Самолёты всегда навевали на Сару Картер сон, хотя она понятия не имела, чем это вызвано. Как только посадка завершилась и завыл мощный мотор, сознание ненавязчиво отступило и девушка погрузилась в мягкие объятия подсознания.
***
Только не говорите, что я снова... Ладно, по личному опыту знаю, что от этого не удастся так просто избавиться, поэтому придётся потерять ещё немного нервов. Всё-таки воспоминания о прошлом давно пора научиться удалять подчистую из нашей избирательной памяти, которая предпочитает оставляет в голове лишь самые печальные памятники былым событиям. Или это только у меня такое нелепое устройство запоминательного аппарата? Тогда хоть в чём-то я могу считать себя поистине уникальной.
Ладно, не буду отходить от темы, иначе эта прогулка по прошлому никогда не закончится.
На чём всё закончилось в прошлый раз? Ах да, на щемящем моменте моего раннего детства. Все запаслись попкорном и полиэтиленом с пупырышками? Если нет, хотя бы сделайте заинтересованное лицо. И перестаньте меня торопить! Надо же как-то собраться с мыслями... И вообще, вы кто такие?! Раньше за мной не ходила толпа наполовину прозрачных и мерзко хихикающих существ! Призраки прошлого, говорите? Как я понимаю, избавиться от вас не представляется возможным, а значит, придётся в кои-то веки почувствовать себя гидом. Всегда мечтала, вот честно. И хватит уже возмущаться! Я не забыла о нашей небольшой экскурсии, поэтому наберитесь терпения и плавно летите за мной, тихонько хрустя своим попкорном.
Что интересного вы хотите здесь услышать? Как печально протекала вторая часть моего нелепого детства? Закатываете глаза? Правильно делаете! После того, как я с головой увязла в книгах, жизнь в семье стала гораздо лучше. Папа наконец-то проводил достаточно времени с Вирджинией, мама не могла нарадоваться, любуясь ими обоими, а маленькая избалованная принцесса вполне логично чувствовала себя пупом Вселенной. Что же касается меня, то мне всегда была чужда приторная семейная идиллия. Наблюдая за ними, я, конечно, немного завидовала, что не могу присоединиться к этому празднику жизни, но в глубине души понимала, что не создана для подобной атмосферы. В качестве моего кредо всё больше утверждалось одиночество, и со временем я как нельзя лучше привыкла к нему. Привыкла к равнодушию семьи и к отсутствию настоящих друзей, заперлась в своём личном мире, в котором не было ничего, кроме книг и мыслей.
***
– Тайри!
«Снова она...»
– Тайри! – звучит уже ближе звонкий девичий голосок.
«Интересно, что на этот раз ей взбрело в голову?»
– Тайри! – дверь моей комнаты буквально слетает с петель от энергичного толчка ножки Вирджинии.
– Тебя когда-нибудь научат открывать дверь руками? – умело пытаюсь скрыть подступающее раздражение.
– Не твоё дело, чему меня учат! – огрызается маленькая принцесса. – И вообще, отвечать надо, когда тебя зовут! Что, не научили? – количество ехидства в её голосе переходит все допустимые границы.
– Что тебе нужно?
Вирджиния спохватывается: видно, что она уже успела забыть о цели своего внезапного визита.
– Там дядя Герберт приехал, привёз подарки. Угадай, что он мне подарил? Никогда не угадаешь!
«О, Создатель! Как будто у меня так много времени, чтобы тратить его на эту капризную девчонку, которая навещает меня только чтобы похвастаться! Именно в такой важный момент жизни главного героя...»
– Ну же! Шевели мозгами, Тайри! – этот противный голосок снова вывел меня из душевного равновесия, но, не желая в будущем новых проблем, я постаралась говорить сдержанно.
– Конечно же, какое-нибудь очередное нелепое платье, которых у тебя уже целая тонна. Стоит ли напоминать, что у Герберта совершенно нет вкуса?
Вирджиния поражена тем, что мне всё-таки удалось угадать, о каком подарке идёт речь. Уже в следующее мгновение сестра нахмурилась и обиженно надула губки: она-то хотела поиздеваться надо мной, если не угадаю. Эта девчушка всегда была недальновидной и предсказуемой.
