5 поколение Мориэль. История одной семьи.

[Lorraine]

Говорят, что люди быстро привыкают к хорошему. Оно, скорее всего, так и есть, но люди и к не очень хорошему тоже научились привыкать.

Признаюсь, первое время я был невероятно удивлён и раздражён тем, как громко иногда плачут дети. И как требовательны они бывают ко вниманию… даже не знаю, был ли я таким ребёнком: эти годы, мы, к счастью, не помним. Я бы ни за что не справился с тремя детьми один.

А вот Элспет справлялась отлично. Конечно, я и Надин помогали ей как могли, но это было непросто. Вместе с тем, я отчётливо ощущал проходящий поток любви сквозь мою невесту: кажется, она испытывала самые прекрасные чувства материнства из всех, которые можно испытать.

Да. Это было нечто необъятное и непостижимое для меня до конца. Я связывал роль родителей, в первую очередь, с ответственностью, заботой и поддержкой. Элспет же безумно любила детей, искренне радовалась, когда они делали самые физически неприглядные вещи, на что она вечно говорила что-то вроде: «Здоровый малыш – крепкий малыш! Молодчина, сделал дело прямо на мамочку» и так далее…

В тот момент, когда её неподдельная любовь к детям и семье стала такой очевидной, я вдруг понял, что именно она и должна была стать моей женой. Иначе и быть не могло.

В дорогущем заведении для вампиров, где я уже когда-то бывал в зеленом детстве вместе с мамой, я праздновал наш с Эл день. Надин осталась приглядывать за всеми тремя Мориэлями в одиночку. И пусть эта задача была не из лёгких, нам нужно было время на двоих.

Я давно признал, что температура моих чувств и эмоций по отношению к Эл заметно снизилась со временем. Но вот… Пожалуй, степень моего доверия и ощущения родства с ней только укрепились.

Её рука была такой хрупкой и тёплой, что я впервые побоялся нечаянно ей навредить. Глядя там на неё, красивую, и без всяких белых платьев и фаты, я вспомнил маму. Маму, которая, надеюсь, видит и всё ещё одобряет мой выбор женщины, которая будет теперь рядом со мной. Надеюсь, всегда.

- Обещаю любить и беречь тебя, пока смерть не разлучит нас.
- Обещаю любить тебя и всегда быть на твоей стороне, Майкл, - когда кольцо золотым поясом легло на палец Элспет, она накрыла мою руку своей рукой и взглянула мне в глаза, едва заметно улыбаясь, - Моё место рядом с тобой, даже если это место – ад.

В ответ я лишь скомкано улыбнулся, приподняв уголок губ. Ведь, возможно, я не уверен, но возможно – так оно и будет. Надеюсь, ты правда знала, на что шла, моя дорогая Эл.
Так мы и поженились. Тихо, вдвоём, едва ли не тайно. Теперь Элспет носит мою фамилию.

Клянусь, в ту "первую" брачную ночь я почти слышал, как по дому ходила мама.

Это точно была она. Она не против нашего брака.

---

Лучшая черта детей – это то, что они взрослеют. Таких дней я ждал с нетерпением. Возможно, однажды я буду жалеть и кусать локти, вспоминая, какими они были маленькими.

Они ещё такие компактные, что я могу поднять их на руки и прижать прямо к своему сердцу. Люка, например, любит трогать пальцами мои уши, особенно мочку. Она мягкая. Это заставляет его успокоиться.

Особенно хорошо этот трюк сработал в день рождения Венеры и Уильяма, когда случайность показала мне столь многое и необычное, что касалось моей жены.

Казалось, что могло случиться, когда в доме живет взрослый человек, призрак, вампир и Скелехильда? А вот что – Венера каким-то образом задела ногой торт со свечами, и пламя мгновенно перебросилось с торта на стол, стулья, стены и пол. Всё ведь деревянное.

Я спохватился и быстро побежал искать огнетушитель. Но Элспет каким-то образом почти потушила пламя одной лишь водой. Она стояла практически в зените языков пламени, но ни один из них и не думал касаться её тела. На лице моей жены я заметил… маниакальную страсть и задор, чуть ли не улыбку, с которой она почти что на автомате тушила опасное природное явление.

Заметив меня, она вдруг выхватила из моих рук огнетушитель и закончила дело самостоятельно, даже не подпуская меня к источнику.

В ней не было ни страха, ни сомнений, ни колебаний. Элспет будто бы ощущала это пламя, да так четко, как не ощущал его даже я. И в своей неподвижной уверенности Эл была восхитительна, сильна и непобедима. Мои ноги приросли к полу, и челюсть стремилась присоединиться к пяткам, потому что такой её я никогда раньше не видел. Домашнее платье, свободные волосы и тёплые щеки, почти что обдаваемые огнём, и этот взгляд… Сногсшибательно.

Всё кончилось быстро. И пусть дети перепугались, и нам пришлось успокаивать их ещё час, я никогда не забуду её почти что сумасшедший взгляд, полный искреннего чувства восхищения огнём.

Глаза Элспет унаследовал и Уильям, наблюдавший в тот день за всем этим безобразием.

Уже вечером мы, прибравшись и заменив мебель на новую, прямо из магазина, всё-таки отпраздновали день рождения двойняшек. День, отмеченный случайным огнём.

И криками Венеры, впервые за долгое время увидевшей Скелехильду. Мда, кажется, придётся как-то решать вопрос с прислугой…

И всё-таки. Почему огонь обходил её стороной настолько легко? Элспет не просто вышла сухой из воды, она вышла чуть ли не мокрой из огня!
Как такое возможно?

Баллы

= 40,25

Панель

 

[Lorraine]

Что-то внутри меня медленно умирало. Так умирает летняя свежесть в конце сентября, когда ветра становятся холоднее, и люди начинают кутаться в шарф.

А я любил холод. Как и это медленное увядание.

Вместе с ним я решил впустить в свою жизнь красоту. Найти её там, где давно потерял.
Ох уж эти возвышенные мысли! Ну не всё же время горшки да подгузники…

Смеющийся от щекотки Люка на руках у прекрасной Надин. Это было необычное и завораживающее зрелище. Я так просто всегда относился к её присутствию в нашем доме, как к данности. Здорово, что она здесь.

Мы все, конечно, уставали. Даже я. Особенно я. Но Элспет, её сознание, разум и тело – всё было готово к осуществлению её собственных желаний. Я много раз спрашивал у неё, там, ночью, под одеялом, действительно ли она хочет столько детей? И каждый, каждый, абсолютно каждый раз она радостно кивала головой и бросалась меня обнимать.

Скоро мы узнали о ещё одной двойне Элспет. Последней, как она говорила. В глубине души я даже выдохнул. Она хотела девочку, а я хотел просто, чтобы новых людей в нашем доме после двойняшек больше не было. Не дай бог.

Ни жалоб, ни ругани. Всегда максимально красивая, максимально улыбчивая. Почему она такая? Что я сделал, чтобы она была такой?

Последнее время я ощущал себя как девушка, которой просто так купили дорогое авто. Чувствовал себя обязанным, хоть и радостным – просил я об этой машине или нет, вот она, передо мной, и отказываться от неё мне совсем не хочется.

Я смирился, улыбнулся, и сказал, что тоже хочу девочку. Хоть мы и знали оба, что близнецы вновь будут разнополые. Вторая королевская двойня у Короля и Королевы.

Кажется, Элспет научилась всему. Она как-то умудрялась поднимать детей по ночам именно тогда, когда им пора было на горшок. Более того, в её нежных руках они каким-то волшебным образом переставали громко плакать. Магия высшего уровня!

Совсем недавно, кажется, я потерял этот огонь, что когда-то бушевал между нами. На его место пришло что-то тихое, что-то медленное, но куда более прочное и долговечное. Я преисполнился гордости иметь такую жену.

Не знаю, в чём был её секрет, но в этот раз даже беременность и большой живот казались её целостным образом. Красивым, ярким свечением, чем-то искренне живым, в отличие от того, что умирало внутри меня. Хотел бы я испытывать такое же неподдельное счастье, как Элспет -

В минуты, когда дом тихо дышал в такт с его спящими жильцами.

Когда я в очередной раз был вынужден чинить кран в три ночи, и недовольно вымывал полы на кухне.

Когда дети праздновали дни рождения, отмечая вехи своего взросления.

Или наблюдая за Надин, поливающей несуразные ростки во дворе дома возле семейного кладбища.

Я хотел бы быть таким же счастливым, как Эл, но ничто из этого не могло до конца затянуть дыру в моей душе.

Даже глядя на своего первенца, который вот-вот пойдёт в школу, я вспоминал, как мама держала меня на руках, её улыбку и её сдержанную искренность, к которой стремился и я.

Пожалуй, лучшее, что я мог сделать – дать им то детство, которое я сам у себя забрал. Быть строгим родителем, настоящим отцом, главой и опорой семьи. Я знал, что буду ожидать от своих детей лучших оценок и примерного поведения в школе, потому что сам был таким до старших классов.

А ещё я любил музыку. Интересно, что будут любить мои дети?

Будут ли они любить меня?

Баллы

= 40,25

Панель

 

[Lorraine]

- Меня давно затянуло в твою жизнь, как в паутину, и я даже не пытаюсь из неё выбраться, - говорила мне Элспет, отказывая своему старому другу в посещении очередной глупой вечеринки, - С родителями я давно не общалась, им это не нужно, а Джетт… Он не поймёт моих решений, а нервничать мне сейчас слишком вредно.

- Нервничать всегда вредно, моя дорогая. Надин составляет тебе компанию? – пытался поинтересоваться я.
- Безусловно. Она мой лучик женского света в этом детском саду, ей богу! Ох, помоги мне, пожалуйста, - просила Эл.

И я помогал ей. Встать, сесть, лечь, убрать, поднять, принести, размять ноги. Отцовский инстинкт, наконец-то, проснулся, ему потребовалось аж пятеро детей, прежде, чем он дал о себе знать.
Красивая она. Сильная.

Приучать младших к горшку ей давалось значительно легче, чем мне. Всегда поражался этой магии! Ну и, чего греха таить, радовался я, как зелёный мальчик, когда время для наших вторых близнецов приблизилось. Я почти пошутил про то, что Эл превращается в плодоносное растение, но, наверное, она бы обиделась. Сделал умнее – промолчал и отвёз в больницу.

Дочку, она в этой паре была старшая, назвали в честь бабушки Элспет – Жаклин.

Чуть позже наше имя полностью подтвердит себя: у Жаклин были практически белые волосы от рождения, как и у её бабушки-ведьмы.

Ну а сына, своего самого младшего сына я назвал в честь прадеда. Думаю, он обрадуется, когда узнает об этом. Да, именно для того, чтобы иметь дома своего маленького Криса, я его и назвал так. Элспет сначала сомневалась, но всё же не устояла под тяжестью моего обаяния.

- Теперь у тебя есть ещё один брат и ещё одна сестра. Ты у нас единственный, кто появился самостоятельно, - я наблюдал за тем, как Люка уплетал остатки торта за обе щеки. Я был не против.
- А ещё, только у мальчиков красные волосы, заметил? Не знаю, как у Криса, он ещё совсем лысый, но вот мы с Уилом, - он пережевал торт, а потом продолжил, - Такие как ты, папа.

Я похлопал его по плечу и улыбнулся, отправившись по своим делам. На самом деле, такими, как я, были только Уильям и Кристоф, и мой первенец, к сожалению, был простым человеком. Это не отменяло моей любви к нему, но явно несколько искажало моё восприятие его как наследника.

Думаю, Люка это ощущал. То, что он родился один, что он для меня так или иначе отличается от братьев, и… Возможно, ему было одиноко, но я не ощущал от него никакого негатива на этот счёт. Кажется, ему просто было хорошо с самим собой.

Чего я точно не могу сказать про себя. В очередной раз наблюдая, как нежно и осторожно Элспет укладывает нашу девочку, меня вдруг пробил пот, холод и желание завести ещё одного ребёнка. Что за глупости! Нас и так было очень много, меня и так не хватало на внимание каждому, но я прямо увидел, ощутил, что готов сделать это снова.

Как странно.

Я поступил логично: срочно убежал на ночную рыбалку. Мысли о моих успехах на пути к возвращению матери помогли постепенно отвлечься от сумасшедших идей своего организма.

С Элспет оставалась Надин и Скелехильда, как обычно.

Как хорошо, что они есть!

---

Мы практически никогда этого не делали, но с Элспет можно было внести разнообразие в весеннее утро. В её день рождения мы вынесли торт на улицу, под тень дерева, но всё равно на солнце. Малышей, унаследовавших мои гены, мы в принципе выводили только по необходимости. А здесь такой повод!

Я не видел причин грустить, но Элспет была явно не очень рада моему желанию праздновать день «старения».

Говорила, мол, она ещё слишком мало успела сделать для своих детей, чтобы сейчас терять силы, здоровье и рассудок.

Я пытался убедить её, что с возрастом рассудительность только крепчает из-за приобретенного опыта и знаний, но она была упряма. Недовольно задув свечи, проглотив целый кусок торта (теперь понятно, откуда это у Люки), Элспет поспешила вернуться к маленьким.

На ментальном уровне ко мне пришло понимание, что сейчас её лучше не трогать. И был прав. Несколько часов она не выходила из детской комнаты, хотя там было тихо. Могу только предположить, что она долго смотрела на детей, уплывая всё глубже и глубже в свои мысли о возрасте.

Я улыбнулся, потому что понял. Ненадолго задержавшись у двери в комнату, я практически подслушал её мысли, и, как всегда самодовольно, спустился в подвал.

К Эл пришла внезапная для неё и долгожданная для меня мысль.

- Но я не буду никого кусать. Ты помнишь, я при этой жизни была вегетарианкой, и после неё такой останусь.
- Тебя никто не заставит. Разве что смертельная жажда, но мы этого не допустим. Готова?

- Как долго мне будет плохо? Я точно справлюсь? Мой организм ещё не до конца восстановился… - засомневалась моя жена.
- Я ощущаю в тебе силы твоей бабушки. И пусть считается, мол, ведьмы с вампирами не сочетаются и враждуют, я уверен, что всё пройдёт отлично, - произнёс я, сомкнув пальцы в жест чего-то невероятного вкусного, - Ты мне доверяешь?
- Безусловно, но, - Элспет не успела договорить, и я резко впился в её руку, распространяя часть своего яда по жилам.

Несмотря на то, что обращённые вампиры никогда не сравнятся по силе с рожденными, это давало много преимуществ над простыми людьми. Не всё без минусов, конечно. Теперь я терял свой постоянный источник крови…

…Но обретал сильную, здоровую и бессмертную жену. Мимолётная идея с рождением шестого ребёнка вновь постучалась в мой разум, откуда я быстро её прогнал, но, в теории, скоро Элспет будет готова ко многому.

Что ж. В моём подвале должна появиться новая каменная перина.

Баллы

= 40,25

Панель

 

[Lorraine]

Настоящая радость отцовства приходила ко мне не только тогда, когда малыши говорили своё первое «папа» или садились сами на горшок, но и когда просто сладко спали. Тихо, спокойно, крепко. Так как все наши дети, несмотря на свои «двойные» появления, были очень разными, я всегда боялся, что кричащий Крис разбудит спящего Уильяма и всю детскую вместе с ним.

Сон – вообще странное состояние нашего организма, какое-то отдельное. Вроде бы ты жив, и твой мозг работает, но тело остаётся неподвижным.

Сейчас мне сложно отделить реальность ото сна, и точно сказать, видел ли я призрак матери, или это всего лишь видение больного воображения, но факт остаётся фактом – моему разуму и моему существованию, помимо детей, была категорически важна память о ней. И моей цели.

Хотел я этого или нет, но вектор моих действий на какое-то время переключился на детей. Ещё бы. Когда у тебя их пятеро! Но дело было скорее в том, что я должен был забрать часть ответственности с плеч Элспет на себя.

В какой-то момент её превращение дало о себе знать: ей стало плохо. Клетки её тела начинали постепенно умирать и принимать иное состояние, то самое, когда организм отвергает солнце. На несколько дней она слегла в кровать, постоянно бормоча себе под нос, что надо вставать и заниматься младшими.

Я укладывал её как мог, объяснял, что без отдыха её организм не справится. И совсем не факт, что потом она сможет сделать для семьи столько, сколько после полноценного отдыха. Я обещал ей, что присмотрю за всеми, и что всё будет в порядке.

И пусть, что касается наших детей, я сдержал своё слово – контролировать жизнь её родителей мне в голову не пришло. Пока моя милая Элспет мучилась в ознобе и высокой температуре, её родители, один за другим, скончались с разницей в пару дней.

Я не знал, как сообщить ей эту новость, хотя, к сожалению, не знал их даже просто лично. Элспет никогда не питала к родителям тёплых чувств (в отличие от меня). Подобрав более-менее сносный момент, я, расположившись рядом с ней, рассказал о документах, которые недавно пришли из ратуши.

Свидетельства о смерти. Тьфу. Само слово мне было противно.

- Отец оставил свою долю бизнеса казне города, а мать, ха, дай подумаю, - Элспет даже не стала читать бумажки, просто смотрела в потолок, - Своей фитнес-тренерше, которая ей всегда была ближе родной дочери.
- Тебе больно? – прямо спросил я.
- Давно уже нет. Как может болеть рука, которую отрезали? Уже много лет, Майкл, - Элспет потянулась за водой, и я поспешил помочь ей этим, поправив заодно и подушку, - Я не чувствую себя членом семьи Кук. Как и мои биологические родители не видели во мне дочь. Ту дочь, которую они хотели, - глоток воды перебил её речь, но она быстро продолжила, накрываясь одеялом. – Я создаю свою семью, своих прекрасных детей. Я давно сердцем не Кук, а Мориэль, ты же знаешь.
- Знаю, Эл. Но они были твоими родителями.
- Были, Майкл. Теперь я сама – родитель. У меня есть заботы поважнее тоски по семье, которой никогда не было.

Я оставил её отдыхать, поцеловав в лоб, но, признаюсь – я плохо понимал Элспет в этом вопросе. Всё-таки у нас были неопровержимо разные ситуации, и мне даже тяжело было представить, каково это – не любить своих родителей. Маму.

