1 поколение Династия Ли

[Gina_K]

Хэнк умел оставить после себя гадкое ощущение. Казалось, что на меня вылили ведерко с грязью. И несмотря на то, что праздник продолжался, всюду было веселье, орала громкая музыка, где-то слышался визгливый смех клоуна, я чувствовала себя отвратительно. Мне жутко хотелось домой. В тишину. Сплавить Коннору мальчишек и просто принять пенную ванну, не думая о том, что сегодня здесь произошло.
Но Феликс и Джини были на пике восторга. Старший сын легко и просто носился с братом на руках, подбегая ко мне исключительно за деньгами на мороженое, сладости, купоны. Раньше бы я ни за что не позволила есть столько сахара, но сегодня у меня просто не было сил спорить с упертым маленьким мальчиком, мышление которого давно было уже как у взрослого осознанного мужчины.​

Мне удалось затащить ребят в такси только тогда, когда Джини пожаловался на боль в животе. Как итог, малыша стошнило прям на аллее, на глазах у прохожих. Нафуфыренные мамашки, которые стали прятать от нас своих детей, смотрели на меня с осуждением. Якобы я плохая мать, раз позволила сыну объесться сладостей, что его желудок вернул все назад в самой непрезентабельной форме, в самый неподходящий момент.
Феликса, однако, позабавил этот момент. Он посмеялся над братом, хрюкая от хохота. Я уже планировала сделать старшему сыну замечание, потому что детская тошнота – это вовсе не смешно, но Джини, будто отзеркалив брата, тоже начал хихикать и даже снова попытался изобразить что-то вроде рвотной потуги, смешно вытащив острый язычок и свернув его в трубочку.
Хаха. Очень смешно.​

Вернулись мы домой, когда уже начало темнеть. Шумно ввалившись в дом, мы с Феликсом спорили о том, можно ли доесть тот самый шоколадный мяч, который он выиграл на турнире.
-Ну стошнило-то Джини! Я тут причем?! – кричал Феликс, пытаясь стянуть с ног грязные кроссовки.
-Сегодня никто из вас не получит сладостей. На ужин мы доедим суп, а потом спать! – непреклонно заявила я.
На мою реплику Феликс показушно закатил глаза. Он протянул ко мне руки и забрал Джини, который продолжал хохотать от гримас брата.
-Не буду суп! Он фу! – уперто заявил старший и за его словами последовал громкий наигранный рвотный позыв от Джини. Секунда и комната взорвалась детским хохотом. Братья направились на второй этаж, чтобы помыть руки.
Я устало вздохнула и прошла в кабинет. Коннор сидел за ноутбуком в пижамных штанах и, даже не слыша нашего прихода, что-то строчил в документе.
-Уже вернулись? Вы быстро! – не оборачиваясь, произнес он.
Я села в кресло и вытянула ноги. Ну и прогулочка, конечно.
Проведя взглядом по мускулистой спине мужа, я нервно закусила губу. Стоит ли ему сказать о том, что произошло в парке?
-Ровно неделя прошла с исчезновения Эмили, а Хэнк даже ни на миллиметр не продвинулся в ее поисках! – воскликнул Коннор, стоило мне только открыть рот. – Болван! Я планирую поучаствовать в ее поисках.​

Я потерла двумя пальцами переносицу. Потрясающе. Хэнк и Коннор будут работать над поимкой преступника? У меня даже в мыслях не укладывалось это. Конечно, в голове стал мелькать миллион исходов этой ситуации. Я уже представила, как Хэнк посадил Коннора в клетку, насмехаясь. Потом пронеслась картинка того, как они дерутся. Ой-ой, нет. Даже представить страшно! Ну и самый нелепый вариант: Хэнк и Коннор станут лучшими друзьями после этого расследования.
Мда уж.
Нет. Сегодня я не буду говорить ему о том, что произошло в парке. Коннор был с головой погружен в свои записи. Он загорелся идеей поимки похитителя. Он загорелся идеей Эмили.
Я ничего не ответила. Молча встала и вышла из комнаты. Да, детская позиция. И да, я обиделась, но скажу ему об этом завтра. Все завтра. Сегодня я слишком устала.​

Но на следующий день диалога не состоялось, потому что Коннор умчался на работу еще до того, как я смогла открыть глаза от тяжелой пелены сна.
А еще через день меня вызвали в школу, потому что Феликс подложил собачью какашку своему однокласснику в шкафчик. Сын оправдал себя тем, что видел, как этот самый Тони из 4-а издевается над первоклашкой. Вот он и подумал, будет весело, если он почувствует, как это обидно, когда над тобой подшучивают. В школе я провела полдня с этими разборками. А вечером мы с Коннором провели серьезный разговор с сыном о моральных устоях.
И так этот разговор откладывался, откладывался, откладывался, а потом и вовсе потерял для меня всякое значение.
Коннор погрузился в работу. Точнее, этой одержимостью Эмили Картер. Все новости гудели только о ней. Мой муж, не отрываясь, смотрел каждодневные утренние и вечерние выпуски, комментируя, какое же бестолковое у нас отделение полиции.​

Ну а я погрузилась в пучину бытового водоворота. Завтрак, накормить всех мужчин этой семьи, затем котов. Собрать обед в школу Феликсу, дать распоряжение Хельге, чтобы прибрала задний двор, позаниматься с Джини (он уже болтал непонятную детскую тарабарщину и бегал по дому, точно маленький пропеллер). Уложить спать Джини, пока у сына тихий час, приготовить обед, а по совместительству и ужин. Затем возвращался со школы Феликс и мне стоило больших трудов заставить его делать уроки. Мы спорили, но все же старший принимался за математику, бубня под нос что-то о тирании и диктатуре. Даже думать не буду, где он нахватался этих слов.
А вечером приходил вымотанный Коннор. И я обнаруживала, что за весь день даже не переодела пижаму, так и щеголяя в растянутых шортах.​

По вечерам по видеосвязи звонила мама. Они с отцом отправились в какое-то кругосветное путешествие. Мама причитала о том, как сильно я похудела, что мне не хватает солнца. И вообще! Я могла бы взять детей и на недельку поехать с ними на остров Исла Парадиса, раз Коннор настолько занят собой и работой, раз не может уделить жене время.
Пассивный выпад мы с Коннором проигнорировали. Мама умела укусить там, где не надо.
После Коннор уходил в кабинет писать свою книгу, а у меня появлялась свободная минутка. Пока Феликс делал уроки, а Джини сидел на ковре, кусая резинового кролика за ухо, я брала какой-нибудь детектив и старалась ни о чем не думать. Только о сюжете.
Одним таким вечером я услышала в ногах громкий хлопок. Опустив книгу, я посмотрела на Джини, который с недоумением смотрел на пустые руки. Секунда и над его головой появилась небольшая тучка. Сынок закряхтел, захныкал и…снова хлопок! Яркий зеленый мячик выпрыгнул из ниоткуда и приземлился в ручонки ребенка.
Я тяжело вздохнула и снова подняла книгу.
Потрясающе. В доме родился второй ведьмак (себя я не считаю). Не хватало мне еще волшебных дуэлей, когда они подрастут.​

