3 поколение Дневник династии Мэй

[Mysterious]

Основательница

С чего бы начать? Итак, меня зовут Марьяна Мэй. С недавних пор я живу в Бухте Беладонна, где хочу создать большую семью.
Думаю это из-за того, что своей семьи у меня не было. Вот так, без друзей и родных, я и оказалась в этом городке.
Начну вести дневник, чтобы записать свою историю, которая, уж я надеюсь, будет счастливой.

Содержание

Техническое

Ограничений не беру.
Баллы не считаю.

Комментарии запрещены.
Но приветствуются в ЛС или специальной теме.​

 

[Mysterious]

Читать

Я очень давно ничего не писала в дневник. Нет, не случилось ничего такого, что могло бы мне помешать : смерть, работа, пожар…у нас все хорошо, на удивление хорошо. Дело в том, что мне уже и незачем писать. И не хочется. Видимо, уже пора завершать дневник и передавать его следующему поколению. Только вот кому? Даже не представляю, как этот выбор сделала мама. Почему она выбрала меня, а не Даяну или Артура? А я никогда не спрашивала об этом, не интересовалась. Вот мы можно было отмотать время назад…

Но не буду думать о том, чего быть не может. Если наследники будут читать мою историю, то сомневаюсь, что им будут интересны эти глупые рассуждения и мечты о невозможном.
Макс все-таки добился своего и уговорил меня пригласить на ужин директора частной школы. Он был прав, нашим сыновьям было не место в обычной школе: на всех уроках они скучали, потому что очень легко усваивали материал и знали элементарную школьную программу. Пауля- Адриана неоднократно награждали денежной премией за успехи в учебе, приглашали во всевозможные кружки, начиная от спортивного и заканчивая музыкальным. За что бы сыновья ни брались, у них все получалось. Впрочем, у нас в семье все обладают какими-то способностями, что и говорить. Итак, когда приехал директор, все пошло не так, как я ожидала. Мне всегда говорили, что отдать ребенка в частную школу почти невозможно. Отбор детей в закрытое заведение очень суровый, требование жесткие, обучение дорогое – такое образование могут позволить далеко не все. Но когда приехал директор, он так скалился и крутился вокруг Макса, что у меня не осталось сомнений – наших детей примут. Интересно, директор знал о талантах Кай и Пауля или просто хотел поднять статус за счет генеральских сыновей?

Приличия ради мы все-таки показали директору наш дом, побеседовали об образовании, ну и, собственно, пригласили к столу. Хотя стоило ли ради этого мучиться и готовить изысканное блюдо, если можно было просто поставить тарелку с бутербродами – он бы все равно принял мальчиков. Его даже не смутил вид нашего милого йети, который, почувствовав аромат рыбы с пряностями, спустился к ужину. Если йети голоден, его ничто не остановит (даже мои просьбы не выходить из комнаты, пока не уйдет директор). После ужина директор рассыпался в благодарностях и сообщил, что с радостью принимает Кая и Пауля в частную школу. Кто бы сомневался.

Вскоре мы отметили День Рождения Кая. Подумать только, ему уже шестнадцать! Сын заявил, что решил посвятить себя науке и саморазвитию. Главное в жизни – учиться и познавать мир. Я рада, что образование играет для него такую важную роль – в нашем городке сейчас остро стоит проблема того, что подростки бросают школу и занимаются непонятно чем. Кай сильно подрос и возмужал, раньше я не замечала, как изменилась и окрепла его фигура. Несмотря на то, что сын такое внимание уделяет учебе, он совсем не похож на типичного ботаника из фильмов: теперь Кай ходит с какой-то дикой прической, похожей то ли на гриву льва, то ли на одуванчик. Я ему этого, конечно, не сказала, а то подростки слишком живо все воспринимают, но с Максом обсудила. А он горд за сына и говорит, что если бы я было девчонкой-подростком, то влюбленная бегала бы за Каем. А я просто завидую, что у него больше волос, чем у меня. После этого я пыталась задушить Макса одеялом, но он оказался проворнее и мы еще долго бесились на кровати. И кто тут еще ребенок?

На самом деле за Каем и правда бегает много поклонниц, которых он по неизвестным мне причинам игнорирует. Держится со всеми холодно и отстраненно, вызывая тем самым еще более сильный восторг со стороны девочек и уважение со стороны мальчиков. Все ребята стараются ему подражать. На День Рождения Кая мы подарили ему крутую ударную установку, на которой он уже играет очень даже профессионально. Потренировавшись дома, Кай записался в музыкальный кружок в частной школе, который не пользовался особой популярностью – все же мало мальчиков подросткового возраста захотят играть на скрипке или виолончели. После этого почти все ребята ринулись играть кто на чем умел, пришлось даже открывать вторую секцию.

Зато с братом Кай всегда весел: они вместе играют, Кай рассказывает восторженному Паулю о «взрослой» жизни. Сын уже замучил меня, умоляет подстричь его «как Кая», купить одежду «как у Кая», все делать, чтобы быть похожим на старшего брата. Он стал идеалом и кумиром в глазах маленького Пауля. Я ему говорю, что он и сам замечательный, ему не надо становиться похожим на кого-то, но он со своим детским упрямством не слушает меня. Но и плюсы есть: т.к. Кай много времени уделяет чтению литературы, тренировке логического мышления, науке и музыке (кстати, мечта Кая – стать «гением» во всех областях включая технику и кулинарию), вот и Пауль первым делом после школы делает домашнее задание, чтобы попасть в школьный список почета. Ведь Кай там на первом месте.

Желая стать независимым и самостоятельным, Кай устроился на работу. Вечером, вернувшись из школы, он переодевается и едет работать в кафе. Макс ведь раньше был тусовщиком, светским львом, посещал самые модные места в городе. Сколько лет прошло? Но его все еще помнят и предложили работу и сыну. Сначала Кай был работником на заправке, теперь продавец в кафе…незавидно, но на карманные расходы хватает. Если он будет и дальше стараться, то может получить стипендию как «Юный карьерист». Работа в кафе скучная и однообразная, Кай возвращается домой совсем поздно, уставший и измотанный. А Пауля не заставишь лечь в постель, пока не вернется Кай. Он ждет его в гостиной, но часто засыпает на диване. Там мы с Максом и находим его, а затем аккуратно переносим в спальню.