---

День рождения Жаклин и Кристофа пришёл очень быстро. Прадед, как обычно, исчез из города, и моём условном семейном подарке пока не знал.

Жаклин была похожа и на меня, и на маму одновременно. Но младший сын, особенно его глаза, просто моя копия. Красноволосый, сероглазый. Вампир. Время течёт быстро.

Как подарок в такой яркий день, превращение Элспет было окончено. Она пришла к нам всем в гостиную, сверкнула огромными фонарями своих глаз, и я, наконец, ощутил эту волну, этот прилив и ураган, что последний раз испытывал только в юности.

- Мама пришла! Ура! – воскликнул Люка, прибежав обнять её. – Ты теперь совсем как папа!
- Да, моя радость, теперь я совсем как он.
- Дети, - я обратился ко всем, включая Надин, маме с папой надо недолго пообщаться, мы сейчас вернёмся, - я поймал ладонь Элспет и увлёк её за собой в нашу комнату, ощущая пальцами, что разнице в нашей температуре больше не было.

- Майкл, что ты… - я не дал проронить ей ни слова и нежно впился в её губы, крепко обнимая за тонкую талию. Пару раз она почти укусила меня, но я вовремя останавливал нас, хоть это и грозило нам всего лишь до наступления ночи.

- Чёрт подери меня, Элспет, почему я не сделал этого раньше? Ты прекрасна. Ты восхитительна.
- Майкл Мориэль, успокойте своё либидо и дождитесь ночи, - заигрывая, произнесла жена, - Дети ждут торт, а значит нам грозит опасность, если мы не выйдем сейчас же.

Я не мог спорить с этим утверждением. Но ждать ночи было крайне затруднительно.

Так, вскоре школу посещал уже не только Люка, но и Уильям с Венерой. Дышать становилось легче. Времени было больше.

Времени на жену. Прекрасную и сильную.

И времени на её возвращение.

Баллы

= 40,25

Панель

 

[Lorraine]

Уильям и Кристоф, ожидаемо, схватывали информацию на лету. И спектр их интересов напоминал мне меня в детстве: явно отличающийся от того, что интересовало моих девочек.

Школ в Бриджпорте было не очень много, поэтому я дал возможность выбирать своей жене. По большому счёту, это было не слишком важно, на мой взгляд, я вообще уроки эти прогуливал, не понимая, зачем тратить столько времени на очевидные вещи.

Было радостно видеть, что мои сыновья ощущали то же самое.

Хоть и не все. Я старался, честное слово, уделять внимание всем в равной степени, но мы же всё равно со своими характерами. Это ведь нормально, что с кем-то тебе легче и интереснее, а с кем-то нет.

И пусть разговор шёл о детях – я не отрекался от ответственности и заботе, но в целом почему-то... Не испытывал тёплых отцовских чувств ни к кому. Лишь ожидания и требования, ровно, как и у Криса от меня, когда я был ещё школьником.

Было ли во мне это желание заботы и опеки, но в подавленном состоянии, или я просто не был способен любить как отец – я не знаю. Но у ребят была Элспет, которая всегда их поддерживала.

И даже разрешала спать в её кровати, если было нужно.

Если в кровати женщины спит ребёнок, то там не спит муж.

Но это не про скрытые желания найти другую, нисколько. Моя Элспет была и хозяйственна, и прекрасна, и сильна.

Это про моё желание довести дело до конца, набравшись нужных сил.

Когда дети стали постарше, то я уже не всё знал об их отношениях между собой. Что-то было, конечно очевидно: например, Венера очень сдружилась с Люкой, моим первенцем, у них образовался некий лагерь сопротивления магической природе других членов семьи, и они постоянно говорили о науке, супергероях и о том, что очень хотят поскорее биологию и химию в школьной программе.

Люка очень пытался сдружиться с братьями, да и мы все были бы рады, если бы они были едины и целостны в своих отношениях, особенно Элспет. Но Уильям вообще предпочитал одиночество и книги, ему было не до того.

Элспет же молча мечтала о шестом ребёнке. Сумасшествие!

Я очень отчётливо слышал мысли всех жителей дома, и теперь, когда они стали старше, этот хор в моей голове было очень трудно приглушить.
Поэтому я активничал ночью, или сбегал в подвал, пока ребята общались между собой. Они ведь не были одиноки.

Каждый знал, чем хотел заниматься. Их никогда ни в чем не ограничивали, особенно в доступе к информации, секциям, игрушкам. Да, мы, безусловно, жили за городом, и это создавало определенные проблемы в передвижении, но ведь дома было и могло быть всё, чего они хотели! Несколько мощных компьютеров, свои комнаты, мольберты, мячи, домик на дереве…

Все видели и знали, что я был несколько в стороне от процесса. Но я старался. Старался дать им всё для комфортного будущего.

Сказать правду?

Я не просил всего этого. Я не был готов ко всему этому.

Быть родителем – значит брать на себя большую ответственность, и в ней было не только обеспечение и содержание, но и внимание, и тепло, и любовь.

Я должен был проявлять чувства, которых, как бы ни старался, не испытывал. Не потому, что ребята были плохие, нет. Мои дети – все пятеро – были замечательными.

Просто я был не готов, и сердце моё было не готово впустить их всех в себя. Оно было таким маленьким и твёрдым, что туда едва поместилась Элспет в своё время.

А самое большое место в нём всё ещё принадлежало женщине, которую я потерял максимально неправильным способом.

Быть может, если я наконец верну её, то пространство внутри меня освободится, и там появится достаточно места для всех моих детей? И я смогу начать жить не прошлым, но будущим, и видеть себя, своё отражение в их начинаниях?

Именно такими вопросами была озадачена моя голова по ночам, когда я уезжал на кладбище в поисках нужного мне существа. Все думают, что мужчины на рыбалке пьют и расслабляются, я же, в свою очередь, размышлял и напрягался, будто решал вопросы первой важности.

Впрочем, разве осознание себя, своих желаний и принятие их – не самое важное?

Черт, рыба-ангел. Наконец-то! Совсем скоро тот самый экземпляр попадётся на мой крючок.

Баллы

= 40,25
+0,25 за 10 уровень навыка (Логика, Уильям Мориэль)
+0,25 за 10 уровень навыка (Писательство, Уильям Мориэль)
=40,75

Техническое

Панель

 

[Lorraine]

Конечно же я знал. Я знал, что торопился. Многие другие этапы нашей работы были ещё далеки от завершения, но меня было не остановить. Ни меня, ни мои мысли.
Я стал чаще пропадать из дома. Ещё чаще. Но Элспет ничего не говорила на этот счёт - она знала, что найдёт меня не в шумных барах и дорогих ресторанах, но у водоёмов и озёр Бриджпорта, где я отлавливал редкое существо, которое было необходимо для возвращения матери.

Его можно было встретить только в определённое время и, как я позже узнал, в месте с сильной энергией смерти. Так как знакомых ведьм у меня не было, единственным таким место было кладбище.
Этим чёртовым ведьмам сильно повезло - сильнейшие из них, как я узнал, могут возвращать родных без старинных рецептов и титанических усилий по их сбору. Конечно, никакая магия не бывает бесплатной и не проходит бесследно. Я ожидал таких способностей и у себя, но, к сожалению, сам воскрешать мёртвых я не умел.

Зато я умел учить детей разговаривать. Впервые я был даже горд, когда ребёнок первым словом произнёс “папа”. Элспет радовалась за меня, а ещё за наших детей, которые самостоятельно делали домашнюю работу и усердно трудились на занятиях (или нет? Не знаю).

По крайней мере разговоров как у меня, по поводу пропуска всех занятий, не велось.

Мальчикам школа давалась легко. Они помогали сёстрам не отставать от них, пусть даже это требовало от девочек значительно больше сил и стараний.

Я тоже старался. Очень сильно. У меня каким-то неестественным образом вспотели ладони в ту ночь, когда я впервые увидел того самого монстра, выплывающего со дна водоёма. Он был сильно придирчив к наживке, но доступ к записями из лавки Алистера позволил мне подобрать её как можно точнее.

Было страшно не поймать это чудище. Дать ему уйти или сорваться с крючка.

Серебряный поплавок едва виднелся среди кувшинок и растений, заполонивших озеро. Я еле-еле видел его, но тьма помогала моему взору отблеском звёзд и луны. Как странно.
До меня дошло, что чудище поймало наживку, когда что-то очень сильное и агрессивное с яростью попробовало вырвать удочку у меня из рук. Я обхватил её обеими руками изо всей силы, больше всего на свете боясь в тот момент отпустить. Не представляю, как бы я держал её, если бы был человеком: чудище было тяжеленое. И сильное.

И всё-таки я победил. Я подсёк его и вытащил из воды в нужный момент. Удочка гнулась так сильно, что я почти попрощался с ней, но мои руки оказались сильнее.

Чёрное туловище, покрытое шипами и острой щетиной, имело длинный хвост, завораживающе растекавшийся в тёмной воде. На суше он напоминал прозрачную чёрную ткань. Держать его было сложно, но можно, по крайней мере моими силами.

Признаюсь, это было невероятное чувство победы. Одной из немногих моих побед за последнее время. Я стал на шаг ближе к тому, чего хотел, чего бы от меня не ожидали другие люди. Я смотрел на чёрного шипастого монстра, а видел улыбку мамы, которая идёт навстречу, чтобы обнять меня.

Стыдное удовольствие, но такое неизбежное.

В ту же ночь я, как сумасшедший, доказывал Элспет, что необходимо найти остальные ингредиенты прямо сейчас, без промедления. Был готов сорваться и уехать за ними в Мунлайт Фолз, если они до сих пор не растут в нашем саду.

Но ей удалось успокоить и переубедить меня.

- Терпение, Майкл, терпение. У тебя есть обязанности, есть мы, а твои планы, хоть и обязательно исполнятся, требуют не только времени, но и у меня обращаться с теми ингредиентами, которые ты ищешь. А детей кормить надо сейчас.

Повторять несколько раз мне не пришлось - остальные вечера Элспет провела в учебниках и старых свитках, которые я ей принёс. Она помогала мне.

Возможно, я отвлекал её от воспитания детей. Не спорю. Замечать это я стал тогда, когда мы стали вместе ночевать в подвале - подальше от суеты, шума и, как ни крути, с гораздо более качественным для вампира сном. Вместо нас с детьми оставалась Надин.

Ни у кого из детей не было доступа в эту комнату нашего подвала, а она могла чуть что просто пролететь сквозь стену. Но такого ни разу не случалось.

Ни разу, до того дня.

Вроде бы все занимались своими делами, Люка помогал Венере с домашней работой, а мы отправились на дневной сон.

Как вдруг я услышал быстрый топот в нашем подвале. Спал я в те ночи чутко, и любое присутствие рядом было заметно. Кто-то из детей пришёл в подвал, что уже было редкостью.

Через какое-то время шаги стихли, а затем мелкой дробью продолжили свой путь к нашей двери. Я насторожился, а Элспет продолжала крепко спать. Устала.

Моя уверенность в прочности замков пошатнулась, когда дверь, которую я считал неприступной, вдруг открылась. Оказывается, её никто до сих пор не открыл лишь потому, что не хотел, а не потому, что не мог.

Так Уильям первый и единственный увидел место, где на самом деле спят его родители. А ещё портрет своего деда.

Я, конечно же, уже не спал, и не стал спрашивать его ни о чем первым. Уильяму нужно было немного времени, чтобы привыкнуть к обстановке.
Оглядев плиты, свечи, картины и маму, покачивающуюся над мраморной плитой, он обратился ко мне. Шёпотом:

- Пап, а почему ты раньше никогда не показывал это место?
- Потому что тебе ещё рано этим пользоваться. Когда будешь ростом со мной - можешь попробовать, видишь, мама недавно присоединилась ко мне, а так ей тоже нельзя было.
- И, м, получается, что Венере, Жаклин, и даже Люке сюда тоже нельзя? - всё ещё шепотом спросил он.

- Получается, что так. Ты у нас самый первый, кто здесь оказался.
- А маленькому Крису можно сюда? Он ведь такой же, как я и вы с мамой… - с искренними переживаниями за брата, спросил Уилл.

- Он ещё слишком маленький. Ему бы я ответил так же, как тебе, пока что нет, - Элспет всё-таки проснулась от наших разговоров, слегка удивилась присутствию сына в комнате, но возмущаться при нём не стала.

Мы провели в подвале ещё часа два или три, не сосчитать. Я рассказывал Уильяму про картины, про то, как их пишут, какими инструментами и на какой бумаге, что такое композиция и перспектива, как работать с тенями и светом… Он слушал так же внимательно, как я смотрел видеоуроки в раннем детстве, когда только нарисовал тот самый портрет. Когда мама ещё была рядом со мной.

Да, мне определённо было легче общаться с детьми, которые меня понимают. Плохо это. Для остальных.

Но не успел я расстроиться из-за своей невнимательности к детям, как Надин, грациозно и счастливо подлетев ко мне, прошептала: “Плоды самой жизни готовы. Для тебя”.

Эта новость означала только то, что последний рывок в моём деле оставался за женой. Следующий месяц детьми пришлось заниматься мне, потому что я не мог не дать ей время (всё её время), чтобы научиться соединять эти два ингредиента в одно целое.

По ночам я помогал ей и искал дополнительные источники, искал информацию, примеры, взламывал старые базы и компьютеры предполагаемых носителей рецептуры. Обходил пароли, файрволлы, всякую другую защиту… Нет, я не оставил её одну на этом пути познания - раз я просил её помощи, то должен был помогать и сам.

Спасибо Надин за её внимание к детям. К нашему саду. Она служит великую службу для великого дела.

В наш двор уже прилетел красный адмирал. Это знак. Совсем скоро Лаура вернётся к нам. Я уверен. Я уверен…

Баллы

=40,75

Техническое

Панель

 

[Lorraine]

Крис говорил мне, что настоящая сила всегда кроется в преодолении. Кто-то пытался преодолеть свою лень, кто-то – свою гордость. Видимо, чтобы настоящая сила появилась и у меня, я должен быть научиться тому, чего ещё не умел.

Он так и не смог толком объяснить мне, почему Элспет видела именно пятерых и зачем мне столько детей в принципе, но он строго-настрого запретил заводить шестого.

- Если ты ослушаешься той природы, что породила тебя, то возместишь ей свою дерзость втройне.

Я даже не стал спрашивать у него, кто это решил, тем более выяснять отношения и спорить о справедливости. Названная сила – бездействующая, бесполезная, спящая глубоким сном. Она не помогла мне добиться абсолютно ничего. Кроме того, какой дурак захочет завести ещё одного ребёнка, когда дома и так можно открывать частную школу?

Хорошо, что дети вырастали и учились заботиться друг о друге, когда это было недоступно для нас.

Мы праздновали дни рождения так регулярно, что я устал замечать в холодильнике всякие сладости и торты.

Это доходило до абсурда! Я помню, к сожалению, как даже вспылил однажды на этот счёт. Помню, что-то я ужинал на кухне, помогал Венере с физикой, как вдруг её сестра достала из холодильника очередной кусок торта.

- Жаклин, торт – это плохая еда. В ней нет ничего полезного, особенно в такой поздний час, - строго сказал я, - Поставь в холодильник и возьми йогурт или яблоко.
- Ну па-а-п. Это же торт, он с моего дня рождения остался!

- Съешь немного утром, но не сейчас, - едва ли не решившись выкинуть его ночью, а потом свалить всё на её братьев, сказал я. Но ничего не сделал.

Жаклин, хоть угрюмо, по послушалась.

- Я ем торт в своей комнате, если не хочу, чтобы папа увидел, - шепнула ей на ушко сестра. Мой слух позволял уловить все их девичьи секреты, и, видит бог, многих из них я предпочёл бы не знать.

Да, я был строже матери. Но сейчас она была занята. Все знания, которые Элспет накапливала всё это время, были мне очень нужны уже сейчас. Но их было недостаточно. Я выжидал момент, когда мы, наконец, будем готовы вернуть Лауру.

И опять дни рождения. Теперь Кристоф.

Он был таким же недовольным, даже нет, ещё более недовольным, чем я.

А Венера, кстати, после того случая с тортом и сама заделалась кондитером – теперь она готовила их сама, и всякое её творчество превращалось в нечто священное, что можно было есть всегда и никогда – выкидывать. Впрочем, в этом я её поддерживал, хоть торты сам и не ел. Я ощущал, что со временем её стремление быть рядом с Люкой в конфронтации к другим братьям переросла в зависть по отношению к ним. Венера и сама хотела бы быть таким же вампиром, как они, но укус никогда не давал сил, полученных от рождения.

Кто его знает, хорошо это или плохо, быть человеком в такой семье?

Младший сын шёл по моим стопам, я ощущал это. Он так сильно и так рано захотел питаться кровью, что теперь поставки домой пришлось увеличить.

Средний сын тоже был похож на меня. Наверно, он был чем-то средним между добрым человеком, любящим свою мать – Люкой, и своим младшим братом – недовольным брюзгой, жаждущим крови. Хотя глаза у него, безусловно, мамины.

В те времена я ещё понимал, что у меня есть определённое влияние на своих детей. Возможно, именно я сам и сепарировал их, определённым образом разделил на две части. Склонность группировать объекты по схожему признаку вовсе не была фактом отсутствия отцовской любви. Наоборот, от детей, которые в меньшей мере унаследовали мои гены, я и просил, и ожидал меньшего, отчего радоваться их достижениям было проще.

Чего не скажешь про братьев.

Сам же я частенько проводил время у того пруда рядом с домом. Ожидание, на которое ты никак не можешь повлиять – мучительно. Ожидание чего-то от другого человека.

Элспет, пожалуйста, скорее.

Скорее, помоги мне, наконец, стать собой. Помоги мне вернуть маму.

Баллы

=40,75

От автора

Кристоф так сильно хотел МВЖ отца, что пожелал её снова после того, как я уже приняла её.

Панель

 

[Lorraine]

Тогда я ещё думал, что худшее, что может произойти со мной – потеря контроля. В целом управление ситуацией, что дома, что вне его стен, что для незнакомцев, что внутри собственной семьи.