Ладно, подумаю об этом потом.
И Коннора пока я трогать тоже не буду. Если он так увлекся этим делом про похищение, то пусть. Муж был окрыленный, вдохновленный и я была рада. Да и он у меня уже взрослый мужчина, думаю, может, разобраться и с Хэнком.
Я во все это лезть не буду. У меня есть свои дела. Например, вон то что? Прожжённое пятно на ковре, которое кто-то попытался скрыть ножкой кресла??
-Феликс!!! – крикнула я, захлопывая книгу и направляясь к сыну в комнату.​

 

[Gina_K]

Кто не видел, у нас с Salli_D недавно завершился кроссовер. Очень необычная история, так что приглашаю к прочтению и буду рада вашим реакциям!
А еще небольшой бонус от Коннора:

Записки из дневника журналиста

Я гонялась по комнатам за Джини, пытаясь натянуть на него футболку. Ребенок с пронзительным криком «ААААТСТААААНЬ» шлепал босыми ногами по паркету и громко хохотал, считая, что это весело – носится по дому с голым пузом в одних плавках. Сын был очень проворный, и я уже выбилась из сил. Устало упав на диван, я крикнула ему в след что-то под тип «ну и пожалуйста», включив телевизор. Начались новости.
- «Театр справедливости» — именно так в полиции назвали громкое дело Маркуса Лоури, которое сегодня официально закрыто, — говорил ведущий в коричневом костюме с неподвижным лицом. — Напомним: Маркус Лоури совершил три убийства, ставшие ответом на издевательства над его дочерью. На допросах он полностью признал свою вину и дал подробные показания. Согласно результатам экспертизы, Лоури признан вменяемым и не имеющим психических отклонений.
Я сделала звук громче, когда картинка сменилась, и на экране появился Хэнк. Пресс-конференция: яркий свет софитов, вспышки фотоаппаратов ослепляют, вокруг был тихий гул голосов. Хэнк стоял за трибуной, тяжело опершись о неё ладонями. Его лицо казалось каменным, но под глазами залегли глубокие тени, и даже сквозь экран чувствовалась усталость.
-Я подаю в отставку, — сказал он глухо, без пафоса, и по залу прокатился шорох удивления. На мгновение показалось, что весь город задержал дыхание.
Я вскинула брови и наклонилась ближе к экрану, не отрывая взгляда от его лица. В груди что-то странно кольнуло. Радость? Или злорадство? Мне было радостно от этой новости? Город избавился от идиота шерифа.​

По спине пробежал холодок, когда из зеркала выплыла Агнес, смотря своим призрачным лицом в экран телевизора.
-О, как давно вас не было, Леди, - рассмеялась я, когда из кабинета Коннора выскочил Джини и затормозил босыми ногами, пытаясь уклонится от рук призрака. – Вы бы хотя бы за коммуналку платили, что ли? А то соседствуете с нами и никак не контактируете. Мне не хватает общения.
-Помнишь наше основное правило? – произнес ее гулкий далекий голос. – Нам нельзя вмешиваться в дела людские. Я многое вижу. И вышла поддержать тебя.
-Меня? – смутилась я. – А я-то что? Я…
Я осеклась, потому что со второго этажа спустились Коннор и Феликс. Сын в свои 12 с небольшим был уже ростом с отца. Глянув на Агнес, он взял у меня из рук футболку и спокойно направился в кухню, где Джини хохотал над взбесившимся Зефиркой.
Коннор сел рядом со мной бездумно уставившись в телевизор.
-Отставка? – спросила я, когда через несколько минут Феликс вынес брата в гостиную и усадил перед Агнес. – Как это возможно? Я думала, что Хэнк вцепился в кресло шерифа мертвой хваткой.
Муж пожал плечами.
-Никто так и не понял, мешал ли он делу специально или просто по тупости. Донован написал кляузу на имя вышестоящего руководства. Я деликатно называю это «рапорт», а он не скупится на оскорбления. Говорит, если бы Хэнк дал охрану Брук, мы бы смогли ее спасти.
Я вздохнула. Сразу вспомнился образ этого огромного полицейского, который жил у нас несколько дней. Суровый и большой, он нагонял на меня странные чувства. Больше подозрение, нежели страх. Чужой мужчина в доме = максимальный дискомфорт, но для Коннора это было важно, так что я возражать не стала, хотя, уверенна, мое недовольство сильно ощущалось.​

Коннор тяжело вздохнул, ничего больше не сказав. Он зашел в свой кабинет и сел за компьютер. «Театр справедливости» - его идея. Он назвал так свою книгу, а журналисты и полиция так ухватились за это название, что теперь весь город гудел только этим.
После раскрытия преступления…хм…если это все можно было так назвать, моего мужа точно подменили. Он изменился. Не резко, не так, чтобы это бросалось в глаза каждому, но я замечала. Он продолжал писать, часами сидел над записями. Его язвительные шутки, привычный сарказм, которым он всегда отмахивался от боли и усталости, словно растворились. Он стал больше молчать.
Иногда я ловила его взгляд — задумчивый, потемневший, будто он все еще стоит в том доме, где лежала Брук, а не в нашей гостиной с книгами и кружкой остывшего кофе. Убийство трех девочек прочно врезалось в него, как шрам. И мне было страшно: я видела, как это давит, как отравляет его изнутри.
Я старалась не показывать тревогу, улыбалась, говорила что-то бытовое, шутила, но внутри у меня был ком. Я боялась, что он однажды просто перестанет возвращаться к себе, растворится в этих тенях и страницах. Ну или это будет продолжаться до тех пор, пока он не закончит свою книгу.​

Агнес была рядом. Он невидимой тенью ходила за мной. Мы с ней беседовали как в те самые времена, когда я только начинала свой путь в Сансет Велли. Феликсу она помогала делать литературу, писала с ним сочинения, пока я воевала с Джини. Маленький опять отказывался есть суп, кривясь и говоря, что это «фу».
-Хёнджин! Прекрати изводить маму и ешь! – Прикрикнул на брата Феликс, что я невольно вздрогнула. Младший свел брови к переносице и, тяжело вздохнув, взял ложку. Я удивленно посмотрела на Агнес, которая подарила мне призрачную улыбку и опустила свой взгляд в тетрадь к Феликсу.
Я задумалась о том, что у старшего сына авторитета было больше, чем у меня. Джини меня не слушался, капризничал и «изводил», но стоило появиться старшему брату, как ребенок тут же переставал хулиганить.
Я не говорю, что сам Феликс был ангелом. Нет…вообще как нет. Меня систематически вызывали в школу за какие-нибудь провинности старшего сына. То он окно разобьет в классе математики, то пнет одноклассника за то, что тот обижал какую-то девочку. А однажды он «убедил» старшеклассника в том, что упаковка от чипсов это 100 симолеонов и выкупил таким образом ответы на тест по геометрии, которые этот самый старшеклассник выкрал из учительской. Влетело от директора тогда всем. И Феликсу, и старшекласснику, и мне, и отцу старшеклассника, который тоже стоял и краснел там.
Когда мы вернулись домой, Коннор устроил сыну такой нагоняй, что я даже напугалась. Он взял тот самый поющий тапок и гонялся за сыном, угрожая ему отбить мягкое место. Феликса это позабавило, хотя он отчаянно пытался делать вид, что ему стыдно.
-Если ты не прекратишь использовать магию в школе, я отберу твою волшебную палку! – кричала я, когда он устроился делать уроки на полу в гостиной, пока мы с Хельгой готовили ужин. – Доведешь меня!​

