Добро пожаловать в мой творческий дневник. Здесь не будет красивых красочных картинок, фотографий и рисунков. Здесь будут только рассказы, романы, литературные зарисовки и другая прозаическая мелочь. Если Вы любите читать прозу, добро пожаловать! Буду рада каждому посетителю! В Рукопись вошли произведения, написанные мной в разные периоды жизни, а также те идеи, которые так и не реализовались мною в рубриках данного сайта. То есть то, что я хотела опубликовать в виде миров и сериалов на нашем замечательном сайте, но не получилось по разным причинам. Либо тема была слишком серьезная, либо я не смогла подобрать подходящего персонажа и реализовать сюжет в виде скриншотов. Почему дневник называется "рукопись одиночки"? потому что я по жизни одиночка. Меня всегда интересовал внутренний мир человека, борьба с самим собой. А это все возможно только в одиночестве. Если ты постоянно окружен людьми, на себя, свою самореализацию просто не хватает времени. Почти все мои произведения написаны от лица мужчины. Почему? Очень просто: я считаю, что у мужчин более богатый внутренний мир, так как женские эмоции иногда бывают излишними и заглушают истинные чувства, мысли и переживания. Я же человек в себе и потому мне проще излагать свои мысли мужскими образами. Итак, добро пожаловать на страницы моей "Рукописи"...
Рукопись одиночества
- Автор темы Stasyg
- Дата начала
- Статус
Открою я свою Рукопись... рассказом, который был написан мной за одну ночь под влиянием одного события, которое потрясло меня настолько, что я до сих пор не до конца оправилась. Я потеряла своего кумира. Все мы в юности фанатеем от кого-нибудь. Но у меня все это переросло в нечто большее. Мой кумир врос в мою душу настолько, что я ощущаю его своей неотъемлемой частью. Он изменил всю мою жизнь и стал для меня источником вдохновения. Под его влиянием сформировалась моя личность. Личность, в чем-то очень похожая на него самого, каким я его чувствую и знаю. Я всегда говорила и говорю, что я его специально не выбирала. Я была в то время в таком нежном возрасте, что вряд ли вообще могла что-то выбирать. Тем более, музыку. В то время не было mp-3 плееров, музыкальных центров и компьютеров. Не было сотовых телефонов, планшетов и смартфонов. И даже двд-проигрывателей и cd-дисков не было.. Да,да, я застала те времена, отчего чувствую себя ужасно старой. Но речь не об этом. Я просто услышала песню по радио. Веселую песню., которая перевернула мою жизнь. Я даже в то время не знала даже, кто поет эту песню. То есть, имя артиста, конечно, было на слуху, я его знала, а вот музыку его не слышала никогда. Пластинок его фирма "Мелодия" не выпускала. А вот по радио его песни иногда крутили. В передачах по заявкам. Там я его и услышала. Он меня сам нашел и выбрал. Я до сих пор не могу понять, почему.
Рассказ не рекомендуется к прочтению лицами моложе 12 лет.
*******
Он открыл глаза. Было около часа ночи. За окном шумел большой город, автомобили увозили своих владельцев и их пассажиров в заоблачную даль. Тени вековых деревьев проплывали по комнате. А Он не спал. Ещё одна бессонная ночь! И боль! И ночь, и боль были Его проклятьем, мучившим Его на протяжении многих лет.
Его рука потянулась к серебристой бутылочке, стоящей на столике орехового дерева. И вдруг, словно злорадствуя, Он услышал внутри себя Голос: «Ага!!!! Слабак, ничтожество, тряпка! Я говорил тебе, что ты – никчемный старик, не проживешь без этой штуки и часа! Ты – жалок! Я говорил тебе, что надо увеличить дозу!» «Нет, нет, не говори мне этого, слышишь? Доктор сказал…» Он не докончил, Голос перебил Его - «Ха! Подумаешь, что говорит этот ублюдок Доктор! Слушай его больше! Ему лишь бы из тебя денежки вытрясти. Вот получишь деньги за шоу…. Он возьмёт своё, увидишь! А ты без этой дряни и ноги с кровати опустить не сможешь! Тоже мне нашёлся, умник!!! «НЕЕЕТ, НЕТ, и ещё раз НЕТ!» - вскочив в кровати, вскричал он, и, услышав раздавшееся гулкое эхо своего голоса, зажал рот рукой, вспомнив, что в Его комнате спят. Он бросил взгляд в другой конец комнаты, но там не было слышно ни шороха. Он опустил ноги с кровати, нащупал ступнями мягкие домашние тапочки с рожицей Микки-Мауса и встал. Подойдя к окну, Он прошептал своему размытому отражению: «Вот, видишь!» - Он показал кулак. «И? – злобный Голос внутри Него не унимался «Встал ты, ну и что? Что дальше ты предпримешь? На часах второй час ночи, а ты не спишь. И не уснёшь, это ты знаешь. Чего проще: шприц на столе. Действуй!»
Слова возымели действие. Он подошёл к столику, закатал рукав пижамы, расшитой диснеевскими героями, набрал жидкость в шприц, и вдруг….. «Нет, Нет, я не могу! Мне ведь это уже вводили! вводили два часа всего назад! О, Господи, я не могу!». Он откинул волосы назад, закрыл лицо руками, опустился в чиппендейловское кресло (Это была Его гордость! купил его на аукционе за баснословные деньги!), обитое алой парчой (красный - Его любимый цвет), и зарыдал.
********
Дверь в комнату распахнулась, и в комнату буквально влетел Доктор. Он кинулся к пациенту, убрал с его лица руки, и, покосившись на шприц, прошипел:
- Вы это себе вводили? Вводили? Отвечайте!!! – он встряхнул больного! - Не молчите! Вы живы? с вами всё в порядке?
- Нет, я не вводил себе ничего. Я не смог. Он прав, я тряпка! Я стар, слаб и немощен – всхлипывая и глотая слёзы, простонал несчастный.
-Кто такой ОН?
- Он - это тот, кто заставил меня подписать все эти ужасные бумаги, это тот, кто не даёт мне спать по ночам. Это Он прислал ко мне Боль.
-Так-так! Да вам, батенька, совсем…. Плохо…. ну ничего, не плачьте, сейчас мы это исправим. Вам станет легче, и вы уснёте. Поработайте кулачком, пожалуйста!
С этими словами Доктор ловко ввёл сильнодействующее лекарство в вену больного. – Ну вот, это то, что вы хотели, правда?
Больной слабо кивнул, откидывая непослушные кудри назад. Вытер рукой слёзы.
- Вам скоро станет легче, и вы уснёте!
Он уже не плакал. Он смотрел на Доктора огромными глазами с расширенными от лекарства зрачками.
- А если нет? - пошатываясь и вставая, хриплым шёпотом произнёс Он – Если я не усну, и мне не станет легче?
- Вы в своём уме? Я ввёл вам двойную дозу! Да этого хватит с лихвой! Это усыпит стадо слонов! – Доктор усмехнулся.
- Хорошо, а всё же…. – Он запнулся – предположим, я не усну. Завтра ко мне может заявиться полиция, и меня могут… могут арестовать то, что я употребляю и храню у себя сильнодействующие медицинские препараты. Ведь это – наркотический препарат, да?
- Вообще-то, да … но ведь Вам его выписали по рецепту врача... И вообще. что за бред вы несёте! К чему полиции сюда являться? – шёпот Доктора чуть не перешёл в полный голос. Больной приложил палец к губам и закатил глаза, умоляя Доктора сбавить тон.
Тот кинул взгляд на кровать, на которой, укрывшись одеялом с головой, сладко посапывал ребёнок, и тихонько продолжил, вняв просьбе:
- Так вот, о чём я…. А…. о полиции…. К чему ей тут быть?
Больной в недоумении пожал плечами и еле слышно прошептал: - Не знаю….. Полиция всегда начеку. А потом - Он облизал пересохшие губы - прописано-то лекарство по рецепту, только ведь... рецепт ведь поддельный. точнее, печать на нем... и лекарство куплено не в аптеке. Такие там не продают, я это знаю. И вы тоже. Кто-нибудь возьмёт да проболтается... Например, моя прислуга. Или охранники… или ещё кто-нибудь из домашних. Им верить нельзя…
Ах! М****(Доктор назвал Его имя) – вечно вы с вашим скептицизмом… людям надо доверять! А потом, даже если они сюда и нагрянут внезапно, как вы говорите, разве посмеют они арестовать вас, а? вы – известный человек, выдающаяся личность…
- с весьма подмоченной репутацией… - мрачно усмехнувшись, перебил Он Доктора
- Пусть так! Зато Вы - единственный в своем роде! И для Вас сделали исключение, учитывая вашу затяжную бессонницу, выписали Вам этот препарат. Внешне все выглядит законно. Так что успокойтесь. Вам ничего не грозит.
Больной фыркнул и невесело хихикнул – Ха! Кого это волнует! Меня это не утешает уже! Перед Богом и Законом все равны. Уж кому-кому, а Вам, Доктор, это известно. И отвечать за наши махинации мы с Вами будем по всей строгости закона.
Доктор спрятал шприц себе в чемоданчик.
– Полноте, не забивайте себе голову всякой ерундой, лучше ложитесь-ка Вы спать. Если что, я буду рядом, в соседней комнате.
Вскоре Он услышал шаги в коридоре и звук открывающейся и закрывающейся двери. Всё стихло.
Он добрёл до кровати, опустился на неё, скинул тапочки и закрыл глаза.
*******
Сколько времени прошло, Он точно не знал. Но Он лежал без сна с закрытыми глазами, скорее ощущая свет от тусклого ночника, чем видя его. Он всегда боялся темноты. Полный мрак навевал страх, страх мутил воображение. Он всегда спал с ночником, сколько себя помнил.
Его рассудок лихорадочно прокручивал в голове какие-то сцены из жизни: мать гладит Его по голове. Братья, желающие спокойного сна, потом отец в его жуткой маске, бьющий его чем-то…. забившиеся в угол сёстры… Он уже точно не помнил, чем отец его бил… вернее, старался забыть. Какие-то люди, снующие взад-вперёд перед ним: «Камера! Мотор!!...... СТОП!
Он открыл глаза. Он всё ещё был в своей комнате. Каминные часы пробили два. Сердце бешено колотилось, перед глазами все плыло. Он встал, сунул ноги в тапочки, взял со столика стакан и залпом выпил воду.
«Ну что!» - услышал Он опять Голос – «Полегчало?» «Нет, ты знаешь, что легче и не станет! Впереди вся ночь, а ты всё ещё не спишь!
«Хватит! Чего тебе от меня надо? «Долой! Вон!» Он замахал руками, точно прогоняя одному Ему только ведомую силу. «Ха-ха! Ты от меня не отделаешься! Я – это ты! Твоё второе Я, если тебе угодно. И Я всегда помогал тебе! И если б не Я, кем бы ты был сейчас? Сидел бы у папочки своего в студии и батрачил, да ещё и получал бы хороших….. А в настоящее время ты был бы озлобленным на весь мир жалким, алчным и жестоким стариком. Кому, как не тебе, всё это знать! Ты без меня никто!! НИКТО! Слышишь?
Слезы затуманили Его взор. Но голос продолжал издеваться - ААА, братишка, скис, да? Нечем крыть?» Он с трудом сглотнул и потряс головой. Зловещий голос в голове стал мягче: Ладно, дружище, не горюй. Ты знаешь, что делать! Знаешь…» - Тут голос словно растворился. Наступила тишина. Такая густая, что ее можно было резать ножом. Он взял со столика очки, повертел их в руках (с возрастом Ему, конечно, пришлось носить очки, так как Он терпеть не мог линзы. От них так болят глаза! Кроме того, у Него уже развивалась возрастная дальнозоркость. Линзы не помогали. А ещё этот яркий свет, на который больно смотреть!). Зачем он взял очки? Читать сейчас невозможно, свет лампы разбудит ребёнка. Он снова бросил взгляд в темноту. Тихо. Немного подумав, Он положил очки обратно на столик и сел на кровать.
Нет! Только не это! Я не могу, Господи, не могу! Я не могу больше терпеть всё это. Ты помнишь, Господи, я просил тебя забрать меня к себе, помнишь? Сколько лет прошло? Пятнадцать, двадцать? (О, что с моей памятью?) Я тогда хотел, а сейчас не хочу. У меня ведь теперь есть сын, моя кровь и плоть, мой смысл жизни. Ты знаешь, Господи, я всегда мечтал о собственных детях! – Он поднял глаза к образу над дверью - Но…Я сам себя толкаю…. Что делать? Я же не смогу, не смогу всё сделать, всё, что я подписал! Мне много лет, я в плохой форме, ты знаешь, что я в плохой форме! Я не смогу танцевать, не смогу столько танцевать! Ну, одно-два, максимум пять…. Но не столько…. Зачем я на это согласился, зачем я подписывал всё это? Ведь не слепой же я, и не глухой?! Ведь это же моя подпись стоит там, моя, и ничья больше! О, Пресвятая Дева! Зачем я на это пошёл? Из-за денег? Нет, я никогда не любил деньги? От них только горе. Из-за славы? Зачем она мне теперь?! Деньги! Всё-таки деньги! Чтобы погасить долги? А вот это ближе к истине. Мне не простят, кредиторы не простят…. Я кругом и всем должен!