– А тебе он снова привёз глупую книгу! Всё равно ты платья не носишь, украшения тоже. Тебе даже дарить ничего нельзя кроме книг! Вот дядя Герберт и дарит тебе постоянно одно и то же!
Не прошло и секунды после этих гневных окриков, как дверь моей комнаты яростно хлопнула от ноги сердитой Вирджинии. На некоторое время в доме воцарилась тишина, а потом тот же противный голос громко и капризно возвестил: «Мама! Тайра снова на меня накричала!»
«Только этого мне не хватало! Снова серьёзный разговор и наказание за то, чего я не делала. И неужели она думает, что Герберт постоянно дарит мне одну и ту же книгу? Глупышка, книги же разные, не то что люди...»
***
– Нет, серьёзно, Элли, почему бы не познакомить Элмера с твоей прелестной доченькой?
– Тина, дорогая, я, конечно, рада, что ты так думаешь, но Вирджи ещё слишком мала для подобных знакомств: Элмер старше её на целых четыре года!
– О, ты, наверное, не так поняла. Я говорила о твоей старшей дочери, о Тайре.
Мама только рассмеялась и похвалила свою подругу за шутку.
Как же я ненавидела эти субботние посиделки у нас в гостиной! Мама и её подруги обожали сидеть там с чашечками кофе и перемывать кости всем знакомым и незнакомым. Хотя чем ещё можно было заняться богатым и не слишком умным домохозяйкам? Радовало только, что таких подруг у мамы было всего две. С одной она училась в университете, а со второй познакомилась по приезду в этот городок. Они прекрасно ладили. Может, потому что не занимались совместно ничем, кроме сплетен.
Я помню тех двух остроязычных бабёнок так хорошо, будто только вчера в последний раз слышала, как они с удовольствием обсуждают меня и мою дальнейшую судьбу. Одна из них – Далила Дэниельс, свежеиспечённая вдова, которая не особо тосковала по мужу, а чёрные платья носила только для вида и для того, чтобы тратить в день как можно больше денег, оставленных ей в наследство. Далилу совершенно не беспокоила судьба единственного сына, так как он заканчивал школу, подрабатывал и вполне мог о себе позаботиться. Единственным интеллектуальным развлечением этой дамочки, которое одновременно приносило ей деньги, было брачное агентство, сыскавшее уважение у многих одиноких горожан и горожанок. Благодаря хорошо поставленной речи и обезоруживающей милой улыбке матери-покровительницы Далила Дэниельс могла поженить кого угодно, даже евнуха и слониху.
Вторая личность, не вызывавшая у меня ничего кроме неприязни, – Тина Розенберг, неофициально заправляющая городским клубом сплетен. Я называла её Дамой Рэд за полнейшее отсутствие вкуса: в её стиле было носить только бордовые и красные вещи. Даже волосы она красила в этот ужасный цвет. В отличие от подруги, она ничем не занималась, кроме обсуждения окружающих и сокращения капитала своего мужа (он, кстати, был папиным партнёром и по совместительству дядей Гербертом для Вирджинии). Однако имелся и в её арсенале неоспоримый талант: она чётко выделяла в человеке плохие черты и выносила их на всеобщее обсуждение, а хорошие качества каждого сохраняла в глубине своей памяти, чтобы в будущем обязательно ими воспользоваться. Наши взаимоотношения, правда, сложно было назвать взаимными: хоть я и ненавидела её за постоянные обсуждения меня за моей же спиной, она, казалось, питала ко мне какой-то неугасимый интерес. Это впоследствии и породило её непреклонную идею моего замужества с её сыном.
Обычно после обсуждения последних сплетен эти кумушки приглашали к себе Вирджинию и по сигналу мамы восхищались её талантами. Что тут сказать? Слепая любовь к младшей дочери заглушала в маме все мысли, и в её голове оставалось место только для безудержных похвал.
В тот вечер Вирджинию снова посадили за пианино, чтобы она сыграла марш маленькой панды. Тина тогда восторженно хлопала в ладоши и повизгивала от удовольствия, а мама стояла рядом и с безграничной любовью наблюдала за каждым движением дочки. Чуть позже до моих ушей долетел этот случайный разговор.