Вообще, время ощущалось как-то странно. И вся обстановка в доме была максимально…странной. Коннор не вылезал из редакции или кабинета, с головой погрузившись в свою книгу. От меня не отходила Агнес, летая за мной буквально по пятам. Дело дошло до того, что она рассказывала мне какие-то истории, пока я мылась в душе. Границы между нами стерлись.
В последние летние денечки мы устраивали барбекю. Я готовила гамбургеры, пока Феликс, Джини и коты бесились в песочнице. Это были те редкие моменты, когда жизнь была похожа на прежние времена. Коннор шутил и флиртовал, был похож на моего прежнего мужа. Агнес летала рядом с детьми, неуклюже пытаясь влиться в игру. Я смотрела на ее призрак и в душе скреблась тревога. Чего это призрак стал так часто появляться? Она ведь не любила покидать границу, а тут…
-Хана? – помахал мне Коннор.
-А? Прости. Я задумалась.
-Твои родители, когда возвращаются из своего кругосветного путешествия?
-Сейчас они еще в Шам ле Сим, самолет у них завтра в обед. Сказали, обязательно позвонят, как прилетят. Я пока трогать их не стала.
-Я думаю, может, к ним слетаем? – предложил Коннор. – Твоя мама давно не видела Джини, да и скоро каникулы у Феликса. Думаю, мы можем позволить себе небольшой отдых. Джаред присмотрит за котами.
Я задумалась, глядя на Агнес. Что-то не очень нравилась мне эта идея.
-Хорошо, я поговорю с ними, когда они прилетят. Потом решим.​

На следующий день я сводила детей на пляж. Джини был очень рад, а вот Феликс изворчался.
-Я терпеть не могу пляж, - бурчал он, когда я расстилала полотенец на лежак.
-Ты так и про парк говоришь и про все на свете. Просто ты вредный подросток.
Сын показушно закатил глаза и побрел к воде. Плюхнувшись в песок, он вытянул непропорционально длинные ноги и стал строить башню. Я улыбнулась и посадила рядом Джини, которого тут же сморило на свежем воздухе. Любая прогулка для младшего была как снотворное. Он засыпал моментально, стоило нам куда-то выйти.
Я смотрела на спину Феликса. Сходство с Хэнком становилось ощутимое. Да, он унаследовал красивые черты лица моего отца. Раскосые шоколадные глаза и прямой нос. Но широкие плечи, длинные ноги и «медвежьи» движения отражали бывшего шерифа. Мне становилось от этого не по себе. В душе больно кольнула тревога. Коннор считал Феликса своим сыном, да и я не допускала другой мысли. Но…что если он когда-нибудь узнает?
По спине прошел холодок, что даже волосы на затылке приподнялись. Какой ужас! Я никогда этого не допущу! И снова взгляд упал на профиль Феликса. Черт. Ну один в один.​

Домой пришлось вернуться пораньше, потому что Феликс совсем разворчался и «сделал мне нервы», как выразился Джини, что он замерз, у него песок в трусах и он хочет домой. Мы, как обычно, шумно ввалились в гостиную. Нас тут же встретили коты, которые по очереди упали перед нами, выставляя свои пятнистые животы.
Феликс упал на диван и включил телевизор.
-Эй-эй, кто говорил, что у него песок в штанах? Бегом в душ! А то…
Я запнулась, глянув на экран. Шли новости. Снова тот же мужчина в очках и коричневом костюме.
-Трагедия в воздухе. — Его голос звучал ровно, но гулко. — Несколько минут назад стало известно о крушении пассажирского самолета авиакомпании SimAir. На борту находились 326 человек, включая экипаж. Лайнер выполнял рейс из Шам-ле-Сим в Бриджпорт. По предварительным данным, за несколько минут до катастрофы командир сообщил о проблемах с двигателями. Причины происшествия будут установлены в ходе расследования. Самолет упал в районе лесного массива недалеко от Хидден-Спрингс. На месте работают спасательные службы.
Феликс тут же выключил телевизор и обернулся ко мне. В его широко распахнутых глазах я увидела неподдельный ужас. Ноги подкосились. Дрожащими руками я вытащила телефон и набрала номер мамы.
«Телефон абонента отключен или находится вне зоны действия сети».
Да нет. Нет. Глупости. Такое бывает только в фильмах.
Я снова и снова набирала номер, но получала один и тот же ответ.
Это. Просто. Невозможно​

 

[Gina_K]

НАЕДИНЕ С ПУСТОТОЙ

Что последнее я им сказала? Какие мои последние слова были маме? А отцу?
Я так отчаянно пыталась вспомнить. Когда была наша последняя встреча? Они были в кругосветном путешествии. Коннор сказал позвонить им насчет нашего отпуска. Мы же хотели приехать к ним с детьми. Мама вроде просила увидеться с Джини. Что я сказала? Что у них самолет и я поговорю с ними, когда они прилетят. Почему я не послушала мужа? Почему я не позвонила?!
Это была моя вина. Моя вина, что Джини, возможно, даже не вспомнит, как они выглядели. Моя вина, что я провела вдали от родителей столько времени. Столько времени потеряла. Столько возможности. Наверное, именно поэтому они и не задержались на границе, чтобы сказать мне: «Прощай». Они были в такой сильной обиде на меня, что даже не захотели проститься?​

Да, верно. Это моя вина. Моя вина. Виновата только я.
Мои мысли заполняли только их образы. В воспоминаниях всплывали живые родители. Наш огромный дом, черный костюм отца в тонкую серую полоску, каблуки матери. Она всегда носила шпильку. Неважно, где, но всегда на каблуках. А сейчас их нет. И эти нечеткие картинки в голове – все, что у меня осталось. Больше ничего нет.
Бизнес отца я продала. Это было его дело, не мое. И я не знаю, как бы он отреагировал на то, что я так безжалостно расправилась с его детищем. Да и думать об этом я не хотела. Может, и хорошо, что он не вышел проститься? Я не знаю, что бы я ответила, если бы он спросил о работе.
А дом… Нет. Я не смогла. Дом я сдала в аренду. Вместе с охраной и слугами. Насколько мне известно, сейчас там поселилась какая-то неприлично богатая семья. Вроде кто-то из актеров Бриджпорта. Но и об этом думать я тоже не хотела. Мне противно от одной мысли, что в комнатах, где строились мои воспоминания, теперь ходят посторонние, чужие люди.
Это больше не мой дом. Это больное воспоминание, от которого у меня пока нет сил избавиться. Он как шрам, который периодически дергает и ноет.
У меня ничего нет. Только боль утраты.
Я стала оболочкой. Я есть и меня нет одновременно. Я гладила Веснушку, которая от меня не отходила. Моя любимица все прекрасно понимала. Она чувствовала то же самое, что и я. Большие зеленые глаза кошки смотрели на меня с состраданием. Это странно. Такая совершенно неласковая, вредная и ворчливая кошка пыталась успокоить меня громким урчанием и просто своим присутствием.​