Кстати о трудоустройстве. Мне уже осточертело целыми днями видеть йети около холодильника, поэтому я намекнула ему, что раз уж он, по милости Макса, живет с нами, то пусть хотя бы найдет работу. Говорила я это с опаской, потому что боялась его реакции – кто знает, может Анатолий разозлится и поколотит меня. Но нет, он согласился и пробасил, что сам хотел бы чем-нибудь заняться, но не знает, как найти себе дело. Я решила, что должна помочь ему и принялась читать объявления в газете. Вскоре нашла кое-что подходящее для нашего великана – должность с гордым названием «гроза морей» в области приключений. Удивительно, но они согласились взять йети. Правда, с униформой возникли проблемы: под его высокий рост не нашлось никакой одежды, поэтому ему выделили жилет и шляпу-котелок. В этом костюме Анатолий смотрелся очень забавно и не так устрашающе. Я с тревогой ждала его возвращения – как сослуживцы отреагируют на появление снежного человека? А они…преподнесли йети подарок! Причем новость о работнике-йети мгновенно разлетелась и все хотели на него посмотреть, поэтому подарки он стал приносить каждый день.

Малышка Эмма, которую удочерил Анатолий, сейчас спит в той же детской, в которой выросли мои сыновья. Анатолий на удивление хорошо справляется со своими отцовскими обязанностями, хотя я до последнего не верила, что у него получится. Ну какой отец может получиться из человека, который так долго прожил в изоляции? Как оказалось – прекрасный. Мы, конечно, помогаем ему, Макс учит Эмму говорить, но в целом йети молодец. После работы первым делом идет в детскую и целует свою дочку, которая дергает его за шерсть. А мои дети тоже привязались в девочке и йети, говорят, что он уже как член семьи.

Я и сама привыкла к Эмме. Мне самой уже нравится наша сумасшедшая семья – все-таки не у каждого за стенкой спит снежный человек. С девочкой мне возиться интереснее, чем с мальчишками, ведь у меня не было дочери. Я люблю купать ее и причесывать непослушные рыжие волосы, одевать в разноцветные платьица. У нее ведь не будет матери, поэтому хочется окружить ее заботой уже сейчас, чтобы девочка не чувствовала себя белой вороной. Пока она мало что понимает, но время пройдет быстро, она пойдет в первый класс, а кто знает, как дети отреагируют на дочь снежного человека.

Техническое

 

[Mysterious]

А у нас сегодня маленький праздник!
Династии Мэй исполнилось 3 месяца

Это, конечно, не год, даже не полгода, но уже что-то
Спасибо за то, что вы с нами!​

 

[Mysterious]

Читать

Не очень приятно просыпаться от холода: пальцы рук и ног немеют, кожа покрывается мурашками, рука пытается нащупать что-то, чем можно укрыться. Сегодня утро было именно таким – я проснулась из-за того, что ужасно замерзла. Повернувшись на подушке и поджав коленки почти до лица, я увидела Макса, который крепко спал, замотавшись в одеяло. Тоже мне джентльмен, перетянул все на себя и сладко спит, как ни в чем не бывало. А мой сон был безнадежно оборван, поэтому я встала, подошла к окну и прислонилась к самому стеклу. Бухту Беладонну засыпало снегом: огромные снежные хлопья падали с ясного голубого неба и покрывали замерзшую землю белым полотном. Люблю такую зиму, когда можно поваляться в сугробах, когда снег хрустит под ногами, а волосы покрываются инеем из-за теплого дыхания.
В такую погоду совершенно невыносимо сидеть дома, ноги сами тянут на улицу. Поэтому, укутавшись в пальто, я вышла в холодное зимнее утро. Около десяти минут я просто бродила по участку, почистила ногой дорожку, проложила путь к почтовому ящику, покормила Проглотиса. А за это время руки уже успели покраснеть, а губы потрескались. Я собралась было вернуться домой и приготовить горячий шоколад или какао, но мне помешал странный звук. Он шел откуда-то снизу и, опустив голову, я увидела пару светлых голубых глаз, которые смотрели прямо мне в лицо. Пингвин? Откуда он взялся, я не знала, но видимо почувствовал рыбу, которую мы привезли из Озерного края. Он жалобно топтался у моих ног, и я просто не могла не сбегать в дом и не вынести небольшую форель, которую мой маленький друг с радостью схватил и поковылял прочь. Максу расскажу – не поверит.

Если говорить о дневнике, то думаю, что эта запись в нем будет последней. Жаль ли мне с ним расставаться? Нет, скорее нет. Я, конечно, уже привыкла небрежно что-то записывать и оставлять пометки карандашом, но у меня нет такой привязанности к тетрадке, какая была у мамы. К тому же, мои дети уже совсем взрослые, пришло время передавать дневник следующему поколению. Но кому?
Дети растут не по дням, а по часам. Не могу поверить, что мои мальчики уже такие взрослые и не нуждаются в особом присмотре. Каю скоро исполнится восемнадцать лет, а это значит, что не за горами и поступление в университет. Я вижу, как он хочет вырваться из под родительской опеки и начать самостоятельную жизнь. Ну а пока он много времени проводит с друзьями и на работе – сыну все-таки удалось продвинуться по службе и получить стипендию для университета. А младший – Пауль-Адриан – всеми силами старается походить на брата. Недавно сынок попал в список почета, а ведь в частной школе это сделать практически невозможно, надо обладать по-настоящему выдающимися способностями. Но ценой неимоверных усилий, бессонных ночей над учебниками и тетрадками, ему это удалось. А как он радовался, показывая нам свой отличный аттестат! Впрочем, все в нашей семье не лишены некоторой доли тщеславия. Ну а я искренне радуюсь успехам сыновей.

Но успехами могут похвастаться не только мои дети: наш сожитель-йети Анатолий получает повышение за повышением, а дом уже ломится от подарков, которые он приносит с работы. В общем-то, в городе уже понемногу начали привыкать к такому необычному существу, поэтому я хочу обсудить с Максом вопрос о переезде йети. Ну а что, он уже влился в городскую жизнь, а мы можем подыскать ему небольшую квартирку, навещать и помогать. Я уже устала от этой толпы и…запаха. С другой стороны, когда дети поступят в университет, в доме станет совсем тихо и скучно, ведь все уже привыкли к снежному человеку и его дочке, считают их членами семьи. Я, кажется, не писала о том, что Эмма пошла в школу? Нет, вроде не писала. Так вот, малышка Эмма подросла и превратилась в резвую девчушку с яркой рыжей косичкой. Она очень активная и бойкая, а внешности своего «папы» совершенно не стыдится. Несмотря на возраст, малышка уже понимает, что по-настоящему Анатолий ей не отец, но любит его как родного.