Но, к счастью или сожалению, это было неизбежно. С подростками было непросто даже такому сильному персонажу вроде меня.

Как я уже отмечал ранее, с детьми, унаследовавшими мой ген, было легче. Они были спокойнее, тише, осознаннее своих братьев и сестёр.

Я помнил себя, и знал, что это в какой-то степени тоже плохо: ты мог оставаться одиноким и непонятым даже будучи окруженным безумной любовью. Я смотрел в окно и наблюдал, как Кристоф рисовал что-то в абсолютном одиночестве и тишине, и даже не мог представить, о чём он думает. «А о чем думал я?» - вопрос, мучивший меня в те моменты.

Я думал о предназначении. О цели. О смысле. И абсолютно нисколько – о матери. Вероятно, сейчас Крис тоже относится к нам, как к должному. Но я был на его месте. И теперь всё совсем иначе. Жаль, что тогда я не ценил её внимание и готовность бросить всё ради меня.

Может быть, меня сложно было назвать образцовым отцом, но в обеспечении своих детей всем нужным и, пожалуй, даже лучшим, я точно проявил себя неплохо. Второй этаж был полностью переделан моими собственными руками за считанные дни: теперь Кристоф и Уильям жили в одной комнате в левой части этажа, девочки – справа, а старший сын, Люка, на правах первенца имел отдельную и самую большую комнату по центру.

Элспет радовалась моим усилиям в этом направлении. Я же не мог себе простить собственных мыслей, когда глядел на неё и в очередной раз понимал, что могу только ждать. Возможно, если бы у нас не было столько забот и обязанностей из-за детей, мы бы смогли быстрее сделать всё возможное для возвращения матери.

И как я смел об этом думать? Ставить на одну чашу весов – детей, а на вторую – мать? Как вообще можно сделать между ними выбор?

Ночью я видел сон. Я пытался поймать зайца за хвост, убегая за ним всё глубже в чащу. Он был маленький, серый, едва заметный, но для меня одного его дыхания было достаточно, чтобы инстинкт брал своё. Всю ночь я гонял его по лесу, пока вдруг не поймал. А, взяв в руки мохнатое создание, я просто… отпустил его.

---

- Ну почему нельзя? Нам уже почти семнадцать, мы старшеклассники, нам надо узнать эту жизнь, не всё же время дома сидеть! – Венера придумывала аргументы прямо на ходу.

- Во-первых, это Люке почти семнадцать, ты к его возрасту отношения не имеешь. Во-вторых, клубы и пабы находятся в центре города. Бриджпорт – это не Риверсайд, я не доверяю в этом городе никому, и уж тем более злачным и прокуренным местам, в которых молодёжь занимается непонятно чем.

Люка с Венерой переглянулись. У сына было лицо из разряда «я же тебе говорил». Венера не попыталась дальше меня убеждать в чём бы то ни было, и я уж было успокоился.

- Если хотите, мы можем все вместе сходить в театр, или хотя бы в кино, - обронил я, пытаясь предложить какую-то альтернативу. Это была попытка в отцовство, но, увы, неудачная.

- Папа, ты издеваешься? Какой, нафиг, театр? – разочарованно спросил старший сын. Я обратил внимание, что Венера забрала его посуду и ушла мыть её, но при этом пассивно оставалась в диалоге. – Мы хотим нормальных развлечений для нашего возраста, понимаешь? Ты ведь тоже тусовался по ночам с друзьями, разве нет? – я улыбнулся, и честно ответил:
- Прости, но нет. Я как раз водил вашу маму в кино и театр, а познакомились мы с ней вообще в библиотеке, - да я просто образец прилежного поведения, как мне померещилось.

Люка закатил глаза ещё дальше, а Венера скривила непонятную мне гримасу.

- Вот и будешь с мамой по театрам ходить. Дай бог. Она уже пылью книжной покрылась от твоих наставлений. А мы будем жить, жить так, как живут настоящие люди! – бросил Люка и демонстративно ушёл в свою комнату. Венера поспешила за ним.

В груди неприятно кольнуло. Контроль уже начал казаться иллюзией.

Хуже всего мне стало от осознания, что Люка в чем-то прав. Он нашёл мои самые слабые места и безжалостно указал мне на них, мол, смотри, твою жизнь нельзя назвать жизнью, ты утащил за собой маму и теперь и нам не даёшь побыть простыми подростками.

Хотя, честное слово, в этот раз я действительно просто переживал за них.

Моё оглушение словами Люки прервал холодный загробный голос, ставший уже практически родным.

- Надин, рад тебя видеть, - поприветствовав призрака, я встал из-за стола.
- Здравствуй. Я слышала весь разговор, Майкл, даже больше, - секунду потянув, будто смущаясь, Надин продолжила, - Я знаю, куда именно они собираются и то, что ребята будут ждать момента, чтобы всё-таки уйти незамеченными.
- Спасибо, Надя. За информацию, - тихо ответил я и уж было направился в свой подвал, как вдруг она остановила меня у дверей.
- И всё? Ты ничего не будешь делать?
- И всё. Я ничего не буду делать. Рано или поздно это всё равно случится, - Надин снова не дала мне пройти.
- Ты разве не переживаешь за них?
- Ну конечно переживаю. Но я ведь должен хотя бы попытаться начать им доверять, верно? Лаура ведь доверяла мне… - и Надин, поймав мой взгляд, уступила мне дорогу, покачивая головой.
- Они другие, Майкл. Ты и сам это знаешь.

Уж я-то знал, конечно.

---

И вот, тем же вечером, моя дорогая Эл отправилась в библиотеку, быстро поцеловав меня в щеку перед уходом. Говорит, что скоро всё будет готово, и что она сама бы рада наконец сделать всё, что от неё зависит, дабы вернуться к обычной жизни.

Даже эликсиры пробовала. Правда, говорит, работают они немного не в те навыки и знания, что она ищет.

Ну а дальше – сплошное кино. Люка с Венерой всё-таки убежали в свой паб, на часах было примерно без пятнадцати одиннадцать. Уильям сидел в компьютере, его примеру следовал младший брат, ну а Жаклин уже, скорее всего, спала. Они думали, что я не видел, но я практически ждал этой картины, чтобы самолично убедиться в том, что меня ослушались.

Не знаю, было ли это умно – отпустить их, а не встать горой перед дверью дома и, прикрываясь безопасностью, пытаться спасти остатки власти, которая у меня ещё была. Сердце, не разум, подсказало мне дать ребятам шанс самим принять какое-то решение и понести за него ответственность, раз уж они так стремились к тому, чтобы быть взрослыми.

Уверен, мама бы меня отпустила. Она всегда отпускала. И именно поэтому я всегда хотел возвращаться к ней домой.

Наблюдая за ребятами, убегавшими за пару километров от дома, чтобы вызвать такси, я вдруг заметил в темноте небольшой старый бусик, с названием «Благодать». Из него вышла старая бабушка, медленно передвигая ножками, она добралась до нашего дома, держа в руках какие-то бумажки и свежее печенье.

Но её палец даже не успел коснуться звонка – она ни с того ни с сего упала и начала дёргаться в странных судорогах. Я побежал скорей в её сторону, и, положив её голову на колени, отметил её выражение лица, полное ужаса, и ладонь, крепко сжимавшую какой-то предмет. Через пару мгновений бабушка расслабила руку и свой взгляд, но лицо всё ещё взирало на меня с каким-то страхом. Разжав её кулак, я увидел, что она крепко сжимала свой небольшой крестик.

Шум во дворе услышали все мои дети. Ещё до того, как я и Надин успели проводить их в свои комнаты, в темноте, где-то между Крисом и Жаклин, я увидел знакомый мне образ. И если до сих пор я не был сильно удивлён случайной смерти на своём участке кого-то, кто пришёл распространить свою веру, то теперь холодный пот прошиб меня насквозь.

Последний раз я видел это, когда умерла мама.

Но кино на этом не закончилось. Едва мы успели отвести детей по комнатам и накрыть старушку большим куском ткани, как раздался непривычный нашему уху гул сирены.

Полицейская машина приехала прямо к моему дому! «У меня труп на крыльце, может, это подстава?» - первое, что пришло мне в голову.

Если честно, я волновался только и только из-за того образа, который забрал её душу на тот свет. Полиции я не боялся от слова совсем, потому что был уверен в своих силах и возможностях в крайнем случае убедить их, что у нас действительно всё в порядке.

Надин быстро смекнула и перетащила лавку таким образом, чтобы труп не был виден за ней. Я же выбежал как можно скорее, чтобы встретить служебную машину как можно дальше от дома. Всё равно в этой части города жили только мы, и только мы могли быть причиной столь позднего визита полиции.

- Добрый вечер, это вы – Майкл Мориэль? – я заприметил машину, которая осталась от бабушки, переведя на неё взгляд ровно на секунду.
- Добрый вечер, верно, это я, а вы?...
- Лейтенант Джеймс, сэр, поступила жалоба от одного из заведений города, что несовершеннолетние пытались приобрести алкоголь, в чем им было отказано, а затем один из них, Люка Мориэль, попытался пробраться в вип-зону для отдельных гостей, - я выдохнул и ухватился пальцами за переносицу, - Сэр, я не стал везти их в участок, но предупредите их, что это только на первый раз. Выходите! – крикнул мужчина в форме, и из машины вышли Венера и Люка. У дочки было напуганное лицо, а у сына же – злое.
- Благодарю, лейтенант Джеймс, обещаю, такого больше не повторится, - с полной серьёзностью ответил я.
- Хорошего вечера, сэр! О, стойте, это ваша? – а я уж надеялся, что он забыл об этом.
- Да, вот купил недавно у местной церкви. Заплатил втридорога, пожертвований в такой сумме они принимать не хотели, вот и наш обмен, - пытался как можно реалистичнее соврать я.
- Эх, дай бог вам здоровья, и чтоб дети послушными были, - он бросил строгий взгляд на Венеру и Люку, всё ещё стоявшими возле меня, - Храни вас Господь! Доброй ночи.
- Доброй ночи, - вежливо ответил я. На лице у дочери уже светилась нездоровая улыбка. Дети прекрасно знали, что о Господе в этом доме речи не шло.

Они направились в сторону дома. Я понимал, кто был зачинщиком, и, как я уже говорил, за свои решения надо нести ответственность.

- Люка, я тебя не отпускал, - он тут же остановился, - Венера, ты можешь идти в свою комнату. С тобой потом мама поговорит.

Стоя там, в темноте и тумане, я смотрел в лицо своей самой большой и горькой неудаче. Я не хотел винить его, я хотел винить себя, в первую очередь за то, что повёлся на поводу у Криса и всё-таки стал отцом тогда, когда не был к этому готов.

- Пожертвование в церковь? С каких это пор сам дьявол стал так добр к верующим? – язвительно стал защищаться сын, хотя я даже не успел ничего сказать.
- Следи за языком, юноша. Алкоголь и вип-зона, значит? Так вот, как живут, по-твоему, настоящей жизнью, вместо театров и кино? Да? И сестру мелкую ещё за собой тянешь? Какой пример ты ей показываешь? Отродясь не было полиции у порога моего дома.

- И очень зря! – вдруг закричал Люка, - Таких как ты надо наказывать! Занимаешься своей чёрной магией, маму превратил в холодного монстра, какие-то мёртвые призраки со скелетами по дому ходят! А маленькие девочки! Венера с мамой спала до старших классов! У них комплексов и страхов целая телега, а ты, как слепой идиот только и говоришь о какой-то своей маме... да чтоб ты и она в аду горели за свои дела! Проклятый дьявол, ненавижу!

Я перебил его крик звонкой пощечиной. Я не был хорошим отцом. Но я не прощал отсутствие всяких границ и уважения к себе.

- Можете не любить меня. Но уважать – обязаны, - на глазах сына проступили слёзы. Он невероятно сильно превозмогал себя, чтобы ни одна из них не выпала из глаз на щеки и не оставила позорный след поражения. Он шмыгал носом, но молчал. – Можешь идти в свою комнату.

Люка послушно направился в сторону дома. А вот я стоял как вкопанный. Мне ужасно хотелось крикнуть ему в след: «Сынок, мы всё равно тебя очень любим, что бы ни случилось!», обнять его и успокоить. Но я знал, что он оттолкнёт меня, и точно не станет слушать в порыве той злости, что я видел. И я, точно так же, как и он, едва сдерживался, чтобы мои слёзы не прокатились вниз по щекам.

Для них сегодня он вернётся героем.

А я буду плохим папой. Жестоким отцом.

Простите меня. Мне тоже очень стыдно и больно. И я, как и вы, несу ответственность за своё решение.

Баллы

=40,75
+0,25 (за 10 уровень навыка, рисование, Кристоф Мориэль)
=41

Техническое

Панель

 

[Lorraine]

Безусловно, Элспет не особо понравился мой нравоучительный поступок, но перечить мне она не стала. Говорит, мол, Люка мальчик, а я его отец, значит он в любом случае должен меня слушать и уважать. С Венерой она тоже поговорила, но мне подробностей диалога не раскрывала. Я знал: дело дрянь, и мой шанс уже упущен. Теперь я злой и строгий отец. Видимо, для всех.

Спасибо Уильяму, который никак не проявлял таких убеждений относительно меня (это не значит, что их не было). Он в целом любил побыть наедине с собой, рисовал, как я в детстве или младший брат сейчас. Кажется, ему было хорошо в своём хрупком мире.

Элспет видела, что я расстроен своими же поступками. Но исправить ничего она всё равно не могла. Пыталась порадовать меня, торопилась, изучала, готовилась к важному для меня событию.

Мы давно нашли нужный способ, который должен был сработать. Я уже даже начал пролистывать объявления о продаже домов и квартир в городе: вероятно, мама захочет жить поближе к центру, а я смогу навещать её.

Крис ничего не говорил о моих попытках её вернуть. Точнее, как, он пытался сказать мне, что ничего у меня не получится и силёнок ещё маловато, но я был не согласен и меня было не переубедить. Он и не пытался, что правильно.
Ему в любом случае отдельный поклон за идею с Надин. Теперь именно она была хранилищем слухов и секретов нашего дома. Да даже не только секретов – дети напрямую жаловались ей на меня. И пусть она была в целом на моей стороне (ну, а как ещё?), Надя играла роль заботливой няни, готовой спрятать в себе всё накопившееся, что нельзя рассказать родителям.

Ну и пусть. Я не могу иначе. Я не хочу иначе.

От одних только ощущений своего провала мне уже становилось дурно. Но во мне не было потребности что-то менять. Я был скорее безутешным сыном, чем утешающим отцом.

Стал бы хороший отец ругать детей за ночные прогулки, когда сам торчит пол ночи в баре?

Я снова начал охотиться. Пока что разборчиво. Но не всегда аккуратно.

И охота была явно противопоказана той части меня, что стремилась всё исправить. Конечно, эта часть была слабее, но… Должен же во мне проснуться этот инстинкт, разве нет?

Венера и Люка по-прежнему оставались хорошими друзьями. Все остальные мои дети держались более-менее разрозненно и самостоятельно. Мы не пытались их насильно «дружить», если было нужно, они и так могли объединиться против меня общего врага.

Я возлагал надежды на тот момент, когда моё главное стремление будет достигнуто. Я правда считал, что всё кардинально изменится, когда Лаура вернётся ко мне. Вот уже почти восемнадцать человеческих лет прошло со дня её бессмысленной и несправедливой смерти, как они это называют.

Но она жива. И всегда была живой. Во мне, в моих мыслях.

Почему я так упорно жил одним лишь прошлым?

Почему я так намертво ослеп, и перестал замечать, как красива моя дорогая жена? Я хочу обнять её.

И почему я не нашёл способа сблизить семью, кроме как общей ненависти и презрения ко мне?

Что бы я ни предпринимал, уже было поздно. Разве что Уильям и Кристоф могли понять меня и мои ощущения, но то была лишь моя надежда.

Я совсем не знал, чего хотят мои дети. Кем они видят себя в будущем. Я даже не пытался спросить их об этом, направить, переубедить или просто… принять.

Мне было значительно легче сбежать на тёмное кладбище в поисках чёрного чудища, которых я запас уже на несколько попыток вернуть маму…

Когда Элспет была готова к последней книге, стоящей баснословных денег по меркам бумажных изданий, страх на её лице уже был не просто заметен – он привлекал слишком много внимания.

Да, был шанс, что рецепт сработает в обратную сторону, и я действительно больше никогда не увижу Лауру. Но я был уверен в наших решениях.

Я был уверен в Элспет. Иногда так бывает. Когда ты точно уверен в своём человеке.

Так как я не знал, что именно случится, когда процесс начнётся, то счёл нужным запасти силы и подготовиться – кровь, ещё больше крови могло принести мне настоящее спокойствие и энергию одновременно. Я хищничал, но мне это даже нравилось.

В день рождения моей младшей дочки Жаклин мы с Элспет приняли непростое для нас решение.

Как ни странно, именно Жаклин поддержала нас с мамой в этом. Говорила, что это поможет «всем нам поскорее повзрослеть». Улыбаясь, она смотрела на меня, будто причисляя ко множеству своих ровесников.

И пока её братья проводили юность у больших экранов недешёвых мониторов…

Моя дорогая Элспет закончила все приготовления, объявив о своей готовности начать процесс.

Моя радость билась через край. Но я не мог позволить себе лишних эмоций. Одно неправильное движение, одно неверно сказанное слово – и всё могло откатиться к началу наших стараний.

Я готовился сконцентрировать свою энергию в философском камне ещё раз. В предыдущие мои попытки удержать призрак матери в камне меня постигали лишь неудачи, а за ними – смертельная усталость. Количество вампирской энергии в доме сильно выросло, она питала и мои силы в том числе (что-то вроде инстинкта жить в стае у вервольфов), и теперь я рассчитывал, что смогу увидеть и удержать её в нашем мире.

К сожалению, это было невозможно, пока Надин оставалась в нашем доме.

Собственно, и наше с Элспет решение было очевидным – Надя оказала нашей семье неоценимую поддержку и помогла справиться с огромным числом бытовых задач. Мы могли отпустить её, хотя бы на время, чтобы та вновь узнала покой.

