В прозрачной дымке город,
Спит Верона…
Печалью дышат стены
Старых замков,
Мощенных улиц камни
Помнят стоны
И слезы по влюбленным,
что ушли так рано...
Ирина Ханум
Solar Verona
- Автор темы Ололоева
- Дата начала
- Статус
В прозрачной дымке город,
Спит Верона…
Печалью дышат стены
Старых замков,
Мощенных улиц камни
Помнят стоны
И слезы по влюбленным,
что ушли так рано...
Ирина Ханум
Откровения Марго
Oпять одна, ты опять одна,
Ты ждешь звонка, дрожа слегка.
Твой телефон смотрит сладкий сон,
А ты одна, совсем одна.
И ты глядишь по ночам в окно,
А ночью так за окном темно.
Ты устала, устала ждать,
А ведь когда-то умела летать.
Маргарита - Маргарита, ведь ты не забыла?
Маргарита - ты же помнишь, как все это было.
Маргарита - окно открыто, ведь ты не забыла?
Маргарита - ты же помнишь, как все это было.
Ты ждешь звонка, дрожа слегка.
Твой телефон смотрит сладкий сон,
А ты одна, совсем одна.
И ты глядишь по ночам в окно,
А ночью так за окном темно.
Ты устала, устала ждать,
А ведь когда-то умела летать.
Маргарита - Маргарита, ведь ты не забыла?
Маргарита - ты же помнишь, как все это было.
Маргарита - окно открыто, ведь ты не забыла?
Маргарита - ты же помнишь, как все это было.
В самолете трясло так, что я не смогла съесть ни крошки, поэтому сейчас живот дико болит от голода. Мои коробки привезут где-то через пару часов, но у меня есть время пробежаться по магазинам. Я прогулялась до ближайшего к аэропорту супермаркета, где простояла огромную очередь, которая показала мне, что, несмотря на разные культуры и часовые пояса люди в Италии мало чем отличаются от американцев.
А уж я-то знаю их как облупленных! Ведь я сама до сегодняшнего дня значилась гражданкой Соединенных штатов. В США я прожила семнадцать долгих лет. Но мне далеко за семнадцать, уж поверьте. Восемь лет, по-настоящему счастливых и безоблачных лет я прожила с обожаемыми мамой и папой во Франции в предместье Сен-Жермена, Париж.
О, что это было за время, mon chéri! Мой отец был великим, непризнанным гением! Художник с большой буквы, поэт, философ, что так некстати сочеталось с отвратительным характером и пристрастием к психотропным веществам.
А мама... мама была американкой. Простой, бедной девочкой из штата Техас, которая с семи лет доила корову, работала на ферме, а в пятнадцать уехала с двадцатилетним туристом из Франции и стала для него исключительной музой и объектом самых страстных желаний. Она считала, что ниже ее достоинства мыть полы и густо запудривала багровые пятна на своем теле, которые кокетливо называла «засосами».
Наша квартира была пропитана сигаретным дымом, ароматом дешевых духов и не более дорогого алкоголя. Все это казалось мне настоящим раем, художественным изыском, который удивляет, радует переливами огранки и исписанными портретами стенами.
Но мой бриллиант оказался простым бутылочным стеклом. Когда отца убили в пьяной драке, мать была, кажется, ничуть не удивленна или расстроена. Она презрительно и пошло шутила и больно колола меня гадкими фразочками, заметив на моих бледных щеках следы слез.
Она стала еще надменнее, багровые пятна появлялись теперь только на шее и запястьях, похоже это были настоящие «засосы», а аромат духов стал богатым и изысканным. Позже, когда нашу квартиру конфисковали за долги мы стали жить в великолепном замке. Мне казалось, что я попала в сказку. Все, разумеется, было гораздо прозаичнее. Мать стала содержанкой при богатом доме. Ей оказывали изысканные почести, ее нарядам позавидовала бы королева, а я... меня просто любили. Богач, отец того самого мужчины, которого моя мать, когда у нее выдавалась свободная минутка поболтать со мной, называла денежным мешком, полюбил меня как внучку. Он учил меня играть на рояле, ездить верхом на лошади (а у них в конюшнях содержались исключительные скакуны арабской породы), баловал меня дорогими игрушками и любил общаться со мной.
Когда этот добрый человек умер, а моя мать вышла замуж за денежного мешка, меня отправили учиться в дорогую частную школу, в Америку. О годах школы мне говорить недосуг, они были скучными и серыми как металл, из которого сделана Эйфелева Башня.
Обратно во Францию я не вернулась. Осталась жить в Вашингтоне, а позже перекочевала в Нью-Йорк. Я работала, жила, влюблялась, творила пока в мою голову не пришла идея, уехать... От знакомых, работы, серой жизни. Я выбрала Италию.
