Карточный домик
Покинув Page Street в прескверном настроении, я уже не могла думать ни о чём, кроме досадного происшествия с Баулером. Волшебное воодушевление, в которое погрузило меня чудесное возрождение музыкального кафе, улетучилось, как сонная дымка, опустошив запас позитивных мыслей, и теперь напевало откуда-то издалека, поддразнивая и усиливая боль, родившуюся внутри.
Забираясь под одеяло, ещё долго прокручивала в голове танец и разговор с конкурентом, его обольстительную, а потом ехидную улыбку, ругая себя за наивность и время от времени погружаясь в горячий кипяток стыда и возмущения. Эти переживания не давали спокойно уснуть, и я отчаянно ворочалась, переворачиваясь с боку на бок, поправляя подушку, скидывая и накидывая одеяло. Включила ночник и попыталась прочитать несколько строчек из книги, которую не могла осилить уже пару недель, но поняла, что вместо букв на страницах вижу слова Баулера: «Я знаю, кто вы….. или можно просто – ЗинОк?». Любые попытки понять смысл текста перекрывался его едким смехом, поэтому я захлопнула книгу и закинула её под кровать, как будто это она была виновата во всём, что произошло со мной сегодня.
«Какого чёрта!» - воскликнула мысленно. – Какого чёрта, - чуть слышно повторила вслух, и эта простая фраза, словно завершая тяжёлый цикл негодования в сознании, вдруг отключила мои мысли. Пользуясь секундным замешательством уязвлённой гордости, организм перехватил отчаянные сигналы мозга об усталости, и я уснула.
Когда открыла глаза, поняла, что сон был лишь короткой передышкой от размышлений, которые хлынули беспощадным потоком, стоило мне только приподняться на кровати и понять, что наступило утро. Сопротивляясь порыву саможаления, которое тянуло меня в бездну негативных размышлений, отрывая от реальности, растёрла лицо руками и взлохматила волосы.
- Вставай и умывайся! – приказала себе громко. – Ещё не хватало, тратить время на мысли об этом наглеце, - добавила уже тише, сопротивляясь бессилию во всём теле, которое кричало о необходимости остаться в кровати и целый день посвятить изучению рисунка на новых простынях. Оторвала пятую точку от пастели и понесла себя в душ, с каждым шагом стараясь растоптать неприятный осадок от вчерашнего вечера, и в какой-то момент у меня даже получилось это сделать.
Уже обнадёжив себя мыслью, что вполне могу собраться и продолжить исследование по Page Street, ради которого сегодня намечалось знакомство с мистером Кинсли, помешивала в чашке крепкий чай и строила простые планы на счёт маковой булочки, ожидавшей меня в хлебнице уже пару дней. Но стоило подумать о том, что моё утро всё ещё может стать прекрасным, как рядом с домом послышался рычащий звук мотора. В следующую секунду что-то грохнуло и с тупым звуком посыпалось на землю. Шум был такой силы, что в доме затряслись стены и задребезжали стёкла, а чашка с чаем запрыгала на столе, безжалостно выплёскивая на его поверхность золотистую жидкость.
«Землетрясение!?» - пронеслась в голове нелепая мысль, но я тут же взяла себя в руки и выскочила на улицу, чтобы, не медля, выяснить причины происходящего и не позволить натянутым нервам лопнуть, когда я только смогла их немного привести в порядок. Однако моя решительность быстро сошла на нет, как только я увидела на своём газоне неимоверное количество книг, сваленных беспорядочно в одну кучу прямо на сырую землю. Рядом со всем этим великолепием стояло два небольших грузовика, которые продолжали выгружать горы томов мне на участок.
Недоумение тяжёлым ударом пришлось по голове – я опешила, беспомощно разведя руками в стороны. Единственное, что я могла сделать в эту секунду – просто смотреть, как аккуратная лужайка за домом превращается в свалку для макулатуры. Наверное, я бы ещё долго так простояла, если бы один из водителей не подошёл ко мне и не сказал:
- Вам нужно расписаться. Вот здесь, - добавил он и указал пальцем на строку в каком-то документе.
- Что это? – наконец начала я приходить в себя.
- Ведомость о списании и отгрузке книг, - просто ответил водитель грузовика.