– Элли, ты ушла от ответа, но давай всё-таки вернёмся к той теме. Ты бы хотела, чтобы Тайра и Элмер поженились? Поверь, они очень подходят друг другу. Мой мальчик образован, красив и талантлив, а твоя Тайра такая милая девушка: скромная, миловидная, начитанная. Они идеально подойдут друг другу, мы породнимся, а в будущем они возьмут на себя управление компанией наших мужей. Это же то, что нужно нам всем: общие наследники!
Я услышала, как мама тяжело вздохнула: перед напористостью Тины иногда пасовала даже мисс-гипноз Далила. Несмотря на авторитетное заявление подруги, она не хотела признать свою старшую дочь достойной брака даже с морально недоразвитым сынком богачей. Вот только не знала, как мягко сформулировать свой отказ: никому, даже её ближайшим подругам, не было известно о подлинной ситуации в семье.
– Знаешь, Тина, я действительно не понимаю, почему тебе так приглянулась Тайра. Она ленивая, избалованная, не имеющая никаких талантов. Только и делает, что постоянно застревает в библиотеке. У неё даже друзей нет! И как такая девчонка сможет управлять целой компанией? Даже брак с Элмером её не спасёт. Лучше подождём, пока подрастёт Вирджиния: вот она будет замечательной совладелицей бизнеса и отличной женой твоему сыну. Торопиться нам некуда: Рональд и Герберт всё ещё молоды, полны сил и новых идей, а потому мы спокойно подождём как минимум года три-четыре до свадьбы.
– Элли, я не понимаю... Почему ты так говоришь о своей дочери?
– Просто глаза родителя не должна застилать пелена абсолютной любви к ребёнку: нужно видеть и его недостатки, о которых я тебе только что рассказала.
На этом разговор перешёл в нейтральное русло (снова обсуждали «великолепную» игру Вирджинии). И никому не было известно, как паршиво стало у меня на душе. Никто так и не узнал, что в тот вечер я стояла совсем рядом за дверью и слышала каждое слово своей матери, и от каждого из них разбивалась моя светлая мечта о моменте примирения. Я снова узнала мнение мамы обо мне, и в который раз в моём мире произошёл перелом.
***
Ну что же вы, господа, целые наводнения устраиваете? Мы ещё даже половины пути не прошли, а вы уже рыдаете! После сегодняшней экскурсии вы узнаете обо мне всю подноготную и перестанете так сентиментально реагировать на какие-либо трогательные моменты. Но пора успокоиться: нам ещё идти и идти, а самолёт, знаете ли, не остановишь. Вперёд и с попкорном, товарищи! На очереди самое интересное...
***
Раз зайти со стороны мамы не получилось, Тина решила идти обходным путём: через своего мужа. Папин партнёр, Герберт Розенберг, познакомился с отцом на заре его карьеры, правда, по интернету, так как в те времена мы ещё жили далеко отсюда. Они пришлись друг другу по душе, быстро сдружились, поднакопили денег и совместно открыли грандиозную автомобильную компанию, ставшую таковой только после нашего переезда в этот город, поэтому большую роль в управлении компанией играл отец.
Герберт всегда отличался амбициозными планами и любовью к большим деньгам, однако кроме того славился честностью и нескончаемым добродушием. Не знаю, как в нём уживались все эти черты, но папа в своём деловом партнёре души не чаял, поэтому через несколько лет они стали лучшими друзьями на все времена: такие уже никогда не поссорятся.
Герберт относился ко мне ласково, как к своей родной дочери, если бы она у него была. Его восхищала моя любовь к чтению, в то время как его сын Элмер не прочёл за всю жизнь ни одной книги толще двадцати страниц. Он любил, приходя в гости, разговаривать со мной на общие темы, плавно сводя их к бизнесу, в котором я ничего не смыслила. И тогда он смеялся, нежно трепал меня по волосам и говорил: «Хоть тут я тебя сделал, умница!» В общем, мне даже немного нравился этот человек, не устающий дарить интересные и познавательные книги.