Романтичный город, известный по поэме Шекспира «Ромео и Джульетта», солнечная, волшебная Верона. Я мечтала о нем, полулежа на неудобной, фиолетовой софе, с атласом в руках, поедая кислый, винный виноград.
Ах, Италия! Как и обещала, я прилетела в твои объятья в самолете бизнес класса, и теперь выходя из душного супермаркета, я вдохнула твой горячий воздух и весело засмеялась, приветствуя мечту...
А уж я-то знаю их как облупленных! Ведь я сама до сегодняшнего дня значилась гражданкой Соединенных штатов. В США я прожила семнадцать долгих лет. Но мне далеко за семнадцать, уж поверьте. Восемь лет, по-настоящему счастливых и безоблачных лет я прожила с обожаемыми мамой и папой во Франции в предместье Сен-Жермена, Париж.
О, что это было за время, mon chéri! Мой отец был великим, непризнанным гением! Художник с большой буквы, поэт, философ, что так некстати сочеталось с отвратительным характером и пристрастием к психотропным веществам.
А мама... мама была американкой. Простой, бедной девочкой из штата Техас, которая с семи лет доила корову, работала на ферме, а в пятнадцать уехала с двадцатилетним туристом из Франции и стала для него исключительной музой и объектом самых страстных желаний. Она считала, что ниже ее достоинства мыть полы и густо запудривала багровые пятна на своем теле, которые кокетливо называла «засосами».
Наша квартира была пропитана сигаретным дымом, ароматом дешевых духов и не более дорогого алкоголя. Все это казалось мне настоящим раем, художественным изыском, который удивляет, радует переливами огранки и исписанными портретами стенами.
Но мой бриллиант оказался простым бутылочным стеклом. Когда отца убили в пьяной драке, мать была, кажется, ничуть не удивленна или расстроена. Она презрительно и пошло шутила и больно колола меня гадкими фразочками, заметив на моих бледных щеках следы слез.
Она стала еще надменнее, багровые пятна появлялись теперь только на шее и запястьях, похоже это были настоящие «засосы», а аромат духов стал богатым и изысканным. Позже, когда нашу квартиру конфисковали за долги мы стали жить в великолепном замке. Мне казалось, что я попала в сказку. Все, разумеется, было гораздо прозаичнее. Мать стала содержанкой при богатом доме. Ей оказывали изысканные почести, ее нарядам позавидовала бы королева, а я... меня просто любили. Богач, отец того самого мужчины, которого моя мать, когда у нее выдавалась свободная минутка поболтать со мной, называла денежным мешком, полюбил меня как внучку. Он учил меня играть на рояле, ездить верхом на лошади (а у них в конюшнях содержались исключительные скакуны арабской породы), баловал меня дорогими игрушками и любил общаться со мной.
Когда этот добрый человек умер, а моя мать вышла замуж за денежного мешка, меня отправили учиться в дорогую частную школу, в Америку. О годах школы мне говорить недосуг, они были скучными и серыми как металл, из которого сделана Эйфелева Башня.
Обратно во Францию я не вернулась. Осталась жить в Вашингтоне, а позже перекочевала в Нью-Йорк. Я работала, жила, влюблялась, творила пока в мою голову не пришла идея, уехать... От знакомых, работы, серой жизни. Я выбрала Италию.
Романтичный город, известный по поэме Шекспира «Ромео и Джульетта», солнечная, волшебная Верона. Я мечтала о нем, полулежа на неудобной, фиолетовой софе, с атласом в руках, поедая кислый, винный виноград.
Ах, Италия! Как и обещала, я прилетела в твои объятья в самолете бизнес класса, и теперь выходя из душного супермаркета, я вдохнула твой горячий воздух и весело засмеялась, приветствуя мечту...
Улицы Оперной Дивы
Я
Дом
Нарисую
Многоэтажный.
Конечно, он будет
Немного бумажный.
Конечно, он будет
Не очень кирпичный,
Зато – белостенный,
Зато – симпатичный.
Детский стишок
Дом
Нарисую
Многоэтажный.
Конечно, он будет
Немного бумажный.
Конечно, он будет
Не очень кирпичный,
Зато – белостенный,
Зато – симпатичный.
Детский стишок
Маленький коттедж в пригороде. Тишина, спокойствие, свежесть зеленых насаждений... Как мне хочется, чтобы этот незамысловатый пейзаж стал для меня своеобразным гасителем излишних впечатлений, которые, кажется, только расстраивают меня.