С другой стороны, она знала, мы все знали – без этого я не смогу призвать душу Лауры.

- Что ж, была рада помочь вам, ребята, - будто бы по-дружески и просто отправляясь домой, сказала Надин, - Призывайте, если буду ещё нужна. Элспет, не забудь про кусты огненных фруктов, их надо обязательно…
- ...поливать водой с перцем, я помню-помню. Ты всему меня научила! – Элспет приобняла призрак Надин.

- Береги его, - Надя прошептала это на ушко Элспет, но я всё равно всё слышал, - Сейчас у него будет непростое время.
- Конечно, - Элспет прикрыла глаза и глубоко выдохнула. На выдохе она прошептала в ответ, - Я знаю, и я здесь, - а затем выпрямилась, и в полный голос сказала, - Спасибо тебе большое за всё. Ты мне как сестра. Ты меня очень выручила.

- Дети будут скучать по тебе, - произнёс я, заставив девушек, наконец, обратить на меня внимание, - Мы тоже, - сначала я думал просто протянуть ей руку, чтобы попрощаться, но эта мысль быстро испарилась из моего сознания. Я обнял Надю, вдруг обнаружив, что призрак может быть и телесным, если сам того желает.

- Будь осторожен, Майкл, отпечаток тьмы на затылке - не всегда помощник. Будь готов ко всему.
- Я долго готовился. Мы готовились, - я улыбнулся, взглянув на жену, а затем снова повернулся в сторону Надин, - И мы готовы.

Надя улыбнулась в ответ, сделав от нас два шага назад. Она сложила руки накрест на своей груди и закрыла глаза. Сначала ничего не случилось, но я ведь и не знал, как это происходит.

- Ну же, Майкл, скажи, громко скажи, что я свободна! – подсказала мне Надя, не открывая глаз.
- Ты свободна, Надин, я отпускаю тебя, - сказал я громко и чётко. Через пару секунд непонятно откуда взявшийся ветер оставил от её образа лишь свечение, растворившееся где-то в комнате.

Это могло означать только одно, и от этого понимания у меня, как хвост у радостного пса, что-то быстро задёргалось и защекотало внутри.

- Идём, Элспет. Это наконец-то закончится. Слышишь? Сегодня. Сейчас. Мама возвращается! Идём же скорее. Скорее! Пора начинать.

Баллы

=41
+0,25 (за 10 уровень навыка, рисование, Уильям Мориэль)
+0,25 (за 10 уровень навыка, писательство, Кристоф Мориэль)
+0,25 (за 10 уровень навыка, кулинария, Элспет Мориэль)
+0,25 (за 10 уровень навыка, рыбная ловля, Майкл Мориэль)
+1 балл за выполненную МВЖ (Уильям Мориэль, Человек эпохи Возрождения)
=43

Техническое

Панель

 

[Lorraine]

Мои ноги хотели бежать впереди меня. Я сдерживал их порыв, чтобы не казаться маленьким мальчиком, встречающим любимую маму с работы, когда она принесла тебе что-то вкусное. Но сильно хотел ему поддаться. Похожее чувство я испытывал перед публичным выступлением – вот это волнение и дрожь в кончиках пальцев. И если на всех людей вокруг мне со временем стало всё равно, то, когда я представил мамин образ, всё вокруг вдруг обрело смысл и таинственное волнение.

Философский камень, принадлежащий ещё моему деду, таился в подвале дома. Элспет ждала меня в гостиной, разрешив мне какое-то время побыть одному. Как я был рад, когда дошёл до него, не споткнувшись на лестнице!

Стоя там, напротив мощного магического артефакта, я признался себе, что боюсь. Боюсь своего провала. Моя жена ждала меня там, сверху, и что я скажу ей, если у меня вдруг ничего не получится?

Если у меня не хватит сил?

Впрочем, отступать было уже поздно. И я вспомнил тот случай, когда ради меня мама убежала в другой город, сменив имя и свою жизнь. Я просто обязан…

Центр моих ладоней был направлен прямо на кристалл, возвышающийся на постаменте. Я закрыл глаза. Почти так же, как делал тогда, в Миднайте – Крис учил меня пользоваться своими силами, хоть и был всегда против воскрешения матери.

Я сконцентрировался и выдохнул. Чтобы выброс энергии был ещё сильнее, я вспоминал всё хорошее, что было у нас с мамой: все наши прогулки, её заботу, нашу совместную игру на инструментах по вечерам, наш уютный дом.

Но этого было недостаточно. Я радовался слишком спокойно. Слишком ровно. Тут же в моём сознании появилась та самая картина: её хрупкое бездыханное тело, лежавшее на холодной каменной плите. И черная, сухая и столь ненавистная мне Смерть. Злость и раздражение начинали затягивать. Кристоф, который не верил в меня. Судьба, которая наделила меня этими силами. Дети, о которых я не просил.

Что-то противоестественно тяжёлое вдруг уловили мои ладони, против всех законов физики. Красный поток энергии, моей энергии, начал слушаться и искать на ближайшей территории призраков. Души умерших.

Сначала это был хор. Потом только женский хор. А затем я стал охотиться за образом матери. Она ускользала и пряталась от моего взора, а мне никак не хватало сил её догнать. Я вдохнул глубже, наполнив воздухом лёгкие до отказа, и вместе с воздухом мои раздувшиеся ноздри затянули лишнюю энергию всех, кто был в этом доме – живых и мёртвых.

Моё тело трясло. Мои вены вздулись. Зубы стучали, будто в лютый мороз. Я уверен, даже мои глаза были красными, как кровь.

Отпустив поток прямо в кристалл, я, наконец, поймал её. Тени не смогли укрыть её призрак от меня. Её душа теперь была здесь.

- Покажись! – крикнул я, вдруг открыв свои измученные глаза, - Покажись мне прямо сейчас!

И мои ожидания, наконец-то, не были обмануты. Я выпустил свой взор из камня в наш мир, и увидел её образ, чёткий, тонкий, красный. Неспокойный.
Моё сердце затрепетало как сотни бабочек, по щекам прошлась волна приятного тепла и мурашек. В этот же миг её призрак упал на четвереньки, схватился за горло и дрожащим голосом прохрипел:

- Дышать…

Я не медлил, потому что знал, как сильно её не хотят мне отдавать. Настолько, что она могла испытывать здесь только боль и жажду, будто бы умирает вновь. Я предусмотрел и это, тут же вылив на неё мощный лечебный эликсир тройной концентрации.

Через пару мгновений кашель прекратился. Я, признаюсь, боялся подойди к ней. А вдруг я проснусь?

Её ноги оторвались от пола и образ повис в воздухе. Она вдруг улыбнулась.

Я смотрел на красный сгусток энергии и видел в нём её прекрасную душу. Моя победа так близка! Я верну утраченное. Я дам маме ту жизнь, которую она заслужила: будет спать до полудня, питаться чем угодно и никогда не работать без удовольствия. Она будет так рада!

- Мама! Это я, твой сын, Майкл. Ты меня слышишь? – с надеждой и дрожащим голосом произнёс я. Видела бы меня Элспет. Мои мокрые глаза, полные веры в себя и случившееся.

- Сынок мой, - она вдруг улыбнулась и сделалась такой, как прежде. Её волосы вмиг отрасли и закрутились в волнистые локоны, - Я слышу тебя, - она подлетела ближе ко мне, и, всё ещё возвышаясь надо мной, приблизилась губами ко лбу, будто целуя. На мамином лице я видел и боль, и радость одновременно. Возможно, я испытывал тоже самое. – Я рада, что у тебя получилось найти меня, и хватило сил удержать здесь. Мальчик мой, - она спустилась на землю, будто ей нужно стоять, и потянулась ладонью к моей щеке, - Прости мне, что я ничего не смогла изменить.

- Что за глупости, это ты меня прости, мам. Идем скорее наверх, давай отбросим всю печаль, что сейчас тревожит нас обоих. Скорее! – я даже попытался взять её за руку, когда убегал на лестницу, но мама лишь снисходительно улыбнулась и поднялась наверх прямо сквозь землю.

Я торопился, потому что не знал, сколько именно времени у нас есть. Каждая секунда была на вес золота.

- Элспет! Мы готовы. Приступай к амброзии. Надо только…

Я не успел договорить как, заметил взгляд жены на Лауру. Маме же тоже просто кивнула ей, улыбнувшись, и отлетела в сторону кухни, поманив меня за собой.
Увидев эту сцену, что-то тяжелое упало с уровня моего сердца под мой желудок. Только плохие новости сообщают в стороне от других людей. Что не так? В чем я облажался?

- Ну же, обними меня! – вдруг сказала мама и обняла сама, крепко прижавшись. Теперь я ощущал её тело, примерно так же, как и Надин. – Я так скучаю по тебе, мой мальчик.

- Мам, - я улыбался, но отчего-то ком в горле никак не проглатывался, - я потратил столько лет, чтобы всё подготовить и набраться сил к твоему возвращению! Я тоже очень скучал по тебе. Ты мне очень нужна здесь, со мной, рядом, - и я обнял её ещё сильнее.

Расцепив объятия, которых я так долго ждал, мама вдруг всё сломала своей фразой:

- Ты уже понял, что времени у нас мало?

Я отвернулся, чтобы она не видела моё разочарование и влажных глаз.

- Но… почему? Всё же готово. Я же смог, - не желая верить своим ушам, возражал я. – Амброзия, мама, осталось так мало, и ты снова будешь со мной!
- Совсем скоро меня найдут. И у меня мало времени, чтобы объяснять тебе всё. Я лишь расскажу тебе истину, Майкл, и ты поймёшь, почему сейчас я не смогу вернуться в мир живых, - я был почти уверен, что оглох, но дальше мама стала рассказывать обо всём, что мне правда стоило знать.

- Всё началось, когда мне довелось испить кровь самой Смерти. Она же и приходила потом за мной, и за твоим отцом. Я думала это было вожделение, или просто алкоголь, но нет – я обратила её внимание на себя. Женщина по имени Элин Вреде говорила мне об этом много раз, но я считала её сумасшедшей. Оказывается, она состояла в организации Мотыльков, которых, кстати, много в Бриджпорте. Я не задумывалась, почему увидела призрак смерти и почему эта Элин не давала мне проходу. Твой прадед, на самом деле, принадлежит к древнему вампирскому роду, но сам был полукровкой и рожденным человеком. Так случилось, что наследником он был единственным, поэтому ген всё равно взял своё, - Лаура коротко отдышалась, прикусила губу, как обычно, и продолжила, - У меня, как и у тебя, его древние гены, чёрт бы их побрал. И так случилось, что в тот период, когда я сблизилась с твоим отцом, чародеем Виктором Валквистом, мы уже стали частью другого плана, которому подчинялся и Кристоф. Он пытался ненавязчиво со мной связаться, но я отказала. Потом у меня случались сильные приступы жажды – вампирский ген брал своё и возвращал мне повадки хищника, чтобы подготовиться к тебе. Меня даже нарочно сталкивали с Виктором, чтобы мы скорее воплотили их план в жизнь.

Всё это время я просто внимательно слушал, но не мог отделаться от ощущения проигрыша. Почему я – часть какого-то плана? Почему она не может остаться? Почему? За что?

- Как только я забеременела, Виктор умер. Он отдал свою энергию лишь для того, чтобы моя беременность могла вообще оказаться удачной. Нас использовали. Наши внезапные чувства. Майкл, ты даже в детстве умудрялся устроить пожар, когда я оставляла тебя одного, общаясь с братом.

- А потом эта Элин рассказала мне всю историю. Якобы Виктор всё знал сначала. Так вот, это не так. Никто из нас не знал, даже Крис. Он пытался помочь мне.
- Что стало с этой Элин? – тихо спросил я.
- После того случая в баре Бриджпорта, я больше её никогда не видела. Я потом только узнала, Кристоф следил за мной и пытался защитить, но Хранитель Времени увидел тебя первым и не отдал Мотылькам. Он знал, что твой настоящий отец… Тьма, Майкл. Смерть Виктора, пожар, Лилиан. И я.
- ..все эти смерти из-за меня, да?
- Ты не мог выбирать, сынок. Таково твоё предназначение, как и моё было – впустить тебя в этот мир.

- Так почему ты не можешь остаться со мной? Ты уже выполнила свою цель.
- А ты свою – нет. И платой за моё возвращение станет другая жизнь. Как думаешь, почему у тебя столько детей, Майкл?
- Мы с Элспет хотели, вот и…
- У твоей жены необычайная фертильность. Она быстро восстанавливалась, её роды были лёгкими, а дети – здоровыми. А ещё она наследница сильной ведьмы, Жаклин Чемберлин.
- То есть и мы – часть плана?
- Я не знаю наверняка. Единственное, Кристоф много раз повторял мне, что у тебя должно быть их только пятеро. Шестой ребёнок, как он говорил, убьёт всех остальных. Понимаю, поздно говорить тебе это после пяти детей, но, пожалуйста, предохраняйтесь, у меня нет поводов не верить Крису.
- Я так и не понял, почему ты не можешь остаться со мной, - я попытался взять маму за руку, но несколько её пальцев уже перестали быть ощутимыми, - Мама, почему?
- Если ты это сделаешь, кто-то из твоих детей умрёт, Майкл. Ты не можешь и не должен на это идти.
- И что я должен сделать, чтобы этого избежать?
- То, что от тебя хотят. Обратить людей, дав им наш ген. А затем…
- Убить несогласных, да? Я не понимаю, почему… - я зажмурился, пытаясь переварить всю информацию от мамы.
- Я сама в это не сразу поверила. Но всё предсказанное сбылось. Есть правила, по которым нам придётся играть, сынок, - мамина рука полностью перестала быть осязаемой.
- Ты меня опять покидаешь, - теперь и я прикусил губу, сдерживая слёзы, - Я столько лет мечтал о том, как мы будем вместе. Как ты будешь рядом со мной.
- Я всегда буду тебя защищать, мальчик мой, - её ноги поднялись вверх, медленно начиная исчезать. Энергия заканчивалась, - Я всегда рядом с тобой, всегда, в твоих мыслях и твоём сердце, Майкл. Закрой глаза, сынок, ты устал, - её образ становился всё менее заметным. Он расплывался средь предметов, висевших на стене.

Она улыбалась мне, как улыбалась, будучи живой. Я проиграл. Я снова проиграл. Столько лет, стараний, сил, столько проблем с детьми и всё лишь ради информации, которой я и не хотел обладать.

Я хотел вернуть её. А её у меня опять забрали.

- Я очень сильно люблю тебя, мой мальчик. Помни, я всегда буду на твоей стороне. И я буду ждать, потому что скоро я снова увижу твою улыбку… во сне. Я буду ждать, - она приложила едва различимую ладонь к моей груди, - И скоро мы обязательно встретимся. Я обещаю.

Она закрыла глаза, и, будь я проклят, я видел, как слёзы текли из её глаз.

- Прости… - последнее, что я успел сказать, прежде чем её призрак растворился, точно также как, как растворился призрак Надин.

Я стоял как вкопанный. Мне больше ничего не было нужно. Я ничего не хотел. Никого не хотел видеть и слышать. Я помнил, что Элспет ждала в комнате. Она ведь, как и я, ждала этого дня столько лет… И она всё это слышала. Всю историю. Всю историю моего величайшего поражения.

Несправедливость провоцирует не только печаль, но и злость. Я даже не успел взглянуть ей в глаза, как выскочил на улицу, услышав случайного рабочего, загулявшего в нашем дворе. У него не было даже шанса рассказать мне, зачем он тут.

Если бы не здравый смысл, я бы высосал его до капли и убил. Но самообладание ещё не до конца покинуло меня. Бросив бедолагу у гаража, я, полный ненависти и злобы, ушёл к озеру.

И что делать мне дальше? Пытаться идти против течения, снова и снова теряя цель своего существования? Опять быть неудачником и сумасшедшим в глазах семьи, в своих собственных? Или согласиться и стать настоящим убийцей? Пойти на поводу у того, кого я даже в глаза не видел? Или видел только черный капюшон и костлявую руку…

Она была так близко. Она столько всего пережила из-за меня. А я не могу отплатить ей за всё это.

Разочарование в себе пронзило моё сердце насквозь. Я не сдерживался. Слёзы, беззвучные и солёные, потекли по моим щекам. Природа, издеваясь надо мной, включила дождь, чтобы я не утратил достоинство и спрятал свою слабость в этой воде.

Элспет подошла ко мне, и взглянула так, будто я разочаровал и её тоже. Мне было невероятно совестно смотреть на её лицо, ведь это именно из-за меня она столько времени потратила на рецепт того, что мы даже не смогли применить. Но она не винила меня вслух.

- Ты сделал всё, что мог, Майкл. Пора жить тем, что у тебя уже есть, - Элспет начала озвучивать свои мысли, хотя я не просил её об этом.

И всё же она была, наверное, права. Я взглянул на неё через силу, дав ей одной увидеть мою слабость. Мою боль.

- Элспет, я не согласен, - она приподняла бровь, - Я никогда… Слышишь, НИ-КОГ-ДА не соглашусь с этим! Ни за что! – в такт моему крику небо вдруг отозвалось громом, а мой голос звучал так, будто бы повелевал им.

Её испуганный взгляд успокоил меня. Быть может, она переживала, что я пойду на эти условия и отправлю кого-то из наших детей на смерть. Безусловно, я не пойду на это, но и не верю, что у меня больше нет надежды на иной исход. Она кивнула и быстро убежала домой.

Я вытер солёные слёзы, смыв с себя позор поражения.

Пусть я проиграл битву.

Война с предназначением только началась.

Баллы

=43

Панель

 

[Lorraine]

Рана никак не затягивалась. И пускай спустя какое-то время всё снова вернулось на круги своя, а быт и каждодневная рутина затянули нас обратно, мне не было покоя.

Но, как водится, только мне одному.

Младший сын пошёл в старшие классы.

Кристоф был ещё сложнее, чем Люка. Если старшего я ещё, отчасти, мог понять, то Крис, вопреки моим ожиданиям, не стеснялся выразить своё недовольство или презрение, даже в грубой форме. Я много раз слышал, как он разговаривает с братьями и сёстрами, и мне частенько приходилось делать ему замечания. В этом плане он был полной противоположностью Криса старшего, тот был воспитан, хитёр и манерен.

