— Летать — значит отпустить все связи, усилием своего естества заставить осязаемое спуститься к границе представляемого. Бокалы. Фарфоровые блюдца с пурпурными пионами. Ножи, иные виды столовых приборов. Видишь, сын, я держу их в руках. Сейчас я буду лишать их весовой значимости. Вставай с другой стороны кровати, напротив меня. Ты пронаблюдаешь, как материя сжимается под действием мыслительной силы, как стекло, летящее к твоей голове, застынет в двух целых двух десятых миллиметрах от кончика твоего носа. Я начинаю, мой ангел.
— Нет, пожалуйста!
— В чем дело, дорогой? Твоя мама знает, что делает. Стой, смотри и не вздумай дергаться.
— Мама…
— Не перечь мне. Ты знаешь, как я не люблю непослушных мальчиков. Непослушные мальчики становятся подчиняемыми бескислородному коллапсу. Так. В дверь звонят. Я спущусь и посмотрю, кто там. Стой здесь! Нет. Подойди к окну. Так. Ты будешь смотреть в окно. Воздушная масса содержит две тысячи триста пятьдесят одну траекторию полета. Пронаблюдай за летающими экземплярами. Делай это внимательно, мой милый. Каждая звезда на этих стенах, каждый из зажженных огней будут фиксировать частотность твоего взгляда. Я вернусь с ножами. Мой ангел.
— Не нужно было надеяться на ремиссию. Мать навсегда потеряна, просто смирись с этим.
— Кто вы? Как вы сюда попали? К нам пробрался чужой! Мама!
— Глупец! Тише! На твоем месте я бы засомневался, с кем из нас тебе безопасней.
— Кто вы такой?
— Я это ты. Только в будущем.
Проснулся я в состоянии полнейшей обескураженности. Неудивительно. Как и всякая творческая личность, я воспринимаю действительность иначе, чем простые обыватели. Иначе чем мои уважаемые соседи, которые бог весть чем заняты, раз не замечают происходящего! Начнешь с ними разговор о животрепещущих проблемах нашей современности, а они будто впервые слышат! А что сейчас творится в мире? Не могу листать газеты без дрожи в руках. Вообразите: близ Винденбурга медведи захватили остров Блаженного Типуса и требуют признать его независимой медвежьей республикой. Казалось бы, где я и где медвежий остров? Успокойтесь, — уверил бы меня всякий здравомыслящий человек, — вокруг вас, уважаемый господин писатель, тишь, гладь, да умиротворение пустыни… Ни одного медведя на горизонте мы не наблюдаем. Что ж! Тогда я вам скажу — сторонники повстанцев рыскают тут и там, я не знаю, какова их цель — сегодня в баре Бьорн прикинул, дескать, мерзавцы поддерживают медведей, дабы договориться с ними о поставке запрещенного у нас галлюциногенного меда — но знать ничего наверняка нельзя…
Словом, чувствую я себя неспокойно. Оттого, верно, так чудны мои сновиденья. Все от волненья за безопасность мирного населения и благополучие нашего славного государства. Да, друзья мои, я патриот. Скажу вам прямо — меня хлебом не корми, а дай только полежать в поле под чистым небом над головой, поразмыслить о судьбах моей родины… Таков я с детства. Я всегда питал возвышенные чувства к своей родимой земле, хотя мои детские годы прошли далеко, в Бухте Беладонна, где служил мой достопочтенный отец. Тогда я мечтал стать военным, как и мой уважаемый родитель, да и матушка это дело одобряла и советовала мне избрать воздушные войска. Но, как видите, не сложилось. И хорошо! — я служу своей родине пером, а не ружьем; и мои книги — вот что станет духовной защитой для народа во смутные дни.
(Другие факты из моей ранней биографии читайте в моей новой книге «Детства моего голубые звезды»).
«Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами», — сказал один поэт. «Чушь собачья!» — отвечу я этому поэту. Мой талант сам прокладывает себе дорогу. Сегодня мне позвонил сам Лавр фон Тренер, широко известный в узких кругах режиссер, актер, оператор и новатор. Мы долго рассыпались во взаимных любезностях, а потом он поведал мне, как был впечатлен книгой «Моя грязная жизнь» и, конечно, завел разговор об экранизации.
— Вы подлинный талант нашей эпохи, — сказал он мне (да-да, так и сказал).
— Спасибо, вы тоже
— Ну так встретимся сегодня в баре, Александр?
— Да без проблем.
И вот, пропустив по паре бокалов, мы долго беседуем с ним о литературе, кинематографе и судьбе творца в этом жестоком и несправедливом мире. Тут же баре я встретил и Бьорна — оказывается, он тоже знаком с фон Тренером! «Вся богема обращается ко мне за вдохновением», — загадочно пояснил он. Каков каналья!
Тут, спустя некоторое количество выпитого, у нас и зашел разговор о медвежьем бунте. Лавр пожаловался, что его меценат, владелец компании по продаже медвежьего жира и видный государственный деятель, был похищен медведями, и финансировать его последний фильмы было некому.
— Массовый зритель охотнее пойдет на комедию про газоиспускание, чем на по-настоящему гениальное кино. Хотя, признаю, мои фильмы слишком элитарны, чтобы их понимали все подряд. Но если в зале будет ходя бы 10 человек, фильм окупится. Ну а пока я ищу свежий материал. Был бы признателен, если б вы ознакомили меня с другими вашими творениями.
— Охотно! Сегодня днем я как раз закончил работу, задумываемую как сценарий. «Выживут только ремонтники». Антураж статичен, весь сюжет развивается в гараже, так что, мой друг, о бюджете можете не переживать.
— Звучит заманчиво. А каков сюжет?
— Сюжет классический — коммунизм борется с капитализом, а поле битвы — сердца людей. Заканчивается все кровавой потасовкой с расчленением трупов.
— Всё как я люблю. Пришлете мне его, Александр.
В общем, Лавр фон Тренер — господин во всех отношениях приятный. Я, нечего скрывать, рад оставить свой жирный след не только на литературном, но и на кинематографическом поприще. Через два дня мы условились встретиться с фон Тренером на Самишунской биеналле современного искусства. Ну а на сегодня писатель, поэт, сценарист, патриот и мыслитель Александр Гребенки прощается с вами.
Смотрите только достойные фильмы, остерегайтесь медведей и не забудьте приобрести мои новые книги.