Я поставила свою жизнь на автопилот. Я вроде жила, но и в то же время стояла где-то посередине. Я готовила, собирала Феликса в школу, по вечерам слушала Коннора, но… Спроси меня, что у него было вчера, я не скажу. Слова проходят мимо. Сквозь меня.
О похоронах и родителях никто не говорил. Когда мы приехали домой, то все резко сделали вид, что ничего не было. Как будто бы ничего не произошло. И я была рада этому. Если бы кто-то завел об этом разговор, я снова не выдержала бы.
У меня были обычные будни. Серые и безжизненные.
Я убирала, мне помогала Хельга, которая стучала костями и протирала пыль на полках. По пятам за мной бегал Джини. Ребенок что-то говорил, рассказывал. Но снова, я не вспомню ни слова, если он спросит меня о чем-то. Я кивала, слушала, но совершенно не слышала.​

Груз вины давил. Сердце кровоточило.
Мне было стыдно.
Стыдно за отсутствие себя в жизни родителей. Стыдно за продажу бизнеса. Стыдно за дом. Стыдно за наследство. Стыдно за слабость. Стыдно за то, что не произнесла ни слова на похоронах. Стыдно, что за меня все сделал мой 14-летний сын. Феликс был ребенок, которому пришлось повзрослеть слишком рано и в этом была виновата только я.
Я хотела молить о прощении. Объяснить все. Сказать ему, как сильно я им горжусь, но слова застревали в груди. Были где-то далеко внутри горла, и я не могла их вытащить. Может, я и вовсе не говорила? Только не помнила этого. Мне казалось, что я всегда отвечаю на вопросы Джини, даю распоряжения Хельге, приветствую Агнес, которая только изредка появлялась в нашем зеркале. Но вдруг на самом деле я хожу по дому, точно сама стала призраком. Бесцельно брожу по комнатам, завывая от тоски?
Я не понимаю. Не могу определить, есть я или нет. Я здесь. Вот я готовлю блинчики с сыром, а через секунду, через один взмах ресниц, я уже в кровати прям в одежде поверх одеяла. Сон беспощадно сковывает глаза, я не могу ему сопротивляться.
Я просыпаюсь, когда слышу внизу шум. Вернулись Коннор и Феликс. А Джини? Неужели я спала, пока Джини сидел внизу и играл в игрушки? Но раз Коннор молчит, не кричит на меня в гневе, значит, все в порядке?​

Почему муж молчит? Он вправе на меня злиться. Он должен на меня кричать. Имеет полное право даже стукнуть! Я это заслужила.
Но Коннор смотрел на меня с той же тревогой и состраданием. Он что-то говорил. Как бы мне понять, что именно?
Он положил передо мной толстую книгу в твердом переплете. На обложке изображены 4 силуэта на фоне опущенного занавеса театра. «Театр справедливости» - прочитала я. Что-то было в этом знакомое.
-Гонорар обещают 4 000 долларов! – в голосе Коннора было что-то, что я не могла определить. Гордость? Радость? Или наоборот, смятение? – Книга стала бестселлером, дорогая! Моя мечта сбылась, я становлюсь популярным автором!
Он обнял меня. А я, точно безжизненная субстанция, держала в руках эту книгу и не могла понять, чего же он радуется.​

И снова чувство вины. Я пыталась порадоваться, честно. Но все, что у меня получилось – просто обнять мужа, положив ему голову на плечо. Не такой реакции он ждал от своей жены. Не такой. Наверняка, он обижается. Я бы тоже обиделась. Но Коннор продолжал что-то говорить, а я не слышала.
Я была в тумане. Этот туман окутал голову в тот момент, как я запустила пуфик в зеркало мамы. Этот звон разбивающегося стекла до сих пор резал ухо. Простите меня. Простите. Я знаю, что виновата и я заслуживаю наказания.
Но тело мне не принадлежало. Оно подводило меня, оно от меня отказывалось. Я не могла есть, не могла пить, в меня просто ничего не лезло. От одного вида еды меня тошнило. Меня клонило в сон каждую минуту. Я не помнила, как уходила наверх и засыпала в позе эмбриона прямо поверх покрывала.
Из этого странного опиумного состояния меня вырывал Коннор. Теплая рука мужа легла мне на щеку.
-Дорогая, пожалуйста, спустись вниз. – Сказал он шепотом. – Ты разбиваешь нам сердце. Ты меня пугаешь.
-Что случилось? – проговорила я и не узнала собственный голос.
-День Рождения Феликса, Хана, - испуганно проговорил муж, - ты что, уже забыла?
Я нахмурилась. Как? Разве это сегодня? Не может быть. Еще слишком рано! Я посмотрела в испуганные глаза Коннора и расплакалась.
-Прости меня, - зашептала я, - я…виновата…во всем.
-Нет-нет, что ты! Что ты, любимая! Не говори так! – Коннор крепко обнял меня. – Такое бывает. Ничего страшного.
-Я…не купила подарок…я забыла… - рыдала я ему в плечо. – Я ужасная мать! Я ужасная жена! Прости меня! Коннор, прости!
Плечи мужа дрогнули. Он отодвинул меня от себя и внимательно посмотрел мне в лицо.
-Не смей так говорить. Да, ты сломлена, но это пройдет. Ты прекрасная жена и самая замечательная мама. Так что пошли вниз, любимая.​

Кухня была увешана шариками, конфетти. Слышалась музыка и смех Джини. Он звенел как колокольчик. Я на секунду испугалась, что Феликс пригласил друзей, но, когда мы вошли в комнату, старший сын катал на спине брата. Увидев меня, он бережно опустил Джини на пол и подбежал ко мне.
-Восстание из мертвых! – радостно обнял меня Феликс. – Добро пожаловать в мир живых. Надеялась отсидеться в спальне, пока твой сын взрослеет? Стыдобище!
-Феликс! – строго проговорил Коннор.
-Простите меня, - тихо выдавила я.
-Не будет тебе прощения, пока не съешь кусок торта и той странной еды, которую отец заказал в китайском ресторане.
Феликс прошел к огромному заказному торту и громко задул свечи. Джини захлопал в ладоши, а Коннор похлопал сына по спине и вручил какую-то коробку.​

Меня действительно заставили съесть огромный кусок торта. Он был как картон. Я не чувствовала вкуса. Слышалась мальчишеская трель, ребята болтали и смеялись. Феликс постоянно подкладывал мне в тарелку еды и насильно вкладывал в руку палочки.
-Ешьте, миссис Ли, - смеялся он, - иначе мне придется насильно впихивать в вас еду.
Я подняла взгляд на сына. Мой Феликс. Какой же он стал большой. Выглядеть как взрослый мужчина в 15 лет? Он был на две головы выше меня. Гены Хэнка беспощадно лезли наружу. Но добрая улыбка, большие раскосые глаза цвета растопленного шоколада были лучиком света в моем потрескавшемся черно-белом сердце. Я провела рукой по его густым взъерошенным черным волосам.
-Ты слишком быстро вырос, дорогой, - сказала я, - прости меня за это.
Но Феликс будто бы и не услышал. Он пододвинул ко мне салат и долил в чашку чая.​

Я должна взять себя в руки. Я должна пытаться. Но сейчас мне так сложно. А мои родные даже не пытаются меня простить.​

Я очень давно не показывала заработок семьи:

Также за баллы счастья я покупала Джина. Попросила у него денег:

И совершенно забыла о значках. За это время их прибавилось.
6/15
Отправить ребенка в школу.
Могущественные Возможности: Посетить магазин эликсиров.
И только смерть разлучит нас: Вступить в брак.

