёзно. Удивил меня.

— Криспин? Это он сказал?

— Он так и сказал. И знаешь… он прав. Тебе стоит выложить это. В ролике ты настоящий.

Пака опустил взгляд. Невесомая улыбка прошла по его лицу:

— Умеешь ты выбирать момент. Ладно, подумаю.

Я кивнула и сделала шаг к проходу:

— Я спускаюсь. Хочешь — иди за мной.

Он не ответил. Просто кивнул, и его глаза немного потемнели — от тени или от волнения, я не разобрала.


Я шагнула в темноту.

Снаружи солнце обжигало камни, но внутри оно уже теряло свои права. Меня обдало приятной прохладой и запахом прелой листвы. Я не видела мох на каменных стенах, но чувствовала: он там есть.

Наши шаги отдавались гулким эхом в стенах каменного коридора.

Передо мной появились две дорожки: узкая и широкая. Я выбрала широкую, не раздумывая. Потом — лестница, выточенная из камня, вела вниз, а рядом — серпантин, ведущий наверх. Я не сомневалась — просто спускалась по лестнице, слыша шаги Пака’а за спиной. Всё это время мы не произнесли ни слова, и в этом не было нужды.

И вот, наконец, узкие стены прохода раздвинулись сами собой — и перед нами открылась пещера. Нет, скорее — новый мир, поражающий своим величием и красотой.

Как в сказке: видишь маленький домик, заходишь внутрь — а там огромный замок.

Свысока пробивались рассеянные лучи света, окутанные бирюзовой дымкой. Они падали на поверхность подземного озера, отражались в кристаллах, вкрапленных в камень, скользили по водной глади.

Я замерла. Где-то глубоко внутри что-то дрогнуло. Эта палитра — бирюзовый, пепельно-серый, ультрамарин — я её знала.

Мама... Она иногда рисовала — не часто, для себя. Но у нее в кабинете висела картина, странный пейзаж. И сейчас я понимаю, что там было нарисовано именно это место!

Не может быть, — подумала я. И всё же — это не совпадение. Я стояла в незнакомом мне гроте и чувствовала себя так, будто вернулась домой.

Среди всего этого природного великолепия выбивался лишь один предмет — зеркало в старинной раме. Оно казалось здесь каким-то чужим и неестественным, словно кто-то оставил его здесь нарочно. "Оно в надежном месте", — вспомнила я слова своей матери. Оно ждало меня.

— Зеркало. Вот что я искала.

Не знаю, кому я это сказала: Пака’а или же самой себе. Он не ответил, а просто последовал за мной.

Я узнала его: темное дерево рамы, резной орнамент и трещина, которая молнией пересекала его поверхность. Именно оно стояло в моей комнате много лет.

Я подошла к нему и всмотрелась в своё отражение. Всё то же лицо, которое я вижу каждый день? Я вглядывалась дольше — не в свои черты, а саму гладь стекла. На миг мне показалось: женщина там — не я. Похожа, но не я. А ещё… она беременна?

— Пака? Ты тоже видишь это? Это же…мама?
Он молчит. Потом тихо:
— Я вижу тебя.

Это была она. Молодая, красивая — и уставшая. Она гладила живот, что-то тихо говорила, и я слышала каждое слово. Они не шли из зеркала. Они будто звучали внутри меня.

«Ты найдёшь это место. Когда почувствуешь, что пора — иди. Здесь ты поймёшь, кто ты есть.»

В памяти всплывает прошлое. Как тяжело было — ощущать себя чужой. Без дара. Я так часто думала, что ты стыдишься меня. Но вот ты — гладишь живот, любишь, не зная, кто там. И в твоих глазах… только свет. Ни страха. Ни стыда.

Я сделала шаг ближе. Образ стал яснее — как будто она и правда стоит по ту сторону рамы. Но вот он сменился. Она сидит в старом кресле-качалке, у окна. На руках — я, совсем крошка. Обстановка бедная, скромная — странно, я всегда думала, что мы жили в достатке.

«Я отказалась от своей силы, чтобы ты жила.
Ты — частичка меня.
Но твоя сущность — твоя. И это прекрасно.»

Она прижимает меня к груди, и в её голосе — столько любви, что мне хочется плакать.

«Иногда самое волшебное в человеке — вовсе не магия. А его выбор.»

Образ растворяется.

И вот уже в кресле с ребёнком сижу я.

Те же руки, та же поза.

И на моих руках — Магдалена.

Как будто всё это уже было — и вот, теперь моя очередь.

Видение постепенно исчезало, оставляя на стекле странный знак.

Кольцо, а внутри него — огонь и вода.

Они были живыми, двигались.

А потом исчезли.

Пака всё это время стоял рядом и наблюдал за мной.

Зеркало снова стало зеркалом, оно всего лишь отражало реальность.

Но я — уже не та.

Я не знала, что это значит.

Но чувствовала: это моё.

И когда-нибудь всё станет ясным.

— Знаешь, а ведь это был мой страх. Быть обычной. Чьим-то разочарованием.

— Мы боимся не себя. А того, что нас отвергнут, если узнают, кто мы есть на самом деле.

Я повернулась к нему. Он выглядел необычайно серьезно. Ни тени от той ухмылки, которая всегда была с ним.

— Ты прав. Никто не хочет быть отвергнутым.

Он снова посмотрел на меня. Взял за руки.

— Лис, а давай… съездим на Сулани? Разумеется, все вместе. Небольшой отпуск, релакс. Я покажу тебе родные места.

Тут вдруг в голове у меня что-то щелкнуло. Я же так долго этого боялась! Может, стоит побороть свой страх?

— А давай, я всю жизнь мечтала побывать там. Можем даже решить формальности. Ну, это… — я замялась, не зная, как это сказать, — вступим в брак. Это же ничего не поменяет в наших отношениях, правда же?

Он отпустил мои руки. Потом чуть улыбнулся и поцеловал меня в щёку — не в ответ, а жестом, в котором было и "да, конечно", и "может быть".

— Не поменяет, — тихо ответил он.

А я облегченно вздохнула: мне нужно было это подтверждение.

Тут мой взгляд упал в сторону — неподалёку стояла палатка. Я посмотрела на Пака, он пожал плечами:

— Зеркала, видения, признания… всё это утомляет. Может, хочешь немного передохнуть?

— Какой ты… заботливый, Пака.

Я обвила его шею руками, его ладонь скользнула по моей спине. Наши губы встретились в поцелуе — уже было ясно, к чему всё это ведёт…

— Может, лучше в палатке? — вдруг предложил он, отстраняясь.

— Зачем? Здесь же никого нет, кроме нас.

— На всякий случай. Только ты и я. И ничего вокруг.

Я провела пальцами по его губам:

— Хорошо. Пусть будет палатка.

Он мгновенно нырнул за брезент, а я последовала за ним. Пака был прав: внутри палатки было уютно, интимно… даже чуть грязно. И оттого — ещё более захватывающе.

Наверное, я бы уснула от усталости. Но всё испортил до боли знакомый голос:

— Алисия Чейнджер! Я нашёл тебя!

Мы с Пака переглянулись. Я могла бы услышать этот голос где угодно — но здесь?

Конечно. Вездесущий Карлос.

— Хочешь, я отправлю его куда подальше? — спросил Пака, заметив, как вытянулось моё лицо.

— Думаю, справлюсь с этим… недоразумением. Просто будь рядом.

Он кивнул, и мы вылезли из палатки. Да уж. А я-то была уверена, что «здесь никого нет».

— Карлос. Вот уж не думала тебя встретить.

Карлос и глазом не моргнул — будто имел официальное разрешение преследовать меня везде, где только можно.

— О да, я умею удивлять. Настроение — шальное. Может, ты тоже в настроении?

Я только закатила глаза. Честное слово, не специально — само получилось. Тут вмешался Пака:

— Слушай, Карлос. Я, конечно, ценю добрососедские отношения и всё такое, но… не кажется ли тебе, что ты здесь лишний?

— Ахах, в вашем случае третий — не лишний, да?

— Карлос! — большего я выдавить не смогла.

— Всё, всё, понял. Неудачная шутка. Извините.

Он ретировался с редкой для себя поспешностью.

— На выходе я снова заколочу вход досками, — мрачно сказал Пака. — Чтобы такие, как он, не могли пройти за нами.

Как только мы поднялись наверх, телефон ожил: три сообщения подряд.

Конечно же, от Криспина.

Первое — «няня ушла».

Второе — «ждать ли вас к ужину».

Третье — от «Пламбоб Пикчерз»: «Вы снова опаздываете».


Я только фыркнула. Ну да, конечно.


— Всё хорошо? — Пака взглянул на меня.

— Более чем. Мы разве не говорили, что день обещает быть насыщенным?

Телефон снова мигнул сообщением. Криспин писал. “Ты в порядке?”.

Я ответила быстро — «Да».

И впервые за долгое время это было правдой.

На сама деле мы уговорили Паку опубликовать ролик(и) немного раньше.

За зеркало, переносимое в багаже, спасибо Dzirrat

 

[Ibiry]

Пака’а отправился домой. А я — в студию. Ещё у входа сделала селфи на фоне лого Пламбоб Пикчерз и выложила в Симстаграм.

«Когда тебя приглашают на чай, а ты понимаешь, что встретила истинную любовь там, где её не ждала. Это не я сказала — это просто сценарий».

В павильоне уже вовсю кипела подготовка к съёмкам. Декорации выставлены, камеры настроены, в гримёрке меня ждут. Некоторые, кстати, уже переоделись. Дама в зелёном платье в пол неспешно накладывала себе в тарелку запеканку.

Она обернулась — и моментально нахлынули воспоминания. Это она. Юдит Уорд. Кумир моей юности.

Вряд ли она помнит, как я бегала за ней в попытке получить автограф. Но пришли другие времена. Главная роль — у меня. Вокруг моей героини кипят страсти в сериале, а она появляется в двух эпизодах, чтобы показать зрителю, кем бы моя героиня могла стать, если бы выбрала другой путь.