По крайней мере, так было до того, как мне исполнилось шестнадцать. Этот возраст я ненавидела всей душой: в то время, как другим открывалась возможность развлекаться на всю катушку, меня ожидали длительные уговоры не ломать комедию и наконец-то выйти замуж. Как это было? Не волнуйтесь, я всё расскажу, не утаивая ни малейшей подробности.
На следующий день после тихого празднования моего дня рождения отец пригласил меня в гостиную поговорить. Там он вкратце сказал, что я теперь совсем взрослая и пора принимать правильные решения. Какие именно – он не сказал, но я догадывалась, к чему всё идёт. Высказать свои мысли о происходящем у меня не хватило времени, так как слова отца прервал дверной звонок. Это пришёл Герберт Розенберг, улыбающийся куда шире обычного.
Все вместе мы прошли в столовую для разговора. Я догадывалась, чего от меня хотят, поэтому мысленно искала способ избежать ненужного брака. В конце концов, мы же не в средневековье живём, чтобы выходить замуж по желанию родителей!
– Итак, Герберт, – начал отец. – Мы с Тайрой готовы тебя выслушать.
«А у меня даже не спросили: готова я на самом деле или нет!»
– Тайра, солнце, – Герберт приторно улыбнулся, глядя мне прямо в глаза. – Ты знаешь, что дорога мне, словно родная. Была бы у меня такая дочь как ты... Но нет, судьба подарила мне только сына. Жаль, не правда ли?
– Ну почему же сразу жаль? Сын – это гораздо лучше, чем дочь. Тем более такая, как я: ленивая, избалованная, не имеющая никаких талантов и сутками живущая в библиотеке.
Отец и Герберт с недоумевающими лицами изучали меня, весело несшую, по их мнению, полный бред. В их глазах я чётко читала вопрос: «Деточка, а здорова ли ты на головушку?» Абсолютно здорова, господа, просто замуж не хочу.
– Вы, наверное, не знаете, но у меня даже друзей нет. И вообще, я людей не особо жалую, а предпочитаю дружить с высшими разумами.
– Тайра, – ледяным голосом начал отец. – Ты сейчас о чём?
– О себе, папа. Так вот, вы же видели ночью на небе звёзды? Вчера ночью высшие разумы поздравили меня оттуда с днём рождения!
Вопреки ожиданиям, Герберт расхохотался и сквозь смех с трудом проговорил:
– Обожаю слушать эти невинные детские шутки! Элмеру, кстати, тоже нравятся девушки с чувством юмора.
Я уже подумала, что Герберт свихнулся, но он быстро справился с эмоциями и ласково спросил у меня, какую мечту в жизни я собираюсь преследовать. Этот глупый разговор ни о чём начинал выводить меня из себя, поэтому я решила закончить его как можно скорее.
– Вы знаете, своей ярчайшей мечтой я вижу воплощение в жизнь программы обучения пингвинов подниматься на лапки после падения на спину.
Я выговорила эту чушь с наисерьёзнейшим выражением лица, и, кажется, добилась требуемого результата: Герберт опешил и не мог выдавить ни звука, глядя на меня опустевшим взглядом. В душе я ликовала, а в реальности продолжала развивать мысль об обучении пингвинов, пока меня не прервал отец.
– Тайра, разве раньше ты не мечтала стать художницей?
– Нет, никогда.
– А успешным адвокатом?
– Нет, что за глупые мысли?
– А учёным?
– Пап, ну с чего ты взял? Я – да учёный? Это даже не смешно!
Я заметила, как изнутри отец вскипел: у него разве что пар из ушей не шёл – так он был сердит из-за моего шутовского поведения. Он всегда поощрял моё стремление к интеллектуальным сферам деятельности, поэтому прекрасно знал, какой спектакль я только что сыграла. Оставив Герберта приходить в себя за столом, отец пригласил меня ненадолго отойти в сторонку.
– Тайра, – яростно зашипел он. – Что за цирк ты сейчас устроила?! Разве не понимаешь, что это очень важный разговор? В самом деле, ведёшь себя так, как будто тебя подменили!