На шумной, грузовой махине привезли мои коробки и чемоданы. Тяжелую мебель: кровать, холодильник тумбы помогли перенести грузчики, за отельную плату, разуметься. Разбирая свои богатства я откладывала в отдельную корзину бумаги, договора, дневники. Вечером все это пойдет в костер, вперемешку с разборочным мусором.
Ремонт в моем «маленьком царстве» я делать не стала. Деревянные полы, покрытые лаком, были на века, стены, сохранившие старое очарование прежних жильцов (а между прочим до меня в этом домике жила знаменитая певица, которая не раз мелькала на афишах Парижской Оперы.) дарило уютное спокойствие.
Я заботливо расстилала ковры, покрывала... Чистила плафоны люстр и старинных ламп, расставляла любимые безделушки по логическим местам. В общем, делала все, чтобы дом стал похож на меня, стал ближе к моему внутреннему миру. К счастью, дом был мал, так что все мои немногочисленные вещи, образовали в интерьере идеальную гармонию, симфонию уюта и тепла.
Порывшись в моей секретной шкатулке, которая долгие годы была заперта на ключик, секретный, конечно, я залюбовалась теми немногочисленными сокровищами, что составляли мою память. Здесь был черепаховый гребень мамы, украшенный бирюзой, монетка в один франк, привезенная дедушкой из Швейцарии, бантики и заколки, подарок «денежного мешка» и самое главное: сверток холста на котором был мой портрет, написанный папой. На нем я улыбалась, мои маленькие глазки сверкали, щечки были покрыты румянцем, а русые локоны подхвачены лентой. Но в этот раз мне не захотелось любоваться на искусный портрет, я искала кое-что другое: старенький фотоаппарат с заедающей пленкой, который позволит мне пощелкать виды моего дома для блога.
Заголовок: Переезд в Верону.
Ребятки, наконец я решилась! Верона встретила меня солнечной, ясной погодой, которая слегка изменило мое ностальгическое настроение. Мне не хочется описывать свои воспоминания, и я просто расскажу о своем новом пристанище.
Помните мою старую квартиру в Бруклине? Если да, то забудьте, друзья, теперь в моем распоряжении целый коттедж, окруженный парком, с большими окнами и шикарным паркетом. Мне жутко захотелось восточного стиля, барокко или Прованса, так что разные комнаты у меня оформлены по-разному.
Начну экскурсию прямо от входной двери. Сюда, в коридорчике мне хотелось бы поставить фонтан, но мои наполеоновские планы оказались несбыточны – проектировка фонтана стоила огромных средств, а малюсенькое помещение становилось невозможным для эксплуатации. Поэтому я просто расставила свои растения по углам, установила зеркало и несколько шкафов, куда уложила свою косметику и одежду.
Начало коридора было положено, а я усталая свалилась на приставленный так некстати диванчик у лестницы. Мои слабые, женские руки не смогли продвинуть его к окну ни на миллиметр, а заплатить еще меркантильным грузчикам душила золотая жабка, которая тоже имелась в наличии...
Но вот что мне не понравилось, так это совершенно крошечная кухня, на которой даже обеденный стол показался роскошью. Благо в гостиной есть закуток, где я устроила обеденную зону в стиле французских кафе, которые так напоминали мне детские прогулки по берегам Сены.
Не смейтесь, прошу и не пишите мне гневных комментариев за этот жуткий унитаз в общей куче хлама. С канализационными системами и прогнившими трубами еще работать и работать. А пока я просто поставлю его в кладовую, где до лучших времен в нем будет расти моя бегония.
На шумной, грузовой махине привезли мои коробки и чемоданы. Тяжелую мебель: кровать, холодильник тумбы помогли перенести грузчики, за отельную плату, разуметься. Разбирая свои богатства я откладывала в отдельную корзину бумаги, договора, дневники. Вечером все это пойдет в костер, вперемешку с разборочным мусором.
Ремонт в моем «маленьком царстве» я делать не стала. Деревянные полы, покрытые лаком, были на века, стены, сохранившие старое очарование прежних жильцов (а между прочим до меня в этом домике жила знаменитая певица, которая не раз мелькала на афишах Парижской Оперы.) дарило уютное спокойствие.
Я заботливо расстилала ковры, покрывала... Чистила плафоны люстр и старинных ламп, расставляла любимые безделушки по логическим местам. В общем, делала все, чтобы дом стал похож на меня, стал ближе к моему внутреннему миру. К счастью, дом был мал, так что все мои немногочисленные вещи, образовали в интерьере идеальную гармонию, симфонию уюта и тепла.
