Вы используете устаревший браузер. Этот и другие сайты могут отображаться в нем неправильно. Необходимо обновить браузер или попробовать использовать другой.
Посвящается прадедушкам и прабабушкам, ветеранам Великой Отечественной войны.
Нас не было тогда еще в помине
В далекие тоски те времена,
Где скорбью полнились дома родные,
Где на костях земли цвела война.
Но если ненадолго мы представим,
Что, кроме вымысла, правдив здесь каждый слог,
Что все подробности истории мы знаем,
Получим важный жизненный урок.
Переверни страницу, наш читатель
Увидишь ты историю двоих
Один приятель и второй приятель
Поведают о подвигах своих
.
Ограничения для Viviann: Активист, Страх перемен, Только вперед, Дурдом на выезде. Город: Барнакл Бэй Версия игры: 12.0.273.017001
Ограничения для Сэмми: Активист, Страх перемен, Непреклонный реалист, Лучший друг человека. Город:Аппалуза Плейнс Версия игры: 16.0.136.019001
- Туча! Туча! ТУУЧА! – заорал Серёжка Мальцев, тыча в Петьку пальцем.
Среди ребят раздался дружный гогот.
- Бегемот! – подхватил Лёнька.
- Слон!
- Колобок!
- ПОНЧИК!
Если бы случайный прохожий оказался в тот день, 11 июня 1931г., в городе Харькове и решил бы пройтись по улице Карла Либкнехта, через двор дома № 10, то он непременно увидел бы восьмилетнего мальчика Петю Одинцова, стоявшего в окружении местной дворовой шайки.
Петька слышал такие обидные слова не в первый раз, однако они всегда задевали мальчика. Кто же виноват, что он полнотой пошёл в папину родню! Обычно Петька старался не реагировать на задавак и спокойно сносить все насмешки (всё равно Серёжка Мальцев тот ещё верзила), но в этот раз случилось по-другому.
Незадолго до этого у Петьки состоялся разговор с его отцом, майором Красной Армии СССР. Андрей Гаврилович был строг, скуп на слова и эмоции (как и подобает военному), однако сына своего любил и не хотел, чтобы тот вырос хлюпиком.
- Пётр, ты уже большой, поэтому должен знать. Запомни то, что я тебе сейчас скажу. Больше повторений не будет. Вот скажи-ка мне, кем ты хочешь стать?
- Военным, - отвечал Петька, не раздумывая.
Андрей Гаврилович делал нарочито озадаченный вид.
- Хм… Военным? Но ты должен знать, что военными могут стать не все. Это должны быть сильные люди, способные постоять за Родину и за себя. Вот ты можешь постоять за себя?
- Не знаю… - смущался Петька.
- Отставить «не знаю»! Настоящий боец должен всегда быть готовым дать отпор врагу! Уяснил?
- Так точно, товарищ майор!
Губы Андрея Гавриловича трогала улыбка.
- Вот и славно! Но помни, Пётр, о том, что я тебе сказал! Помни…
…бегемот! – голос Серёжки Мальцева вывел Петьку из размышлений.
Теперь сомнений не было. Петька окинул обидчиков грозным взглядом и сжал пальцы в кулаки. От победы его отделял всего один удар…
***
Вера Павловна с детства слышала от мамы, что скромность и трудолюбие залог счастливой жизни. Это стало религией женщины. Шло время, Вера Павловна росла скромной и трудолюбивой. Она вышла замуж за сержанта (хоть и низкий ранг, зато есть перспективы!), нашла работу (пускай уборщица, зато на каком заводе!). В общем, Петькина мама довольствовалась малым. Никогда не роптала, а покорно шла навстречу судьбе. Единственное, что могло выбить Веру Павловну из колеи – это сам Петька. Поэтому можно только представить себе её реакцию, когда женщина обнаружила, что её сын пошёл гулять и не вернулся.
Идея расспросить соседских мальчишек не увенчалась успехом. Едва завидев Веру Павловну, Серёжка Мальцев дал дёру, схватившись рукой за подбитый глаз. Благо, возле подъезда сидели словоохотливые бабульки, которые и рассказали Вере Павловне всё: и про драку, и про Серёжкин фингал, и про Петькин побег с места «преступления». Также старушки рассказали, что Петька побежал в сторону старого вокзала. И действительно: Вера Павловна застала сына сидящим на ржавых рельсах и над чем-то размышляющим.
- Петруша, что стряслось? Опять тебя эти сорванцы задирали?
- Я не ябеда, - сказал Петька поднимаясь.
Только тут Вера Павловна разглядела, что у сына разбита губа.
- Петенька, батюшки мои! Что с твоим лицом? Ну, ничего, отец им задаст!
- Не надо! – испугался Петька. – Я и сам могу!
Такая самостоятельность настолько растрогала Веру Павловну, что она порывисто прижала к себе сына.
- Ладно, боец! Пошли-ка домой, будем лечить твои раны! А этим задирам мы ещё покажем!
06.09.1937, г. Харьков
Семья Одинцовых занимала четыре комнаты на цокольном этаже двухэтажного дома. Это были две спальни, маленькая кухонька и кабинет Андрея Гавриловича. Именно кабинет был местом семейных советов и принятия серьёзных решений. Именно стены кабинета слышали разговор, состоявшийся между супругами Одинцовыми тем вечером. Разговор выдался не из приятных.
- Андрей, я ничего не понимаю! – сетовала Вера Павловна. – Что? Куда? Зачем?! Эти сборы… К чему всё это! Пети вообще дома нет…
- Вера!!! – прикрикнул на жену Андрей Гаврилович. – Нет времени всё объяснять! Это вопрос жизни и смерти. Стоит чуть-чуть замешкаться – и всё! И глазом моргнуть не успеешь, как в лагерь упекут!
Вера Павловна словно окаменела.
- В лагерь? За что?
Андрей Гаврилович понял, что перегнул палку, выдав информацию таким тоном. Поэтому он натянул улыбку и ободряюще погладил супругу по руке.
- Веронька, пойми, сейчас-то и повода особого не надо, чтобы кого-то арестовать. Лучше перестраховаться. Тем более после моей командировки в Штаты. Вон Кольку Шестакова уже арестовали! Кругом им шпионы мерещатся!
- А как же Петька?
- Ничего, вот он сейчас от друга домой придёт, а мы уже готовы. И сразу с вещами на Север махнём. Товарищ там мой живёт, Генка. А дальше…
Но что было дальше, Вера Павловна так и не узнала. Кто-то очень настойчиво теребил дверной звонок.
Андрей Гаврилович покрылся холодным потом, а его жена судорожно всхлипнула. Это точно был не Петька.
Стоило Вере Павловне увидеть представителей НКВД на пороге кабинета, как стало тихо-тихо. Воздух замер. И раздался звук, скрежещущий, резкий, как будто бы где-то лопнула давно никем не тронутая струна, поражая мир мерзостью своего звучания. Вероятно, какая-то струна лопнула и внутри Веры Павловны, кода полковник Шалимов зачитывал привычные для него слова: « За контакты с иностранным государством в «контрреволюционных целях» и отдельными его представителями, а равно способствование каким бы то ни было способом иностранному государству, находящемуся с Союзом ССР в состоянии войны или ведущему с ним борьбу путем интервенции или блокады приговорить гражданина Одинцова Андрея Гавриловича к расстрелу».
Слушая эти слова, Андрей Гаврилович старался держаться спокойно. Он ожидал этого. Но сердце мужчины пропустило удар, когда произнесли: «Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, подлежат лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на 5 лет». А затем ещё один удар: «Дети, оставшиеся после ареста родителей без присмотра, помещаются в детские дома, если оставшихся сирот пожелают взять другие родственники на своё полное иждивение — этому не препятствовать». Затем сердце возобновило свое биение. Только вот Андрей Гаврилович подумал, что лучше бы оно вообще остановилось, чем иметь такую судьбу для своей семьи.
08.09.1937, г. Харьков - село Яблоновка Киевской области
На берегу реки Кудели раскинулось село Яблоновка. Славное село, живописное. Петька часто бывал тут, ведь в этом селе жил дядя Андрея Гавриловича, дед Прохор. Но мальчик никак не мог предположить, что когда-нибудь он вновь отправится в Яблоновку, только уже без родителей. К сожалению, другого варианта не было. Или Петьку берёт к себе на иждивение дед Прохор, или он попадает в детский дом.
…Шестого сентября мальчишка был в гостях у Женьки Кудрявцева, одноклассника. Они мастерили модель ветряного двигателя. Да так увлеклись, что не заметили, как за окном стемнело. Петька наскоро попрощался и побежал домой, ожидая по приходе получить нагоняй от отца.
Но дома мальчика ожидал сюрприз. Вместо родителей он обнаружил полный бедлам: вываленную наспех одежду, битую посуду, поломанную мебель.
«Ограбили!» – мелькнула тревожная мысль.
Петька стал ломиться к соседке. Клавдия Семёновна дверь открывать отказалась. Только с нескрываемым торжеством заявила, что приходили из НКВД и родителей Петькиных забрали. А затем, грозясь вызвать милицию, велела Петьке убираться.
Времени на слезы не было. И правда надо было быстрее убираться, пока Клавдия Семёновна не привела свои угрозы в исполнение. Но куда? Тут-то Петька и вспомнил про деда Прохора. Пошарил по своим тайникам, нашёл семь рублей и помчался на вокзал за билетом до Киева.
Мальчишка шёл быстро, но осторожно. Ему всё время казалось, будто из-за угла выбегут милиционеры и заберут. Туда, где больше не будет счастья, где не будет детства и семьи.
От этих мыслей слезились глаза. Но Петька не мог позволить себе зареветь. Зареветь – значит дать слабину. Настоящие бойцы сильные, так папка говорил. А вот наконец-то и вокзал.
…Дорога выдалась трудной. Из Харькова Петька выехал сытый, обутый, одетый, с семью рублями в кармане, а до Яблоновки добрался голодным, в изодранной одежде и совсем без денег.
Злоключения мальчишки начались ещё на вокзале. Как оказалось, билеты без родителей детям не отпускают. Об этом так и заявила Петьке билетёрша, причём в довольно грубой форме. Тогда Петька, робея и запинаясь, решился подойти к дяденьке в фетровой шляпе.
- Извините, а вы не могли бы купить мне билет?
Дяденька нахмурился.
- У тебя что, родителей нет?
- Есть, ещё как есть! Я как раз к ним и еду.
- А в Харьков ты зачем приезжал?
Теперь нахмурился Петька. Надо было срочно что-то выдумать.
- А я… а я к бабке приезжал! Она у меня совсем плоха стала. Я родителям телеграмму дал. Они, наверное, не получили. Вот и еду в Киев.
- Так что же ты бабку-то одну оставил! – изумился дяденька.
- Нет, что вы! С ней соседка сидит, Тамара Дмитриевна.
- Ладно, куплю тебе билет. Деньги-то есть?
Так Петька попал на поезд.
Оказавшись в Киеве, мальчишка первым делом отправился в справочное бюро. Надо было разузнать всё про автобус до Яблоновки.
Автобус до деревни ходил каждый день в час дня. Вот только стоил он два рубля. А у Петьки осталось всего полтора. Водитель автобуса не оказался такой добрый, как дяденька на вокзале, поэтому билет дал только до Калиновки. От этого села до Яблоновки ровно двадцать три километра. Их Петьке предстояло пройти пешком. Путь несложный, если знать дорогу или иметь хорошего проводника. Последнего мальчику найти не удалось, зато дорогу он разузнал.
Как оказалось, на словах повороты и тропинки это одно, а на деле совсем другое. После часа беспрерывной ходьбы лесом Петьке стало казаться, что он идёт неправильным путём. Ещё спустя час его опасения подтвердились. Мальчишка забрёл в такую чащобу, куда еле пробивался солнечный свет. К неимоверному ощущению усталости добавилось чувство зверского голода.
Поиски хотя бы какой-то тропинки оказались бесплодными. Зато на теле Петьки прибавилось царапин и ссадин. Да ещё рана на шее – он напоролся на сук, торчащий из дерева.
Вскоре мальчишке стало понятно, что засветло ему в деревню не добраться. Пожалуй, эта мысль стала ключевой в последующих событиях. Петька уже не различал ничего, находящегося дальше собственной руки. А затем перед глазами стали мелькать тёмные пятна. Они мелькали всё чаще, а сами становились всё больше. То принимали силуэт волка, от которого хотелось убежать, то манили за собой, привлекая своей таинственностью. А дальше и вовсе слились воедино, образовав пустоту, заполнив каждую клеточку тела, каждый уголок сознания. И не было больше ни леса, ни звёзд и ни звуков. Не было больше ничего.
***
Ночью деда Прохора опять мучала бессонница. То ли из-за возраста, то ли ещё по какой-то одному богу известной причине, старик заснул гораздо позже обычного. А проснулся вообще в шесть утра, что для жителей Яблоновки считается слишком поздно.
Брюзжа и ворча себе под нос, дед Прохор взял палку и погнал уток на став. Но, подойдя к ставку, он увидел тучного паренька, который был страшно измучен. Паренёк этот зачерпнул воды и попробовал умыть лицо, однако в это время к нему подошла стайка уток, начавших громко крякать.
Он попытался отмахнуться от птиц, но потерял равновесие и упал на землю.
- Гей, хлопчина, чи ти заснув там? – спросил дед Прохор несколько минут спустя, когда паренёк так и не шевельнулся.
Подойдя ближе, старик узнал в юноше своего внучатого племянника, Петьку Одинцова.
- Лишенько! Так як же ти?.. Що ж це?..
От неожиданности дед Прохор потерял дар речи. Он взвалил Петьку на плечи и потащил к себе домой. Благо, силы у старика было хоть отбавляй, поэтому даже Петьку он смог доставить домой в целости и сохранности. Не считая, конечно, ссадин и кровоточащей раны на шеи.
Стоило деду Прохору уложить Петьку на кровать, как из соседней комнаты вышла его внучка Зиночка. Девчонка проснулась от шума. Но при виде крови она взвизгнула и выбежала из хаты.
- Зинаїдо, іди-но сюди! – позвал дед Прохор. – Та де ж ти побігла, дурна?
Зиночка пришла, но дальше порога заходить не решалась.
- Та не бійся ти! – обратился к внучке старик. – Це ж родич наш, Петрик! Пам’ятаєш, він два роки тому приїжджав? Неси мені ганчірку і чисту воду, буду його подряпини лікувати.
Пока Зиночка бегала за тряпкой и водой, дед Прохор сел напротив кровати и предался размышлениям.
И так было ясно, что случилось несчастье. Но старику очень хотелось, чтобы это оказалось не то, о чём он думал.
31.05.1938, село Яблоновка
Прошло почти пять месяцев с тех пор, как Петя встал на ноги. Петька в начале сентября 37-ого и нынешний Петя – два разных человека. Парень возмужал, похудел и, что самое главное, изменился внутренне. Теперь в его душе навсегда поселилась тоска и серьёзность, каких не бывает у пятнадцатилетнего подростка. Кроме того, в его глазах читалась непримиримость, непринятие того режима, той жизни, в которой ему предстояло жить. Ведь оказывается, тебя запросто могут убить за командировку. Или сгноить в лагере для полит. заключённых просто потому, что ты состоишь в родстве с «врагом народа».
Петя стоял у колодца и раздумывал. Любил бывать один. Но, к его сожалению, Зиночка часто составляла ему компанию. Особенно в последнее время. Пыталась уговорить пойти с ней на танцы.
- Зиночка, сколько можно повторять: я с девчонками не вожусь! К тому же, ты сестра мне. СЕСТРА!
- Ну и не водись! – пышечка Зина обижено надула губки. – Я с Нюркой пойду. Будем с ней вдвоём танцевать. А вот и она. Нюрка, иди к нам!
Зиночка знала, что Петя любит бывать один. Именно поэтому и подозвала подругу. Из мести.
Петя разозлился. Но с Зиночкой спорить не хотел. Тем более при её глупых подружках. Таких же задаваках, как и она сама. Юноша как раз наклонился за вёдрами, когда послышалось недовольное восклицание. Видимо, это и была та самая Нюрка. Голос у неё оказался почему-то приятный: такой низкий, грудной, мощный. Вот только сама Нюрка негодовала.
- Зиночка! Я ведь просила не называть меня Нюркой! Прекрати обзываться!
- Подумаешь, «обзываться»! Может мне тебя Анной Сергеевной величать? Или госпожой Раевской?
- Ну, это уже как тебе угодно.
В знак примирения Зиночка подскочила к подруге и крепко её обняла.
Петя оторвался от вёдер. Ему захотелось поглядеть на обладательницу такого красивого голоса. К сожалению, между голосом и его хозяйкой было полное несоответствие. Аня оказалась маленькой, щупленькой, бледной, с длинными пальцами, тонкими кистями и острыми коленками. Её бледность можно было назвать даже болезненной. Вероятно, это из-за контраста с чёрными волосами. Как позже узнал Петя, эта бледность и хрупкость объяснялась Аниным происхождением. Она была наследницей дворянского рода Раевских. Но Петя об этом не знал. Тогда он считал, что все подруги Зиночки были глупыми пигалицами, от которых стоит держаться подальше. Даже несмотря на красивую улыбку.
12.06.1938, село Яблоновка
Как же иногда обманчиво первое впечатление! Увидишь привлекательно человека и выдумаешь ему кучу достоинств. Очаруешься, одним словом. К сожалению, разочарование почти всегда неизбежно. А бывает и наоборот. С виду человек не очень или о нём дурная слава идёт, а пообщаешься – и мнение в корне меняется. Вот так и у Ани с Петей случилось.
Зиночка теперь водилась с Татьянкой. Они всё время шушукались, хихикали, а завидев Петю с Аней заводили:
- Жених и невеста, тили-тили тесто!
А ребятам было всё равно. Они и не пытались доказать обратное. Петя даже не стыдился дружбы с девчонкой, что так характерно для мальчишек его возраста. Главное, им было о чём поговорить.
На Аниной семье тоже отразились репрессии. Её отца расстреляли за то, что он когда-то был белогвардейцем. А самой Ане пришлось переехать из Ленинграда в Яблоновку, где она жила у своей тётки. Но эта тема была у ребят под запретом. Слишком уж тяжело было на душе после таких разговоров.
Когда Аня была чем-то угнетена и подавлена, Петя брал её за руку, совсем как ребёнка, и вёл на извилистый берег Кудели, к старой поломанной лодке деда Прохора. Они садились возле камышей, грызли сухари, взятые из дому, и разговаривали. Обо всём на свете.
Как-то Петя признался, что хотел стать военным, как отец.
- Хотел? – удивилась Аня. – А сейчас не хочешь?
- Не знаю я. А вдруг меня тоже в командировку пошлют, а потом как отца…
- А я вот врачом стану, - спешила Аня переменить тему отцов, - людей лечить буду. А лучше животных. Мне их почему-то больше жаль…
18.09.1938, село Яблоновка
Это был один из последних тёплых деньков, когда ещё можно одеть лёгкое платьице или короткую рубашку. Но, как обычно бывает осенью, от погоды можно ожидать чего угодно. Вот и в тот день неожиданно началась гроза. Она застала Петю с Аней во дворе деда Прохора, так что они успели добежать до дома относительно сухими. А сам дед Прохор был с Зиночкой на лугу, они выпасали коров.
- Ох, как же там тётя Галя? – забеспокоилась Аня. – Она ведь корову доила.
- И дед Прохор тоже… доил… - Петя покраснел. Он почему-то стал чувствовать себя неловко. – То есть я хотел сказать… а у тебя ресничка упала.
- Ресничка? Сейчас угадаю… Этот? – Аня показала на правый глаз.
- Этот, - кивнул Петя, не в силах оторвать взгляд от ресницы. – Я сниму, можно?
Момент – и рука с ресничкой оказалась на Аниной талии. Петя осторожно прижал девушку к себе, а потом робко поцеловал её в губы. Как будто бы это был не он, а кто-то другой, потому что всё произошло так быстро, что он и сам не успел ничего понять. Только то, что её руки оказались прохладными, а губы мягкими и тёплыми.
02.04.1941, село Яблоновка
Теперь они говорили и говорили и никак не могли наговориться. Может, чувствовали, что впереди у них осталось три недели. А это ведь так мало. Лежали рядом, согреваясь общим теплом, и сердца их бились с одинаковым трепетом.
- Ты никак не можешь задержаться в Яблоновке?
Петя отрицательно покачал головой.
- Неужели так срочно?
- Повестка есть повестка. К тому же, это ведь только на год. Отслужу – и к тебе приеду.
- На границе неспокойно, да? – спросила Аня.
Петя кивнул.
- Дед Прохор говорит, что Гитлер стягивает вокруг нас кольцо.
