Базовая игра
На работу!
Веселимся вместе!
В поход
День спа
В ресторане
Что же. Здравствуй дорогой читатель! Зовут меня Джек Холмс. Но для тебя и моих друзей я просто Джекки. Джекки - раздолбай, Джекки - местная знаменитость, Джекки - рубаха-парень. Мне уже без малого восемьдесят симодней. И, чувствуя, что и моя веселая и беззаботная жизнь должна когда-нибудь закончится, я решил написать книгу о том, как я таким стал и как судьба благосклонно подарила мне второй шанс, освободив от оков отцовских заветов и от преследующего меня чувства долга. Но обо всем по порядку.
Мне было тогда что-то около пятидесяти симодней. Я был успешным управляющим отцовской фирмой, в которой он был директором. Получал я очень хорошую зарплату плюс прибыль с самого предприятия, ведь я был прямым и единственным возможным наследником отцовского бизнеса. Жил я в отдельном коттедже с поваром и горничной, обладал автомобилем класса люкс, самые продвинутые технологии находились у меня в распоряжении. Но я не был счастлив.
Моя мечта - всеобщий друг - была закинута куда-то далеко на полку подсознания. Желание писать картины не реализовано, а потребность быть романтичным и страстным подавлена. Я часто просиживал штаны у дорогих психологов, пил таблетки с нечитаемыми названиями, подолгу ворочался во сне. Тело мое обрюзгло, покрылось тонким слоем жирка. В университете я был подающим надежды квотербеком нашей футбольной команды. Мои мышцы были в постоянном напряжении, они лоснились под солнцем и плавно перетекали под кожей, стоило мне сделать пару движений. Девушки были от меня в восторге. Но мне было не до них. Нет, я безумно хотел проводить с ними время, но его у меня как раз таки не было. Любая оценка ниже A за семестр могла окончится гневом папеньки. А его гнев уже стал причиной исключения из завещания двух моих старших братьев. "Будь хорошим мальчиком, Джек. И я буду хорошим папочкой, окей? - говорил он каждый раз. И я беспомощно кивал головой.
И я был самым хорошим мальчиком на свете, лишь бы получать от отца одобрение. И вот теперь я здесь. В дешевом баре среди стариков и местной молодежи. Со мной вместе мой друг Локки. Молоденький диджей на радио, местная знаменитость для кругов подростков. Секс-символ всех девушек младше двадцати симодней. Моя полная противоположность.
-Эх, чем дальше живем, тем толще и несчастнее ты становишься, - сказал Локки, глотая самый дорогой коктейль здесь. - Мда, вкус уже не тот
- Есть такое, - грустно заметил я. - А что поделать? Вместе с фирмой растет и моя меланхолия.
- Эх, не твое место это. Неужели папашка это не видел? - возмущенно изрек, вздымая руки, Локки.
Я почесал шевелюру сплошь составленную из тонких, жидких прядей волос.
- Да при чем здесь он? Он просто хотел себе наследника. А я им хотел быть... - я хотел было продолжить, но Локки прервал.
- Чушь. Нельзя назвать чувство вины и страха желанием. Он сперва обработал тебя, влезая в твой характер, а потом сделал вид, что это твой выбор. Не дури, Джек, это никогда не было добровольно! - Локки ухмыльнулся и запил свою мысль очередной порцией горящих мальдив. Или как оно там называется? - Короче, чувак, мне надоело, что ты тут сидишь и сопли на кулак наматываешь. Ты взрослый сим. Образованный. Вот какая у тебя мечта была?
- Всеобщая знаменитость...
- Она исполнена?
- Нет. Но...
- Никаких "но" мне тут. Каждый из нас, из симов, обязан ее выполнить. А лучше две! Ты же только получил черту характера угрюмый за все время своей жизни. А...еще одобрение твоего папочки и денежки, которые ты сам уже не знаешь куда потратить.
- Локки! - я попытался быть возмущенным, но знал, что он прав. Чертовски прав.
- А как же твои мечты о шоу?
- Локки....
-Что? Слабо? Ты же хотел устроить что-то типа "Любовь в зоне без подгрузок"?!
Я смущенно оглянулся. Но на нас никто не смотрел. Люди были полностью увлечены друг другом.
- Короче, брат. Есть у меня волшебный порошок от одного волшебника...
- Локки, прекрати мне подсовывать картофелин! Я и так на колесах доктора Эйджа сижу! - я возмущенно глянул на наглую рожу Локки.
- Ты хочешь все поменять?
- Локки!
- Ты мне на вопрос ответь. Или опять слабо? Папеньки тут нет!
Я почувствовал бессилие. Мне хотелось все поменять, но отвечать "да" было безумно страшно. Мне, взрослому симу, в возрасте пятидесяти лет было страшно отвечать на банальный вопрос.
- Да, - ответил я не твердо.
- Тогда пей, салага, - я не успел запротестовать, как мне в коктейль бросили что-то золотистого цвета, светящегося, словно стружку из драгоценного металла. Напиток запенился, как будто от таблетки с витаминами, окрасился в желтый цвет и издал едва заметное облачко пара.
- Ей-богу. Если ты это не выпьешь, Джек, то и ты, и я до конца наших жизней будем знать, что твой папашка победил в тебе желание жить своей жизнью.
Я взял в руки стакан. Он был теплый и скользкий, от него пахло апельсиновыми корками и сеном. А еще молодостью. Беспечностью. Возможностями.
И я выпил.
Локки уже не обращал на меня внимания. Он флиртовал с очередной одинокой барышней. Мне показалось, что я выпил молока. Самого обычного, только слегка теплого с медовым вкусом. Внутри было спокойно. Я имел дело с наркотиками и знал, что действие почти всегда должно наступить моментально или в ближайшее время. Но мне было просто хорошо. Тепло и уютно. Я уже подумал пойти в туалет, встал из-за стойки, как произошло то самое событие. Событие, давшее мне второй шанс.
Мне показалось, будто тело распяли на кресте. Я взмыл в воздух, крича от боли, но никто рядом со мной даже не посмотрел. Как будто и вовсе не услышали.
Боль завладела каждым участком моего тела. Каждой клеточкой. Мне казалось, что я чувствую струящуюся во мне кровь, которая шла в спять.
Я упал, тихо зовя на помощь, стараясь избавиться от навязчивого запаха летней жары, щекотавшей мои ноздри. Перед глазами пробежали картинки далекого прошлого. Мать улыбалась мне. За мной бегал мой пес Дик. Университет гостеприимно распахнул передо мней двери. Короткая юбка Джины. Ее поцелуй. Драка. Первая победа на футболе. Грозный взгляд отца. Ссора с ним. Ссора...
Свет померк. Лампочка моей жизни замерцала и потухла.
Дорогой читатель. На этом оканчивается моя стариковская писанина и начинаются дневники, которые я приберег для памяти, но которые теперь достаются тебе, мой читатель.