Скажу честно, я никогда не встречала такой отважной девочки: ночью к нам на участок частенько забираются волки, роют ямы, опрокидывают мусорные баки, в поисках пищи. А Эмма их совершенно не боится, даже любит. Недавно Макс видел, как она гладила своей маленькой рукой огромную темную волчью голову. В то время как остальные девочки разбежались бы от страха. Мне и самой не по себе, когда я слышу, как во дворе кто-то копошиться. А ей хоть бы что – бежит, проверяет, а если это зверь, то и приласкает и угостит.

Эмма всегда полна энергии, в глазах горят искорки, а за движением рыжей косички только и успевай уследить. В школе у нее совсем нет подруг, но она и не грустит по этому поводу, называя всех одноклассниц «плаксами» и «трусихами». Девочка чувствует себя весело и легко в компании мальчишек, с которыми можно побегать с мячом, полазать по деревьям или разыграть учителей. Среди домашних она лучше всех общается с Паулем – разница в возрасте хоть и есть, но совсем не мешает общению. Да и сын привязался к Эмме. Как говориться, противоположности притягиваются: сынок больше любит посидеть с книжкой в тишине, не то, что его рыжеволосая подруга. Он помогает Эмме с домашним заданием, дает почитать интересные книжки, которые, впрочем, успехом не пользуются, но девочка делает вид, что ей и правда интересна литература по античной истории или энциклопедия юного физика, лишь бы не обидеть друга. Наблюдать за ними очень забавно, Макс даже говорит, что из них получилась бы неплохая пара. А вот шутит он или нет…да черт его знает.

Но вернусь к дневнику. Как-то непривычно осознание того, что я больше не буду его вести…еще несколько предложений, строк, и все. Конец. Я испытываю скорее облегчение, нежели сожаление. Я сделала свое дело и вела его по просьбе мамы не один год. А теперь, как и она когда-то, передаю его дальше. Сегодня Паулю-Адриану исполнилось пятнадцать лет, он сдал экзамены и перешел в старшую школу. Как и Кай, он решил, что главное для него – учение. Ведь сколько в мире вещей, которые стоит изучить: химия, история, математика, философия, литература. Пальцев рук не хватит, чтобы все перечислить. Надеюсь, что в будущем он станет великим ученым или исследователем, кем только захочет. Я решила, что, как и мама, передам дневник младшему ребенку – Паулю. Будет ли он удивлен? Рад? Ведь непростая это ноша – вести хронику семьи. Но он справится, я уверена.

Провожу черту и заканчиваю. Спасибо, что был со мной эти годы.
Лея Мэй.

Техническое

От автора

Каюсь, что так затянула с записью. Планировала выставить ее больше недели назад, но дописала только сейчас.
Третье поколение начну только в конце августа - начале сентября, т.к. раньше не вернусь. Так что до этого времени от династии не будет известий.
Прошу прощения за возможные ошибки в тексте, но сейчас нет времени на проверку. Спасибо, что не забываете нас.

Конец второго поколения.​

 

[Mysterious]

Третье поколение
Пауль- Адриан Мэй​

Читать

« Начинать – так начинать сначала», - говорил мне мистер Эдуард фон-Кремер – профессор, преподающий в моей школе математику и физику, выдающийся ученый, мой друг и просто Гений. Но этот дневник у меня уже неделю и я, честно признаться, уже и позабыл начало. А с чего, собственно, начинать, если даже не знаешь как? С того, как я перешел в старшую школу или может с того, как я измазался кремом с праздничного торта перед тем, как мама вручила мне этот странный подарок? Да, начало у меня выходит несколько сумбурным и запутанным.

Наверное, следовало сразу рассказать о себе, мол смотрите, вот он я, смотрите какой. Так уж вышло, что этот дневник попал в мои руки, а значит и вести его надо мне (надеюсь, не стоит упоминать, что это традиция и своего рода хроника нащей семьи, думаю, мама или бабушка об этом писали, я, честно скажу, не читал их записи).
Если начинать с формальностей, то меня зовут Пауль-Адриан Мэй, я живу в большом доме на берегу маленького городка Бухта Беладонна (такого маленького, что о нем многие и не слышали), учусь в частной школе с углубленным изучением физико- математических наук. До сих пор удивляюсь, что мама отдал дневник мне, а не моему старшему брату – Каю. Каю, на которого я всегда стремился быть похожим. Забыв про сон, я прочитывал учебники на много тем вперед, ночами решал задачи и уравнения, чтобы не отставать он него в учебе. Не знаю почему, но ему все давалось (и дается) без особого труда. Но если в учебе я хоть как-то преуспел, то с моими социальными навыками были проблемы. Кай – звезда нашей школы, легко заводит друзей и словно притягивает к себе людей, а я, как ни старался, как ни пытался прыгнуть выше головы, всегда оставался «младшим братом Кая», тенью, которую никто не замечал. Так что друзей у меня особо и не было, наверное, в школе вообще знали о моем существовании только из-за брата. Волей неволей мне приходилось сталкиваться с теми, кто пытался подружиться или познакомиться с братом через меня. Есть у меня одноклассник, просто отвратительный парень, неуклюжий и нескладный из-за чрезмерной худобы и высокого роста, с темными волосами, неподдающимися расческе, с маленькими хитрыми глазками, выглядывающими из под грязных стекол от очков. Если честно, он напоминает мне крысу. Хотя, благодаря его характеру, его вполне можно так назвать. Но на самом деле зовут его Фредди Уилкинс, ему пятнадцать лет и он просто одержим мечтой попасть в компанию «старших», к которой я, благодаря брату, имею какой-никакой доступ.

- Слушай, – сказал он мне недавно, – если познакомишь меня с Каем, я объясню тебе теорию комплексной переменной. Ну, согласен? – маленькие глазки с жадностью уставились на меня, а длинные пальцы по привычке почесали переносицу.
- Зачем объяснять мне то, что я и так знаю? Учитывая, что по математике я лучший в классе, такое предложение звучит как минимум странно.
- Да брось. Кремень (почему-то он называл так профессора фон-Кремера, что меня ужасно бесило) ставит тебе отлично только потому, что Кай отличник, а ты его брат. Ну так что думаешь?

Бред, полный бред, ведь Кай даже не учился у него. Удивительная способность оскорбить и даже не заметить, при этом продолжая требовать свое, как ни в чем не бывало.

-Иди к черту, Уилкинс, - я отвернулся и уставился в учебник.