- Каких книг? – от нелепости происходящего мой мозг начал закипать, но вместо негодования наружу вырвалась лишь нервная улыбка, усиленно натянутая на лицо. Я смотрела в глаза собеседника, который продолжал протягивать мне бумаги, а сердце начинало биться всё чаще, словно предчувствуя что-то нехорошее. Кажется, меня затошнило от волнения, когда водитель, наконец, произнёс:
- Это книги, которые не поступят в продажу. Ваши книги, - увидев моё ошалевшее выражение лица, он как будто засомневался в своих действиях и уточнил: - Вы ЗинОк СимсСтория, верно? Велено отгрузить это вам.
- Я не понимаю, - честно призналась я. – Мои книги, - почти шёпотом сорвалось с губ, и я снова обратила свой взгляд на завалы, образовавшиеся на участке. «Неужели это всё – мои книги?» - эта фраза болезненным эхом отдалась в сознании и ухнула куда-то вниз, сковав лёгкие. Стало трудно дышать. Я почувствовала, как глаза обдало жаром, а в носу противно защипало. Прикусив губу, подошла ближе к книжным горкам и внимательно осмотрела их: «Путешествие к Солрею», «Сказки для маленьких мышек», «Мифы и легенды Драгон Вэлли», «Приключения рыжего солнца» - все эти книги я написала в прошлом году. Они были приняты издательством, но их публикация постоянно откладывалась. В этом – они должны уже были лежать на полках книжных магазинов, но теперь их место на влажном газоне позади моего дома. «Что, чёрт возьми, происходит!?»
- Извините, так вы подпишите? – мужчина, ожидавший ответа, нетерпеливо переминался с ноги на ногу и с каким-то неосознанным сочувствием смотрел на меня.
- Кто? – вдруг спросила я.
- Простите, - не понял водитель.
- Кто велел вам отгрузить эти книги сюда? – этот вопрос родился в моей голове почти сразу, как только я увидела эти громоздкие машины у своего дома. Неликвидные печатные издания обычно отвозились на переработку и хранились на специальных складах, но не пересылались обратно авторам огромными тиражами! Разум, просачиваясь сквозь пелену обиды, подсказал, что я уже знаю ответ.
- Джон… Джон Баулер, кажется, так, - мужчина сверился с бумагами и добавил. – Он сказал, что это ваша личная просьба.
Я не знала что ответить. Внутри всё заныло. Я зажала нос двумя пальцами и отвела лицо в сторону, чтобы подавить почти неконтролируемое желание выругаться и расплакаться одновременно. Сделала глубокий вдох. Почти не чувствуя ног, подошла к водителю и поставила быстрый росчерк на документе – мне не хотелось больше ничего выяснять. Чтобы не распалять растревоженные и вдвойне натянутые нервы, быстро скрылась в доме, невольно хлопнув дверью – лишь бы не видеть эти книжные горы. Эти бессонные ночи, ежедневные труды, долгие часы правок.
«Каков подлец! – думала, яростно размешивая сахар в новой кружке чая. – Не думайте, мистер Баулер, что вам так просто удастся меня сломить! Чёрта с два!» – возмущение во мне нарастало с каждой секундой, и с каждой же секундой я всё отчётливее понимала, что это откровенный вызов моей персоне. «Что ж! Да будет так!» – решила про себя, но избавиться от ощущения прицепившейся ко мне полосы неудач так же быстро не получилось. Спад интереса к моим произведениям серьёзно ударил по самолюбию, что невольно откатило к состоянию маленькой девочки, не осознающей ещё своих возможностей в этом огромном мире. Всегда стараясь рассуждать позитивно, я впервые поймала себя на мысли, что каждое новое событие заканчивается для меня неприятностями.
Словно в подтверждение этому противно зажужжал телефон. «Что ещё?» - почти в панике подумала я, оставив в покое кружку с чаем и напряжённо уставившись на мобильный. Жужжание повторилось. Почти не осознавая ужаса, который вдруг охватил меня из-за какого-то пустяка, я медленно подошла к кофейному столику и взяла устройство в руку. Осторожно провела пальцем по экрану, чтобы посмотреть, от кого пришла смс, и, увидев, знакомое имя, расплылась в улыбке, с облегчением отметив, как всё во мне потихоньку расслабляется. Это был Барри Падесва. «Барри», - несколько раз прочитав его имя на экране, я присела на диван и, наконец, открыла сообщение:
«Здорова, рыжая. Как там твои серые деревенские будни проходят? Угадай кто приедет разогнать тоску сегодня в Ривер? Выступаю на фестивале в каком-то вашем мутном баре. Пригоняй смотреть на мои кривляния».
