Боюсь, я перестаралась, описывая все негативные моменты моего детства, и заставила читателя вообразить, что оно было сущим адом. Надо срочно сменить тему и рассказать о том хорошем, что скрашивало мои первые годы в Бриджпорте и учёбу в начальной школе.
Всё-таки одна из моих наивных грёз воплотилась в жизнь – у меня появились первые в жизни настоящие друзья.
Дейрдра в классе была такой же замкнутой тихоней, как и я, зато, когда нас посадили за одну парту и мы поневоле стали общаться ближе, я с удивлением поняла, что она может болтать без умолку, знает кучу анекдотов и по утрам перед школой мы с ней смотрим один и тот же мультик. А ещё я узнала, что Дейрдра, дочь богатых родителей, живущих в роскошном особняке, несчастна.
Её матерью была известная телеведущая, элегантная женщина с колючими глазами и натянутой профессиональной улыбкой. Увидев её по телевизору, я задумалась, хотела бы я такую мать? Наверное, такая лучше, чем никакой…
Но Дейрдра была со мной не согласна. Дома она была постоянной свидетельницей ссор между мамой и отцом, которые, поглощённые своими проблемами в браке, почти не обращали на неё внимания. С малых лет Дейрдру воспитывали наёмные няни. После того, как выяснилось, что одна из нянь крутила роман с её отцом, перевелись и такие воспитатели.
Третьим в нашей дружеской компании был Юпитер Бэлль, молчаливый мальчик с мягким нравом и богатым воображением. Его мама была ещё известнее и богаче, чем мама Дейрдры, а он был ещё несчастнее, чем Ди. Известная певица Лола Бэлль была ему всего лишь мачехой, усыновившей его год назад. Своих настоящих родителей Юпитер не помнил, а первые годы провёл во вшивом детском доме на окраине города. Он ничего не говорил о том, как ему жилось в детдоме, зато всегда с готовностью и улыбкой рассказывал о Лоле:
- Мама Лола очень хорошая, правда! Она добрая. Когда к нам приходят журналисты, она всегда целует меня в щёку, рассказывает про мои хорошие отметки и вообще хвалит. Подарила мне кучу игрушек, правда, некоторые из них девчоночьи, но ничего. И кормят меня тоже хорошо. Очень вкусно.
Даже тогда, будучи наивными восьмилетками, мы с Ди ни капельки ему не верили, но не понимали, зачем он нам лжёт. Теперь я понимаю, что он и не лгал вовсе – его просто научили, как надо говорить о маме Лоле, очень хорошо научили. А Юпитер всегда был прилежным учеником.
Итак, общие на троих несчастье и одиночество сплотили нашу дружную компанию лучше общих увлечений или мультиков. Мы оставались аутсайдерами в классе и частенько терпели насмешки – особо жестокие доставались мне, так как у меня не было влиятельных родителей за спиной. Но какое это имело теперь значение? Мы вместе делали уроки, смеялись понятным только нам шуткам, а по выходным один из водителей Лолы отвозил нас на одной из её машин в центр города, гулять и играть в парке.
Изредка – когда отца не было дома – я приглашала их к себе. Их не смущала убогость моего жилища – для Дейрдры каждое посещение его было сродни приключению, а Юпитер, судя по его спокойному взгляду, видал места и похуже.
Ради того, чтобы суметь приглашать друзей в гости без риска напороться на недовольство отца, мне пришлось усматривать закономерность в его отлучках «по работе», а эта закономерность действительно была. Постепенно до меня начало доходить, что «работа» - это реальность, а не отмазка. Тем более, что средства на еду, оплату счетов и прочие расходы откуда-то находились. Например, на спортивный тренажёр, купленный Морису на день рождения, – единственный предмет роскоши, на моей памяти приобретённый отцом. Но что же это за работа такая, на которую он уходит на ночь глядя, а точнее, уезжает на каком-то подозрительном джипе, в котором сидят какие-то подозрительные люди?
- Он охраняет какие-то склады в промышленном районе, - отмахнулся брат, когда я решилась задать ему свой вопрос.
Алекс, работающий охранником? Это странно. Охранять, скорее, надо от него…
Но скоро вопрос работы отца отошёл на второй план, потому что в жизни отца – и в нашей с Морисом, - появилось не менее важное обстоятельство.
Я прекрасно помню тот день, когда это обстоятельство вошло в нашу стылую избу, постукивая каблучками модных босоножек, огляделось и изрекло низким грудным голосом:
- Ну и мрак…
Обладательница босоножек и голоса, кроме них, могла похвастаться безупречной фигурой, волной роскошных волос, безобразно коротким платьем и огромными карими глазищами. Глазищи обратились на меня, и красавица проворковала:
- Какая милашка! Это твоя дочка, Алекс?
При этом она фамильярно погладила меня по волосам узкой ладонью. Мне захотелось стать собакой – желательно, бойцовской породы, - чтобы извернуться и как следует тяпнуть её прохладные пальцы.