Он сидел на кровати, раскачиваясь в разные стороны, обхватив голову руками. - НЕТ, это не есть выход….Или…... – Он вздохнул - А мой сын? Как он? Кто позаботиться о нём? Но я ведь написал завещание?! Да, вроде написал! Но что это дурацкое завещание ему даст, если меня не станет? Или…даст…. Неужели я буду полезен моему сыну больше мёртвым, нежели живым…. НЕТ, это абсурд, плод моего больного воображения! Это ж надо себя до такого довести!!! Это всё П****** или Д*******….Бог знает, что мне там колют! я уже сбился со счёта, сколько всего было! И названия у всех лекарств какие-то…одинаковые что ли…. У меня даже песня была с текстом про Д*******! По-моему, это был Д*********! И про героин вроде тоже….. Нет, лекарства тут ни при чём, это всё я! Я сам во всём виноват! Нельзя было….. Нет, мне это необходимо! Я не смог бы иначе ни жить, ни творить!
А впереди ещё одна ночь! Очередная или последняя? Нет, что я говорю, не последняя, конечно! Но одна из… и сколько их таких ещё будет? Он прав, я старик, я развалина, у меня нет ни одного здорового органа! мне ведь уже много лет, я не мальчик и даже не юноша! Помилуй, я и не мечтал дожить до такого! Или….нет, я хотел дожить до 150… я ещё заморозить себя хотел… Бред! Я уже сам плохо помню, что говорил этим охотникам за душами! Господи, это всё БОЛЬ, это всё она! Как я устал! - Вздох и всхлип…. Всхлип и вздох….
**********
Он вдруг выплыл из своего мучительного экстаза, подошёл к окну, отдёрнул портьеры. Внизу сновали автомобили, а из-за кустов выскочила помятая полуодетая парочка.
-Гляньте на них, они счастливы! Они все счастливы! А я? Почему я не могу быть счастливым? Почему не я, а он, этот человек, вылез со своей девушкой из-за кустов? Чем я хуже? Почему, О господи, ты не сотворил меня кем-нибудь другим? Почему я не могу быть… Обыкновенным? Я ведь сейчас даже из дома выйти не могу, сразу толпа налетит. Она всюду, везде! Всем им что-то надо от меня, всем!…… Давайте, рвите мои одежды, вонзайте нож в мою плоть, разрывайте её, жрите!!!! – Всхлип - Только душу мою не трогайте! Она и так истерзана в клочья, и я не знаю, как склеить её! – Агрессия охватила его, он судорожно сжал руки в кулаки. Его внутренний Голос, загнанный в дальний край Его души, вырвался снова наружу! - Давайте, жрите меня, проклятые черви! Требуйте всё, что угодно! За ваши деньги любые прихоти! – хрип, вздох. Потом Он сглотнул, помотал головой, растрепал волосы, охнул и схватился рукой за грудь.
Что это? А? Ах, как тошно и душно! Хочется воздуха! – Он открыл окно. Июньская ночь пахнула на Него своей свежестью. Дневная жара уступила место ночной прохладе. Ему стало легче. Он слегка высунул голову из окна на улицу. – Как я любил развлекаться, кидая шарики с водой прохожим на голову и кричать «Эй!»! как бы мне хотелось этого сейчас! Но я не могу! Или…. – Он закусил губу, в глазах на мгновение мелькнул озорной огонёк, осветив всё Его лицо лучезарным светом, но тут же погас. - А если попробовать? НЕТ, ведь Я уже пробовал не раз, ничего не вышло. Даже ночью не вышло. Ощущение такое, что за мной наблюдают круглосуточно. Я живу в стеклянном ящике, и меня, как в том телешоу, наблюдают. О Господи, как мне плохо!!!! И как я устал! Сколько я не спал? Неделю? Нет, вчера мне удалось поспать два часа…. А сегодня нет… а завтра будет новый день: обсуждения, репетиции, репетиции…… обсуждения, бесконечные кастинги…. Песни, танцы, танцы, песни! Как я хочу отдохнуть! Оставьте меня все в покое! – Он топнул ногой, схватил себя за волосы и застонал, качая головой.
В эту минуту Он услышал движение в дальнем углу комнаты, в кровати. Ребенок, во сне уронивший одеяло, пошевелился, застонал, но не проснулся. Отец быстро подошёл к нему, поднял одеяло с пола и улыбнулся, вспомнив свои юные годы и свой крепкий сон. Где и в каких позах только он не спал? Он спал в бесконечных тесных автомобилях и гремящих ржавых автобусах вперемешку с братьями, одеждой, инструментами, спал в тесных сырых провинциальных гостиницах, спал, свернувшись в три погибели, в тесных каморках, называемых гримёрками в перерывах между выступлениями…. И Бог знает, где еще,… Но Он спал…. И всегда умудрялся выспаться! А сейчас Он - известный артист, в его распоряжении лучшие автомобили, в которых не нужно сидеть или лежать в неудобных позах, лучшие номера в лучших отелях, гримёрки, похожие на президентские номера в лучших отелях, собственные самолёты с удобной лежанкой, кровати размером с половину футбольного поля. Но! ему всё это уже было не нужно. Ему необходимо было выспаться. Просто поспать! Хотя бы положенные человеку восемь часов! Но теперь для Него это была непозволительная роскошь!
Он укрыл спящего ребёнка одеялом, подоткнул его (вспомнив при этом строки из своей любимой сказки). Хотел было поцеловать его в щёку, но удержался. Ребёнок повернулся к Нему спиной и сладко засопел. Отец подобрал с пола разбросанные игрушки и положил их в ящик под кроватью, на которой спал его сын и ласково посмотрел на него.
***********
Включив тусклый светильник, Он подошёл к большому зеркалу на стене. Отражение Ему не понравилось. Он увидел своё исхудавшее лицо, испещрённое шрамами от бесчисленных операций, руки все в синяках и уколах («О господи, куда, куда колоть!»), нос, в темноте походивший на носовое отверстие черепа, изогнутые домиком брови, а под ними лихорадочно горели огромные глаза, казавшиеся в темноте чёрными. Он был похож на скелет, обтянутый кожей. Он был красив и страшен одновременно. Скорее, страшен, чем красив. «И с возрастом Я становлюсь всё страшнее и страшнее. Я, словно Гуинплен, перекроивший своё лицо. Но он смеялся, а я плачу. Хотя…. Чем я лучше него? Тоже фигляр. Тоже страшен. Он опустил глаза.
Он созерцал себя в зеркале каждую ночь и всегда видел там, как Ему казалось, разное отражение. Я чем-то похож на Дориана Грея. Только на его портрете были видны его собственные пороки, а в моей душе отпечатались почему-то пороки всего человечества. И эта боль! Или я беру слишком много? И почему я, я должен страдать? Носить в сердце всё это? Может быть, так страдал Возлюбленный Сын Господа? О нет! У меня мания величия развилась, наверное! Я опять вбиваю себе в голову всякие дурные мысли! Нет, я не хочу быть распятым, как И****! Не ХОЧУ! («Но тебя УЖЕ И ТАК РАСПЯЛИ! Куда же более?» - эхом отозвался Его Голос)
Он схватился за голову: Боже мой, как мне больно! Невыносимо больно! При чём тут Дориан Грей? А мои собственные пороки? Они тоже отражаются на моей внешности? Моё пристрастие к лекарствам! мои операции. Но я артист и я всегда на виду. Я старею, а мне надо быть вечно молодым. Я даже состариться не имею права, артист не имеет права быть старым. А как я хочу просто быть Человеком, обычным человеком! Но и видеть себя стариком я не в силах. Так я и есть уже старик!! Нет, нет, совсем не так! Я и Дитя и старик в одном лице! Как это называется по-научному? Неизвестно… Пороки! Какие у меня пороки? Лихорадочные глаза, больная голова! Наркотики и алкоголь. Но как иначе жить? Как?! Да и пороки ли это, если иначе мне без них никуда! Мало же их у меня, а? О Боже, как болит моя голова?! Иногда мне кажется, она разорвётся! Но надо действовать, действовать!
Он закатал штанину, обнажив худые, в синяках и ссадинах ноги с вздутыми венами. Колени Его были забинтованы, щиколотка тоже: вчера растянул связку. Правильно, в моём возрасте уже нельзя таких нагрузок, ведь не мальчик уже! Не рассчитал силу, хотел показать, на что ещё способен. «Кому ты, что хотел доказать?» - проснулся Голос, но Он не обратил внимание на его слова. «И сюда уже тоже колоть нельзя!» Боже мой, неужели это МОЁ тело? Моё? Оно похоже на тело какого-нибудь каторжника или узника, ежедневно пытаемого… Может, закончить всё это? Я не молод, я не способен! Но уже поздно, машина уже закрутилась! Поздно! Уже слишком поздно! – Стон.
Он посмотрел на часы. Было только пятнадцать минут третьего! Прошло всего пятнадцать минут! Боже, как долго тянется время по ночам! А как хочется выпить! Он подошёл к бару. Однако ни виски, ни бренди, ни вина, ни каких либо других напитков там не было. В баре стояли только бесчисленные коробочки, бутылочки, флакончики, огромное количество тюбиков с лекарствами. Это МОЙ ДОМ или больница? - Вздох и стон! – Эй, кто-нибудь, принесите известному артисту М***** Д******* выпить?! Где вы все? А? Когда вы нужны, никого нет, а когда хочется побыть одному, вы так и крутитесь около меня! Его рука дотронулась было до звонка. Позвонить, вызвать слугу? НЕТ, пусть все спят, я как-нибудь сам найду. Он осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить ребёнка, вышел в коридор, накинув на себя халат, висевший на кресле. Спустившись вниз по лестнице, Он заметил свет и услышал храп в одной из комнат. «Интересно, кто это так храпит?» Он не устоял от соблазна заглянуть в эту комнату. Бесшумно открыв дверь, Он увидел посреди комнаты в кресле перед работающим телевизором огромного спящего Д****, его охранника. В одной его руке была зажата пачка сигарет, другой рукой он обнимал небольшой пистолет. Огромная связка ключей была прикреплена к его поясу. «Ну и здоровяк же он, этот Д****! Я рядом с ним семечка! И зачем ему так много ключей? Это что, у меня так много помещений? Спит…. Он спит, а я не сплю! Несправедливо! Охранник должен меня охранять, а я должен спать!»- Вздох…
Охранник храпел так, что у Него развевались волосы, как от ветра. «Вот счастливчик! Хотел бы и я так вот похрапеть! СПАТЬ!!!!! Слова отдались в его голове так, словно это была недосягаемая мечта. Он ещё с минуту постоял около спящего, который даже не пошевелился, затем осторожно, чтобы не разбудить Д***а, вытащил из его рук сигареты и пистолет, положил всё это на тумбочку перед телевизором, тихонько отпер дверь и вышел в тускло освещаемый коридор.
***********
Войдя в столовую, он первым делом достал из буфета пакетик с каким-то белым порошком, насыпал содержимое в стакан, налил воды, размешал и выпил, поморщившись «Фу, какая кислятина! Зачем мне Доктор прописал эту гадость? Я её вообще-то должен был выпить днём, но днём я был занят, а вечером играл с детьми, смотрел мультики и ел. Эту дрянь надо, кажется, до еды пить. Да, до еды» Его передёрнуло – «И как только такие лекарства люди вообще употребляют? Хм… Но я же употребляю! Я тоже человек!
Часы в столовой показывали половину третьего. Он взял красивый дорогой бокал из венецианского хрусталя, подаренный Ему на очередном праздновании очередного дня рождения. «Какая банальность: отмечать дни рождения! А почему не отмечают, например, день смерти?» Я бы хотел отметить день моей смерти пышно! Тьфу, дурак ты, М***! Ты не сможешь отмечать день своей смерти, тебя не будет! Ха-Ха! Смешно! А вот интересно, если я умру, люди будут отмечать день моей смерти? Глупый вопрос, конечно, будут! Будут биться в конвульсиях, выражать соболезнования, ломать руки, плакать, но при этом злорадствовать в глубине души: так, мол, ему и надо, душегубу и развратнику!» А дети? Дети, конечно, будут искренне плакать. Но не все. Не все знали меня. Ведь меня так мало, а их много! Их больше чем меня! Я так и не смог подарить им всё тепло моей души. А дарил ли я кому-нибудь тепло? Наверное, дарил! Я пытался изменить мир, а что в итоге? Мир растоптал меня! Наверное, я жил не в ту эпоху? Почему жил? Я ещё живу! «Нет, ты уже умер, М**** Д*****! Да-да, ты умер! Твои предсмертные вопли люди придут слушать, свои предсмертные конвульсии ты им покажешь вместо зажигательного танца! Что, не так?»
О, Зачем ты опять мучаешь меня? «Потому что я - твой здравый смысл, болван! Ты всё это и без меня отлично знаешь, только верить не хочешь! Лучше выпей-ка ты виски!»
Он тяжело вздохнул, налил золотистый напиток в бокал, отпил. Хрусталь бокала пощекотал его длинные ресницы. ООО! Наверное, это и есть Напиток Богов! Алкоголь в малых дозах полезен человеку! Он ставит на место мозги, утихомиривает разбушевавшееся больное воображение и собирает мысли воедино! – Он открыл коробку шоколада. - Люблю шоколад! Лучше и не придумать: виски с шоколадом!» Он отпил глоток, причмокнул от удовольствия, затем сделал ещё глоток, любуясь своим отражением в золотистой жидкости. Допив напиток, съев три конфеты, и предавшись мыслями о грядущем шоу, Он вернулся обратно в свою комнату. Лёг на кровать, закрыл глаза. …
Через некоторое время Он очнулся. Даже не ото сна, а от какой-то сладостной неги. Это состояние ему нравилось, но какая-то неведомая сила нарочно и с трудом вырывала Его оттуда. Нет, Нет, это невозможно! Невозможно!