4.5 + 1 балл за МВЖ Коннора + 1 балл (100 000 денег от джина) = 6.5

Я совсем забыла показать важные моменты. Веснушка и Агнес повзрослели:

А еще совершенно забыла показать МВЖ Феликса. Она у него появилась сразу же, как только он стал ребенком:

 

[Gina_K]

Как я? Ну, наверное, как неудачный рисунок карандашом, который стерли с бумаги и пытаются смахнуть на пол. От меня остался только след. Как будто остаток того, что раньше было красивым, ну или казалось красивым. Я существовала в параллельной вселенной и просто смотрела, как мимо меня проходит жизнь. А я как в зазеркалье, смотрю сквозь перевернутое отражение.
Возле меня постоянно летала Агнес. Она пыталась развлечь меня разговорами, но… Никогда бы не подумала, что коммуникация может быть настолько тяжелой. Я заставляла себя открывать рот и говорить слова. Они не выходили должным образом, но я старалась.
Тоска по родителям съедала меня изнутри. Так больно мне не было никогда в жизни. Настолько пусто в душе. Даже шум нашего дома не спасал меня от этого. Коннор и дети звали меня смотреть телевизор, наше любимое телешоу, а для меня каждый звук давался как колокол в голове. Я старалась, честно. Я пыталась быть с ними, но потом сама не понимала, как оказывалась в закрытой спальне без света, бездумно смотря в окно. А перед глазами то и дело летали их образы. Сменялись одно за другим. Сцены прошлого. То, как я кричала на маму, когда она узнала, что я ведьма. Сколько же гадостей я ей тогда наговорила! И то, как спорила с отцом у него в кабинете, держа на руках Веснушку. А из-за чего спорили? Не припомнить. И почему в памяти всплывают только такие негативные моменты? Неужели, в моей жизни с родителями не было ничего светлого, что бы согрело мне душу?​

У меня нет сил. Я просто хочу тишины, спокойствия. А еще стереть себе память. Забыть вообще, что у меня были родители и что я так трагично их потеряла. Как назло, по телевизору уже месяц крутили кадры с места крушения. Расследование шло мучительно медленно и до сих пор неизвестно, по какой же причине рухнул самолет. Я никуда не могла от этого деться. Даже когда Феликс насильно вывел меня на улицу прогуляться в парк, я то и дело слышала, как молодые мамы обсуждают эту ужасную катастрофу. Хотелось закрыть руками уши и ничего не слышать.
Я была страшной эгоисткой, я знала это. И я пыталась бороться со своим состоянием, но это непросто. Я видела тревогу в глазах мужа, который звал меня в кино и театр, но у меня не было сил даже погладить себе платье. Да что уж там, у меня не было сил нормально подняться с кровати, не говоря уже о том, чтобы сделать макияж и прическу.
Пока Феликс был в школе, а Коннор на работе, от меня ни на шаг не отходил Джини. По наказанию старшего брата, он каждую минуту был возле меня. То читал вслух энциклопедию, то рассказывал о том, как Феликс показывал ему заклинания «привлечение ума для хороших оценок». Не уверена, что такое вообще существует, но это не важно. А однажды он вообще притащил свои кубики и попросил поиграть с ним.
Подозреваю, что Феликс научил его пользоваться телефоном. Он отдал брату свой старый мобильный и показал, как писать смс-ки, так что мой младший сын давал полный отчет о том, как поживает мама. Как-то раз, когда сын задремал в попытках пересказать мне мультик, я открыла его сообщения.
«Есть отказалась, но мне сделала сэндвич»
«Опять плакала, но я принес ей свои кубики»
«Прилегла поспать, сказала, что устала. Я сижу рядом»
И как в его возрасте можно писать без ошибок? Видимо, уроки «дошкольных основ» от Коннора не прошли даром. А вообще, сколько лет моему младшему сыну? Он вроде бы должен был пойти в школу?​

Мне должно быть стыдно. Это было неправильно. Я ужасная мама, раз не помню даже сколько лет моему ребенку. А когда-то я вела целый дневник ребенка, где поэтапно расписывала стадии взросления Джини.
И снова буря за бурей на меня накатывали эмоции. От тоски до сгрызаемого чувства вины. Меня бросало из жара в холод. И я осознавала, что не права, что я виновата, но не могла себя заставить прийти в чувство.
Возьми себя в руки, тряпка! Ну же! Соберись!
Слезы беспощадно наворачивались на глазах. Уже было больно моргать, настолько воспаленные глаза у меня были. Мне было больно дотрагиваться до ресниц. Поэтому я старалась не смотреть в зеркало. Все равно там я ничего не увижу, кроме…уничижения.
Нет-нет, хватит. Пожалуйста, хватит. Как я устала.
Я поджимала под себя ноги и хваталась за голову, пытаясь вытрясти из себя это состояние. Они умерли. Ушли! И их больше нет.
-Дорогая, - я вздрогнула, когда до моего плеча дотронулся Коннор, - пойдем. Сыграешь со мной в шахматы?
Я хотела накричать на него. Нет! Я не хочу играть в шахматы! Что за глупость?! Тем более, я все равно проиграю! Но муж даже не дождался ответа, взяв меня за плечи и насильно поднял на ноги. Колени подкашивались, но я покорно пошла.
Я даже не помнила, как правильно расставлять фишки. Как их двигать?
-Знаешь, у нас проблема, - будничным тоном заговорил Коннор, - наш участок проседает. Хоть мы и высушили болото, на котором когда-то стояла твоя лачуга, подземные воды делают свое дело. Грунт оседает.
Что мне сделать с этой информацией? Мой мозг и без того сейчас взорвется от того, что я пытаюсь вспомнить все правила игры в эти идиотские шахматы!​

-Так вот, - продолжил муж, когда не дождался от меня ответа, - нам необходимо рассмотреть вариант переезда. Из ратуши я получил письмо о том, что на этом месте хотят разбить пруд и сделать парк. А нам предлагают участок на Саммер Хилл.
Я смутилась и подняла на него глаза. Коннор был бледен. Усталое лицо и круги под глазами. А еще он сильно похудел. Щеки у него впали, и щетина на подбородке делала его лицо треугольным. Тем не менее, он продолжал смотреть на доску таким будничным взглядом, будто ничего не происходит.
-Ты золотая антилопа что ли? – спросила я раздраженно. – Поехать в золотой треугольник?!
-А почему нет? – улыбнулся он, взглянув на меня. – Я получил неплохой гонорар за свою книгу. Тираж огромный, так что доход увеличился. Продажа этого дома, плюс наши накопления, и мы сможем позволить себе нечто роскошное.
Звучит бредово. Почему-то меня раздражал этот разговор. Еще и шах и мат от Коннора! Бесит!
Я с психом встала из-за стола.
-Не говори глупостей! – фыркнула я. – Я 25 лет живу на этом участке и никогда болото никого не смущало.
Меня злила одна мысль о переезде. Мы столько строили этот дом! Столько средств в него вложили. Здесь было столько воспоминаний! А он хотел переехать на другой конец города, где жила «элита». В глазах тут же заиграли изображения нашего огромного особняка в Бриджпорте.
Нет-нет, я не хочу об этом думать. Только не сейчас!​