– Я веду себя так, как мне хочется, папа, – ледяным тоном ответила я, даже не стараясь понизить голос. – И раз уж вы не принимали ни малейшего участия в моей жизни десять лет до этого, то извольте не вмешиваться в неё и теперь.
Высказав эти слова, я стремительно вышла из столовой и быстро взбежала по ступенькам на второй этаж, чтобы скрыться в своей комнате. Мне совсем не хотелось так разговаривать с отцом, но гордость требовала дать решительный отпор действиям этой чёртовой свахи, Тины Розенберг, пусть и не напрямую.
***
После того тяжёлого разговора прошёл месяц. Мы с отцом избегали друг друга. Нас теперь словно не существовало в одном измерении одновременно. Даже если пересекались, просто проходили мимо и делали вид, что не заметили. Я недоумевала, почему мой отказ выйти замуж за сына Герберта так обидел отца. Вроде, ничего особенного, в детстве он много раз говорил, что каждый имеет право выбирать свой путь сам. Неужели за эти годы жизнь в мире большого бизнеса настолько изменила его убеждения? В любом случае, я стала много об этом думать, надолго погружаясь в свои спутанные мысли. Таким образом я стала рассеяннее и забывала обо всём.
В тот день я тоже одиноко лежала на диване в маленькой угловой комнатке, в которой никто, кроме меня, не бывал, и думала, думала, думала...
Вдруг меня вывел из транса хлопок, какой бывает, когда из бутылки шампанского вылетает пробка. А потом с первого этажа донеслись одобрительные крики и шумные аплодисменты. Неужели сегодня какой-то праздник? Но какой? Я снова забыла о чём-то важном?
Гонимая бесконечными вопросами, я спустилась в нижнюю гостиную, где в лицо ударил яркий свет и жуткие в своей фальши улыбки присутствующих. Как же я могла забыть? Сегодня день рождения Вирджинии! Праздник фарса и упадания на колени пред её высочеством! Мама всегда стремилась отмечать дни рождения сестры пышно и красочно, приглашая на празднество почти весь высший свет городка, который теперь неспешно попивал дорогое шампанское у нас в гостиной. Для меня, ненавидящей толпы снобов, лучшим решением было незаметно скрыться в своей комнате наверху и подождать, пока все не уйдут, но снова вмешался закон подлости в лице самого родного человека.
– Тайра! – из толпы вынырнул отец и серьёзно посмотрел на меня. – У твоей младшей сестры сегодня день рождения, а ты мало того, что не явилась на праздник, так даже не поздравила её. И что на тебе надето?
Он не кричал, не повышал тон, но мне всё равно стало неуютно. Я бы с удовольствием оказалась в библиотеке, но отступать было некуда. Отец продолжал:
– Ладно, раз ты всё-таки соизволила явиться, пойдём: Герберт хочет тебя видеть.
Мне ничего не оставалось, как пойти за отцом, одаривая по пути гостей любезными улыбками и получая от них холодные взгляды в ответ.
Когда мы проходили мимо пианино, Вирджиния, снова демонстрирующая свой талант, кинула на меня злобный взгляд: я ведь действительно её не поздравила, а сестра терпеть не могла игнорирования, тем более с моей стороны. По её мнению, я первая должна была преподнести к её ногам шикарный подарок, лучше всего эксклюзивный. В этом вся логика Вирджинии: раз меня мама меньше любит, значит мне подарки противопоказаны, зато её я обязана боготворить. Вот такого маленького монстра можно воспитать слепой родительской любовью! Но, увы для Вирджинии, наши взгляды никогда не совпадали.
Герберт Розенберг и его неизменная спутница жизни ждали меня неподалёку, выжидающе улыбаясь, напоминая этими оскалами голодных крокодилов. Как только я подошла, Герберт сразу перешёл к делу.
– Тайра, дорогая, я уже боялся, что ты сегодня не спустишься к нам, но, к счастью, мои опасения не сбылись. Ты наверняка помнишь наш разговор месячной давности, правда же?
Я только кивнула.
– Так вот, думаю, ты поняла, к чему он был. Сегодня, ожидая тебя, мы снова говорили об этой проблеме и решили, что ты просто смущена такой внезапностью. Тебе всего лишь нужно ещё какое-то время пожить вольной молодой жизнью, насладиться этой неповторимой свободой… Так что мы не будем возвращаться к данной теме ещё как минимум год.