Часы на камине пробили три. В Его голове гудело, скрипело, шумело, в висках стучало. Его тошнило, его лоб был горячий. Так! Уже! Началось! Надо срочно что-то предпринять, я так не могу! Я хочу уснуть, но я не могу уснуть! Мне больно! Мне мучительно больно! «Давай! Давай! – орал внутренний Голос!» Он вскочил с постели, и начал лихорадочно искать. Он перевернул всё содержимое прикроватной тумбочки, порылся на столике, открыл бар, комод….. Всё вверх дном! Лекарства выпали из бара, одежда, вывернутая с полок комода, посыпалась на пол. Концертный костюм, вычищенный и выглаженный для утренней репетиции, полетел туда же следом. Он задыхался, охал, закатывал глаза, но продолжал искать. Боль поглотила Его, Боль властвовала над Ним! Всё! Наконец-то! Он нашёл его!! Зажав шприц в руке, Он испытал прилив дикой радости. Наверное, это предвкушение Нирваны. Только бы добиться ее! Сейчас! Немедленно! Он набрал в шприц лекарство, найденное им в баре…. И улыбнулся.. Эту улыбку не запечатлеет уже ни одна фото – и киноплёнка! Эту улыбку не поймает ничей пристальный взгляд. Эту загадочную детскую улыбку на лице немолодого уже человека не поймет и не прочувствует ни один хорошо одетый господин с Уолл-Стрит или бизнес-леди в костюме от Армани или Версаче. А зачем им понимать? В их глазах Я – червяк, паяц, развращающий своим танцем молодое поколение. В их глазах Я – скопище пороков, растлевающий и спаивающий несовершеннолетних! В их глазах Я – ничтожный комедиант. И им наплевать на мои слёзы и страдания. Им не понять, что я – тоже человек, с душой и мыслями, с любовью и ненавистью, счастьем и страданием, а не средство для извлечения прибыли. Я ЖИВОЙ! Я ПОКА ещё живой! Так вот, вот Вам моё мёртвое тело, возьмите его, и извлекайте из него прибыль! А мою душу я унесу с собой!
Это была Его последняя улыбка… И она погасла так же быстро, как и возникла.
***********
Доктор с шумом влетел в комнату, сметая всё на своём пути.
-М***! Что вы делаете? - заорал Доктор - Бросьте это немедленно! Выпейте лучше успокоительное!
-Нет! – Его голос сорвался на хрип. Теперь в Нём одновременно кричали два враждующих друг с другом человека! Он, наконец, достиг гармонии с самим собой! – Засуньте себе в зад ваше успокоительное! Но я не брошу это лекарство! Мне оно крайне необходимо сейчас! Если Вы не хотите, Доктор, чтобы я сам себе это ввёл, сделайте это сами!
-И не подумаю! Вы что, хотите меня на виселицу отправить?
- Нет! Но мне плохо! У меня раскалывается голова! Мне так больно, что я не могу уснуть. Если Вы не поможете мне, я могу концы отдать. Мне не помогла ваша доза, и виски тоже не помогли!
-ЧТО?!!!! Вы ещё виски употребляли? Вы бы ещё табаку пожевали или выкурили?
- Если б я знал, что это помогает, я бы и это сделал! Доктор, помогите мне, слышите? Я умираю, я чувствую, что умираю. – голос капризного обиженного ребёнка - Отдайте мне шприц! Если вы это сделаете - Он осёкся – я имею в виду, если введёте мне лекарство, я умру быстрее. А если Вы мне не поможете, я буду умирать долго и мучительно. – Он посмотрел на Доктора глазами, полными слёз. – Я умоляю Вас, Доктор, умоляю! – Он встал на колени
- А ну! Эй! Встаньте немедленно! – Доктор предпринял попытку поднять пациента, но тот упирался: – Нет! отдайте мне шприц! Отдайте мне его! Это мой шанс! Мой последний шанс…
- уснуть и не проснуться?- перебил Доктор стенания пациента
- Да, если вам так угодно! Отдайте!
- Нет, и даже не умоляйте! Я хочу жить с чистой совестью. Если вы тут скончаетесь у меня на глазах, в вашей смерти обвинят меня. Кто ввёл лекарство? Конечно, Доктор, а кто ещё?
- А я? Как же я? Вам на меня наплевать! Вам всем на меня наплевать!- Голос сорвался. Больной закрыл голову руками и заплакал. Доктор поднял больного. Его взгляд скользнул в дальний конец комнаты. Там на кровати сидел маленький ангел, как две капли воды похожий на отца. Спросонья он тёр кулачками лицо, не понимая, что происходит. – Мы с вами разбудили ребёнка! – Отец кивнул головой и посмотрел на сына мягким взглядом, но не подошёл к нему, а схватил Доктора за рукав.
- Послушайте! – Доктор сдал свои позиции - Дам, я вам, дам ваше лекарство, подождите. Я только схожу в ванную комнату, принесу мокрое полотенце, вы весь горите!
Доктор бегом направился в ванную. Боль!!!! Ужасная мучительная БОЛЬ! Господи, как я устал! Устал от жизни, от себя, от людей, а самое главное, от БОЛИ! Как мне БОЛЬНО! И никто не звонит! Хоть бы одна живая душа поинтересовалась, каково мне сейчас, в двадцать минут четвёртого утра летом, в июне (какое сегодня число?) сидеть на полу в своей спальне, и умирать от нестерпимой боли! Нет, не надо звонков!!! Не надо! Люди! если узнают, что мне плохо, приедет куча людей! А ОНА? ОНА придёт? Мне так много надо ей сказать! Из всех земных женщин, я, кажется, любил только свою мать и Её! ОНА! Но мы не могли быть вместе, не могли! Я не мог испортить, осквернить ЕЁ! Я не мог коснуться Её своим тлетворным дыханием! А Она не понимала моего служения Музе, Нет! ОНА женщина! Но я люблю ЕЁ! Это была ещё одна моя боль: разрываться между одной любовью и второй! Они уничтожали меня! Где ОНА? ОНА придёт? Ах, нет, ОНА далеко, ОНА не придёт! И не надо! Она придёт, когда узнает!
Что делать? Куда мне деваться? Ага! Вот Шприц! На полу! Рядом валяется пустая бутылка из-под лекарства! Ну и что! Надо действовать! Он не даст, не даст мне лекарство! Он боится, я знаю, что он боится и медлит. А я не боюсь! Я никогда не боялся смерти! Он взял шприц. Закатал рукав и…
-Что вы делаете? Вам нельзя уже туда колоть? Неужели вы не понимаете? Вам вообще нельзя сейчас ЭТО колоть? – Доктор подлетел к больному, размахивая мокрым вафельным полотенцем – Вы что, с ума сошли? Вы соображаете? - Но больной посмотрел на него так, что у Доктора не оставалось выбора. Это был взгляд умирающего человека. Действовать надо было быстро! Глаза больного уже начали закатываться. Ему и в самом деле больно! Возможно, Он в самом деле умирает!
Доктор разорвал пижамную кофту, обнажил плечо и ввёл ему лекарство. Затем бросился к ребёнку.
-Папе плохо? - спросил мальчик
-Папе сейчас будет хорошо! Пойдём со мной? – Ребенок отрицательно покачал головой – Не пойду, я хочу быть с папой!
-А мне надо выйти. Я скоро вернусь. Оставляю тебя за старшего! Проследишь за отцом? – ребёнок согласился.
Доктор, Вы куда? Доктор? Почему мне так плохо? ОООО!! Сил нет! Меня тошнит….. Господи, что ты делаешь со мной?! Ноги не держат!!! Я знаю! Это ВСЁ! Теперь уже Действительно ВСЁ! Кажется, так называется Моё новое шоу? Да, я как в воду глядел! Это, похоже, действительно Всё! Боже, Я Горю! Горю! - Он упал, не в силах больше стоять, и начал кататься по полу, сбивая с себя невидимое пламя. Ребёнок засмеялся: папа шутит! Он веселится!
Смейся, сынок, ты молод, тебе надо смеяться и играть! Я тоже когда-то хотел играть и смеяться, но не вышло!!! не получилось у папы играть. Папа работал, как проклятый, зачем, спрашивается? а когда папа начал играть, и сделал себе большую игрушку, его ограбили, отняли игрушку, обвинили во всех смертных грехах и забили камнями! А ты улыбайся, скачи, танцуй, сынок! – Он попытался что-то сказать ребёнку, но не мог. … Вдруг игра прекратилась, смех замер. Ребёнок побледнел и застыл.
Господи, зачем, я тебе нужен? Что я делал неправильно? Перед его глазами, расширенными от лекарства и ужаса, как кинохроника, пробежала вся его жизнь, с момента, когда он кинул в отца ботинок в возрасте трёх лет и до вчерашней репетиции… Smile!!! Улыбайтесь, люди, я умираю! А где аплодисменты? Овации? Их нет! Я привык к овациям! Господи, я даже не успел поцеловать своего сына! Но теперь поздно! ВСЁ! – Он сорвался на крик. Последний крик! Крик человека, бьющегося в предсмертной агонии! ВСЁ! ЭТО ВСЁ!
Глаза Его закрылись, руки безвольно повисли - Его мозг пока работал, последняя минута перед посадкой… Куда, в Рай? В Ад? Нет, детей отправляют в Рай! А разве я ребёнок? Да! Он увидел поляну, на которой было много детских аттракционов. Там развлекались дети. Многие из них, он знал, уже умерли. Он увидел себя маленьким мальчиком, который смеясь, качался на качелях и звал его по имени. Затем белый свет…
-Я…….- Хрип замер на полуслове, мозг не справился с напряжением. ЭТО ВСЁ! Овации кончились, танцы прекратились, занавес упал! Актера унесли на носилках…………………………………………………………………. ТИШИНА!
Доктор с воодушевлением делал Ему искусственное дыхание. Он пробовал разные позы: на кровати, на полу. Наконец он встал. Вытер тыльной частью ладони влажный лоб. Обвёл глазами комнату, в которой к этому времени было полно людей. Все прибежали сюда на крик. Обведя всех взглядом, Доктор сглотнул, тяжело вздохнул и произнёс: Всё! Его больше нет с нами…..Он предпочёл уйти в мир иной!
А спустя два часа весь мир узнал о Его смерти…………
ВМЕСТО ЭПИЛОГА :
Красивая поляна с аттракционами раздвинулась, обнажив яркий красочный остров. Голубая Лагуна была действительно голубая. На острове росли деревья, напоминающие фантастические башни, уходящие кроной в никуда. Зелёная трава, которая вырастала сразу после покоса, овцы, напоминающие белых свинок с закрученными рогами… и много чего ещё! К этому острову отовсюду по воздуху приплывали всё новые и новые корабли, в которых находилось много детей. Все они садились на яркую поляну, на которой росло невиданное количество самых разных ягод и грибов. Посреди поляны на огромном пне сидел молодой красивый юноша. Вокруг него было много детей. Некоторые сидели у него на коленях, другие обосновались у ног, третьи расположились на плечах. Дети свисали с деревьев, сидели на траве, повсюду. Юноша рассказывал детям сказки, играл с ними, улыбаясь по-детски непосредственной наивной улыбкой, которая бывает у всех, кто верит в существование страны Неверленд. Юноша был счастлив! Он давно уже оставил попытки вытащить часы из пасти тикающего крокодила. Этот юноша тронул сердца пиратов своей добротой и непосредственностью, песнями и танцами, и они стали его большими друзьями. Этому юноше было невдомёк, что где-то далеко люди оплакивают Его. Забыты мрачные мысли, страхи, какие-то комплексы, прошли тревоги. Его любили! Искренне, трогательно! Его принимали таким, каков он есть. Прошла депрессия, кончились муки, исчезла Боль, закончились бессонные ночи, и наступила НЕГА, то самое состояние, о котором ОН всегда мечтал. Он попал туда, откуда Его изгнали. Он нашёл свой Неверленд.
рассказ написан 26 июня 2009 года.
Рассказ не рекомендуется к прочтению лицами моложе 12 лет.
*******
Он открыл глаза. Было около часа ночи. За окном шумел большой город, автомобили увозили своих владельцев и их пассажиров в заоблачную даль. Тени вековых деревьев проплывали по комнате. А Он не спал. Ещё одна бессонная ночь! И боль! И ночь, и боль были Его проклятьем, мучившим Его на протяжении многих лет.
Его рука потянулась к серебристой бутылочке, стоящей на столике орехового дерева. И вдруг, словно злорадствуя, Он услышал внутри себя Голос: «Ага!!!! Слабак, ничтожество, тряпка! Я говорил тебе, что ты – никчемный старик, не проживешь без этой штуки и часа! Ты – жалок! Я говорил тебе, что надо увеличить дозу!» «Нет, нет, не говори мне этого, слышишь? Доктор сказал…» Он не докончил, Голос перебил Его - «Ха! Подумаешь, что говорит этот ублюдок Доктор! Слушай его больше! Ему лишь бы из тебя денежки вытрясти. Вот получишь деньги за шоу…. Он возьмёт своё, увидишь! А ты без этой дряни и ноги с кровати опустить не сможешь! Тоже мне нашёлся, умник!!! «НЕЕЕТ, НЕТ, и ещё раз НЕТ!» - вскочив в кровати, вскричал он, и, услышав раздавшееся гулкое эхо своего голоса, зажал рот рукой, вспомнив, что в Его комнате спят. Он бросил взгляд в другой конец комнаты, но там не было слышно ни шороха. Он опустил ноги с кровати, нащупал ступнями мягкие домашние тапочки с рожицей Микки-Мауса и встал. Подойдя к окну, Он прошептал своему размытому отражению: «Вот, видишь!» - Он показал кулак. «И? – злобный Голос внутри Него не унимался «Встал ты, ну и что? Что дальше ты предпримешь? На часах второй час ночи, а ты не спишь. И не уснёшь, это ты знаешь. Чего проще: шприц на столе. Действуй!»