- Ну да, - посмотрев на меня раздражённо (я не удивилась – отца раздражал сам факт моего наличия), отозвался папочка и галантным жестом указал на дверь ванной: - Пойдём, покажу тебе, где мыть руки. А ты, Эжени, не ошивайся тут, ступай делать уроки.
Я покорно поплелась в спальню, но, уже дойдя до двери, обернулась и заметила, что отец, зайдя в ванную со своей надушенной гостьей, закрыл дверь неплотно. Маленькая щёлочка, через которую льётся яркий свет зажжённой в ванной лампочки, соблазняла не хуже клубничного мороженого в магазинном холодильнике. И, в отличие от него, была бесплатной. Если не попасться.
Что ж, я увидела именно то, что ожидала увидеть. От Мориса я прекрасно знала, что папа встречается с девушками. Правда, он никогда раньше не приводил их домой – но теперь привёл, что же в этом странного? Если сегодня он не отправит нас с Морисом смотреть сны на скрипучем диване на кухне, я признаю, что у него есть отцовские чувства.
- Почему Ферзь не позаботится о другом жилье для тебя, дорогой? – вопросила дамочка, не спеша высвободиться из объятий Алекса.
- Сама понимаешь, в этом районе мне гораздо удобнее выполнять его поручения, Конфетка, - проворковал папа в ответ. Я никогда не слышала, чтобы он говорил таким голосом – приглушённым, мягким, бархатным. Я и не подозревала, что он так умеет.
В ту ночь Конфетка – отец так и не назвал её имени, постоянно используя это странное обращение, - осталась гостить у нас дома, но из спальни нас с братом не выгнали, и вообще она вела себя примерно – фривольностей на наших глазах не позволяла, нас с Морисом почти не замечала и изображать добрую ласковую тётушку больше не пыталась. Морис и без подсматривания в щёлочку понял, кем она приходится отцу. Он ничего не сказал и вежливо поздоровался с Конфеткой, но я видела, как сжимались его кулаки. Брат был в бешенстве, которое едва мог сдерживать.
На следующее утро я, покинув спальню, увидела невероятную картину: отец, поднявшийся ни свет ни заря, потчевал свою Конфетку самыми настоящими свежими вафлями. Ещё один немаловажный факт я узнала о своём отце: он умеет печь вафли, причём, весьма неплохие на вкус. В присутствии пассии Алекс изображал если не любящего, то по крайней мере терпящего отца – выделил мне порцию лакомства, спросил об отметках и велел надеть кофту потеплее, а то простужусь. С Морисом тот же номер не прошёл – он вылетел из дома с криком «Опаздываю!», даже не взглянув на вафли и уж тем более на Конфетку, расхаживающую по кухне в откровенном, то есть, откровенно безвкусном нижнем белье. Самое смешное состояло в том, что на сей раз он не опаздывал никуда.
Сидя на уроках и даже болтая с Ди и Юпитером, я не могла отделаться от мысли, что смуглая красотка модельной внешности сейчас осталась у нас дома наедине с моим отцом. Я должна была бы радоваться – в конце концов, благодаря ей мне достались вафли вместо каши из пакетика и вопрос об отметках вместо привычного «Вали уже на автобус». Но я ощущала себя очень неуютно. И в тот день особенно не спешила домой, не желая случайно напороться на не предназначенную для меня сцену.
Как выяснилось вскоре, Морису было ещё хуже. Ставшие традицией визиты Конфетки в наш дом для него были пыткой. И однажды за завтраком, с отвращением глядя на вафли, он сказал:
- Он решил предать нашу маму. Сволочь.
Я не очень поняла, что брат имел в виду. Мама умерла давно, и с тех пор, я была уверена, отец не всегда был один. Этих Конфеток у него уже наверняка было немало.
- Ты ещё мелкая, Козявка, и ничего не понимаешь, - презрительно отозвался Морис, когда я высказала своё мнение. – Когда у мужчины много женщин – это нормально. Просто встречается, развлекается. Но эта – первая, которую он привёл домой. Познакомил с нами. Она расхаживает тут, как хозяйка. Метит на место нашей мамы! Хотя плиту он не сжигал даже ради нашей мамы.
(Инцидент с плитой произошёл пару дней назад. Алекс всерьёз увлёкся кулинарными подвигами в честь возлюбленной и решил поэкспериментировать с каким-то пирогом. В результате ему пришлось тушить пожар – при отсутствии пожарной сигнализации, - и выбрасывать на свалку горелый агрегат).
- Зачем ей на место нашей мамы? Отец бедный, у него есть мы и живём мы в плохом районе, она здесь жить не хочет, - возразила я. – Я думаю, она скоро сама уйдёт. И он опять будет…ну, развлекаться…
- Хоть бы так оно и было…- пробормотал братец.
Тогда мы ещё не знали, на сколько задержится Конфетка в нашем доме и в жизни нашего отца. А уж какую роль она сыграет в нашей судьбе, мог предвидеть разве что Смотрящий. В которого я не верю.
