1.
Медведь, оливье, хлопушка
У медведя новый год,
И в берлоге гости.
Звери водят хоровод,
Поднимают тосты,
В телевизоре глядят
Обращенье волка.
А у входа наряжать
Взялся заяц ёлку.
Разносолы на столе.
Всё барсук готовил.
А заморский "оливье"
Притащили совы.
Как лиса танцует, ох!
Только хвост мелькает.
Не иначе лисий бог
Рыжей помогает.
Белки скачут и поют,
Щёлкают орешки.
А барсук с медведем пьют
И едят неспешно.
Взорвалась хлопушка вдруг...
Поперхнулся мишка.
По спине стучит барсук.
В панике зайчишка.
Сильно кашлянул медведь
И упал в тарелки.
Брызжет со стола вся снедь
Словно фейерверком.
И в салате всё кругом...
Батюшки-медведи!
Вся берлога, милый дом,
И друзья-соседи.
Так расстроился медведь!
Медовухи тяпнул:
- До весны спать буду впредь
И сосать я лапу.
2.
В переполненном вагоне метро
В переполненном вагоне
Ропот, кашель, духота.
У ребят передо мною
Ароматы изо рта.
Чьи-то волосы в нос лезут,
Чей-то локоть тычет в бок.
Слева голос замогильный:
- Ты б подвинулся, сынок...
Я б подвинулся, конечно,
Если б двигаться я мог.
Но стою, зажатый между
Рук, плечей, боков и ног.
Мне проехать пару станций.
Эти несколько минут
Я могу лишь улыбаться.
Если повезёт - вдохнуть.
Где-то визг. Опять кого-то
Кто-то щупает за что-то.
Люди нервно говорят...
Ближе - ругань, дальше - мат.
Каждый день одно и то же:
Мрачный, сплющенный народ.
Лица, личики и рожи:
Всех-всех-всех метро везёт.
Вдруг раздастся скрип и грохот:
Створки раздвигает ад.
Пассажиры на платформу
Высыпают и ворчат.
И бегут на эскалатор,
И наверх спешат скорей.
Эх, культурная столица!
Будь с утра чуть-чуть добрей.
3.
Загар, комар, река
Как хотел я загореть!
И с началом лета
Стал на пляже я бывать,
Как и все - раздетым.
Проводил я у реки
День-деньской да вечер.
У воды и на траве
Каждым был замечен.
Только что-то мой загар
И не начинался.
Я почти прозрачным был,
И таким остался.
Как завидовал я всем
Людям загорелым!
И с вопросами я к ним
Обращался смело.
Спрашивал у рыбаков,
У красоток знойных,
У детей и стариков,
Тех, что поспокойней.
Все смотрели на меня,
Как на муху злую,
И никто не выдавал
Тайну ни в какую.
Лишь махали мне рукой.
Мол, уйди, не трогай.
И скрывался я от глаз,
Грустный, одинокий.
Раз вечернею порой
Я сестричку встретил,
И пожаловался ей:
Плакал до рассвета.
А она сказала так:
- Братец, лучше сдайся.
Нет, тебе не загореть,
Как ты ни старайся.
Мы с тобою – комары,
Загореть не сможем.
Потому что нет у нас
В организме кожи...
Так утратил я мечту,
Потерял вкус к жизни.
Прячусь я теперь в тени,
Соки пью из листьев.
Как хотел я загореть!
Но желанье в прошлом.
Я родился комаром,
Это безнадёжно.
4.
Испанский тореадор
Тореадор печалится:
Корриду запретили.
В любимой Каталонии
Работы больше нет.
Тореадор в раздумии:
Податься в Андалусию
Иль в Южную Америку?
В Мадрид купил билет.
Вот за окошком поезда
Мелькают автономии,
И несколько часов пути
Тореро крепко спит.
И видит он красивое
И гордое животное –
Быка, что по-испански вдруг
Утробно говорит.
"Мой друг, твоя профессия
Лишь ярость, повреждения,
Страдания, мучения
И смерть всегда несёт.
Ты помнишь, как Антонио
Бык подцепил в агонии,
В предсмертном танце мучаясь?
Он в коме до сих пор".
Тут чёрный глаз загадочно
Взглянул, махнул ресницами,
И вскрикнуло животное,
Совсем как человек.
И сон внезапно кончился,
И пассажиры к выходу
Толпой идут стремительно,
Переходя на бег.
Тореадор в раздумии,
Не в силах с места сдвинуться,
В окно глядеть пытается,
Но глаз застит слеза.
- Как право то животное...
Но как жить безработному,
Когда тореадором мне
Отныне быть нельзя?
***
Он стал от безысходности
В Сети воспоминания
Публиковать с хештегами –
И так родился блог.
И стал тореро блогером.
И он гордится выбором
Теперешней профессии:
Себя найти он смог.
5.
Шабаш ведьм
Ой, кикиморы! Вчерась
Я на шабаш собралась:
Нарядилась, как принцесса,
Расчесалась, завилась.
Наварила лягушат,
И нажарила мышат.
Человеческих младенцев,
Жаль, в деревне не нашла.
А потом явился чёрт,
Косолап и черноморд,
На метлу мою уселся,
Словно едет на курорт.
И пока летели мы
На далёкие холмы,
То и дело подъедал он
Угощенье из сумы.
Еле-еле довезла
Раздобревшего козла –
Он так много съел и выпил,
Что была я сильно зла.
Но ведь Шабаш! Праздник наш!