Если не брать во внимание то, что из-за Кая я не мог завести друзей, то отношения у нас всегда были прекрасными. В любом случае, он же не виноват в том, что все тянуться к нему, как бабочки к Солнцу, и в том, что я отличаюсь хронической застенчивостью и полной антикоммуникативностью. Так что дома у нас всегда весело, мы, хоть и занимаемся теперь отдельно, дурачились по-прежнему вместе.

Непостижимая природа соединила во мне два совершенно противоречивых дара: необычайную умственную и физическую силу и столь же необычайную лень. Родители, не жалея сил, старались сделать из меня мало-мальски толкового сына и помощника, а я всеми правдами и неправдами отлынивал от порученных мне работ и не знал ничего заманчивее, чем праздно шататься вдоль берега или бродить по парковым аллеям.
И учеба, учебу я люблю всей душой. Промежутки между уроками и прогулками обычно заполняют мечты о будущем и благоговейное поклонение науке. А иногда, в середину ученических будней прокрадывается моя врожденная лень и приносит мне немало замечаний, пока ее, конечно, не вытеснит очередной подъем энтузиазма. Вообще перед наукой я всегда испытывал какой-то священный трепет, который не давал моей лени взять надо мной верх, и позволял мне оставаться лучшим учеником в классе.
На самом деле беда в том, что я всегда ощущал себя старше своего возраста. В моем классе мне скучно, а одноклассники кажутся детьми. Но в глазах старших я и сам ребенок, который пытается подружиться со «взрослыми». Тут я хочу сказать спасибо родителям, кое-где они смогли взять верх над моей ленью, благодаря чему сейчас я довольно таки неплохо играю на фортепиано. А это позволяет моим мыслям уйти далеко и не думать о моей, наверное, последней и самой сильной страсти – мне очень хочется иметь друга.

От автора

Ну что, вот я и вернулась. Чему очень рада - уже соскучилась по дому, сайту и династии.
Первый отчет вышел маленьким, можно даже назвать его "прологом". Дальше будет больше
Надеюсь, вы нас не забыли

 

[Mysterious]

Читать

- Куда ты идешь? – спросил я, закрыв учебник по истории.
- А тебе что за дело до этого? – Кай обернулся и окинул меня скучающим взглядом.
- Мог бы и мне сказать, если это не секрет.
Видимо в моем голосе чувствовалась обида, поэтому он рассмеялся и сказал:
- Если хочешь, можешь пойти со мной, ты ведь уже не маленький.

И мы пошли. В клуб.
Не то, чтобы я не любил ночную жизнь, но громкая музыка и шумная толпа гуляк несколько пугали меня. Нет, очень пугали. Пока мы добирались до клуба, я не спускал глаз с затылка Кая, который с невероятной скоростью и ловкостью пробирался между людьми. Он часто не ночевал дома. Иногда был у друзей, иногда, как сейчас, подрабатывал в клубах. Наше общение сократилось до пары-тройки слов, брошенных за завтраком. Я с ужасом думаю, что скоро могу стать ему совсем чужим.
Итак, я впервые переступил порог ночного клуба. Люди на входе окинули меня презрительным взглядом, но Кая, видимо, знали, поэтому и пропустили меня. В пятнадцать лет в Центр одному лучше не соваться, это я понял сразу. Когда мы вошли, сразу в глаза мне бросились молодые люди и девушки, сидящие за барной стойкой, разговаривая о чем-то с преувеличенным весельем. Все было как-то до тошноты наигранно. Однако брат чувствовал себя в этой обстановке очень даже комфортно.

- Ну что ты встал, как деревянный? – он толкнул меня в плечо, - Хочешь, можем сфотографироваться на память.
Кай взял меня за руку и потянул в сторону фотокабинки. Несколько ярких вспышек, и мы получили фотографию.

- Можешь оставить ее у себя. Мне надо работать, - Кай похлопал меня по плечу, развернулся и направился к танцполу. Он работал диджеем. Сначала я расстроился, что он так просто оставил меня одного, но увидев, как он засветился, когда встал за пульт…Кай явно был в своей тарелке. Впрочем, он же не обязан вечно носиться вокруг меня и опекать. Минут пятнадцать я просто стоял у стены и наблюдал за ним.

- Эй, парень, что ты стоишь тут один? Может выпьешь с нами?

Я вздрогнул и обернулся. За моей спиной стоял человек лет двадцати, высокого роста, с широкой улыбкой и добродушными глазами. Только я открыл рот, чтобы сказать, что не пью, как он взял меня за локоть и притянул к столу, за которым сидела уже довольно таки большая компания. Меня весело поприветствовали, усадили рядом и больше не обращали никакого внимания. Все весело смеялись, перебивали друг друга, а о моем присутствии совершенно забыли, что меня скорее обрадовало, нежели расстроило. Чуть позже мне протянули стакан, причем там явно был не сок и даже не вино. Что-то очень крепкое, от чего я поперхнулся и скривился, а глаза немного заслезились. По телу прошло тепло, я удобно устроился на стуле и уставился на парня, который позвал меня к столу. Он пил много и умело, я заметил, с каким уважением относятся к нему остальные. Он, смеясь, громко рассказывал о своей учебе в университете, надо сказать не очень успешной, о вечеринках, на которых ему довелось побывать. Потом, понизив голос, проникновенно заговорил о девушках. Спустя некоторое время он умолк и задумчиво закурил. Дымя друг другу в лицо, все неспешно похлебывали из своих бокалов. Позже к нам присоединились еще какие-то люди и все пошло как раньше: крики, веселье. Периодически мой стакан снова становился полным, в голове уже гудело, а руки не слушались. Неожиданно предметом разговора стал я. Совершенно вопреки своей натуре я начал громко хвастать и рассказывать о моих походах в горы, знакомстве с Йети, борьбе с суровой природой Озерного края. Мне не поверили, я клялся и божился, меня подняли на смех, я пришел в ярость, встал из-за стола и ушел. Со стороны, наверное, это выглядело очень комично: мои ноги путались, а голова кружилась. Выглядел я, надо думать, достаточно жалко.

Проклиная все и вся, я побрел, пошатываясь, в сторону выхода. Разум еще не до конца покинул меня и я решил, что свежий воздух пойдет мне на пользу. На улице шел дождь, было пасмурно и холодно, но я уселся за столик на заднем дворе и поднял голову к небу. Дождь и правда немного освежил меня, мысли стали потихоньку возвращаться, хотя голова по-прежнему раскалывалась. Даже не помню, сколько я так сидел, пока ко мне кто-то не подсел. Мутным взглядом я уставился напротив и с некоторым ужасом понял, что этой мой дядя Артур. Я видел его всего пару раз, мама редко стала приглашать родственников в гости, так что я особо никого и не знаю.