— Алисия Чейнджер, новая звезда сериала? Приятно познакомиться.

Я кивнула:

— Рада с вами работать, мисс Уорд.

— Тебя всё ещё не затянули в корсет? Счастливица.

Я улыбнулась в ответ. Ну да, хоть сценический костюм не настолько тесный, как это было в истории — но фехтовать в нём всё равно неудобно.

— Как тебе сценарий ремейка? — спросила она, втыкая вилку в запеканку.

— Нравится. Теперь героиня сама дерётся за свою любовь, а не ждёт, когда её спасут.

Она чуть усмехнулась, отложила вилку и посмотрела на меня:

— В сценарии всегда проще. Там героиня может позволить себе всё разрушить ради одного человека.

Она отодвинула тарелку.

— А в жизни… обычно выбираешь то, что будет понятнее людям за кадром.


Я улыбнулась, делая вид, что её слова ничего не значат. Хотя почему-то стало немного неуютно.

Я прошла в гримёрку. Снова я блондинка — только теперь ещё и в юбке в пол и корсете.

С режиссёром мы давно уже сработались. Я просто говорю, что готова, и всё начинается.

Моя любимая сцена — та, где фехтовка. Да, я играю без дублёров! Не все в это верят, но это факт.

Финал истории мне понравился. Моя героиня вышла на дуэль со своим бывшим вместо нынешнего — и победила его. В конце любовь всей жизни радостно набрасывается на неё (то есть, на меня) с объятиями. Это было нелегко (буквально), но я выдержала.

После съёмок я всё же шёпотом посоветовала ему сесть на диету.

В общем, все от меня в восторге. Режиссёр, продюсер, агент. Опять номинация на Старлайт. Но я не удивлюсь, если в итоге буду как мой коллега Лео де Симприо в годы молодости: все меня знают, а награды нет.

Ладно, хотя бы такси до дома за счёт студии.

Холод, окутавший меня, напоминал: время близилось к ночи. И почему-то я знала, что меня встретит Криспин — и не ошиблась. Именно его фигуру я увидела, когда выходила из такси перед домом.

Я успела соскучиться по нему, хоть и не видела всего один день. Криспин выглядел уставшим, осунувшимся, словно не ел ничего весь день. Мне сразу вспомнились те времена, когда… я планировала беременность. То же выражение лица — как будто он чего-то боится, но всё же слушает каждое моё слово.

Я решила начать с бодрой ноты:

— Ты знаешь, сегодня у меня были очень тяжёлые обнимашки на работе! Не могли подобрать партнёра в весовой категории полегче, ужас!

Он посмотрел на меня и едва заметно улыбнулся:

— Типа меня, да? — спросил он с ухмылкой.

— Да! Кстати, не хочешь отрепетировать со мной сценку? Вот представь, что ты не видел меня давно и бежишь, чтобы броситься в объятия!

Я сделала два шага назад. Он ничего не ответил, но послушно бросился в объятия, как в сценарии фильма.

Я слегка приподняла его, подержала так несколько секунд и подумала, какой же он лёгкий… то ли потому, что такой родной, то ли и правда из-за его весовой категории. Прижав к себе, почувствовала, что его сердце бьётся в замедленном ритме.

— Тебе нехорошо? — это было первое, что пришло в голову.

— Всё в порядке. Просто устал. Один душ и чашка кофе — и снова буду как новенький.

Конечно, он всегда "в порядке". Другого он не скажет.

Мы стояли ещё несколько секунд вот так, странно обнявшись.

— Алис? Ты, конечно, сильная женщина, но, может быть, ты всё-таки отпустишь меня?

— Ой, извини, — я поставила его на землю. — Спасибо за репетицию.


Из гостиной доносилась музыка. Время — около четырёх утра, но в нашем доме давно никто не смотрит на часы. Правда, всё же есть маленький ребёнок, который не пьёт энергетики и не знает секретов “морального духа”, как мы.


И знаете, что я увидела, когда зашла? Просто картина маслом: Магда радостно танцует у стереосистемы, размахивая руками. На столике — пустая вазочка из-под конфет. Конечно, всё это не вызвало бы особых вопросов… если бы не время: половина пятого утра.

— И почему ты не в кроватке?

— Я не хочу спать!


Ещё бы. Она съела столько сладкого, что теперь точно не уснёт.

У меня тут же появились вопросы к Пака’а, но его в комнате уже не было.

— Ну, прекрасно, — я вздохнула, слегка потянулась. — Видимо, я что-то упустила.


Магда продолжила танцевать, а я всё же решила проверить электронную почту. Может быть, там хоть что-то про эту открытку?

Да, желающих обменяться открытками было полно, но, к сожалению, никаких намёков на отправителя.

Мама ведь знает, где я. Но почему она не пишет?

А что, если с ней действительно что-то случилось?

На календаре мигало напоминание: сегодня День урожая. Надо будет дать дворецкому задание украсить дом (если Криспин опять не отпустил его отдыхать), пригласить друзей в гости.

Я выключила ноутбук, посмотрела на Магду и мысленно пообещала самой себе, что сегодня мы обязательно проведём праздник все вместе.

Снизу доносился глухой ритмичный стук — знакомый звук железа, которое Пака вечно тягает туда-сюда до потери сознания. Я спустилась в подвал.

В нашем спортзале было прохладно, пахло чистым воздухом и чем-то металлическим.

Я замерла в узком коридоре у лестницы.

Пака сидел на тренажёре в своей майке и обтягивающих тренировочных штанах. Он с силой разводил и сводил ручки тренажёра.

Криспин был рядом — в своих вечных чёрных брюках и чёрной куртке. Явно его целью была не тренировка, а разговор с Пака.

— Думаешь, я перекачался? — с самодовольной ухмылкой спросил Пака.

— Только если собираешься шантажировать людей одним видом своих рук, — тем же тоном ответил Криспин.

— Ну… и это неплохо.


Я постояла ещё немного у двери спортзала, слушая, как они подшучивают друг над другом. В какой-то момент Пака заметил меня и, будто ничего не было, кивнул в знак приветствия. Мне стало даже немного спокойно — хотя бы они вдвоём ладят.


На этом утро закончилось. И, судя по нему, нас ждёт очень насыщенный день.


Мы и правда пригласили много друзей. У нас не было праздничного обеда, зато была совместная тренировка. Думаю, там Пака был инициатором — в последнее время он помешался на спорте и заражал своим примером других.


А потом… Криспин пригласил всех в учебный зал и начал читать лекцию. Ничего необычного, если не считать одного факта: он делал это бесплатно. Даже тема лекции мне была близка — “Как найти новых друзей и не потерять старых”.

Мне понравилось его слушать. Он говорил так, как будто эти слова были его личной исповедью. Я слушала и понимала: он не просто даёт советы. Он объясняет себе, что всё ещё может быть достойным человеком, несмотря на ошибки.

А в первом ряду сидел Карлос, с таким видом, как будто эта лекция проводится персонально для него. Думаю, даже если бы в нашем доме случился ураган, он всё равно бы нашёл удобное место, чтобы наблюдать за ним, а потом бы рассказал об этом всем знакомым.

Впрочем, слушателей у Криспина хватало. Думаю, каждый почерпнул что-то для себя из его слов.

Лекция закончилась — его благодарили, кто-то хлопал по плечу, кто-то поздравлял. Я вышла в ванную — слишком уж давно не видела своего отражения. И оттуда услышала обрывки фраз Пака’а и Криспина:

— Ты уверен, что он всё оставит просто так?

— Пока он считает, что я ему кое-чем обязан — да. Но всё уже позади.

Я нарочно скрипнула дверной ручкой — они на миг замолчали, словно обсуждали нечто, не предназначенное для чужих ушей. Я вышла, улыбнулась им — и прошла в гостиную.

Зачем что-то спрашивать? У нас же и так всё хорошо. Ну, почти. Настолько, насколько это возможно в доме, где никто не спит по ночам.

Раздался звонок в дверь. Рядом внезапно материализовался Криспин со словами:

— Наверное, это ко мне!

И не ошибся. Пришёл Олли. Он всё ещё красит волосы в розовый цвет, хоть уже и вышел из подросткового возраста.

— Привет, Алис, — кивнул он мне и сразу уселся на кресло.

Криспин присоединился к нему, и они начали свою бурную семейную беседу. За короткое время мы успели узнать, что Олли получил диплом колледжа с отличием, выиграл какой-то турнир по видеоиграм, а ещё у него появилась невеста, и он приглашает нас в Нордхавен на Праздник Зимы.

Потом его взгляд упал на игровую консоль, которая у нас до сих пор служила скорее украшением интерьера.

— А кто у вас играет в «Командное безумие»? — он посмотрел сначала на Криспина, потом на меня.

Криспин пожал плечами, а я ответила:

— До сегодняшнего дня — никто. Но, думаю, это не поздно изменить! — я подмигнула подошедшему Пака’а и Криспину.

Криспин утвердительно кивнул, а Пака скривился:

— О нет, у меня от этих ваших технологий голова раскалывается!

— Ну пожалуйста, давай сыграем одну партию, по-семейному!

— Игра будет на выбывание! — подхватил Олли.

— Я вылечу первым, но ладно, я с вами, — сказал Пака и взял один из джойстиков.

Мы заняли свои «боевые позиции»: я, Пака и Криспин на нашем мятном диване, а Олли — в кресле рядом.

— Только имей в виду, у нас почти нет опыта, — сказал Криспин, нажимая кнопку «Старт».


— Я могу дать вам фору. Или пройти обучающие задания, — с самодовольной ухмылкой ответил Олли.

Игра началась. Я быстро разобралась, на какие кнопки надо жать. Смотрела только на цель на экране, но иногда чувствовала, как меня локтем подталкивает Криспин.

Первым, как и обещал, вылетел Пака. Он сразу отложил джойстик и вздохнул:

— Ну я же говорил, от этих ваших технологичных штук мозги плавятся!