Порывшись в моей секретной шкатулке, которая долгие годы была заперта на ключик, секретный, конечно, я залюбовалась теми немногочисленными сокровищами, что составляли мою память. Здесь был черепаховый гребень мамы, украшенный бирюзой, монетка в один франк, привезенная дедушкой из Швейцарии, бантики и заколки, подарок «денежного мешка» и самое главное: сверток холста на котором был мой портрет, написанный папой. На нем я улыбалась, мои маленькие глазки сверкали, щечки были покрыты румянцем, а русые локоны подхвачены лентой. Но в этот раз мне не захотелось любоваться на искусный портрет, я искала кое-что другое: старенький фотоаппарат с заедающей пленкой, который позволит мне пощелкать виды моего дома для блога.
Заголовок: Переезд в Верону.
Ребятки, наконец я решилась! Верона встретила меня солнечной, ясной погодой, которая слегка изменило мое ностальгическое настроение. Мне не хочется описывать свои воспоминания, и я просто расскажу о своем новом пристанище.
Помните мою старую квартиру в Бруклине? Если да, то забудьте, друзья, теперь в моем распоряжении целый коттедж, окруженный парком, с большими окнами и шикарным паркетом. Мне жутко захотелось восточного стиля, барокко или Прованса, так что разные комнаты у меня оформлены по-разному.
Начну экскурсию прямо от входной двери. Сюда, в коридорчике мне хотелось бы поставить фонтан, но мои наполеоновские планы оказались несбыточны – проектировка фонтана стоила огромных средств, а малюсенькое помещение становилось невозможным для эксплуатации. Поэтому я просто расставила свои растения по углам, установила зеркало и несколько шкафов, куда уложила свою косметику и одежду.
Начало коридора было положено, а я усталая свалилась на приставленный так некстати диванчик у лестницы. Мои слабые, женские руки не смогли продвинуть его к окну ни на миллиметр, а заплатить еще меркантильным грузчикам душила золотая жабка, которая тоже имелась в наличии...
Но вот что мне не понравилось, так это совершенно крошечная кухня, на которой даже обеденный стол показался роскошью. Благо в гостиной есть закуток, где я устроила обеденную зону в стиле французских кафе, которые так напоминали мне детские прогулки по берегам Сены.
Не смейтесь, прошу и не пишите мне гневных комментариев за этот жуткий унитаз в общей куче хлама. С канализационными системами и прогнившими трубами еще работать и работать. А пока я просто поставлю его в кладовую, где до лучших времен в нем будет расти моя бегония.
И перед тем, как мы поднимемся на второй этаж, я покажу вам святая святых, мою мастерскую, мою обитель муз и творческих идей. Здесь я занимаюсь моделированием и лепкой – моими основными увлечениями. Мечта стать дизайнером из детской забавы переросла в доходный бизнес. Возможно, вскоре я налажу точку продажи и открою частный бутик, где будут выставляться мои наряды. «Модный дом Лакрэ». Звучит?
Так же мне нравиться украшать дом самодельными чашами и вазами. Раз в месяц я выхожу на блошиные рынки и выставки, где распродаю свои поделки. Вазы из глины с экзотическими рисунками обычно расходятся как горячие пирожки. Мой же первый сервиз, милые маленькие чашечки, покрытые сусальным золотом, я продала ровно за десять минут. Не верите? Тогда жду вас на ежегодной ярмарке в деревушке в Хьюстоне в Техасе. Как раз новый сервиз, на этот раз с чайничком будет готов.
Деревянная лестница, полированные перила, фактурная древесина... Вот мы и на месте, холл, который ведет в мои милые, тайные уголки, предназначенные исключительно для релакса и отдыха.
На полочках размещены всевозможные памятные безделушки, побрякушки и статуэтки для пыли, а так же множество «необходимых» и «важных» вещей, которые некуда больше было приткнуть. Не надо рассматривать их слишком детально, иначе на это вы потратите полдня. Именно столько нужно мне, чтобы отполировать, прочистить и расставить эти вещицы по своим местам.
Направо мой кабинет совмещенный с библиотекой. Узреть тут можно собрание моей литературы, которая не умещается по полкам, рабочий ноутбук и, конечно, мои любимые растения, прелестные цветы, которые я обожаю и аромат которых успокаивает меня не хуже самых изысканных масел. Полив и подкормку произвожу ежедневно, так что они живут у меня как на лучших курортах Кипра, где солнечный и влажный климат и плодородные почвы.
Так же сюда я поставила памятную фиолетовую софу, о которой рассказывала в прошлых записях. Она не только является памятником переезда, имеющим важную историческую ценность, но и дизайнерским элементом интерьера.
Прямо по коридору комната, которую я со всей нежной тщательность и любовью обставляла любимыми вещами и мебелью: моя спальня. Декор в восточном стиле, мягкие детали, неяркое освещение... все как в моих самых потаенных мечтах, мечтах о собственном, уединенном пристанище, которое я, наконец, обрела...
Так же мне нравиться украшать дом самодельными чашами и вазами. Раз в месяц я выхожу на блошиные рынки и выставки, где распродаю свои поделки. Вазы из глины с экзотическими рисунками обычно расходятся как горячие пирожки. Мой же первый сервиз, милые маленькие чашечки, покрытые сусальным золотом, я продала ровно за десять минут. Не верите? Тогда жду вас на ежегодной ярмарке в деревушке в Хьюстоне в Техасе. Как раз новый сервиз, на этот раз с чайничком будет готов.
Деревянная лестница, полированные перила, фактурная древесина... Вот мы и на месте, холл, который ведет в мои милые, тайные уголки, предназначенные исключительно для релакса и отдыха.
На полочках размещены всевозможные памятные безделушки, побрякушки и статуэтки для пыли, а так же множество «необходимых» и «важных» вещей, которые некуда больше было приткнуть. Не надо рассматривать их слишком детально, иначе на это вы потратите полдня. Именно столько нужно мне, чтобы отполировать, прочистить и расставить эти вещицы по своим местам.
Направо мой кабинет совмещенный с библиотекой. Узреть тут можно собрание моей литературы, которая не умещается по полкам, рабочий ноутбук и, конечно, мои любимые растения, прелестные цветы, которые я обожаю и аромат которых успокаивает меня не хуже самых изысканных масел. Полив и подкормку произвожу ежедневно, так что они живут у меня как на лучших курортах Кипра, где солнечный и влажный климат и плодородные почвы.
Так же сюда я поставила памятную фиолетовую софу, о которой рассказывала в прошлых записях. Она не только является памятником переезда, имеющим важную историческую ценность, но и дизайнерским элементом интерьера.
Прямо по коридору комната, которую я со всей нежной тщательность и любовью обставляла любимыми вещами и мебелью: моя спальня. Декор в восточном стиле, мягкие детали, неяркое освещение... все как в моих самых потаенных мечтах, мечтах о собственном, уединенном пристанище, которое я, наконец, обрела...
Школа танцев «Trestlework*»
Маленькая балерина
С папой в па-де-де
Каждый день шагает чинно
В школу лебедей.
Две косы, худая грудка,
В стороны носки,
Точно Чарли Чаплин в юбке,
Господи, прости.
Экзерсисы, экзерсисы...
Тень на потолке.
Под пуантом плачет сизый
Пальчик на ноге.
Круг за кругом незаметно
Подрастет душа,
Белокрылая Одетта
Выйдет хороша.
Маленькая балерина,
Я согласен ждать.
Неизменно, терпеливо-
Появись опять.
Пусть, твоя звезда сурова,
Но прекрасней нет,
Чем на старой сцене снова
Танцевать балет!
С папой в па-де-де
Каждый день шагает чинно
В школу лебедей.
Две косы, худая грудка,
В стороны носки,
Точно Чарли Чаплин в юбке,
Господи, прости.
Экзерсисы, экзерсисы...
Тень на потолке.
Под пуантом плачет сизый
Пальчик на ноге.
Круг за кругом незаметно
Подрастет душа,
Белокрылая Одетта
Выйдет хороша.
Маленькая балерина,
Я согласен ждать.
Неизменно, терпеливо-
Появись опять.
Пусть, твоя звезда сурова,
Но прекрасней нет,
Чем на старой сцене снова
Танцевать балет!
Стоять у станка, стирая ноги в кровь, многие часы повторяя одни и те же движения, будто застывший кусок теста разогревать мышцы, формируя грациозное гибкое тело, мне никогда не было в тягость. Я изо дня в день работала над своими движениями, грея мечту стать участницей труппы, а может быть даже и прима балериной, чтобы быть осыпанной золотом и бриллиантами, сверкая в лучах славы. Ах, как давно это было. Теперь вспоминая эти глупые, наивные мечты я корю себя за потраченное зря время.
Выпорхнув из дверей школы я попала в красочный бизнес, предоставляющий хлеб, зрелища и наслаждения. Как это было далеко от того кулисного очарования, которым я была охвачена в начале своей карьеры.
Мое гибкое, горячее тело было вовлечено в мелкие интрижки, страстные танцы и пошлые сцены. Сознание же витало в розовых облаках, среди напудренных пуант и воздушных пачек. Я надеялась вырваться из стрип-бизнеса, подтанцовок и прочей на вид блестящей, но внутри совершенно гнилой работы.
