Нахальный взгляд, нахальный смех. Все в его внешнем виде будто кричало и насмехалось. Яркий зеленый костюм, не соответствующий ни эпохе, ни времени, ни месту. Вызывающий розовый галстук-бабочка и элегантно нахлобученный на голову цилиндр, который он тут же, в приветственном жесте, поднял.
- Вы? - я попятилась, узнав в неожиданном госте сима из бара, которого я безуспешно пыталась догнать.
- Я, - его рот искривила самодовольная усмешка.
- Вы?! - вскричала я, внезапно осознав, что действительно знаю, кто передо мной стоит.
- Я! - он торжественно раскинул руки словно ожидая громогласных аплодисментов в свою честь.
Но в воздухе повисло лишь напряженное молчание.
- Ну да ладно.
Мне показалось, что в его голосе прозвучала обида. Отряхнувшись, он поправил костюм.
- Так значит, вы и правда Бог? - я неуверенно приблизилась к нему, - и тем колодцем тоже были вы?
- Ммм, - он окинул меня наигранно оценивающим взглядом - неуверенно говоришь, или, быть может, ты узнаешь во мне кого-то еще?
Я не так себе вас представляла.
- Так может я и не есть тот, за кого ты меня приняла? - он игриво подмигнул и мое сердце испугано сжалось.
- Вы - Черт? - вырвалось у меня, прежде, чем я успела себя одернуть и, смутившись, я добавила, - простите.
- На имена не обижаются, - он непринужденно махнул рукой и вдруг, встав в церемониальную позу, звучным голос произнес, - позволь представиться - Бог!
Он сделал шаг и поклонился.
- И Черт.
Снова шаг и вновь поклон.
- У меня много имен и все верны по-своему они, - его смешок был похож на колокольный перезвон, - теперь же поговаривают, что меня зовут Смотрящим. Я не против.
В моей голове возникла путаница. Ничего не понимая, я спросила.
- Разве можно быть Богом и Чертом одновременно? Это же несовместимо.
- От чего же? - его бровь удивлено возвысилась над другой, и он снисходительно вздохнул, - вам, симам, свойственно делить неразделимое.
Я покачала головой, не понимая.
- Ну хорошо, - он заговорил тоңом, делающим мне одолжение, - допустим, у старого пахаря есть сын - это хорошо?
Я неуверенно кивнула.
- Началась война, а это, наверное, плохо?
Здесь я не могла не согласиться.
- Сына забрали на войну, а немощный старик остался один, не в силах себя прокормить. Плохо?
- Плохо.
- Сыну на войне разорвало ногу и он стал инвалидом. Ужасно?
- Несомненно.
- Сын вернулся с войны раньше, а все в поселке сочли его героем. Несмотря на потерянную ногу, он худо-бедно справлялся с работой в поле, хоть и большую часть земли пришлось продать. Денег, выплачиваемых государством, было не много, но их хватало, чтобы прокормить семью, а старый пахарь умер не от голода, а от старости, окруженный заботой и внуками, и чрезмерно гордым за единственного сына. Плохо или хорошо?
Я ничего не ответила. Получалось, что плохо закончилось хорошо, но я чувствовала, что во всем этом скрывается какой-то подвох. Смотрящий разочарованно хмыкнул.
- Впрочем, - он небрежно махнул рукой, - глупо надеяться, что такая маленькая девочка сможет понять весь сложный механизм мироздания.
Вдруг он неожиданно оказался рядом с моим лицом и больно щелкнул меня по носу.
- Когда она даже дальше своего носа не видит!
Он залился звоним смехом и стая соек, прятавшаяся в ветках деревьев, нараспев вторила ему перезвоном птичьих голосов. Я не вольно попятилась, пряча покрасневший нос в ладони. Боль в кончике носа пульсировала, на глазах выступили слезы и пелена, окутавшая мое сознание, вмиг рассеялась.
- Где мои друзья?! Что ты с ними сделал? - мой взгляд взволновано забегал по сторонам в поисках ответов, - который час? День? Это тот самый лес или другое место? Разве может быть, чтобы вечер до сих пор еще не наступил?
- Может, если я этого захочу.
Меня выводила из себя его самодовольная ухмылка.
- Отвечай! - с вызовом бросила я ему.
- Ой-ой, один маленький щелчок, а сколько вопросов! - Смотрящий закривлялся, - Боль вызывает страдание, но она же может отрезвить. Так хороша боль или плоха?
- Я не собираюсь играть в бессмысленные загадки!
- Вот и славно.
Я не узнала его резко похолодевший голос. Лицо Смотрящего изменилось, насмешливая улыбка покинула его лицо так быстро, словно она мне только привиделась. Его игривый, смеющийся взгляд стал темен, а в глубине его зрачков затаилась угроза.
- Время для игр кончилось, деточка, я пришел получить свой должок.
- Должок? Но у меня ничего нет.
- И все же, ты мне должна.
В тот нескончаемый день я узнала, что такое настоящий страх. И ненависть.
Смотрящий дорассказал мне сказочку, которую обещал. Всю правду, без утайки, не щадя моих чувств, как это делали родители.
Покинутая Богом, съедаемая жаждой мести, Мипси превратилась в демонесу - суккуба. Год за годом, век за веком, Мипси выкорчевывала ростки веры из симских сердец, засевая плодородное поле семенами сомнения и разврата. Бог был слишком занят, чтобы смотреть в ее сторону, или может просто этого не хотел, а сорняки Мипси, тем временем, убивали сад. Религия задыхалась, но Бог не верил, что его имя можно так просто забыть. Мипси навязывала войну, но Бог повел себя, как обиженный мальчишка, бросил оружие прежде, чем начался настоящий бой и спрятался за прочной дверью своего мира, ожидая когда его позовут обратно и попросят прощения. Но Бога забыли. Религия умерла.