- У нас с Германией договор о ненападении, - сказал Петя. – А эти слухи просто беспочвенны.
- Если ты так считаешь, значит, это верно, - улыбнулась Аня. – Знаешь, когда ты вернёшься из армии, то мы сразу поедем в Ленинград. Я снова увижу Эрмитаж и Летний сад. И Петропавловскую крепость.
- И развод мостов.
- И ещё мы обязательно посмотрим Зимний дворец. Я никогда не была там, хоть и родилась в Ленинграде.
- Конечно. Мы всё там посмотрим. А потом уедем.
- В Яблоновку?
- Куда пошлют. Ты забыла, что твой жених – будущий командир Красной Армии?
- Жених… - Аня мечтательно закрыла глаза. – Как будто я сплю и вижу сон. Поцелуй меня, жених мой.
И снова не было ни комнатки, ни деревни, ни свечки, что слабо мерцала на тумбочке. А было только двое во Вселенной: Мужчина и Женщина.
24.04.1941, г. Киев
Поезд должен был отойти в одиннадцать. Но все рейсы почему-то задержали на полтора часа. Петя боялся, что Аня и Зиночка опоздают на автобус, но ещё больше боялся, что они уйдут, а он останется один на один со своей тоской на вокзале Киева, поэтому всё время повторял:
- Ну, идите же. А то автобус без вас уедет.
А она ни за что не хотела уходить. За каждую крошечную возможность побыть с Петей, она готова была расплатиться тысячей опозданий на автобус.
А когда засвистел кондуктор и поезд тронулся, Аня вдруг снова шагнула к нему.
- Петя, я…
- Опоздаешь ведь, балбес! – крикнула Зиночка и сунула ему в руки свёрток с едой.
Петя схватил свёрток и вскочил на подножку. И всё время смотрел, как медленно отплывает назад хрупкая девичья фигурка в синем платье…
- …люблю тебя, - прошептала Аня, когда поезд скрылся из виду.
22.06.1941, близ села Передельница Львовской области
Петя посмотрел на часы. Оставалось десять минут до смены караула. Чтобы там ни говорили, а на Западной Украине очень красиво. Петя нёс службу на советско-польской границе. Ох и природа же там, за стенами гарнизона! Да и служба в пехотных войсках оказалась не такой тяжёлой, как рассказывал отец. В общем, живи да радуйся. Но, как обычно, для счастья нам часто не хватает одного человека. Хоть самой Ани рядом нет, зато её письма приятно оттягивают карман гимнастёрки…
Оставалось пять минут. Петя страшно хотел спать, но заснуть в карауле – смерти подобно.
Вдруг на землю обрушился тяжкий грохот. Ослепительные вспышки осветили ещё спящее небо. Вздрогнули стены казарм и бараков, и сквозь оглушительный вой и рёв всё чётче и чётче прорывались раскатистые взрывы падающих снарядов.
- Война, товарищи! – услышал Петя чей-то голос. – Война это! Не дадим врагу..
Затем голос оборвался. Как и жизнь того, кому не дано было договорить.
Земля тяжело вздрагивала под ударами снарядов, вокруг всё стонало и выло, так что вышел один сплошной грохот, длившейся ещё долгих 1418 дней, уносящий с собой мирную жизнь паренька по имени Петя…
18 февраля 1932 года.
Третьеклассника Максима, в общем-то, не особенно интересовало, что пишет Марья Ивановна на доске. Он старался быть прилежным, но среди учителей все равно прослыл учеником крайне невнимательным и нерасторопным. А все потому, что он зачастую так же, как вот сейчас, прикрываясь одной рукой от соседа по парте Гришки, рисовал в тетрадке.
Темная коса, вздернутый носик, сосредоточенное выражение на смуглом личике. Валя.
Гришка, безуспешно пытавшийся разглядеть художества в тетрадке друга, бросил это занятие и взялся складывать бумажный самолетик.
Зато сидевшая за соседней партой Катька Стрельцова, до того витавшая в облаках, мельком заметила рисунок и толкнула подругу в бок. Валя с неохотой отвела взгляд от доски.
Максим поднял глаза, чтобы в очередной раз посмотреть на одноклассницу и встретился с ней взглядом. Он тут же испуганно захлопнул тетрадку и покраснел до кончиков ушей.
- Марьванна, Марьванна! – рука Стрельцовой взлетела вверх. – А Томилин в тетради рисует…
***
Ольга Николаевна вслух удивлялась, откуда у «такого послушного мальчика» столько замечаний. Она ведь и сама преподавала в школе, а потому дисциплина для нее была превыше всего. Максим украдкой поглядывал на отца – тот лишь улыбался морщинками в уголках глаз.
Ему был известен секрет рассеянности сына и Семен Александрович как никто другой понимал его. Он и сам еще с раннего детства рисовал на всем, что под руку попадало, и тратил все свободное время на свое увлечение.
Может, именно поэтому Томилин С.А. и стал талантливым архитектором.
Максим вслушивался в звуки фортепиано в соседней комнате – это играла его младшая сестра. Он тихо встал и подошел к окну. Скоро взойдет луна и небо будет усыпано звездами – удивительными светлячками, складывающимися в узоры.
«Быть может, Валя сейчас тоже смотрит в окно и видит то же небо. И думает о тех же звёздах, в которых она разглядит что-то свое?»
И он остался стоять у окна, представляя себе девочку с темными косами, которая облокотившись на подоконник, ждет луны, как и он.
Ольга Николаевна продолжала размышлять вслух, все больше обращаясь к себе, чем к кому-либо, потому как понимала, что ни сын, ни муж ее уже не слушают.
Это был обычный вечер в обычной ленинградской квартире, в доме номер 32, на углу Садовой и Апраксина переулка.
И такой для Томилиных была семейная идиллия: все вместе, но каждый занят чем-то своим. Художник рисует, музыкант играет, учитель следит за порядком, мечтатель предается грезам.
Старшие думают о том, что у их детей еще все впереди, младшие стремятся поскорее повзрослеть и стать похожими на своих родителей, лелея в этом тайном желании свои мечты.
Никому и в голову не приходило тогда, что не всем надеждам и стремлениям суждено сбыться.
5 апреля 1935 года.
Шел последний год семилетки. Весна распускалась первыми листьями и молодыми побегами и все встречали ее с радостью, подставляя утомленные зимним холодом лица под вновь одаряющие теплом лучи солнца. И только Максима весна душила, наваливаясь на него всей тяжестью выбора. Наверное, каждый сочтет безысходность худшим положением. Каждый, но только не школьник Томилин.
Для нерешительного, мнительного Максима гораздо хуже было, когда перед ним разбегались сотни дорожек и открывались сотни дверей – он боялся выбрать одну и понять, что ошибся.
За редким исключением все его одноклассники уже определились со своей дальнейшей судьбой, и остаток года проводили каждый в своих заботах.
Из тоскливых размышлений Максима вырвал дружный девичий хохот неподалеку. Он невольно обернулся.
Неразлучные подруги Валюша и Катя шли ему навстречу. Ветер легонько шуршал подолами платьев и играл с волосами, от чего они казались еще красивее, чем обычно.
Максим замер. Когда девушки проходили мимо, рыжеволосая Катька хихикнула и что-то шепнула подруге на ухо. Валя улыбнулась и залилась густым румянцем.
«Подумать только…»- пронеслось в голове у Томилина.
Но не успел он подумать, как тяжелая рука хлопнула его по спине. А вслед за этим перед ним возникло расплывшееся в радостной и беззаботной улыбке лицо друга.
- Гришка! Опаздываешь… Ей богу, хуже девчонки!
У Смирнова сделалось виноватое выражение лица, но улыбка осталась, тем не менее, на прежнем месте.
- Ну прости, нужно было отцу помочь. Ты же знаешь…
- Да ладно, - Максим отмахнулся и, подперев спиной березу, уперся взглядом в траву.
Гришка засуетился.
- А ты чего такой смурной? – он огляделся по сторонам. – Из-за Вальки что ли?
- Ничего не из-за нее, - буркнул в ответ Максим. Потом вздохнул и добавил: - Ну и из-за нее тоже.
- Ты что же, до сих пор не решил?
Томилин покачал головой.
Гришка потряс его за плечи.
- Эй, не кисни! Твой верный товарищ придумал, как одним махом решить все твои проблемы, - он светился от гордости за самого себя.
Максим поднял глаза и мимо воли улыбнулся.
- В самом деле? И чтоб я без тебя делал!
- Я ведь серьезно! – с легкой обидой отозвался Гришка. – Ладно, смейся, сколько хочешь, по крайней мере, теперь я вижу прежнего Максимку. А то ходит тут, унывает все. Не то что раньше: «ой, смотри, какое небо голубое», «а тот фильм был такой интересный, честное слово, я такого никогда не видел» или «да у нас ведь еще вся жизнь впереди».
- Я так не говорил!
- Говорил!
- Нет!
- Да!
Ребята затеяли шуточную возню, лохматя друг другу и без того растрепанные волосы и стараясь повалить друг друга на ковер молодой травы.
Гришка был покрепче и ему, в конце концов, удалось опрокинуть Томилина на спину. Но он зазевался и не успел избежать подножки. Так они оба оказались внизу.
Максим старался отдышаться, но его давил смех, а солнце щекотало лучами нос. Он разразился громким хохотом, и Гришка подхватил его.
Они лежали и смеялись, унеслись куда-то вдаль и проблемы, и школа, и само время.
- Привет, братишка, - веснушчатое лицо в обрамлении светлых волос, украшенных полевыми цветами, заслонило солнечный диск.
- Алёнка! – Максим радостно подскочил и обнял сестру.
Гришка расплылся в блаженной улыбке и остался лежать.
- Отпусти, косточки переломаешь!
- А где мама?
- Дома уже.
- Вы раньше приехали. Что-то случилось?
- Соскучились, - Аленка рассмеялась.
Смирнов издал тихий стон.
- Гришка! Что ж ты все на траве валяешься? Ну-ка вставай! Простудишься ведь! – Алёна без колебаний протянула руку парню почти вдвое больше и крепче ее.
И если ее саму этот факт нисколько не смутил, то самого Смирнова очень даже – он быстро поднялся, отвергая помощь, и прочистил горло.
- Я, пожалуй, пойду.
- Эй, ты же хотел что-то рассказать?
- В другой раз, - слегка поникшая фигура уже удалялась по дороге прочь, в сторону Гороховой улицы.
- Что это с ним? – Алёнка недоуменно посмотрела на брата.
- Не знаю.
Говорил он совершенно искренне.
7 апреля 1935 года.
- Врач? Ты предлагаешь мне стать врачом? – Максим удивленно вскинул брови.
Они сидели на заднем дворе. Гришка от волнения пинал портфель носком ботинка.
- Не просто врачом, а военным врачом!
Максим особой разницы не замечал. Вместо ответа он взял в руки сучок и стал выводить очертания на земле.
Смирнов нахмурился.
- Не надо быть ясновидцем, чтобы понять, что ты сейчас нарисуешь.
- Это ты к чему? – недовольно поинтересовался Максим.
Гришка пожал плечами.
- К тому, что Валька – гордая слишком, царевна, видите ли! Катька – вообще дура, а, а… - он вдруг запнулся. – Ну, неважно в общем. Ты вот лучше представь, будем мы врачами, будут вокруг нас одни хорошенькие медсестрички…
Повисла пауза. Максим подумал, что Гришка, видимо, сам уже все представил и за себя, и за него. Его друг тем временем мечтательно продолжил:
- Ты человеческие жизни спасаешь, а они смотрят на тебя с восхищением. Красота, да и только!
- Глупости все это, - Томилин старался отвечать серьезно, но не смог сдержать улыбки.
- Вовсе не глупости!
- Ну, допустим. Но военным-то зачем?
- Как это зачем? Обычных врачей ого-го сколько! А военных – единицы. А они знаешь как нужны! Для солдата любое ранение, даже самое ничтожное, может быть смертельным.
- Ты где этого начитался?
- Да ну тебя! – Гришка обиженно отвернулся.
Максим в ответ лишь пожал плечами. Ну, так ну.
А на земле уже действительно вырисовывалось лицо в обрамлении густых волос.
Гришка вздохнул.
- Вот о чем я говорил?
- Ладно, хватит нудеть.
Максим встал и стер очертания подошвой.
- Идем?
Вечером за ужином он поинтересовался у отца, что он думает о военной медицине. Ольга Николаевна от неожиданности уронила ложку. Семен Александрович спокойно ответил, что профессия это очень серьезная и ответственная, требующая хорошей подготовки.
Младший Томилин заметно поник. Мысль о том, чтобы спасать жизни очень ему понравилась, но отец был прав. Конечно же, об этом нужно было думать раньше.
- А где хорошую подготовку дают, так это в академии Кирова. Там мой школьный товарищ, кстати, работает. Помнишь, Оль, Аничкова?
Ольга Николаевна молча кивнула.
- Так вот, я думаю, он тебе, как будущему студенту, много интересного расскажет.
До Максима не сразу дошел смысл слова «студент». Отец спокойно продолжал трапезу. Ольга Николаевна сердито посмотрела на мужа, но по-прежнему не произнесла ни слова.
Тишину внезапно нарушил стук входной двери.
Алёнка вошла в комнату с готовностью оправдываться в своем опоздании, но так и застыла у порога. Глаза у нее округлились. За столом обычно было шумно, даже не смотря на малочисленность ее домочадцев и строгость матери.
- Что-то случилось? – растерянно спросила она.
Семен Александрович поднял голову.
- Твой брат, наконец, решил, куда пойдет учиться после школы.
Ольга Николаевна решительно сжала руки в кулачки.
- Ничего он еще не решил.
Максим решил, что пора вмешаться.
- Послушайте, я еще сам ничего не знаю, а вы уже…
Он встал из-за стола, поблагодарил маму за ужин и ушел в свою комнату. Алёна пошла за братом в надежде, что он ей все расскажет.
Ольга Николаевна обернулась, чтобы убедится, что дети ее не слышат, и придвинулась ближе к мужу.
- Будь добр, объясни.
Семен Александрович неспешно вытер рот салфеткой и положил ее на стол.
- А что объяснять? Он спросил моего мнения, я ответил.
Женщина всплеснула руками.
- Нет, Семен, ты не просто ответил. Ты же его подтолкнул к этому решению!
Старший Томилин ласково взял жену за руку.
- Оленька, милая, а что в этом плохого? Наоборот, если у парня есть цель…
- Да какая цель!
Ольга Николаевна резко выдернула свою руку из мужниной и принялась расхаживать по комнате.
- Будь он художником, архитектором как ты, или хотя бы просто врачом… Я бы стерпела все это, но военным?? – она оперлась руками о столешницу. – Разве ты не понимаешь, что это прихоть, каприз? Мысль к тому же не его, а явно навязанная! А он ведь романтик, идеалист, ему все кажется возвышенным и совершенным.
Мужчина встал и отошёл к окну. Он думал о том, что сейчас скорее капризничает она сама, но и это лишь умиляло его.
- Оленька, не нервничай, это вредно. Иди лучше сюда, посмотри, какое небо сегодня красивое.
Женщина сложила руки на груди. Она уже смягчилась, но продолжала изображать строгую хозяйку.
- А я еще удивляюсь, в кого он такой.
Она подошла к мужу, он обнял ее и прижал к себе, слушая, как бьется трепетное материнское сердце, сокрытое за внешней сварливостью.
- Не волнуйся, - еще раз повторил он. – Это же наш сын, все у него будет хорошо.
Осень 1937 года.
После двухлетней подготовки в Военно-медицинскую академию Красной Армии им. С. М. Кирова Максим Томилин поступил без труда. Его другу Гришке повезло не так сильно, но, в конце концов, приняли и его.
И время побежало, полетело, поскакало кувырком.
Учеба, практика, экзамены. Максим чувствовал себя на своем месте. В свободное время рисовал в альбоме, подаренном сестрой на прошлый день рождения, читал методички, иногда ходил гулять с друзьями, знакомился с девушками. Правда, школьная любовь по-прежнему не шла у него из головы. До сих пор замирало его сердце, когда встречал он ее где-нибудь на улице.
Гришка стал часто писать кому-то письма, даже на парах, когда Максим толкал его в бок, он лишь отмахивался. Странные письма это были, потому что ни разу не видел он ни конвертов, ни марок.
Домой Томилин часто приходил только за тем, чтобы переночевать. Подолгу иногда засиживался в академии. Сестру стал видеть редко, отца – еще реже.
Ольга Николаевна, в конце концов, смирилась с его профессией.
Так спокойно и размеренно деньки тянулись до самого 41-го…
22 июня 1941 года.
В воскресенье Максим проснулся раньше обычного. Отец сегодня не ночевал дома, его все чаще стали вызывать по неотложным делам. Сестра еще спала, а мать уже возилась на кухне. Он вышел к ней и тихо сел за стол.
У Ольги Николаевны все валилось из рук.
- Мам?
Женщина вздрогнула от неожиданности и повернула к сыну свое припухшее лицо.
- Мам, ты что, не спала сегодня?
Она покачала головой.
- Отец что-то долго задерживается, вот я и не могла глаз сомкнуть. Но это так, пустяки, - она выдавила из себя улыбку. – Буди сестру, завтрак почти готов.
Максим постучал в дверь сестриной комнаты. Алёна не ответила. Тогда он открыл дверь и осторожно вошел. Сестра крепко спала.
Он хотел разбудить ее, но на полпути к кровати взгляд его зацепился за клочок бумаги на комоде. Что-то ему показалось в нем знакомым.
Это было нехорошо и неправильно, но он не удержался и прочитал записку.
Так вот кому Смирнов писал письма!
Сперва он хотел расспросить Алёну, но потом решил поговорить с самим Гришкой и спрятал бумажку в карман. Он злился. Злился не потому, что был против, а потому, что ему ничего не сказали.
За завтраком и домашними хлопотами Максим почти забыл о письмах, но сестра своим беззаботным видом все время напоминала ему об этом.
Ближе к полудню пришел отец. Таким серьезным он еще не был никогда. Семен Александрович молча включил радио и ушел в кабинет.
Ольга Николаевна обеспокоенно проследовала за ним и прикрыла за собой дверь.
Дети не слышали, о чем они говорили. Максим сидел хмурый, как туча.
- Что произошло?
Максим мельком бросил взгляд на сестру. Она выглядела испуганной. Ее нужно было бы успокоить, но он был все еще задет.
- Ничего.
- Ты мне что-то не договариваешь.
- По-моему, как раз наоборот.
Алёна не успела спросить что-либо еще, потому что в этот момент по радио прозвучало сообщение. «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города…»
27 июня 1941 г., где-то на польско-украинской границе.
Любого удивило бы, как ленинградского военврача третьего ранга занесло на эту линию фронта. Но самому Томилину некогда было думать о справедливости распределения, ему и без этого хватало забот. Работать иногда приходилось часами без перерыва. Его поражало такое число убитых и раненых Красной Армии. Ведь должно было быть наоборот – это немцы обязаны были лежать там, в окопах, мёртвыми и тяжелоранеными. Но не русские!
А тем временем жертв становилось всё больше. Уже не было свободного места в палатах и даже в коридорах. Больных клали просто на полу.
Людей тоже катастрофически не хватало, в особенности мужчин – все воевали. Поэтому зачастую Томилину приходилось самому забирать раненых с поля боя.
Один из таких походов выдался особенно тяжелым – Максим не спал уже третьи сутки и силы его были на исходе. Только побежал к раненому к раненому, а тут немец проклятый гранату кинул. Томилин и сообразить ничего не успел, как чья- то крепкая рука схватила его за локоть и затащила в воронку.
Сколько жизней успели спасти эти воронки! Укроешься там от пуль – а потом снова в бой. Одинцову уже не раз доводилось воспользоваться этим нехитрым маневром. Очередной залп автоматных выстрелов – и он снова играет с немцами в прятки.
Так они и столкнулись – измученные и уставшие, но полные решимости выйти из этой битвы победителями. Выжить. Не для себя, но для других.
Вокруг грохотало так, что, казалось, небо вот-вот обрушится на землю. Перекричать рев и вой было невозможно, им оставалось лишь, зажав уши руками, выжидать, глядя друг на друга. Только с помощью глаз можно было выразить те чувства, которые одолевали парней, задать тревожный вопрос: «Ну, что там? Долго ли ещё?».
Постепенно грохот снарядов и свист пуль начали затихать, а потом и вовсе сошли на нет. И стало тихо-тихо. Слышалось только сердцебиение и учащённое дыхание. Это продолжалось всего лишь миг, а затем появились звуки: голоса, крики, возгласы. Отовсюду появлялись солдаты. И долго на поле боя эхом отзывалось слово: «Отступили».
- Ты как? – спросил Одинцов. – Цел?