Мой отъезд из Америки стал значительным шагом для этого, следующим шагом было посещение веронской Академии музыки и танца, где я провела показательное выступление, предоставила все нужные документы и бумажки и наконец получила работу. Вот только желанной она, увы, не была. Мечты о сцене давно ушли в неизвестность и теперь балет стал для меня просто нудной работой, которую я выполняла красиво и тщательно, но без души.
Поэтому, большой неожиданность было для меня то, что директор Академии, из десятка претенденток выделил именно меня, бездушную, будто вытянутую шаловливым мальчишкой из музыкальной шкатулки, балеринкой куратором небольшой танцевальной школы, единственной в окрестностях Вероны.
На провинциальной, совершенно похожей больше на крупную коммунальную квартиру, нежели на отдельные дома улочке шла я, совершенно одна. В жаркий полдень люди, жители этого богом забытого переулочка разбрелись по работам, оттащив непослушных чад в школы и детские сады. Солнце ярко освещало стены, заглядывая в окна и сверкая на жестяном покрытии крыш. Кот, выгнанный на улицу хозяином, чтобы тот не шастал без дела по дому, прыгал за резиновым мячиком, потерянным мальчишками.
Я прислонила ладонь козырьком к глазам, защищая их от палящих лучей небесного светила, в поисках дома номер семь, где и располагалась студия. Мне не слишком нравилась эта улица, хотя на вид была очень уютной и приветливой. Мне не хватало свежести и пространства, которого здесь катастрофически не хватало. Зелень, представленная пожелтевшим газоном была яростно вытоптана, а лысые деревца поддерживали собой покосившееся здание кафе и маленький балкончик, завешанный свежевыстиранным бельем.
Наконец мой взгляд остановился на мило отдекорированном проеме, с висевшей на дверном наличнике табличкой скромно сообщавшей о назначении таинственной квартиры: «Студия танцев»
Внутри помещение оказалось подготовленным к серьезным занятиям чуть меньше, чем совершенно. Академия взяла на себя все расходы по обустройству моей школы. Чтобы понять, насколько я смогу развернуть свои амбиции, я самолично продегустировала (какое вкусное слово) все оборудование и осталась довольна. Осталось внести кое-какие предметы для большего уюта, и можно приступать к мучительным занятиям для девочек старше десяти. Я разве не сказала, что собираюсь вымуштровать великолепных балерин?
Выпорхнув из дверей школы я попала в красочный бизнес, предоставляющий хлеб, зрелища и наслаждения. Как это было далеко от того кулисного очарования, которым я была охвачена в начале своей карьеры.
Мое гибкое, горячее тело было вовлечено в мелкие интрижки, страстные танцы и пошлые сцены. Сознание же витало в розовых облаках, среди напудренных пуант и воздушных пачек. Я надеялась вырваться из стрип-бизнеса, подтанцовок и прочей на вид блестящей, но внутри совершенно гнилой работы.
Мой отъезд из Америки стал значительным шагом для этого, следующим шагом было посещение веронской Академии музыки и танца, где я провела показательное выступление, предоставила все нужные документы и бумажки и наконец получила работу. Вот только желанной она, увы, не была. Мечты о сцене давно ушли в неизвестность и теперь балет стал для меня просто нудной работой, которую я выполняла красиво и тщательно, но без души.
Поэтому, большой неожиданность было для меня то, что директор Академии, из десятка претенденток выделил именно меня, бездушную, будто вытянутую шаловливым мальчишкой из музыкальной шкатулки, балеринкой куратором небольшой танцевальной школы, единственной в окрестностях Вероны.
На провинциальной, совершенно похожей больше на крупную коммунальную квартиру, нежели на отдельные дома улочке шла я, совершенно одна. В жаркий полдень люди, жители этого богом забытого переулочка разбрелись по работам, оттащив непослушных чад в школы и детские сады. Солнце ярко освещало стены, заглядывая в окна и сверкая на жестяном покрытии крыш. Кот, выгнанный на улицу хозяином, чтобы тот не шастал без дела по дому, прыгал за резиновым мячиком, потерянным мальчишками.
Я прислонила ладонь козырьком к глазам, защищая их от палящих лучей небесного светила, в поисках дома номер семь, где и располагалась студия. Мне не слишком нравилась эта улица, хотя на вид была очень уютной и приветливой. Мне не хватало свежести и пространства, которого здесь катастрофически не хватало. Зелень, представленная пожелтевшим газоном была яростно вытоптана, а лысые деревца поддерживали собой покосившееся здание кафе и маленький балкончик, завешанный свежевыстиранным бельем.