Вторым отпал Криспин. Он не стал швырять джойстик, как сделал бы ещё пару месяцев назад, а просто аккуратно положил его и стал наблюдать за нами.

Мы с Олли шли вровень, каждый ждал, когда соперник ошибётся. Темп нарастал, меня охватил азарт, и я уже не смотрела, что происходит у него.

И вдруг на моей половине экрана появилась надпись: Вы победили!

— Отличная игра, Алисия, — сказал Олли, пожимая мне руку. — Я аж проголодался от такого волнения!

— Наш дворецкий готовит отличную спаржу с ветчиной. Рекомендую, — вставил Пака.

Мы сели за стол. Даже Криспин и тот взял себе порцию.

Ещё год назад он бы нашёл повод, чтобы бросить взгляд на нас и уйти в свою комнату.

— Ты больше не на диете? — спросила я.

Не могла вспомнить, когда в последний раз видела, чтобы он ел.

— Ради такой компании можно нарушить любую диету, — сказал он, наматывая на вилку ветчину.

— Не, рыбу я даже с вами есть не буду, — добавил Пака.

Я рассмеялась, а Олли посмотрел на нас с такой улыбкой, что стало тепло.

— Знаете, вы такие необычные. Но самая классная семья, которую я когда-либо видел. Папа Криспин, я буду безумно рад, если вы приедете к нам в гости.

— Мне скучно! — раздался тонкий голосок за спиной. Магдалена проснулась и, пусть и ненавязчиво, требовала к себе внимания.

— Ого, кажется, кто-то хочет выучить новые цвета? — её подхватил на руки Криспин и понёс в детскую.

Я проводила их взглядом.

Иногда мне казалось, что у нас выходит… почти обычная семья. Почти.

Всё равно, кто из них будет на бумаге мужем. Главное, что оба рядом. И что нас всех это… ну, по-своему устраивает.

Ну что, хватит философии на сегодня.
Добро пожаловать в мой видеоблог — один день из жизни актрисы.

Утро начинаем с пробежки.

Обожаю яркие фасады Суидад-Энаморада. Пишите в комментариях, бывали ли вы в Суидад-Энамораде? За мной можете увидеть всем известный мотель “Бесо-Рапидо”. Жить там не рекомендую, но для острых ощущений с любимым… сойдёт. Нет, это не реклама — просто мнение.


А теперь заходим в дом. Это наша мастерская. Здесь мы занимаемся творчеством: живописью, керамикой, пишем треки, монтируем ролики.
А вот и Криспин! Он рисует пейзаж.

— Если захочешь, могу устроить тебе пару уроков, — говорит он, не отрывая взгляда от холста.

— Ты же о рисовании? — я невольно хихикаю.

— Разумеется, — отвечает он с присущей ему серьёзностью.

— Я заинтересована.

А Пака тем временем записывает новую серию для своего канала.

Если вы всё ещё не подписались, самое время это сделать. Пака, помаши зрителям!

А это моя дочь, Магда. Сейчас она отправится в кроватку, и мы продолжим!

С вами снова Алисия Чейнджер.
Сейчас мы ведём трансляцию прямиком из нашего семейного предприятия малого бизнеса!
Криспин, как идут продажи? Я и не сомневалась, что отлично!

Да, Кайл, ты можешь передать привет!

А теперь — мой мастер-класс по актёрскому мастерству!
Огромное спасибо всем участникам. В описании выложу промокод со скидкой.
Мы ждём вас в районе Виста-Эрмоса по понедельникам, средам и пятницам с 11 часов.

В комментариях спрашивают, где Пака. Если он не читает лекцию по механике, стоит проверить ванную.
Так и знала! Они с Магдой устроили пенную катастрофу.

А это наша гостиная.
Готовит у нас обычно дворецкий, а смешивает напитки — Криспин.
Я даже не знаю, кто всё это будет пить… Ах, это на продажу!

Нет, в этот раз без рекламы — Криспин в ней не нуждается.
Я тоже тебя люблю.

Если кто вдруг не понял — это мой парень.

А теперь спускаемся в подвал.
Слышите стук железа? Это Пака. Тоже мой парень.

Да, он очень много занимается в последнее время. Можно сказать, он полностью обновил своё тело!
Судя по росту просмотров, вам он тоже нравится.

Пака, давай покажем тебя во всей красе зрителям… хотя, думаю, тут зрительницы будут больше заинтересованы.

Вы видели эти бицепсы? Их стоит потрогать. Мммм.

И да…
Кажется, Пака зовёт меня в душевую…


Нет, вы туда не пойдёте. Даже по подписке.

С вами была Алисия Чейнджер. До новых встреч в эфире!

Конец трансляции.


Никогда ещё у меня не было столько комментариев после окончания просмотра. Одни возмущались, что я прервала на самом интересном месте, кто-то переживал, а как же это примет мой другой бойфренд, но всё же большинство там увидело красавчика Пака, страсть — и попросту мне завидовали.

Пусть думают, что хотят. Главное, я подогрела интерес к своей персоне.


У меня ещё было время подготовиться к вечернему уроку. Кисти и краски всегда под рукой в мастерской, но сегодня хотелось добавить немного театра. Настроение было игривое, и я надела мини-юбку и чулки.


Когда я вошла в комнату, Криспин поднял глаза от палитры и чуть заметно улыбнулся.

— Выглядишь великолепно.

Я подошла ближе, делая вид, что рассматриваю холст, но на самом деле изучая его реакцию.

— Ну что, наставник, будем начинать наш первый урок?

— Не хочешь бросить вызов традиционным представлениям об искусстве и попробовать поп-арт?

— Мне нравится эта формулировка. Конечно, я попробую.

Холст уже стоял на мольберте, и в воздухе витал едва заметный запах акриловой краски. Картина была простой и сложной одновременно: кошка и собака, почти как на рекламном плакате. Мне и правда хотелось научиться рисовать, как он. И поначалу даже удавалось сосредоточиться…


— В классической живописи мы избегаем чётких контурных линий, но здесь, наоборот, ты можешь их усилить. Например, вот здесь, — он дотронулся до моей руки, направляя кисть, а я… невольно вздрогнула.

Но всё же я старалась следовать наставлениям.

— Как думаешь, жёлтый фон здесь уместен?

— Отлично, но можешь добавить ещё ярких цветов, — его голос стал тише и будто ближе. — Не бойся экспериментировать.


Я сделала ещё несколько мазков. Мысли совсем ушли куда-то не туда — точнее, в сторону спальни. Его голос казался слишком чарующим и мешал сосредоточиться. Я чувствовала, как он подходит ближе.

Картину я всё-таки закончила. Кошка и собака на ней выглядели как часть одной команды.

Я обернулась к своему наставнику, слегка наклонив голову и хлопая ресницами.

— Мне нравится твоя страсть… к искусству.

Он прищурился.

— Думаю, другая моя страсть тебе понравилась бы не меньше.

— Ты прав, как никогда… — протянула я, обвела губы кончиком пальца и усмехнулась.

— Перенесём наше занятие в спальню?

Я игриво покачала кисточкой у губ, как будто раздумывая, и только потом поставила её в банку с водой.

— Разумеется, — ответила я, уже выходя из мастерской, не оборачиваясь — но зная, что он идёт за мной.

Моя мини-юбка и его водолазка быстро оказались на полу.

Больше об этом, пожалуй, и не скажешь. Кроме одного — это стоило ожидания.

А потом… мы лежали, обнявшись. Я не чувствовала его тепла, но от него исходила какая-то уверенность.

— Если бы я знал, что урок рисования закончится так, я бы начал его немного раньше.

Я приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза:

— Я люблю спонтанность.

Он довольно улыбнулся:

— Значит, мы с тобой справились на пять с плюсом.

Мы остались лежать так. Криспин ещё что-то говорил, а я просто слушала — не его слова, а голос. Наверное, именно это и привлекает меня в нём больше всего.

Я не заметила, как уснула у него на груди.

Я даже не сразу поняла, сколько времени прошло, пока я спала.

Когда я вошла в гостиную, Магдалена уже сидела в своём стульчике и с увлечением размазывала овсянку. Пака сидел за столом, облокотившись на руку, и молча смотрел в никуда.


— Доброе утро, — я пыталась звучать как можно веселее.

Он вздрогнул и посмотрел на меня так, будто только что был не здесь.

— Доброе, — попытался улыбнуться.

— Ты снова думаешь о Сулани?

Он кивнул.

— Там сейчас… последние дни перед дождями. Всё пахнет морем. И мне… немного не по себе.

Я на секунду задумалась, потом села рядом.

— Хочешь, поедем туда вместе? — спросила я.

— Сегодня?

— Почему бы и нет? Долго ли вещи собрать и забронировать жилье?

Он выдохнул, будто сбросил груз.

— Спасибо. Это… правда много значит.

— Пака, знаешь... я уже говорила тебе тогда, в пещере. Давай распишемся. Станем с тобой мужем и женой… на бумаге.

— На бумаге? Что это значит? А в сердце тогда кто?

— Вы оба. Разве ты не знаешь?

Магдалена радостно забила ложкой по краю тарелки, словно одобряя наше решение.

Осталось сообщить об этом Криспину. Я верю: он поймет.

Я поднялась в мастерскую. Конечно же, он был там — всё ещё в чёрном шёлковом халате без застёжки, в том самом, который я снимала с него этой ночью.

Мне хотелось сообщить новость спокойно, будто это что-то обыкновенное. Но почему тогда дрожали колени? Я не знала, что сказать, и просто произнесла:

— Привет.

Он поднял удивлённый взгляд из-под мольберта.
— Мы же никуда не уходили. Что-то случилось?

— Знаешь… Мы с Пака решили отправиться в Сулани. Прямо сегодня. Ты же с нами?

— Это всё, что ты хотела мне сказать?

— Ну… Ты ведь знаешь. Мы с ним давно помолвлены. Так вот… мы решили всё оформить.