Я перечитала несколько раз. «Здорова», - повторила я за сообщением и подумала, что готова сколько угодно смотреть на кривляния Барри, лишь бы вырваться из круговерти неприятных событий, которые в последнее время нагоняли меня слишком быстро. Зацепившись за эту мысль, поспешно набрала ответ:
«Привет, Барри! Неожиданно! И, да, конечно, я приду! Во сколько начало выступления? И какой бар?».
Нажала кнопку отправить и уже через пару минут снова получила смс:
«Я бы знал, я б сказал. Около девяти. Но там будет тьма ваших местных олухов с гитарами. Надеюсь меня поставят раньше. Но предположу, что стану вишенкой на этом торте, и выйду последним».
Я улыбнулась, прочитав последнее предложение и окончательно почувствовала, как оковы напряжения спадают с лёгких, позволяя вздохнуть полной грудью. Пытаясь припомнить, о каком баре идёт речь, мысленно прошлась по карте Риверсайда и проверила в интернете афиши мероприятий на сегодняшний день. Так и есть – в караоке-баре «У Мика» проходит фестиваль акустической гитары, почётным гостем которого и должен был стать Барри Падесва. «И как я могла это упустить?» - не без удивления отметила про себя, набирая слова:
«Хорошо. Кажется, я знаю, где это… Я очень рада, что будет возможность встретиться. Увидимся!»
«Бывай)))», - пришёл лаконичный ответ, который подарил мне надежду на радостный вечер в компании доброго друга.
Отлично! Теперь, когда у меня была хорошая мотивация, чтобы собраться с духом и действовать, я, наконец, вспомнила про встречу с мистером Кинсли. Посмотрела на часы, поняла, что опаздываю и бросилась переодеваться. Если Твикки не шутил на счёт своего отца, то моя несобранность сегодня может сыграть злую шутку. Вряд ли меня встретят очень добродушно, если не появлюсь в назначенное время. Благо до центра было не далеко, и спустя 15 минут я уже была у книжной лавки.
Тяжёлая дверь легонько скрипнула, когда я заглянула внутрь, и передо мной предстало просторное помещение, сплошь заставленное книжными полками. В ту же секунду я подумала, почему не бывала здесь раньше? Мои произведения обычно выставлялись в современных магазинах со светлыми стенами и ярким освещением, а здесь был таинственный полумрак, пропитанный ароматом плотных переплётов. Весь интерьер был выполнен из дерева и, в целом, напоминал старинную библиотеку с подиумом в центре залы. Завороженная столь антуражным наполнением, я смело шагнула вперёд, чтобы разглядеть обстановку лучше, но в тот же момент по левую руку от себя увидела мистера Кинсли.
Кажется, совершенно не замечая моего присутствия, он склонился над кофейным столиком, на котором стоял карточный домик, и выглядел так, будто только что поставил на него завершающую башенку из пары карт. Почти не дыша, боясь совершить лишнее телодвижение, он медленно поднимался и пятился назад, слегка высунув кончик языка, как маленький ребёнок, увлечённый своим важным делом.
Наблюдая за этой картиной, я с интересом рассматривала обаятельного старика и успела отметить про себя, что они с Твикки очень похожи. Хотела уже поздороваться, но, судя по всему, мужчина заметил меня первым, так как в одну минуту он резко перевёл взгляд, вздрогнул и с силой выдохнул прямо на карточное строение, которое тут же разлетелось на маленькие сегменты по всему столу и полу.
- Это всё вы виноваты! – воскликнул он с досадой в голосе, насупился и упёрся в бока кулаками, выпрямившись окончательно. Его обиженное выражение лица и разочарование в глазах вызвало у меня невольное умиление, которое не удалось скрыть в ответном взгляде. – И не надо смотреть на меня так, будто сын уже успел сообщить вам о моей ворчливости, - он с укором вскинул одну бровь и добавил, мельком посмотрев на настенные часы, - вы опоздали на две минуты, и мне пришлось заниматься столь непочтенным для старика занятием.
Чем больше он говорил, тем больше привязывалась ко мне улыбка умиления, и я не смогла ответить ничего, кроме такого же наивного «Простите». Он тяжко вздохнул, явно не довольный тем, что все его труды по строительству карточного домика оказались напрасными, и перевёл взгляд на меня.
- Проходите уже, - выдохнул он, совершив рукой пригласительный жест. – Теодор вкратце рассказал мне о вас.