Наконец мой взгляд остановился на мило отдекорированном проеме, с висевшей на дверном наличнике табличкой скромно сообщавшей о назначении таинственной квартиры: «Студия танцев»
Внутри помещение оказалось подготовленным к серьезным занятиям чуть меньше, чем совершенно. Академия взяла на себя все расходы по обустройству моей школы. Чтобы понять, насколько я смогу развернуть свои амбиции, я самолично продегустировала (какое вкусное слово) все оборудование и осталась довольна. Осталось внести кое-какие предметы для большего уюта, и можно приступать к мучительным занятиям для девочек старше десяти. Я разве не сказала, что собираюсь вымуштровать великолепных балерин?
* - Театральные подмостки
Bella fata
Итак, она звалась Татьяной.
Ни красотой сестры своей,
Ни свежестью ее румяной
Не привлекла б она очей.
Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная боязлива,
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой.
Она ласкаться не умела
К отцу, ни к матери своей;
Дитя сама, в толпе детей
Играть и прыгать не хотела
И часто целый день одна
Сидела молча у окна
Ни красотой сестры своей,
Ни свежестью ее румяной
Не привлекла б она очей.
Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная боязлива,
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой.
Она ласкаться не умела
К отцу, ни к матери своей;
Дитя сама, в толпе детей
Играть и прыгать не хотела
И часто целый день одна
Сидела молча у окна
Нет, ее звали совсем не тем странным русским именем, которым назвал известный поэт свою героиню. Нет, она звалась Титанией. Как она не любила своего имени, как бы не старалась чтобы любимые ей люди запомнили его, ей всегда придумывали чаще обидные прозвища.
Вот и сейчас, когда она стала взрослой, уже не тот «Долгоносик» - неказистая, долговязая девочка, она живет под прозвищем, более лестным, но все же...
Период «Долгоносика» был страшным и противным. Детство вовсе не было волшебным, нежным периодом. Возможно именно поэтому ей так хотелось волшебства сейчас?
Ведь она была настоящей эльфийкой! А точнее, наполовину эльфийкой. Мама Титании – эльф. Только не думайте, что эльфийки – это милые, крылатые девушки с великолепной внешностью. И она отнюдь не была Лютиэн Тинувиэль. Этим именем изящных мифических существ называли генетическое отклонение, проявляющееся в виде необычного "уродства": удлиненных носовых и ушных хрящей и легких искривлений надбровных дуг. А так же в букете генных отклонений.
Хотя отец женщины был довольно красив, материнские гены были сильнее. Но объяснить это девочке было некому – люди-эльфы не живут долго.
Но отец малышки благодарил высшие силы за то, что на генетическом уровне она была совершенно здорова, и на память от матери ей осталось только крайне необычная внешность.
Отрывок из дневника Титании:
«Как мне больно жить!.. Как мне больно терпеть то, что говорят мне люди. Я уже три дня не хожу в школу. То что сказал мне Оливер было ужасно, я плакала всю ночь. Он признался в том, что девушка, которую он горячо любит, отказалась встречаться с ним из-за меня, что испортила своим существованием его жизнь, что его дружба была только жалостью, а теперь эта жалось, стала отвращением.
Как мне жить, когда даже лучший друг морщиться при моем виде. Как дальше жить?..»
Как ты глупа моя маленькая принцесса! Как глупа, волшебный эльф, прекрасная Титания.
Хотя ее детство было полно упреков, злословий и горьких слез, юность прошла волшебно. Она стала феей там, где было волшебство. В Вероне, в которую она так стремилась, девушка поступила в Академию. Она не говорила людям о своих бедах. Она не зачесывала волосы так, чтобы тонкие кончики ушек были закрыты, а челка покрывала брови. Она распускала чудные рыжие волосы по плечам, вплетала в них цветы и маленькие стразовые диадемы. Она была принцессой, прекрасной феей, как в сказке.
«Красотки» в Академии завидовали ее экзотической внешности, парни падали к ногам этой странной рыжеволосой Аредэль Ар-Фейниэль, но ей было плевать на них, она просто наслаждалась божественным спокойствием и одиночеством.
«Как мне нравиться, когда меня называют странной. Да, теперь внутри не холодеет при этих словах, а новое прозвище, о котором я услышала совершенно случайно совсем не тяготит меня. "Принцесса Вероны", так зовут меня знакомые за спиной, из-за всех тех маленьких корон, что я надеваю. И мне совсем не хочется становиться нормальной... Впервые в жизни. Эта волшебная атмосфера, образовавшаяся вокруг меня просто чудесна. Моя жизнь стала волшебной...»
Вот и сейчас, когда она стала взрослой, уже не тот «Долгоносик» - неказистая, долговязая девочка, она живет под прозвищем, более лестным, но все же...