Томилин в ответ устало улыбнулся и вдруг захохотал как полоумный.
Петр даже испугался, как бы того не контузило.
- Нет, ну разве не смешно? Я учился на врача, чтобы спасать человеческие жизни, а в результате спасать приходится меня.
- Эх, брат, перед смертью все равны: хоть врач, хоть простой рядовой, как я. Глядишь, и мне когда-нибудь твоя помощь понадобится.
Томилин согласно кивнул. Что верно, то верно.
- Как тебя зовут-то, герой?
- Рядовой Одинцов.
- Что ж, рядовой Одинцов, Родина тебя не забудет, - улыбнулся Максим. – А если серьёзно, то низкий тебе поклон. Надеюсь, что моя помощь всё-таки не понадобится. Будь здоров, Одинцов!
С этими словами он кое-как выбрался из укрытия, торопливо, подгоняемый мыслью о том, скольких жертв поглотила война за этот короткий промежуток времени и сколько еще может поглотить. Вот только теперь у него прибавилось сил, потому что отныне рядом с ним незримо присутствовал солдат Одинцов. Тот самый, который сейчас прижал руку к карману гимнастерки, где хранились письма, и поблагодарил судьбу за еще один прожитый день.
23 августа 1942 г., концентрационный лагерь Освенцим (концлагерь Аушвиц 2)
С 7 января по 30 апреля 1942 года Красной Армией ведётся Любанская наступательная операция. В наступление перешла 54-я армия. Она сумела прорвать оборону и приблизиться к Любани, взяв ряд опорных деревень. Однако отсутствие координации в действиях армии не позволило достичь оперативного успеха. 54-я армия не смогла соединиться в Любани с войсками Волховского фронта, и операция в целом была обречена; в середине апреля армия перешла к обороне. СССР понёс огромные потери – 308 367 человек. Многих убили, некоторых забрали в плен. Среди пленников оказался и старший сержант 54-ой армии Одинцов.
Ежедневно со всей оккупированной Европы прибывали заключённые в лагерь Освенцим. Попасть в этот концлагерь – что-то сродни смертному приговору. Если в других лагерях и реально было выжить, то об Освенциме ходили легенды. Но до Одинцова они не дошли. Весь ужас пребывания в концентрационном лагере он познал на собственной шкуре.
Их завели на обнесённую колючей проволокой территорию, которая охранялась патрульными. На вышках стояли дозорные. Вокруг сновали немцы с оружием. Одинцову казалось, что он живёт в страшном сне. Но, просыпаясь, он понимал, что это и есть реальность. Кошмары стали привычным явлением. Как во сне, так и в жизни.
Их делили на группы. Мужчина в тюремной форме и с номером на груди стал напротив Одинцова.
- Юнг Махен унд арбайтен гейн.*
Пронесло – жив. Один взмах руки эсесовца – и Одинцова бы уже не было. Видимо, немцы посчитали его пригодным для работы.
Их группу завели в барак. Заставили снять одежду, побрили. Там не было зеркала, но Одинцов знал, как он выглядит. Достаточно было посмотреть на другого заключённого, чтобы увидеть своё отражение. Вместо волос колючая щетина, вместо одежды советского солдата форма лагерника в полоску. На лицах мука, в душе страх, на теле клеймо. У каждого своё - номер, татуированный на теле. Его – А4913.
Перед уходом на работы давали кусочек хлеба и похлёбки. Пока дойдёшь, всё и съешь. Обеда не полагалось. Иногда Одинцову казалось, что ещё чуть-чуть - и он сломается. Больше человеческое сердце выдержать не может. Тогда он вспоминал о той, которая ждёт его. Живым. Ради этих воспоминаний и надежд он даже готов был ежедневно терпеть "прожарку".**
Но жизнь в лагере становилась всё сложнее. Худые, измождённые узники каждый день подвергались пыткам в газовых камерах, медицинским экспериментам. Казалось, немцы своими зверствами окружили пленных как отару овец, надеясь запугать, показать, что побег невозможен. Одного они так и не поняли. Люди ведь не скот.
Покажи себя молодым и старайся идти работать (нем.)
«Прожарка» - название лагерной бани. Мылись заключённые раз в неделю. Голову принуждали мыть карболкой. Бельё прожаривалось. В помещении ставили чугуны с горящей серой. Воздух был настолько непереносимым, что многие теряли сознание. Непослушных, не желавших проходить такую санобработку, били плётками, а остальных выгоняли смотреть на это зрелище, чтобы было неповадно.
Начало осени 1943 года, Брянские леса близ станции Судимир*
Отдел учета персональных потерь сержантов солдат Советской Армии сообщите имя отчество Одинцова…
Штаб партизанских отрядов отсутствием анкетных данных сообщить местонахождение Одинцова не имеет возможности…
Отдел учета персональных потерь сержантов и солдат Советской Армии просит сообщить имя и отчество Одинцова и воинскую часть в которой он служил последнее время…
Всесоюзное общество Красного Креста и Красного Полумесяца Управление по розыску советских и иностранных граждан не можем установить место нахождения Одинцова отсутствием полных данных…
Контрнаступление советских войск началось еще в конце 42-ого, теперь же немцев оттесняли все дальше. Постоянное смещение войск повлекло за собой перемещение госпиталей, прикрепленных к ним. Так и военный госпиталь №2853 последовал за 69 армией, покинув здание школы №2.
Под покровом разрывающихся снарядов двигались они до станции Судимир, пока не возникла непредвиденная преграда - железнодорожные пути были выведены из строя.
Им ничего не оставалось, как переждать ночь в лесу. Копали землянки. Нужно было лишь немного переждать и отправляться вдогонку за линией фронта, которая с каждым мгновением становилась все дальше.
В землянке Томилина сидела продрогшая медсестра. Тощая и бледная, словно сам призрак войны, она сошла бы скорее за больную. Раскаты падающих бомб становились то дальше, то ближе.
А она и сейчас не переставала думать о том, как хорошо было бы получить хоть какую-нибудь весточку. Из Яблоновки, Ленинграда, да с любого конца света, лишь бы от него.
Максим пытался разжечь огонь, но его мысли в тот момент тоже были далеко. Кольцо блокады прорвали еще в январе, но он все еще ничего не знал о родных. Живы ли?
Веселый огонек заплясал, наконец, на поленьях. Девушка придвинулась поближе и положила голову ему на колени. Томилин укрыл ее своим халатом.
- Расскажите историю, товарищ военврач, - тихо попросила она.
Всегда называла его «на вы». Еще с тех пор, как с полгода назад прислали ее в это госпиталь. Хотя, насколько он мог судить, разницы у них было от силы лет пять. Неужели так состарила его война?
Хрупкое тельце по-прежнему дрожало от холода. Максим, чтобы отвлечь ее, начал рассказывать историю о воронке. Передавал каждое слово, как сам помнил, а помнил он очень хорошо, хоть и был тогда почти без сознания.
- Вот такой он оказался, этот рядовой. Хотел я его потом найти, да только отовсюду отказ приходил – просили имя, отчество, воинскую часть указать. А я же ничего кроме фамилии и не знал. Одинцов, да и только.
Девушка встрепенулась, кажется, ожила даже.
- Одинцов?
Сердце забилось чаще, а потом вдруг замерло. Замерло насовсем, как и сердце военврача третьей категории Томилина. Случайный снаряд, от которого так тщательно укрывались, прервал их разговор.
здесь за основу взят реальный рассказ о военном пути госпиталя 2853.
Октябрь 1944 года, концлагерь Аушвиц 2 – Биркенау
Среди узников Освенцима ходила поговорка о том, что единственный выход из него – через трубы крематориев. Одинцов был не согласен. Особенно после новостей с фронта от вновь прибывавших заключённых.
Он верил, что война скоро кончится. Но ждать этого не собирался. Всё равно теперь изменник, предатель Родины. Надо было бежать из лагеря.
Одинцов не раз представлял свой побег. Вот он, в украденной форме СС, идёт по мостовой Освенцима к часовому. От страха подгибаются колени, но он всеми силами старается сохранить выправку, характерную для немецкого солдата. Часовой хмурится, разглядывает поддельный пропуск, а через некоторое время, кажущееся вечностью, произносит заветные слова:
- Ja, danke.*
А дальше – заветная свобода.
В реальности, конечно, всё было сложнее. Основное затруднение – отсутствие формы и удостоверения эсэсовца. К счастью, Одинцов успел обзавестись полезными связями среди заключённых. Один его товарищ, Анисимов, работал на вещевом складе. Он тайком получил полный комплект униформы СС и пропуск на имя Алоиса Бюхеля.
Одинцов одел трофейную униформу и пошёл по длинной дорожке к одному из боковых выходов, где на посту стоял немецкий часовой. Дрожащей рукой он протянул часовому пропуск…
Страх быть застреленным сопровождал его первые шаги на свободе. Вероятно, это и привело к ошибке. Одинцов побежал. Несколько секунд – и раздался выстрел. Эта ошибка стоила жизни.
Да, благодарю (нем.)
Где-то на просторах Вселенной…
Последнее, что слышал Томилин, был звук падающего снаряда.
- Берегись! – крикнул он Ане, распластавшись на земле и прикрыв голову руками.
Прошла секунда, вторая, третья. Взрыва не последовало. Вместо него Томилин услышал мужской голос:
- Ты?!
Поднялся. На него смотрел Одинцов. Он был совершенно… голый. Впрочем, как и Томилин.
- Одинцов! Одинцов?..
В этот раз настала очередь Петра смеяться как полоумному.
- Надо же, опять ты! – говорил он сквозь смех. – Значит, я всё-таки не умер. Я просто схожу с ума! А ты… ты в моём воображении. Очень странно… Скажи, врач, а от болевого шока могло контузить?
- Тогда нас на пару контузило, - мрачно заметил Томилин. – Потому что меня тоже ожидала смерть.
Одинцов резко прекратил смеяться.
- Что же это получается? Мы умерли и попали… А куда мы попали?
Мужчины огляделись. На рай это место точно не смахивало. Не было ни облаков, ни райских плодов, ни херувимчиков, ни единорогов. Но для Земли обстановка тоже не подходила. Всё было слишком необычно. Окна во всю стену, сказочные деревья за стеклом, отсутствие дверей в помещении…
Одинцов внезапно улыбнулся.
- А знаешь, мне это начинает нравиться. Я снова крепкий, сильный. Как будто и не было жизни в лагере. Даже наколка с номером исчезла. Только знать бы, где мы находимся и зачем здесь нужны.
Внезапно послышался ворчливый женский голос.
- Вот уж нетерпеливые! Сразу им разъяснения подавай! Тоже мне, королевичи! У меня, между прочим, скипидару в одном месте нет, чтобы лететь к вам сломя голову!
Томилин оглянулся. Вокруг никого не было. Но сейчас это его уже не удивляло. Он даже был готов поверить в человека-невидимку. Тем временем задира Одинцов попробовал ввязаться в словесную перепалку.
- Послушайте, гражданочка…
- Гражданочка?! – взвизгнул голос. – Какая я тебе гражданочка! Тимотео, ты только послушай этого хама!
Вдруг в глаза ударила вспышка яркого света. Казалось, что этот свет имел вес. Он медленно опускался на пол, приобретая очертания круга. Мгновение спустя в образовавшемся кругу появилось существо. Это и был хозяин такого странного голоса.
Одинцов так и замер с открытым ртом.
Плешивый, с ярко-бирюзового цвета клочками волос и такой же бородкой, человечек в странном плаще и рваных красных кроссовках появился перед ними.
Где-то за его спиной послышалось мяуканье. Он снял с плеч рюкзак и вытащил на свет толстого, лоснящегося бледно-лилового кота. Кот был такой громадный, что оставалось лишь удивляться, как он туда уместился.
Человечек пустил его на пол, и кот лениво потопал к миске. Сам же, кряхтя и охая, как восьмидесятилетняя старушка, поплелся к маленькому столику с зеркалом в углу и плюхнулся на стул. Он сидел спиной к мужчинам и наблюдал за ними через зеркало.
Одинцов про себя удивился этому странному зрелищу. А вслух спросил:
- Так это вы только что…?
Отражение в зеркале сердито свело брови.
- А что, похоже, что здесь есть кто-то еще? Или вы считаете, что с вами мой кот разговаривал?
Человечек окинул их усталым и надменным взглядом сверху вниз и, не получив ответа, повернул голову, обращаясь, по-видимому, к коту:
- Тимотео, ну за что мне такое счастье? Мало того, что никакого уважения к старшим, так еще и явились, в чем мать родила! Что за поколение!
Томилин не сдержался.
- Мы здесь, между прочим, не по своей воле. И вообще, потрудитесь объяснить…
- «Потрудитесь», - прервал его человечек, передразнивая. – Мало я что ли для вас потрудился, неблагодарных? Ленни сделай то, Ленни сделай это, а Ленни и спасибо никто не скажет!
- А кто это – Ленни?
- Я это Ленни, валенок! – он вскипел, потому что терпеть не мог, когда его высокие речи недопонимали.
Тут уж не выдержал Одинцов.
- Сам ты валенок! Или ты сейчас же нам объяснишь все или…
- Или что? Условия мне будете ставить? – Ленни откинулся на спинку стула и вальяжно закинул ногу за ногу. Затем достал из стоящего рядом шкафа бутылку, откупорил ее и залпом опрокинул в себя.
- А если и будем, то что?
Ленни поставил бутылку на пол и уперся руками в колени.
- Ничего, - процедил он сквозь зубы. Ни-че-го. Ничего я не могу сделать, а вы у меня уже вот где – он повернулся к ним лицом и прислонил ладонь к горлу – со своими жалобами и претензиями.
Одинцов и Томилин переглянулись. По всему было видно, что человечку здорово ударил в голову неведомый напиток.
- В общем так, быстрее начнем, быстрее закончим. Меня зовут Ленни, я ангел, а это – он показал на мирно развалившегося на полу малинового монстра – мой кот, сэр Тимотео Монтенегро-третий, - последнее он произнес с явной гордостью.
- А что случилось с первыми двумя? – прыснул Одинцов.
- Шутники, значит? Ну-ну.
Но Томилину было не до шуток. Часть фразы про кота он пропустил мимо ушей.
- Погоди, так ты… ангел?
Ленни закатил глазки и прищёлкнул языком.
- Нам, ангелам, молоко за вредность давать надо! Если бы мне платили по монетке каждый раз, когда я слышу этот вопрос… Да, олухи, я ангел! АН-ГЕЛ! Что непонятного? Может, мне на другом языке повторить? Какой вы там знаете? На украинском- янгол, на английском – angel, на немецком – Engel, на межгалактическом…
- Притормози, полиглот! – вмешался Одинцов. – И вообще, хватит нас разыгрывать! Открывай свои фокусы!
Ленни начал беситься. Ему не впервой было видеть такую реакцию, однако это всё равно раздражало.
- Ну почему люди такие тупицы?! А русские в особенности. Я что, похож на клоуна? Впредь сто раз подумаю прежде, чем таких как вы от смерти спасать. Да, да, - повторил он, увидев реакцию мужчин, - а вы разве не сопоставили факты? Хотя… о чём это я? Было бы чем сопоставлять! Ладно, что вы запомнили перед тем, как оказались в этом месте?
- Меня застрелили…кажется, - нахмурился Одинцов.
- А меня снарядом… Хорошо, допустим, мы умерли. Но что это за место? И почему не была света, тоннеля и райских ворот?
- Стереотипы, - бросил Ленни, почав вторую бутылку. - Небо – очень сложная многоуровневая система. Например, сейчас вы находитесь в управляющем центре. Здесь находятся кабинеты ангелов. А это мой кабинет. Есть ещё много других уровней. А что находится в раю, я вам не скажу, вы ведь туда не попадёте.
- Как не попадём? – испугался Одинцов. – Я в пекло не хочу!
Ленни сделал вид, что задумался.
- Не хочешь, значит? Хм… Я даже не знаю, смогу ли что-то сделать в этом случае. Есть у меня один вариант…
- Что за вариант? – перебил Томилин.
- Вы мне сделаете одну работёнку, а я вас за это воскрешу! Как вам?
- То есть как воскресишь? – удивился Одинцов.
- Положим, я отправлю вас обратно за несколько минут до вашей смерти. Вы сможете изменить ход событий и не умрёте.
- И что мы должны за это сделать? – спросил Томилин.
- О, сущий пустяк. Я расскажу по ходу дела. Так вы согласны?
Мужчины переглянулись. Они совершенно запутались. С одной стороны, очень хотелось ещё немного пожить, а с другой… Была масса проблем. А что, если война не кончится? Если в будущем они будут порабощены Германией или какой-то другой страной? Если они через год умрут от туберкулёза или другой болячки? А вдруг им попросту не удастся изменить ход событий?
Но жажда жизни взяла верх.
- Мы согласны.
Ленни довольно потёр руки.
- Ну-с, приступим. Для начала познакомимся поближе.
Ангел лениво покосился на выстроившиеся у стен картотеки, потом махнул на них рукой, щёлкнул пальцами и у него в руках совершенно непонятным образом оказались две папки с какими-то символами.
- Досье, - ответил Ленни на недоумённые взгляды. – Так-с, посмотрим.
- Ага, Томилин, был военным врачом, значит? Отлично, даже выдумывать ничего не надо. Твое задание – работать в больнице. Дальнейшие инструкции на месте.
- Но…
- Никаких но, - Ленни нахмурился. – Одинцов. Это, стало быть, ты? – он указал пальцем на бывшего пленника концлагеря. – Хм…Что же с тобой делать?
Ленни несколько раз пролистал папку и вдруг щелкнул пальцами.
- Вот оно. Ты будешь полицейским! – он лучился от собственной гениальности. – И на этот раз никаких но! Вы уже согласились, распишитесь и вперед, с песней.
Томилину и Одинцову ничего не оставалось, как послушно выполнить указания.
И едва ручка оторвалась от бумаги, Ленни воскликнул «Приятно было повидаться, не хворайте!» и привычным жестом щелкнул пальцами. Бывший солдат и военврач растворились в воздухе.
Ленни сладко потянулся и взял кота на руки.
- Да, Тимотео, как видишь, план по спасению душ будет выполнен и даже перевыполнен. Ну не смотри ты на меня так, не мог я им всей правды сказать. Они бы отказались. И память им оставить не мог. Представь, если бы они прижились и не захотели возвращаться? Задание не выполнили бы – и им худо, и мне. А так будут считать, что стремились к этому всю жизнь.
Кот фыркнул. Ленни обиделся и посадил кота на шкаф. А сам вдруг улыбнулся той улыбкой, коей озаряется обычно лицо каждого неудачника, не верящего в свое везение. И добавил:
- А я, глядишь, и повышение получу.
Макс Торнфилд
19442 Извилистая улица
Аппалуза Плейнс
СЛ 586112
Здравствуй, Питер!
Надеюсь, это письмо дойдет раньше, чем закончится твой отпуск. Иначе ему придется ждать твоего следующего визита в Барнакл Бэй.
Начну сначала. Тебя, должно быть, удивит обратный адрес на конверте. Я действительно сейчас не дома. Объясню почему.
Помнишь профессора Сэлмона? Я тебе рассказывал о нем. Еще во время моей учебы он часто помогал мне, и сейчас оказал мне неоценимую поддержку. С теми рекомендациями, которые он дал мне, я даже не мог сомневаться, что меня примут на работу.
Но…не сыграл роли даже мой диплом с отличием. Сансет, конечно, не столица, но почти что сердце страны. И работать в центральной больнице весьма и весьма престижно, туда так просто не пробьешься.
Профессор был расстроен отказом не меньше моего. Ни много ни мало он считал меня своим лучшим студентом, и не хотел мириться с моей неудачей. Он написал письмо своему другу, заведующему больницей в Аппалуза Плейнс. К моменту получения ответа я уже успел обдумать все за и против – город находится едва ли не на другом конце страны. Родным я ничего не говорил, поэтому решение принимал сам.
Как там говорят русские? «Лучше синица в руках, чем журавль в небе»? Как ты можешь догадаться, я с ними согласился. К счастью, доктор Пинкертон тоже. В своем письме он не обещал нам ни заоблачных должностей, ни невероятных перспектив, только хорошую практику и возможность зарабатывать на жизнь, помогая при этом другим. Но сказал, что людей у него мало, а квалифицированные кадры нужны всегда – так что примет с распростертыми объятиями.
Я не буду писывать тебе процесс моих сборов и отъезда - зная мою маму, ты и так можешь себе это представить.
Прямо сейчас я еду поездом из Сансета. До конечной осталось немного и мне уже пора собираться. Вероятно, придется отложить письмо на потом.