Словно колеблясь, собрать ему карты сейчас или чуть позже, мистер Кинсли вышел из-за кофейного столика, подошёл ближе, и как бы мимоходом окинул меня внимательным взглядом из-под седых бровей. Лёгкая добродушная ухмылка коснулась его губ и, когда он направился к стойке с кассовым аппаратом, уже совсем открыто и дружелюбно заметил:
- Похожа-то как!
- Простите, - не поняла я сначала.
- На бабушку, на бабушку, - два раза отчётливо повторил Эжен Кинсли за стойкой и добавил: - Хорошая была женщина, а какая певица – золотой голос Риверсайда! - Он с каким-то внутренним воодушевлением поднял в воздух указательный палец, словно придавая вес собственным словам, и в следующую секунду хитро улыбнулся, прищурив глаза, что напомнило мне образ Твикки в музыкальном кафе. - Да и затейница не малая! – вдруг рассмеялся он каким-то своим воспоминаниям и пригрозил указательным пальцем кому-то в воздухе. Его одухотворённое лицо при воспоминании бабушки пробудило во мне тёплое чувство благодарности.
Я уже хотела согласиться с его словами, как вдруг он тихо добавил грустным голосом: - Мне так жаль, что не смог проститься с ней, - на несколько мгновений уйдя в себя, старик бодро встрепенулся, сделал глубокий вдох и снова посмотрел на меня из-под густых бровей, сознательно направляя разговор в деловое русло: - Итак, начнём!
- Да, пожалуй, - немногословно согласилась я. Сегодня каждая фраза давалась на удивление трудно. Я силилась найти в себе подходящие вопросы для сбора информации, попутно отбиваясь от негативных размышлений, но, вместо связных предложений, мозг рождал тоскливое завывание ветра и шум дождя, накрывающие все мысли неосознанным покрывалом печали.
- Page Street, действительно, достоин своей книги, - живо произнёс мистер Кинсли, увлекая меня на подиум в центре помещения, где располагались письменные столы, картотеки и книжные стеллажи. – У меня небольшой архив, но он ценен своими деталями, уважаемая СимсСтория. А что может быть важнее деталей, когда описываешь заведение, прожившее уже больше полувека! – последние слова он произнёс с лёгким придыханием, которое выражало неконтролируемую гордость тем, что он сам был причастен к истории этого места. – Когда книга будет готова, - он мимолётом обернулся через плечо, обращаясь ко мне, - мы выделим ей отдельный стеллаж у входа.
Я словно проснулась:
- Вы согласны продавать мою книгу?
- Что за глупые вопросы, девочка? – как будто обиделся мистер Кинсли. – Конечно! И теперь вы просто обязаны закончить её, иначе чуткое сердце старика навсегда сохранит обиду на вас.
Он обернулся и строго посмотрел на меня, отчего стало немного неловко, но я понимала, что он имеет в виду – эта книга, действительно, могла стать спасением для музыкального кафе. Осознание столь простой мысли сделало всё происходящее ещё более значимым, чем когда-либо. «Конечно, - подумала я. – Я обязана закончить дело, вне зависимости от того, что будет происходить дальше!». С каждой минутой я всё больше ощущала, как срастаюсь с Page Street, с его историей, людьми, которые связаны с ним. О чём это я? Ведь с ним связана и моя семья: Лавелла Стория – моя бабушка, часто выступала там по вечерам. Она сама была частью этого кафе. Мне казалось, что я отчётливо помню об этом, но только сейчас поняла, как далеко я отошла от этих воспоминаний, лишь после падения вновь обратившись к ним.
- Можете положиться на меня, мистер Кинсли, - уверенно ответила я, отметив торжествующий взгляд старика, который тут же пригласил сесть за стойку на подиуме и отправился куда-то за документами.
Архив мистера Кинсли, действительно, был небольшим, но достаточным для того, чтобы несколько часов подряд не поднимать головы от папок и фотоальбомов, которые он предоставил для изучения. Каждое событие, свидетелем которого он был, тщательно документировалось в его журналах и дневниках, о чём он сам с гордостью рассказывал. С детской увлечённостью он описывал свои впечатления о первом посещении музыкального кафе, о том, как сам долгое время там работал и скольких повидал звёзд на своём веку. Отметил, что хорошо общался с моими бабушкой и дедом, после чего снова ненадолго погрузился в грустное молчание. Чтобы вырваться из этого состояния предложил мне чаю, а после с новыми силами продолжил свои рассказы.
Мне было интересно: для создания качественной книги недостаточно голых фактов – иногда простые человеческие эмоции, вроде тех, которые проявлял Эжен Кинсли, были даже важнее, чтобы вдохнуть жизнь в строчки, отпечатанные на бумаге. Я поняла, что этот воодушевлённый историей старик – один из главных источников таких эмоций, и этот факт помог закрепить в сознании мысль, что книга получится.