- Надо же, Пауль, я даже не сразу понял, что это ты. Узнаешь меня? – дядя улыбался и смотрел прямо мне в глаза. Интересно, что он тут делает?
- Эээм дааа, - я хлопал глазами и пялился на него, не зная, как объяснить свое состояние. Но он ни о чем не спрашивал. Теперь я тешу себя мыслью, что он и не догадался. Дядя, наверное, решил, что я умственно отсталый и не могу поддержать разговор, долго смотрел на мои попытки ответить что-то членораздельное, но в итоге понял, что я безнадежный болван, и засмеялся. Ужасно стыдно.

- Хм..э…а что Вы тут делаете? – через несколько минут я наконец-то смог выдавить из себя хоть что-то.
- Думаешь, что я совсем старый и должен сидеть дома? – он улыбнулся, а я потупился и, кажется, покраснел. Просто для меня удивительно было встретить здесь дядю-министра образования.

Я молчал, а на его монолог только кивал и изредка вставлял слово. Он говорил об учебе, выборе университета, мол, я уже взрослый, пора бы уже задуматься о будущем. С почтительным уважением поведал он мне о трех лучших университетах, о возможностях, которые откроются после получения диплома. Все это я и так уже знал, возможно, с интересом бы обсудил еще раз, но не сегодня, когда голова была готова расколоться на миллионы маленьких кусочков. Сейчас же дядины слова вводили меня в сон.

Дело этим не закончилось. Я вернулся к столу, где не умолкали громкие возгласы, а дядя покинул меня и отправился в казино. Шутки и хохот продолжались еще долго, пока Кай, наконец-таки, не закончил работать. Потом он потащил меня домой, я, с пьяным грохотом, ввалился в свою комнату и замертво рухнул на постель.
Утром я проснулся совершенно больной и разбитый, а Кай, бодрый и довольный, посмеивался надо мной, радуясь своему превосходству. Я про себя зарекся впредь посещать подобные заведения.
После обеда, к которому я даже не притронулся, мы отправились в библиотеку. Приближались экзамены, поэтому нам было необходимо засесть за книги и с головой погрузиться в учебу.

- Что-то ты совсем раскис, братишка. Не надо было тебя оставлять, - Кай, как всегда, говорил с улыбкой, но ему, кажется, было стыдно.
- Да брось, все нормально, я чувствую себя отлично, - конечно, я соврал. Чувствовал я себя просто отвратительно.

А потом я споткнулся о ступеньку перед библиотекой и чуть не разбил нос. Еще минут пять мы громко хохотали под недовольные взгляды посетителей. В этот момент я понял, какое же счастье иметь старшего брата, пусть даже и совершенно на тебя непохожего.

А потом мы поднялись по старым ступенькам и вошли в библиотеку. Пожалуй, у меня это самое любимое место в городе: я прихожу сюда, когда мне скучно или грустно. Книги я люблю больше людей – с ними приятнее проводить время. В них я могу найти и сочувствие, и утешение, с ними я могу путешествовать по мирам, в которых никогда не побываю в реальности, они – мои единственные друзья. Нет ничего притягательнее, чем ходить между полками библиотеки, проводить руками по старым пыльным корешкам, часами выбирать, а потом неторопливо и бережно читать, читать часами без перерыва.

Пять часов прошли как одна минута.
- Я думал, что уже и не достучусь до тебя, - Кай стоял напротив меня, скрестив руки на груди, - Слушай, мне надо уйти по делам, я оставлю тебя здесь, - на секунду он задумался, - Впрочем, если хочешь, можешь пойти со мной.
- Нет, спасибо, я, пожалуй, останусь тут.
- Ну, как знаешь, - брат развернулся и быстро направился к выходу.

Не знаю, сколько прошло времени после его ухода, но когда я поднял голову, уже начинало темнеть. Я ужасно проголодался, так как со вчерашнего вечера ничего не ел. Попытки взломать автомат с печеньем, у которого я простоял добрых пятнадцать минут, не увенчались успехом, и голод заставил меня пойти домой.

Когда я вернулся, Кай уже был дома. Мама и Анатолий работали, Эмма что-то читала, папа настраивал фортепиано. Мои надежды о вкусном ужине превратились в прах – холодильник был совершенно пуст. Кай заметил мое разочарование:

- Мама вернется через три часа, - вышло не особо ободряюще.
- К этому времени я уже умру, а желудок съест сам себя.
- Зануда, - Эмма хмыкнула с дивана, не отрывая глаз от книжки.
- Если вы ничего не скажете маме и уберетесь в комнатах, я закажу пиццу, - папа хитро посмотрел на нас, но мы молчали – убираться никто не хотел, - Ну, нет так нет, - папа с равнодушным видом развернулся, мол, не очень-то и хотелось, я для вас стараюсь.
- Ладно, по рукам, - выкрикнули мы одновременно.
Через полчаса все уже ели горячую пиццу с тягучим сыром и острыми колбасками.
- Какие слова ты хотел бы слышать чаще остальных? – спросил я с набитым ртом, повернувшись к брату.
- Ну… «конечно ты был прав», наверное…
- А ты, пап?
- «Последний кусок пиццы твой!», - папа неожиданно выхватил последний кусок этой самой пиццы, к которому тянулась моя рука, разом откусил половину и плюхнулся на диван.
И это я еще ребенок?

 

[Mysterious]

Читать

Если говорить о любви, то тут я не добился особого успеха и никак не могу отличиться. Несмотря на мои пятнадцать лет, я уже успел пережить все муки и горечь от любви к девушке также недоступной для меня, как и недоступны далекие галактики для человеческого глаза.

Ее зовут Линда Маккейн и я встречаю ее почти каждый день в каком-нибудь из школьных коридоров. Она совсем недавно приехала в Бухту Беладонну со своим отцом, одним из тех состоятельных дельцов, разбогатевших за короткий срок и быстро получивших место в списке самых богатых семей страны. Линде Маккейн семнадцать, и эта разница создала между нами глубочайшую пропасть. Когда я впервые увидел эту девушку, ее бледное фарфоровое лицо дышало тихой одухотворенной красотой, которой, вероятно, обладали все женщины семьи Маккейн. Женщины необыкновенные, изысканные, наделенные свежей, безупречной красотой. Больше месяца я смотрел, как она идет по улице, исполненная кроткого достоинства, стройная и гибкая, и наслаждался благородством ее светлого облика. Сердце мое сжималось, когда я пытался отчетливо представить ее образ и запечатлеть на бумаге. Никогда раньше я особо не интересовался живописью, предпочитая ей музыку, но возможность хоть как-то сохранить перед глазами ее постоянно ускользающий образ заставила меня взять в руку кисть и карандаш. А потом я внезапно осознал, что я совершенно чужой для нее, что она не знает меня и никогда не спросит обо мне. Иногда я ощущал это особенно остро и болезненно, отчего мне хотелось сорваться с места и убежать подальше, уединиться и в одиночестве предаться моим жестоким мукам. Наверное, если бы я сейчас умер, она даже не узнала бы этого, не спросила бы обо мне и не опечалилась моей смертью. И все же я никогда не испытывал потребности быть замеченным ею. Я готов совершить ради нее все что угодно, подарить ей что-нибудь необыкновенное, но так и остаться в неизвестности.