Наконец, у меня есть возможность закончить его. С вокзала я первым делом поехал к женщине, у которой собираюсь снимать дом, за ключами. Хижину на окраине я нашел без труда. Большая, темная, старая и как будто бы ржавая.
И уже у самых ворот меня встречали коты. Я оставил свою немногочисленную поклажу и поднялся на крыльцо, позвонил в дверь, не будучи полностью уверенным, работает ли звонок вообще, так как ворота, к примеру, были открыты.
Я был предупрежден о ее странностях, поэтому мало удивлялся.
Миссис Лайонхарт и сама оказалась похожа на кошку. Не столько своей удивительной одеждой, сколько поведением и внешностью.
До сих пор не понимаю, зачем она позвала меня в дом. Видимо, ей бывает одиноко даже в окружении ее любимиц.
Внутри оказалось так же темно, как и снаружи. У дивана возились пятнистые кошки, а напротив стоял телевизор. Хэтти явно гордилась им, потому что все время красноречиво поглядывала в ту сторону.
Мне пришлось с полчаса объяснять ей, что я ее новый жилец, приехал к ней расплатиться и взять ключи от дома. Она покивала, взяла деньги и сказала, что ключей у нее нет.
Видите ли, по старой привычке она оставила их под навесом дома. Как по мне, то это довольно неосмотрительно.
Из вежливости я говорил с ней около часа, слушая рассказы о внучке и сплетни о жителях города, в которые я, впрочем, не сильно вникал.
К концу нашей беседы миссис Лайонхарт начала проявлять признаки адекватности – дала мне какую-то книгу и попросила при случае занести ее в библиотеку, а то ей тяжело так далеко ходить. Рассказала, что ко мне, возможно, будет приходить ее кошка БеБе, и попросила ухаживать за ней. Я спросил, почему эта самая кошка не живет с ней, она ответила, что БеБе привыкла к тому дому и нигде больше жить не хочет кроме как там.
На прощание старушка объяснила мне дорогу и дала ключ от чердака. Сказала, быть может, я найду там что-то полезное для себя. Например, велосипед. А пока мне пришлось потратиться на автобус.
Ключ я действительно нашел под навесом.
Дом маленький и аккуратный, во дворе есть лавка и цветущее дерево, я таких еще не видел, когда-нибудь вышлю тебе фотографию. Внутри уютно и очень светло. То, что это дом Хэтти, можно понять только по тому, что там много кошачьи вещей, игрушек и картин.
Я дописываю и иду осматриваться, а заодно проверю чердак.
Миссис Лайонхарт сказала, что у них почта работает даже по воскресеньям, поэтому я спешу отправить тебе письмо и пожелать приятного отдыха.
P.S.Пришли мне открытку из бухты. Я видел это море всего лишь раз, еще до того как познакомился с тобой, и очень по нему скучаю.
Питер Оллфорд
23 Перекресток Чайки
Барнакл Бэй
СЛ 592446
Здравствуй, Макс!
Бывало ли у тебя когда-нибудь ощущение какой-то неведомой внутренней силы, которая будто бы управляет тобой изнутри и порой заставляет совершать совсем, казалось бы, необдуманные поступки? В последнее время подобные ощущения посещают меня довольно часто. Собственно, это и стало впоследствии причиной одного дерзкого поступка. Но вернёмся к этому несколько позже.
Для начала я хочу поздравить тебя с получением места в больнице. Уверен, что Аппалуза Плейнс кажется прекрасным дружелюбным городом, даже несмотря на статус «провинции». Хотя я удивлён, что тебе отказали в Сансете. Это с твоими-то способностями! Ничего, когда-нибудь они поймут, что потеряли, но будет уже поздно.
Теперь расскажу о себе. В общих чертах ты знаешь, что случилось со мной после выпуска из детдома. Повторяться не буду. Могу только сказать, что участь твинбрукского патрульного очень и очень незавидна. Твинбрук – тихий и спокойный городок, в котором редко встречаются нарушители закона. Ну, ты знаешь. Копу там делать нечего. А я так не могу. Ощущаю себя вором, когда получаю деньги за то, что просто появляюсь на работе. Вот тут-то я и возвращаюсь к тому внутреннему чувству.
Закончилось очередное дежурство. Я зашёл в участок за портфелем и наткнулся на одну вещицу. У напарника на столе лежала открытка с видом на море. На открытке была надпись: «Добро пожаловать в лагерь «Эбис» в Барнакл Бэе». Не знаю, чем меня зацепила эта открытка, однако я вышел из участка с твёрдым намерением побывать в том лагере. Возможно, это интуиция подсказывала мне, что так будет лучше.
И вот я в Барнакл Бэе. На первый взгляд и этот город кажется спокойным. Например, здесь замечательно рыбачить на рассвете или прогуливаться вечером морским побережьем. Однако я был разочарован: ведь не могла же интуиция так жестоко надо мной пошутить! Но не всегда вещи, кажущиеся нам на первый взгляд спокойными, являются таковыми на самом деле. Хотя Твинбрук, разумеется, исключение.
Самой обсуждаемой темой у местных сплетников и сплетниц является тема преступности. Пару минут флирта с официанткой местного бара – и я владею всеми необходимыми сведениями.
Оказывается, в городе вот уже несколько лет подряд орудует преступная шайка. Специализируются на ограблениях. На первый взгляд ничего особенного, но вот что странно: городских жителей можно по пальцам пересчитать, а преступников так и не вычислили. Этот парадокс натолкнул меня на определённые размышления. Во-первых, в Твинбруке таких дел мне не подвернётся, а во-вторых, надо переезжать в Барнакл Бэй. Опять появилось чувство, будто мной изнутри кто-то управляет, диктуя, какие решения следует принимать. Ну сам подумай, зачем мне надо переезжать? Для того чтобы раскрыть преступление? Это ведь нелепо, согласись! Однако я почему-то убеждён, что так будет правильно и точка. Не удивлюсь, если после этого ты сочтёшь меня психопатом, который идёт на поводу у своего внутреннего «я».
Переехал я довольно быстро. Одной поездки в Твинбрук хватило на то, что забрать все мои пожитки и уволиться с работы.
Только с приобретением жилья вышла проблема. Понимаешь, в Барнакле есть свободные дома, но цена… Они придутся по карману только агенту ФБР, но никак не обычному патрульному. Выбирать мне приходилось только из пустых участков, в лучшем случае с пристройкой. Вот и купил клочок земли, зато денег хватило с лихвой. На конверте указан мой новый адрес, так что отныне можешь писать мне прямо сюда.
Сейчас для меня главное – устроиться здесь на работу. Думаю, это будет несложно, всё-таки какой-никакой опыт есть.
Но этим я буду заниматься после законного отпуска – ещё неделя осталась. Хочешь, приезжай ко мне в Барнакл на выходные. Я тебе тут всё покажу, вместе порыбачим. А если нет, то я не обижусь - девчонки здесь то что надо, а у меня конкурентов меньше. Шучу, конечно, но писать не забывай! Жду.
P.S. Шлю две фотокарточки. Одну с морем, как и просил, а вторую со мной. Это я на своей жилплощади, если так можно назвать кустики и травку. Но в скором времени на их месте будет стоять дом, вот увидишь!
У меня ответная просьба. Пришли мне пожалуйста вид Аппалузы. Очень интересно узнать, что этот город из себя представляет. Но лучше всё-таки приезжай сам.
Макс Торнфилд
19442 Извилистая улица
Аппалуза Плейнс
СЛ 586112
Дорогой Питер!
Прости, что не писал так долго. В нашем почтовом отделении случился небольшой пожар - обошлось без пострадавших, но на восстановление прежнего режима работы ушло больше месяца.
И вот сейчас, наконец, я могу ответить тебе. Веришь или нет, около часа просидел глядя на первые строки и думая, что писать дальше. Тот самый случай, когда нужно поведать много важных вещей, но не знаешь с чего начать.
Сказать, что я удивлен – не сказать ничего. По части ошеломляющих новостей ты все-таки превзошел меня. Хотя я, пожалуй, пока не схожу с дистанции.
О да, Питер, ты самый настоящий псих, это я тебе как врач говорю. Но если бы всех людей, совершающих спонтанные необдуманные поступки, помещали в желтый дом, правительство разорилось бы на их лечении. Так что, увы, эти лавры не для тебя.
На самом деле, я бы позавидовал твоему рискованному поступку, если бы сам не выкинул нечто подобное с переездом. Уверен, спокойный Твинбрук будет по тебе скучать, но в бухте ты, как видно, нужнее. Одно прошу – будь осторожней. Впрочем, быть может, пока я пишу тебе это письмо, ты уже сковываешь металлическими браслетами запястья главаря преступной шайки.
Кстати, друг, а что ты будешь делать после того, как поймаешь преступников? Вдруг в городе больше не найдется для тебя работы?
К слову о работе – уж не знаю, будет ли жалеть обо мне Сансет, но Аппалуза вряд ли скоро меня забудет. Я еще не успел встретиться с доктором Пинкертоном, а по городу уже ходили слухи о том, что приехал какой-то знаменитый хирург из столицы. Впрочем, самым забавным происшествием было мое знакомство с непосредственной начальницей.
За день до встречи с доктором я пошел в библиотеку отнести злополучную книгу мисс Лайонхарт. Почему злополучную? Сначала я забыл ее в автобусе, потом в постовом отделении, дома из нее стали сыпаться страницы, так что я весь вечер провел с тюбиком клея. А в результате… Впрочем, по порядку.
Я нашел это здание довольно быстро. Кирпичная постройка, которую даже можно было бы назвать уютной.
И, знаешь, пусть я и не большой любитель книг, но есть в библиотеках что-то волшебное – там ведь собраны мысли множества разных людей, с которыми ты не имеешь возможности познакомиться лично.
Я снова отвлекаюсь на лирику.
Посетителей было немного, все они сидели в мягких креслах, погруженные в томики в разноцветных переплетах. Я нашел лишь одну девушку среди стеллажей.
- Не подскажете, где мне найти библиотекаря? Мисс Лайонхарт просила передать книгу… - я запнулся, потому что девушка до того глядевшая на меня с дружелюбной улыбкой, вдруг громко рассмеялась (чем вызвала глубокое недовольство у читателей).
- Простите...Просто это происходило уже столько раз, что я сбилась со счета. Она или приносит ее сама, или присылает кого-нибудь. Сэлли – наша заведующая – давным-давно подарила Хэтти эту книгу, но бедняжка из-за своего склероза все время об этом забывает. Просто беда какая-то!
Не поверишь – у меня в тот момент щеки так и запылали. Казалось бы, что такого, с любым может приключиться, но я чувствовал себя полнейшим дураком. Стоял, рассеянно почесывая затылок.
Девушка не растерялась.
- Можете оставить ее у меня. Я все равно сегодня собиралась навестить мисс Лайонхарт.
Я поблагодарил ее и ушел, даже не узнав имени и не представившись. Не глупость ли?
На следующий день я пришел на «собеседование». Пинкертон еще раз посмотрел мои рекомендации, я отдал ему свои документы и подписал кое-какие бумажки. Он объяснил, что из-за каких-то правительственных заморочек меня не могут оформить даже как интерна без испытательного срока, поэтому официально я буду числиться «донором органов», а неофициально – присутствовать на операциях.
Правда, часть времени мне все равно придется заниматься бумажной работой, а точнее, помогать доктору Шефферд.
Хэйли Шефферд – да, именно так звали мою книжную знакомую. Порадовало лишь то, что она удивилась не меньше моего, увидев меня на пороге своего кабинета. Основное ее место работы здесь, в больнице, а в библиотеке она лишь иногда подменяет свою подругу.
Больше вроде бы нечего рассказать. Мы с Хэйли ладим, но общаемся в основном по работе. Доктор Пинкертон уехал в отпуск. Я дважды навещал Хэтти и ее кошек и дважды представлялся ей заново.
Ах вот что, кошки! Со мной ведь теперь живет одна из ее любимиц – та самая БеБе, если помнишь. Хотя мне как-то больше по душе звать ее Веснушкой.
Одним вечером мне в дверь позвонила соседка – миловидная блондинка – и мягко попросила забрать животное домой. Я стал отнекиваться – мол, кошка не моя, но девушка настаивала на своем - ее не устраивало, что чужая кошка шастает по ее двору.
Пришлось взять. Сейчас я даже привязался к ней, хотя это милое на первый взгляд создание на самом деле достаточно своенравное и вредное. Впрочем, она ко мне уже тоже привыкла – больше не убегает и не кусает за палец, когда я кормлю ее с рук.
Помимо кошки от Хэтти мне достались желтая канарейка(!), шахматы, велосипед и телефон. Правда, мне пока некому звонить кроме, разве что, Хэйли.
Я бы и сейчас бросил все и приехал к тебе, если бы не работа. А может лучше ты ко мне? Я устрою тебе экскурсию по фермам и покажу водопад. Сам я там еще не был, но, говорят, место красивое. И хорошеньких девушек здесь тоже много. Вот только у некоторых весьма странный стиль.
P.S. Я не нашел подходящую фотографию Аппалузы, поэтому вырезал картинку из газетной заметки.
P.P.S. Вчера погнался за Веснушкой, утащившей мой носок, и случайно наткнулся на четырехлистник. Помнишь, как долго мы искали его? Вроде бы взрослые ребята, а поверили в сказку – найдем, и исполнится наше желание. Ты хотел найти родителей, я хотел помочь другу… Как думаешь, быть может, сейчас где-то школьная программа обмена так же свела вместе двух парней из разных городов и семей и связала прочной неразрывной нитью дружбы, как и нас когда–то?
Свою находку кладу в конверт – пусть принесет тебе удачу.
Питер Оллфорд
23 Перекресток Чайки
Барнакл Бэй
СЛ 592446
Макс!
Наконец-то ты объявился! Конечно, пожар на почте всё объясняет, но я был бы очень горд за тебя, если бы ты не писал мне по причине бурной личной жизни. Хотя там и так всё неплохо, судя по встрече с врачом-библиотекарем. Сдаётся мне, что кое-кто втюрился! Она хоть хороша собой? Про имя ты написал, а про внешность как же? Но, зная твой вкус, я спокоен.
Да, чуть не забыл! Чудак. С этого ведь стоило начать! Так вот, спасибо тебе за фотокарточку, а особенно за четырёхлистник. Это для меня очень важно. Помню, как я тогда загорелся идеей вырастить новый вид растения. И откуда у меня такая тяга к флоре? Может, мои родители были садоводами? Как бы там ни было, а свой участок я решил озеленить, поэтому отправился на рынок за семенами.
Макс, какое в Барнакл-Бэе разнообразие плодов! Таких, которые растут только на юге и больше нигде! Сочные, тёплые, будто наполненные солнцем. Поистине незабываемое ощущение, когда зубы вонзаются в мякоть спелого персика или, когда рот наполняется терпкостью хурмы. Интересно, получится ли у меня вырастить что-то подобное? Начать я решил с помидоров, винограда и салата.
Вот так, совершая покупки и насаживая червяков на крючок, я провёл последнюю неделю отпуска. А затем… вышел на работу. И не каким-нибудь дворником или торговцем, а самым настоящим полицейским! Но официально я ещё не числюсь в штате – моя работа заключается в том, чтобы носить копам пончики и кофе. Однако даже это место с большим трудом удалось выхлопотать моему хорошему твинбрукскому другу-шерифу Джонсону. Так что с поимкой преступников ты промазал.
Проблемы с работой и питанием разрешились, оставалось только разобраться с жильём. В «Эбисе» я находиться уже не мог, так как срок действия путёвки закончился. А на строительство дома у меня не было ни времени, ни средств. Поэтому, взяв в помощь парочку местных гуляк и ротозеев, я установил на участке деревянные столбы, а в качестве крыши натянул брезент. Теперь у меня есть какое-то подобие жилища.
Но знаешь, Макс, даже такое ответственное дело, как переезд и выживание в новом городе, ума мне не прибавили. Когда дело дошло до посадки купленных семян, я понял, что ничего не умею. Разумеется, один примитивный способ известен мне ещё с детства: выкопать ямку, полить водой, посадить семечко/росток, опять полить водой. Вроде бы так. Но садоводство на юге имеет свои особенности: тип климата, специфическая почва и т.д. Поэтому я решил поступить следующим образом: одно семечко посадить по своему способу, а остальные так, как написано в книге, которую мне тоже предстояло купить.
С покупкой книги вообще получилась целая история.
Изначально я рассчитывал купить только учебник по садоводству, но чертовка-продавщица оказалась такой обаятельной, что я невольно раскошелился на прочее чтиво.
Уже придя домой, я обнаружил свою глупость. «Всё о садоводстве. Краткий курс для новичков» гласила надпись на обложке, но содержание книги было несколько иным. Цитирую: «Конрад неистово впился в губы Азалии. Она уже не могла сопротивляться, сердце ее бешено стучало и готово было выскочить из груди. Поцелуй был очень долгим, и Азалия ощущала, как с каждой секундой ее все больше и больше накрывает волна наслаждения».
Вернувшись на рынок, продавщицу я не застал. Вероятно, она продала определённое количество товара и отправилась домой. Ух, попадись она мне в тот момент! Я бы ей показал и Конрада, и Азалию!
Пришлось идти в библиотеку. Но даже такая, казалось бы совем бытовая ситуация, не обошлась без инцидента. Поднимаясь к Храму знаний, мне почти удалось преодолеть препятствие в четыре ступеньки.
И вдруг я, словно поражённый ударом молнии самого Зевса-Громовержца, подворачиваю ногу где-то в области щиколотки и, как мешок (сам догадался с чем), падаю на крыльцо библиотеки. Не сдержавшись, я громко выругался. Как назло, именно в этот момент какой-то посетительнице вздумалось выйти на улицу. Так что злого орущего неудачника лицезрели все.
- ЧТО?! – рявкнул я в ответ на изумлённый взгляд библиотекаря. Старушка презрительно поджала губы. – Как-будто я специально! У вас книги по садоводству есть?
- Следуйте за мной.
По дороге я зло таращился на посетителей, глазами говоря, что лучше им меня не обсуждать.
Ох уж эти книги! Да ну их! Теперь только прессу читать буду. Там всё коротко и ясно.
Кстати, о газетах. Сегодня читал, что в СССР умер Сталин. Интересно, кто теперь будет управлять сверхдержавой? И останется ли вообще что-то от их государства? Одно знаю наверняка: для США смерть лидера страны-конкурента – неплохой шанс победить в Холодной войне. Как думаешь?
А вообще пиши мне почаще. Надеюсь, что пожаров и прочих катаклизмов в Аппалузе больше не предвидится!
С наилучшими пожеланиями, Питер.
- Книгочей: Посетить книжный магазин.
- Пробежка в магазин: Отправьте вашего персонажа в продовольственный магазин.
Макс Торнфилд
19442 Извилистая улица
Аппалуза Плейнс
СЛ 586112
И кто бы говорил о бурной личной жизни, а,
Питер?
Воспевая дифирамбы девушкам из Бухты, ты так и не умудрился позвать хоть одну из них на свидание? Уверен, бегать с лейкой и лопатой наперевес очень увлекательно, но я бы на твоем месте все же поискал ту плутовку-продавщицу. Она, быть может, в тебе своего принца увидела, потому и поделилась самым сокровенным.
Надеюсь, сейчас ты вспоминаешь свой неудачный поход в библиотеку с улыбкой? Если тебе станет легче, то мне гораздо чаще приходится ненавидеть все живое. Например, когда после ночного дежурства, едва успев сомкнуть глаза, я просыпаюсь от писка красной игрушечной птички, сопровождаемого довольным мурлыканьем.
Твое письмо для меня – глоток свежего воздуха. Я отвлекся от всего – от работы, домашних дел, распечатал конверт и словно побывал в гостях. А мне ведь и правда трудно представить тебя садоводом. Но надеюсь, что у тебя все выйдет. Держу пари, растения, посаженные по книжным инструкциям, мало чем будут отличаться от того несчастного семечка.
Я так погляжу, с работой у нас сложилась похожая ситуация. Так или иначе, мы еще покажем, на что способны.
А твое временное жилище – достаточно ли оно надежное? Я слышал, что в Барнакл Бее случается непогода. Я вот после того инцидента на почте все время проверяю плиту. Знаю, это паранойя, но без этого я не могу спокойно собраться и уйти на работу.
Ты спрашиваешь о Хэйли? Нечему удивляться, дружище, нечему. Когда я прошлый раз писал тебе, я очень спешил и много чего упустил. Да и первое впечатление со дня нашей встречи развеялось.
И вообще, романы на работе – не моя стихия. А сейчас и вовсе не до того. Не смотря на то, что городок тихий, работы здесь навалом. То с лошади кто-то упадет, то отравиться, то из шахты заброшенной кого принесут - сколько ее не отгораживай, любопытные все равно находятся. А при нашем немногочисленном штате приходится быть универсальным специалистом и успевать работать за троих. Сам понимаешь, некогда.