Период «Долгоносика» был страшным и противным. Детство вовсе не было волшебным, нежным периодом. Возможно именно поэтому ей так хотелось волшебства сейчас?
Ведь она была настоящей эльфийкой! А точнее, наполовину эльфийкой. Мама Титании – эльф. Только не думайте, что эльфийки – это милые, крылатые девушки с великолепной внешностью. И она отнюдь не была Лютиэн Тинувиэль. Этим именем изящных мифических существ называли генетическое отклонение, проявляющееся в виде необычного "уродства": удлиненных носовых и ушных хрящей и легких искривлений надбровных дуг. А так же в букете генных отклонений.
Хотя отец женщины был довольно красив, материнские гены были сильнее. Но объяснить это девочке было некому – люди-эльфы не живут долго.
Но отец малышки благодарил высшие силы за то, что на генетическом уровне она была совершенно здорова, и на память от матери ей осталось только крайне необычная внешность.
Отрывок из дневника Титании:
«Как мне больно жить!.. Как мне больно терпеть то, что говорят мне люди. Я уже три дня не хожу в школу. То что сказал мне Оливер было ужасно, я плакала всю ночь. Он признался в том, что девушка, которую он горячо любит, отказалась встречаться с ним из-за меня, что испортила своим существованием его жизнь, что его дружба была только жалостью, а теперь эта жалось, стала отвращением.
Как мне жить, когда даже лучший друг морщиться при моем виде. Как дальше жить?..»
Как ты глупа моя маленькая принцесса! Как глупа, волшебный эльф, прекрасная Титания.
Хотя ее детство было полно упреков, злословий и горьких слез, юность прошла волшебно. Она стала феей там, где было волшебство. В Вероне, в которую она так стремилась, девушка поступила в Академию. Она не говорила людям о своих бедах. Она не зачесывала волосы так, чтобы тонкие кончики ушек были закрыты, а челка покрывала брови. Она распускала чудные рыжие волосы по плечам, вплетала в них цветы и маленькие стразовые диадемы. Она была принцессой, прекрасной феей, как в сказке.
«Красотки» в Академии завидовали ее экзотической внешности, парни падали к ногам этой странной рыжеволосой Аредэль Ар-Фейниэль, но ей было плевать на них, она просто наслаждалась божественным спокойствием и одиночеством.
«Как мне нравиться, когда меня называют странной. Да, теперь внутри не холодеет при этих словах, а новое прозвище, о котором я услышала совершенно случайно совсем не тяготит меня. "Принцесса Вероны", так зовут меня знакомые за спиной, из-за всех тех маленьких корон, что я надеваю. И мне совсем не хочется становиться нормальной... Впервые в жизни. Эта волшебная атмосфера, образовавшаяся вокруг меня просто чудесна. Моя жизнь стала волшебной...»
* - Прекрасная фея
Мультипостинг запрещен.
Ололоева, у тебя просто невероятно красивый слог, да и вообще ты безумно талантливый человек!
Ник, твори дальше, все будет нормально)
Кроме слов восхищения пока ничего подобрать не могу, как-нибудь напишу нормальный комментарий.
Ник, твори дальше, все будет нормально)
Кроме слов восхищения пока ничего подобрать не могу, как-нибудь напишу нормальный комментарий.
Я так поняла, мы все-таки знакомы, да?
Ололоева, так замечательно, что ты восстановила свой чудесный мир.
С радостью перечитала.
И еще раз хочу сказать: у тебя прекрасный слог, живой, яркий, где-то даже поэтический... Читать одно удовольствие.
Вообще Титания и Марго мне уже полюбились.
Обязательно пиши продолжение
С радостью перечитала.
И еще раз хочу сказать: у тебя прекрасный слог, живой, яркий, где-то даже поэтический... Читать одно удовольствие.
Вообще Титания и Марго мне уже полюбились.
Обязательно пиши продолжение
(Erika), Спасибо тебе большое за похвалу! Мне очень приятно (меня хвалит отпадный автор!)
Julietta, Как всегда рада видеть такие теплые комментарии от тебя
Да, без Вероны и историй мне было бы очень скучно. Поэтому я все восстановила.
Проду обещать не буду. На сегодня точно, но в скором времени напишу
Да, мы знакомились и даже общались в одном из моих старых профилей
Да, без Вероны и историй мне было бы очень скучно. Поэтому я все восстановила.
Проду обещать не буду. На сегодня точно, но в скором времени напишу
прикольная
Проверенный
Ололоева Мне "Татьяна" очень понравилась
LadyLegend
Проверенный
История понравилась, интересно читать! Скриншоты отличные, также понравился интерьер дома, действительно выглядит очень уютным. Жду продолжения!
- Статус