Он медленно повёл кистью по холсту, не сразу отвечая.
Я поспешила добавить:

— Но ты должен знать, что это не меняет моего отношения к тебе.

Он сделал ещё один мазок и чуть кивнул:

— Хорошо.

— Так ты поедешь с нами?

— Разумеется.

Больше он ничего не сказал.

Я ждала чего угодно: упрёков, обиды, злости. Но не этого спокойствия, от которого почему-то стало холодно.

было: 24,35
+0,5 - за максимальный уровень репутации бизнеса (Алисия - положительная)
24,85

 

[Ibiry]

Сборы были недолгими, а дорога — лёгкой. Острова Сулани выглядели, как на открытке: пальмы, лазурное море и тёплый песок под ногами. Но сколько бы я ни смотрела на эту картинку, вживую всё ощущалось иначе. Ни одна фотография не передаст запаха моря, тропических цветов — названия которых я даже не знаю, — и прикосновение босых ног к песку.

Мы сняли домик… ладно, целый дом для всей семьи. Яркий, тропический, немного не по мне — и всё же вполне соответствовал уровню комфорта, к которому я привыкла.

Это место казалось безумно красивым, как из рекламного буклета. Слишком ярким, блестящим, ненастоящим.
Слишком красиво, чтобы быть правдой.

Пака’а словно ожил, оказавшись на родной земле. Иногда говорят: “он сиял от счастья” — и это о нём.
— Пляж через дорогу! Располагайтесь на шезлонгах, а я побегу поплавать! Не теряйте меня!
Он с невероятной скоростью переоделся в плавки и исчез у линии прибоя.

Магдалена тоже потребовала отвести её к “водичке”. Наконец-то пригодился тот розовый купальник с оборочкой, который Пака купил ей ещё месяц назад.

Она с упрямством пошла к берегу, и я уже начала переживать, что она зайдёт слишком глубоко — но она плюхнулась на мелководье и с головой ушла в игру.

Криспин расположился на шезлонге. Плавки, разумеется, чёрные. Он не загорал, не заказывал коктейли. Сначала читал книгу, потом просто отложил её и замер, глядя куда-то вдаль. Иногда мне казалось, что он делает это специально — чтобы его не отвлекали разговорами.

Я обильно мазалась солнцезащитным кремом.
Пусть Пака и уверял, что солнце сейчас не слишком сильное, но вряд ли режиссёр обрадуется, если я покроюсь красными пятнами.
— Хочешь, я намажу тебе спину? — обратилась я к Криспину.
Он отрицательно покачал головой:
— Я невосприимчив к солнцу.
— Может, поплаваем?
— Ты иди. Я не хочу. — Он снова закрыл глаза.

Пака с Магдой строили замок из песка. Я подошла. Магдалена радостно хлопала в ладоши, а Пака увлечённо орудовал ведёрком.
— Какой у вас красивый замок!
— Тут живёт чепыхаха! — заявила Магда.
— Черепашка охраняет башню, — пояснил Пака, доставая ещё одно ведро.
— Плаваем? — предложила я.
Он замешкался:
— Сейчас не могу… Скажу тебе кое-что. После свадьбы.
— Пака? Всё в порядке?
— Конечно. Кстати, я договорился о месте. Парк на Муа Пел’ам. Завтра вечером. Ты ведь не против?
— Нет… не против.

— Тогда всё будет как надо. А сейчас… останься лучше здесь. На мелководье.
Он на мгновение отвёл взгляд, будто прислушиваясь к чему-то, слышимому лишь ему.
— Просто поверь мне. Это… безопаснее.

Пришлось идти к воде одной. Я отплыла чуть дальше, легла на спину, закрыла глаза. Было так спокойно… пока что-то не коснулось моей ноги.
Я резко перевернулась. Рядом — никого. Только хвост. Огромный, блестящий, исчезающий в глубине. Почудилось?

Позже, уже на берегу, я подошла к Криспину. Он сидел, как статуя.
— Я, кажется, видела русалку, — пробормотала я.

Он пожал плечами:
— Не удивлюсь. Тут многое возможно.
А потом поднял взгляд и добавил:
— Кстати, тебе идёт этот купальник.
— Спасибо, — я чуть улыбнулась. Он всё-таки смотрел. Замечал.

— Я слышал, завтра у вас церемония.
— Да… в парке, на Муа Пел’ам.
Он ничего не ответил — только посмотрел с той самой задумчивостью, за которую я его… то ли люблю, то ли боюсь. Мне показалось, он хотел что-то сказать, но промолчал.

Небо окрасилось в оранжево-красные тона. Пака до сих пор где-то плавал. Он сам уходил далеко за волнорез, туда, где вода почти чёрная. И каждый раз возвращался мокрый, счастливый, как будто только что заново родился.

А мне говорил оставаться здесь.
Ещё один день пролетел почти незаметно. Всё было идеально: яркие цветы, сладкие фрукты, пляж, коктейли, плавание.
Криспин время от времени бросал короткие реплики, а Пака всё дольше пропадал где-то вдали. Магдалена играла в песке.
К вечеру всё уже было готово к церемонии.
Кроме меня.

---

У меня не было белого платья. Наверное, никогда и не будет. Зато было моё любимое красное — слишком яркое, никому и в голову не придёт думать о «невинности»… невесты.


Парк был весь в окружении воды, цветов и зелени. В лучах заката всё вокруг утопало в багровых тонах. И краски, и запахи здесь были ещё более насыщенными, чем на пляже. Всё это было слишком красиво, экзотично… и чуждо.


Пака’а оделся во что-то традиционное. Я никогда не видела его в такой одежде дома. Я перевела взгляд на его ноги: он был бос — как в первые дни нашего знакомства.


Подумать только, когда-то вся эта яркая картинка была частью его жизни. Хотя он говорил, что во времена его детства на этом месте был заброшенный корабль, и только пальмы, арка и водопад неподалёку напоминали о прошлом.


Магдалену мы оставили с няней (да, здесь тоже можно её вызвать!). Криспин тоже был с нами. Почти. Как только мы ступили на территорию парка, он едва заметно кивнул мне и отправился к местному бару в другом его конце.


Я оглянулась: худая фигура Криспина всё ещё маячила где-то вдали. А передо мной — Пака’а, отец моей дочери.

Он заранее договорился, чтобы няня привела Магдалену ближе к вечеру, когда всё начнётся.


Пака остановился.

— У меня для тебя кое-что есть.

Он отвернулся и вручил мне большой белый цветок. Кажется, это лилия.

Я машинально взяла его. Аромат был сильный, сладкий, почти дурманящий.

— Он очень красивый. Спасибо.

— Даже этот цветок не сравнится с тобой, — сказал он.

Шпильки моих каблуков проваливались в песок, отчего я чувствовала себя немного нелепо. Пака заметил моё замешательство и улыбнулся, легко взяв меня за руку:

— Пройдём к вымощенной дорожке. Там будет удобнее.

Я улыбнулась — и почувствовала себя ещё более неловко. Но всё равно пошла за ним, как марионетка.

Каблуки громко цокали по вымощенной каменной дорожке. Мы прошли к маленькому диванчику и сели под пальмами, рядом с дорожкой из розовых лепестков, которая вела к алтарю.

— Ты сегодня особенно красивая в этом платье. Пусть и не белое.


Я усмехнулась.

— А ты очень официальный. Это ваша традиционная одежда?

Он задержал на мне взгляд чуть дольше обычного:

— Да. Это важно для меня. Для той части, которую ты ещё не знаешь.

Мы сидели так несколько секунд. Солнце должно было вот-вот скрыться за горизонтом.

— Ты готова?

Я кивнула.

Он встал. Подал мне руку. Я послушно подала свою.

Всего несколько шагов делило нас от алтаря.

Шаг. Два. Три.

Девять. Всего девять шагов.

Он смотрел на меня, нежно улыбаясь. Да, Пака’а, ты очень красивый.

Ладони вспотели. Сердце бешено заколотилось. Я закрыла глаза.

Я слышу его голос — ровный, чуть дрожащий:

— Я, Пака’а, беру тебя, Алисию…

Я открываю глаза и вижу его перед собой.

Последние лучи заходящего солнца гаснут, и оранжево-багровое небо становится тёмным, фиолетовым.

Вокруг начинают загораться огни.

Он всё ещё говорит, но слова плывут, как в воде. Я не понимаю их смысла. Только чувствую — что-то кончается.

— Повторяй за мной. Слова клятвы очень простые.

Я чуть слышно выдохнула:

— Нет.

— Что, прости?

— Нет. Я не могу. Прости, Пака’а. Я люблю тебя, но всё это… не моё. Не наше.

Его рука медленно отпустила мою. В его глазах было то ли недоумение, то ли разочарование.

— Но… зачем??? Зачем это всё? Почему ты говоришь это сейчас?

— Пака’а, прости, это была ошибка. С самого начала, когда я приняла твоё предложение… просто… это не наш случай.

— Ты так говоришь, словно случайно сломала вещь, а потом извиняешься!

— Это не так.

— Ты просто хотела устроить театр в экзотических декорациях? А я для тебя кто?

Я хотела сказать «Ты для меня всё». Но этот ответ вряд ли бы прозвучал достаточно достоверно. И потому я просто молчала.

Он резко сжал кулаки.

— Ты хоть понимаешь, что я хотел тебе рассказать… всё? Что это значило для меня?

Я встретилась с ним взглядом, но слов так и не нашлось.

Он сделал шаг назад, развёл руками, будто актёр, уставший от плохого спектакля.

— Ну, извини, — его голос звучал саркастически, — если тебе станет легче, можешь считать, что я тебя простил.

Я вздрогнула. К такому Пака’а я не привыкла.

— Пака’а…

— Не надо, Алисия. Не сейчас.

Он отвернулся.

На дорожке, ведущей от входа в парк, показалась худенькая фигурка в розовом купальнике — няня вела за руку нашу малышку. Пака поднял ладонь, давая знак, что он их видит.