Так что пока дома меня ждет только четвероногая рыжая бестия, которая прячет в моих домашних тапочках свою добычу.
В Аппалузе зарождается какая-то новая неизвестная болезнь. У нее даже имени еще нет, а симптомы варьируются от человека к человеку. Об этом не пишут даже в местных газетах, так что это, считай, конфиденциальная информация.
Пытаясь выяснить, что же это такое, я взял на дом анализы некоторых пациентов.
Пришлось еще навестить химиков из научного института – они как раз над нами, этажом выше. Их эксперименты ограничиваются в основном селекцией, поэтому многие препараты, выделяемые за счет государства, хранятся на складах. Мне это только на руку. И то каждый препарат приходится брать под расписку, а как иначе? Все равно их сотрудничество – для меня неоценимая помощь.
Хэйли рассказывала, что медики обитали в одном здании с учеными сколько она себя помнит. Их уже толком и не разделяют. Впрочем, научные отделы почти никто серьезно и не воспринимает. Потому у них очень мало сотрудников и весьма незначительные успехи. Зато сейчас они были бы очень полезны. Но официального разрешения на это никто не давал, так что я пока никого не вмешиваю.
Такие наши скромные аппалузские дела. Удачи, Питер! Пусть она всегда будет на твоей стороне, с четырехлистником или без. P.S. О Сталине. Говоря о холодной войне, ты будто говоришь о чем-то настоящем, а не о противостоянии идеологий. Что самое удивительное, я чувствую то же самое. Прошло уже несколько лет, а меня не покидает ощущение, что мы до сих пор там. И не где-нибудь, а в самой гуще событий. Странно, правда?
И я бы не списывал СССР со счетов так быстро. Все не так просто.
Питер Оллфорд
23 Перекресток Чайки
Барнакл Бэй
СЛ 592446
Вот те раз! Даже не поздоровался толком, а уже обвинениями бросаешься! Так вот, друг мой, хочу тебе возразить. В то время как ты так неосмотрительно бросал камни в мой огород, проверял печку и общался с химиками, я уже успел сходить на свидание. И даже не с продавщицей. Но лучше распишу все по порядку.
Так как холодильником или плитой я пока не обзавелся, питаться мне приходится в местном баре (может отсутствие техники к лучшему – я не стану таким же параноиком).
Еда там вполне сносна, а вот контингент…
В тот вечер эпицентром событий стали два старичка.
- Какого черта, Барт? – спросил один в клетчатой рубахе.
В ответ он получил порцию гневных фраз, приправленных отменной руганью.
- Бэт, а что здесь происходит? – спросил я официантку.
Девчушка громко хмыкнула.
- Барт Линкольн и Элифас Нун. Когда-то они были лучшими друзьями. До тех пор, пока старина Барти не увел у Эла жену. Спустя два года Дорис умерла. Уже одиннадцать лет прошло, а Эл до сих пор винит Барта.
- А ты откуда знаешь? – спросил я у подростка. – Ты же тогда пешком под стол ходила.
Бэт смерила меня снисходительным взглядом.
- Да ты что, Пит, совсем тугодум? Барнакл это тебе не Нью-Йорк и даже не Твинбрук! Да здесь вся соседская подноготная как на ладони! Человека не станет, а косточки ему еще с десяток лет перемывать будут!
В это время завязалась драка. Бэт, окатив драчунов водой, побежала за дочерью Эла. Я же ничего предпринимать не стал. Официально я еще не коп, а разнимать полоумных в свободное от работы время я не собираюсь. Вернее, не собирался. Пока не пришла Жасмин.
В этой девушке прекрасно все. Макс, ты бы ее видел! Словами невозможно передать всю ее прелесть, поэтому я ограничусь информацией, добытой о Жасмин в полицейском архиве.
1. Имя - Жасмин Кейтлин Филиппа Нун; 2. Дата рождения - 15.10.1924 (28 лет); 3. Внешний вид
- национальность – США;
- рост – 5,5 футов;
- вес – 134 фунта;
- особые приметы – шрам от укуса собаки над левой коленкой, цветок в волосах; 4. Характер
- привычки: ежедневно посещает библиотеку, увлекается игрой на гитаре;
- фобии: боится собак и громкого шума, страдает монопатофобией;
- к людям относится настороженно, предпочитает одиночество; 5. Биография
- место рождения: город Милуоки, штат Висконсин;
- предполагаемо живые родственники: отец Элифас Нун, тетка по материнской линии Розмари Джонсон (Милуоки, Висконсин);
- знак Зодиака – Весы;
- образование – школа Барнакл Бэя для одаренных детей (1930-1942);
- место работы – секретарь в газете «Барнакл Дейли Ньюз».
От себя могу добавить, что Жасмин необычайно красива! Черные глаза заглядывают тебе прямо в душу, а та расстегнутая верхняя пуховичка чуть не свела меня с ума! Но вернемся к вечеру в баре.
Как ты догадался, Бэт вернулась не одна.
Стоило Элифасу завидеть дочь, как он мгновенно превратился из заядлого гуляки в поникшее и соврешнно несчастное существо. Он мне напомнил щенка, навалившего кучу, а потом ожидавшего пинка от хозяина. Но Жасмин не стала предпринимать каких-то импульсивных действий, а попыталась взвалить пьяное тело отца к себе на плечи. Однако ноша оказалась непосильной. Как думаешь, друг мой, кто вызвался помочь бедной девушке?..
- Не хотите прогуляться? – спросил я, когда Элифас издал душераздирающий храп, плюхнувшись на кровать в их с Жасмин доме.
- Да, пожалуй, - согласилась девушка.
Прогулка выыдалась отменной: звезды, прохладный ветерок, шум волн вдалеке и приятная непринужденная беседа. Но стоило мне заикнуться о свидании, как Жасмин спросила:
- Питер, простите мою бестактность, но позвольте узнать ваш возраст.
Да, Макс я соврал! Сказал, что мне двадцять четыре. Подумаешь, прибавил три года! Откуда я мог знать, что для нее возраст имеет такое большое значение?
- Не поймите меня неправильно…
- Жасмин, - перебил я, - я знаю, что вы хотите сказать. Но прежде вспомните нашу прогулку. У нас нашлись общие темы, интересы, увлечения даже несмотря на возраст. Не это ли главное? Дайте мне шанс. Только одно свидание. Обещаю, если ваше мнение не изменится, я вас больше не побеспокою.
И нас было свидание. И еще одно, и еще. В подробности вдаваться не буду, но сейчас я счастлив. Всегда так, когда начинаешь отношения. Все в мире кажется прекрасным, сказочным, будто летит куда-то…
Ты забываешь о еде, сне и всех своих потребностях. А перед глазами только один человек...
Ладно, Макс, буду прощаться, пока на бумагу не полились прочие сказочные сопли. Твоего ответа буду ждать несмотря ни на что!
Макс Торнфилд
19442 Извилистая улица
Аппалуза Плейнс
СЛ 586112
Привет, Пит!
Время пролетает так быстро, что иногда кажется, будто вечность – это миг и каждый миг при этом – вечность. Распечатывая очередной конверт, я только удивляюсь тому, с какой скоростью вторгаются в наш быт перемены.
Ощущение размеренности жизни присутствует ровно до тех пор, пока не посмотришь на нее со стороны. Читая письмо, я смотрю на твою.
И вот ты уже мне пишешь о девушке, которая похитила твое сердце. А я пытаюсь себе представить ее. Но из ее «личного дела» мне запомнилась только монопатофобия (довольно интересный медицинский случай!) и шрам над коленкой. Что, к сожалению, мало что говорит о ее внешнем виде или хотя бы о том, какой она человек. Намек ясен?
А человек она, судя по всему, незаурядный, раз уж тебе пришлось накинуть себе три года. А ведь это, по сути, такая ерунда. Ты когда-то упрямо доказывал, что в идеале девушка должна быть на 2-3 года младше. Мои родители вообще были ровесниками – и ничем хорошим это не закончилось.
Так что пусть это будет наибольшей из ваших проблем.
Твои сказочные сопли нисколько меня не пугают. Не далее чем вчера я наблюдал душещипательную сцену между Фелипе Маршаллом и его женой Ким. Когда она сообщила ему о своей болезни (той самой, которую мы никак не можем диагностировать), он долго-долго пристально разглядывал ее резко побледневшую кожу, глаза с нездоровым блеском, пятно на шее, как будто стараясь запомнить каждую деталь, сравнить привычную ему супругу с этим новым существом, порожденным хворью.
А, может, он как раз пытался отыскать в ней прежнюю Ким. В любом случае, мне стало так неловко, что я поспешил ретироваться.
Ну а теперь о моих новостях.
Скажу коротко – Хэйли сейчас фактически живет у меня. Временно. Благо, мисс Лайонхарт это глубоко безразлично, она справляется лишь о состоянии своей кошки и водопроводных труб. Да еще иногда спрашивает, не барахлит ли велосипед.
Так вот, вышло это все самым удивительным образом. Одним вечером, в мой выходной после ночного дежурства, я дошел в своих «исследованиях» до критической точки. Тебе должно быть знакомо это чувство близости разгадки, когда кажется, что до верного ответа всего пара шагов, но с каждой попыткой приблизиться он удаляется подобно горизонту. Что-то неуловимо мешает догнать его и схватить.
Я пришел в отчаяние. И был бы рад обратиться за помощью, если бы было к кому. На тот момент я уже несколько дней не виделся с Хэйли, так сложились обстоятельства. Казалось бы, что проще, подними трубку и набери номер? Не тут то было.
Понимаешь ли, я не хотел посвящать ее в эти эксперименты, не хотел чтобы она восприняла это как тщеславную попытку доказать всем, что я чего-то стою. Потому что отчасти оно так и было.
И вот я сидел, неотрывно глядя на телефон и желая только одного – услышать звук дверного звонка.
Мое желание было настолько велико, что сперва я принял этот звук за плод собственного воображения. Но затем он повторился, снова и снова, все настойчивей.
Некий парень по кличке Мид – лаборант и по совместительству друг детства Хэйли рассказал ей о моей «подпольной лаборатории». И она пришла помочь. Вот кто-то, а она-то уж точно делает это искренне.
У Хэйли трое соседей, с которыми она, мягко говоря, не ладит.
Для меня, по меньшей мере, странно, что она живет с людьми, которых на дух не переносит. Особенно учитывая, что здесь же, в Аппалуза Плейнс, обе ее сестры.
Но одна из них замужем, а о другой она вообще предпочитает умалчивать.
Так что мы решили, что лучше всего будет продолжать проводить исследования в доме мисс Лайонхарт. А так как большую часть времени мы проводим на работе и остаток столь ничтожно мал, что тратить его не беготню по домам просто бессмысленно, то я и предложил ей временно переселиться ко мне.
И вот уже несколько дней мы вместе ходим на работу, вместе возвращаемся, вместе проводим вечера. Даже Веснушка, кажется, обрадовалась появлению Хэйли.
А мне хорошо от мысли, что есть кто-то на моей стороне.
И кто-то, кто может приготовить завтрак и разделить мои мысли.
Друг, мне кажется, я стал писать каким-то более возвышенным слогом. Это на мне так сказывается присутствие Хэйли. Она прочла великое множество книг и теперь повышает мой культурный уровень. Она вообще очень любит читать. И считает, что писатели помогают людям едва ли не в меньшей мере, чем врачи.
А ведь между ними действительно есть что-то общее, не находишь?
Жду письма и хороших вестей. Передавай мои наилучшие пожелания Жасмин. Макс.
Питер Оллфорд
23 Перекресток Чайки
Барнакл Бэй
СЛ 592446
Дорогой Макс!
Твое письмо меня очень вдохновило. Я и сам попробовал было сменить слог, но ничего не вышло. Нещадно уничтожил целый ворох своих тебе ответов, пока и вовсе не плюнул на это дело. Видимо, писатель из меня никудышный.
Прими мои поздравления с соседкой по дому! Одна голова хорошо, а две лучше. Уверен, что вместе с Хэйли вы найдете антидот (или как там это называется?).
Переезд Хэйли заставил меня подумать о том, что было бы, если бы и ко мне переехала Жасмин. Потом я вспомнил, что переезжать-то некуда. И не надо мне писать, что с милым рай в шалаше! Если честно, то мне самому порядком надоели мои условия. Хочется хотя бы стены вокруг себя, чтобы не просыпаться от порывов ветра.
Сказано – сделано. Я нанял строителей, которые мне эти стены возвели. Только жилище у меня сейчас как в той загадке: «без окон, без дверей…». Зато есть подвал. Вообще-то в нем не было необходимости, просто я так решил. Вероятно, это оттого, что я иногда вспоминаю войну, а подвал – какая-никакая защита от бомбежки. Но не дай Бог, чтобы это когда-нибудь снова повторилось!
Пока на моем участке шло строительство, я стал чаще гулять по городу. Представляешь, восточная часть Барнакл-Бэя чем-то напоминает маленькую лошадку.
Я забрел прямо в «голову». Там оказалось что-то вроде заброшенного парка: парочка деревьев да старенькая скамейка, стоящая почти у обрыва. В последнее время парк стал моим излюбленным местом, я часто бываю там один или с Жасмин.
Но в тот раз побыть одному мне не удалось – меня застала Прити.
Прити Дарвин – моя коллега по работе. Одна из немногих, с кем у меня сложились доверительные отношения. Они с мужем живут по соседству. Им уже около сорока, но детей пока нет. Злые языки поговаривали, что Прити не может забеременеть.
- Питер, а ты любишь путешествовать? – спросила Прити, усаживаясь рядом.
- Скорее да, чем нет, - ответил я, не совсем понимая, куда она клонит.
Женщина лукаво улыбнулась и, после некоторой паузы произнесла:
- А во Франции ты был?
- Прити, к чему эти вопросы? – не выдержал я.
- Я могу устроить тебе командировку.
После этих слов я окончательно запутался. Зачем Прити завела этот разговор, если я даже не штатный сотрудник?
- Ты хочешь, чтобы я поехал во Францию с тобой.
- Я хочу, чтобы ты поехал туда вместо меня. - Закатила глаза женщина. – Соображай, Пит.
- В том все и дело, что я не могу ничего сообразить, потому что не понимаю, чем удостоен такой чести.
Представляешь, Макс, Прити все-таки беременна! Срок еще маленький, но она не хочет чтобы перелет и смена климата как-то повиляли на нее и малыша. Потому-то ей надо было подыскать вместо себя замену. Еще месяц, друг, и я буду во Франции!
Прити мне как старшая сестра, она моя добрая фея. Я даже благодаря ей в частные предприниматели затесался.
Ферн Аннан и Роджер Рао – местные промышленные магнаты. Они скупили почти все возможные и невозможные городские предприятия. Стоит ли упоминать о неприязни между этими семьями? Что-то вроде знаменитых Готов и Альто в Сансет Вэлли. К огромному удовольствию Роджера, братец Ферн оказался страстным картежником и теперь практически все семейное состояние пущено по ветру, а предприятия распроданы. Остался только супермаркет и текстильная фабрика.
Прити подруга Ферн, потому она и стала связывающим звеном между нами. Признаться, я давно хотел вложить деньги в какое-то дело, но денег не было. Хорошо, что я имею привычку откладывать на черный день. Мне удалось скопить небольшую сумму, которой, к счастью, хватило на приобретение пакета акций супермаркета. Контрольным пакетом акций владеет (кто бы сомневался!) Роджер Рао. Хотя для меня по-прежнему остается загадкой, почему он сам не выкупил акции Ферн. Может он хочет сделать меня своей марионеткой? Что ж, не выйдет.
Юридически заверив в ратуше все мыслимые и немыслимые документы, я, уже как полноправный владелец, направился в супермаркет.
- Мистер Оллфорд! – окликнул меня чей-то голос.
Повернулся. Передо мной стояла девушка. Темные волосы, смуглая кожа, цепкий взгляд. Появилось предчувствие, что где-то я эту дамочку уже видел.
- Чем обязан? – осведомился я, одарив незнакомку улыбкой.
- Позвольте поздравить вас с удачным капиталовложением. Надеюсь, вы будете хорошим партнером, - на слове «хороший» моя собеседница сделала сильный нажим.
- Я тоже считаю капиталовложение удачным, - вторую часть фразы я предпочел проигнорировать.
- Тогда давайте знакомиться. – Протянула девушка руку. – Я Миа Рао.
Прости, Макс, совсем нет времени дописать – надо выбегать из дома. Перед работой мне еще надо зайти на почту и отправить тебе письмо. Если не сделаю это сейчас, то, скорее всего, потом забуду.
P. S. Чуть не забыл о фотокарточке! Вкладываю в конверт.
Привет Хэйли.
Жду ответа, Питер.
0,5 балла за поколение, ставшее партнером предприятия
Итого: 1 балл
Макс Торнфилд
19442 Извилистая улица
Аппалуза Плейнс
СЛ 586112
Привет!
О, дружище, по-твоему, я претендую на лавры писателя? Не порти бумагу, пиши, как пишется.
(а пишется, между прочим, неплохо, так что не прибедняйся!)
Найдем ли мы антидот или хоть какое-то маломальское лекарство, я не знаю, но проблем себе уже точно нажили. Об этом чуть позже.
Я рад, что ты, наконец, зашевелился и возвел себе хотя бы «без окон, без дверей». Стены есть, и то хорошо. А подвал вообще очень нужная в хозяйстве вещь, как оказывается. Не только для укрытия от…
Бомбежки. У меня отчего-то мороз по коже от этого слова. И в голове гудеть начинает. Необъяснимое физиологическое явление просто. Брр.
Маленькая лошадка? Интересно, а на что похожа Аппалуза с высоты птичьего полета? Когда-нибудь я это узнаю и расскажу тебе.
А тот парк, о котором ты рассказывал, должно быть, весьма романтичное место. Так и представляю шум волн, переплетающийся с шелестом листвы, запах морского бриза, двое влюбленных на скамейке, которая повидала уже не одну такую парочку. Просто идеальная сцена для фильма. У нас таких местечек нет. Парки здесь кошачьи, собачьи. Есть еще один, но он тоже уединенностью не отличается – в нем проводят городские сезонные праздники. Так и живем. Вся наша романтика сводится к высокой патетике профессии.
Франция? Надо же, Пит, да ты везунчик! И леди помог, и сам не остался с носом! Поздравляю. буду с нетерпением ждать открыток из Шам ле Сим.
О сансетских богачах лучше не и не напоминай! Их противостояния иногда порядком портили всем жизнь. Что ж, ты теперь еще и частный предприниматель? Мои поздравления еще раз. Только этот Рао меня беспокоит. Как бы ты во что дурное не влип, друг. Слишком уже подозрительно все это, и не тебе, пусть и внештатному, но сотруднику полиции, мне это объяснять.
В следующий раз, не трать времени на эксперименты со слогом и будешь успевать. Дело ли это? Я тебе письма обстоятельно пишу, а ты. Впрочем, основное, как я понимаю, ты изложить таки успел.
Я получил фотографию и теперь понимаю, чем тебя очаровала эта девушка. Но в своих письмах ты мало о ней упоминаешь, бережешь ее от меня что ли? Я вон о Хэйли и то больше пишу, хотя она всего лишь моя соседканач подруга.
Кстати, когда она увидела фото, у нас состоялся весьма интересный диалог. Что-то вроде:
- Кто это? – спросила Хэйли, как-то странно нахмурившись.
- Моя девушка. Пишет, что скучает. Шлет фотографии. – Макс решил изобразить из себя великого юмориста.
- Ооо…Мммм.. – на что последовала весьма неоднозначная реакция.
- Шучу. Я разве не упоминал, с кем переписываюсь? Это дама сердца моего друга, Питера. Правда, красивая? – Макс раскрыл все карты.
- Ааа..Ммм… Да, красивая. – но и на этот раз ответ нельзя было назвать недвусмысленным. Хмуриться перестала, но отвернулась и ушла.
Так и живем.
Мне вообще теперь привычней видеть Хэйли в ее «домашнем» обличии – с наскоро сплетенной косичкой, в блузке и брюках или платье вместо обычного халата.
Она даже взяла отпуск за свой счет, чтобы целиком заняться исследованиями.
Мне такая привилегия недоступна в виду моей низкой должности и срока работы.
Поэтому я, цитирую, «обязан высыпаться, нормально питаться и ходить на работу, следить за обстановкой и докладывать непосредственному начальству, т.е. мне, а все остальное уж моя забота».
Под словом «забота» разумеется: уборка, готовка, уход за трусливым щенком и нахальной рыжей бестией, а также эксперименты сутки напролет. Примечание автора – трусливый щенок – это Туман. Хэйли исполнила свою голубую мечту и притащила в дом маленькое серое существо с разного цвета глазами.