Из пепла старой веры родилась новая сущность. Обиженная, циничная и насмешливая. Не веруете в Бога? Что ж, ваши проблемы. Смотрящий тоже забыл, что такое сострадание.
Мипси победила — Бог покинул наш мир, но правы те, что говорят: женская жадность не знает границ. Новому миру нужен новый Бог, рассудила она, а еще лучше - Богиня.
Будь у меня чувство юмора, я бы посмеялась над тем, как бывает иронична жизнь. Оказывается, мы с моим врагом земляки. Винденбург - старинный город с вековой историей и вековыми тайнами, а знаменитый замок у сада, отреставрированный моим дедом, был домом, в котором жила и трудилась бедная садовница, прежде чем войти туда в качестве богатой невесты молодого Бернарда Шало. Почетная роль жены лорда открывала перед ней новые двери к порогу влиятельных семей, которых предстояло обаять и умаслить. Заручившись поддержкой элиты, Мипси планировала возвести своего мужа в губернаторы, а затем и президенты. Досадное допущение, что женщин до сих пор не воспринимали всерьез, но Мипси исправит эту оплошность. Бернарда не интересовала политика, ему день и ночь бы малять свои посредственные картины, и это было Мипси на руку. Через него она планировала руководить обществом и модернизировать его, а затем, когда придет время... Бессмертный монарх — это все равно, что Бог на Симле.
Планы рухнули, когда в усадьбу нанес визит Жак Виллариаль, мой дед. Желая использовать молодого мужчину с влиятельным именем, Мипси очаровала Жака и сама поддалась его очарованию. Мипси влюбилась и это было то чувство, которое ей ни разу не довелось испытать, в какой-то момент она даже решила бросить все, к чему так отчаянно шла и родить Жаку сына, прожить ту простую счастливую жизнь, о которой она мечтала так давно, что успела позабыть. Миг, в который она решилась отречься от войны с Богом ради своего семейного счастья, ее погубил. Возможно, Смотрящий испытывал извращенное удовольствие, что она помнит его имя и столько лет пытается ему что-то доказать. Но теперь...
- Я развел хорошенький костерчик, вот так, - он демонстративно щелкнул пальцами и сухой куст в шаге от меня, вспыхнув, прогорел, как спичка, - в этом пожаре должно было погибнуть все, что было ей дорого, - по его лицу пробежала тень безумия.
- Сначала Фон Хонт Естейт и все его добрые жители, затем огонь бы перекинулся на ее любимый сад, пожирая плоды и листья, обгладывая безжизненные стволы деревьев, превращая их в уголь и пепел. Бушующий огонь бежал бы вверх по каменным мостовым, погоняя кричащую, задыхающуюся от едкого дыма толпу, заглядывая во все окна и плотно закрытые двери домов и пировал, пока от Винденбурга не осталась лишь скорбная память. Но твой дед испортил мне все представление. Я наблюдал за ним. Он никогда не был храбрецом, скорее трусом. Замок горел и начал рушиться, но он полез в самое пекло, чтобы спасти возлюбленную и своего новорожденного сынка. О, Мипси я бы ему ни за что не отдал, у меня были свои планы на ее счет. А вот ребенок, мальчик. Жак всегда был отвратительным отцом, а тут такой порыв. Что же, решил я, коль исправишься и станешь мальчишке хорошим отцом — я, так и быть, о тебе забуду. Я ждал терпеливо, что-что, а когда ты вечен — терпения тебе не занимать. И Жак меня снова разочаровал. Подумай только! Вместо того, чтобы заниматься детьми, жизнь которых я так щедро ему оставил, он принялся восстанавливать Фон Хонт Естейт и мерзкий сад во имя своей утерянной любви, - Смотрящий прижал ладонь к сердцу и изобразил глубокое отвращение, - пришлось натравить на него Бернарда, слегка припугнуть, но мой ручной призрак малость перестарался, - Смотрящий потер пальцы и нервно хихикнул, - но даже мстительный призрак и нервные припадки, которыми он его так щедро наградил, не остановили твоего деда. Признаю, его напор в конце концов начали вызывать у меня симпатию и за всей этой историей было так интересно наблюдать! - говоря это он почти пританцовывал, - поверь, лучше ваших современных фильмов. Но я увлекся, так давно не разговаривал ни с кем по душам! - от его откровений меня передернуло, - Ты так и не спросила, что я сделал с Мипси, - как будто у меня была возможность ставить слово, - ее тело сгорело в пожаре, а душу я отверг и она стала призраком погибшего сада. И призраком должна была остаться.
Смотрящий одарил меня холодным, строгим взглядом, словно это была моя вина.
- Томас, - сказал он одно слово и я вся сжалась, как от удара хлыстом, - о, умная девочка, уже обо всем догадалась? Да, твой папочка открыл сундучок, который не следовало было открывать. И теперь ты загонишь мою бывшую подружку обратно и плотно захлопнешь крышку, чтобы от туда больше ничего не вылезло.
- Но я не смогу! - по моим щекам лились слезы, - это не справедливо!
- Таково твое наследство и только от тебя зависит, какое наследство ты передашь своим детям.
Его глаза предупреждающе сверкнули и он исчез.