Слова возымели действие. Он подошёл к столику, закатал рукав пижамы, расшитой диснеевскими героями, набрал жидкость в шприц, и вдруг….. «Нет, Нет, я не могу! Мне ведь это уже вводили! вводили два часа всего назад! О, Господи, я не могу!». Он откинул волосы назад, закрыл лицо руками, опустился в чиппендейловское кресло (Это была Его гордость! купил его на аукционе за баснословные деньги!), обитое алой парчой (красный - Его любимый цвет), и зарыдал.
********
Дверь в комнату распахнулась, и в комнату буквально влетел Доктор. Он кинулся к пациенту, убрал с его лица руки, и, покосившись на шприц, прошипел:
- Вы это себе вводили? Вводили? Отвечайте!!! – он встряхнул больного! - Не молчите! Вы живы? с вами всё в порядке?
- Нет, я не вводил себе ничего. Я не смог. Он прав, я тряпка! Я стар, слаб и немощен – всхлипывая и глотая слёзы, простонал несчастный.
-Кто такой ОН?
- Он - это тот, кто заставил меня подписать все эти ужасные бумаги, это тот, кто не даёт мне спать по ночам. Это Он прислал ко мне Боль.
-Так-так! Да вам, батенька, совсем…. Плохо…. ну ничего, не плачьте, сейчас мы это исправим. Вам станет легче, и вы уснёте. Поработайте кулачком, пожалуйста!
С этими словами Доктор ловко ввёл сильнодействующее лекарство в вену больного. – Ну вот, это то, что вы хотели, правда?
Больной слабо кивнул, откидывая непослушные кудри назад. Вытер рукой слёзы.
- Вам скоро станет легче, и вы уснёте!
Он уже не плакал. Он смотрел на Доктора огромными глазами с расширенными от лекарства зрачками.
- А если нет? - пошатываясь и вставая, хриплым шёпотом произнёс Он – Если я не усну, и мне не станет легче?
- Вы в своём уме? Я ввёл вам двойную дозу! Да этого хватит с лихвой! Это усыпит стадо слонов! – Доктор усмехнулся.
- Хорошо, а всё же…. – Он запнулся – предположим, я не усну. Завтра ко мне может заявиться полиция, и меня могут… могут арестовать то, что я употребляю и храню у себя сильнодействующие медицинские препараты. Ведь это – наркотический препарат, да?
- Вообще-то, да … но ведь Вам его выписали по рецепту врача... И вообще. что за бред вы несёте! К чему полиции сюда являться? – шёпот Доктора чуть не перешёл в полный голос. Больной приложил палец к губам и закатил глаза, умоляя Доктора сбавить тон.
Тот кинул взгляд на кровать, на которой, укрывшись одеялом с головой, сладко посапывал ребёнок, и тихонько продолжил, вняв просьбе:
- Так вот, о чём я…. А…. о полиции…. К чему ей тут быть?
Больной в недоумении пожал плечами и еле слышно прошептал: - Не знаю….. Полиция всегда начеку. А потом - Он облизал пересохшие губы - прописано-то лекарство по рецепту, только ведь... рецепт ведь поддельный. точнее, печать на нем... и лекарство куплено не в аптеке. Такие там не продают, я это знаю. И вы тоже. Кто-нибудь возьмёт да проболтается... Например, моя прислуга. Или охранники… или ещё кто-нибудь из домашних. Им верить нельзя…
Ах! М****(Доктор назвал Его имя) – вечно вы с вашим скептицизмом… людям надо доверять! А потом, даже если они сюда и нагрянут внезапно, как вы говорите, разве посмеют они арестовать вас, а? вы – известный человек, выдающаяся личность…
- с весьма подмоченной репутацией… - мрачно усмехнувшись, перебил Он Доктора
- Пусть так! Зато Вы - единственный в своем роде! И для Вас сделали исключение, учитывая вашу затяжную бессонницу, выписали Вам этот препарат. Внешне все выглядит законно. Так что успокойтесь. Вам ничего не грозит.
Больной фыркнул и невесело хихикнул – Ха! Кого это волнует! Меня это не утешает уже! Перед Богом и Законом все равны. Уж кому-кому, а Вам, Доктор, это известно. И отвечать за наши махинации мы с Вами будем по всей строгости закона.
Доктор спрятал шприц себе в чемоданчик.
– Полноте, не забивайте себе голову всякой ерундой, лучше ложитесь-ка Вы спать. Если что, я буду рядом, в соседней комнате.
Вскоре Он услышал шаги в коридоре и звук открывающейся и закрывающейся двери. Всё стихло.
Он добрёл до кровати, опустился на неё, скинул тапочки и закрыл глаза.
*******
Сколько времени прошло, Он точно не знал. Но Он лежал без сна с закрытыми глазами, скорее ощущая свет от тусклого ночника, чем видя его. Он всегда боялся темноты. Полный мрак навевал страх, страх мутил воображение. Он всегда спал с ночником, сколько себя помнил.
Его рассудок лихорадочно прокручивал в голове какие-то сцены из жизни: мать гладит Его по голове. Братья, желающие спокойного сна, потом отец в его жуткой маске, бьющий его чем-то…. забившиеся в угол сёстры… Он уже точно не помнил, чем отец его бил… вернее, старался забыть. Какие-то люди, снующие взад-вперёд перед ним: «Камера! Мотор!!...... СТОП!
Он открыл глаза. Он всё ещё был в своей комнате. Каминные часы пробили два. Сердце бешено колотилось, перед глазами все плыло. Он встал, сунул ноги в тапочки, взял со столика стакан и залпом выпил воду.
«Ну что!» - услышал Он опять Голос – «Полегчало?» «Нет, ты знаешь, что легче и не станет! Впереди вся ночь, а ты всё ещё не спишь!
«Хватит! Чего тебе от меня надо? «Долой! Вон!» Он замахал руками, точно прогоняя одному Ему только ведомую силу. «Ха-ха! Ты от меня не отделаешься! Я – это ты! Твоё второе Я, если тебе угодно. И Я всегда помогал тебе! И если б не Я, кем бы ты был сейчас? Сидел бы у папочки своего в студии и батрачил, да ещё и получал бы хороших….. А в настоящее время ты был бы озлобленным на весь мир жалким, алчным и жестоким стариком. Кому, как не тебе, всё это знать! Ты без меня никто!! НИКТО! Слышишь?
Слезы затуманили Его взор. Но голос продолжал издеваться - ААА, братишка, скис, да? Нечем крыть?» Он с трудом сглотнул и потряс головой. Зловещий голос в голове стал мягче: Ладно, дружище, не горюй. Ты знаешь, что делать! Знаешь…» - Тут голос словно растворился. Наступила тишина. Такая густая, что ее можно было резать ножом. Он взял со столика очки, повертел их в руках (с возрастом Ему, конечно, пришлось носить очки, так как Он терпеть не мог линзы. От них так болят глаза! Кроме того, у Него уже развивалась возрастная дальнозоркость. Линзы не помогали. А ещё этот яркий свет, на который больно смотреть!). Зачем он взял очки? Читать сейчас невозможно, свет лампы разбудит ребёнка. Он снова бросил взгляд в темноту. Тихо. Немного подумав, Он положил очки обратно на столик и сел на кровать.
Нет! Только не это! Я не могу, Господи, не могу! Я не могу больше терпеть всё это. Ты помнишь, Господи, я просил тебя забрать меня к себе, помнишь? Сколько лет прошло? Пятнадцать, двадцать? (О, что с моей памятью?) Я тогда хотел, а сейчас не хочу. У меня ведь теперь есть сын, моя кровь и плоть, мой смысл жизни. Ты знаешь, Господи, я всегда мечтал о собственных детях! – Он поднял глаза к образу над дверью - Но…Я сам себя толкаю…. Что делать? Я же не смогу, не смогу всё сделать, всё, что я подписал! Мне много лет, я в плохой форме, ты знаешь, что я в плохой форме! Я не смогу танцевать, не смогу столько танцевать! Ну, одно-два, максимум пять…. Но не столько…. Зачем я на это согласился, зачем я подписывал всё это? Ведь не слепой же я, и не глухой?! Ведь это же моя подпись стоит там, моя, и ничья больше! О, Пресвятая Дева! Зачем я на это пошёл? Из-за денег? Нет, я никогда не любил деньги? От них только горе. Из-за славы? Зачем она мне теперь?! Деньги! Всё-таки деньги! Чтобы погасить долги? А вот это ближе к истине. Мне не простят, кредиторы не простят…. Я кругом и всем должен!
Он сидел на кровати, раскачиваясь в разные стороны, обхватив голову руками. - НЕТ, это не есть выход….Или…... – Он вздохнул - А мой сын? Как он? Кто позаботиться о нём? Но я ведь написал завещание?! Да, вроде написал! Но что это дурацкое завещание ему даст, если меня не станет? Или…даст…. Неужели я буду полезен моему сыну больше мёртвым, нежели живым…. НЕТ, это абсурд, плод моего больного воображения! Это ж надо себя до такого довести!!! Это всё П****** или Д*******….Бог знает, что мне там колют! я уже сбился со счёта, сколько всего было! И названия у всех лекарств какие-то…одинаковые что ли…. У меня даже песня была с текстом про Д*******! По-моему, это был Д*********! И про героин вроде тоже….. Нет, лекарства тут ни при чём, это всё я! Я сам во всём виноват! Нельзя было….. Нет, мне это необходимо! Я не смог бы иначе ни жить, ни творить!
А впереди ещё одна ночь! Очередная или последняя? Нет, что я говорю, не последняя, конечно! Но одна из… и сколько их таких ещё будет? Он прав, я старик, я развалина, у меня нет ни одного здорового органа! мне ведь уже много лет, я не мальчик и даже не юноша! Помилуй, я и не мечтал дожить до такого! Или….нет, я хотел дожить до 150… я ещё заморозить себя хотел… Бред! Я уже сам плохо помню, что говорил этим охотникам за душами! Господи, это всё БОЛЬ, это всё она! Как я устал! - Вздох и всхлип…. Всхлип и вздох….
**********
Он вдруг выплыл из своего мучительного экстаза, подошёл к окну, отдёрнул портьеры. Внизу сновали автомобили, а из-за кустов выскочила помятая полуодетая парочка.
-Гляньте на них, они счастливы! Они все счастливы! А я? Почему я не могу быть счастливым? Почему не я, а он, этот человек, вылез со своей девушкой из-за кустов? Чем я хуже? Почему, О господи, ты не сотворил меня кем-нибудь другим? Почему я не могу быть… Обыкновенным? Я ведь сейчас даже из дома выйти не могу, сразу толпа налетит. Она всюду, везде! Всем им что-то надо от меня, всем!…… Давайте, рвите мои одежды, вонзайте нож в мою плоть, разрывайте её, жрите!!!! – Всхлип - Только душу мою не трогайте! Она и так истерзана в клочья, и я не знаю, как склеить её! – Агрессия охватила его, он судорожно сжал руки в кулаки. Его внутренний Голос, загнанный в дальний край Его души, вырвался снова наружу! - Давайте, жрите меня, проклятые черви! Требуйте всё, что угодно! За ваши деньги любые прихоти! – хрип, вздох. Потом Он сглотнул, помотал головой, растрепал волосы, охнул и схватился рукой за грудь.
Что это? А? Ах, как тошно и душно! Хочется воздуха! – Он открыл окно. Июньская ночь пахнула на Него своей свежестью. Дневная жара уступила место ночной прохладе. Ему стало легче. Он слегка высунул голову из окна на улицу. – Как я любил развлекаться, кидая шарики с водой прохожим на голову и кричать «Эй!»! как бы мне хотелось этого сейчас! Но я не могу! Или…. – Он закусил губу, в глазах на мгновение мелькнул озорной огонёк, осветив всё Его лицо лучезарным светом, но тут же погас. - А если попробовать? НЕТ, ведь Я уже пробовал не раз, ничего не вышло. Даже ночью не вышло. Ощущение такое, что за мной наблюдают круглосуточно. Я живу в стеклянном ящике, и меня, как в том телешоу, наблюдают. О Господи, как мне плохо!!!! И как я устал! Сколько я не спал? Неделю? Нет, вчера мне удалось поспать два часа…. А сегодня нет… а завтра будет новый день: обсуждения, репетиции, репетиции…… обсуждения, бесконечные кастинги…. Песни, танцы, танцы, песни! Как я хочу отдохнуть! Оставьте меня все в покое! – Он топнул ногой, схватил себя за волосы и застонал, качая головой.
В эту минуту Он услышал движение в дальнем углу комнаты, в кровати. Ребенок, во сне уронивший одеяло, пошевелился, застонал, но не проснулся. Отец быстро подошёл к нему, поднял одеяло с пола и улыбнулся, вспомнив свои юные годы и свой крепкий сон. Где и в каких позах только он не спал? Он спал в бесконечных тесных автомобилях и гремящих ржавых автобусах вперемешку с братьями, одеждой, инструментами, спал в тесных сырых провинциальных гостиницах, спал, свернувшись в три погибели, в тесных каморках, называемых гримёрками в перерывах между выступлениями…. И Бог знает, где еще,… Но Он спал…. И всегда умудрялся выспаться! А сейчас Он - известный артист, в его распоряжении лучшие автомобили, в которых не нужно сидеть или лежать в неудобных позах, лучшие номера в лучших отелях, гримёрки, похожие на президентские номера в лучших отелях, собственные самолёты с удобной лежанкой, кровати размером с половину футбольного поля. Но! ему всё это уже было не нужно. Ему необходимо было выспаться. Просто поспать! Хотя бы положенные человеку восемь часов! Но теперь для Него это была непозволительная роскошь!