Хотя труслив он только с виду, а на самом деле очень даже бойкий. Веснушка сперва на него только как-то насмешливо поглядывала из-под лавочки, но подойти не рисковала.
Сейчас они уже сладили, и, кажется, меня одного смущает, что Хэйли не сможет забрать Тумана домой (ее домовладелица не позволяет заводить домашних питомцев), т.е. это существо останется у меня. Нет, я не то чтобы против, но и не очень воодушевлен этой мыслью. В общем, поживем - увидим.
Жить с начальницей весело, как ни крути. Только соседям так не кажется.
Тут просто необходимо сделать лирическое отступление. Наша импровизированная мини-лаборатория с колбочками, ретортами, пробирками, химикатами-препаратами, анализами крови и прочим располагается прямо на улице, в виду того, что проводить опыты в доме крайне опасно, на чердаке – смертельно, а подвала не имеется в наличии в принципе. Так что полевые испытания проходят на открытой местности, ничем не ограждённой и находящейся в пределах видимости окон соседних домов.
Именно в связи с этим на днях в полшестого утра раздался звонок. Я подхватился с кровати, сонным голосом пробормотал в трубку «алло» и от души пожелал доброго утра человеку на том конце провода. В ответ мне нажелали столь же прекрасного и дня, и вечера. И вообще заявили что мне и, цитирую, «моей единомышленнице» лучше прекратить попытки взнести на воздух всю округу, в противном же случае, они всенепременно доложат в полицию. Я что-то ответил, хотя моего ответа не особо и ждали, и отправился разбираться.
Хэйлз в халатике и защитных очках с величайшей осторожностью переливала жидкость из колбы в тоненькую пробирку.
- Хэйли… - попытался окликнуть ее я.
- Шшшш…
- Еще и шести нет!
- Оу, но уже пять, так?
- Что значит уже? Сколько ты сегодня сп…ты вообще сегодня спала?
- Спала. Не помню. Отвяжись. Собирайся на работу, – и, уже не обращая на меня никакого внимания, продолжила. - Таак, а теперь это сюда…Почти! Что же не так?
Стало ясно, что пытаться отвлечь Хэйли – гиблое дело, но и от звонка так просто ведь не отделаешься.
- Ладно, с этим разберемся потом. Что ты тут такого устроила, что мои соседи намерены завязать тесную дружбу с полицией?
- Всего лишь мини извержение вулкана. Случайно попала не в ту колбу. Ничего страшного.
После этого я с трудом (почти силой), но все же отправил Хэйли подальше от станка. Я настаивал на сне, но все мои аргументы были проигнорированы, и она засела за книги.
Что ж, это куда безопасней, подумал я.
С меня к тому моменту сон тоже как рукой сняло, а до начала рабочего дня еще оставалось время, и я сам взялся за пробирки.
По большей степени ликвидировал последствия, нежели продолжал опыт, но так или иначе, каждое движение производил с двойной осторожностью. Так что не волнуйся, Питер, твои коллеги из Аппалуза Плейнс могут спать спокойно.
Ты знаешь, я в последнее время стал чувствовать себя так уютно, возвращаясь вечером домой, наблюдая за двумя пушистыми комочками, которые упрямо делают вид, что не знают о существовании друг друга,
заставая неосторожную мисс Шеферд за готовкой и ловя ее приветственную улыбку.
Кажется, я уже боюсь того момента, когда все это закончиться. P.S. Я увлекся шахматами. Такая интересная игра. Правда, пока мне не с кем играть, так что я сижу, склонившись с умным видом над фигурками, и выигрываю сам у себя.
Хэйли передает тебе ответный привет и желает удачи в предпринимательстве. Я присоединяюсь.
Жду ответа. Обстоятельного и состоятельного. Макс.
Питер Оллфорд
23 Перекресток Чайки
Барнакл Бэй
СЛ 592446
Здравствуй, Ма Привет
Черт, доброго времени суток!
Обстоятельный и состоятельный ответ требует кропотливой работы, которая занимает немало времени. Прибавь к этому еще мою работу полицейского, строительство дома и личную жизнь, вот и получается три месяца молчания. Мне кажется, что за эти месяцы я умственно деградировал, совсем разучился формировать свои мысли. Спросишь, что же такого произошло? Давай обо всем по порядку.
Помнится, я закончил на Мие Рао.
Зря ты, Макс, за меня переживаешь, ни во что дурное я не влипну. Семейство Рао не такое, каким кажется на первый взгляд. Роджер только с виду успешный предприниматель и гроза Барнакл Бэя, а на самом деле тот еще тюфяк. Семейным бизнесом заправляет его жена Миа. Она умна, с характером, за словом в карман не полезет, обладает невроятным темпераментом. Такое ощущение, что они с Роджером поменялись местами: глава семейства сидит дома с маленьким сыном, а Миа с утра до вечера в работе. Вот такой парадокс.
Миа еще и лингвист. Владеет китайским и французским. Я попросил ее дать мне пару уроков. До отъезда всего-ничего, но может быть мне удастся постигнуть хотя бы элементарные азы.
Что же до садоводства, то у меня ничего не выходит. Либо я забываю поливать ростки, и они засыхают, либо лью слишком много воды. Да еще и дикие животные ходить повадились. Представляешь, недавно увидел возле своих кустов жеребенка!
В общем, как я ни старался, уцелел один лишь салат.
Даже книги по садоводству не помогли.
Странно, Макс, но я чувствую опустошенность. Иногда в голову приходят шлупые мысли о том, что я зря переехал. Может эта ноша мне не по силам? Ведь чем больше я погружаюсь в жизнь Барнакл Бэя, тем больше я чувствую рутину. Проблемы быта, работы, личной жизни поглотили меня без остатка. Кажется, будто ем, хожу, дышу, живу я механически.
А так хочется оставновить момент, чтобы целиком насладиться его прелестью. Мы же так спешим, так подстегиваем время, что под конец дня уже не остается сил. Приходишь домой и валишься с ног.
Спасибо, что есть Прити. Ее забота чем-то напоминает мне материнскую. Может быть поэтому меня тянет с ней общаться? Хорошо иметь женщину-друга.
Ты спросишь, а как же Жасмин? Не знаю. Жасмин скорее женщина-любовница. Конечно, я с ней не ради секса и физических потребностей, но нет такой духовной близости, как с Прити. Наверное идеальная женщина та, которая умеет совмещать в себе друга и любовницу. Найду такую – непременно женюсь.
Пока вижу выход только в предстоящем путешествии. Может хотя бы оно развеет мою хандру?..
Прости, но о себе больше писать не могу. И не хочу. Ты-то как? Читал, вы завели щенка. Поздравляю. Кажется, Туман отлично вписался в новую семью. Главное, чтобы в тапочки не гадил. Или это прерогатива котов?
А твоя миссис Шефферд просто чудо. Но следи, чтобы она не страдала трудоголизмом. Лучше отвлеки ее романтикой.
С наилучшими пожеланиями, Питер.
Баллы: 0,25 за друга (Прити Дарвин)
Итого: 1,25
- Друзья-напарники: Начните к карьеру полицейского и подружитесь со своим напарником до того, как получите должность Инспектора дорожного движения(Охрана, 3).
Макс Торнфилд
19442 Извилистая улица
Аппалуза Плейнс
СЛ 586112
Здравствуй, дорогой друг!
Пусть это прозвучит странно, но в этот раз я начал писать тебе ответное письмо еще до того, как пришло твое.
Как говорит Хэйли, «если вдохновение появляется, то от этого уже никуда не деться». Наверное поэтому – я приметил эту особенность еще до того, как мы стали жить под одной крышей – она и носит с собой маленький блокнотик. Бывало, сидим мы на обеденном перерыве, а она так задумается и глядит в одну точку, а потом вдруг дернется, зашевелится – руки сами собой в сумке копошатся и извлекают на свет вещицу в тоненьком кожаном переплете – и быстро-быстро начинает что-то записывать. С умным видом. Потом опять задумается, цепляя губами кончик ручки.
Попробовал один раз заглянуть в этот чудо-записник – любопытство сильней меня. Ужаснулся. Никогда бы не подумал, что у моей начальницы такой почерк. Буквы так и пляшут в разные стороны, одну от другой не отличить. Отчасти ее оправдывает спешка, но…Или это какой-то тайный способ шифрования?
Что-то я увлекся.
Предполагаю, что твое письмо дошло гораздо позже, чем ты его отправлял. Я уже собирался написать тебе, не дожидаясь ответа, когда Энни, девушка с почты, наконец, вручила мне слегка потрепанный конверт, украшенный большим количеством печатей пересылки. Уж не знаю, что у них там произошло, но надеюсь, что мои вести до тебя дойдут быстрее.
Прежде всего, не пойму, что за фрукт эта Миа Рао, что ты ей такие дифирамбы поешь? Я вижу в твоих словах нескрываемое восхищение.
Во-вторых, уж не знаю, актуально ли, но, на мой взгляд, причина твоей хандры – в усталости. И смена обстановки действительно самое то. Я так полагаю, ты уже вернулся из своего путешествия? С нетерпением жду подробностей, тебе ведь есть что рассказать, верно?
А если тебе одного путешествия будет мало, приезжай ко мне в гости – у нас тут тепло и солнечно.
Пообщались бы нормально, да и Хэйли жаждет знакомства с тобой.
И в третьих, я очень рад, что рядом с тобой есть и Прити, и Жасмин. И пусть они и не одно целое, зная, что ты находишься в таком обществе, я за тебя не переживаю.
Теперь постараюсь как можно короче изложить тебе свои «новости».
Хэйли точно так же, как и ты, отдыхает от рутины. Правда, в ее понимании лучший отдых – это смена вида деятельности. Поэтому она оккупировала шахматный столик и телескоп.
На все мои «почему» она отвечает тем, что шахматы хорошо развивают стратегическое мышление, а звезды она просто любит.
Еще одно ее увлечение – животные. Она, конечно, не ветеринар, но по мелким жалобам старается помочь. Возможно потому, что у нее просто чудное взаимопонимание с четвероногими.
На днях она, правда, уже вышла на работу, и я даже не знаю, радоваться или огорчаться – на чашах весов бурная деятельность дома и поддержка на работе.
Так или иначе, вижу я ее теперь даже чаще.
Но это все не главное. Со мной в последнее время стали происходить странные вещи. Вот послушай.
В прошлую пятницу я вышел с работы, измученный и уставший, и наблюдал картину – светловолосая девочка лет семи в легком платьице гналась за полосатым котом. Зрелище было до жути умилительным ровно до тех пор, пока парочка не пересекла ворота городского кладбища, находящегося неподалеку. Да, есть в этом своя ирония – разместить больницу рядом с кладбищем. Но речь не о том.
Ноги сами меня понесли в нужном направлении. Кто-то бы назвал это интуицией. Наверное, я бы даже согласился с таким определением. А как иначе объяснить то, что произошло дальше?
Я жалею, что сразу не припустился за ней бегом. Потому как я потерял много времени, прежде чем осознал, куда они подевались.
Про катакомбы я мало что знал. В основном досужие легенды и страшные истории. Однако, понять, что под землей мало приятного, можно и без этого.
Внутри было темно, хоть глаз выколи. В нос ударил запах затхлости, сырости и гнили. Я сердито пнул камень и нащупал в кармане коробку спичек. О, если бы я знал об этом раньше! Живу здесь недолго, но дойти до городского совета не поленился бы. Им следовало или закрыть вход вовсе, или хотя бы обеспечить маломальскую видимость и безопасность!
Я чиркнул спичкой и осмотрелся. Как думаешь, что я увидел? Три тоннеля. Три чертовых тоннеля без малейших отличий. Я прислушался, но не услышал ничего, кроме тихого стука капель где-то в глубине. Ни шагов, ни дыхания, ни голосов.
Плюнул и выбрал самый правый ход. Пройдя несколько метров, уткнулся в глухую стену – одновременно и радость и разочарование. Зацепил ногой нечто, помягче камня, – оказалось, книга. «Гордость и предубеждения семьи Толстопятко». Помнишь, в Сансете, мы однажды встретили блондинку в траурном одеянии, я тебе еще сказал, что ее следует сторониться? Так вот это была Агнес Толстопятко. Не знаю, совпадение ли, я так и не открывал эту книгу с тех пор (я забрал ее с собой, сам не знаю зачем).
Левый тоннель вскоре привел к обрыву, глубину которого я почти имел возможность прочувствовать на собственной шкуре. Запас спичек быстро иссякал, поэтому я старался расходовать их экономней. Но когда моего плеча коснулось нечто длинное и неприятно липкое настолько, что это чувствовалось даже сквозь ткань халата, я моментально забыл о своей бережливости.
И едва ли не засмеялся вслух, когда слабый свет осветил не что иное, как кусок троса, свисающего с потолка. Недолго думая, я проверил его на прочность, и, как оказалось, очень своевременно - когда земля начала ускользать из-под ног, единственной опорой для меня оставалось именно это.
Я завис, по-видимому, в нескольких сотнях метров над землей. Ноги покрыло неприятным холодком, книга за поясом больно упиралась в ребра, а руки быстро затекали и скользили по шероховатой поверхности. Я начал раскачиваться, и, спустя несколько минут (мне они казались вечностью), я снова почувствовал почву под собой. Лишь на мгновение, но этого мне хватило, чтобы расцепить руки при следующем взмахе.
Я жестоко поплатился за то, что не ценил обстановку как следует. Приземлившись, я снова оказался на краю. Падая, я ухватился за каменный выступ, но он неожиданно легко откололся, и я покатился кубарем вниз. Скатываясь по неожиданно пологому склону, я считал обороты. Не будь вокруг так темно, у меня, наверное, закружилась бы голова. Я насчитал 16 раз. На 17-том я со всего размаху влетел в подземное озеро и едва ли не запутался в водорослях.
К счастью, мне удалось выбраться, но спички безнадежно размокли и я, таким образом, лишился единственного источника света. Добывать огонь естественным образом казалось невозможным. Я нашел на берег один единственный камень, и тот, по-видимому, прилетел вместе со мной сверху. Спрятал его в карман, на всякий случай. Темнота сгущалась вокруг, и я почувствовал приступ паники. Голова вдруг взорвалась резкой болью, в глазах заплясали огоньки. Я обхватил голову руками, потому что мне казалось, что потолок вот-вот обрушиться на меня. Я не мог понять, что происходит. Я не герой, но и трусом никогда не был, ты же знаешь. На секунду мне даже показалось, что я слышал девичий крик. Не знаю, был ли он плодом моего воображения, или чем еще, но именно он напомнил мне о том, что где-то здесь находится маленькая девочка, которой куда страшнее, чем мне, и я живо поднялся на ноги.
Двигаясь по кругу (так мне показалось), я ощупывал стены. В одном месте я нашел парочку выступов. Вариант весьма ненадежный, учитывая, что вверх метров 200, как минимум, но в такой ситуации, кроме как рисковать, ничего и не остается.
Когда я снова мог стоять на земле, а тихий плеск воды остался внизу, я сам не мог поверить в свою удачу. Я сел, чтобы перевести дыхание. Пару раз я, конечно, едва ли не сорвался, но в целом это можно назвать просто невероятным везением!
Я еще раз проверил спички, хотя надеяться, что они высохли, было глупо. Я уперся спиной в стену и начал осторожно продвигаться вдоль. Глаза понемногу привыкали к темноте, и я начал даже различать некоторые силуэты.
Очень скоро в стене показался проход. Я достал из кармана камешек и швырнул его вперед, Он беспрепятственно прокатился вперед и глухо ударился о противоположную стену. Это был еще один тоннель. Времени прошло уже достаточно много, и тратить еще больше на колебания было бы непростительной глупостью. Я завернул вправо, все так же проверяя путь. Спустя несколько минут я вышел туда, откуда начинал, к развилке.
Все, что мне осталось, это вернуться назад и повернуть налево. Приглушенные всхлипы подтвердили, что я двигаюсь в нужном направлении. И вот в темноте сверкнули два огонька кошачьих глаз. Девочка затихла, кот жалобно мяукнул. Я подошел вплотную, присел на корточки и осторожно протянул ей руку, шепотом произнеся «не бойся». Несколько секунд она колебалась, а затем бросилась мне на шею, крепко уцепившись за халат своими тоненькими ручками. Она вся дрожала и снова всхлипывала. Я представил, как она испугалась, оказавшись здесь одна, и в ушах зазвучал звонкий детский голосок: «Ты защитишь меня, защитишь?» - «Конечно, я же всегда рядом» - ему ответил другой, постарше. Светлые волосы, озорной взгляд. Кроха с котом явно напоминала мне о какой-то другой девочке, но я не могу сказать, откуда я ее знал.
Я снял халат и набросил ей на плечи. Сидя на моих руках и сжимая в руках кота и книгу, она потихоньку перестала дрожать и всхлипывала все реже. Я продвигался медленно, но уверенно, и вскоре мы оказались под открытым небом. Я опустил ее на землю. Большие глаза смотрели на меня с испугом. Я хотел спросить, где ее она живет, чтобы отвести ее домой – на улице уже изрядно потемнело, - но не успел произнести и слова, как она развернулась и убежала прочь. Я ее не винил – от шока и не то случается. И догонять не стал, чтобы не испугать еще больше, надеялся, что здесь уж она не заблудиться.
Некоторое время я еще стоял, не в силах пошевелиться. Начался дождь. Испачканный, мокрый, и без халата, я побрел домой.
По возвращении я первым делом заглянул в спальню – Хэйли с улыбкой читала томик по хирургии.
Я не стал показываться ей в таком виде и сразу пошел в ванную. Эту историю я ей так и не рассказал. Да и не только ей, а вообще кому-либо, кроме тебя.
В ту ночь мне не спалось. Я смотрел в телескоп и увидел падающую звезду.
А утром на лавке лежал скомканный и уже далеко не белый халат, придавленный книгой и камнем. Рядом лежала пара леденцов и монетка на веревочке – самые большие детские сокровища. Наверное, это стоить расценивать как «спасибо».
Я изложил тебе все это в таких подробностях, потому что очень хотел кому-нибудь рассказать эту историю. На самом деле, есть еще одна, которую я тоже еще никому не поведал, но об этом я лучше напишу в следующем письме, когда она, возможно, претерпит кое-какие изменения.
Жду письма и ответных вестей.
Макс.
P.S. Прерогатива моей кошки, к счастью, охота.
Поэтому мои тапочки всегда полны свежей добычи….
- Интеллектуальное времяпрепровождение: Сыграть в шахматы и использовать телескоп.
Mr Peter Allford
14 rue Principale
64390 CHAMPS LES SIM
FRANCE
Дорогой друг!
Как же я ждал твоего письма!
Однако для меня оно стало вестником двух, кардинально противоположных событий. Во-первых, я убедился, что ты жив-здоров (что очень хорошо), а во-вторых, я забеспокоился. Твои странные видения, конечно, огорчили меня, но не удивили. Как бы получше написать… Дело в том, что со мной в последнее время тоже происходит что-то странное. Чтобы в твоей голове картина происходящего отобразилась более детально, напишу о событиях, произошедших со мной несколько раньше. А точнее с моего прибытия во Францию.
Как ты помнишь, я ехал в Шам ле Сим не просто так, а по рабочим делам. Но дела эти оказались совсем пустяковыми. Все, что от меня требовалось – передать какие-то бумаги французскому следователю. На это ушло всего лишь сорок минут из моей недельной командировки. Остальную часть времени я предоставлен сам себе.
Знакомство с Францией я решил начать с отеля. Друг мой, да по сравнению с моим домом, это просто Версальский дворец! Чего только стоит мой номер: шикарная двуспальная кровать, собственная ванная.
Поднимаясь к себе впервые, я услышал за дверью женские голоса. Разговаривали двое. Поначалу я решил, что просто ошибся номером, но нет, бронзовые цифры «16» говорили об обратном. Пока я мялся в коридоре, мне удалось услышать обрывки разговора. Конечно, я еще не очень силен во французском, поэтому понял только, что речь идет о лени. Или о Лене. А может быть Ленни. Я не знаю, кто это или что, но сердце как-то екнуло. Может, ты помнишь кого-то с похожим именем?
Я открыл дверь. Две женщины резко дернулись и застыли.
- Прошу меня извинить, мадам, вероятно, произошло какое-то недоразумение. Дело в том, что это мой номер, - сказал я.