— Делай… что хочешь, — он снова посмотрел на меня. — А я займусь дочерью.

Я ничего не ответила.

Магдалена уже бежала к нему по вымощенной плитке. Пака чуть нагнулся, подхватывая её на руки. Она весело закричала и крепко обняла его за шею.

— Папа! А где мама?

Он не сразу ответил. Только крепче прижал её к себе.

— Мама… немного устала.

У края дорожки стоял маленький розовый бассейн, набранный наполовину водой. Магдалена тут же полезла туда и начала плескаться, а он присел рядом и подавал ей плавающие игрушки.

Я же стояла в стороне, оставаясь всего лишь зрителем.

Пальцы медленно сжались в кулаки…

Хотелось что-то выкрикнуть. Хоть самое простое «прости». Или самое грязное слово, какое только нашлось бы на языке. Но я просто выдохнула.

Потом развернулась и пошла в сторону туалета, чтобы хотя бы ненадолго спрятаться от всего этого.

В зеркале на меня смотрела чужая женщина.

— Ты снова все испортила, — сказала я ей.

Я включила воду. Тут хлопнула дверь, и появился Пака. Он кипел от злости — прямо светился от ярости.

— Ну что, ты довольна? — бросил он. — Унизила меня на родной земле!
— Пака…
— Устроила шоу! Ты хоть раз подумала, каково это — быть на моём месте?

Я открыла рот, но слов не нашлось.
Он не дал мне вставить ни фразы:

— Не утруждай себя. Ты легко найдёшь мне замену.

Он развернулся и вышел, хлопнув дверью. Снова.

Я снова осталась наедине с зеркалом.
Он был зол. Он имел право.
Но почему мне теперь так больно?
Раньше обижался он. А теперь… теперь это чувство впервые накрыло меня.

Я быстро умылась холодной водой и вышла.

На том же диванчике, где совсем недавно Пака говорил мне комплименты, сидели они двое: Пака и Криспин.

У Пака’а в руках была тарелка с кусочком свадебного торта — всё равно он нам не понадобился, а есть хотелось.

— Магдалена оценила местную детскую площадку по достоинству, — сказал Криспин своим ровным тоном.

— Да, пусть хоть кто-то просто наслаждается отдыхом, — отозвался Пака, не поднимая взгляда. и продолжил:

— Ожидание не всегда совпадает с реальностью.

— Увы, нет.

Я не стала подходить к ним, вместо этого развернулась и пошла прочь. Иногда лучше уйти, чем пытаться объяснить, почему всё так вышло. Ноги сами вывели меня к воде.

Здесь не было официального пляжа, шезлонгов и коктейлей с зонтиками. Только песок, вода и бесконечное небо, усыпанное звездами.

Я не смотрела на часы, но обычно так темно точно перед рассветом. Вода была прозрачной и почти неподвижной, только легкая рябь нарушала ее спокойствие. Сквозь неё было видно песчаное дно и водоросли, колышущиеся, будто в замедленном танце. Мне даже показалось, будто я слышу, как под ногами снуют мелкие рыбки.

Я просто плыла — не к какому-то месту, а ради самого движения.

В воде всё ощущалось иначе: я была легче, свободнее, сильнее… и будто отдалялась от всего, что осталось на берегу.

На поверхности качался буй.

Кажется, я видела такой в путеводителе — это место отмечено для подводной рыбалки. У меня не было ни маски, ни ласт, но что-то внутри подсказало: нырни.

Я сделала вдох — полный, глубокий — и ушла под воду.


Всё началось как обычно. Я плыла вниз, наблюдая, как первые лучи рассвета просачиваются сквозь толщу воды. Но в какой-то момент свет исчез.


Меня потянуло вниз.

Не резко — скорее мягко, как если бы теплая ладонь ухватила за лодыжку.

Я попыталась всплыть, но тело не слушалось. Казалось, вода вдруг стала гуще, темнее.

Где-то внутри проскользнула пугающая мысль: а вдруг это конец?

Последнее, что я ощутила — это мятный привкус на губах.

Поцелуй? Нет — искусственное дыхание.

И вдруг — вдох.

Я дышала под водой.

Вокруг всё кипело, темнело — и я чувствовала, что кто-то рядом. Я не могла разглядеть его, но чувствовала.

Может, не человека вовсе.

Когда я всплыла — волны уже стихли. Я была одна.

И всё же мне казалось, будто чья-то сила осталась со мной — внутри.

Плавать стало удивительно легко, почти невесомо. Я вернулась к берегу.

На песке стоял Пака.

Солнце уже поднялось, отбрасывая длинные лучи сквозь пальмы, и тени ложились чёткими узорами.

— Это был ты? — спросила я.

Он обернулся.

— Не понимаю, о чём ты.

— Там, под водой… было что-то. Или кто-то.

— Будь осторожна. В это время года бывают сильные течения. Особенно на рассвете. Тебе повезло.

Он говорил спокойно, но глаза у него были серьезные. Будто что-то знал — и не собирался рассказывать.

Я смотрела на него и вдруг поняла: я больше не знаю, кто он мне. Не жених, не парень, но и не чужой.

— Пака… ты со мной?

— Как видишь, я здесь.


И он, не дождавшись моего ответа, побежал к водопаду.

Мылся так, будто знал, что я смотрю. Я поймала себя на мысли, что он всё ещё желанен для меня. Возможно, он это чувствует? Уж слишком пристальным был его взгляд.

А если обида окажется сильнее, и он действительно найдёт мне замену?..

От этой мысли стало тяжело, и я громко вздохнула.


— Я принес тебе полотенце, — услышала я голос за спиной.

Криспин.

— Хочешь?

Я кивнула. Он подошел ближе и накинул полотенце на мои плечи.

Свет уже заливал пляж — мягкий, теплый, с резкими тенями от пальм.


— Ты знаешь, что случилось? — спросила я.

— Да.

— И что думаешь?

— Главное, что ты цела. Всё остальное не важно.


Я сделала шаг навстречу. Полотенце сползло с плеч.

Я обняла его. Просто — потому что нужно было это тепло, это плечо.

Мы поцеловались.

Нежно. Почти несмело.

Как будто мир действительно мог подождать.

А потом, не сговариваясь, мы пошли к водопаду. Стена воды была настолько плотной, что могла бы скрыть нас, вместе с нашими страхами и сомнениями.

Он притянул меня ближе — и мы оказались по ту сторону.

Я только сейчас заметила, что он не снял очки.

— Зачем они тебе? — спросила я, указывая на блеснувшую оправу.

— Чтобы лучше видеть тебя, — ответил он без тени иронии.

Звук падающей воды был монотонным и успокаивающим. Капли воды стекали по стеклу его очков, оставляя мокрые следы. но я хорошо видела его глаза.

— Ты со мной?

— Всегда.

Камни были твердыми и холодными, где-то рядом квакали лягушки, которых мы распугали, но всё это не имело значения. Были только мы.

В доме всё уже казалось по-другому.

Пака’а стоял в гостиной с гитарой и перебирал струны.

Но стоило мне приблизиться — он тут же уходил в другую комнату.

Иногда мне казалось, он делает это назло. А может — просто не хочет видеть меня рядом.

Магдалена, кажется, не замечала нашего отчуждения: она увлеченно пересказывала мне новую сказку, которую они прочитали с папой.


Мы большую часть времени оставались в купальных костюмах — будто в этом доме вообще не было дресс-кода.

Я проверила электронную почту. Мне напоминали о съёмках. Надо было возвращаться.

Сочил тоже написала:

«Ну что, как проходит твой отпуск?»

Я не знала, что ответить. Просто переслала ей пару фото с пляжа.

Ответ пришёл почти сразу:

«О, ты чудесно проводишь время! Рада за тебя!»

Я долго смотрела на экран. Сомневаюсь, что это правда. А потом выключила ноутбук.

Криспин был рядом. Мы почти не разговаривали — и это было нормально.

Иногда он флиртовал со мной — легко, как будто не было этих лет совместной жизни. Такое чувство, что мы снова учились быть рядом, без ожиданий, без требований.

— Дай ему время, — сказал он однажды, едва коснувшись кончиков моих пальцев. — Вы обязательно помиритесь.

— И мне самой тоже нужно время, — тихо сказала я.

Он только кивнул.

Я не знаю, изменил ли нас этот отпуск.
Или мы просто увидели в себе то, чего раньше не замечали.
А может, всё было проще: он стал романтиком. Без оговорок.

С Криспином всё было по-настоящему — нежность, тепло, забота.
Но внутри всё равно оставалась пустая выемка, будто в пазле не хватает одного кусочка.
Мы были вдвоём…
Но всё равно кого-то не хватало.

Я ещё раз оглянулась на море.
Хватит — и солнца, и песка, и пауз.

Пора возвращаться домой. Или туда, где мы пытались его построить.

было: 24,85
+0,5 - За достижение максимального уровня навыка обаяния - Алисия
25,35

Отпуск:

Отпускной дом:

Парк:

 

[Ibiry]

Домой мы вернулись, но легче не стало.

Пака всё так же злился на меня, а Криспин… был внимателен.

Мне это приятно, но нужно время, чтобы привыкнуть.

Неприязнь Пака ко мне на Криспина не распространялась. Они увлечённо обсуждали, какие кубики лучше подойдут Магдалене, и вообще вели себя как закадычные друзья.

Я знала, какой сегодня день. Его день рождения.

Ещё неделю назад я была уверена, что мы устроим грандиозную вечеринку: сначала дома, а потом — до утра в «Мирадор-Дэль-Амор». А сейчас я даже не знаю, приглашена ли на неё.

Он буркнул: «Отметим дома, в семейном кругу. Подарков не надо».

В этой фразе меня обнадёживала только одна деталь — дома. Мы ведь всё ещё живём в одном доме. Он не ушёл. И это даёт мне веру, что всё наладится. Он остынет, и всё будет как раньше.