Один единственный раз я чуть было не подошел к ней – две недели назад она стояла у огромного аквариума в холле нашей школы, а я, стоя напротив и оставаясь незамеченным, следил за ее светлой маленькой рукой и за глубокими карими глазами. Но я боялся и так и не решился выйти из своего укрытия.

И в самом деле, ради нее я совершил множество подвигов, о которых она так и не узнала. Каждый день после школы я являл всевозможные чудеса отваги и ловкости, посвященные Линде. Я посвятил ей немало стихотворений и мелодий, неизмеримое число мечтаний и надежд. Когда у нас начались краткосрочные каникулы, я несколько часов к ряду строил на берегу огромный замок, а сердце мое воспевало хвалебную песнь в честь ее имени.

А недавно произошло такое событие, из-за которого я не смог заснуть еще несколько ночей. В тот день мне пришлось задержаться в школе, чтобы помочь ребятам с контрольной по математике, так что домой я вернулся позже обычного. Поднявшись на второй этаж, я застыл в немом изумлении: Линда, Линда Маккейн, стояла в холле и весело болтала с моим братом. Некоторое время она не замечала меня, пока Кай не кивнул мне в знак приветствия. И тут ко мне обернулось ее узкое лицо, такое холодное, чужое и безучастное к моим терзаниям, что у меня от боли и горечи даже перехватило дыхание.

С тех самых пор и до сегодняшнего момента Линда стала часто бывать у нас дома: оставалась, например, на ужин, что, конечно, заставляло меня страдать.

Хуже всего, когда начинают потеть ладони. В прошлый раз из-за этого у меня из рук выскользнула вилка, подцепила макаронину, и, описав изящную дугу в воздухе, вилка шлёпнулась мне под ноги, и макаронина – ей на колено. Соус был на всех. Просто чудо, что Линда оказалась не из тех, чей вечер мгновенно испортится вместе с юбкой. Посмеялась, сделала несколько бомбардировок шутками в адрес родителей и Кая, - второму достался ещё и завуалированный сигнал ресницами – и, как ни в чём не бывало, продолжила разговор, уделив внимание маминым тефтелькам: «До чего же вкусный соус! Вы не поделитесь со мной рецептом?». На меня, конечно, она тоже глянула, но скорее с какой-то жалостью, мол, ты не волнуйся, всё славно. Я улыбнулся как идиот и поскорее уткнулся в тарелку. Обещал себе больше никогда в жизни не есть спагетти. Проклятые спагетти.

Монотонно пережёвывая свои макароны, я прислушивался к разговору, который меня не радовал. Разумеется, Линда, в конце концов, не ко мне пришла, да и приглашал её не я – чего я ещё ожидал? Да и это, в общем, нормально: редчайшие случаи, когда девушка предпочтёт старшему красавцу младшего умника, пусть и с IQ под 120. Но мало ли, что там нормально! Обидно же!
А дальше становилось только хуже, и мои надежды все ускользали. Я, наконец, понял, что у меня нет шансов, когда увидел их из окна. Вместе. Они смеялись и дурачились, а потом Кай неожиданно сжал ее в объятиях явно больших, нежели просто дружеских. А она была не против.

Той ночью, буквально пару дней назад, я не мог уснуть: ворочился в постели, подминая рукой подушку, задумчиво ходил по комнате из угла в угол, безуспешно пытался взять в руки книгу. Все мои мысли занимала Линда. И Кай. С угрюмыми мыслями и тяжестью на душе я смотрел в окно, может час, а может и больше. А потом увидел два мигающих огонька, которые медленно остановились около нашего дома. Было три часа ночи. Что тут делает полицейская машина? Прижавшись лицом к стеклу, я упорно пытался рассмотреть хоть что-то, но вокруг была кромешная тьма. Все домашние спали, поэтому я на цыпочках, почти бесшумно, вышел в коридор, словно вор. И увидел Кая, причем невероятно раздосадованного.

- Что случилось? Почему тебя привез полицейский? – спросил я у него очень тихо, наступив одной ногой на другую – я был босиком, и пальцы успели порядком замерзнуть.
- Да что тебе за дело? – Никогда еще он не смотрел на меня с таким раздражением, - Сам не видишь? Поймали ночью на улице.
Он явно не был настроен разговаривать со мной, но я не мог замолчать, потому что меня съедали подозрения.
- Ты…ты был с Линдой? – мне показалось, что мой голос дрогнул.
- Какая тебе разница? – Кай сорвался – он шептал очень быстро, но мне казалось, будто он кричит, - Что ты все лезешь? Я смотрю, тебе моя жизнь покоя не дает? Или она? – он уставился мне в глаза с такой злобой, что я присел на месте, а он развернулся, зашел в свою комнату и захлопнул дверь.

С того момента мы больше не разговаривали. И Линда к нам не заходила. Я начинаю думать, что, возможно, у них ничего не получилось. Утешаю себя. С учебой у меня начались проблемы – мысли об этой девушке, с которыми я засыпал и просыпался, совершенно не давали сосредоточиться на занятиях. Завтра важный переходной тест, а я к нему абсолютно не готов. Если завалю, не знаю, что и будет. Сегодня днем, когда я как раз пытался хоть как-то подготовиться к тесту, Кай пришел с работы и злобно сверкнул глазами в мою сторону, не сказав ни слова. Ну и к черту его, я не собираюсь извиняться. Мне не за что просить прощения. Между нами растет напряжение, а наша братская дружба треснула, как старая ваза.