Не считая странного поведения, одна из женщин выглядела вполне нормально. Вполне себе симпатичная француженка, а вот вторая явно была чужеродным элементом. Смуглая, среднего возраста, с тугим пучком на голове… Тоже, казалось бы ничего особенного. Но ее одежда повергла меня в шок. Белая футболка/кофта/майка (?) имела странный высокий воротник, была вся изрезана застежками-молниями и состояла как будто из лоскутов. Юбка (надо признать, невероятно короткая) была под стать верхнему элементу одежды – такая же несуразная. Женщина напомнила мне героя из фантастического романа, примерно так же там описаны пришельцы из будущего.
Ответ на свой вопрос я не получил. Женщины просто стояли и смотрели в одну точку. Представляешь, как я неловко себя почувствовал. Не зная что предпринять, я зачем-то направился к комоду и попытался выдвинуть ящик. Бесполезно, его будто заклинило. Я попробовал еще раз, и еще, и еще… В общем, опозорился я, Макс. Шкафчик-то открылся, но следом за ним я шмякнулся на пол. К счастью, моего позора никто не видел. Женщины куда-то делись. Мне даже подумалось, что я совсем дурак, и мне все это померещилось. До сих пор не знаю.
Поискать незнакомок я решил внизу. Как ты понимаешь, их там не оказалось. Зато я набрел на шахматы. Помнишь наши детские турниры? Никак не мог отказать себе в удовольствии снова пораскинуть мозгами. Боже, я ведь совсем забыл как это увлекательно! На двенадцатом ходу я сделал белыми длинную рокировку, а черной пешкой, стоящей на G2 срубил слона, стоящего на H1, и пешка превратилась в ферзя.
Только играть одному мне быстро надоело. Как назло, вокруг не было ни души. В надежде найти себе компаньона я вышел на крыльцо. Улицы Шам ле Сим встретили меня безлюдностью. Ну, если не считать китайца, разглядывающего доску объявлений. Хотя этот китаец перевернул с ног на голову все мое французское путешествие, а может быть даже и всю жизнь.
Завидев меня, житель Востока округлил глаза, раскрыл рот и начал нервно дергать себя за косичку. Испугавшись, что у него припадок, я побежал за водой. Но на полпути меня остановил его возглас (к слову сказать, это была грамотная французская речь, без китайского акцента):
- Сэр, подождите, умоляю вас!
Я повернулся. Китаец уже не выглядел припадочным. Это меня немного успокоило.
-Да? Чем могу быть полезен?
- О месье, вы можете помочь? Помогите мне!
Я совершенно растерялся.
- Пожалуйста. Только скажите, что мне надо делать?
- Идите за мной!
И он повел меня живописными улочками французского городка.
О, Макс, всех слов мира не хватит, чтобы описать обилие и многообразие живописности Шам ле Сима! Какая там природа, какая растительность! Ивы, дубы, тополи, платаны, гибискус, розмарин – лишь малая часть того, что растет на пропитанных солнцем французских равнинах. Да и сами дома выглядят как часть солнца: кирпичная кладка окрашена в желтый цвет, а в окнах вставлены деревянные рамы со сложным переплетом. Стены кое-где увиты плющом, а балконы заменены просторными дощатыми террасами, опоясывающими весь дом по периметру.
Пока мы шли, я старался как можно точнее запомнить дорогу, не очень полагаясь на порядочность китайца. Но вскоре мы достигли Рыночной площади – центра жизни Шам ле Сим. Как ты понимаешь, там находится рынок и разнообразные магазины с ресторанчиками. Центр площади занимает круглый фонтан, с которым связана древняя французская легенда.
Еще во времена гугенотов жила в Шам ле Сим дева Мари. Она славилась своей дивной красотой далеко за пределами округи. Много рыцарей и храбрых юношей добивались ее руки, но дева Мари предпочла отважного кавалера де Бийо.
Однако же случилось так, что сам дьявол воспылал страстной любовью к прекрасной деве. Во что бы то ни стало возжелал он завладеть ее душой. И вот, когда наступила ночь, явился он в облике кавалера де Бийо и умертвил деву, вонзив кинжал прямо ей в сердце.
Весь город был в печали. Деву Мари похоронили, и вскоре над ее могилой вырос прекрасный куст виноградника, из плодов которого получается самый вкусный нектар. А в честь своей невесты кавалер де Бийо построил на площади фонтан, способный исполнять желания.
Это было небольшое лирическое отступление, а теперь вернемся к нашим баранам.
Китаец привел меня в лавку с промтоварами. По меньшей мере это было странно, так как сначала он истерично умолял меня помочь ему, а потом спокойно вел в магазин. Как минимум я ожидал увидеть хотя бы беспокойство на его лице. Но чем ближе мы подходили к лавке с промтоварами, тем шире китаец улыбался.
Нас встретила очень красивая девушка, и я стал понимать в чем тут дело.
Похоже, Цзяо (так звали китайца) был в нее влюблен. И судя по всему, безответно.
- Жанин, я привел этого месье, он может помочь тебе.
Я почувствовал облегчение. Куда приятней помогать красавице Жанин, нежели этому китайцу.
- Вы действительно готовы мне помочь? – улыбнулась девушка.
- Конечно, мадемуазель, - ответил я.
Проблема была вот в чем. Жанин и Цзяо отправились на пикник на Забытый курган (тоже мне, нашли место для пикников). Помимо продовольствия взяли с собой бадминтон и волейбольный мячик. Но мяч этот был не простой, а золотой, подаренный Жанин любимым дядюшкой незадолго до смерти. В общем, пропал этот мяч. Вероятно, свалился в гробницу. Жанин пообещала неплохое вознаграждение, если я его найду. А так как делать мне все равно нечего, то я согласился.
Уже когда я подходил к кургану, я вновь увидел странную женщину. Да, еще одну. У этой тоже была смуглая кожа, но волосы не черные, а морковного цвета. И прическа странная – вся голова в маленьких косичках, делающих женщину похожей на африканскую принцессу. Одежда не отставала: длинное платье на шнуровке, сшитое из очень прочной материи. Ох, что-то мне все это очень не нравится.
Вход в курган никто не охранял. Это тоже показалось мне странным.
Но на удивление там не было исписанных стен или следов разорения. Я подозреваю, что, не считая волейбольного мяча Жанин, ценностей никаких в этом кургане нет.
Зато завалов полно. Если бы не кирка мадемуазель Ламбер, я бы ни за что не справился.
Сейчас я присел передохнуть. Очень интересно все-таки найти мяч или какой-то секретный ход. А может мне повезет, и я набреду на сокровища.
Ужасно скучаю по тебе и по Жасмин. Она осталась в Барнакл Бэе и в мое отсутствие присматривает за огородом и домом.
Жду твоей истории, «возможно, претерпевшей кое-каких изменений».
Пит.
P. S. Незадолго до приезда в Шам ле Сим мне стали сниться тревожные сны о войне. Подробности на утро вспомнить трудно, но я отчетливо слышу гул пролетающих снарядов и крики командира.
Это началось почти в одно время с прочими странностями. Совпадение?
Макс Торнфилд
19442 Извилистая улица
Аппалуза Плейнс
СЛ 586112
Дружище Питер!
Сейчас я пишу тебе письмо и пытаюсь уложить все в голове, наблюдая как будто бы со стороны. И вывод мой – «все страньше и страньше», как говорила кэролловская Алиса.
Я просто не верю, что такие совпадения бывают. Вот послушай.
Несколько недель тому, в одну из пятниц, когда мы с Хэйлз уже собирались домой, ко мне подошла одна из наших медсестер. Тихая и милая девчушка, но хоть убей, не помню, как ее зовут. А впрочем, это не так и важно. Она подошла и, преодолевая смущение, спросила, свободен ли я вечером. Я немного растерялся, но ответил, что планов у меня нет. Тогда она начала говорить что-то о выставке, но ее перебил резкий звук хлопнувшей двери. Я невольно обернулся. Меня всегда восхищала эта способность организма инстинктивно реагировать на внезапные раздражители. Ты еще и сообразить ничего не успеваешь, а тело уже совершает какие-то неподвластные тебе действия. Одергивает руку при соприкосновении с горячим, прикрывается от яркого света, поворачивается в поисках привлекшего внимание шума… Удивительно, да и только!
Но я отвлекся. Так вот, дверь хлопнула, и я понял, что Хэйли меня не дождалась. Уже тогда мне это не понравилось. Чего ей стоило задержаться на пару минут? Вдвоем идти, как ни крути, веселее. Но она, видимо, посчитала иначе.
В общем, в ту злополучную пятницу девчонка с работы позвала меня на выставку своего отца в историческое общество. Начиналось это мероприятие в девять. Ты можешь подумать, что это было нечто вроде свидания, но нет, ничего подобного. Пригласили добрую половину нашего персонала. Хотя то, что приглашение было не личным, мне оказалось даже на руку. Нет, девчушка симпатичная, и я бы совсем не отказался… Особенно на фоне того, что моя личная жизнь похожа на пустыню, по которой из стороны в сторону летает перекотиполе. Но в тот вечер я задумал позвать с собой Хэйли. Я уже давно собирался ее куда-нибудь вытащить, потому как фактически кроме работы и исследований мы больше ничего и не видим. А теперь это казалось вдвойне хорошей идеей.
Вот только воплотить ее я так и не смог. Хэйли встретила меня в ужасном расположении духа, и даже отказалась поужинать со мной. Собрав волосы в неаккуратный пучок, она села на кровать, поджав ноги под себя, и с чрезвычайным сосредоточением углубилась в томик по анатомии. Но я не сдавался. Моя надежда угасла только тогда, когда на вопрос о том, что за место «историческое общество», она ответила, что это, цитирую, «скучнейшее место в городе, не дай Бог там побывать еще раз». Тогда уж я молча собрался и ушел.
Возможно, Пит, я и не прав, но не в моих правилах навязываться человеку, который обвешался табличками «Оставь меня в покое!» и «Отвали!».
В общем, не будем об этом. Я лучше тебе расскажу о выставке. Я пришел с небольшим опозданием, хоть и нашел здание почти сразу – у входа там стоит весьма приметная декоративная кибитка.
Правда, все равно чуть не прошел мимо – на звезды засмотрелся. Небо здесь такое, такое! Дух захватывает. Я попытался найти хоть одно созвездие, но так и не смог. А ведь в детстве это было одной из наших любимых игр, отгадывать созвездия, помнишь?
Эх, жаль, некому меня одернуть. Отвлекаюсь все на какие-то посторонние темы. Наверное, писатели для того и пишут, чтобы иметь возможность изливать свои мысли в полной мере и свободной форме, как думаешь?
Так вот, в историческом обществе не было людно, но это только подпитывало атмосферу – освещение, кажущееся достаточно слабым, но при этом позволяющее разглядеть каждую картину до мелких деталей, и мягкий лунный свет, льющийся в окна, большие - от пола до потолка.
Я бы никак не назвал это место скучным!
Одна из картин как-то особенно привлекла мое внимание. Она изображала малютку-фавна, играющего на своем чудном инструменте в окружении бабочек.
Тут я подхожу, пожалуй, к основной части своего рассказа.
Я не успел еще как следует разглядеть композицию, когда за спиной вдруг раздался незнакомый голос.
- Как вы считаете, почему здесь одни мухоморы?
От неожиданности я, кажется, даже вздрогнул. Обернувшись, я увидел уже не молодую женщину, с бледно-болезненного цвета кожей и всклоченными сине-фиолетовыми волосами.
- Не знаю. Наверное, замысел автора предполагал… - честно попытался ответить я.
- Вздор и чушь! – перебила она. – Ничего подобного он не предполагал. Глупо в угоду яркости пейзажа жертвовать его натуральностью и реалистичностью.
Уж не знаю, чем ей помешали несчастные мухоморы, но ее грубый тон мне не понравился.
- Глупо ожидать реалистичности от картины, изображающей мифического персонажа.
Она закатила глаза.
- Да что с вами спорить? Партийка в шахматы рассудила бы нас, но увы…
Подогреваемый азартом и желанием слегка осадить заносчивую дамочку, я выпалил:
- Отчего нет? Я всегда только за, если противник достойный, - последнее я постарался произнести так, чтобы не оставалось сомнений в том, что это вызов.
Она хмыкнула и посмотрела на часы.
- И где вы в десять вечера возьмете шахматный столик?
- Да уж найду где.
Возможно, это было опрометчиво. Но я так давно ничего подобного не делал, а с этой работой еще и чувствую себя лет на 20 старше, чем я есть.
По дороге домой мы познакомились. Ее зовут Шарман и она певица, в нашем городке проездом.
И это все, что мне удалось из нее выжать. А, нет, еще то, что она любит томатный сок и мелодрамы. И то, что она весьма эксцентрична, хотя это и так было понятно. Зато она у меня выспросила едва ли не всю биографию с рождения! К своему удивлению, многие детали своей жизни я просто не смог припомнить. Но больше всего меня смутил вопрос о знаке зодиака. Едва заслышав, что я – Лев, она безапелляционно заявила, что нам просто суждено быть вместе и весело рассмеялась.
Очень странная дама.
Дома я первым делом проверил Хэйли – она крепко спала в обнимку с книжкой. Несколько секунд я стоял не в силах пошевелиться – эту картину хотелось запечатлеть если не на холсте, то хотя бы в сознании. Волосы, разметанные по подушке, безмятежное выражение лица, на котором не осталось и следов былой строгости, подрагивающие ресницы.
А что, если так и влюбляются? Нет, надо гнать эти мысли. Хэйли – моя начальница и у нее есть бойфренд. На днях они ходили с ним на свидание и она, вернувшись за полночь и еле ворочая языком, я упоением рассказывала мне о том, какой замечательный ее друг Мид и как жаль, что она не замечала раньше «той искры, что между ними была».
Потом она объявила себя героем и полчаса вещала о том, как какой-то леди-аля-местной-знаменитости стало дурно в баре, где они отдыхали, и о том, как Хэйли спасла ее.
От приступа тошноты, ага.
И, якобы, эта дамочка, весьма небедная, на радостях угостила всех двойной порцией выпивки. А Хэйли так и вообще весь счет оплатила. Слабо представляю, что там происходило на самом деле.
И вот ведь обидно, богатая леди ей благодарна, и парень у нее распрекрасный, а укладывать ее пьяную, бормочущую невесть что, причмокивающую и повторяющую «люблю, люблю, люблю…» должен я!
Где справедливость? Нет ее.
Ох, да я ведь о Шарман рассказывал! Прости, не хочу черкать, я уж и не знаю, какой это по счету черновик будет.
Так вот, я убедился, что Хэйли спит, заварил чаю и вытащил складной шахматный столик на улицу. Ночь была прохладной, но на моей спутнице было надето пальто, так что, к счастью, звать ее в дом необходимости не было. Мы договорились сыграть до 3х партий.
В первой она разгромила меня в пух и прах, но две остальные были за мной. Но мое ликование было преждевременным. Допивая чай, она заявила, что явиться за реваншем.
И явилась. На следующий день.
Тот день у меня с утра не задался. Меня разбудил телефонный звонок доктора Пинкертона – он сообщил, что мне скоро предстоит пройти какие-то тесты для зачисления в интернатуру и попросил поштудировать учебники.
Проснувшись, я уже не смог заснуть и чувствовал себя измотанным и уставшим, причем не только физически но и морально.
Хэйли дома не было, а на столе я нашел записку, говорившую о том, что моя соседка в больнице, принимает участие в какой-то благотворительной донорской акции.
А еще о том, что надо покормить нашу живность, что, черт возьми, злит, потому что именно я этим зачастую и занимаюсь.
Весь день я пытался сделать что-то толковое, но все валилось из рук. Потом прибежала Хэйли и рассказала грандиозную новость. Оказывается, она встретила в больнице свою старую знакомую – Мэгги Грей и рассказала ей кое-что о наших исследованиях.
А та, в свою очередь, поведала ей о том, что один ее друг из Китая занимался чем-то подобным и, возможно, сможет нам помочь. И мы можем встретиться с ним лично, но за это нужно оказать ответную услугу – передать ему одну из наших книг, которые запрещены у него на родине.
Поделившись со мной этой радостью, моя соседка убежала на встречу к Миду – тогда они были еще не больше, чем друзьями.
А я снова остался один, обдумывая этот грандиозный «китайский» план. До сих пор думаю, что это все вилами по воде писано.
Но тогда мне толком и подумать не дали. Раздался звонок в дверь и, открыв, я увидел на пороге мою новую знакомую. В ней ничего не изменилось с вечера, кроме одной существенной детали – цвета кожи. Теперь она была очень смуглой, красивого шоколадного оттенка. Пришлось списать все на необыкновенное лунное освещение прошлой ночи.
Но это не самое странное. Через пару часов я сидел с открытым ртом, рассеянно оглядывая «поле боя».
- Могу я у тебя пожить пару недель? – она опустила взгляд и смущенно захлопала ресницами. Должен признать, возраст нисколько не убавлял ей обаяния. – Я всегда мечтала пожить в деревне!
- Это не деревня…
- Значит, можно?
- Нет!
- Макс, ты же джентльмен? А джентльмены всегда держат свое слово!
На этом я, дорогой друг, и попался. Не смог ничего возразить. Хотя проиграв всухую три партии подряд я никак не чувствовал себя джентльменом. Ощущение, что накануне она специально подыграла мне, чтобы, затем, явиться и предложить сыграть на желания, зная, что я уже не откажусь. Я попался.
Так что Шарман уехала заканчивать свои дела в городе и собирать чемодан, а я молюсь, чтобы эта испорченная барышня все же передумала. Старушке Хэтти, конечно, глубоко все равно, кто живет в домике, лишь бы платили исправно, да за кошкой ухаживали. А вот по поводу Хэйли я переживаю.
Она сейчас так радуется предстоящей поездке, перестала на меня дуться, все метушится и хлопочется, совершает какие-то приготовления. Не знаю, с какой стороны и подойти к этому вопросу.
Вот я тебе и рассказал свою большую историю. Незнакомцы, шахматы, китайцы. Немного схоже у нас все сложилось, так ведь?
Но я надеюсь, что твоя история обретет более благоприятный оборот.
Скажи, ты так и не нашел тех девушек из твоего номера? Я вроде бы не знаю никакого Ленни, но имя мне кажется знакомым.
А эти ребята, которым ты помогаешь? Как мне кажется, они ничуть не менее странные, чем те барышни в удивительных нарядах, которых ты встречал.
И мне очень интересно подробней узнать о твоем путешествии в курган. Нашел ли ты там что-то интересное? А то, что искал?
Жду твоего письма с нетерпением.
О, чуть не забыл сказать, меня номинально повысили!
Теперь по бухгалтерии я прохожу уборщиком и официальная ставка у меня чуть больше. Вот.
А еще, нашему щенку сегодня исполнилось полгода.
Хэйли в честь этого накупила ему сахарных косточек, так что у него, считай, настоящий праздник.
О, и последнее «кстати». Ты в том письме рассказывал легенду о фонтане, так вот я тоже ответно решил поделиться одной, недавно услышанной и весьма интересной.
Хэйли всерьез увлеклась Китаем, читает какие-то книги, пытается выучить язык. Вчера показала мне это: «Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на Время, Место и Обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвется.»
И мне вдруг стало любопытно…а сколько нитей у меня? В особенности тех, о которых я и не подозреваю. P.S. По поводу твоих снов. Как медик, я очень скептически отношусь к подобного рода высказываниям, но есть мнение, что такие сны показывают, кем ты был в прошлой жизни.
Mr Peter Allford
14 rue Principale
64390 CHAMPS LES SIM
FRANCE
Здравствуй, Макс.
Не ожидал получить твой ответ так быстро. Хотя тебе действительно было о чем рассказать.
Я очень рад, что ваши с Хэйли исследования не зашли в тупик. Может быть, тому другу из Китая удастся пролить свет на антидот или лекарство от этого вируса. Или болезни. Уж не знаю как правильно.
Что же касается самой Хэйли, то не бери в голову. Женщины такие странные существа – сегодня они дуются и не хотят с тобой разговаривать, а завтра ведут себя как ни в чем не бывало.
А вот госпожа Шарман меня действительно пугает. Во-первых, ее махинации с цветом кожи. Это может быть та самая аппалузская болезнь? Во-вторых, ее настойчивость. Чую я, что общение с ней тебе еще боком выйдет. Так что по возможности держись от Шарман подальше.
Теперь отвечаю на твои вопросы.
Да, я нашел этот гадкий мяч. Черт бы его побрал! Помимо него я обнаружил в кургане человеческий скелет, пару драгоценных камней, а также заработал себе пучок седых волос. Думается мне, что знай Жанин, через что мне пришлось пройти, она бы ни за что меня в этот курган не послала.
Но, кажется, я остановился на том, как разбирал киркой завал у входа.
