Ни хао, папа!
Иногда по утрам я смотрю на спящего Цзана. Знаешь, он порой причмокивает во сне. Иногда что-то бормочет, но я ни разу не смогла разобрать, что именно. Это раздражает!
А потом я пугаюсь. Он ведь мой муж, меня не должно раздражать, как он спит.
Но это чувство легко заглушить — достаточно поцеловать Цзана.
А потом можно отправиться готовить завтрак, сосредоточившись на процессе.
Цзан всегда нахваливает мою еду.
А ещё можно сходить на свидание! Пока Джерри у Катарины, а мы в Шанг-Симле, мы можем себе это позволить.
Здесь полно интересных мест!
Пусть в подземельях порой пахнет далеко не романтикой, но ведь не это главное. Ты знаешь.
Себастьян пропадает на рыбалке целыми днями.
Дома он только и говорит о рыбной ловле. Эммалина уже откровенно устала слушать про спиннинги, воблеры и тактику заброса.
Но Себ, конечно, знает, как унять её ворчание.
А потом он снова берёт удочку и исчезает.
Я скучаю по Джерри. Звоню ему каждый день. Стараюсь не думать о счёте за мобильную связь.
А вот Цзан в последнее время чаще беседует с зеркалом, чем с сыном. Говорит, что репетирует речь, но для кого или чего — упорно не отвечает.
Впрочем, разгадка нашлась быстро.
Оказалось, что у Цзана возникли проблемы с родной бюрократией. Теперь, когда он официально проживает в Симерике, ему нужно отмечаться в полиции родного города — так же, как и нам, приезжим. Для этого определённо стоило блеснуть красноречием.
И он блеснул. Очаровал сотрудника миграционной службы так, что тот назвал его всезнайкой.
Гордый, сияющий, довольный — Цзан рассказал мне об этом, когда вернулся домой.
Но, может быть, он также знает, почему Себастьян даже ночью пропадает на рыбалке?
В отсутствие мужа Эммалина коротает вечера за мольбертом. Ей нравится рисовать, но видно, что её что-то беспокоит.
Я пыталась поговорить с Цзаном, но с той самой ночи в миграционной службе он словно в трансе. Очень много спит.
Может быть, это переутомление? Столько забот свалилось на него в последнее время…
Я и сама чувствую себя разбитой. Вчера проснулась в палатке с больной спиной.
А ведь могла спуститься с холма и переночевать дома…
***
Когда добралась до “Королевского запада”, со мной случилась галлюцинация.
То есть, я встретила Себастьяна. Он выглядел измождённым, было заметно, что он не спал всю ночь. Кроме того, что-то в нём изменилось, и я не могла понять, что именно. Он был очень далеко от меня, как будто его здесь не было вовсе. И на долю секунды мне показалось, что он вообще не человек, а робот.
Я попыталась стряхнуть это наваждение:
— Вандербургер, ты ли это?
И знаешь, папа, он мне не ответил.
В его глазах погас тот самый огонёк, который делал его таким… таким… Я даже не знаю, каким.
Позже я слышала, как он поднялся в спальню. Слышала недовольный голос Эммалины.
А из ступора меня вывел Цзан. Он подошёл с тарелкой вафель. Ароматных, золотистых, хрустящих.
— Мм, завтрак?
— Да, дорогая. Я весь день буду с Шеном, так что с тобой увидимся только вечером, — кивнул он. — Поэтому предлагаю позавтракать вместе.
Вафли были восхитительны. Но я не могла перестать думать о пустом взгляде Себастьяна.
***
А сейчас мне пора бежать.
Дзайцзянь, папа!
Иногда по утрам я смотрю на спящего Цзана. Знаешь, он порой причмокивает во сне. Иногда что-то бормочет, но я ни разу не смогла разобрать, что именно. Это раздражает!
А потом я пугаюсь. Он ведь мой муж, меня не должно раздражать, как он спит.
Но это чувство легко заглушить — достаточно поцеловать Цзана.
А потом можно отправиться готовить завтрак, сосредоточившись на процессе.
Цзан всегда нахваливает мою еду.
А ещё можно сходить на свидание! Пока Джерри у Катарины, а мы в Шанг-Симле, мы можем себе это позволить.
Здесь полно интересных мест!
Пусть в подземельях порой пахнет далеко не романтикой, но ведь не это главное. Ты знаешь.
Себастьян пропадает на рыбалке целыми днями.
Дома он только и говорит о рыбной ловле. Эммалина уже откровенно устала слушать про спиннинги, воблеры и тактику заброса.
Но Себ, конечно, знает, как унять её ворчание.
А потом он снова берёт удочку и исчезает.
Я скучаю по Джерри. Звоню ему каждый день. Стараюсь не думать о счёте за мобильную связь.
А вот Цзан в последнее время чаще беседует с зеркалом, чем с сыном. Говорит, что репетирует речь, но для кого или чего — упорно не отвечает.
Впрочем, разгадка нашлась быстро.
Оказалось, что у Цзана возникли проблемы с родной бюрократией. Теперь, когда он официально проживает в Симерике, ему нужно отмечаться в полиции родного города — так же, как и нам, приезжим. Для этого определённо стоило блеснуть красноречием.
И он блеснул. Очаровал сотрудника миграционной службы так, что тот назвал его всезнайкой.
Гордый, сияющий, довольный — Цзан рассказал мне об этом, когда вернулся домой.
Но, может быть, он также знает, почему Себастьян даже ночью пропадает на рыбалке?
В отсутствие мужа Эммалина коротает вечера за мольбертом. Ей нравится рисовать, но видно, что её что-то беспокоит.
Я пыталась поговорить с Цзаном, но с той самой ночи в миграционной службе он словно в трансе. Очень много спит.
Может быть, это переутомление? Столько забот свалилось на него в последнее время…
Я и сама чувствую себя разбитой. Вчера проснулась в палатке с больной спиной.
А ведь могла спуститься с холма и переночевать дома…
***
Когда добралась до “Королевского запада”, со мной случилась галлюцинация.
То есть, я встретила Себастьяна. Он выглядел измождённым, было заметно, что он не спал всю ночь. Кроме того, что-то в нём изменилось, и я не могла понять, что именно. Он был очень далеко от меня, как будто его здесь не было вовсе. И на долю секунды мне показалось, что он вообще не человек, а робот.
Я попыталась стряхнуть это наваждение:
— Вандербургер, ты ли это?
И знаешь, папа, он мне не ответил.
В его глазах погас тот самый огонёк, который делал его таким… таким… Я даже не знаю, каким.
Позже я слышала, как он поднялся в спальню. Слышала недовольный голос Эммалины.
А из ступора меня вывел Цзан. Он подошёл с тарелкой вафель. Ароматных, золотистых, хрустящих.
— Мм, завтрак?
— Да, дорогая. Я весь день буду с Шеном, так что с тобой увидимся только вечером, — кивнул он. — Поэтому предлагаю позавтракать вместе.
Вафли были восхитительны. Но я не могла перестать думать о пустом взгляде Себастьяна.
***
А сейчас мне пора бежать.
Дзайцзянь, папа!
20,25 + 0,25 за сотрудника миграционной службы Денг Ванга = 20,5
Последнее редактирование:
