– Послушайте, ну сколько можно говорить, что меня не интересуют ваши дурацкие журналы?
– Я не…
– Я отказываюсь их покупать, так что хватит сюда приходить и тарабанить в дверь.
– Но…
– Вы, конечно, не тарабанили, у вас явно смелости не хватило, но вот ваши коллеги вечно тут ошиваются. Вон отсюда! Иначе вызову полицию.
– Я не журналы принес. Я твой… ваш сын.
– Вот значит как.
Честное слово, лучше бы это распространитель журналов. Как избавляться от них, я знаю. Что делать с ним, ума не приложу.
– Ты пришел, чтобы узнать, почему я бросила тебя, Ноэль и Ярослава, да?
– Да.
– Тут нечего рассказывать: Ноэль и Ярослав перестали быть теми, кого я когда-то любила, поэтому ушла от них. Тебя же я не любила никогда. А теперь уходи.
Я попыталась закрыть дверь, но он не дал. Ему, видите ли, мало этого, подавай пересказ всей моей жизни со дня ухода до настоящего момента. Какая ему к черту разница? То, что много лет назад я его родила, не делает нас близкими людьми. Но, кажется, проще будет дать ему желаемое, чем выгнать. Опять ведь придет.
– Ладно, если уж тебе так хочется, заходи. Но учти, никаких извинений ты от меня не дождешься. Я отвечу на твои вопросы, а после этого ты уйдешь и больше никогда не вернешься сюда. Понял?
– Да.
Я пустила его внутрь и пошла на кухню. Как раз хотела поужинать, пока вдруг неожиданный гость не нагрянул. Нормально готовить я так и не научилась. После переезда к Акселю, готовил он, прям как во времена моего детства.
– Говори, что конкретно ты хочешь услышать.
– Все.
– Ох, – я тяжело вздохнула и положила макароны с сыром в две тарелки. Какой же он непутевый. Разговор будет долгим и тяжелым.
– Ты значение слова «конкретно» знаешь?
– Да.
– И в чем тогда проблема?
В ответ только тихое бормотание себе под нос. Ноэль и Ярослав не удосужились научить своего сына нормально говорить?
– Куда ты… вы уехали? Ну после ухода из дома.
– Во-первых, «ты». Во-вторых, ешь, пока не остыло. Впрочем, можешь и остывшее есть, но потом не жалуйся, что не вкусно. Я уехала путешествовать. Мой дедушка, может, ты слышал о нем от Ноэль, много где бывал. Когда я была маленькой, он рассказывал о своих приключениях, один раз даже взял меня с собой в горы. Больше всего мне нравились истории про поездки на остров. Он на юге, там жарко и пляжи кругом. Вот туда я и отправилась.
– И что ты там делала?
– Что значит «что»? Развлекалась: загорала, пила, танцевала, купалась голышом, заводила короткие романы. В общем, делала все, что нормальные люди делают на курортах.
– А что было потом?
– Как-то ночью я любовалась на море, стоя на крыльце своего домика, и думала о жизни. Не подумай, что я устала от моего ритма жизни, нет. Просто захотелось смены обстановки. Тогда я отправилась в горы. Туда, где бывала с дедушкой. Вот это было дурным решением. В детстве было здорово: мы запекали зефир на костре, спали в палатке, где я видела сны про снежного человека. Будучи взрослой все прелести природы остались незамеченными, в отличии от огромных комаров и туалета в кустах. Тогда я отправилась домой. То есть в родной город. Дома у меня как раз не было. Сняла себе небольшой домик без мебели, но зато с бассейном.
– Это ведь не он? Я не заметил бассейн.
– Не он. Это дом Акселя. Он переехал сюда, когда узнал, что я читаю его дневник. После возвращения из путешествий, я недолго прожила одна. Аксель нашел меня и попросил переехать к нему. Он много лет жил один, если не считать рыбок и котов. Первой умерла Орион. Аксель даже не заметил, как. Тогда он решил, что он плохо заботится о животных, что ему нужна помощь. Я пыталась убедить его, что они просто старые и прожили существенно дольше, чем обычно живут коты, но… Он их очень любил, понимаешь? Акселю никогда не нравились люди, он избегал их, зато отдавал всю любовь и заботу животным. Они были его лучшими друзьями.
– К тому же Аксель нес какую-то ахинею про пришельцев, которые его якобы похищали. Я заволновалась.
– Я очень надеялась, что за столько лет Аксель забыл все старые обиды, но нет. От холода в наших отношениях нельзя было избавиться. Я видела, что он не хочет пускать меня в дом и делает это лишь ради животных, о которых переживает больше, чем о ком-либо когда-либо. Поначалу мне было тяжело мириться с таким отношением, но достаточно быстро привыкла. В мои обязанности входило ухаживать за животными. В общем-то, Аксель и сам справлялся, я с ними только играла и возила их к ветеринару.
– Следующем была Андромеда, потом Феникс. Акселю стало совсем плохо. Он окончательно замкнулся. Он никогда никого не подпускал к себе близко, но после смерти любимых животных он… не знаю, сломался. Аксель не поднимался с постели. Ухаживать за рыбками и Авалоном мне пришлось самой. Я очень волновалась, пробовала поговорить с ним, но в ответ всегда было лишь молчание. В конечном счете Аксель тоже умер. Но он хотя бы не мучился. Смерть наступила во сне. Это хорошо. Он достаточно настрадался в последние месяцы. Думаю, Аксель прожил счастливую жизнь. Разве что падающую звезду так и не увидел.
– Я осталась одна с Авалоном и рыбками. Можно было бы взять их и отправиться колесить по миру, но я вдруг осознала, что сама постарела. Мне всегда казалось, что я буду молодой вечно, хоть и понимала, насколько это безумно. Просто вдруг глядя в очередной раз в зеркало я вдруг заметила морщинки на лице и седые волоски. Ты только не вздумай решить, что я считаю себя старухой! Нет, моя кожа и волосы уже не в том идеальном состоянии, как прежде, но я все еще безумно хороша собой и могу свести с ума любого. И я все еще продолжаю заводить романы с незнакомцами, но уже не так часто. Годы берут свое, знаешь ли.
– Все, я закончила. А теперь уходи.
– Последний вопрос. Если бы ты могла вернуться в прошлое, ты бы изменила что-нибудь? Ты бы сделала аборт?
– Нет. Зачем мне его делать?
– Ну… без меня ты была бы счастлива с мамой и папой.
– Не была бы. Ноэль ни за что не простила бы мне аборт. Даже если бы я не забеременела, мой с ними разрыв был вопросом времени. Мы с Ноэль начали желать разного. Она хотела семью и детей, а меня больше прельщали курортные романы и развлечения. Сам понимаешь, вещи совершенно противоположные. Останься мы вместе, кто-то один был бы несчастен. Что касается Ярослава, то мне вообще сложно что-либо сказать про него. Я не могла понять, чего он хочет, но точно знала, что он сильно изменился. Я могла бы позвать его с собой. Может быть, он бы даже пошел, но это приключение продлилось бы недолго. Да и он перестал быть мне интересен. Так что не важно, родился бы ты или нет, финал для нашей славной шведской семьи был один. На этом наш разговор закончен. Прощай.
– И ты даже не спросишь, как Ноэль, как Ярослав, как я?
– Послушай, мне плевать, как вы все. Меня не интересуют люди, которых я не люблю. Можешь считать меня черствой, злой, какой угодно. Мне все равно.
– Я не считаю тебя черствой и злой. Спасибо, что согласилась поговорить. Я больше не потревожу тебя.
Он не обманул. Мы действительно больше никогда не виделись.
Я помыла грязную посуду и вернулась к Авалону. Старый кот ждал, когда его опять начнут чесать за ушком и гладить.
случайно или специально, не знаю уже, но у меня чаще всего это была проблема невключенной программы для снятия скринов. 
вот ваще жиза на самом деле