В тот день буря эмоций становилась все сильнее. Сначала разозлил Коннор своими глупыми идеями о переезде, затем Джини поджег ковер в гостиной. Неспециально, как он сказал. Он играл с машинкой, и она вспыхнула! Он не знал, как это произошло! Впервые я прикрикнула на сына. Он стоял передо мной, низко опустив голову и оттопырив нижнюю губу, а я говорила о том, какой он неловкий! Прервал меня Коннор, который отправил Джини в комнату.
-Это всего лишь ковер. Тем более, Феликс уже давно оставил в нем кучу следов своей магии. Не стоит так ругаться.
И снова этот снисходительный тон. Как будто я неадекватная истеричка!
-Кстати, о Феликсе, - муж глянул на наручные часы, - ему бы уже пора вернуться. Время 9.
Я тоже перевела взгляд на настенные часы. Действительно. Он всегда приходил в это время, но сегодня задерживался.
-Ничего, наверное, опять тусуется с друзьями на той детской площадке и не слышит телефон.
В сердце затаилась тревога. О Смотрящие Угодники! Что могло произойти?
Я набирала номер Феликса, но женщина в трубке говорила, что абонент недоступен. Мозг пронизывала сцена, когда я также звонила родителям. Нет-нет, Смерть не настолько беспощадна, чтобы вот так расправляться со мной. Что-то случилось?
-Не паникуй! Подождем еще немного. Он скоро придет.
Время перевалило за полночь. Меня трясло. Я чувствовала, что что-то случилось и не могла усидеть на месте.
-Звони в полицию, Коннор! Надо объявлять его в розыск! Что-то произошло!
Муж хотел возразить, но не успел, потому что за окнами сверкнули полицейские мигалки. Сердце оборвалось. О нет! Сейчас мне сообщат страшное и я умру. Упаду замертво, прямо здесь.
Но… Когда я распахнула дверь, то с пассажирского сиденья полицейской машины вышел Феликс. Мокрый с головы до ног, он недовольно сложил руки на груди и шлепал мокрыми кроссовками по нашей тропинке в сопровождении невысокой женщины в полицейской форме.​

-Господи! Что произошло?! – ошарашено спросил Коннор, когда Феликс гордо вошел в гостиную.
-Ваш сын затопил школу, - сообщила совершенно спокойно полицейский, - они с друзьями лазили в подвале и сбили одну из труб. Их вовремя заметил дворник, который помог заделать дыру и остановить потоп. Ущерба практически никакого, однако, вам стоит провести беседу, что шататься по школе в столь позднее время – нехорошо. Директор уже в курсе, а я всех преступников развожу по домам.
Я смотрела на сына, приоткрыв рот. Кажется, впервые за долгое время я вышла из этого зазеркалья и ощутила полноценно реальность. Смотрящие угодники! Я думала, что потеряла сына! А он вот он, стоит здесь, мокрый с головы до ног и смотрит так, будто бы это не он нашалил, а его опозорили перед всеми. Все, что так долго тлело в моей душе вырвалось, как сквозь сломанную плотину.
-Ты с ума сошел?! – взревела я, чувствуя, что меня колотит от облегчения и ярости одновременно. – Что ты творишь?! Я чуть с ума не сошла?!
Я хотела дать ему хорошую затрещину, но с моим 155 см роста я едва доставала сыну-подростку до плеча, так что шлепок пришелся ему по бицепсу, отчего больно стало мне. Феликс угнулся, когда я замахнулась второй раз, стукнув его уже по локтю.
-Мама! Ты что?! – удивился сын, пытаясь защищаться. – Тебе не кажется, что я уже взрослый для оплеух?
-Взрослый?! – задохнулась я от возмущения. – Взрослый не полезет в школьный подвал срывать трубы!
Меня злило, что он родился такой большой и высокий, потому что я не могла полноценно надавать ему по глупой голове. Сын прикрывал затылок руками, когда моя ладошка звонко шлепнула его по мокрой спине.
-Ай, блин, женщина! Откуда в тебе столько силы?! Папа! Спаси меня! – Феликс перебежал на другую сторону комнаты, взяв в руки подушку. – Я буду вынужден защищаться!
Коннор и полицейская смотрели на эту сцену с недоумением. Точнее, у мужа был ошарашенный взгляд, а у женщины вид той, кто такие картины наблюдал слишком часто, чтобы удивляться.
-В общем, удачи вам, - она отдала честь и скрылась за дверью.​

Погоди! А чего я мучаюсь? Я повертела головой и, подбежав к журнальному столику, взяла свою волшебную палочку. Какое там было ударяющее заклинание?
-Мама, возьми себя в руки! – визгнул по девчачьи Феликс и тоже вытащил из заднего кармана палочку. – Ты что, хочешь со мной дуэли?
-Так-так, тихо! – крикнул Коннор и, перепрыгнув через диван, встал между нами. – Хана, детка, успокойся! Ты что?!
-Значит, так, юноша! – ткнула я в сторону Феликса палочкой, которая искрилась красным. – Попробуй только теперь выйти куда-нибудь! Отныне ты под домашним арестом! Дом-школа-дом-школа! Никаких друзей, никаких вечеринок! Ты меня понял?
Взгляд сына был настолько опешившим, что он потерял дар речи. Возмущенно указав на меня, Феликс обернулся к Коннору, надеясь увидеть поддержку.
-В комнату иди, - скомандовал муж, - поговорим утром.
Сын хотел возразить, но спорить не стал. Поджав губы, он громко затопал, оставляя мокрые следы на паркете.
Я все еще тяжело дышала. Сердце колотилось где-то в затылке. Меня пробирала мелкая дрожь. Коннор с опаской подошел ко мне и аккуратно обнял.
-Господи, я так напугалась, - прошептала я, чувствуя, как слезы льются по щекам, - Коннор, я так напугалась.
-Тише-тише, Хана, - похлопал он меня ласково по спине, - все хорошо. Он всего лишь подросток.​

Эмоции. Я с ними не справлялась. Мой мозг рисовал ужасные картины, стоило лишь чему-то отклониться от нормы. Я посмотрела на свои дрожащие руки, пытаясь осознать. Что же я такое делала? Я побила собственного сына?
Пожалуйста, хватит. Я должна справляться, но мне сложно. Если я потеряю еще кого-то, я просто не переживу. Я этого не выдержу.​

Нашла в багаже подарки на свадьбу Ханы и Коннора:

 

[Gina_K]