Сегодня у меня свои планы на вечер. Сначала — церемония вручения наград «Старлайт».

С Пака всё пошло под откос, так, может, в работе повезёт? Мне давно уже агенты твердят про номинацию, и хотелось верить, что сегодня я её получу.

Одной идти туда не хотелось, и Криспин составил мне компанию. Из него вышел идеальный спутник: стильно одет (не знаешь, что надеть — просто возьми что-то чёрное), немногословен, всегда рядом, улыбается и точно знает, когда надо сдержанно аплодировать. К тому же он уже успел прославиться как художник, так что охране не пришлось объяснять, кто он такой.

Церемония всё же не казалась серьёзной. Некоторые «звёзды» уселись прямо на полу, игнорируя стулья, а ведущим был тот самый актёр, что играет Деда Мороза на Празднике Зимы. Он даже взял себе сценический псевдоним — Клим Мороз. Настоящее его имя никто не знает.

Мне пришлось слушать, как Торн Бейли выкладывается «на все 110%», не то что «некоторые» (это был намёк??). А потом — уведомление от продюсера: мне прямо сейчас надо на съёмки, иначе — прощай, контракт. Пришлось сказать Криспину, что если вдруг объявят моё имя, он может забрать награду.

Съёмки были одновременно быстрыми и бесконечно долгими. Пыльная гримёрка, корсеты, искусственные признания и предательства — по сценарию, конечно.

Вернулась я домой уже далеко за полночь, но в доме кипела жизнь.

Кажется, Пака и Криспин праздновали день рождения.

Посреди гостиной Криспин подбрасывал Магдалену вверх, а она заливалась смехом.

На столах вразнобой стояли стаканы — с шипучкой, лимонадом, элем и чем-то ещё.

В доме были гости. Да, я их знала, но... никого из них не хотелось видеть сейчас.

Это и есть та самая «домашняя» вечеринка, о которой говорил Пака?

Впервые я не чувствовала себя частью происходящего.

Будто пришла без приглашения на чужой праздник.

Заметив меня, Криспин отпустил Магдалену и занял место за барной стойкой.

Казалось, он тут главный.

Он налил мне стакан с улыбкой официанта из пятизвёздочного отеля.

— Ячменный эль, твой любимый. Ты заслужила отдых.

Я невольно улыбнулась. Я ведь никогда не говорила ему, какой напиток люблю. А он, оказывается, знал.

Криспин, будто невзначай, продолжил:

— Послушай... Как думаешь, может, стоит воспользоваться приглашением Олли? В Нордхавене зима в самом разгаре, сейчас там особенно красиво.

Я представила заснеженные улицы, снеговиков, горячий шоколад…
Я кивнула. А потом огляделась, ища глазами именинника. Хотела сказать тост — за здоровье Пака.
Он беззаботно танцевал у стереосистемы.
Я подняла бокал, поймала его взгляд. Он поспешно отвернулся.
Как будто меня и вправду не ждали.
Мне ничего не оставалось, как молча допить содержимое бокала.

— А Пака? — тихо спросила я. — Он поедет с нами?
— Обязательно, — так же тихо ответил Криспин. — Думаю, ему это нужнее всего.

Это решение показалось странно естественным.

Будто мы приняли его уже давно — просто не произносили вслух.

Он налил мне ещё один бокал эля, но я не торопилась пить.

Взгляд зацепился за статуэтку на книжной полке.

Золотая звезда на высокой прозрачной подставке.

«Старлайт»?

Неужели — я?

Криспин заметил моё замешательство:

— Мне дали награду. Помнишь, тот горный пейзаж? Его признали лучшей картиной, — сказал он и продолжил смешивать что-то в шейкере.

Я горько усмехнулась. Ну да, а я уже успела подумать, что это — мне.

Да, я хорошо зарабатываю, но всё равно хотелось... признания.

Не только от зрителей. От коллег. От индустрии.

Но всё же сказала:

— Рада за тебя. Как ощущения?
— Не ожидал, честно. Рядом со мной сидел Дастин Брок — тот, что приходит в мастерскую и требует обслуживания по высшему разряду.

А за спиной слышал, как Юдит Уорд и Торн Бейли перешёптываются: мол, как я вообще посмел явиться без пиджака.


— Представляю их лица, когда назвали твоё имя.
— Да, было что-то такое. Кстати, я в благодарственной речи вспомнил тебя.
— Назвал меня музой?
— Не совсем. Сказал, что добился успеха благодаря поддержке любимой женщины.

Я невольно улыбнулась, представляя, как он это говорит.

— Но главное — после награждения я ушёл в бар. Анджело, тот самый бывший учитель, оказался куда приятнее в разговоре, чем Торн и Дастин.

Он же и продал мне бутылку этого эля, что ты сейчас пьёшь.

Мы замолчали. Музыка стихла. Осталась только тишина и лёгкий шум улицы за окном.

Так мы и просидели за барной стойкой до самого утра, пока в дверь не позвонили.

Служба доставки привезла торт. Он был настолько огромным, что я всерьёз испугалась — вдруг оттуда выскочит танцовщица в полицейском костюме.

Пака не переоделся к празднику — был в обычном спортивном костюме. В нём же и задувал свечи.

Из толпы кто-то выкрикнул:

— Ты снова холостяк! Оторвись по полной!

Кажется, это был Карлос. Убила бы.

Я хотела подойти и поздравить, но Криспин меня опередил.

Подошёл, похлопал Пака по плечу, что-то тихо сказал.

Но стоило мне приблизиться, как тот резко натянул свитер и вышел на улицу.

Ну что ж. Он всё ещё не готов.

Или... я просто лишняя?

В любом случае, сменить обстановку нам не помешает.

Я уже не помню, когда в последний раз видела снег, слышала его хруст под ногами, рисовала узоры пальцем на холодном стекле.

Хочется перезагрузки.

И, может быть, попробовать начать всё с начала.

 

[Ibiry]

Вопреки ожиданиям, Нордхавен встретил нас не снегом, а холодным солнцем и голыми деревьями.
Няню для Магдалены мы наняли заранее. Так у Пака’а было меньше отговорок не идти с нами. Правда, он всю дорогу молчал, иногда оглядываясь по сторонам.
Конечно, поначалу Криспин отправился к дому Олли. Когда его рука потянулась к кнопке дверного звонка, я вдруг подумала, а каково это, приходить гостем в дом, в котором ты вырос?

Но Криспина это, кажется, не смущало. Первым нам навстречу вышел… кот. Он был забавным: в цилиндре и галстуке-бабочке. Я протянула ему руку для знакомства.

Дверь наконец-то скрипнула, и к нам вышла Морган. Да, та самая рыжая девушка, которая частенько приходила на мои лекции. Она встретила нас улыбкой.

— Я вижу, вас уже встретил мэр Усиков? Проходите. Олли скоро спустится к вам. Я Морган, мы с Олли помолвлены.

— Забавная кличка для кота, — сказал ей Криспин, улыбаясь, — и давно он живёт с вами?

— Вчера исполнился месяц, как мы его приютили, — со смущенной улыбкой ответила Морган.

Мы втроём вошли внутрь. Я и Пака’а с интересом рассматривали интерьер этого дома. Он оказался неожиданно стильным: всё выглядело сдержанно и со вкусом. Единственное, что выбивалось из этой строгой композиции, — когтеточка и лоток для кота в углу. Никаких ковров и занавесок, но зато вкусно пахло свежесваренным кофе. Я заметила, как Пака’а оглядывался по сторонам, слегка скривив губы. Похоже, у него на языке вертелось замечание, которое он оставил при себе.

— Значит, это здесь ты жил? — спросила я негромко, обращаясь к Криспину.

Он не сразу ответил. Его взгляд скользнул по лестнице, по окнам, по дивану у стены.

— Да. Именно в этот дом ко мне привели малыша Олли. А тёмными долгими вечерами сидели вот у этого камина с Кэнноболом, обсуждая последние сплетни.

— Ну что, папа Крисп, каково оно, чувство ностальгии? — Это был голос Олли, который спускался к нам со второго этажа. Я едва узнала его: от розовой краски не осталось и следа — теперь он был просто блондином.

— Решил сменить имидж, — с улыбкой пояснил он.

Криспин крепко обнял его. как будто они не виделись целую вечность. Мы расселись в гостиной: я села на диванчик. Рядом со мной почему-то оказалась Морган, а остальные расселись по креслам. Пака’а сел у камина, делая вид, что собственные ногти интересуют его в данный момент больше всего.

— Пап, так что ты решил, ты остановишься у нас?

— Я очень ценю твоё предложение, но мы уже сняли небольшой домик в центре. Ты лучше расскажи, какие у вас планы с Морган?

отпуск

Мы ещё немного поговорили — о городе, о жилье, о переменах — и не заметили, как за окном внезапно хлынул ливень.

— Раньше в это время года всегда шёл снег, — вспомнил Криспин. — А если его не было, то Кэннобол что-то шаманил с его машиной, и снег появлялся. Без него, увы, некому этим заниматься.

— Может, я посмотрю? — спросил Пака’а.

— Этой штуковине минимум лет пятьдесят, — предупредил его Криспин.

— Ахах, ну как раз для меня!

И Пака’а уверенно поднялся по лестнице, а мы последовали за ним, чтобы наблюдать это чудо.


Странное устройство, именуемое “прибор для изменения погоды доктора Юня”, напоминало нечто среднее между машиной времени из старых фильмов и самогонным аппаратом. Удивительно, но Пака’а знал, куда нажимать и за какой рычаг дёрнуть. Как будто он вырос в окружении таких машин. Через пару минут манипуляций внутри старомодного устройства что-то заклокотало, забурлило, и, кажется, где-то вдалеке ударила молния.

Дождь прекратился, словно его сверху выключили тумблером. Вместо шума дождя на землю бесшумно падали огромные хлопья снега. Я с удивлением поняла, что он и правда это сделал — зима выглядела почти настоящей.

— Да это просто… магия! — тихо сказала я.

— Нет. Всего лишь механика, — сказал Пака, потирая руки.

“Мы разговариваем. Почти как раньше”, — отметила я про себя.
Я улыбнулась ему, но он не заметил, а может, не хотел замечать. Наверное, скоро лёд растает. Но не сейчас. Он отвернулся к окну и долго смотрел туда, не говоря ни слова.

А потом молча направился к выходу.

— Ты куда? — окликнула я его.

Он обернулся через плечо:

— Пойду к океану. Хочу немного побыть с ним наедине.

— Но… он же ледяной! — Я не скрыла удивления. Здесь не Сулани — серое небо, пронизывающий ветер, берег в снегу. Совсем другое.

Пака’а горько улыбнулся:

— Всё равно тот же океан. А я — всё ещё его часть. Мне просто нужно рядом с ним… посидеть.

Криспин перевёл на него взгляд, коротко кивнул:

— Конечно. С набережной открывается хороший вид.

Он натянул свой дурацкий рождественский свитер с оленями и вышел за порог. Через несколько минут я видела его в окне: сидит на скамейке, один, среди медленно падающих снежинок, глядит вдаль, где еле виднеется линия берега. Он и в самом деле чувствовал себя там на месте.

— Мы так ничего и не меняли в твоей комнате, ну, кроме того, что ты сам попросил убрать, пап… Криспин, — говорил Олли, всё ещё будто оправдываясь. — Если ты не против, мы сделаем там перестановку?

— Конечно. Это теперь твой дом, — спокойно ответил Криспин, а затем, повернувшись ко мне, добавил: — Хочешь посмотреть мою старую спальню? Пока она ещё в том виде, как я её оставил?

— Думаю, это было бы интересно.

Мы поднялись на третий этаж. Как и гостиная, спальня была оформлена в условном минимализме: бетонный пол, выбеленные гладкие стены, открытая вешалка, строгий камин в углу. Почти всё здесь было чёрным или графитовым, но благодаря огромным панорамным окнам комната не казалась мрачной — наоборот, свет заливал её со всех сторон, подчёркивая каждую линию.

Криспин вошёл первым, провёл пальцем по прикроватному столику, открыл книгу, оставленную рядом.

— Кажется, я так и не дочитал её. Просто… уехал за тобой.

Он щёлкнул зажигалкой, и камин мягко вспыхнул, отбрасывая тёплые отблески на пол. Он подставил руки огню. Наверное, делал это по привычке.

— Отсюда потрясающий вид, — сказала я, подходя ближе к окну.

— Это и решило всё, когда мы выбирали этот дом, — с лёгкой улыбкой ответил он.

Мой взгляд скользнул в сторону матовой стеклянной перегородки. За ней угадывалась ванная. Я долго всматривалась в неё, а потом все же озвучила свои мысли:

—Наверное, неудобно так мыться, если в комнате спит кто-то ещё?

— И кто бы это мог быть?

— Твои подруги, например? - Несмело предположила я.

Он усмехнулся, покачал головой:

— Подруги? Их просто не было. Я был тем ещё сычом.

Он подошёл ко мне и поцеловал в щёку. Легко, почти между делом — но от этого прикосновения почему-то бросило в жар.

Дорога домой проходила через набережную, мимо бронзовой статуи русалочки.

Тогда я думала, что она зря отказалась от всего ради любви. А сейчас… я смотрю на нее иначе. Понимаю, мы можем меняться не ради кого-то, а рядом с кем-то. Не жертвуя собой, а открывая что-то новое.

Мы подошли к знакомому дому — тому самому, где я в первый раз всерьёз задумалась о нас с Криспином. Тогда мне казалось, что это всё ненадолго. Как же я рада, что ошибалась.

Я почувствовала, как до моей руки дотронулись…


Криспин. Ну а кто еще? Его касание было одновременно нежным и холодным.


— О чем задумалась?

— О сказке про русалочку. Впрочем, неважно. Мне холодно. Зайдем в дом?


Он кивнул.
Чтобы увидеть скрытый текст, войдите или зарегистрируйтесь.
Где-то в коридоре скрипнула входная дверь. Похоже, вернулся Пака’а. Я сжалась, но не от страха — скорее от внезапной мысли: а кто мы сейчас друг другу?

— Устала? — спросил Криспин, будто почувствовав, как я напряглась.
— Не знаю. Смотря для чего.
— В районе Гаммельвик сейчас чудесная иллюминация. Можно сходить туда на прогулку.
— Думаю, неплохая идея.


Я осторожно (по крайней мере, я так считала) выскользнула в коридор. Неожиданно передо мной оказались Пака’а с Магдаленой.

— Мама уже легла спать? Но ещё же рано! — спросила она.

Пака’а посмотрел на меня, я опустила глаза в ответ.

А потом подхватил Магдалену на руки и сказал, глядя только на неё :

— Нет, мама просто примеряла новую пижаму.


Я тихо вернулась в спальню, быстро оделась и вышла во двор. Криспин уже ждал меня там.

— Как доберёмся до центра, на такси или трамвае? — спокойно спросил он.

— Трамвай. Хочется насладиться видами из окна.

— Полностью поддерживаю, — улыбнулся он.

В трамвае почти никого не было. Я смотрела в окно: улицы были украшены гирляндами, окна домов светились огнями, а во дворах часто можно было заметить украшенные ели.

Вскоре мы были на центральной площади. Пахло глинтвейном, хвоей и свежей выпечкой. Некоторые киоски всё ещё работали, несмотря на поздний час — туристический сезон диктовал свои правила.

Мы шли медленно, наслаждаясь видами вокруг. Я просто позволила Криспину вести. Он остановился на углу:

— Здесь недалеко есть кафе с лучшим горячим шоколадом в городе. Зайдём?

— Было бы неплохо.

В кафе пахло круассанами и кофе, и даже как-то слишком сильно. Едва мы выбрали столик, телефон дрогнул в руке. “Пака’а”, — машинально мелькнуло у меня в голове. Но нет — Карлос: “Наверное, это безумие, но ты мне нравишься”.

Я вздохнула. Думала, мы уже всё прояснили — несколько лет назад.

“Давай останемся друзьями,” — быстро ответила я. В ответ пришло: “Ок, забудь”.

— Что-то неприятное? — спросил Криспин, заметив выражение моего лица.

— Да так… Карлос. Снова признания.

— Ты же ему отказала?

— Сегодня в очередной раз.

Он покачал головой, и мы перешли к шоколаду. Он и вправду был великолепен.

Криспин посмотрел на телефон и усмехнулся.

— Новости из Энаморады. Карлос сделал предложение Еве.

— Серьёзно?

— Ева нашла кольцо, решила, что это ей. Теперь она пишет, что это “знак судьбы”.

— А ты что ответил?

— Что судьба любит сюрпризы.

— Быстро он… сориентировался.

Мы засмеялись.

Криспин достал планшет, чтобы сделать набросок. Не успел включить экран, как к нашему столику подошла женщина:

— Простите, но… вы ведь Криспин Блэк? Мы всей семьёй смотрели церемонию Старлайт! Можно селфи?

Он вежливо кивнул. Фото, несколько фраз восхищения, потом — предложение от заведения угостить нас за счёт заведения.

Пока я наблюдала за этим, мужчина за соседним столом повернулся ко мне:

— Извините, вы Алисия Чейнджер? Турнир чести — мой любимый фильм!

Фанаты узнавали нас обоих. Кто-то просто смотрел, кто-то пытался сфотографировать, другие — просили обнять. Обычно такое внимание доставляло удовольствие. Сегодня — вызывало лёгкую усталость.

— Хочешь, выйдем? — предложил Криспин.


Мы вышли на улицу — снег отражал свет фонарей, мороз щекотал щеки, а гирлянды, оставшиеся после рождественской ярмарки, всё ещё мигали в темноте.

Мы шли по улочкам, не торопясь. Мне нравилось буквально всё: держаться за руки, молчать, смотреть по сторонам.

На одном из мостов я остановилась — и невольно приложила ладонь ко рту, в какой то момент запахи были слишком сильными для меня.

Криспин это заметил:

— Тебе нехорошо? Можем вернуться домой.

— Нет - нет, мне очень нравится эта прогулка. Я как будто в сказке.

Он взял меня за руки.

— Если тебе покажется, что у этой сказки плохой конец — просто скажи. Я рядом.

Меньше всего мне хотелось думать о сказках с плохим концом.

— Какие ещё интересные места здесь есть, мой гид? — спросила я.

— Музей современного искусства. Работает круглосуточно. Хочешь заглянуть?

— Конечно.

В музее публика всё ещё была оживлённой. У меня раз попросили автограф, но в основном за нами просто наблюдали.

Один из сотрудников провёл нас в мастерскую, где Криспин тут же слепил скульптуру гнома.

Я воспользовалась моментом, чтобы поправить макияж. А когда вернулась, один из посетителей с интересом спросил, по какой цене можно купить этот шедевр.

Криспин расплылся в блаженной улыбке:

— Боюсь, моя работа не продаётся.

Он отказался от денег! Вы понимаете, насколько это серьёзно?

Зато сфотографировать его на фоне гнома он благосклонно позволил. Театрально выпятил грудь колёсом, напряг несуществующие бицепсы. Я тоже хихикнула — и щёлкнула снимок.

Когда стало слишком шумно, мы вышли во двор.

— А тут достаточно снега, чтобы слепить снеговика? — спросила я.

— В сквере у музея — да.

Мы свернули за угол и попали в тихую аллею. Впереди, на одной из скамеек — знакомые силуэты. Пака’а читал Магдалене сказку. Он делал это с таким увлечением, будто был настоящим актёром озвучки. Она перебивала его, смеялась, задавала вопросы.

Мне очень хотелось подойти к ним.

Но Пака’а читал сказку, которую знал только он.

И Магда — она её помнила, перебивала, хохотала.

А меня в этой истории просто не было.

Мы с Криспином остановились в тени деревьев.