Каждый раз, когда я жаловался Элспет по поводу поведения младшего, она защищала его. Говорила, что так он добивается внимания к себе, и у него выработалась такая связь: чем громче и жестче он отвечает, тем сильнее на него реагируют другие. Для меня это было не оправдание, и я понимал, что надо что-то делать. Но не мог. В отличие от Элспет, которая теперь, кажется, была всегда счастлива, я прокручивал этот день в голове снова и снова. Опять, ещё раз, сначала. Каждую деталь. А она радовалась.

Ведь её дети такие умные и прекрасные.

В те редкие дни, когда я выползал из подвала наружу, я встречал Венеру и Люку, делающих вместе уроки. Уильям делал их с Жаклин, а Кристоф – даже не знаю, делал ли он что-нибудь для школы. Я проходил мимо. И их взглядов на себе я даже не ощущал.

И в эти дни я бывал там, на кладбище, искал ответы на свои несостоятельные вопросы. «Почему именно я?» - самый частый из них. Я знал, что должен был зачем-то это пережить, но что делать дальше со всем этим предназначением – не имел понятия. Логичнее всего было бы пойти к Крису, но… У него свой взгляд на ситуацию. Если я приду к нему сейчас, то признаю его победу, признаю, что не могу вернуть Лауру, пока «что-то» мне не позволит это сделать.

Я не был готов склонить голову даже с топором над шеей. Ни за что.

Знаю, что пока меня не было, Кристоф использовал мои алхимические ингредиенты и рецепты. Он плохо прятал свои изобретения.

И, если честно, он был бы отличным алхимиком, если бы хотел.

Лично я, рефлексируя, хотел только крови. Чем больше – тем лучше. И доставка этих смешанных пакетиков меня больше не прельщала. Предрассудки и страхи, вызванные хищным поведением, были ещё одной странной чертой Бриджпорта, перенаселённого вампирами.

Как будто мне было уже нечего терять, я охотился в барах.

Кажется, даже случайно чуть не выпил какую-то учительницу. Что она делала там ночью?

Жаклин узнала, что это сделал я, исходя из её обрывистого описания. Я даже не пытался стирать им память, зачем? Пусть знают. Знают и боятся. Боятся того, что ничего не могут изменить, ровно так же, как ничего не мог изменить я.

- Пап, пожалуйста, не трогай людей из нашей школы. Нам там ещё учиться… Если бы Люка не заступился за нас с Венерой, нас бы в школе опять…
- Что опять? Вас обижают?

- Нет, но… Жалко ведь учительницу… - опустив глаза, сказала дочь.

К этому времени Люка как раз спустился на завтрак, и мы сели вместе за стол.

- Расскажи мне, сын, что происходит у вас в школе? Почему твоя сестра говорит, что ты за неё заступаешься? – спросил я.
- Может быть потому, что я за неё заступаюсь? – я бросил в его сторону строгий взгляд. Опять этот неуважительный тон, - Ну а чего ты хотел, бесконтрольно кусая людей в городе? Все знают, что мы – твои дети. И если Уила и Криса никто не трогает, потому что их тоже боятся, то девочек уже называют ведьмами и портят им парты, тетради и вообще. С каких пор ты вообще нами интересуешься?
- Ещё несколько фраз в таком тоне, и я напомню тебе, кто твой отец, а то в школе все знают, а ты, кажется, забыл, - я увидел перепуганное и виноватое лицо Жаклин. Она попыталась перевести тему.

- Говорят, в городе живёт какой-то бессмертный дирижёр, прямо вот таким сочетанием слов. Звучит как-то пугающе, правда? – я отвернулся и не стал слушать. Точнее, я признал в этих сплетнях Криса, но думать, что именно он управляет моей жизнью, мне точно не хотелось. Это точно было не так.

В окне позади дочери я увидел, как Элспет трудилась в саду. С уходом Надин он целиком лёг на её плечи, но она, вопреки всему, поддерживала его в отличном состоянии. Я понимал, что она отчасти могла быть рада тому, что я не смог вернуть маму, но никогда мне в этом не признается. Она молча делала свою работу так же, как и прежде, решив, что это меньшее зло. Наверно.

Элспет. Я так не хочу лезть в твою голову. Это будет так нечестно с моей стороны. Но ты становишься всё задумчивее и задумчивее.

Вместе с тем, я был ей за многое благодарен. Особенно за воспитание детей. Я с ним категорически не справлялся. А она думала о них постоянно.

И, несмотря на мои неудачи, у нас всё-таки появилась большая семья. Наша семья.

Эх, был бы у меня брат в своё время! Я бы с ним столько всего узнал, столько игр прошёл бы. Сейчас Крис и Уильям как раз в таком возрасте. Думаю, хотя бы у них двоих там всё хорошо.

---

Но я не мог остановить свой позыв охотиться. Я оставлял Эл в постели одну, убегая за очередной дозой горячей крови. Настоящей добычей. С тех пор, как Элспет перестала быть человеком, это снова стало требовать моего участия. Пробуждения моих инстинктов.

Бар за баром, лицо за лицом – воспоминания в моей голове соединилась в один большой ком, и всё чаще ресурсов моего сознания не хватало даже на то, чтобы вспомнить лицо человека, кровь которого питала меня на прошлой неделе.

От этого было легче. Не помнить, не видеть, лишь бесконтрольно питаться.

У каждого из нас был свой мир, в котором ему было легче.

Желания, который каждый пытался по-своему удовлетворить.

Просто инстинкты. Хищника, матери, подростка. Как с ними спорить и побеждать в 100% случаев?

Мои сыновья были похожи на меня. Каждый по-своему. Кристоф сейчас напоминал мне меня своим недовольным выражением лица – вечно хмурый, он, как и я, не знал, что должен делать. И мне даже посоветовать ему было нечего. Мне б кто что-нибудь посоветовал.

Может, поэтому у детей с людскими генами всё складывалось лучше? Потому, что они были не так похожи на меня?

Люка успешно окончил старшие классы, поступил в университет и даже нашёл подработку в научном центре. Это был тот случай, когда наши с Элспет желания совпадали с его стремлениями. Здорово.

Правда, сам Люка радовать меня такими новостями не хотел, о своих успехах он рассказал только жене. Эта отдача и любовь только в её сторону была логичной – ведь я, в отличие от Элспет, не старался тогда, когда это было нужно. Тогда, когда дети нуждались во мне сильнее всего, когда они ещё росли, я и правда думал совершенно о других вещах. О маме.

И сейчас думаю. Но, вопреки всем моим неудачам, судьба преподнесла мне ещё один шанс, в этот раз последний – доказать, что я могу быть хорошим отцом. По-настоящему.

И пусть Элспет не пугается предупреждений Лауры. В этот раз я буду внимателен, заботлив, и, что важнее всего – я буду рядом всегда, когда этот ребёнок будет нуждаться во мне. Буду любить его. Так, как меня любит мама.

Безоговорочно и всегда.

Баллы

43
+0,25 - за 10 уровень навыка (Логика, Кристоф Мориэль)
+0,25 - за 10 уровень навыка (Алхимия, Кристоф Мориэль)
+1 за МВЖ (Элспет Мориэль, Большая семья)
=44,5

Панель

 

[Lorraine]

У меня было трое сыновей и две дочери. Вполне логично, что я хотел девочку – своеобразный баланс, равновесие, полнота семьи. С опытом, который я уже приобрёл, со всеми разногласиями, что создал своим равнодушием, и с болью, которую я ощущал от всего этого, я, наконец, пришёл к дверям желанного отцовства, неловко постучавшись. Только сейчас я приблизился к пониманию родительства, и только сейчас задумался о том, что я должен сделать для любви своего ребёнка.

Элспет хотела мальчика. В этом мы с ней не были единогласны.

Какими бы прекрасными и умными не были бы мои сыновья, я хотел впервые проявить настоящую заботу и ласку. Я хотел, чтобы у меня это получилось. Но ни с кем этой мыслью не делился.

После моего поражения и грандиозного позора перед Смертью в возвращении матери, я вдруг понял, скольким она пожертвовала ради меня, и почему она это сделала. Нет, не только потому, что я её сын, а потому, что Лаура любила меня. И это было важнее любых биологических процессов в наших организмах.

Именно за это чистое чувство я и пытаюсь до сих пор отплатить ей тем же – пытаюсь вернуть её. И да, никто из моих детей сегодня не пытался бы сделать для меня того же. И виноват в этом только я сам.

---

Очень быстро я понял, что Элспет носит вампира. Сейчас других опций у нас и не было, так как мы оба питались одинаково. Но, что ещё лучше, это определённо была девочка. Очень бойкая и настойчивая, не дающая матери спокойных ночей.

Элспет страдала лунатизмом в период беременности. Он сумасшедшим образом сочетался с её страстью к пиромании, и несколько раз за весь короткий срок мы просыпались из-за пожаров на нашем участке.

Их устраивала моя жена. Поджигала предметы, листья, даже старую одежду.

В самый первый такой раз мы все не на шутку перепугались. И пусть живот Элспет был ещё незаметен, за маму переживали все.

Каждого из нас открытое пламя пугало по-своему.

Даже меня. Я боялся за свою жену и нашего шестого ребёнка.

Не говоря уже о детях, повзрослевших, но не бесстрашных.

Но Элспет… не боялась пламени. Она завороженно смотрела на него, чуть ли не тянулась в его горячие объятья. Трижды за всё время мне приходилось останавливать её, жёстко удерживая, и каким-то образом её сознание возвращалось.

- Это не я, - каждый раз повторяла мне Эл, - Не я, Майкл.

Странно. Вампиров огонь обычно отталкивал, а не притягивал. Точно ли я увидел вампира в своей семье?

---

Самое ужасное в беременности Элспет – другие дети, как бы ужасно это не звучало. Дом у нас небольшой, очевидно, кто-то из ребят подслушал, что говорила Лаура в своём призрачном обличии. И никто из них не хотел иметь ещё одного брата или сестру – дети боялись, что с ними что-то произойдёт. Я не был так категоричен в отношении каких-либо предсказаний, да и ребёнка впервые захотел, так что эти предречения звучали как ещё один повод подавить меня и мои внутренние силы.

Да, это касалось всех, кроме Кристофа. Грубый и неуважительный по отношению ко всем, он, как ни странно, поздравил нас с Эл, когда мы сообщили детям о пополнении.
Когда Крис обрадовался за нас, остальные взглянули на него с таким непониманием и отвращением, что я увидел настоящий раскол в их группах. Теперь даже Уильям был на стороне Люки и Венеры.

Но ни я, ни Элспет даже не заикались о прерывании беременности.

Мы стали чаще, значительно чаще бывать рядом. Ночевали исключительно вместе.

Много говорили о детях, о будущем, и о том, что мы, несмотря на поведение старших, оба очень хотим ещё одного малыша.

- Я наконец-то вижу в тебе радость, Майкл. Потребовалось пять других попыток, прежде, чем ты осознал, да?
- К сожалению, видимо так. Но сейчас, - я прикоснулся ладонью к животу Элспет, - Я ощущаю что-то необычное, какую-то тягу к нашей малышке. Мне кажется, хах, - я улыбнулся, - Что она будет любить меня и тебя. В равной степени сильно.
- Ну конечно, конечно будет, - мы обнялись, медленно и осторожно, - Ведь мы так её ждём и любим.

Что-то магическое было в этом ребёнке, я знал. Элспет была прекрасна каждый миг своей беременности.

Мы даже ходили по приличным заведениям, чтоб меня! Без алкоголя, естественно: я научился смешивать интересные напитки и на основе чего-то более полезного для Эл и малышки. Крови, например.

Я потакал всем безумным идеям жены, и нам было очень весело. Как в далёкие времена нашей юности. Запрыгнуть на сцену и сыграть незабываемую партию для всех гостей? Легко!

И если отборную, чистую кровь для Эл я искал специально, то сам не особо заморачивался с пищей. Прекрасно, что жена не имела ничего против, и считала это вполне естественным. Мнение других меня интересовало мало.

- Привет, красавицы. Вы обе у меня безумно красивые, - говорил я каждый день этого столь короткого срока. Три месяца, кажется? Может быть, даже быстрее. Прислонив ладонь к животу, я кожей ощущал пульс своей малышки и, клянусь, слышал её смех.

- Привет, папочка, мы очень рады, что ты с нами, - искренне говорила жена. Впервые за долгое время мы были счастливы.

Это походило на какой-то прекрасный и отчётливый сон. Казалось бы, ещё пару недель назад я и не представлял, что в моём сердце есть ещё так много места, а теперь, отчего-то, оно целиком трепетало так, будто я впервые встретил свою жену.

Были ли это какие-то хитрые чары, или любовь и есть самое мощное заклинание? Я не знал. Крису я ничего про ребёнка не сказал.

Ну, старшему, имеется в виду. Сын мой, кстати, догадался, в честь кого его назвали. Не то, что бы мы это скрывали, но он как-то раньше и не интересовался. Кричал, помню, что сам музыкой заниматься ни за что не будет, и мы зря его Кристофом назвали.

Но осознав, что планов у нас таких и не было, и вообще он (как и все остальные наши дети) – человек свободный, вольный, тут же принялся беседовать со своей сестрой.

- Па-а-ап, ты тоже это слышишь? Скорее, сюда, послушай! – подозвал меня младший сын.

Я приблизился и понял, о чем говорил Крис. Дочка сама себе имя выбрала.

- Красивое, да? – Кристоф одобрил её выбор, но стоило ему улыбнуться впервые за долгое время, Элспет нервно поймала меня руку.
- Майкл, пора, - и я машинально взглянул вниз, заметив на полу следы чего-то жидкого.

---

Впервые я сам захотел присутствовать при родах. Мне было отчего-то очень важного самому увидеть, что мой шестой ребёнок приветствует этот мир и видит меня рядом. Знает, что я здесь, и что я его защищу. Я держал Элспет за руку всю эту сложную дорогу, хоть она и совершенно не волновалась, повторяя мне ещё на схватках: «В шестой раз можно и запомнить, уфф».

Когда малышка подала свой голос, выбравшись из матери, я почти заплакал. Обмыв её и укутав, медсестра положила мне её на руки, и я узрел её лицо до того, как это сделала её мама. Это был мой ребёнок, папина дочка. Моя девочка. Моя Флёр.

Именно тогда она и показала мне свою силу, которой её наделила природа. У моих сыновей она, кажется, ещё даже не проявилась, но Флёр… Была лучом света в нашей крепости тьмы. Когда я взглянул в её глаза, на меня вдруг обрушилась мягкая волна тёплого крема, волна спокойствия, умиротворения и принятия всего сущего. Я на пару секунд забыл обо всех своих бедах, своей боли, даже о Лауре и несправедливости, её забравшей. О предназначении. Исчезло всё плохое, и остался только покой и медленное, глубокое дыхание, озарённое светом.

А потом она отвернулась, и я снова оказался там, в больнице, и груз жизни снова оказался на моих плечах.
Удивительный дар! Обезоруживающий.

---

Именно с рождения Флёр началась длинная цепочка событий, в конце концов, преодолев и, конечно же, победив которые я и стал тем Великим, кем мечтал стать всю сознательную жизнь.

Баллы

44,5
+0,25 - за 10 уровень навыка (Смешивание напитков, Майкл Мориэль)
=44,75

Панель

 

[Lorraine]

За подростками уследить было значительно сложнее, чем за маленькой Флёр. Никто, кроме Криса, и не думал приближаться к девочке. Элспет очень переживала из-за этого, а я переживал за свой подвал, в котором молодёжь собиралась с завидной регулярностью. Все были множество раз проинструктированы об опасности использования любых предметов в подвале, но кто ж меня слушал?

Ну да, Крис. Он вёл себя своенравно, иногда слишком нагло и упрямо, плохо ощущал субординацию и не признавал многих авторитетов, ни дома, ни в школе. Я разговаривал с ним, пытался объяснить, что чувствуют другие люди, когда с ними неуважительно разговаривают, в общем, воспитывал, как умел.

А Кристоф считал, что я и не умел. А мама, хоть и знает обо всём, слишком сильно любит своих детей и никогда их не наказывает соразмерно содеянному.

Сын был прав. Эл тоже боялась, как и дети, что опять что-то случится. Она чуть ли не считала дни, проведённые рядом с детьми, с трепетом ожидая их дни рождения.

- Я не боюсь никаких предсказаний, в отличие от них, - говорил мне младший сын, - Будет то, что суждено, и не иначе. Но они меня не слушают, думают, я пытаюсь вас задобрить. С чего бы мне это делать? Я и сам неплохо справляюсь, - самоуверенно звучал голос Криса.

- А кто из твоих братьев и сестёр думает, что что-то случится?
- Да все. Особенно Жаклин. Она боится больше всех. Говорит, что стала плохо спать, видит всякие страшные сны и винит во всём маленькую.

- Флёр? – удивлённо спросил я. – Было бы логичнее винить нас с мамой.
- Ага, и я так сказал. Она говорит, что и вы виноваты, но мелкое чудище – больше всех. Я её понимаю.
- Что?
- Ну вы ведь её любите больше всех нас, - и пусть на этой фразе я уже задумался, Крис продолжил, - И я тоже. Вот поэтому другие со мной и не общаются. Даже Уильям.

Я был очень рад тому, что мой мостик общения хоть с кем-то из детей кроме Флёр ещё сохранился. Несмотря на обиду, которая сидела в сердце Криса, и на справедливую злость в мою сторону, он всегда был максимально честным. В этом, пожалуй, и заключался плюс его горячего характера, не признающего авторитеты: если тебе никто не указ, то и скрывать свои мысли – незачем.

Тот же Люка, например, вообще перестал со мной разговаривать. Он избегал любую мою попытку поговорить с ним даже о работе, не говоря уже о том, чтобы поиграть с Флёр. О том, что происходит в его жизни, я, как какая-нибудь глупая влюблённая школьница, узнавал с фейковых страниц в соцсетях. Вот его фотография из какого-то спортивного паба, а вот он – с пробирками, смешивает что-то в лаборатории. Вот его именной халат, где написано: «Люка Мориэль, Лаборант».