И он раскатисто рассмеялся, прижимая к себе хищно улыбающуюся Тину, которая своим взглядом будто говорила: «Всё равно никуда от нас не денешься, всё уже решено за тебя».
Я оглянулась на отца в поисках поддержки, но он увлечённо обсуждал бизнес с местным политическим деятелем. Поискала глазами в толпе маму: она, красивая и счастливая, танцевала со своей единственной любимой дочерью, и ей уж точно было не до меня. Они обе смеялись и непринуждённо болтали во время танца, привлекая любующиеся взгляды: эти двое органично дополняли друг друга и действительно выглядели как мать и дочь. Со мной всё было бы не так.
Настроение упало ниже некуда, и я уже хотела уйти, как вдруг меня кто-то схватил за руку выше локтя и настойчиво развернул к себе. С удивлением я увидела перед собой Далилу Дэниельс. Сегодня эта роковая дама вела себя гораздо скромнее, и я даже не заметила её обычных искорок в глазах. Наоборот: она как-то неестественно мялась, запиналась и всё время разглядывала свой безупречный маникюр.
– Тайра, девочка моя, я знаю, как тебе сейчас нелегко в связи с готовящимся событием. Возможно, тебе кажется, что выхода нет, но он есть всегда. Ты замечательная девушка и, глядя, как ты страдаешь, мне хочется помочь. Знаешь, у меня тоже есть сын. Я познакомлю вас, и, может быть, ты захочешь связать свою судьбу именно с ним. Тогда тебе не придётся идти на поводу у родителей!
«Да вы что, сговорились?! Понимаю, всем хочется прибрать к рукам отцовскую компанию, но зачем втягивать в это меня?! Используйте Вирджинию, в конце-то концов! Чем я-то хуже?!»
В общем, злость переполнила меня и, ни слова не ответив на предложение Далилы, я плюнула на все правила приличия и вышла из гостиной, пока не наткнулась на кого-то ещё. Тёмный коридор показался раем по сравнению с яркой душной гостиной, набитой ненавистными мне людьми. Но долго оставаться там тоже не хотелось, поэтому я решила пойти в свой личный мир, где меня никто не использовал в качестве ключа к отцовскому сейфу – в библиотеку.
***
Вижу, господа, вы уже выдохлись и начинаете скучать. Ничего, сейчас будет кое-что отличное от остального. Я вспомню о том, чего в моём детстве было недостаточно: о маленькой, но счастливой случайности.
***
Библиотека встретила меня прохладой и божественным запахом книг. Там было темно, и я не стала включать свет, так как не собиралась читать, просто хотела немного подумать и успокоить расшатавшиеся нервы. Атмосфера библиотеки всегда в этом помогала.
Я направилась в дальний конец зала, к окнам. Хотела сесть в глубокое мягкое кресло и забыть о мире за тяжёлой дубовой дверью, возможно, задремать, не слушая фальшивый смех порядком пьяных гостей, доносившийся из гостиной. Просто хотелось отдохнуть от внешнего мира, но не тут-то было: на стуле, устремив взгляд за стекло, сидел представитель того самого мира.
Я недоумевала: кто это и почему он проник в мою личную вселенную? Почему пришёл сюда без разрешения?
Недоумение быстро прошло, и я, готовая надавать тумаков незваному гостю, спокойно приблизилась к столу. Посетитель даже не обернулся, хотя и заметил, что больше он в библиотеке не один.
– Может, хотя бы познакомимся? – спросила я первое, что пришло в уставшую голову.
– А тебе очень хочется? – флегматично поинтересовался парень.
– Нет, но этого требуют правила приличия.
Парень улыбнулся и, наконец, поднял на меня голову. В первый момент я опешила: на нём были тёмные очки, несмотря на темноту вокруг. Однако я не успела выразить своего удивления вслух.
– Меня зовут Лукас Дэниельс. Ты, вероятно, знаешь мою мать.
«Значит, вот с кем меня хотели сосватать во второй раз!»
– Ты же Тайра Ванштайн, верно?