Техническое

 

[Mysterious]

Читать

Начались долгосрочные каникулы. В этом был плюс – я был лишен возможности каждый день видеть Линду, мучиться и страдать от своей безответной любви. С другой стороны, натянутая обстановка дома тоже ужасно тяготила. Выход пришел неожиданно – Анатолий, затосковав по родным местам, предложил нам съездить на дачу. Я с восторгом принял эту идею, так как Озерный край любил всей душой. Родители поехать не смогли из-за работы, а Кай сказал, что слишком занят, чтобы праздно проводить время на даче и ему надо готовиться к поступлению в университет, так что было собрано только три чемодана: мой, Анатолия и Эммы. В этот же вечер за нами подъехало такси и я, даже не сняв школьную форму, с чемоданом наперевес, пошел к машине с радостным чувством, что наконец-то смогу расслабиться и разобраться со своими мыслями. Покидать дом было совсем не жаль.

Любовь к озерному краю передалась мне от матери. Безмерно я люблю горы, озера, луга и северный ветер. Когда мы ехали к нашему охотничьему домику, я любовался зеркальной гладью озер, вышитой золотом солнечных зайчиков, обступившими ее плотным кольцом крутыми старыми горами, сверкающими снежными утесами у их скалистых вершин, крохотными водопадами, рождающимися из этих самых скал. У подножия гор удобно расположились веселые покатые луга, усеянные деревьями и хижинами. Они заполнили мою бедную душу, пустую и полную ожидания. Я любовался этими лугами и островками земли между скал, пестреющими травами и ароматными цветами, мхами и соснами. Особенно поражали меня сосны и ели: каждое дерево обладало своей особой статью, отбрасывало свою неповторимую и ни на что не похожую тень.

Наш дом располагается на небольшом прямоугольном участке, зажатом двумя горными выступами. А если немного пройтись, то открывается вид, который невозможно описать: на долину с озерами и деревянными домиками, чей возраст не поддается определению. Но самое лучшее в Озерном краю – это воздух. Он такой свежий и легкий, что способен исцелять больных. Как только мы подошли к дому, я глубоко вдохнул и почувствовал сильнейший аромат хвои.

Не могу сказать, что время на даче мы проводили очень разнообразно: в основном это были пешие походы в горы, рыбалка в одном из многочисленных озер, катание на лодке или ловля жуков и бабочек (последним особенно увлекся наш йети, а следом за ним и Эмма). Несколько раз мы выбирались в деревушку, где Анатолий с Эммой развлекались метанием топора или подсчетом колец на спилах деревьев, а я нежился в горячих источниках или сауне и учился особой технике массажа. Один раз мы присоединились к группе туристов и отправились знакомиться с жизнью местных птиц. После этого похода я лакомился вкуснейшими оладьями – национальным блюдом горцев. Экскурсовод, кстати, рассказал занимательную историю о том, что триста девятнадцать лет назад жители этого края сошли с ума по оладьям, а сироп для них пытались делать изо всех деревьев, выросших поблизости. А подошла теперешняя главная достопримечательность края – спил самого большого дерева, потому что «оно отчетливо пахло сыром».

Несколько дней из нашего отпуска я просто читал книги, раскинувшись в гамаке, согреваемый теплым солнцем уходящего лета (в Озерном краю осень наступает очень быстро, и климат там, в целом, достаточно суровый). Иногда я не мог сосредоточиться на содержимом книги и мои глаза просто бегали по строчкам, не замечая букв и не понимая смысла слов. Мыслями я переносился далеко, представляя, как в давние времена могучие скалы в жестоких схватках друг с другом боролись за место под солнцем, оттесняя друг друга в сторону или даже повергая в прах. Так и появились отломанные вершины и расколотые утесы, каменные глыбы, величиной с корабль, нависшие высоко над землей и грозившие с силой рухнуть вниз и разбиться вдребезги.

Ночью я был лишен возможности предаваться мечтам в так полюбившемся мне гамаке. Ночи в Озерном краю очень холодные, даже летом, ледяной ветер пробирает до костей. Когда-нибудь я бы хотел провести здесь зиму как настоящий отшельник: сидеть ночью в доме, заваленном грудами снега настолько, что невозможно открыть дверь, смотреть, какие узоры зима рисует на оконных стеклах, кутаться в толстые одеяла и шерстяные пледы, а ночами слушать уханье сов. Могу часами сидеть, думая об этом. Правда, не всегда удается.

- Когда ты так долго сидишь, уставившись в одну точку, я начинаю думать, что ты навсегда ушел в себя или стал кем-то вроде зомби, - Эмма плюхнулась на диван рядом со мной.
- Чтобы стать зомби нужно, для начала, умереть, - я равнодушно пожал плечами.
- Ну, это можно устроить, - сказала эта рыжая озорница и запустила подушкой мне в голову. Хорошо еще, что только подушкой, легко отделался, - А вообще мы тут сами уже умираем. С голоду.
- Тебе лишь бы поесть.

Но, в общем-то, она была права. В холодильнике повесился уже не один десяток мышей, Анатолий заметно приуныл, а Эмма обещала терроризировать меня до тех пор, пока их желудки не наполнятся горячей пищей. Выбора не оставалось и пришлось обшарить все шкафчики на наличие съестного, а потом еще и думать, как это можно приготовить. Как жаль, что тут нет мамы – она бы точно приготовила кулинарный шедевр, на который я был не способен.

Простояв немало времени у плиты и получив ожог пальцев, я все-таки смог сварить что-то отдаленно напоминающее мамины спагетти с фрикадельками в томатном соусе (я, хоть и пообещал себе их не есть, признал, что это единственный доступный мне рецепт). Но мои усилия и жертвы в виде раскрасневшихся пальцев не пропали даром – на ужин к нам зашли несколько местных, с которыми мы познакомились в деревне. Все жители, и мужчины, и женщины, строгие и неразговорчивые, но, тем не менее, добродушные. Горцы народ крепкий и хлопотливый, готовый придти на помощь, хотя несведущего путника они могут напугать внешней суровостью. Мама много рассказывала о горцах, о том, как найти к ним подход и о чем говорить, а о чем умолчать, поэтому наш ужин прошел довольно сносно.

Вечерами мы полюбили растапливать камин и следить за ярким пламенем, греть замерзшие пальцы, слушать треск поленьев и рассказывать друг другу старые сказки и истории. Эмма слушала меня с восторгом, а я ее с улыбкой. Камин особенно приятен в снег или дождь, а дождь шел почти каждую ночь во время нашей поездки.