Он укрыл спящего ребёнка одеялом, подоткнул его (вспомнив при этом строки из своей любимой сказки). Хотел было поцеловать его в щёку, но удержался. Ребёнок повернулся к Нему спиной и сладко засопел. Отец подобрал с пола разбросанные игрушки и положил их в ящик под кроватью, на которой спал его сын и ласково посмотрел на него.
***********
Включив тусклый светильник, Он подошёл к большому зеркалу на стене. Отражение Ему не понравилось. Он увидел своё исхудавшее лицо, испещрённое шрамами от бесчисленных операций, руки все в синяках и уколах («О господи, куда, куда колоть!»), нос, в темноте походивший на носовое отверстие черепа, изогнутые домиком брови, а под ними лихорадочно горели огромные глаза, казавшиеся в темноте чёрными. Он был похож на скелет, обтянутый кожей. Он был красив и страшен одновременно. Скорее, страшен, чем красив. «И с возрастом Я становлюсь всё страшнее и страшнее. Я, словно Гуинплен, перекроивший своё лицо. Но он смеялся, а я плачу. Хотя…. Чем я лучше него? Тоже фигляр. Тоже страшен. Он опустил глаза.
Он созерцал себя в зеркале каждую ночь и всегда видел там, как Ему казалось, разное отражение. Я чем-то похож на Дориана Грея. Только на его портрете были видны его собственные пороки, а в моей душе отпечатались почему-то пороки всего человечества. И эта боль! Или я беру слишком много? И почему я, я должен страдать? Носить в сердце всё это? Может быть, так страдал Возлюбленный Сын Господа? О нет! У меня мания величия развилась, наверное! Я опять вбиваю себе в голову всякие дурные мысли! Нет, я не хочу быть распятым, как И****! Не ХОЧУ! («Но тебя УЖЕ И ТАК РАСПЯЛИ! Куда же более?» - эхом отозвался Его Голос)
Он схватился за голову: Боже мой, как мне больно! Невыносимо больно! При чём тут Дориан Грей? А мои собственные пороки? Они тоже отражаются на моей внешности? Моё пристрастие к лекарствам! мои операции. Но я артист и я всегда на виду. Я старею, а мне надо быть вечно молодым. Я даже состариться не имею права, артист не имеет права быть старым. А как я хочу просто быть Человеком, обычным человеком! Но и видеть себя стариком я не в силах. Так я и есть уже старик!! Нет, нет, совсем не так! Я и Дитя и старик в одном лице! Как это называется по-научному? Неизвестно… Пороки! Какие у меня пороки? Лихорадочные глаза, больная голова! Наркотики и алкоголь. Но как иначе жить? Как?! Да и пороки ли это, если иначе мне без них никуда! Мало же их у меня, а? О Боже, как болит моя голова?! Иногда мне кажется, она разорвётся! Но надо действовать, действовать!
Он закатал штанину, обнажив худые, в синяках и ссадинах ноги с вздутыми венами. Колени Его были забинтованы, щиколотка тоже: вчера растянул связку. Правильно, в моём возрасте уже нельзя таких нагрузок, ведь не мальчик уже! Не рассчитал силу, хотел показать, на что ещё способен. «Кому ты, что хотел доказать?» - проснулся Голос, но Он не обратил внимание на его слова. «И сюда уже тоже колоть нельзя!» Боже мой, неужели это МОЁ тело? Моё? Оно похоже на тело какого-нибудь каторжника или узника, ежедневно пытаемого… Может, закончить всё это? Я не молод, я не способен! Но уже поздно, машина уже закрутилась! Поздно! Уже слишком поздно! – Стон.
Он посмотрел на часы. Было только пятнадцать минут третьего! Прошло всего пятнадцать минут! Боже, как долго тянется время по ночам! А как хочется выпить! Он подошёл к бару. Однако ни виски, ни бренди, ни вина, ни каких либо других напитков там не было. В баре стояли только бесчисленные коробочки, бутылочки, флакончики, огромное количество тюбиков с лекарствами. Это МОЙ ДОМ или больница? - Вздох и стон! – Эй, кто-нибудь, принесите известному артисту М***** Д******* выпить?! Где вы все? А? Когда вы нужны, никого нет, а когда хочется побыть одному, вы так и крутитесь около меня! Его рука дотронулась было до звонка. Позвонить, вызвать слугу? НЕТ, пусть все спят, я как-нибудь сам найду. Он осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить ребёнка, вышел в коридор, накинув на себя халат, висевший на кресле. Спустившись вниз по лестнице, Он заметил свет и услышал храп в одной из комнат. «Интересно, кто это так храпит?» Он не устоял от соблазна заглянуть в эту комнату. Бесшумно открыв дверь, Он увидел посреди комнаты в кресле перед работающим телевизором огромного спящего Д****, его охранника. В одной его руке была зажата пачка сигарет, другой рукой он обнимал небольшой пистолет. Огромная связка ключей была прикреплена к его поясу. «Ну и здоровяк же он, этот Д****! Я рядом с ним семечка! И зачем ему так много ключей? Это что, у меня так много помещений? Спит…. Он спит, а я не сплю! Несправедливо! Охранник должен меня охранять, а я должен спать!»- Вздох…
Охранник храпел так, что у Него развевались волосы, как от ветра. «Вот счастливчик! Хотел бы и я так вот похрапеть! СПАТЬ!!!!! Слова отдались в его голове так, словно это была недосягаемая мечта. Он ещё с минуту постоял около спящего, который даже не пошевелился, затем осторожно, чтобы не разбудить Д***а, вытащил из его рук сигареты и пистолет, положил всё это на тумбочку перед телевизором, тихонько отпер дверь и вышел в тускло освещаемый коридор.
***********
Войдя в столовую, он первым делом достал из буфета пакетик с каким-то белым порошком, насыпал содержимое в стакан, налил воды, размешал и выпил, поморщившись «Фу, какая кислятина! Зачем мне Доктор прописал эту гадость? Я её вообще-то должен был выпить днём, но днём я был занят, а вечером играл с детьми, смотрел мультики и ел. Эту дрянь надо, кажется, до еды пить. Да, до еды» Его передёрнуло – «И как только такие лекарства люди вообще употребляют? Хм… Но я же употребляю! Я тоже человек!
Часы в столовой показывали половину третьего. Он взял красивый дорогой бокал из венецианского хрусталя, подаренный Ему на очередном праздновании очередного дня рождения. «Какая банальность: отмечать дни рождения! А почему не отмечают, например, день смерти?» Я бы хотел отметить день моей смерти пышно! Тьфу, дурак ты, М***! Ты не сможешь отмечать день своей смерти, тебя не будет! Ха-Ха! Смешно! А вот интересно, если я умру, люди будут отмечать день моей смерти? Глупый вопрос, конечно, будут! Будут биться в конвульсиях, выражать соболезнования, ломать руки, плакать, но при этом злорадствовать в глубине души: так, мол, ему и надо, душегубу и развратнику!» А дети? Дети, конечно, будут искренне плакать. Но не все. Не все знали меня. Ведь меня так мало, а их много! Их больше чем меня! Я так и не смог подарить им всё тепло моей души. А дарил ли я кому-нибудь тепло? Наверное, дарил! Я пытался изменить мир, а что в итоге? Мир растоптал меня! Наверное, я жил не в ту эпоху? Почему жил? Я ещё живу! «Нет, ты уже умер, М**** Д*****! Да-да, ты умер! Твои предсмертные вопли люди придут слушать, свои предсмертные конвульсии ты им покажешь вместо зажигательного танца! Что, не так?»
О, Зачем ты опять мучаешь меня? «Потому что я - твой здравый смысл, болван! Ты всё это и без меня отлично знаешь, только верить не хочешь! Лучше выпей-ка ты виски!»
Он тяжело вздохнул, налил золотистый напиток в бокал, отпил. Хрусталь бокала пощекотал его длинные ресницы. ООО! Наверное, это и есть Напиток Богов! Алкоголь в малых дозах полезен человеку! Он ставит на место мозги, утихомиривает разбушевавшееся больное воображение и собирает мысли воедино! – Он открыл коробку шоколада. - Люблю шоколад! Лучше и не придумать: виски с шоколадом!» Он отпил глоток, причмокнул от удовольствия, затем сделал ещё глоток, любуясь своим отражением в золотистой жидкости. Допив напиток, съев три конфеты, и предавшись мыслями о грядущем шоу, Он вернулся обратно в свою комнату. Лёг на кровать, закрыл глаза. …
Через некоторое время Он очнулся. Даже не ото сна, а от какой-то сладостной неги. Это состояние ему нравилось, но какая-то неведомая сила нарочно и с трудом вырывала Его оттуда. Нет, Нет, это невозможно! Невозможно!
Часы на камине пробили три. В Его голове гудело, скрипело, шумело, в висках стучало. Его тошнило, его лоб был горячий. Так! Уже! Началось! Надо срочно что-то предпринять, я так не могу! Я хочу уснуть, но я не могу уснуть! Мне больно! Мне мучительно больно! «Давай! Давай! – орал внутренний Голос!» Он вскочил с постели, и начал лихорадочно искать. Он перевернул всё содержимое прикроватной тумбочки, порылся на столике, открыл бар, комод….. Всё вверх дном! Лекарства выпали из бара, одежда, вывернутая с полок комода, посыпалась на пол. Концертный костюм, вычищенный и выглаженный для утренней репетиции, полетел туда же следом. Он задыхался, охал, закатывал глаза, но продолжал искать. Боль поглотила Его, Боль властвовала над Ним! Всё! Наконец-то! Он нашёл его!! Зажав шприц в руке, Он испытал прилив дикой радости. Наверное, это предвкушение Нирваны. Только бы добиться ее! Сейчас! Немедленно! Он набрал в шприц лекарство, найденное им в баре…. И улыбнулся.. Эту улыбку не запечатлеет уже ни одна фото – и киноплёнка! Эту улыбку не поймает ничей пристальный взгляд. Эту загадочную детскую улыбку на лице немолодого уже человека не поймет и не прочувствует ни один хорошо одетый господин с Уолл-Стрит или бизнес-леди в костюме от Армани или Версаче. А зачем им понимать? В их глазах Я – червяк, паяц, развращающий своим танцем молодое поколение. В их глазах Я – скопище пороков, растлевающий и спаивающий несовершеннолетних! В их глазах Я – ничтожный комедиант. И им наплевать на мои слёзы и страдания. Им не понять, что я – тоже человек, с душой и мыслями, с любовью и ненавистью, счастьем и страданием, а не средство для извлечения прибыли. Я ЖИВОЙ! Я ПОКА ещё живой! Так вот, вот Вам моё мёртвое тело, возьмите его, и извлекайте из него прибыль! А мою душу я унесу с собой!
Это была Его последняя улыбка… И она погасла так же быстро, как и возникла.
***********
Доктор с шумом влетел в комнату, сметая всё на своём пути.
-М***! Что вы делаете? - заорал Доктор - Бросьте это немедленно! Выпейте лучше успокоительное!
-Нет! – Его голос сорвался на хрип. Теперь в Нём одновременно кричали два враждующих друг с другом человека! Он, наконец, достиг гармонии с самим собой! – Засуньте себе в зад ваше успокоительное! Но я не брошу это лекарство! Мне оно крайне необходимо сейчас! Если Вы не хотите, Доктор, чтобы я сам себе это ввёл, сделайте это сами!
-И не подумаю! Вы что, хотите меня на виселицу отправить?
- Нет! Но мне плохо! У меня раскалывается голова! Мне так больно, что я не могу уснуть. Если Вы не поможете мне, я могу концы отдать. Мне не помогла ваша доза, и виски тоже не помогли!
-ЧТО?!!!! Вы ещё виски употребляли? Вы бы ещё табаку пожевали или выкурили?
- Если б я знал, что это помогает, я бы и это сделал! Доктор, помогите мне, слышите? Я умираю, я чувствую, что умираю. – голос капризного обиженного ребёнка - Отдайте мне шприц! Если вы это сделаете - Он осёкся – я имею в виду, если введёте мне лекарство, я умру быстрее. А если Вы мне не поможете, я буду умирать долго и мучительно. – Он посмотрел на Доктора глазами, полными слёз. – Я умоляю Вас, Доктор, умоляю! – Он встал на колени
- А ну! Эй! Встаньте немедленно! – Доктор предпринял попытку поднять пациента, но тот упирался: – Нет! отдайте мне шприц! Отдайте мне его! Это мой шанс! Мой последний шанс…
- уснуть и не проснуться?- перебил Доктор стенания пациента
- Да, если вам так угодно! Отдайте!
- Нет, и даже не умоляйте! Я хочу жить с чистой совестью. Если вы тут скончаетесь у меня на глазах, в вашей смерти обвинят меня. Кто ввёл лекарство? Конечно, Доктор, а кто ещё?
- А я? Как же я? Вам на меня наплевать! Вам всем на меня наплевать!- Голос сорвался. Больной закрыл голову руками и заплакал. Доктор поднял больного. Его взгляд скользнул в дальний конец комнаты. Там на кровати сидел маленький ангел, как две капли воды похожий на отца. Спросонья он тёр кулачками лицо, не понимая, что происходит. – Мы с вами разбудили ребёнка! – Отец кивнул головой и посмотрел на сына мягким взглядом, но не подошёл к нему, а схватил Доктора за рукав.
- Послушайте! – Доктор сдал свои позиции - Дам, я вам, дам ваше лекарство, подождите. Я только схожу в ванную комнату, принесу мокрое полотенце, вы весь горите!