Тьфу. До чего же я жалок, когда речь заходит о старших детях.

Если бы я был другим человеком, и если бы я действительно хотел всё изменить, может быть, осознание своей отдаленности сыграло бы ситуации на руку: я бы старался обрести если не любовь, то хотя бы доверие своих детей.

Но я не был. Я знал, что с Флёр у меня всё получится, потому что я хотел её. И как бы ужасно это ни было, я был отцом для своих детей, но не папой.

Так или иначе, ответственность за них всё ещё лежала на моих плечах. И я нёс её, если не как тяжесть, то как расплату за необдуманные поступки и проваленное отцовство.

---

Я помнил из рассказа Лауры, с чего всё, по её мнению, началось. Верилось мне в это, конечно, слабовато, ровно до того дня, когда я увидел всё своими глазами.

Обычный сценарий голодного вечера Бриджпорте – какое-то заведение на высотных этажах, какая-то девочка или мальчик, пропускающие тебя в клуб. Иногда гости. Кто вкуснее пахнет.

Была ли это воля случая, или судьба нарочно приносит жертвы, чтобы столкнуть нас лицом к лицу?

Пожилому мужчине при деньгах вдруг стало плохо после очередного коктейля у барной стойки. Почему-то рядом оказалась только та девушка, которая так хотела стать жертвой сильного вампира. Ну и я.

Старик, упавший громко даже для моих ушей, и крики с призывом о помощи со стороны охраны совершенно не удостоились моего внимания. Кожа моя покрылась дрожью, и волна приятного холода двинулась с головы до пят. Захотелось глубже дышать. Мои зрачки, очевидно, расширились, и на пределе своего внимания и концентрации я наблюдал за черным силуэтом, пришедшим за стариком.

Или ко мне?

Я стратегически оценил ситуацию. Призрак был только один, у него не было других помощников или партнёров. Ровно так же пристально, как я наблюдал за Тьмой, эта бездна смотрела в мою сторону.

На секунду. На одно мгновение. Я ощутил укол страха, который мне удалось тут же обуздать. Нечто в капюшоне кивнуло мне, и мои ноги сами понесли меня ближе к чёрной тени, которую, конечно же, кроме меня никто не видел.

С каждым шагом, каждым приближением в её сторону, мои дёсны набухали и стучали ритмом пульса всё сильнее. Казалось бы, я только что испил свежей крови, но нет – рядом с этой Тьмой что-то невероятно злое и жадное просыпалось в моей груди. Глаза будто бы наполнились яростной вспышкой кроваво красного цвета, заслонив мой истинный взор. Да. Я почти ослеп от непреодолимой ненависти и охотничьего инстинкта, взбудоражившего мои вены.

За секунду до того, как манящая Тьма послужила мне пищей, в сознании вдруг появилось лицо моей малышки.

Но этого было недостаточно, чтобы остановиться.

Случайна эта встреча или нет, будут ли у неё последствия, повториться ли это вновь – всё стало абсолютно неважно. Чёрная кровь, холодная, но от этого ещё более вкусная, обволокла мой язык, проникла в мои вены и ввела меня в глубокий транс.

Там, в том моменте, я видел всё и был всем: Лаура, Крис, Элспет, мои дети, золотой призрак какого-то парня, боль и радость – смешалось абсолютное и относительное. Это было превосходно.

И так же резко всё исчезло. Грубым, низким смехом тени в капюшоне. Кровь будто бы внезапно кончилась, и начался этот голос:

- Тебе дали столько сил, а ты растрачиваешь их попусту, - Тень неодобрительно покачала головой, - Ещё и правила нарушаешь, хотя тебя все предупреждали, даже мамочка, - глубинный грудной смех ужасал сильнее слов, которые звучали в моей голове, - Я поломаю твои игрушки, чтобы ты сделал своё дело. Моя тьма уже растекается по венам твоего тела, Майкл.
- Я хотел лишь вернуть её, - всё, что я смог сказать в ту ночь.
- Мамочка не спасёт тебя, если ослушаешься ещё раз.
- Я не боюсь тебя. И я тебе не принадлежу, - с глупой уверенностью сказал я, - Ты никогда не заставишь меня…

Этот смех снова врезался в мой разум, остановив поток уверенной речи. Телефон вдруг завибрировал, и здесь моё сердце ёкнуло, хотя я был почти уверен, что от него у меня почти ничего не осталось.

- Заставлю, - мне звонила Элспет. Я сбросил. Звонила ещё раз, и, оглядевшись, что Тьма куда-то исчезла, я тотчас поднял телефон.

- Элспет, скажи, что всё хорошо? Пожалуйста, - я слышал её дыхание в трубке, - Пожалуйста, милая, скажи мне, - дыхание перешло в всхлипывания, - Элспет, говори, говори сейчас же, ну же!
- Жаклин, она, она… - истерика подступала к горлу жены с каждой произнесённой буквой. Чертов орган в груди затрепетал, в виски ударило с новой силой. Я боялся услышать это, но и хотел знать. Хотел.
- Говори. Скажи мне. Ну же, - как будто выпрашивая эту фразу, повторял я.
- Мертва, Майкл, она… моя девочка… - и громкий плач, который я даже не удосужился послушать.

Я бросил трубку и побежал, что есть мочи, домой.

Не может быть. Никак. Я не мог этого сделать. Моя упрямая гордость не должна была спровоцировать Тьму настолько. Это невозможно. Так нельзя. Это не по-людски.
И я бежал со всех ног. И я не верил. Я отрицал. Я не хотел брать на себя и эту ответственность. Я понятия не имел, что сказать Эл. Что сказать детям.

Что сказать себе.

Как простить себя?

Баллы

=44,75

Панель

 

[Lorraine]

- Я не знаю, где она была, я не успела даже спросить об этом. Офицер полиции привёз её домой, не тот, кто привозил Люку и Венеру, - Элспет шмыгнула носом, сдерживая очередную волну слёз. Я прикусил губу, - Я даже не спросила…

- Он привёз её домой, что дальше? – как сухой следователь, жадно выискивающий факты среди эмоций жены, я заставлял её продолжать.
- Тебя не было, я не знала, что сказать. Она мне тоже ни словечка не сказала, Майкл…

- Я разозлилась, но Жаклин, она, - слёзы всё-таки потекли из глаз жены, обновив мокрую полоску на щеках.

- Она просто убежала, понимаешь? Последнее, что она слышала от мамы, было «Эй, ты куда?», а не «Я люблю тебя, моя девочка», - Элспет закрыла лицо руками и продолжила плакать.

В этот день у нас была годовщина.

- Элспет, тебе придётся собраться и рассказать всё, что ты видела, чтобы я мог что-то предпринять, - несмотря на панику и боль, пронзавшими моё сердце, я не мог сейчас просто стоять и плакать о случившемся. Я должен был что-то сделать. Что-то исправить. Что-то предпринять.

Её рука указала в сторону озера, задержалась в таком положении на пару секунд, и бессильно рухнула вниз. Я помню, что специально выбирал дом в таком живописном месте у красивого водоёма.

- Видимо, она как-то выскочила из дома, и, я понятия не имею, как это возможно, она утонула, Майкл. Утонула. Моя девочка.

Там, у берега дома, образы сами всплывали в моей голове. Я видел Люку, достающего сестру из воды в зимнюю стужу, я слышал крик жены, судорожно искавшей мой номер в контактах, но я совсем не понимал мотивацию Жаклин. Она будто бы была под гипнозом: что обычный человек будет делать в водоёме зимой?

Тело дочери находилось в подвале. В дом её отнести побоялись. Никто из моих детей не вышел из дома, когда я подъехал – только Элспет делилась со мной этой информацией. Теперь все они точно боялись меня. Обвиняли меня. И были правы.

Мои решения привели к этому. Моё несогласие плыть по течению предназначения. Только я один был виноват в этом. Я почти расплакался, что было бы уместно в этой ситуации, но часть моего сознания боролась с самим пониманием смерти: что-то во мне шептало, как демон на плече, что мы всё можем исправить. Мы ведь готовились когда-то.

Правда, об этом думал только я. Такова была разница наших реакций – я пытался искать решения и выход, не принимая смерть как безоговорочную. А Элспет оплакивала дочь.

Как теперь взглянуть детям в глаза, когда я всё-таки подверг их опасности из-за шестого ребёнка?
И как можно думать об его отсутствии, глядя на маленькую Флёр?
Я спустился в подвал. Мне нужно было это увидеть. Я должен был понять.

Приблизившись к телу дочери, я упал перед ним на колени, и прислонил ладонь к тому месту, где должна была быть ключица. Сердце действительно не билось, и мой вампирский слух давно это понял, но зачем-то я всё равно проверял.

Но её тело не было холоднее моего. Я осторожно убрал покрывало с её тела и с удивлением обнаружил, что оно не было даже мокрым. Сначала я обрадовался этому: может быть, ещё не поздно всё изменить.

И именно в эту минуту в подвал прибежали все жильцы дома. Я отвлёкся и обернулся в их сторону, привстав с коленей, и дети подошли ко мне. Венера не сводила глаз с сестры.

- Это ты виноват. Ты и эта мелкая наверху. Вы убили мою сестру! – дочь обернулась в мою сторону и гневно прошипела, - Убийцы.
- Венера, прекрати, - ослабленным голосом произнесла Эл, - Это был несчастный случай.
- О нет, нет, мои дорогие, - что-то произошло с голосом дочери, он стал значительно ниже привычного нам. Я попытался тут же влезть в её голову, но она оттолкнула меня с такой силой, что я практически улетел в стену, - Это твоя цена за власть, Майкл.

С этими словами тело Жаклин, в котором не было и намёка на влагу, вдруг вспыхнуло так быстро, как загорается солома. Венера подошла в её сторону и позволила пламени перекинуться на её одежду. Я знал: это была не она, но что-то внутри неё.

В этот раз не растерялась моя жена. Элспет чётко знала, что делать с огнём, знала, что в подвале у нас как раз припрятан огнетушитель. Она отчаянно пыталась сбить пламя с обеих наших девочек.

Несмотря на то, что у неё получилось сделать это очень быстро, от тела Жаклин осталась лишь горстка пепла. Но Венера… Нечто иное, какое-то странное свечение, но не пламя, продолжало пожирать её тело. Я пытался предпринять хоть что-то: любую из своих способностей, пытался просто приблизиться к ней, сделать что угодно…

Но я не смог спасти её. Я дал умереть ей на глазах у всей семьи. И ничего не смог сделать.

Оглушительный вой Элспет мог бы добраться до Бриджпорта. Но он пробрался ещё дальше – в самый центр моего сердца. Я оказался бессилен против Тьмы. Со всеми этими дурацкими предсказаниями, обещаниям силы и величия, чтоб они были прокляты! Как только я произнёс это мысленно, наблюдая за тем, как дети и Эл поворачиваются в мою сторону, та самая Тьма оказалась за моей спиной. Холод и мрак, который она сеяла вокруг себя, и этот сладкий запах разложения вряд ли можно было с чем-то спутать.

- Что, маленький мальчик, ничего не смог сделать, а? Тебя предупреждали. Но ты палец о палец не ударил, чтобы исполнить свою роль, - я смотрел в глубину чёрного капюшона и слушал, как моя душа наполняется ненавистью и злобой. Мне так хотелось броситься на это чёрное создание и откусить ему каждую часть скелета по одной, но… Смог бы я? Уберёг бы я свою семью? Остатки своей семьи.
- Она всего лишь ребёнок, - сказал я, склонив голову в печали, - я не понимаю, причем тут Флёр.

- Ты ослушался, и не в первый раз. Выполни то, что тебе приказано, и я не трону сильных детей. Остальным же ты сам подписал смертный приговор, - Тьма засмеялась прямо мне в лицо, - У тебя последний шанс оправдать смерть своей мамочки и детей, Майкл. Не трать его напрасно.

По щелчку сухих пальцев скелетная форма Смерти исчезла, мантия с капюшоном будто бы упали сквозь землю, и лишь чёрное облако под ногами напоминало об этом страшном диалоге.

Крис всё это время успокаивал маму. Где был Люка я не знаю.

Ещё минут 15 я простоял на месте как вкопанный. Оглушённый. Мне надо было подумать, что предпринять дальше.

Во-первых, я знал, что моих сил воспрепятствовать таким смертям у меня нет. Пока что нет. Мне нужно было как-то очень быстро её получить.

Во-вторых, я искренне верил, что наша подготовка к воскрешению матери не прошла зря: мы с Эл что-то знаем и умеем, и вполне сможем провернуть это с нашими детьми.

В-третьих, и это было самое страшное, я их не слышал. Точно так же, как и не слышал Лауры. Ни с помощью камня, ни как-то иначе. Вероятно, это было связано с пунктом номер один. И сейчас мне нужно было во что бы то ни стало…

Да. Конечно.
Разумеется.

Если я исполню то, чего от меня ждут, то мне достанет силы всё исправить, верно? Тогда я смогу услышать души девочек и вернуть их в семью. Кажется, это звучало практически как план.

Когда я спросил себя, почему я не сделал этого раньше, то ответ был всегда однозначным: у меня не было причин и желания обращать простых людей, и уж тем более убивать неверных и отказавшихся. Это была не моя война, а я не был в ней злодеем, чтобы исполнять чью-то волю. Я не просто хотел идти наперекор ожиданиям и «предназначению» - я хотел жить по-своему.
У меня нет абсолютно никаких гарантий, что смертей этих бы не случилось, не появись на свет шестой ребёнок. Это могло быть что угодно, любое условие, любой спусковой крючок – лишь найти способ давления на мою волю.

К сожалению, у человека, у которого есть большая семья, этих рычагов давления очень много.

Анализ. Стратегия. Расчёт. Даже в такой ситуации я не должен был терять голову. Всё было относительно, мир был не таким простым, как многим казалось. Я верну девочек, когда исполню то мрачное, ради чего их и убили.

Но объяснять это другим было практически бесполезно.

Никто не хотел меня слушать. Какая разница им до моего «предназначения», до жребия, подброшенного ещё до того, как я начал разговаривать и ходить? Они видели во мне предателя, виновника, самого худшего и безответственного отца в мире.

Люка особенно сильно плакал по Венере. Он обвинял меня в том, что я даже пламя погасить не смог, и не слушал меня, когда я пытался объяснить, что именно её забрало.

Элспет просто кивала и плакала. Плакала и кивала.

Их детская комната опустела. Даже одеяла на кроватях остались такими же неаккуратными, будто бы девочки только что спустились позавтракать.

Уильям пытался меня слушать, но честно признавался, что порой это выше его сил. Он поддерживал младшего брата, Криса, которого они недавно всей группой так презирали. Горе, пусть и звучит это ужасно, сплотило их сильнее, чем спокойная жизнь под общей крышей.

Почти всех, но… К Флёр на ближайшее время точно никто не подойдёт. Особенно Люка.

Когда он вернулся домой после смерти обеих сестёр, то не удостоил ни меня, ни мать, ни братьев даже взглядом. На его заплаканном лице теперь читалась только решимость. Та самая, которая подпитывала меня, держала крепко-крепко, не позволяя сломаться и уступить место бездне печали.

Молча покинув нас, он провёл несколько тихих часов в подвале. Я успокаивал Элспет, как мог: обещал вернуть дочерей, обещал исполнить то, что от меня требуют, обещал, что мы уедем из этого дома, когда всё закончится.

А затем я перестал слышать и тревожное сердцебиение Люки.

Пока маленькая Флёр игралась в гостиной, не понимая, почему все вокруг были такими грустными,

Люка поставил свою жизнь на кон в попытке вернуть Венеру. И проиграл. Философский камень не подчинился ему, забрав во тьму моего старшего сына.

Так за один день я потерял троих детей.

Глупец. Он не должен был даже прикасаться к этому инструменту! Черт подери, Люка, что ты наделал? Девочек забрали, а ты ушёл практически по своей воле, потому что сил на их возвращения нет даже у меня.

Глупо, как же эмоционально и глупо…

Безусловно, я испытывал ту же горечь утраты, что и моя жена. Но я не верил. И не поверю. Ни в одну из «случайностей» сегодняшнего дня. Моя дорогая Элспет уже даже на третью новость не могла нормально отреагировать: у неё не осталось сил даже на эмоции.

Я взял жену за руку, но её пальцы безжизненно скользнули вдоль моей ладони. Она не смотрела мне в глаза.

- Элспет, не поддавайся этому. Я клянусь тебе, что я справлюсь. Мы справимся. Я клянусь тебе, что всё будет исправлено, и наши дети снова будут рядом с нами, живые и счастливые. Я клянусь, слышишь меня? – вера в моём голосе больно обтёсывала воспоминания и образы наших детей.
- Ты трижды поклялся Майкл, - её взгляд встретился с моим, - Верни моих детей.

Зажмурившись, я поцеловал её в лоб. Под моими губами она задрожала, и тихие слёзы снова окропили её лицо. Я не осмелился убрать своих губ, но открыл глаза.

Мои брови плотно прижались друг к другу, а глаза полыхнули красным цветом. Я это ощущал. Никогда я не был злым, никогда не носил в сердце ненависть и презрение, но сейчас боль утраты и вид убитой горем жены разрывали меня пополам. Это всё моя вина. Только моя.

Вера и неверие боролись внутри, как волк и лев. Злость на судьбу и, конечно, на себя, раздували мои ноздри всё сильнее и сильнее. Еле стерпев этот прилив, я отпустил жену и подошёл к окну.

Через мгновение напряжение и злость внутри меня, не выдержав, возымели верх над моим телом: мой кулак ударил прямо в оконную раму, и пусть это было даже не стекло, рука прошла насквозь, оставив большую дыру между стеной и окном. Позыв к разрушению и уничтожению всё рос и рос...

Пока я не услышал плач маленькой Флёр из гостиной.

Ответственность. За то, что случилось. За то, что ещё только произойдёт.

Ох, Элспет, я обещаю тебе.
Я всё исправлю.

Баллы

=44,75
+1 за призрака нового цвета (Вода)
+1 за призрака нового цвета (Огонь)
+1 за призрака нового цвета (Превращение)
=47,75

Техника

От автора

Здесь

Панель

 

[Lorraine]

Наверное, многие бы спросили, узнав о том, что случилось в моей семье: как жить дальше?