- Расскажи мне что-нибудь, - попросила как-то Эмма, укутавшись пледом.
- О чем? – я оторвал взгляд от огня в камине.
- Расскажи про Северный полюс. Как там, где всегда зима?
- Я не знаю, что тебе рассказать. Южный полюс холоднее Северного, а во время зимы он вообще не получает солнечного света.
- И там всегда снег?
- Да. И толщина льда почти три тысячи метров.
- Ты бы хотел там побывать? Там, где много снега.
- Почему тебя это так интересует?
- Снег, он такой странный. Вроде белый, а на солнце блестит и сверкает, как драгоценные камни. Вроде холодный, а если построить иглу, то будет тепло. О нем ничего нельзя знать наверняка.

Потом Эмма пошла спать, а я до утра просидел за книжками. Конечно, иногда я отвлекался, но все-таки смог немного подтянуться к школе. Приятно чувствовать в себе силы, необходимые для учебы и знать, что в ближайшем полугодии не провалишь экзамены. Сейчас мне этого очень не хотелось.

Весь следующий день стояла теплая погода. Это был последний день на даче, утром надо было возвращаться домой. С тоской я думал о том, что придется проститься с родными горами. Анатолий, хоть и разделял мои чувства, в городок все же хотел вернуться. Весь день они с Эммой посвятили рыбалке, а я, с фотоаппаратом наперевес, бродил по лесу, любовался дикой суровой природой, добрался до горного ручья и выпил ледяной воды так, что даже заслезились глаза. За день земля подсохла, поэтому последнюю ночь я решил провести в палатке. Спать на свежем воздухе намного приятнее, хоть и холоднее. Я долго любовался многочисленными звездами, а потом крепко заснул.

В фотоаппарате стояла очень старая пленка, поэтому фотографии вышли не очень хорошими, но все-таки вклею их на память. Будет приятно вернуться сюда, пусть даже мысленно.

Техническое

 

[Mysterious]

Читать

- А кто у нас тут хочет вкусняшечку? А кто у нас тут такою плюша-плюша-плюша? Кто хочет вкусненькую семечку?

Мне плевать, что мама глядит на меня с умилением, как на младенчика. Плевать, что папа задыхается от смеха, согнувшись пополам. Плевать, что Линда с глазами-пятаками видит моё лицо в эти моменты. Плевать даже, что сам Куки (на редкость глупое имя даже для грызуна), мой любимый плюша-плюша гиппокрыс, смотрит на своего хозяина с неприкрытым отвращением – конечно, насколько это позволяет его глупая щекастенькая морда.
Я, старший научный сотрудник океанологического центра изучения касаток. У меня там своя лаборатория. На меня работает собственная команда профессиональных исследователей, гениев своего дела.
И я имею право на свои слабости!

- Какое у нас пу-узо! Кому, кому тут почесать пузико?

Хотя тут, конечно, немного преувеличино. Я всего лишь помощник микробиолога, но это уже кое-что. Я, кажется, не писал, что нашел работу? Да, после возвращения из Озерного Края, Кай встретил меня не очень радушно: он, с надменным и презрительным взглядом, продолжал меня игнорировать. Каникулы еще не закончились, а эта обстановка, надо сказать, не очень-то способствовала приятному отдыху. Чтобы хоть как-то отвлечься я и решил найти работу. Сначала, правда, пришлось чистить загоны для дельфинов, но управляющий вскоре заметил, что из меня может выйти толк, поэтому пересилил к микроскопу.

Но я мечтал вернуться в наш Охотничий дом в Озерном краю, закрыться там и никогда никуда не выходить, а Эмма и Анатолий были вполне рады нашему возвращению – жизнь потекла по прежнему руслу, Эмма оттачивала мастерство за шахматной доской, йети таскал нелепые подарки с работы. Хоть у кого-то все было хорошо.

- Мама…, - я пошел выбрасывать мусор и натолкнулся на вернувшуюся с работы маму.
- Да?
- Ты…ты себя хорошо чувствуешь?..
Она оглянулась на меня через плечо и вздёрнула бровь.
- Прекрасно. А если не прекрасно, то вполне сносно, - недоумённо отозвалась она. – А в чём дело?
- Ты…э-э…ты, кажется...с тобой что-то странное…
Но мама это и сама заметила. В воздухе вокруг неё почему-то вращалось цветное конфетти. Сначала немного, едва заметно, но потом всё больше, больше, больше…
- Ох, ну нет… - недовольно вздохнула она.

Я стоял и глядел на неё, разинув рот: как она может так спокойно к этому относиться?! Боги, вокруг неё вращается какой-то колдовской вихрь из конфетти, а она относится к этому так, будто ей пришла повестка из налоговой!
И вдруг этот вихрь с каким-то мелодичным дзиньком взорвался и рассыпался…а в нём…
Мама, недовольно кривясь, оглядела себя, как могла. Повертела перед глазами руки. Потом достала из кармана складное зеркальце и уставилась на отражение.
Через несколько секунд, пожав плечами и выдав что-то, вроде «могло быть хуже», убрала его обратно.
И, наконец, подняла на меня глаза.
Должно быть, зрелище я представлял плачевное, потому что жена чуть подняла руку:

- Вдох…
Я послушно засопел.
- …выдох…
…и засвистел, как паровоз.
- Что с тобой? – спросил я голосом, похожим на кваканье простуженной лягушки.
Мама с философской печальностью вздохнула.
- Старость со мной.

Почему мне так сложно принять старение родителей? Впрочем, о каком старении может идти речь? По сути, ведь почти ничего не изменилось. Они выглядят все также жизнерадостно и молодо, но при этом у меня встает комок в горле, когда я думаю о том, что время продолжает нестись вперед, годы пролетают совсем незаметно. Кажется, я начинаю ненавидеть Дни Рождения. А папа принял свои пятьдесят лет очень естественно, возмутился только, что торта нет. И пошел плавать. Нет, этот человек просто не может постареть.

А теперь…Кай встречается с Линдой. Занавес. Что я чувствую, когда мое сердце просто раскололось? Я и так был не очень-то общительным,а теперь желание вообще куда-либо выходить отпало напрочь. Кажется, что концентрация милых пар вокруг меня резко увеличилась. Наверное, кажется, но из дома я не выйду. Никуда.

- …и он повис на решётке, держась за нее одними зубами! Нет, ну до чего глупое животное!..
И ведь висел так до тех пор, пока зубы не разжались, и плюхнулся прямо в…
- В чем смысл жизни?
Несколько секунд мы с отцом буравили друг друга взглядами: я – с лицом нахохлившегося ворона, папа – дурачка, делая вид, что не понимает, чем он так меня задел.
- Если захочешь сменить тему в следующий раз, просто скажи.
- Учту. Передашь соусницу?

Техническое

 

[Valiotti]

Династия не пополнялась более 3-х месяцев.
Закрыто.