Доктор бегом направился в ванную. Боль!!!! Ужасная мучительная БОЛЬ! Господи, как я устал! Устал от жизни, от себя, от людей, а самое главное, от БОЛИ! Как мне БОЛЬНО! И никто не звонит! Хоть бы одна живая душа поинтересовалась, каково мне сейчас, в двадцать минут четвёртого утра летом, в июне (какое сегодня число?) сидеть на полу в своей спальне, и умирать от нестерпимой боли! Нет, не надо звонков!!! Не надо! Люди! если узнают, что мне плохо, приедет куча людей! А ОНА? ОНА придёт? Мне так много надо ей сказать! Из всех земных женщин, я, кажется, любил только свою мать и Её! ОНА! Но мы не могли быть вместе, не могли! Я не мог испортить, осквернить ЕЁ! Я не мог коснуться Её своим тлетворным дыханием! А Она не понимала моего служения Музе, Нет! ОНА женщина! Но я люблю ЕЁ! Это была ещё одна моя боль: разрываться между одной любовью и второй! Они уничтожали меня! Где ОНА? ОНА придёт? Ах, нет, ОНА далеко, ОНА не придёт! И не надо! Она придёт, когда узнает!
Что делать? Куда мне деваться? Ага! Вот Шприц! На полу! Рядом валяется пустая бутылка из-под лекарства! Ну и что! Надо действовать! Он не даст, не даст мне лекарство! Он боится, я знаю, что он боится и медлит. А я не боюсь! Я никогда не боялся смерти! Он взял шприц. Закатал рукав и…
-Что вы делаете? Вам нельзя уже туда колоть? Неужели вы не понимаете? Вам вообще нельзя сейчас ЭТО колоть? – Доктор подлетел к больному, размахивая мокрым вафельным полотенцем – Вы что, с ума сошли? Вы соображаете? - Но больной посмотрел на него так, что у Доктора не оставалось выбора. Это был взгляд умирающего человека. Действовать надо было быстро! Глаза больного уже начали закатываться. Ему и в самом деле больно! Возможно, Он в самом деле умирает!
Доктор разорвал пижамную кофту, обнажил плечо и ввёл ему лекарство. Затем бросился к ребёнку.
-Папе плохо? - спросил мальчик
-Папе сейчас будет хорошо! Пойдём со мной? – Ребенок отрицательно покачал головой – Не пойду, я хочу быть с папой!
-А мне надо выйти. Я скоро вернусь. Оставляю тебя за старшего! Проследишь за отцом? – ребёнок согласился.
Доктор, Вы куда? Доктор? Почему мне так плохо? ОООО!! Сил нет! Меня тошнит….. Господи, что ты делаешь со мной?! Ноги не держат!!! Я знаю! Это ВСЁ! Теперь уже Действительно ВСЁ! Кажется, так называется Моё новое шоу? Да, я как в воду глядел! Это, похоже, действительно Всё! Боже, Я Горю! Горю! - Он упал, не в силах больше стоять, и начал кататься по полу, сбивая с себя невидимое пламя. Ребёнок засмеялся: папа шутит! Он веселится!
Смейся, сынок, ты молод, тебе надо смеяться и играть! Я тоже когда-то хотел играть и смеяться, но не вышло!!! не получилось у папы играть. Папа работал, как проклятый, зачем, спрашивается? а когда папа начал играть, и сделал себе большую игрушку, его ограбили, отняли игрушку, обвинили во всех смертных грехах и забили камнями! А ты улыбайся, скачи, танцуй, сынок! – Он попытался что-то сказать ребёнку, но не мог. … Вдруг игра прекратилась, смех замер. Ребёнок побледнел и застыл.
Господи, зачем, я тебе нужен? Что я делал неправильно? Перед его глазами, расширенными от лекарства и ужаса, как кинохроника, пробежала вся его жизнь, с момента, когда он кинул в отца ботинок в возрасте трёх лет и до вчерашней репетиции… Smile!!! Улыбайтесь, люди, я умираю! А где аплодисменты? Овации? Их нет! Я привык к овациям! Господи, я даже не успел поцеловать своего сына! Но теперь поздно! ВСЁ! – Он сорвался на крик. Последний крик! Крик человека, бьющегося в предсмертной агонии! ВСЁ! ЭТО ВСЁ!
Глаза Его закрылись, руки безвольно повисли - Его мозг пока работал, последняя минута перед посадкой… Куда, в Рай? В Ад? Нет, детей отправляют в Рай! А разве я ребёнок? Да! Он увидел поляну, на которой было много детских аттракционов. Там развлекались дети. Многие из них, он знал, уже умерли. Он увидел себя маленьким мальчиком, который смеясь, качался на качелях и звал его по имени. Затем белый свет…
-Я…….- Хрип замер на полуслове, мозг не справился с напряжением. ЭТО ВСЁ! Овации кончились, танцы прекратились, занавес упал! Актера унесли на носилках…………………………………………………………………. ТИШИНА!
Доктор с воодушевлением делал Ему искусственное дыхание. Он пробовал разные позы: на кровати, на полу. Наконец он встал. Вытер тыльной частью ладони влажный лоб. Обвёл глазами комнату, в которой к этому времени было полно людей. Все прибежали сюда на крик. Обведя всех взглядом, Доктор сглотнул, тяжело вздохнул и произнёс: Всё! Его больше нет с нами…..Он предпочёл уйти в мир иной!
А спустя два часа весь мир узнал о Его смерти…………
ВМЕСТО ЭПИЛОГА :
Красивая поляна с аттракционами раздвинулась, обнажив яркий красочный остров. Голубая Лагуна была действительно голубая. На острове росли деревья, напоминающие фантастические башни, уходящие кроной в никуда. Зелёная трава, которая вырастала сразу после покоса, овцы, напоминающие белых свинок с закрученными рогами… и много чего ещё! К этому острову отовсюду по воздуху приплывали всё новые и новые корабли, в которых находилось много детей. Все они садились на яркую поляну, на которой росло невиданное количество самых разных ягод и грибов. Посреди поляны на огромном пне сидел молодой красивый юноша. Вокруг него было много детей. Некоторые сидели у него на коленях, другие обосновались у ног, третьи расположились на плечах. Дети свисали с деревьев, сидели на траве, повсюду. Юноша рассказывал детям сказки, играл с ними, улыбаясь по-детски непосредственной наивной улыбкой, которая бывает у всех, кто верит в существование страны Неверленд. Юноша был счастлив! Он давно уже оставил попытки вытащить часы из пасти тикающего крокодила. Этот юноша тронул сердца пиратов своей добротой и непосредственностью, песнями и танцами, и они стали его большими друзьями. Этому юноше было невдомёк, что где-то далеко люди оплакивают Его. Забыты мрачные мысли, страхи, какие-то комплексы, прошли тревоги. Его любили! Искренне, трогательно! Его принимали таким, каков он есть. Прошла депрессия, кончились муки, исчезла Боль, закончились бессонные ночи, и наступила НЕГА, то самое состояние, о котором ОН всегда мечтал. Он попал туда, откуда Его изгнали. Он нашёл свой Неверленд.
рассказ написан 26 июня 2009 года.
недавно обнаружила у себя в документах недописанный тест забракованного мира. Естественно, сюжет создан на основе игры Sims 3 с использованием названий одноименных городков. Откровенно, сюжет мне не понравился, так как он о сверхъестественных существах. Начала я его писать еще в 2012 году. Выношу его на суд читателей как роман. буду публиковать по частям, соответственно, он длинный... и к тому же еще и без названия. Публикую пока только первые две части с прологом. Без возрастных ограничений.
ПРОЛОГ.
На небольшой провинциальный городок Мунлайт-Фолс, расположенный в самой северной части штата Вашингтон, опустились тяжелые сумерки, погрузив его практически в полный мрак. В небе сгущались тучи, где-то вдали прогремел первый раскат грома, стало невыносимо душно, и в воздухе витала гроза. На крыльце большого мрачного особняка с острой крышей и витиеватыми колоннами сидел, подперев рукой щеку, очень худой и невероятно бледный молодой человек в темно-бордовой кожаной куртке, черных брюках и белой рубашке. Человек о чем-то напряженно думал, устремив свои огромные очень светлые, почти прозрачные глаза в небо, затем на его алых губах возникло некое подобие улыбки. Мужчина встал, прошелся по террасе, достал из кармана куртки сигарету и с наслаждением закурил, продолжая пристально вглядываться в небо. Потом, не выпуская изо рта сигарету, взял в руки прислоненную к колонне гитару, ласково погладил ее гриф, корпус, и заиграл. Крупные капли дождя упали на блестящие черные, словно вороново крыло, волосы молодого человека, но он не обратил на это внимание и продолжил игру. Мелодия заструилась шелковой нежной лентой, плавно обвивая ночной город. Дождь на минуту утих, будто пораженный очарованием этой музыки, льющейся, казалось, с небес. Затем, опьяненный неземными звуками, окончательно покорившийся им, дождь забарабанил в такт мелодии, словно скорбя над чьей-то неудавшейся жизнью и несбывшимися надеждами.
Большие светлые глаза музыканта наполнились слезами, по лицу пробежала дрожь, он сильно стиснул белые ровные зубы, закусив нижнюю губу, отчего на ней выступили капельки крови. Он встряхнул головой, отбросил мокрые пряди длинных черных волос назад, выплюнул сигарету и заиграл с неистовой силой. Казалось, гитара горит в его руках, выбрасывая искры синего пламени на мощеную дорогу, ведущую к дому. Мелодия менялась, из нежной становясь страстной, обретая ритм, усиленный дождем и раскатами грома. Казалось, играет не один человек, но целый оркестр. Дождь, слившийся с музыкой в единое целое, усилился, его пелена полностью укрыла город. Гитара музыканта раскалилась, вспыхнула сине-зеленым пламенем и издала пронзительный леденящий душу аккорд. В эту минуту над городом взвился целый поток разноцветных молний, создавая невиданной красоты фейерверк. Дождь утих, словно удивившийся этому явлению, сморщился в маленькую лужицу под ногами музыканта. Фейерверк молний разрастался, заполонив собою все темное беззвёздное небо. Изумленные горожане, потрясенные таким необыкновенным зрелищем, зачарованные необыкновенной красоты мелодией, вышли из своих домов, воззрившись в небеса.
Даже городская нечисть, вроде зомби, вечно голодных оборотней и вампиров, отдавшись во власть манящих звуков, оставила свои грязные дела, покинула свои убежища, бросила свои трофеи и вышла на городскую площадь, чтобы поглазеть на удивительное явление. Ни люди, ни животные, ни нечистая сила, никогда не слышали и не видели ничего подобного. А мелодия меж тем нарастала, становилась мрачной, жесткой и завораживающе прекрасной. Раскаты грома и треск молний усиливали ее тревожность и печаль.
-Смотрите! – закричал вдруг кто-то из толпы, и все посмотрели наверх. Тучи раздвинулись и на небо вышла серебряная луна. Она остановилась прямо над музыкантом, глядя на него сверху, одаривая его нежным серебристым сиянием. Музыкант окончил играть и взглянул вверх. Молнии тотчас скрылись, раскаты грома прекратились. В городе стало светло как днем. Звёзды рассыпались по темному небу, удивленно взирая на музыканта. Молодой человек отер белой ладонью мокрый лоб, вытер со своих алых губ кровь, поклонился на четыре стороны, открыл тяжелую дверь своего мрачного обиталища и скрылся за ней. Тут же площадь погрузилась в непроглядный мрак, небо снова затянулось темными тучами, и на город как всегда, опустилась тяжелая беззвёздная ночь.
************************
Виллард Лайв-Дедли сидел в большом кожаном кресле, перебирая длинными бледными пальцами страницы древнего учебника нумерологии. Он и сам не знал, зачем его достал. Читая про влияние чисел на судьбу, мистер Лайв-Дедли думал о своей судьбе, о своей нелегкой жизни. В общем-то, и жизни как таковой у него не было. Он не жил, а существовал в своем созданном мире, вдали от реалий жизни. Он был очень одинок, у него никогда не было ни друзей, ни близких. Большую половину своей жизни он провел взаперти, в одиночной камере, и потому приобрел довольно отталкивающую внешность. Нет, Виллард был очень красив и слишком молод. Он навечно, навсегда «застрял» в 20летнем возрасте, словно его законсервировали в банке. Но люди странным образом реагировали на его внешний вид, особенно на цвет кожи и взгляд. Никто никогда не осмеливался прямо взглянуть ему в глаза. Его глаза вызывали ужас у всех, кто их видел.
Лайв-Дедли тяжело вздохнул, прошел к зеркалу, висевшему в передней, и внимательно всмотрелся в свое лицо. Нет, не такую физиономию он должен был лицезреть. Он бы предпочел видеть свое истинное лицо, таким, каким его создала природа во всей первозданности, с морщинами на лице, выделяющейся носогубной складкой, мешками под глазами от постоянных недосыпаний и волосы, чуть тронутые сединой– истинное лицо сорокалетнего человека. Но, увы, ему этого не дано. Он навечно обречен быть молодым. Какое это тяжкое испытание для человека! Виллард недовольно поморщился, убрал за уши непослушные пряди длинных волос и отошел от зеркала. Пройдя в тускло освещенную гостиную, едва отапливаемую камином и оформленную в средневековом стиле, он взялся за колокольчик и позвонил. На звонок появился дворецкий Томас.
-Вызывали, господин? – дворецкий изо всех сил старался не смотреть в глаза хозяину
-Да, Томас, вызывал, - раздался в ответ красивый баритон – Миссис Брондейл звонила мне?
- Как же, господин, звонила, целых два раза звонила – дворецкий опустил голову
- Почему не сообщил? – Лайв-Дэдли подошел к дворецкому вплотную, стараясь перехватить его взгляд, но Томас отвернулся.