– Угадал, – процедила я сквозь зубы. – Может, скажешь, почему ты здесь, а не веселишься с остальными?
– Не люблю подобные сборища, но сегодня мать попросила пойти с ней. А ты почему здесь?
Я растерялась: не любит сборища? Не думала, что в моём окружении когда-нибудь появятся такие люди.
– Просто люблю книги...
– Это здорово, – улыбнулся Лукас. – Не думал, что встречу в этом городе такого человека.
Воцарилось молчание. Каждый из нас думал о своём, при этом оба смотрели в окно. Мне почему-то хотелось продолжить разговор.
– Ты тоже любишь читать?
– Конечно, – односложно ответил парень, по-прежнему вглядываясь в горизонт.
– У тебя есть любимая книга?
– Есть, – парень немного помолчал, будто перебирая в памяти все прочитанные произведения. – Слышала о Дэнни Скуле?
– Ещё бы! Я могу перечитывать его произведения бесконечно.
– Правда? – казалось, парень удивился, но быстро справился с эмоциями. – А что именно тебя привлекает в его творчестве?
– Размышления. Они часто совпадают с моей точкой зрения, а некоторые убеждения я почерпнула именно из его книг.
– Странно, – снова улыбнулся Лукас. – Я думал, что этого автора мало кто знает, он же появился на литературной арене относительно недавно.
– Папин партнёр часто дарит мне новинки литературы, так как с более поздними изданиями пару раз просчитался и преподнёс те, которые я уже читала.
– Да ты прямо библиофил какой-то, – усмехнулся мой странный собеседник. Однако я не разделяла его веселья: мне было интересно одно.
– Зачем тебе очки в тёмном помещении? Тем более солнцезащитные? – прямо спросила я.
Лукас моментально посерьёзнел и внимательно посмотрел на меня, словно оценивал, насколько можно доверять случайной незнакомке.
– Возможно, я расскажу тебе в будущем, а пока что... - он встал со стула и мы оказался лицом к лицу. – Тебе можно выходить из дома?
– Да, конечно, – ответила я, хотя вопрос и удивил меня.
– Тогда пойдём погуляем по парку, а то отсюда плохо видно звёзды.
Я была не против этой слегка необычной идеи, хотя тогда и царила середина зимы, а часы пять минут назад пробили полночь: мне было всё равно, просто хотелось забыть о событиях того вечера, до сих пор лежащих на душе тяжким грузом. Было не до вопросов типа "зачем?".
И свершилось. Холодный воздух освежил мои мысли, а вид чистого звёздного неба окончательно успокоил расстроившееся сознание.
Мой сопровождающий оказался неразговорчивым, но дружелюбным и совсем не таким, как все остальные. Он и не думал снимать свои тёмные очки, но с ним можно было говорить без опаски быть непонятой, обсуждать любые произведения, развивать различные мысли авторов, выводить какие-то свои аспекты разнообразных проблем. В общении с ним я не чувствовала обычной натянутости, мысли и слова сами находили друг друга, и я была счастлива, что меня наконец-то понимают. Учитывая взаимные интересы, мы быстро подружились за те три часа ночной прогулки по парку и обменялись контактами на будущее. Можно сказать, что в ту ночь произошло самое настоящее чудо – встреча двух родственных душ.
Когда Лукас проводил меня до дома, я заметила, что свет в гостиной всё ещё горит, но уже не такой яркий: гости ушли, я пережила этот тяжёлый вечер. Ненадолго остановившись перед центральным фонтаном, я увидела, что он замёрз. В мыслях сразу всплыла картинка из прошлого: первый день в этом городе, мы с отцом, окрылённые сменой места жительства, наблюдаем за неторопливым бегом кристальной воды. Тогда всё было совершенно по-другому.
Теперь эти воспоминания вызывали только тоску по старым временам, застилая будущее, в которое понемногу пробивался новый свет.
***
Что же, господа, я сама с трудом сдерживаю эмоции, но достаточно пускать влагу из глаз, придите в себя! Я уже чувствую, как меня будит стюардесса, поэтому сегодняшняя экскурсия окончена. Нет-нет, это просто соринка в глаз попала, ничего более!..