Каждый здешний персонаж,
Если был не в настроеньи,
Тут всегда впадает в раж.
Мы кутили до утра,
Раздевались у костра,
Танцевали и смеялись,
Как шальная детвора.
Напивались допьяна.
С нами был царь Сатана,
Он такой великолепный,
Что теперь я влюблена.
Помню жаркий танец с ним,
Или, может быть, с другим.
Всё слилось в пятно цветное –
Танцы, хохот, пир, интим...
Утро. Чёртик, помоги!
Кто я, где мои мозги?
Только на холме остались
Вытоптанные круги.
Так, кикиморы мои,
Средь утоптанной травы,
И родится нечисть снова –
После шабаша любви.
6.
Слякоть, плед, рябина
Вот и осень на дворе:
Морось, тлен и слякоть.
Увядает в кожуре
Яблочная мякоть.
Я поставлю самовар –
На веранде зябко.
Изо рта горячий пар
Вырвется украдкой.
Мне уютно. Жду гостей.
Только почему-то
Всё грустнее и грустней
С каждою минутой.
Плед с узором из рябин,
Яблочки на блюдце...
В лето на денёк один
Хочется вернуться.
7.
Август. Ночь. Темно и тихо...
Август. Ночь. Темно и тихо.
Сердце бьётся, словно птичье.
Выскользнув через калитку,
Побежим к полям пшеничным.
Ляжем, чуть примяв колосья,
Среди будущего хлеба,
И посмотрим танец звёздный,
Запрокинув лица к небу.
Пусть мигают равнодушно —
Загадаем по желанью:
Нарисуем то, что нужно
Нам на ткани мирозданья.
8.
Однажды белой ночью
Это было так давно...
Пряное, с гвоздикой,
Ежевичное вино,
Брынза с базиликом.
Апельсиновый закат,
Жёлтая гитара,
И любимые друзья,
И мотивчик старый.
Песни добрые, с душой -
Ночь нетороплива.
Крики чаек вразнобой,
Зеркало залива.
Пыльный розовый асфальт,
Белой тёплой ночью.
У тебя был томный альт,
Душу рвал он в клочья.
Ты допел. Я подошла,
И в глаза взглянула.
Захлебнувшись в синеве,
Руку протянула.
И, гитару передав,
Мы ушли к прибою.
Развевалось на ветру
Платье голубое.
Поскорей стянула я
Платье цвета неба,
И в безмолвие воды
Прыгнула с разбега.
Ты не думал. Шёл за мной.
Будто два дельфина,
Мы плескались среди волн
Цвета апельсина.
В утро ночь перетекла.
Мы с тобой простились.
На работу, в институт -
Оба торопились.
И пришла к заливу я
Следующей ночью.
Но не встретила тебя
Ни тогда, ни позже.
И тебя не знал никто
Из моих знакомых.
Так осталась только ночь
В память сохранённой.
Ежевичное вино,
Платье цвета неба.
Был ли ты тогда со мной
Или всё же не был?
9.
Бармаглот
Я собака. Или кот.
Сам пока не знаю!
Моё имя — Бармаглот.
Я хожу, гуляю.
Голова моя — квадрат,
Тело как клетушка,
И на клюв похож мой рот.
На макушке — ушки.
У меня улиткой хвост,
Тоненькие ножки.
Полон я любви и звёзд,
И снежка немножко.
По траве и по цветам
Ходят мои лапы.
Я мечтаю где-то там
Встретить маму с папой.
Пусть они расскажут мне,
Что же я такое.
Нарисуй их поскорей
Рядышком со мною!
10.
Стойкий оловянный солдатик
Из старой книжки (ты её не рви!)
Нам в детстве сказку прочитала мама:
Короткие, но яркие, как пламя,
Случаются истории любви.
***
Солдат солдату был в той роте брат:
Отлитые из оловянной ложки,
Красавцы все. Но младший - одноножка,
Хоть маленький, но стойкий наш солдат.
Влюбился он в танцовщицу одну,
Застывшую в картонном арабеске.
Настолько девушка была прелестна,
Что с неба он хотел достать луну.
Словно виденье: пропадёт вот-вот
Красотка в пышной юбке из батиста.
За табакеркой старой притаившись,
Он любовался ей ночь напролёт.
Злой рок (а, может, тролль?) его настиг:
Солдат очнулся на земле, в сугробе...
Скитался он по городским трущобам,
И то и дело в ход пускал свой штык.
Он на бумажном плавал корабле,
Пока не затонул в канаве сточной.
Казалось: всё, конец. И тьма бессрочна.
Но вдруг он очутился на столе.
Из брюха рыбы нож его извлёк,
А руки, вымыв, отнесли обратно
К танцовщице и всем двуногим братьям
В тот мир, который был уж так далёк.
Не верил счастью своему солдат:
Всё в том же арабеске безупречном,
Любимая ждала его, конечно!
Его окутал её нежный взгляд.
И снова рок... на этот раз малыш
Схватил солдатика и бросил в печку.
И таял, таял наш герой, как свечка,
И плакал, как весной капели с крыш.
Порывом ветра (или же любви?)
Оконная вдруг створка распахнулась,
Танцовщица, как бабочка, порхнула
В объятия к солдатику. Лови!
Она пылала. Таял, таял он.
Никто их не достал из печки жаркой...
Наутро выгребла с золой служанка
Кусочек олова да брошку-медальон.
Я, кстати, давно уже предлагала сделать в СТ неделю по референсам наших фотографов (конечно, с их разрешения) 