- Так вы же просили вас не беспокоить, господин! - взгляд дворецкого сфокусировался на потолке, только б не видеть прозрачных, лишенных цвета и зрачков глаз хозяина. Казалось, что Лайв-Дэдли был слепым. Но это было отнюдь не так.
Виллард усмехнулся. – Мы с Хильдой сделали все, как вы просили, милорд! – хозяина передернуло от этого обращения, но он не подал и виду, только махнул рукой и отошел к окну.
- Что сказала миссис Брондейл? - более низким, чем обычно, голосом, спросил он. Не услышав ответа, Виллард щёлкнул пальцами. Дворецкий вздрогнул, словно очнувшись от сна.
-Она сказала, что ждет Вас в субботу к обеду, мистер Лайв-Дэдли, - ответил дворецкий.
- Хорошо, можешь идти, Томас. Кстати, а где Хильда? – окликнул он Томаса уже у двери. Дворецкий обернулся.
- В погребе, сэр, расставляет бутылки с вином, которые вы привезли из Франции позавчера. – Виллард Лайв-Дедли кивнул – Иди, Томас. Мне ничего сейчас не нужно. Да, вот еще что…. Распорядись, чтобы миссис Оланд приготовила мне к ужину омара, а то он лежит в холодильнике уже полторы недели. – хозяин кивнул, как бы говоря, что разговор окончен.
- Хорошо, господин – дворецкий откланялся, с облегчением покидая эту мрачную комнату и её странного обитателя.
«Черт его знает, кто он!» - подумал Томас – «На вид словно вампир, да и живет странной жизнью. Я не удивлюсь, если он спит в гробу и питается кровью девственниц».
******
Оставшись один, Лайв-Дэдли долго созерцал вид из окна. Он приехал в этот городок всего четыре недели назад, но успел здесь многого добиться. Он уже без пяти минут дирижер оркестра и заместитель директора! Дэниел Корриган, руководитель оркестра, услышав его игру, пришел в дикий восторг и целую неделю носился по театру, рассказывая первому встречному, какого гениального музыканта удалось ему заполучить. Благодаря этому, Лайв-Дэдли удалось перескочить не через одну, а через целых восемь ступенек карьерного роста. Таких результатов никому еще за такой короткий срок не удавалось достичь за всю историю существования театра.
Даже директор театра, Гленн Мастэрмен, самолично каждый день приходил на репетиции оркестра, едва заслышав аккорды, издаваемые скрипкой или гитарой Вилларда, за которым весьма скоро закрепилась слава непревзойденного музыканта, и он очень быстро приобрел как фанатов, так и завистников, которые злорадно ухмылялись и создавали ему мелкие пакости. Они придумывали всякие небылицы, распространяя их по театру.
Надо сказать, что этому способствовала необычная внешность Лайв-Дэдли и его манера одеваться, носить украшения и использовать косметику. Никто никогда не видел Вилларда в джинсах и футболке, а если и видели, то это была непременно черная футболка и очень темные джинсы, идеально сидящие на его сухопарой фигуре, сшитые, очевидно, дорогим модным дизайнером. Он всегда одевался в темное или черное, что создавало резкий контраст с его бледной до синевы кожей, иссиня-черными волосами, черными бровями и алыми губами. Лайв-Дэдли всегда был гладко выбрит, на его юной коже не наблюдалось никаких следов растительности, что породило слухи о том, что он-на самом деле девушка, переменившая пол и ставшая мужчиной. В театре Виллард всегда появлялся в темных очках, что привело к еще более нелепым сплетням, что он – циклоп, у которого из глазниц полыхает Пламя Преисподней, сними он очки. Поговаривали также, что он вампир, крадущий в закоулках людей, он боится дневного света и потому носит темные очки, не снимая. Кто-то вообще высказывал предположение о том, что Лайв-Дэдли – живой труп, вроде Франкенштейна, отсюда и его фамилия. Виллард слышал перешептывания везде, где бы он ни появлялся. Даже в ресторане официанты переглядывались и искоса посматривали на него, оформляя заказ или подавая ему блюда. Однажды к Вилларду подошла молоденькая официантка и напрямую спросила, что в заведении делает вампир и почему он заказывает тушеную говядину и жареный картофель, а не кровавый бифштекс с соусом из кровавых плодов? Лайв-Дэдли усмехнулся и своим низким бархатным голосом с вкрадчивыми интонациями пояснил, что он-де человек, и не может вкушать нечистую пищу. И снял очки. Девушка долго и зачарованно смотрела на него, потом кивнула головой, покраснела и убежала. Виллард потом долго еще вспоминал ее милое веснушчатое личико и широко распахнутые голубые глаза…
Лайв-Дэдли очнулся. В комнату уже пробирались вечерние сумерки. За окном быстро темнело. В дверь постучали.
- Войдите! - небрежно бросил он. В комнате снова возник дворецкий Томас.
-Простите, что отвлекаю, но вам записка, милорд! Анонимная записка! Лежала в вечерней газете – с этими словами дворецкий протянул Вилларду конверт. Тот взял ее, развернул и прочел вот что:
«Я знаю, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Мне известно, кто ты на самом деле. Я знаю о тебе достаточно. Я давно уже ищу тебя. Будь дома в полночь, и ты все узнаешь»
Подпись, естественно, отсутствовала. Да и почерк выглядел более чем странно. Лайв-Дэдли сразу определил, что записка писалась совсем не той рукой, которой обычно пишет автор этого послания. Без сомнения, автор правша, но писал левой, чтобы не выдать себя. Но почерк, несомненно, женский. Кто может его искать? И зачем? Виллард всегда подчеркнуто вежливо обращался с женщинами и не позволял себе никаких любовных интриг. А тут вдруг какой-то взбалмошной особе приспичило вдруг его разыскивать. А потом, никому не известна его личность. На лицо Вилларда набежала мрачная тень, глаза сузились, брови сошлись в одну черту, красиво очерченные алые губы приоткрылись, обнажая щербинку на верхнем ряду жемчужно-белых ровных зубов. Он был в крайнем замешательстве.
-Что еще? - спросил Лайв-Дэдли дворецкого. Тот пожал плечами:
-Ничего, милорд.
- Томас, скажи, а письмо кто принес? Ты видел?
-Нет, сэр, не видел. Хильда видела, что газету принес мальчишка, как обычно. В ней-то и лежал этот конверт.
Виллард взглянул на часы. До полуночи оставалось всего два часа. Он кивнул дворецкому:
-Приготовь мне ванную и свежую одежду. Пусть Хильда погладит, а ты свари мне кофе. – Дворецкий кивнул и пошел исполнять приказание. Томас очень боялся хозяина, а еще больше боялся его взгляда, проникающего, казалось, в самую глубину его подсознания и, о ужас! – управляющего им. Однажды ему удалось на своей шкуре испытать, что такое попасть в немилость хозяина, и вряд ли Томас хотел повторить это когда-нибудь еще.
-Томас! - вдруг прошипел Лайв-Дэдли в тот момент, когда дворецкий уже готов был переступить порог комнаты… - Какого черта ты подаешь хозяину распечатанный конверт? Ты его вскрывал и читал письмо! – Он не спрашивал, он констатировал факт. Дворецкий, чувствующий свою вину, вдавился в дверь, предвкушая гнев хозяина и его последствия. Он готов был оказаться в каком угодно другом месте, лишь бы не видеть сейчас страшных глаз хозяина, мечущих громы и молнии. Его глаза вспыхнули красным цветом, и казалось, надвигались прямо на него. Лайв-Дэдли уже вплотную приблизился к Томасу, и дворецкий попытался было отвести взгляд, как обычно. Однако Виллард обеими руками схватил лицо дворецкого
- Смотри на меня, когда я с тобой говорю! - тихий и твердый голос хозяина звучал в ушах Томаса как приговор, и глаза слуги расширились от ужаса. Его душа тут же ушла в пятки, он побледнел и весь затрясся. Красные горящие глаза Вилларда смотрели на дворецкого строго и яростно, а тот сжался в испуге, и его лицо стало почти таким же бледным, как лицо его хозяина.
-Простите, милорд, не удержался… вы такой скрытный господин, вам никогда никто не пишет, а тут… я просто не удержался. Но я ничего из письма не понял, клянусь Вам! Простите меня, милорд! - дворецкий пал в ноги Лайв-Дэдли и зарыдал. Тот некоторое время молчал, сурово глядя на слугу, потом встряхнул его и поднял на ноги.
-Я тебя не виню, Томас! - мягко и вкрадчиво произнес он, растягивая слова – многим хочется узнать про меня. Ты просто человек, такой же любопытный, как и все. Потому я тебя прощаю. Но учти, все твои прегрешения хранятся у меня вот тут – он дотронулся до своей головы – и когда-нибудь тебе воздастся. – Голос его стал жестче, в нем зазвенел металл - Когда-нибудь, Томас, тебе придется оказать мне услугу, но ты не сможешь мне отказать в ней. А сейчас иди, работай! - Дворецкий откланялся и убрался восвояси, дрожа от страха.
Около полуночи благоухающий дорогим парфюмом, с иголочки одетый в безупречно чистую и выглаженную одежду, мистер Лайв-Дэдли перебирал струны скрипки в хорошо освещенной и теплой гостиной. Скрипка под его руками была будто живой: она то плакала, то смеялась, страдала и радовалась. Слуги уже легли спать. Дворецкий Томас приготовил хозяину вкусный ужин, порадовав его омаром под термидонским соусом, а также дорогим французским сыром и великолепным вином. Сейчас же на столе красовалась бутылка элитного игристого вина прямо из Шампани, набор испанских сыров и оливки трех видов. Горели свечи, мирно потрескивал огонь, тихонько звучала музыка, словно откуда-то с небес.
Наконец, каминные часы пробили полночь, и в дверь раздался неуверенный стук. Лайв-Дэдли отложил скрипку, направился к двери и открыл ее.
-Ну, здравствуй, Сильвестр! - услышал он радостный женский голос, – Наконец-то я нашла тебя!
На небольшой провинциальный городок Мунлайт-Фолс, расположенный в самой северной части штата Вашингтон, опустились тяжелые сумерки, погрузив его практически в полный мрак. В небе сгущались тучи, где-то вдали прогремел первый раскат грома, стало невыносимо душно, и в воздухе витала гроза. На крыльце большого мрачного особняка с острой крышей и витиеватыми колоннами сидел, подперев рукой щеку, очень худой и невероятно бледный молодой человек в темно-бордовой кожаной куртке, черных брюках и белой рубашке. Человек о чем-то напряженно думал, устремив свои огромные очень светлые, почти прозрачные глаза в небо, затем на его алых губах возникло некое подобие улыбки. Мужчина встал, прошелся по террасе, достал из кармана куртки сигарету и с наслаждением закурил, продолжая пристально вглядываться в небо. Потом, не выпуская изо рта сигарету, взял в руки прислоненную к колонне гитару, ласково погладил ее гриф, корпус, и заиграл. Крупные капли дождя упали на блестящие черные, словно вороново крыло, волосы молодого человека, но он не обратил на это внимание и продолжил игру. Мелодия заструилась шелковой нежной лентой, плавно обвивая ночной город. Дождь на минуту утих, будто пораженный очарованием этой музыки, льющейся, казалось, с небес. Затем, опьяненный неземными звуками, окончательно покорившийся им, дождь забарабанил в такт мелодии, словно скорбя над чьей-то неудавшейся жизнью и несбывшимися надеждами.
Большие светлые глаза музыканта наполнились слезами, по лицу пробежала дрожь, он сильно стиснул белые ровные зубы, закусив нижнюю губу, отчего на ней выступили капельки крови. Он встряхнул головой, отбросил мокрые пряди длинных черных волос назад, выплюнул сигарету и заиграл с неистовой силой. Казалось, гитара горит в его руках, выбрасывая искры синего пламени на мощеную дорогу, ведущую к дому. Мелодия менялась, из нежной становясь страстной, обретая ритм, усиленный дождем и раскатами грома. Казалось, играет не один человек, но целый оркестр. Дождь, слившийся с музыкой в единое целое, усилился, его пелена полностью укрыла город. Гитара музыканта раскалилась, вспыхнула сине-зеленым пламенем и издала пронзительный леденящий душу аккорд. В эту минуту над городом взвился целый поток разноцветных молний, создавая невиданной красоты фейерверк. Дождь утих, словно удивившийся этому явлению, сморщился в маленькую лужицу под ногами музыканта. Фейерверк молний разрастался, заполонив собою все темное беззвёздное небо. Изумленные горожане, потрясенные таким необыкновенным зрелищем, зачарованные необыкновенной красоты мелодией, вышли из своих домов, воззрившись в небеса.
Даже городская нечисть, вроде зомби, вечно голодных оборотней и вампиров, отдавшись во власть манящих звуков, оставила свои грязные дела, покинула свои убежища, бросила свои трофеи и вышла на городскую площадь, чтобы поглазеть на удивительное явление. Ни люди, ни животные, ни нечистая сила, никогда не слышали и не видели ничего подобного. А мелодия меж тем нарастала, становилась мрачной, жесткой и завораживающе прекрасной. Раскаты грома и треск молний усиливали ее тревожность и печаль.
-Смотрите! – закричал вдруг кто-то из толпы, и все посмотрели наверх. Тучи раздвинулись и на небо вышла серебряная луна. Она остановилась прямо над музыкантом, глядя на него сверху, одаривая его нежным серебристым сиянием. Музыкант окончил играть и взглянул вверх. Молнии тотчас скрылись, раскаты грома прекратились. В городе стало светло как днем. Звёзды рассыпались по темному небу, удивленно взирая на музыканта. Молодой человек отер белой ладонью мокрый лоб, вытер со своих алых губ кровь, поклонился на четыре стороны, открыл тяжелую дверь своего мрачного обиталища и скрылся за ней. Тут же площадь погрузилась в непроглядный мрак, небо снова затянулось темными тучами, и на город как всегда, опустилась тяжелая беззвёздная ночь.