Так вот, как только проход более ли менее был очищен, я сел передохнуть и написал письмо тебе. Потом я вновь продолжил свое приключение. Вход, который я разрыл, вел в небольшую комнатушку, насквозь пропахшую сыростью и плесенью. Человек с клаустрофобией сошел бы там с ума. Нигде не было ни намека на какую-нибудь лазейку. Не зная, что мне предпринять, я начал прощупывать стены, ожидая найти какой-нибудь рычажок или тайный ход. Во всех приключенческих романах герои простукивали стены и находили там пустое пространство. Я тоже попытался. Безрезультатно.
Наконец, когда моя надежда практически угасла, я заметил что старый факел, находящийся в комнате, висит как-то неправильно, вверх ногами. Я повернул его, послышался скрежет, и вокруг поднялась пыль. Обернувшись, я заметил, что противоположная стена была с сюрпризом. Знаешь, как старый библиотечный шкаф: стоит потянуть одну книгу, и он поворачивается. Вот так и стена в подземелье кургана открыла мне тайную комнату. Но то, что я там обнаружил, совсем не поддается описанию. Макс, в этой комнате были человеческие останки!
Стоило войти туда, как меня поглотила темнота. Пытаясь найти факел, я принялся на ощупь ходить вдоль стен. Несколько раз я обо что-то споткнулся. А когда мне наконец-то удалось найти факел, и комната осветилась, я увидел скелет. Рядом лежал огромного размера алмаз в форме звезды. Несмотря на то, что во время работы в полиции всякое можно повидать, но мысль о том, что человек, заточенный здесь, долго и мучительно умирал голодной смертью, вызвала во мне приступ тошноты. А еще появилась мысль, что если я не уберусь отсюда, то в комнате будет два скелета. Схватив камень, я выбежал к проходу.
Пару минут потребовалось мне, чтобы прийти в себя, и вот я снова в тупике. Пришлось вернуться в комнату со скелетом. Придав слишком огромное значение останкам, я не заметил ворот в другом конце комнаты. Естественно, они оказались заперты. Но рядом с ними было круглое отверстие в стене, вроде тех, какие используются в египетских гробницах. После этой находки у скелета появилась новая версия смерти.
Как ты понимаешь, всунуть руку в эту дырку бы слишком опасно и глупо. Поэтому я сперва засунул туда кирку. Вроде бы ничего не произошло, только пару букашек выползло наружу. Тогда я немного осмелел и решил проверить собственноручно. Однако, меня ни на секунду не покидало напряжение. Так и казалось, что сейчас вылезет мумия и проклянет.
К счастью, все обошлось. Все оказалось до банальности просто: я нащупал рычажок, и ворота открылись. Хотя меня еще долго не покидал вопрос: почему человек, некогда попавший сюда, предпочел умереть от голода и жажды, нежели открыть ворота?
Крутая лестница вела вниз. Спустившись, я увидел поистине ошеломляющую картину. В самом сердце кургана находилось чье-то надгробие, вокруг которого на много метров вокруг разросся лабиринт. Кое-где в стенах были другие проемы, которые вели к новым могилам и сокровищам, но чтобы в них попасть, следовало сначала побродить по лабиринту.
Что-то внутри меня затрепетало. Радостная мысль о том, что я, возможно, первооткрыватель, светлым лучиком пронеслась в голове. С другой стороны стало немного боязно. Ведь если я – первый человек, спустившийся в это место за энное количество лет, то неизвестно какие опасности и ловушки поджидают меня на каждом шагу. Что делают первооткрыватели? Оставляют флаги своей страны? Табличку «Здесь был Джон Смит»? Сообщают властям?
Но как бы там ни было, стоять на месте и размышлять не имело никакого смысла. Мне хотелось есть и спать, да и время уже было позднее. А значит, следовало выбрать место для ночлега. Еще раз внимательно оглядевшись по сторонам, я обнаружил довольно большой проем, находящийся недалеко от лестницы. Возблагодарив Всевышнего за то, что не надо пробираться сквозь лабиринт, я пошел на разведку.
В освещенном факелами небольшом пространстве стоял запах пыли. Стоило закрыть глаза, как создавалось ощущение, будто я попал в старенькую, залитую солнцем антикварную лавку, где каждый предмет хранит свою историю и где можно бродить часами, совершенно растворившись во времени.
Однако, ей-богу, Макс, лучше бы мне глаза не открывать! Дело в том, что там, удобно расположившись на коврике, лежал еще один скелет! Соответственно, вопрос первооткрывателя был уже не актуален. Но больше всего меня интересовали обстоятельства смерти этого некогда человека. Как и возле первого скелета, возле этого я нашел еще один драгоценный камень. Долю секунды во мне боролись два чувства: взять – не взять? Рассудок говорил, что не стоит, но потом я вспомнил о идущем полным ходом ремонте в Барнакл Бэе, о том, какие подарки я смогу купить Жасмин. В общем, второй камень я тоже забрал.
Не думай, что меня не терзали сомнения. Я даже сбегал наверх проверить, не закрылись ли ворота. К счастью, нет. Тогда мне пришла в голову глупая мысль, что, может быть, такая участь ждет всех первооткрывателей в качестве платы за их триумф. Впрочем, подобные домыслы были ни чем иным, кроме как плодами моего воспаленного психологическим стрессом и физическим изнеможением рассудка. На поиски мячика уже не оставалось сил. Единственное, на что я был способен – поставить палатку прямо возле останков и лечь спать.
Ночью мне снилась Жасмин. Она была с двумя косичками и в синем платье. Такая воздушная, хрупкая, будто бы соткана из невидимой материи. Только видно ее почему-то было не четко. Я понимал, что неизмеримо влюблен в нее. Она была очень грустной. Все звала меня за собой, говорила, что ей страшно, что скоро прилетит снаряд. А еще называла меня Петей.
Насколько я знаю, это русский аналог моего имени. Но почему именно на русском?.. Но дело не в этом. Я проснулся с желанием побыстрее прилететь домой, к Жасмин.
Она стала мне очень близкой за это время. Знаешь, Макс, я таких чувств еще ни к кому не испытывал. А когда она пришла ко мне во сне, я понял, что это именно та девушка, которая суждена мне. Если бы любовь имела телесную форму, то выглядела именно так. Для себя же я решил, что по возвращении предложу Жасмин выйти за меня замуж. Можешь считать меня слишком опрометчивым, но я чувствую, что так будет правильно.
Но вернемся к мячику Жанин. Наутро, полный сил и энергии, без особого труда преодолев лабиринт, я нашел пропажу.
А также пополнил свою коллекцию драгоценных камней прекрасным топазом и обогатил кошелек старинными монетами.
Внешний мир встретил меня ласковым солнышком и теплым веерком. Хотя я чувствовал себя, словно дитя подземелья: озябший, грязный, поцарапанный, отвыкший от щебетанья птиц и шума ветра. Было удивительно, что весь мир еще не вымер, что он по-прежнему живет, дышит, существует. К счастью, странно одетые женщины мне больше не встретились. Да и вообще на какой-то момент показалось, что я остался один на один с природой. Но длилось это всего долю секунды, затем издалека донесся шум рынка и звуки флейты пастуха.
Мне захотелось осмотреть курган снаружи. Стало ужасно любопытно, где же находится та прореха, в которую угодил мячик. Изнутри я почему-то дырки не увидел.
Как и множество других курганов, этот представлял собой пятиметровый холм, поросший травой. Только сверху расположилась куча огромных булыжников, притом расположилась так, что своим видом чем-то напоминала легендарный Стоунхендж.
Среди камней я обнаружил могилу какого-то Франсуа Руссо, умершего еще в 1864 году. А вот рядом с надгробием и было то самое отверстие, в которое, по всей вероятности, угодил мячик мадемуазель Ламбер. Что ни говори, а место для пикника они явно выбрали странное.
Просвета в отверстии я не обнаружил. Следовательно, оно было чем-то забито.
Покопавшись как следует, я обнаружил среди прочего мусора еще парочку древних французских монет и черепки какого-то глиняного изделия. Я, разумеется, не знаток, но что-то мне подсказывает, что это действительно редкостная вещь, и ценится она дорого. С тем и отправился к Жанин.
Француженка встретила меня не в самом лучшем расположении духа. К слову сказать, после лазанья по гробнице, аромат от меня исходил не самый приятный. Жанин недовольно сморщилась, но, завидев свою пропажу, быстро сменила гнев на милость. В благодарность она даже обняла меня, явно пересилив свою брезгливость.
- Мерси, Пьер. Ума не приложу, что бы я без вас делала.
После визита к мадемуазель Ламбер я отправился в гостиницу, где наелся, принял душ, хорошенько отоспался и, собственно, пишу письмо тебе.
Имя Ленни мне больше не встречалось, хотя, закрывая глаза, мне почему-то представляется кот. Может, так звали какого-нибудь питомца? Впрочем, не думаю, что это так уж и важно. Не стоило придавать случайно подслушанному разговору такое большое значение.
Что же касается снов, то тут твоя теория не действует. Ведь снится мне Вторая мировая, а в это время мы с тобой были детьми, так что в прошлой жизни этого никак не могло быть.
И напоследок хочу поздравить тебя с повышением. Сначала уборщик, а когда-нибудь доктор медицинских наук! Главное – упорство.
Макс Торнфилд
19442 Извилистая улица
Аппалуза Плейнс
СЛ 586112
Здравствуй Питер! Я очень рад, что твое приключение завершилось благополучно. Никогда бы не подумал, что такое может происходить на самом деле, тем более с моим лучшим другом. Но количество скелетов, попавшихся на твоем пути, действительно пугает. И, должен сказать, благодарность Жанин была весьма незначительной по сравнению с тем, через что тебе пришлось пройти. Хорошо хоть совсем с пустыми руками не ушел.
Что ж до Жасмин – я полностью поддерживаю тебя в твоем решении. Возможно, мне стоило бы сказать, что ты спешишь или нечто в этом роде, но если ты чувствуешь, что время уже пришло, значит, так и есть.
А по поводу Шарман – должен сказать, мы оба в ней заблуждаемся. Она до боли странная, но далеко не так проста, как кажется. Уже сейчас я многим ей обязан. А у цвета кожи было довольно простое объяснение – Шарман оказалась актрисой передвижного театра. Вот только по каким-то до сих пор неведомым мне причинам она решила покинуть свою труппу и осесть здесь, в Аппалузе. Дальнейшее ты знаешь. И с ее переездом дела, вопреки ожиданиям, пошли только лучше.
О, друг! Сейчас я буквально сижу на чемоданах, бесконечно перебирая в руках и пересчитывая – точно ли все три на месте – билеты. И, должен сказать, что я самый странный, самый нерасторопный и самый счастливый человек во Вселенной. И при этом полнейший придурок.
Начну с начала, как всегда. Я как раз вернулся после сдачи предварительного теста и был в прекрасном расположении духа, потому как набрал весьма высокие баллы.
Казалось, ничто не испортит мне настроение.
Но именно в тот день на пороге появилась Шарман. В руках она сжимала чемоданчик, а к ее ногам жалась крохотная собачонка.
Ее появление огорчило меня сразу по трем поводам: во-первых, я так и не успел сообщить Хэйли – просто не нашел подходящих слов. Во-вторых, последние раза три я не мог застать Хэтти дома, и появление нового жильца выглядит не очень радужно на фоне того, что я сам не оплатил несколько месяцев. И, в-третьих, я предчувствовал, что мое жилище скоро превратиться в приют для бездомных животных. В общем, сам понимаешь, я не очень был рад ее видеть.
Когда вышла Хэйли, пришлось выдать ей наскоро состряпанную ложь о том, что Шарман – моя подруга детства, которая поживет у меня некоторое время, пока не найдет жилье. В этот момент мне очень не помогало то, что Шарман насмешливо улыбалась, а Хэйлз, как и я, мало обрадовалась этой новости. Пробормотала что-то вроде «да, понятно» и пошла собираться на работу.
Но мою новую знакомую такой «радушный» прием нисколько не смущал. Она спокойно распаковалась и уже на следующий день чувствовала себя как дома. Буквально.
Но, между тем, она весьма удачно разряжала атмосферу - за завтраком шутила шутки с Хэйли, ненавязчиво флиртовала со мной.
Ну, по крайней мере, я так думал.
Но вечером Хэйли не пришла. Когда я уже собирался идти ее искать, она позвонила сама и сказала, что вернулась к соседям, вещи заберет позже.
- Почему? Что случилось? – спросил я ее.
- Да ничего особенного. Наши исследования скоро, судя по всему, подойдут к концу, и в моем постоянном присутствии больше нет необходимости, тем более сейчас, когда в доме становится слишком тесно для троих.
Я хотел возразить, но она продолжила.
- Тем более, Кенджи давно настаивал на том, что я должна вернуться. Это нехорошо выглядит, Макс, понимаешь? Ну, что я живу с другим парнем.
Я молчал.
- Я заберу Туманчика завтра, последишь за ним пока, хорошо?
- Да.
Она положила трубку. Я чувствовал себя как-то странно растерянным. Вроде бы все естественно, но как будто выбивает почву из-под ног.
На следующий день Шарман предложила мне съездить на выступление одного известного шахматиста в соседний город.
Особого желания у меня не было, хоть я и люблю шахматы, но она убедила меня. Сказала, что это поднимет мне настроение, а ей поможет пройти собеседование.
- Собеседование? – спросил я, когда мы ехали в автобусе.
- Потом расскажу. Как думаешь, с Рокси ничего не случиться? – с явным беспокойством спросила она о своей собаке.
«У кого о чем», - подумал я.
- Я попросил соседку за ними присмотреть, так что все будет в порядке.
И уставился в окно с явным намереньем просидеть так всю дорогу, но моя спутница не отставала с разговорами. Под конец она сдалась и вздохнула.
- Да скажи ты уже ей.
- Ч-чего? – я отвлекся от пейзажа проплывающих мимо деревьев и домиков, и ошарашенно покосился на Шарман.
Она одарила меня красноречивым взглядом в ответ. «Вместо тысячи слов»
- Не понимаю, о чем ты, - я снова отвернулся.
- Ребенок, - рассмеялась она. – Просто большой ребенок. Хотя все мы, по сути, дети. Но я же вижу, - крохотная пауза, - как ты на нее смотришь.
Я, кажется, вспыхнул краской тогда. Совсем как мальчишка, словленный и отруганный за какую-то пакость.
Тишина повисла, но е надолго. Я сам решил ее нарушить. Хотя говорил как будто и не я, а кто-то другой. Слова появлялись сами собой.
- … у нее же есть парень, понимаешь?
Она недовольно покачала головой.
- Дальше своего носа не видишь. Ладно, забудь! Просто прими тот факт, что это неважно. Без вопросов, ладно?
Я сначала оторопел, но потом кивнул. Больше мы этот разговор не продолжали. Выступление прошло отлично, на это было просто приятно посмотреть. Всю дорогу назад мы обсуждали самые красивые ходы. Неожиданно для себя, я действительно почувствовал какую-то легкость. Хотя было все еще не по себе: от слов Шарман, от того, с какой легкостью она, так неожиданно ворвавшись с мою жизнь, вскрыла мою душу и вытащила все наружу.
- Вот, возьми, - она протянула мне маленькую голубенькую бумажку за ужином.
- Что это? – поинтересовался я, рассматривая скудную на информацию листовку.
- Билет на летний фестиваль, дубина. Разве ты не знал?
Я посмотрел на адрес. «Лексингтон-парк». Я даже не знал о том, что в нашем городе есть такой. Как же ей это, черт возьми, удается?
- Но почему ты сама не пойдешь?
- Тебе там быть нужнее, - ответила она, спокойно пережевывая лапшу. – К тому же, у меня работа.
- Работа? – удивился я. – Ах да, собеседование…
- Ах нет, - передразнила она меня. – Я отправляла резюме в НИИ, - я не сдержал изумленно-насмешливого возгласа, но она, гневно сведя брови, продолжила, - и даже участвовала в одном из опытов, но потом поняла, что это не мое, - я не сдержался и прыснул со смеху, чуть не поперхнувшись чаем, но она невозмутимо продолжила: – Но мне все-таки обещали кое-что выплатить. И работу я нашла – буду выступать с музыкальными открытками, пока ничего лучше не подвернется.
- Что ж, поздравляю, - с улыбкой ответил я.
Она улыбнулась мне в ответ.
- И я тебя. Заранее.
Всю иронию ее ответа я понял только когда увидел среди пестрых палаток и лотков с цветными шариками Хэйли.
Сперва я хотел уйти, но вспомнил, что не видел ее уже несколько дней к ряду, и пересилил себя.
- Хээй, а я тут как раз ищу себе компанию.
- Макс? И ты тут? – изумилась она, обернувшись.
- Ага. Вот, хотел запустить фейерверки, но чуть пальцев не лишился, решил оставить это занятие профессионалам и поискать что-то побезопасней, - ответил я с улыбкой, хотя внутри что-то кололо, тряслось и подрагивало. – Ты любишь воздушные шарики?
Она рассеянно кивнула.
- А так? – я выудил из-за спины один, наполненный водой и отступил на несколько шагов.
Хэйли улыбнулась.
- С проигравшего угощение! – крикнула она, убегая.
Но, промокнув до нитки, мы решили, что победила дружба. О, Пит! Это было так весело, так беззаботно, все ушло куда-то на второй план. Жаль, ненадолго.
Я потащил Хэйли в фотобудку, чтобы сделать фото на память, но в последний момент она выбежала оттуда, вырвалась из моих объятий со словами «не могу».
Я почему-то не выбросил этот снимок, хотя выглядел он отвратительно – я один в нелепой позе, абсолютно растерянный.
Он весь говорил о том, что я полный кретин, раз довел все до этого. Я должен был разобраться в своих чувствах раньше, должен был сказать ей что-нибудь.
Тогда я собрал остатки своей воли в кулак и решил, во что бы то ни стало, сделать хотя бы так, чтобы вечер не был безнадежно испорчен.
- Не откажете ли в танце, прекрасная леди?
Она с сомнением покосилась на меня.
- Не думаю, что это хорошая ид…
Но я смотрел на нее почти умоляюще, стараясь скорчить как можно более комичную и беззаботную мину. И она сдалась.
- Только если я поведу, - улыбнувшись, она взяла меня за руку.
Мы начали двигаться в такт воображаемой музыке.
- Послушай, Хэйли… - начал было я.
- Тс-с. Не стоит. Слишком хороший вечер, - она будто читала мои мысли. Улыбка. И мне пришлось улыбнуться в ответ.
Я должен был что-то сделать, но в голове вертелись мысли о Миде, вперемешку со словами Шарман о том, что все неважно.
- Сыграем в прятки? – неожиданно выпалил я.
- Ч-что?
- Пожалуйста. Доверься мне. Считай до 20ти, ок?
Я метался по парку из стороны в сторону, с бешенной скоростью опустошая клумбы под звонкий счет. 15,14… Никто из нас и не заметил как потемнело. 10, 9… Парк опустел. 5, 4… Я выдохся.
3,2,1…
- Хэйли, я, кажется, люблю тебя…
Букет красных полевых цветов застыл в воздухе, в повисшей тишине.
Хэйли прикрыла рот рукой, затем подняла взгляд на меня. Она все еще улыбалась, но глаза блестели от слез.
Я выронил цветы – вместо ответа она легонько коснулась моих губ своими.
С того момента все пошло иначе. Я держал за руку свое счастье и поклялся больше не быть таким идиотом, таким тормозом.
Чтобы как-то закрепить изменения, произошедшие в моей жизни, я сделал татуировку.
Хэйли вернулась домой – хорошо, что она еще не успела забрать вещи.
А вчера вечером она ворвалась в ванную, когда я пытался починить наш барахлящий кран, и с воплями радости сообщила мне о том, что мы летим в Китай.
Я с перепугу выронил гаечный ключ. Оказалось, что это работа Шарман. Она достала нам билеты и уладила все формальности.
Кажется, у нее просто уйма полезных связей. И, пожалуй, она всегда будет для меня загадкой.
Мы все в сборах и суете, а я больше всего тороплюсь написать тебе. Удачи тебе, друг мой. Буду ждать ответа, адрес пришлю телеграммой.
Да, и еще кое-что.
Проверяя на месте ли зубная щетка, я ложу в чемодан с собой еще одну вещь. Маленькая бархатная коробочка. Кто будет первым, а, Пит? P.S. У меня больше нет логичного объяснения твоим снам. Жасмин и снаряд? Вторая Мировая? Хотя… Ты знаешь, я недавно стал рисовать. Просто незначительные наброски – ты знаешь, я раньше этим увлекался. Но мне часто приходят в голову образы незнакомых людей, которые при этом мне кажутся родными и очень близкими, но я не могу вспомнить даже где их мог видеть. А однажды я нарисовал тебя в военной форме. Русского солдата! И учитывая твои сны, это становиться вдвойне пугающе. Что думаешь?