Но мы как-то жили.

Сам воздух в доме пропитался скорбью. От количества выплаканных на нас всех слёз уже трижды могла появиться плесень отчаяния. Этот вариант был не для меня.
Я понимал: единственное, что подпитывает душу Элспет и не даёт ей спуститься в глубины горя окончательно – надежда. Единственный, кто мог когда-либо эту надежду оправдать и вернуть наших детей – это я.

Иронично. Именно я не оправдал ожиданий и подвёл всех. И теперь только я оставался последней надеждой на счастливый финал.

Мы пытались беречь Флёр как только могли. Кто-то постоянно находился рядом с ней, чтобы малышке не было одиноко. Её присутствие в любой комнате тут же ставило крест на любых разговорах о смерти и тоске, о воспоминаниях, да даже о вере в возвращение её сестёр и брата.

Она сдерживала страдания лишь тем, что жила. Моя же задача оставалась неизменной.

В те времена дети отдалились от меня и друг от друга. Снова. Я полагал, что общая беда соединит их, но ошибся. Уильям и Крис ругались так много и по таким пустякам, что мы с Эл давно устали их разнимать.

Если честно… всё было хуже почти некуда. Всегда кажется, мол, вот оно, дно, правда, лишь до тех пор, пока снизу не стучат. Просыпаясь там, в подвале, где всё это произошло, я понимал, что открываю глаза, а мои дети – нет. Я понимал, что несу ответственность за последнюю надежду моей жены. Понимал, что мои дети никогда не будут дружны между собой.
И всё, что произошло можно назвать моей виной. Даже если я этого не хотел.

Я не хотел садиться в тот пикап, разъезжать по городу, общаться с незнакомцами и завлекать их на свою сторону.

Я не хотел причинять боль незнакомым мне людям. Её и без того испытывают мои близкие, и я не хотел сеять ещё больше страха и гнева в сердца других людей. Не хотел быть виноватым.

Я не хотел превращать добрых знакомых, награждая их болезненной трансформацией, жаждой крови и боязнью солнца. Моё сердце разрывалось, но лицо оставалось неподвижным, каменным, холодным. У меня болело то, что называется душа.

Я не хотел ни капли из крови, которую мне пришлось выпить. Это была не охота, а глупое уничтожение, беспорядочное питание. Я не знал, сколько из бедолаг, попавшихся мне, пережили обращение, и не имел понятия, что случилось во всеми теми, кого я выпил почти полностью. Но я помнил их глаза, глаза каждого из них. Ослеплённые, одурманенные, расслабленные – люди без разбору шли в цепкие лапы настоящего хищника, беспощадного и злого.

Я этого не хотел. Но мне пришлось прибегнуть к действиям. У меня далеко не всегда получалось вовремя остановиться, потому что ненависть и тяжёлая как камень обида на судьбу тащили меня за горло вниз, а я прокусывал горло другим людям, дабы забрать их туда с собой.
С каждым следующим укусом мой разум отказывал всё сильнее и дольше. Я забывал, зачем вообще делаю то, что делаю, резко одёргиваясь, когда образы детей как-то прорастали в сознании. Каждую ночь я бывал дома, каждую ночь смотрел на маленькую Флёр и на свою печальную, тихую Элспет. Но это не спасало полностью, заглушая кровоточащую мысль об охоте лишь на время.

Какая-то часть меня превращалась в монстра.

И каждый раз, когда я приходил домой, я не знал, какое чувство овладевало мной сильнее: стыд за хищное поведение, или уверенность в том, что у меня получится всё изменить. В минуты просветления, там, рядом с дочкой, мне всегда было немного легче бороться с Тьмой, поселившейся в моём сердце.

Девочка росла быстро, была умной, любила музыку. Всё как у Мориэлей. Правда, иногда она выглядела напугано, растерянно, хоть и никогда не плакала. Лишь нервно грызла свои ноготки или усердно накручивала мамины волосы на палец.

Моя доченька. Знай, даже если бы передо мной снова поставили бы этот выбор, я бы всё равно тебя никому не отдал. То, что случилось, я обязательно исправлю, но ты будешь жить. И будешь счастлива.

Жаль, что я не понял отцовства раньше. Но я не склонен пускать слёзы по прошлому, над которым больше не властен. Что-то твёрдое и крепкое внутри меня помогало помнить, что беспорядочная кровь, грустная жена, нелепые свершения судьбы – всё это рано или поздно разрешится, мне достанет сил справиться с этим. Не зря ведь мама говорила, что я буду великим. Не зря.

Как иначе стать им, не познав тернистый, тёмный и наполненный неожиданными испытаниями путь?
Скажи мне, Элспет. Как иначе могла жизнь проверить меня? Как иначе узнать, если не в критической ситуации, какой человек на самом деле?

Испытания судьбы, лишения, горести… и твоё отношение к этому. Я не могу просто плакать. Я не могу просто взять и смириться с тем, что всё идёт не так, как должно. Мой выбор – действия. Обдуманные и взвешенные. Пусть и кажущиеся ужасными, но, как говорила Венера, такова моя цена за власть.

Я не хотел быть чудовищем. Я хотел быть рядом со своей женой и своими детьми. Я любил их, хоть и понял это, как всегда, слишком поздно.

Я хотел обнять свою любимую Элспет, переживающую столь тяжёлое время рядом со мной.

Я хотел, чтобы она тоже этого хотела. Несмотря ни на что, чтобы Эл осталась со мной, верила в меня, в нас.

Я хотел, но это местоимение единственного числа. Она хотела лишь того, чтобы всё стало хотя бы как раньше.

Вела себя почти как обычно, но на тон тише. Говорила о многом, но всегда – о детях. Смотрела на меня, но видела их лица. И своё разочарование.

Маму не вернул. Детей потерял. Теряю жену.

«Великий».

Баллы

=47,75

Техника. Статус МВЖ Майкла

Панель

 

[Lorraine]

Прежде, чем это произошло, у меня был примерно месяц в делах и раздумьях. Прежде, чем это случилось, я тысячу раз представил в своей голове, что именно скажу и что именно сделаю.

Я был рядом со своей маленькой девочкой. Её старшие братья избегали любого контакта со мной, за исключением вежливых приветствий и пожеланий доброго дня. Что ж, с уровнем доверия ко мне – и это было не так уж плохо. Флёр действительно занимался я, и это был очень странный контраст.

Вот я любящий отец, расчёсывающий дочери волосы. Красные, как у меня и у Лауры. Я даю ей коробочку с соком и трубочкой, и внимательно слежу за её рукой, придерживая своей ладонью, чтобы Флёр не нажала на упаковку слишком сильно и не испачкалась. А вот я говорю ей: «Фффыр в салфетку» и она послушно выдувает носом воздух, ещё не умея чистить носик самостоятельно.

Тоже я, но чуть позже, озлобленный и голодный, ярким светом своих глаз завлекаю случайных прохожих и даже курьеров, чтобы выпить их, а сильнейших – обратить.

Снова я, переступающий нервным шагом через все границы: будь то вход в вип-зал, или моральная черта – плевать, я уже нарушил, перечеркнул, размазал почти все из них. Я помнил лицо каждого, я до сих их помню. Даже после всего, что случилось.

Город спал, бары пустели быстрее прежнего, слухи расползались быстрее крыс, бегущих с корабля. Даже для местной четы вампиров я вёл себя слишком открыто, нагло и бессовестно. И правда.

Лишь маска, тяжёлая латная броня из холодной мимики и отсутствия прощаний помогала сохранить в себе хоть каплю благоразумия. Я не хотел всего этого. Не хотел быть злодеем. Не хотел.

Я повторял себе это каждый раз, прежде, чем вонзить свои зубы в очередного человека. «Повторяй ещё чаще, Майкл», - говорил я себе, понимая, что всем этим людям, вообще-то, плевать, чего я хотел, а чего нет. Есть лишь действие, вывод, точнее, выбор, который мы совершаем.

Мой разум говорил мне, нет, уверял меня, что я делаю теперь всё точно правильно. Я спасаю себя и свою семью. Я делаю то, для чего был создан, я выполняю своё истинное предназначение.

Прежде, чем это случилось, я тысячу раз представил в своей голове, что было бы, если бы я отказался.

Да. С каждой новой жертвой мои силы только росли. Мои жилы, мои мышцы, зрение, скорость – всё это усиливалось в геометрической прогрессии. Я и представить себе не мог, что могу быть настолько силён. Казалось, ещё немного, ещё совсем чуть-чуть, буквально несколько человеческих жертв, и я смогу переламывать их шеи по щелчку пальцев.

Во мне боролись два сильных создания, они ранили друг друга, прятались и нападали, вновь и вновь. Половина меня умерла там, с детьми, в тот день, когда я согласился покалечить столько жизней, безнаказанно и без раздумий. Вторая половина жила здесь, где-то в моей груди, образ Лауры, мой дочери, Элспет и детей. И если половину последних я уже почти потерял, то призрачный шанс хотя бы уберечь сыновей от моей участи, и, хотя бы попытаться вернуть Лауру ещё раз, придавал хоть какую-то надежду. Она, как водится, умирала последней, но уже была в моём списке.

- Отдай мне девочку, Майкл, - впопыхах обронила жена, когда я только-только взял Флёр на руки, - Ей не надо быть рядом с… Ей спать пора, - дочку я, конечно же, не отдал.
- Закончи свою фразу, Элспет. Не надо быть рядом с отцом? – она пару секунд подождала, прищурилась, подумав, и решив, что ей ничего не грозит, ответила:

- Не надо быть рядом с хищным маньяком, которого уже боится весь город. Ты и так у всех на устах, Майкл, ни к чему и дочку сюда приплетать.
- Мы ведь дома, - покачал я головой, - чего нам бояться здесь? Особенно Флёр.
- Вот именно! – Эл потянула руки к дочери, но я отступил, - Мы теперь из дома и не выходим, в страхе, что нам начнут мстить за твои грехи. Благо, живём чуть ли не за городом, а то давно бы отмывали стены и окна фасада от тухлых яиц и помидоров, - я засмеялся. Малышка удивлённо посмотрела на меня, но улыбнулась в поддержку.
- Так вот, чего ты боишься, тухлых овощей на окнах? – лицо у Эл было недовольным, брови столкнулись между собой, а губы поджались в странном изгибе. Я бы и хотел продолжить забавное выяснение отношений, только вот…

Прежде, чем это произошло, я снова ощутил тот самый холод, обволакивающий тело мягким треском и хрупким налётом чего-то морозного. Я резко повернул голову в сторону окна, потому что сейчас мои инстинкты были на пределе, и я даже кожей мог определить источник своего беспокойства.

Резко протянув малышку в руки Элспет, но не глядя на неё, я быстро и громко произнёс:

- На верх. Бегом. Сейчас же. Никого из комнат не выпускать, - жена послушно схватила малышку и, не медлив ни секунды, убежала наверх.

Прямо напротив моего окна стоял новоиспечённый призрак. Очередная смерть на моей земле. Случайной она была или нет – неважно. Важно лишь то, что источник моей боли, моего сумасшествия и моей злобы находился сейчас здесь.

Прежде, чем я спас всю нашу семью, Смерть нанесла мне очередной визит.

Баллы

=47,75

Панель

 

[Lorraine]

Один лишь только вид её холодного, черного стана пробуждал во мне злость, от которой зубы крошились в пыль. Бессменная, вездесущая, неотвратимая. Скольких её холодная рука уже переправила в царство вечной темноты? Скольких она ещё заберёт с собой, туда, во мрак, не предоставляя никому даже призрачный шанс выбора.

Смерть снова оказалась рядом со мной. Вечный спутник, мой личный тюремщик. Глядя на черный образ, я видел лица их всех. Всех, кого покалечил, кого убил. Своих детей, которые ни в чём не были виноваты. Мою маму, Лауру, которая так давно страдает из-за глупого предназначения…

Я даже не знаю, кем была та женщина, за которой пришла Тьма, я не знал её имени, не знал, было ли ей страшно или больно.

Я машинально приближался к носителю чёрного капюшона. В этот раз мной повелевал не этот заманчивый холод, не ощущения силы на кончиках пальцев, не чувство опасности. Все те жертвы, те невинные люди, и их кровь, кипящая в моих жилах, пропитали моё сердце глубокой ненавистью к этому и без того презренному созданию. К Смерти.

Я всегда отрицал её. Боролся с ней, искал пути решения, даже Элспет и Надин к этому привлёк. Моё сознание ставило под вопрос само устройство мира: почему все думают, что Смерть неизбежна и неотвратима? Да, чем сильнее я её отрицал, тем больше она у меня забирала. Но всё же.

Жестом ладони я притянул образ в плаще на расстояние вытянутой руки. Я даже не знал, что внутри меня спала такая сила, более того, я действовал не задумываясь, решительно и без страха.

Оказавшись совсем рядом, Тьма даже не удостоила меня своим вниманием, а продолжила поглощение очередной невинной души. Откуда ей было знать, что этой женщине пора было уходить? Я требовал объяснений и внимания. Резко схватив Костлявую за промёрзшую руку, я вонзил в тёмную материю свои острые клыки. Снова.

Я хотел сделать с ней то, что я делал с теми людьми, жалобно смотрящими мне прямо в глаза в тот момент, когда я забирал то, что мне не принадлежало. Именно из-за этого идиотского предназначения я и стал тем, кем стал – монстром, которого боится даже жена.

Не успев погрузиться в свои мысли, я очнулся от звонкой пощечины холодной ладонью. Было больно, но это не имело никакого значения.

- Очнись, мальчишка, и не смей приближаться ко мне! – вдруг произнёс загробный голос, - Я не кто-то из твоих послушных овечек, и такое могу не простить.

Понял ли я, что сделал тогда? Понял ли до конца слова, произнесённые откуда-то из той стороны? Не знаю. Но моё тело и мой разум будто бы заработали на полную мощность после нескольких капель этой тёмной материи, которую я нагло забрал у зачинщика своих бед. В который раз.

- Ты! Именно ты и виноват во всём, что здесь происходит!
- Да как ты смеешь… - и я прервал своего врага наглым и громким голосом, вибрации от которого пошатнули даже фундамент моего дома.

- Именно из-за тебя я навредил стольким ни в чем не повинным людям. Именно из-за тебя моё сердце стало чёрным, мои дети погибли, а моя мать заперта уже десятки лет. Но я не буду жаловаться и ныть, чёртова поганая Смерть! Я в тебя… не верю, - указательным движением я заставил Тьму поднять руки в защитном рефлексе, - Я отрицаю тебя, презираю тебя, и я всегда буду сопротивляться твоим решениям и желаниям, эгоистичное зло!
- Да кто ты такой, чтобы говорить мне всё это?
- Я – Майкл Мориэль, Великий потомок вампира и чародея, отец шестерых детей, чудовище, которого ты сотворил своими черными руками, но самое главное… Я – тот, кто тебя не боится. И ты сам сделал меня сильнее, пусть и для этого тебе потребовалось пойти на самые крайние меры, низкие и подлые, на которые только отвратительное зло и способно, - мой голос звучал уверенно, не дрожал, казалось, за ним можно было спрятаться от сильного ветра.

Как обычно, раздался низкий смешок в мою сторону. Но больше этот звук не ставил меня в тупик. Агрессия и злость внутри моего сердца так разрослись, что я не мог остановиться:

- Манипулировал Крисом, да? Несчастным неудачником, потерявшим жену, сына, двоих сыновей. Отчаявшимся. Это ведь он столько лет водил меня вокруг да около моей цели, того низменного коварства, для которого ты сам слишком слаб. И Кристоф слаб, верно? Именно он подсказал тебе, что убийство Лауры – лучший способ вырастить во мне ненависть, ведь так?

Тьма не издавала звуков. Это чёрное создание лишь покачивалось в воздухе, трепавшим его капюшон.

- Я уничтожу тебя. Я низвергну тебя. Ты больше никогда не придёшь без спроса в мою семью, ненавистная, жестокая, лживая Смерть! – крик мой разразился громом, электричество в доме моргнуло. От таких звуков, наверное, дети давно проснулись, но я знал, что больше меня ничто не остановит.

Мои пальцы сжались в кулак прямо напротив чёрного плаща. Если бы этому созданию нужно было бы дышать, у него бы не получилось – так жёстко моя магия сжала ему шею. Ткань обвила горло как змея, но, увы, это был не тот способ, чтобы сразить саму Смерть. Неважно! Ей не приблизиться к моей семье. Лучше пусть я сгину в огне, чем снова позволю Смерти помыкать мною.

- Ты – мой худший враг, - с этими словами свет из моих глаз заструился ярче прежнего. Скорее всего, сами глаза в этот момент были темнее ночи. Я чувствовал, как в моём взгляде переплетались ненависть и сила, которые я был готов обрушить на Тьму тотчас же.

Кто именно начал схватку – неважно. Мы едва ли коснулись друг друга физически, всего несколько раз, но достаточно мощных. Энергия, прораставшая во мне из крови всех моих жертв и пробуждённая кровью самой Смерти, сочилась из моего тела, из моих пальцев, глаз, ушей и даже рта. Вся она была тёмной, пропитанной ненавистью и горечью утрат. Воспоминания о битве словно в тумане, где я уклоняюсь и атакую, снова и вновь, пока не успеваю вдруг поймать этот капюшон своей настоящей ладонью и ударить что есть мочи под дых, куда-то меж сухих рёбер.

Клянусь детьми, мои пальцы ощутили хруст хрупкого тела, носившего в себе эту мерзкую Тьму.

Мой враг оказался в нескольких метрах от меня. Получив удар, который сбил его с ног, создание больше не приближалось ко мне, но и я не спешил продолжать бой. Во мне ещё были силы, безусловно, но… Они расходовались быстрее, чем я ожидал.

Так или иначе, я не был повержен, и у меня ещё была возможность сражаться, однако, Смерть, поднявшись с колен, вдруг воспарила надо мной, и произнесла:

- Очень хорошо, Майкл. Очень хорошо, - моргнув несколько раз, я потерял её из виду. Сначала решив, что образ прячется где-то рядом, я стал прислушиваться, но ничего подозрительного не заметил.