************************
Виллард Лайв-Дедли сидел в большом кожаном кресле, перебирая длинными бледными пальцами страницы древнего учебника нумерологии. Он и сам не знал, зачем его достал. Читая про влияние чисел на судьбу, мистер Лайв-Дедли думал о своей судьбе, о своей нелегкой жизни. В общем-то, и жизни как таковой у него не было. Он не жил, а существовал в своем созданном мире, вдали от реалий жизни. Он был очень одинок, у него никогда не было ни друзей, ни близких. Большую половину своей жизни он провел взаперти, в одиночной камере, и потому приобрел довольно отталкивающую внешность. Нет, Виллард был очень красив и слишком молод. Он навечно, навсегда «застрял» в 20летнем возрасте, словно его законсервировали в банке. Но люди странным образом реагировали на его внешний вид, особенно на цвет кожи и взгляд. Никто никогда не осмеливался прямо взглянуть ему в глаза. Его глаза вызывали ужас у всех, кто их видел.
Лайв-Дедли тяжело вздохнул, прошел к зеркалу, висевшему в передней, и внимательно всмотрелся в свое лицо. Нет, не такую физиономию он должен был лицезреть. Он бы предпочел видеть свое истинное лицо, таким, каким его создала природа во всей первозданности, с морщинами на лице, выделяющейся носогубной складкой, мешками под глазами от постоянных недосыпаний и волосы, чуть тронутые сединой– истинное лицо сорокалетнего человека. Но, увы, ему этого не дано. Он навечно обречен быть молодым. Какое это тяжкое испытание для человека! Виллард недовольно поморщился, убрал за уши непослушные пряди длинных волос и отошел от зеркала. Пройдя в тускло освещенную гостиную, едва отапливаемую камином и оформленную в средневековом стиле, он взялся за колокольчик и позвонил. На звонок появился дворецкий Томас.
-Вызывали, господин? – дворецкий изо всех сил старался не смотреть в глаза хозяину
-Да, Томас, вызывал, - раздался в ответ красивый баритон – Миссис Брондейл звонила мне?
- Как же, господин, звонила, целых два раза звонила – дворецкий опустил голову
- Почему не сообщил? – Лайв-Дэдли подошел к дворецкому вплотную, стараясь перехватить его взгляд, но Томас отвернулся.
- Так вы же просили вас не беспокоить, господин! - взгляд дворецкого сфокусировался на потолке, только б не видеть прозрачных, лишенных цвета и зрачков глаз хозяина. Казалось, что Лайв-Дэдли был слепым. Но это было отнюдь не так.
Виллард усмехнулся. – Мы с Хильдой сделали все, как вы просили, милорд! – хозяина передернуло от этого обращения, но он не подал и виду, только махнул рукой и отошел к окну.
- Что сказала миссис Брондейл? - более низким, чем обычно, голосом, спросил он. Не услышав ответа, Виллард щёлкнул пальцами. Дворецкий вздрогнул, словно очнувшись от сна.
-Она сказала, что ждет Вас в субботу к обеду, мистер Лайв-Дэдли, - ответил дворецкий.
- Хорошо, можешь идти, Томас. Кстати, а где Хильда? – окликнул он Томаса уже у двери. Дворецкий обернулся.
- В погребе, сэр, расставляет бутылки с вином, которые вы привезли из Франции позавчера. – Виллард Лайв-Дедли кивнул – Иди, Томас. Мне ничего сейчас не нужно. Да, вот еще что…. Распорядись, чтобы миссис Оланд приготовила мне к ужину омара, а то он лежит в холодильнике уже полторы недели. – хозяин кивнул, как бы говоря, что разговор окончен.
- Хорошо, господин – дворецкий откланялся, с облегчением покидая эту мрачную комнату и её странного обитателя.
«Черт его знает, кто он!» - подумал Томас – «На вид словно вампир, да и живет странной жизнью. Я не удивлюсь, если он спит в гробу и питается кровью девственниц».
******
Оставшись один, Лайв-Дэдли долго созерцал вид из окна. Он приехал в этот городок всего четыре недели назад, но успел здесь многого добиться. Он уже без пяти минут дирижер оркестра и заместитель директора! Дэниел Корриган, руководитель оркестра, услышав его игру, пришел в дикий восторг и целую неделю носился по театру, рассказывая первому встречному, какого гениального музыканта удалось ему заполучить. Благодаря этому, Лайв-Дэдли удалось перескочить не через одну, а через целых восемь ступенек карьерного роста. Таких результатов никому еще за такой короткий срок не удавалось достичь за всю историю существования театра.
Даже директор театра, Гленн Мастэрмен, самолично каждый день приходил на репетиции оркестра, едва заслышав аккорды, издаваемые скрипкой или гитарой Вилларда, за которым весьма скоро закрепилась слава непревзойденного музыканта, и он очень быстро приобрел как фанатов, так и завистников, которые злорадно ухмылялись и создавали ему мелкие пакости. Они придумывали всякие небылицы, распространяя их по театру.
Надо сказать, что этому способствовала необычная внешность Лайв-Дэдли и его манера одеваться, носить украшения и использовать косметику. Никто никогда не видел Вилларда в джинсах и футболке, а если и видели, то это была непременно черная футболка и очень темные джинсы, идеально сидящие на его сухопарой фигуре, сшитые, очевидно, дорогим модным дизайнером. Он всегда одевался в темное или черное, что создавало резкий контраст с его бледной до синевы кожей, иссиня-черными волосами, черными бровями и алыми губами. Лайв-Дэдли всегда был гладко выбрит, на его юной коже не наблюдалось никаких следов растительности, что породило слухи о том, что он-на самом деле девушка, переменившая пол и ставшая мужчиной. В театре Виллард всегда появлялся в темных очках, что привело к еще более нелепым сплетням, что он – циклоп, у которого из глазниц полыхает Пламя Преисподней, сними он очки. Поговаривали также, что он вампир, крадущий в закоулках людей, он боится дневного света и потому носит темные очки, не снимая. Кто-то вообще высказывал предположение о том, что Лайв-Дэдли – живой труп, вроде Франкенштейна, отсюда и его фамилия. Виллард слышал перешептывания везде, где бы он ни появлялся. Даже в ресторане официанты переглядывались и искоса посматривали на него, оформляя заказ или подавая ему блюда. Однажды к Вилларду подошла молоденькая официантка и напрямую спросила, что в заведении делает вампир и почему он заказывает тушеную говядину и жареный картофель, а не кровавый бифштекс с соусом из кровавых плодов? Лайв-Дэдли усмехнулся и своим низким бархатным голосом с вкрадчивыми интонациями пояснил, что он-де человек, и не может вкушать нечистую пищу. И снял очки. Девушка долго и зачарованно смотрела на него, потом кивнула головой, покраснела и убежала. Виллард потом долго еще вспоминал ее милое веснушчатое личико и широко распахнутые голубые глаза…
Лайв-Дэдли очнулся. В комнату уже пробирались вечерние сумерки. За окном быстро темнело. В дверь постучали.
- Войдите! - небрежно бросил он. В комнате снова возник дворецкий Томас.
-Простите, что отвлекаю, но вам записка, милорд! Анонимная записка! Лежала в вечерней газете – с этими словами дворецкий протянул Вилларду конверт. Тот взял ее, развернул и прочел вот что:
«Я знаю, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Мне известно, кто ты на самом деле. Я знаю о тебе достаточно. Я давно уже ищу тебя. Будь дома в полночь, и ты все узнаешь»
Подпись, естественно, отсутствовала. Да и почерк выглядел более чем странно. Лайв-Дэдли сразу определил, что записка писалась совсем не той рукой, которой обычно пишет автор этого послания. Без сомнения, автор правша, но писал левой, чтобы не выдать себя. Но почерк, несомненно, женский. Кто может его искать? И зачем? Виллард всегда подчеркнуто вежливо обращался с женщинами и не позволял себе никаких любовных интриг. А тут вдруг какой-то взбалмошной особе приспичило вдруг его разыскивать. А потом, никому не известна его личность. На лицо Вилларда набежала мрачная тень, глаза сузились, брови сошлись в одну черту, красиво очерченные алые губы приоткрылись, обнажая щербинку на верхнем ряду жемчужно-белых ровных зубов. Он был в крайнем замешательстве.
-Что еще? - спросил Лайв-Дэдли дворецкого. Тот пожал плечами:
-Ничего, милорд.
- Томас, скажи, а письмо кто принес? Ты видел?
-Нет, сэр, не видел. Хильда видела, что газету принес мальчишка, как обычно. В ней-то и лежал этот конверт.
Виллард взглянул на часы. До полуночи оставалось всего два часа. Он кивнул дворецкому:
-Приготовь мне ванную и свежую одежду. Пусть Хильда погладит, а ты свари мне кофе. – Дворецкий кивнул и пошел исполнять приказание. Томас очень боялся хозяина, а еще больше боялся его взгляда, проникающего, казалось, в самую глубину его подсознания и, о ужас! – управляющего им. Однажды ему удалось на своей шкуре испытать, что такое попасть в немилость хозяина, и вряд ли Томас хотел повторить это когда-нибудь еще.
-Томас! - вдруг прошипел Лайв-Дэдли в тот момент, когда дворецкий уже готов был переступить порог комнаты… - Какого черта ты подаешь хозяину распечатанный конверт? Ты его вскрывал и читал письмо! – Он не спрашивал, он констатировал факт. Дворецкий, чувствующий свою вину, вдавился в дверь, предвкушая гнев хозяина и его последствия. Он готов был оказаться в каком угодно другом месте, лишь бы не видеть сейчас страшных глаз хозяина, мечущих громы и молнии. Его глаза вспыхнули красным цветом, и казалось, надвигались прямо на него. Лайв-Дэдли уже вплотную приблизился к Томасу, и дворецкий попытался было отвести взгляд, как обычно. Однако Виллард обеими руками схватил лицо дворецкого
- Смотри на меня, когда я с тобой говорю! - тихий и твердый голос хозяина звучал в ушах Томаса как приговор, и глаза слуги расширились от ужаса. Его душа тут же ушла в пятки, он побледнел и весь затрясся. Красные горящие глаза Вилларда смотрели на дворецкого строго и яростно, а тот сжался в испуге, и его лицо стало почти таким же бледным, как лицо его хозяина.
-Простите, милорд, не удержался… вы такой скрытный господин, вам никогда никто не пишет, а тут… я просто не удержался. Но я ничего из письма не понял, клянусь Вам! Простите меня, милорд! - дворецкий пал в ноги Лайв-Дэдли и зарыдал. Тот некоторое время молчал, сурово глядя на слугу, потом встряхнул его и поднял на ноги.
-Я тебя не виню, Томас! - мягко и вкрадчиво произнес он, растягивая слова – многим хочется узнать про меня. Ты просто человек, такой же любопытный, как и все. Потому я тебя прощаю. Но учти, все твои прегрешения хранятся у меня вот тут – он дотронулся до своей головы – и когда-нибудь тебе воздастся. – Голос его стал жестче, в нем зазвенел металл - Когда-нибудь, Томас, тебе придется оказать мне услугу, но ты не сможешь мне отказать в ней. А сейчас иди, работай! - Дворецкий откланялся и убрался восвояси, дрожа от страха.
Около полуночи благоухающий дорогим парфюмом, с иголочки одетый в безупречно чистую и выглаженную одежду, мистер Лайв-Дэдли перебирал струны скрипки в хорошо освещенной и теплой гостиной. Скрипка под его руками была будто живой: она то плакала, то смеялась, страдала и радовалась. Слуги уже легли спать. Дворецкий Томас приготовил хозяину вкусный ужин, порадовав его омаром под термидонским соусом, а также дорогим французским сыром и великолепным вином. Сейчас же на столе красовалась бутылка элитного игристого вина прямо из Шампани, набор испанских сыров и оливки трех видов. Горели свечи, мирно потрескивал огонь, тихонько звучала музыка, словно откуда-то с небес.
Наконец, каминные часы пробили полночь, и в дверь раздался неуверенный стук. Лайв-Дэдли отложил скрипку, направился к двери и открыл ее.
-Ну, здравствуй, Сильвестр! - услышал он радостный женский голос, – Наконец-то я нашла тебя!
Stasyg,
Я прочла "Рукопись" и меня эта вещь впечатлила. Написано сильно, эмоционально и образно. Сразу чувствуется твоё отношение к ГГ, любовь, сожаление, боль, будто ты это пропустила через себя и почувствовала каждой своей клеточкой. Мне интересно ( я не сильна относительно биографии МД ) - был ли там действительно сын и кто та женщина, которую он так любил ( кроме мамы ) В остальном, мне кажется, этот рассказ почти биографичен. И необыкновенно красивый финал, от которого наворачиваются слёзы и становится как-то теплее.
Я прочла "Рукопись" и меня эта вещь впечатлила. Написано сильно, эмоционально и образно. Сразу чувствуется твоё отношение к ГГ, любовь, сожаление, боль, будто ты это пропустила через себя и почувствовала каждой своей клеточкой. Мне интересно ( я не сильна относительно биографии МД ) - был ли там действительно сын и кто та женщина, которую он так любил ( кроме мамы ) В остальном, мне кажется, этот рассказ почти биографичен. И необыкновенно красивый финал, от которого наворачиваются слёзы и становится как-то теплее.
- Статус