— Ты не хочешь подойти к ним? - спросил он меня шепотом.

— Нет, — Качнула я головой, — Не думаю, что для меня там есть место.


И я потянула его за руку, чтобы уйти отсюда как можно скорее.


Свет фонарей отражался на белом снегу, делая эту ночь светлее и волшебнее. Снежинки кружились в воздухе, оседая на наших волосах, ресницах, рукавах.


Я не знаю, сколько времени было на часах: наверняка, уже глубокая ночь.

Я наклонилась и, не говоря ни слова, слепила снежок и начала катать из него снежный ком. Криспин последовал моему примеру.

Снег был пушистым, мягким и липким, как зефир, и снежный ком рос на глазах.

Ком, второй, третий — у нас начал оформляться интересный персонаж.

Под деревьями мы нашли сухие ветки - из них получились отличные руки.

— Мы, оказывается, отличная команда по лепке снеговиков, — усмехнулся Криспин, прикрепляя морковку вместо носа.

— А лишней шапки у тебя случайно нет?

Он рассмеялся:

— Даже больше! — и он достал из кармана галстук.

А на мой удивленный взгляд пояснил:

— Это старый неудачный подарок одного моего клиента. Совершенно не в моём вкусе… но, думаю, ему он идеально подходит.

— Значит, подарок был не таким уж и неудачным. Просто ждал своего часа.

— Конечно, — тихо ответил он. — Главное — дождаться своего часа.

Мы снова поцеловались — я уже сбилась со счёта, какой это был раз за вечер.

Где-то в стороне послышались радостные возгласы, потом — щелчок камеры.

Только теперь я поняла: за нами всё это время наблюдали.

Но мне было всё равно. Ни злости, ни раздражения. Ни гордости.

Просто я и он.

И больше ничего не существовало.

А потом мы просто сидели на скамейке и смотрели на звезды. Снежинки медленно кружились в воздухе, небо казалось темнее, а звезды — ярче.

В тот момент я забыла обо всем: о съемках, о проблемах и даже о Пака’а. Я знала, это всего лишь побег, глупый и снежный. Возможно, завтра я пожалею об этом. Но сейчас мне было хорошо, как никогда.

Щелчки камер нас совсем не отвлекали, как и перешептывания фанатов.

Домой мы прибыли под утро. Пака’а и Магдалена были дома. Я быстро залезла под одеяло и провалилась в сон.


Когда я проснулась, солнце ярко освещало комнату, а Криспин с Магдаленой строили башню из кубиков. Резко сев на кровати, почувствовала лёгкую тошноту. Возможно, это от перемены климата.

Я вспомнила вчерашний вечер и ночь. Как кадры в киноленте: кафе, городские огни, снег, руки Криспина и… Пака и Магдалена на скамейке. И я так и не нашла смелости, чтобы подойти к ним. В груди защемило: Пака’а. Глупо было с моей стороны так его игнорировать.


Его не было ни в ванной, ни на кухне.


— Он вышел к морю, – сказал Криспин, не отрываясь от кубиков.


Пака’а никогда не звал меня с собой, когда уходил к воде: неважно, море это или городской пруд. Я даже немного ревновала его в такие моменты. А что, если он решил искупаться? Прямо сейчас, в мороз?


Я совсем не представляла, что́ я ему скажу. Но чётко знала, что нужно его увидеть.

Быстро накинула куртку и вышла на улицу. Солнце лишь обманчиво ярко светило, но совсем не грело.

Путь к набережной лежал через площадь, и всё было видно как на ладони.


На берегу его не было. Это море было совсем не таким, как в Сулани. Лишь водная гладь, небо и силуэты гор на другом конце пролива.


Я узнала на ступеньках его одежду: тот самый красный свитер с оленями и джинсы.

Всё-таки этот безумец решил поплавать в ледяной воде! Я всмотрелась вдаль: да, в воде видно было фигуру. Я приблизилась к ступенькам, которые вели к воде, пытаясь рассмотреть его получше.


Он двигался в воде быстро, даже слишком.


А потом он скрылся под водой. Прошло несколько секунд. Или минута? Время замерло для меня, я лишь слышала, как сердце медленно пропускает удары. На лбу выступил холодный пот: что делать?


Я уже думала кричать на помощь, как из воды показалась голова. Значит, жив, всё с ним в порядке! А потом — резко — торс, и он поднялся над водой ещё выше, как будто неведомая сила вытолкнула его оттуда. Он сделал огромный прыжок над водой, как дельфин. Это было невероятно!


Но самое главное — я отчётливо увидела рыбий хвост! Пёстрый, с оранжевым и бирюзовым, яркий, блестящий — точно как он любит! Он… русалка? Или русал, если точнее?

После этого прыжка он опять полностью ушёл под воду, потом был ещё прыжок, и ещё. Достаточно, чтобы я не сомневалась в реальности происходящего.


Вскоре он развернулся и поплыл к берегу. Близко к ступенькам он сделал кувырок в воде, и вот, я вижу, как он выходит на своих ногах. Похоже, он заметил меня, пока ещё был в воде. Я смотрела на него, ясно давая понять: я ВСЁ видела. Он дрожал от холода, но смотрел на меня с вызовом.

Он подошёл к одежде, оставленной на берегу, и начал неспешно одеваться. Я приблизилась.


— Почему ты мне не сказал? — Это же опасно… Я испугалась за тебя.


— Да, было холодно. Но, как ты убедилась, я не могу жить без воды. Окунуться в океан — это не каприз, Алисия. А необходимость. Без него начинает болеть и душа, и тело. Я — дитя океана, и ничего не могу с этим поделать. Уж извини.

Я не могла понять, говорит он это с болью или с издевкой.


— Я… очень испугалась за тебя.


Он пытался застегнуть молнию на жилете, но руки дрожали, и он в итоге оставил его так.


— Серьезно? — В его голосе звучал неприкрытый сарказм, ни следа от той беззаботности, которая ему обычно присуща.


— Конечно. Зачем было прятаться всё это время? Почему ты не сказал?


— А ты была готова это услышать? Как ты себе это представляешь? Надо было отправить тебе сообщение: “Алисия, я русал, как считаешь, это норм?” Хотя… ты неоднократно говорила, что об этом думаешь. Что предпочитаешь общаться с людьми. Обычными. — И он посмотрел на меня с укором. — А я не такой.


К горлу подступил комок. Он был и прав, и неправ одновременно. Я открыла рот, чтобы что-то сказать. Но не смогла подобрать слов. Я просто приблизилась к нему, глядя ему в глаза, чтобы в них получить ответ на свои вопросы.


А он быстро притянул меня к себе и поцеловал. И я ответила — просто не могла иначе.

Я не знаю, что это было. Не любовь, не страсть. Скорее, злость и тоска по утраченному.


Он отпустил меня.


— Теперь ты знаешь всё. Мне больше не надо прятаться - не от тебя, не от мира. Раньше я боялся сказать, чтобы не потерять тебя. А теперь… мне всё равно.

— Это было важно тогда, когда я не знала тебя, а сейчас… я не так категорична.


Он покачал головой:


— Я был готов тебе признаться, я почти сделал это, но ты решила поиграть со мной. То — “Давай поженимся”, а потом — “я не могу”.

— Но у нас же есть дочь, Пака’а.

— О да. Ты забыла не только про меня, но и про свою дочь! — Я видел тебя вчера. Как ты смеялась, целовалась, будто нас с Магдаленой не существует. Ты даже не подошла к нам, не позвала дочку посмотреть на снеговика!

— Это всё не так, как оно выглядит. Я не забыла о вас. Я просто… не смогла. Не знала, что сказать.

— Не оправдывайся. В этом нет смысла.


В этот момент я почувствовала сильный запах рыбы и невольно приложила ладонь к носу.


— От тебя снова пахнет рыбой сильнее обычного. Я чувствовала так, когда… была беременна.

Мы с Пака’а переглянулись.


— Ты… беременна? Снова?


Я ничего не ответила. Приступ тошноты стал ещё сильнее, и я, едва сдерживая рвотные позывы, побежала домой, в ванную.


Две полоски. Не было никаких сомнений: я беременна. Как и в том, кто отец в этот раз — увы, с Пака’а у нас уже давно не было близости, в отличие от Криспина.


Тревога тут же сменилась радостью, мне надо было поделиться ею!

Криспин сидел за ноутбуком, листал новостные сайты.


Я села неподалеку на кровати и ясно и просто, без предисловий, выпалила:


— Криспин, я беременна!


Он обернулся ко мне. Лицо расплылось в улыбке.

— Меня тошнит по утрам, я чувствительна к вкусам и запахам, и главное: тест показал две полоски, — продолжила я.


Он медленно встал и пересел рядом со мной. Медленно положил руку на мой живот. Держал ее так несколько секунд, а потом сказал:


— Да. В тебе растет новая жизнь. Спасибо тебе… за всё.

— У Магдалены ведь скоро день рождения? Сходим за подарком? — спросила я, всё ещё ощущая, его холодную руку на своей.

— Рядом с боулингом хороший магазин игрушек. Можно что-нибудь выбрать, — кивнул Криспин.

Так мы и сделали: сначала нашли для неё говорящего ламарога, потом пошалили в фотобудке (вы же понимаете, о чем я?).

Вернулись под вечер, довольные и чуть уставшие, но у порога нас ждал сюрприз: дома никого не было.

— Они уехали, — сказал Криспин после короткого звонка. — Он взял Магдалену с собой.

— Мы с ним повздорили утром, — призналась я. — Я узнала, что он русал.

Криспин медленно опустил телефон. Его лицо снова стало серьёзным — то самое, холодное, криспиновское выражение.

— Ты до сих пор… молчала? Как и он.

— Мысли о ребёнке отвлекли меня.

Он на мгновение закрыл глаза, потом коротко кивнул:

— Мы возвращаемся. Немедленно.

Было - 25,35
+0,25 за достижение максимального уровня навыка малыша (передвижение - Магдалена)
25,65