А когда моя кожа вдруг перестала распознавать хрустящий холод, столь обычный для появления Тьмы в пределах видимости, я сказал себе, что сейчас она уже ушла.

Стоя там, возле дома где-то в четыре утра, я всё никак не мог заставить себя войти в дом. Силы мои вновь засыпали, с ними расслаблялись и мои мышцы, и угасал свет, освещавший мои глаза. Ноги вросли в землю, что корни, и я обернулся, увидев рядом труп неизвестной женщины.

- Уходила бы ты отсюда, - сказал я в пустоту, вдруг пожелав, чтобы её душа сама выбирала свою судьбу.

Как вдруг через несколько мгновений на моих глазах призрак подлетел в мою сторону, и попросил:

- Сожгите это, - кивком указывая в сторону своего тела, - Я другое хочу, - и, кивнув, улетел куда-то вдаль.

Я выиграл эту битву. Получится ли у меня всё исправить теперь?

Я выиграл эту битву, но счёт мы всё ещё не сравняли.

Баллы

=47,75

Техническое

Панель

 

[Lorraine]

Остатки той ночи и несколько следующих мы спали спокойно. Более того, мы спали рядом с Элспет, будто бы так она ощущала себя в большей безопасности. Рядом со мной. И, вопреки ожиданиям своей семьи, в этот раз я действительно был полон сил и решимости их защищать. Нас не трогали.

Моя маленькая девочка уже умела разговаривать. Она была единственной из всех моих детей, чьим первым словом стало «папа», и в этот раз я понял, что сам захотел этого и проводил с ней много времени.

Эл даже вернулась в сад и продолжила поддерживать его в хорошем состоянии, хотя я не просил об этом и никак не намекал. Возможно, она хотела как-то мне помочь, как-то проявить свою благосклонность ко мне.

С другой стороны, кого я обманываю? Элспет делала это, чтобы как можно скорее попытаться вернуть наших детей. К сожалению, несмотря на всю свою новообретённую силу, её всё ещё было недостаточно, чтобы вернуть всех троих.

Да, я победил Тьму в сражении, но это была пиррова победа. Потому что…

Как бы сильно моя мощь не вдохновляла сыновей, наблюдавшими в ту ночь из окна за величайшим представлением в их жизни

Я продолжил делать то, что делал. Теперь, когда, казалось бы, я уже мог ослушаться и перестать причинять вред людям, мой разум был не в силах от этого отказаться.

Зависимость. Подчинение. Как наркоман, искавший дозу, безвольный и слабый, я продолжал делать то, за что оправдывал себя каким-то там предназначением.

Может быть, я и есть монстр, которого стоило лишь подтолкнуть к беспорядочной и беспощадной охоте? Может, это не Тьма виновата во всех моих грехах, а только лишь я сам? Действительно ли моё сердце стало настолько чёрным, что я даже признаться не хотел сам себе в том, что продолжаю калечить жизни?

Эта жажда крови и силы, сковывающая горло железными цепями, после битвы со Смертью лишь возымела верх над моей волей. Великий, и, помилуйте, ужасный. Отвратительный. Мои глаза постоянно видели горячие людские жилы, мой слух обострился настолько, что даже самый отдалённый такт чьего-либо сердца отдавался эхом в моей голове. Чем больше крови я пил, тем больше мне хотелось.

Каждый раз, возвращаясь домой, Элспет смотрела на меня такими глазами, будто бы всё понимала и видела, но никак не могла простить. Я не знаю, чего она боялась больше: меня или потерять шанс на возвращение детей, потому что это мог сделать тоже только я. Каждый её шаг, все её стремления и мысли остались жить в том дне, где судьба проучила меня.

В стенах дома всё ещё слышался голос Жаклин.

Даже её парфюм.

Эти ночи дома были всегда в сотни раз беспокойнее, чем те, в барах, где я наслаждался очередной жертвой. Дома я всегда видел своих детей, видел их лица, глаза, так и говорящие мне: «Я вижу, что у тебя всё в порядке. Но как же я?».

Во мне жили два разных человека. Один из них – доброжелательный, наивный отец, упустивший своих детей, и так отчаянно пытающийся реабилитироваться в их глазах.

Отец, воспитывающий хотя бы одного человека в этом мире, кто правда любит его, открыто и честно, несмотря на все ужасы, который этот отец совершил.

Муж, который не умеет показывать свою любовь, и испытывает чувство вины за всё, через что пришлось пройти его жене. Я рад, что Элспет разрешала мне обнимать её по ночам. Когда мы спали в обычной кровати, а не там, в тёмном подвале, мы и правда были очень похожи на семью. Запах её волос помогал вспомнить, как у нас всё начиналось, как моё сердце трепетало лишь от звука её имени. Как мама разрешала ей оставаться у нас.

Да, половина моей жизни была не такой уж и плохой, как я думал. У меня было своё место, и, вроде бы, свои цели. Мечты. Вот это всё.

Смотреть как растёт твоя малышка, оберегать её, помогать ей. Дружелюбная, открытая, экстравертная девочка с большими серыми, едва ли не прозрачными глазами.

И тот, второй персонаж, который, вопреки своим убеждениям и здравому смыслу просто охотился в открытую, грубо и неконтролируемо применяя свои силы. Безнаказанность за эти действия прощала мне всё: СМИ, полицию, зевак и прохожих.

Если я хотел выпить кого-то, я просто брал и пил. Столько, сколько хотел.

Особо возмущающихся или смелых я едва ли оставлял в живых. Весь город и так был в ужасе от происходящего, так что со мной лучше было дружить, чем воевать.

Да и как у смертного хватит сил бороться с тем, кто может победить саму Смерть?

Пусть это всё было жестоко и неправильно, я продолжал накапливать силы. После той битвы я израсходовал достаточно энергии, и теперь я просто обязан был собрать её снова. Возможно, если у меня получилось отпустить душу той старушки, что умерла на моём участке, то получится и удержать детей с помощью философского камня.

Проверять теорию без ощущения той мощи, от которой в кончиках пальцев что-то приятно покалывает и реагирует на живых людей, мне казалось бессмысленным.
В какой-то степени все эти ужасы, что ополчились на жителей Бриджпорта из-за меня, я совершил из-за того, что хотел вернуть своих детей. И Лауру.

Мог ли я оправдывать себя такими средствами? Ни за что.

Именно этому радовалась Смерть. Ненависть и отчаяние в моём сердце переросли всё добро, что вложила в меня мать, и всю любовь, которую я так и не отдал своей семье.

Даже моя маленькая Флёр видела и ощущала своих сестёр. Но она не корила меня за них. Моя девочка каждый день по утрам перед школой, когда я возвращался домой, прибегала в пижаме и, обнимая меня, говорила:

- Хорошего тебе дня, папочка! – и бежала завтракать.

Кто из тех двух Майклов, что жили во мне, победит, я тогда ещё не знал. Но, возможно, знала моя дочка.

Так или иначе, теперь, если мне когда-нибудь удастся вернуть Лауру, то смотреть ей в глаза, кажется, будет очень стыдно.

Баллы

=47,75

Техника. Статус МВЖ Майкла

Панель

 

[Lorraine]

Наслаждаясь горным воздухом в месте, с прекрасным видом на море, я вспоминаю, как пришёл к моменту, когда достиг желаемого. Здесь и сейчас я дышал полной грудью, хотя мне и не очень-то это было нужно.

Последние два дня в Бриджпорте, наверно, навсегда останутся в моей памяти.

Флёр тогда только-только пошла в школу. Она просила проводить её только до автобуса, чтобы уже в нём познакомиться с остальными ребятами. Жизнь распорядилась так, что у неё и было всего два дня в Бриджпортской школе, но её фамилия в этом городе, моими стараниями, не сулила ей ничего хорошего.

Дочка не жаловалась, всегда улыбалась, но в её глазах я читал эту горечь и печаль, что могли в ней жить. Сидела ли она за последней партой? Слышала ли оскорбления в свой адрес? Подверглась ли презрению учителей?

Впрочем, здесь, в Хидден Спрингсе, ей не стоило и вспоминать об этих коротких, но ужасных днях.

Они как раз выпали на совершеннолетие Кристофа. Вопреки ожиданиям матери и даже своему имени, Крис поступил на дистанционную форму обучения по специальности инженера-программист. Замечательная профессия, на мой взгляд*. Пожалуй, это его решение можно было отнести к хорошим событиям тех двух дней.

Моя дорогая Элспет. Спасибо тебе, что прошла через все эти трудные дни со мной, спасибо, что осталась рядом. Несмотря на все мои неудачи. Спасибо, что верила в меня и мои силы.

В ту ночь я пересекал мост столицы на пути к дорогой застройке знаменитостей и чиновников. Я знал, что мне там будут не рады: очередной званый ужин, эдакая вечеринка для вип-персон, к которым я, на мой взгляд, относился, но не для жалких подражателей.

Ещё пару часов назад я смотрел в глаза своей девочке, целовал её в макушку и желал доброй ночи, как настоящий заботливый отец. Но с приходом настоящей ночи, моя особенная жажда пробуждала во мне истинного хищника. Как сейчас помню, что мои руки даже слегка дрожали, когда я ехал по тому пустующему мосту.

Мамин пикап я припарковал бесстрашно: прямо напротив дома самого известного ведьмака Бриджпорта. Я даже не знал его имени, но говорили, что он объявил на меня негласную охоту.

Как только я выключил двигатель и ступил на участок, за забором которого слышалась музыка и голоса, всё вдруг стихло в хрупком страхе перед моим появлением. Наверняка на участке было достаточно сверхъестественных персон, но меня интересовал только самая сильная из них.

Мне не пришлось ни звонить в дверь, ни искать его. Человек с запахом самоуверенности и зелья магии (бедные насекомые и фрукты) сам открыл передо мной двери и проводил на задний двор. Я не обратил внимания на лица ни одного из присутствующих гостей.

Я пришёл за ним. И у меня не было времени и желания вести с кем-то диалоги. Как только светловолосый ведьмак попытался сказать мне хоть слово, я силой мысли вытянул его правую руку в свою сторону.

Видимо, именно в этот момент ему удалось использовать какое-то некромантское заклинание, потому что других случаев это сделать у него точно не было. Пока за моей спиной из-под земли появлялся какой-то разлагающийся мертвец, я жадно впился в запястье беспомощного ведьмака, решившего, что вообще может потягаться со мной.

Надо ли говорить, что я не пощадил его? Быть может, лишь везение и другие гости могли сохранить ему жизнь.

Когда сильная чародейская кровь потекла вдоль моих дёсен, я вдруг снова увидел маму. Лауру. Ту самую женщину, что подарила мне жизнь. Я вновь испытал ту самую волну мощи, что придавала мне горячая кровь, но, казалось, в этот раз она не кончится никогда.

Что-то тёмное будто спряталось во мне и скрылось за маской моего лица. И в то же время я вдруг вспомнил о всех нас: матери, Крисе, моих детях и жене. На этом всё.

Надо ли говорить, что тот мертвец, вместо того, чтобы напасть на меня

Лишь завидев моё новое воплощение – преклонил колено?

За то, чтобы получить эту силу и эту власть мне пришлось очень дорого заплатить. К моменту, когда у меня было достаточно власти, чтобы сопротивляться миру, я потерял почти всех друзей и половину своей семьи.

Но, клянусь, в ту ночь мама пришла ко мне. Она видела меня, и не боялась, в отличие от других.

Всю ночь она была рядом со мной, напоминая мне, что я должен, нет, просто обязан вернуть их всех.

И я сделал это.

Баллы

=47,75
+1 за МВЖ (Майкл Мориэль, Превращение города)
=48,75

От автора

Крису упала черта "Компьютерный гений" - той же чертой обладает сам Майкл.

Панель

 

[Lorraine]

Наверно, именно это испытывает полководец, который выиграл тяжёлую битву, получил множество званий и почестей, но всё ещё по ночам видевший своих погибших солдат, тех людей, чьи жизни теперь просто называют «потери».

Безусловно, я очень ждал того момента, когда смогу снова увидеть Люку и своих девочек. Но вместе с тем в моём сердце жил и страх: как взглянуть им в глаза теперь, после всего, через что им пришлось пройти из-за меня?

К счастью, мою дорогую жену это совсем не беспокоило. Она просто тихо радовалась приближающейся победе своего терпения и готовила средство, способное вернуть нашим детям плоть. Уверен, девочки ещё много ночей проведут в рассказах друг другу обо всём, что они пережили и что чувствовали. И едва ли поделятся этим со мной.

Так или иначе, цена была уплачена.

Не без помощи Надин и Элспет, но всё же мне удалось вернуть своих дочерей к жизни. В полном понимании этого слова.

Я не портил им с их матерью радостный момент возвращения, потому что чуть ли не сердцем слышал, что видеть они меня не хотят. Как я и думал – во всём случившемся винят только меня. Спасибо жене, которая пыталась осветлить моё имя в глазах детей и убедить их в обратном. Так или иначе, то, что они думали обо мне, было куда менее важно, чем тот простой и понятный факт: они живы и абсолютно здоровы.

Люку я вернул чуть позже, чем заставил Венеру изрядно понервничать. Отношения между детьми как были, так и оставались странными и разделёнными. Я видел не только то, что подмечал и раньше: теперь и Флёр стала козлом отпущения наряду со мной, ведь именно из-за её появления сёстрам пришлось пережить то, что пришлось. Так как Флёр была единственным моим ребёнком, который проявлял ко мне открытую любовь, неудивительно, что она осталась без тёплых отношений с другими.

И вот это точно была моя вина.

Ведь и я радовался возвращению весьма скромно внешне: внутри я осознавал и ощущал что-то абсолютно тёплое и родное, но, когда во взгляде родных детей читалось только презрение даже после всех моих стараний, у меня совершенно не получалось даже подойти на расстояние объятий.

Казалось, их взгляд на меня отчётливо рисовал черту между нами, черту, которую мне при всей моей власти ни за что было не переступить: дети не доверяли ни мне, ни моим настоящим чувствам.

Даже после того, как я вернул их.

Оставаться дальше в Бриджпорте было отчасти опасно: после всего, что я натворил с жителями, ни мне, ни моим вновь появившимся детям здесь покоя не будет. Напрямую я спрашивать, конечно же, не стал (кто ж мне скажет?), но Элспет удалось выведать на собрании с детьми, что они все были бы не против уехать поближе к горам, и подальше от этого города.

Ну как, почти все. Только старший сын промолчал, и, как говорила жена, по лицу Венеры было понятно, что это значит.

Я тоже его держать или переубеждать не стал. Он был достаточно взрослым человеком, чтобы самостоятельно выбирать свою судьбу. Когда я напрямую спросил у Люки, готов ли они забрать сестру с собой и нести за неё полную ответственность, он, как настоящий мудрец, ответил нет.

Так Люка купил небольшой дом подальше от нашего, вернувшись в лабораторию после долгого отсутствия, и превратил меня во врага номер один для Венеры. Я не стал расстраивать её ещё больше и говорить, что Люка сам отказался от того, чтобы жить вместе с ней здесь, в Бриджпорте. Пусть теперь я буду единым злом. Что уж.

---

Само собой, я пытался. Я пытался миллионы раз, в полнолуние, на закате, с кровью и без - я пытался вернуть Лауру. Но даже после всего, что случилось, я никак не мог этого сделать. Что-то всё-таки оставалась неподвластным для меня.

Когда я сообщил Крису о своём скором отъезде и о своих тщетных попытках вернуть мать, он посоветовал мне до отъезда забрать с собой другого человека. Того, кто мог помочь вернуть Лауру. Сильную потомственную ведьму.

Я не знал, что они были знакомы, и даже спросил у Элспет заранее, не против ли она. К счастью, жена была так ослеплена от радости возвращения детей, что просто отмахнулась от меня со словами: «Делай всё, что считаешь нужным».

Эта чертова ведьма (и плевать что она бабушка моей жены) охотно отозвалась на мой призыв. Та самая Жаклин Чемберлин, от которой Элспет унаследовала остатки своего дара, оказывается, уже давно наблюдала за нашим домом. И знала Криса лично.

- Что ж, Мориэль Младший, у меня есть отличная идея. Даже план, - самоуверенный призрак охотно шёл на контакт после моих объяснений, - Но я тоже не против скататься в Хидден Спринг, если что. Так что обсудим детали на месте.
- Предлагаешь мне купить ещё один для призрака? – с улыбкой спросил я. Жаклин закатила глаза и улыбнулась, будто флиртуя.

- Ты ведь сильный мальчик, такой опасный. Придумаешь что-нибудь, правда? – и, не дождавшись моего ответа, ведьма убежала поприветствовать внучку. Или поправить призрачную прическу. Я не знаю.

Покидая город, я прощался с каждым его квадратным метром. Я прощался со светофорами, дорогами, билбордами и тем паскудным страховщиком с одного из рекламных стендов. Кажется, я почти обескровил его жену, желавшую затащить меня в постель.

И пусть я родился в Авроре, мой родной дом был и остаётся здесь, в Бриджпорте. В том пентхаусе, где мы с мамой прожили счастливые годы, когда она учила меня играть на клавишных. И тогда, когда я впервые встретил Эл, читавшую книги в ночной библиотеке.

Огни ночного моста, соединявшего квартал, где арендовал целый дом Кристоф, с центром Бриджпорта, превратились в длинную арку прощания с целой жизнью, которую я оставляю здесь. Мама бежала в Бриджпорт в поисках покоя и новой жизни, а для меня он всегда останется местом, где я вырос, познал радость и боль, видел и жизнь, и смерть. Теперь ответственность за всё лежала на моих плечах, и вина, которая накопилась внутри, казалось неисчерпаемой. Подобно морю. Там, в машине, я взглянул на свою дорогу Элспет, которая наверняка тоже общалась со своим внутренним голосом, покидая город. И я взял её за руку, чтобы войти в новую жизнь вместе. Заново.

Здесь и я проводил черту между Майклом, который жертвовал семьёй ради власти, и Майклом, познавшим ценность этих неподдельных уз.

Впереди нас ждало нечто совершенно другое. И мама. Обязательно.

Баллы

=48,75

Древо на момент переезда

Панель