Тревога съедала меня изнутри. Я еще никогда в жизни так не пугалась из-за своих детей. В ту ночь мне так и не удалось уснуть. Я постоянно просыпалась с жутким чувством, что одного из моих сыновей нет рядом. Вскакивала с кровати и шла по черному коридору, чтобы удостовериться, что они в своих комнатах, тихо и мирно спят. Это была паранойя, я понимала, но не могла ничего с собой поделать.
На следующее утро я сидела в темной кухне, смотря на то, как осенний дождь бьет по стеклу. В предрассветных сумерках комната выглядела успокаивающей, пока дом мирно спал.
Я резко вздрогнула, когда теплая рука Феликса легла мне на плечо.
-Прости, я не хотел напугать, - виновато проговорил он. – Ты как?
Он сел рядом, потирая сонные глаза. Волос растрепан, помятая футболка и коротковатые пижамные штаны. Это больше не был тот милый мальчик, который хватал меня за руку в магазине, указывая на детские игрушки. Ребенок больше был не ребенок. Это был взрослый мужчина, в чьих глазах пока виднелась та самая детская наивность.​

-Зачем ты затопил подвал школы? – спросила я.
-Да нечаянно! Мы дурели с ребятами, а оно… - он стыдливо опустил взгляд, - само выстрелило. Заклинание сработало само по себе.
-Зачем вы вообще туда пошли?!
Феликс молчал. Как провинившийся щеночек, который низко опустил голову. Сердце сжалось от этой картины.
-Повторится такое еще раз, мне придется отобрать у тебя палочку. – Строго сказала я.
Сын даже не дернулся. Так и сидел в этой стыдливой позе, смотря себе в колени.
-И будешь неделю мыть посуду.
Снова молчание. Взгляда не поднял. Я улыбнулась и обняла его рукой за шею, притягивая к себе. Феликс неуклюже склонился ко мне и положил мне голову на плечо.
-Я за тебя переживаю, мам, - тихо проговорил он. – Ты сама на себя не похожа.
Теперь я не знала, что сказать. Тиски вины сковали сердце сильнее. Я закрыла глаза и чмокнула его в макушку.
-У Джини завтра день рождения, ты помнишь? – выпрямился Феликс и оправил на мне волос.
Я опустила взгляд. Как? Уже? Как же я могла так запустить себя и свою жизнь?​

Мой ребенок должен пойти в школу, а я даже не помнила об этом. Конечно, слезы стыда выступили на глазах. Я ужасная мать. Просто отвратительная.
-Бери себя в руки, мама, пожалуйста, - легонько тряхнул он меня за плечи, - пора жить дальше. Жизнь продолжается. Приготовь что-нибудь нам вкусное. И мы подарим ему палочку, от всей нашей семьи. Я сегодня съезжу за ней в тот алхимический магазин. На мое 7-летие вы тоже подарили мне палочку, помнишь?
Феликс заботливо утер мне слезы и пошел наверх. А я снова осталась наедине с этим чувством вины. Да, я ужасная мать.
Но…надо же это как-то исправлять. Надо брать себя в руки. Я пугаю детей.
Я пыталась. Я старалась. Но было сложно. Я заставляла себя делать элементарные вещи, которые давались мне настолько сложно, что хотелось плакать. Умыться, сменить одежду, дать распоряжения Хельге. Я даже смогла открыть книгу рецептов, которую Коннор забрал из дома родителей… Конечно, прослезилась, а через пять минут самобичевания, открыла рецепт «Отбивных».
Выглядело все просто. Вопрос, получится ли у меня что-то? У меня не хватало сил долго стоять за плитой, не говоря уже о применении магии. Максимум, на что я была способна сейчас – выпустить клуб искр, которые затухали сразу же, как только появлялись.
Но у Джини день рождения, он ждал свой праздник, а значит, надо подготовиться.​

Когда Джини увидел меня за плитой, то радостно обнял меня со спины.
-Мама готовит! Мама готовит! Как давно я не видел, как мама готовит! – бегал он с Зефиркой на руках вокруг стойки. Бедный кот не был готов к такому всплеску радости, так что вцепился в мальчика когтями и ошарашенно расширив глаза, пытался мяукать, но звука почему-то не было.
Я старалась улыбаться. Но даже такое простое действие, как улыбка давалась мне настолько сложно, что я была готова бросить все там же, подняться наверх и упасть лицом в подушку, накрывшись с головой одеялом. Но я стойко терпела. Мне нужно приготовить вкусный ужин. Я должна!​

Ребенок был счастлив. Они с Коннором поехали в канцелярский магазин и купили все необходимое для школы. Звали и меня с собой, но это было выше моих сил. Готовка мяса далась мне уж слишком тяжело. Я снова выдавливала из себя улыбку, делая вид, что со мной уже все хорошо.
Конечно, Коннор видел мое состояние. Он старался оживить меня непринужденными разговорами, приготовлениями к празднику. Феликс, как и обещал, съездил в алхимический магазин и купил Джини палочку.
-Я научу его элементарным заклинаниям! – улыбался сын. – А потом мы будем устраивать с ним дуэли!
У меня не было сил сказать ему, что магические дуэли – это опасно. У меня, в принципе, не было сил.
Тем не менее, Коннор купил огромный торт с бисквитом и шоколадом. Хотя, радовался больше Феликс, потому что такого сладкоежки надо было еще поискать. Любовь к выпечке у ребенка была с пеленок.
Джини верещал от восторга, когда старший брат вручил ему подарок. Вытащив палочку, сын начал ей размахивать, отчего из нее посыпались искры. Феликс смеялся и подхватывал брата на руки.
Я тоже улыбалась. Через силу, отчаянно заставляя почувствовать хоть что-то, кроме дикого чувства опустошения и невыносимой тоски.​

Как вообще так получилось, что мои сыновья так быстро выросли? Почему я застряла где-то между мирами, забыв о реальности. Хёнджину исполнялось сегодня 7. Из маленького карапуза он превратился уже в ребенка, который обожал хохотать и бегать. Невероятные, чудесные голубые глазки и добрая улыбка Коннора. Какой же чудесный ребенок получился все-таки.
Я смотрела, как они с Феликсом пытаются выучить заклинание фейерверка. У них была ощутимая разница в возрасте, но тем не менее, их отношения были такими теплыми, дружескими. У меня у самой никогда не было ни братьев, ни сестер, так что мне сложно было сказать, какого это. Не было у меня примера «правильных отношений». Джареда с Коннором в пример ставить вообще не надо было.​

Я буду стараться вернуть себя самой себе. Вернуть себя детям.​

 

[Gina_K]

СТРАНИЦЫ ИЗ ДНЕВНИКА ЖУРНАЛИСТА

Так-так… Книги мы уже отвезли, все вещи я разложила по коробкам, а сами коробки, конечно же, подписала. Я позволила детям собирать свои вещи самим, может, так я научу их ответственности? Но Хёнджин попросил помощи, бедный ребенок разволновался, что не мог найти ни одного носка. Посуду я сложила, а картины Феликса упаковала Хельга. Вроде бы все хорошо? Я же ничего не забыла?
Сколько хлопот! Но ничего, это хорошие хлопоты. Коннор молодец, что уговорил меня. Впрочем, увидев дом, уговаривать меня не нужно было. Он был прекрасен! Я, конечно, еще не до самого конца осознавала, что мы будем жить в золотом треугольнике, но мне, почему-то хотелось переехать.
Я даже выкопала мемориальные коробочки Блэр и Агнес. Призрака нашего дома видно не было. В значимые события нашей жизни она практически не появлялась. Глупый прикол потусторонней жизни.
Мне не терпелось покинуть этот дом. Мы прожили тут очень долгое время. Но погружаться в воспоминания я не хотела. Впереди новый дом, новая жизнь.​