- Но, честно говоря, это немного странно, - вдруг заметил он, вновь окутав меня своим внимательным, а теперь ещё и заинтересованным взглядом.
- Что именно, мистер Кинсли? – поспешила я уточнить, предполагая, что сейчас услышу ещё один интересный факт о Page Street.
- Странно, что в семье музыкантов и певцов, родился такой талантливый писатель, - он загадочно улыбнулся.
- Вы обо мне? - слегка смутилась я.
- Конечно, девочка! С кем я сейчас разговариваю!? – он снова надел на лицо строгую гримасу и продолжил, только уже более мягко: - Ведь твои родители тоже выступали в Page Street как певцы, а последние годы перед своим исчезновением часто гастролировали. Рорин Хайтс, Лаки Палмс, Мунлайт Фолз, - перечислил он несколько городов.
Я растерялась. Судорожно пытаясь вспомнить образ родителей, я почти в ужасе поймала себя на мысли, что не могу этого сделать. «Как он сказал? Перед исчезновением?».
Эжен Кинсли вскинул густые брови в удивлении, а потом рассеянно нахмурился, словно поняв, что, скорее всего, сказал что-то лишнее, но отступать было некуда, поэтому он решительно спросил:
- Ты что? Ничего не помнишь о них? – уже понимая, что так и есть, он как будто сам себе пояснил: - Ну, конечно, Лавелла до последнего не хотела с тобой об этом говорить, - он как-то грустно замялся и с досадой добавил: - Да и я-то толком ничего не знаю.
С этими словами он вдруг поднялся с места и куда-то направился.
- Сейчас, подожди, - кинул он мне перед этим.
Я, как загипнотизированная наблюдала за его перемещениями по подиуму, пытаясь хоть что-то извлечь из своей памяти о родителях, но это было тщетно. В какой-то момент мне стало страшно от понимания, что очень большая часть моей жизни просто испарилась, прошла мимо меня, и теперь в целостной оболочке собственного образа я видела огромную дыру, которую, возможно, никогда не получится заполнить. «Как же так», - мысленно пролепетала я, продолжая наблюдать за стараниями мистера Кинсли что-то найти.
- Чёртов склероз! – выругался он. Остановился у какой-то полки, задумался, медленно и как-то неуверенно вернулся к стойке, за которой мы только что сидели вдвоём. Упёрся на неё одним локтём, рассеянно посмотрел на меня и вдруг спросил: - О чём мы только что говорили?
- О моих родителях, - еле слышно предположила я.
- Ах, ну конечно! – воскликнул Эжен Кинсли, всплеснув руками вверх, и вновь отправился на поиски чего-то, судя по всему, очень важного. – Чёртов склероз! – снова послышалось откуда-то из-за полок, но в следующую секунду проворный старик уже шёл ко мне с большим альбомом в руках. Бережно положив его передо мной, он быстро перелистнул страницы примерно до середины и ткнул пальцем в фотографии: - Вот!
С цветных фото на меня смотрели два совершенно незнакомых лица. За несколько секунд я изучила каждую черту, взгляд, морщинку – ничего не ёкнуло в моём сознании. И только когда мистер Кинсли тихо уточнил, что это и есть мои родители, неприятный холод прошёлся по позвоночнику, проник в каждую клеточку моего тела и навис непреодолимой тревогой над сердцем. «Почему я не помню их?» - пронеслось в голове сначала один раз, потом другой, а потом стало повторяться вновь и вновь, как в зацикленной записи, окончательно ставя под сомнение мою способность мыслить позитивно. Я провела ладонью по фотографиям и прочитала подписи под ними:
Зинея Симс и Окли Стория.
- У вас есть что-нибудь ещё… о них, - тихо спросила я, одновременно пытаясь припомнить, есть ли у меня самой дома хоть какая-то информация об этих людях. Но тщетные попытки мысленно перебрать все домашние архивы заканчивались неудачей, и мне начинало казаться, что бабушка всё это время что-то от меня скрывала.
- Нет… к сожалению, - сочувственно произнёс старик, но вдруг что-то вспомнил и добавил: - Зато может быть в архивах О’Доэрти.
- Кто это? – поспешно спросила я.