Переезд – это всегда хлопотно и сложно. Но ребята были в восторге. Джини вопил, что В ДОМЕ ЕСТЬ БАССЕЙН! Он порывался искупаться, но на дворе стоял уже почти ноябрь, так что я не позволила. Отправив детей разбирать свои вещи, я вошла в нашу с Коннором спальню. Как же тут красиво!
А когда взгляд упал на свое отражение, то стало…стыдно. Какой кошмар. Почему я так себя запустила? Грязная голова, несвежая одежда. Почему-то вспомнилась та риелтор Ребекка, у которой шпилька была длиннее ног. Как же я, наверное, нелепо выглядела. Нет, достаточно позора. Надо брать себя в руки, Феликс был прав. Пора жить дальше.
Я прошла в нашу ванную. Смотрящий! Тут ванна как в одной из моих дорам, где живут богатые родители избалованных детей. Я зажгла свечи, насыпала ароматических солей и просто…расслабилась. Тишина, пар, аромат ванили – вот и все, что нужно было. Выкини из головы все мысли, Хана. Ты устала от них, а они устали от тебя. А теперь дыши. Вдох – выдох, вдох – выдох. Все хорошо. Все позади. Хватит.​

Я погладила себе новую блузку, которую Коннор дарил мне, чтобы подбодрить. Хм, одежда стала больше, но это не критично. Тени, стрелки и моя помада. Даже немножко духов. Когда я вышла из комнаты и меня увидел Коннор, то молча подошел и обнял. В глазах его я все еще видела тревогу, но он улыбался.
Меня еще пошатывало. Тоска все еще грызла сердце, но я пыталась себя отвлечь. Буквально за сутки я с Хельгой разобрала все вещи, разложила все по местам. Мы с Джини приготовили вкусный ужин, и я даже помогла ему написать сочинение по литературе. Надеюсь, ему не поставят за это двойку.
А на утро я осталась одна. Дети ушли в школу, Коннор, поцеловав меня, уехал на работу. Новый пустой дом и снова это убивающее, вопиющее чувство тревоги. О, Смотрящий, только не это.
Да, мне очень хотелось снова пойти лечь и накрыться с головой, забывшись сном. Нет, я не поддамся. Нужен кофе. Я очень хочу кофе!
Взяв свой рюкзак, я вышла на улицу, где шел небольшой дождик. Ааах, как же пахнет! Дыши, Хана, дыши! Медленно прогуливаясь по чистым улочкам нашего района, я с невероятным удивлением заметила, как же прекрасна осень в этом году. Конец октября окрасил город в яркие желто-красные цвета. А я все это время лежала и смотрела в потолок?
В придорожном вагончике я купила себе капучино с карамельным сиропом и дошла до самого центра города. Несмотря на то, что дул ветер и мои кроссовки промокли от дождя, я просто упивалась красотой нашего города.​

Оказалось, что в парке был Хэллоуин. Все было украшено в стиле ужастиков. Висели страшные чучела, вырезные тыквы, а в самом центре построили дом с приведениями. Жаль, что дети в школе. Надо было позволить им сегодня прогулять уроки и сходить сюда. Джини бы понравилась идея разрисовать лицо красками.
Я все-таки вошла в дом страха, заплатив за вход какие-то копейки. Блин, детям бы точно понравилось! Тут летали простыни а-ля приведения, где-то из динамика доносился детский плач, а какой-то аниматор в костюме клоуна Пеннивайза попытался навопить на меня, но я даже не вздрогнула.​

Несмотря на то, что накрапывал дождик, я купила себе мороженое. Да, захотелось клубный шарик в вафельном рожке. И плевать, что я стояла в очереди среди малышей, которым раздавали мороженое бесплатно. Было обидно, что мне пришлось заплатить, так как праздник детский. Ну и пожалуйста, подумала я.
Как давно я не ела мороженое? Даже не вспомнить…
И почему так вкусно??​

Ну и раз я уж пустилась во все тяжкие, почему бы и не разрисовать лицо? Да, мне уже глубоко за 40, я уже взрослая тетка, но что меня останавливает от узора на щеках акварельной краской?
Девочка-подросток, конечно, удивилась, когда я села к ней под кисть, однако, с удовольствием нарисовала мне фиолетовые вензеля на щеках и лбу. У нас с ней состоялся милейший диалог на тему косметики, духов и девичьего декольте. Хм, когда я родила Джини, у меня была очень пышная грудь. Я тогда поправилась и страдала, что у меня лишний вес. А вот Коннор был очень даже рад, когда утыкался лицом мне в декольте. Сейчас с печалью я отметила, что сменила чашку D на B. У меня проступили ключицы, впали щеки, а сегодня утром в зеркале я отчетливо заметила проступающие ребра.
Из крайности в крайность, получается?​

Домой я вернулась после обеда. Я вошла в нашу просторную гостиную (мы долго спорили как называть эту комнату) с разрисованным лицом и пучком шариков. Да, я купила 10 гелиевых шариков на выходе из парка.
-Ты…в порядке? – встретил меня Феликс с кисточкой в руках. Его пытливый взгляд обвел мой странный образ и остановился на пятне на кофте от куска торта. Да, там была открыта кондитерская и я очень захотела тортика «Птичье молоко».
-В полном! На выходных обязательно сходим в парк. Там так хорошо!
-Что ж, уж лучше так, - улыбнулся сын и забрал у меня шарики, - Джини будет в восторге.
Я умиленно посмотрела в спину Феликса. Ну какой же он большой стал! В 17 лет был выше меня на две головы разве нормально?
-Идем, я приготовил суп, - вышел он из комнаты брата, - Джини сегодня на дополнительных занятиях, его заберет папа, так что пообедаем вдвоем. Но предупреждаю, что суп у меня не получился.
Он усадил меня за стол и поставил кружку с горячим чаем. Я есть не хотела. Во мне было две чашки капучино, мороженое и здоровый кусок торта, но отказать сыну сил у меня не хватило.​

Да, суп был отвратительный, но я ела и улыбалась. Прости меня, сынок, это я должна кормить тебя вкусным обедом. Но ничего, дай мне время, обещаю, я приду в себя.​

7/15
Фестивальное веселье: Посетить Дом Ужасов, съесть мороженое и разукрасить лицо на фестивалях.

6.5 + 0.25 = 6.75

Синее сердце - Хранит вечную верность

В общем, я купила награду – машину, контролирующую погоду, чтобы пополнить бюджет семьи и продать ее за 40 000 симолеонов. Но мой Фрапс меня подвел и не заснял саму покупку. Чтобы доказать, прикладываю фото стоимости машины и количество балов Коннора. Он исполнил свою МВЖ, так что его баллы счастья я потратила на покупку этой машины.