- Оооо! – протянул Эжен Кинсли. – Это заядлые меломаны, любители и ценители музыки. К истории Page Street они тоже приложили свою руку, впрочем, как и к истории всего музыкального, что когда-либо существовало в Риверсайде, - не без удовольствия отметил он. – Они довольно тесно общались с твоими родителями и бабушкой.
- Думаете, они смогут рассказать мне что-то более конкретное? – воодушевилась я новой возможностью, но старик вдруг помрачнел.
- Нет, они не смогут, - ответил он. – Чета О’Доэрти скончалась три года назад, оставив свой особняк трём непутёвым наследникам, - он ворчливо сморщил нос и засунул руки в карманы брюк, словно пытаясь смягчить собственное негодование по этому поводу. «Что же делать?» - мысленно спросила я, но мистер Кинсли тут же пояснил: - В их особняке хранятся богатые архивы. Там всё, что касается музыкальной деятельности в Риверсайде. Думаю, про Зинею и Окли тоже найдётся немало интересного, только вот…, - старик внимательно посмотрел на меня. Как будто не решаясь продолжить, он слегка перекатился с пятки на носок и подошёл ближе. Присев обратно на стул, он доверительно положил руку мне на плечо и как-то совсем мягко, по-отечески, произнёс: - Лучше бы вам не ходить туда, уважаемая СимсСтория.
Услышав тревогу в голосе, я вопросительно посмотрела на него. Уловив это, он произнёс:
- Эти несносные оборванцы совсем не берегут честь своей ирландской фамилии! Труды родителей для них ничего не значат. В городе они пользуются дурной славой, и мне бы не хотелось, чтобы вы…, - он не договорил, а я подумала про себя: «Как же так! Просто забыть об этом? Нет. Я не смогу. Особенно – теперь, когда поняла, что в моей жизни есть существенные пробелы! Да и дополнительная информация о музыкальном кафе для полноты изложения никогда не повредит».
Чтобы не тревожить старика, молчаливо кивнула, словно соглашаясь с ним, пообещала заглянуть на досуге, чтобы ещё более подробно ознакомиться с документами, и вышла из книжной лавки. На улице уже вечерело, и свежий воздух резко выдернул меня из уютной обстановки книжного антуража. Поёжилась от холода и хотела уже направиться домой, как вдруг поймала себя на мысли, что не могу двинуться с места. «Где этот особняк О’Доэрти?» - подумала я, доставая из кармана мобильный телефон. «Если эти люди были так известны, наверняка, он отмечен на карте Риверсайда». И я не ошиблась.
Уже через десять минут я в неосознанной ещё спешке мчалась в такси в нагорную часть города, где стоял особняк. Всё во мне зудело непреодолимым желанием поскорее узнать как можно больше о родителях. Да! Прямо сейчас волнение о судьбе Page Street отошло на второй план, и зубодробящая дрожь беспощадно прохаживалась по всему моему телу. Такси остановилось недалеко от парадного въезда. Я вышла из машины и, как завороженная, уставилась на огромный дом в свете фонарей, не заметив у въезда группу живо переговаривающихся людей.
- Эй! – окрикнул кто-то, заметив моё пристальное внимание к особняку, и подошёл ближе. – Чего надо?!
Бесцеремонный тон вернул меня к реальности. Я перевела взгляд на человека передо мной. Весь в чёрной коже, с ярко рыжими волосами он выглядел очень грозно, старательно сдвинув густые брови, и не отводил от меня своего раздражённого взгляда.
- Я, - почувствовала, как мой голос задрожал. В растерянности отступила назад, пытаясь сообразить, как лучше начать разговор.
- Тадг, кто там? – послышалось позади рыжего.
- Деваха какая-то, немая, наверно, - язвительно усмехнулся он и протянул. – Ну?
- Я хотела поговорить о ваших родителях, - промялила как-то совсем неуверенно.
Парень усмехнулся: - Купить чё-то хочешь?
- Нет, - поспешно, но неосмотрительно ответила я, после чего усмешка исчезла с лица парня, и он попятился назад.
- Проваливай, - произнёс рыжий, возвращаясь к своей компании, которая продолжала непринуждённую беседу, периодически разрываемую диким хохотом.
Я же осталась стоять, будто оглушённая внезапным взрывом, не понимая, как действовать дальше. Уже очень давно я не чувствовала себя настолько гадко и беспомощно, как сейчас. Показалось, что всё во мне рассыпается, подобному карточному домику, который так старательно выстраивал мистер Кинсли на кофейном столике. «Как хорошо, что Барри ждёт меня в клубе! Ещё одного вечера наедине со своими мыслями я не переживу».