4 поколение Династия Каспер

Darlen · 30 Сен 2012

Такси не спеша двигалось по узенькой улице, монотонный гул двигателя и чистый воздух нагонял сон. За пятнадцать лет жизни в большом городе я отвыкла от тишины и спокойствия, ясного синего неба, наполненного ароматом цветов, воздуха. Я откинулась на сиденье и направила взгляд на проплывающий за окном пейзаж: маленькие домики и роскошные особняки, детские площадки, наполненные весёлым гомоном ребятишек, молчаливые парки и оживлённые торговые площади, - всё это пролетало перед моим взором, возвращая давно затерянные воспоминания. Странно, но за эти годы Бухта почти не изменилась. Вон в том парке состоялся мой первый заезд на велосипеде, весьма неудачный, ибо во время падения я умудрилась разбить себе верхнюю губу, которая на следующий день опухла и нестерпимо болела, вон в том уютном скверике соседский мальчишка признался мне в любви, а в том небольшом белом ларьке родители всегда покупали мне мороженое, как мне казалось, самое вкусное на свете. Чувство ностальгии накрыло меня с головой, прикрыв глаза, я пустилась в воспоминания.

Насколько помню, по выходным меня водили в парк развлечений, кататься на каруселях, а зимой на каток и снежные горки. Пожалуй, это было лучшее время в моей жизни, я получала всё, что мечтает получать ребёнок в этом возрасте: безграничную любовь и ласку родителей, килограммы мороженного, полную комнату игрушек. Моё счастливое детство закончилось в семь лет, когда родители развелись.

До этого два года нескончаемых скандалов и истерик, сопровождаемых битьём посуды, криками по ночам и уходами из дома. Я не знаю, по какой причине отношения мамы и папы дали трещину, однако она стремительно расползалась по всему стеклу с названием «семейное счастье» и очень скоро разлетелось вдребезги. Перекошенное от гнева лицо матери, с силой запихивающей семилетнюю, ревущую в голос меня, в машину, до сих пор мне иногда снится. Мы с матерью уехали в другой, большой и шумный город, где по её словам нам «сулили большие перспективы». Вскоре она устроилась на работу в крупную фирму, где смогла охмурить богатого её владельца, выскочила за него же замуж, и пристроила меня в элитную школу. Не могу сказать, что там я была несчастна, меня не обижали, отчим оказался хорошим человеком, но я всё равно чувствовала в его отношении ко мне некий холодок, мать по-прежнему старалась уделять мне много времени. Единственное, что отравляло мою жизнь – безграничная тоска по второму родителю, настоящему отцу, оставшемуся за тысячи километров от меня, в тихом неприглядном городке. На свои дни рождения я первым делом бежала к почтовому ящику, надеясь найти от него хотя бы открытку, хотя бы клочок бумажки, в которой он бы написал о том, что любит меня, задувая свечи на именинном торте, я загадывала, чтобы он приехал ко мне. Но, к сожалению, ни того, ни другого не случалось. Время шло, я взрослела, стирались из памяти родные черты лица, забывалось всё хорошее, все эмоции, чувства, связанные с ним, и если бы не красочные сны, в которых я могла лицезреть картинки из детства, где мы вдвоём гуляли по осенним паркам, то я бы его вовсе забыла. Просыпаясь утром, после очередной «прогулки в прошлое», я долго лежала на кровати, глядя в потолок, раздираемая тоской и болью. Мать сожгла все фотографии, все вещи, напоминающие о нём, вспыхивая гневом на мои «почему». К шестнадцати годам навязчивые сны стали мне сниться лишь изредка, как напоминание о том, что где-то есть родной мне человек, но я уже не реагировала на них так остро.
Ожидания матери от большого города оправдались, наша жизнь шла более чем успешно, у нас было огромное состояние, процветающая фирма, дорогие апартаменты. Через пять лет после второго замужества мамы, у меня появился братишка Чарли. В школе я училась отлично, однако с каждым годом чувствовала, как второй родной мне человек от меня отдаляется. Мать интересовалась мной всё меньше и меньше, отдавая предпочтение второму своему ребёнку. Я прекрасно владела математикой, физикой и химией, постоянно участвуя в различных олимпиадах и нередко занимая призовые места, учителя меня любили и постоянно хвалили. Любой родитель гордился бы таким способным чадом, но только не моя мать. Даже наоборот мои успехи вызывали у неё недовольство. Прошло ещё немало лет, прежде чем я узнала его причину, но она поразила меня до глубины души. Зелёные глаза, огненные волосы, бледноватый оттенок кожи, спокойный характер и способности к точным наукам, - всё это досталось мне отца, и мать ненавидела это во мне, как и всё, что было с ним связано.

После нашего откровенного разговора, я старалась как можно меньше попадаться ей на глаза, всё наше общение стало на уровне «привет-пока». Я продолжала всё также успешно учиться, собиралась поступить в престижный университет, однако один случай перевернул все мои планы и жизнь в частности.
Пытаясь отыскать шкатулку с драгоценностями матери в её с отчимом комнате, дабы подобрать какую-нибудь безделушку к платью на выпускной бал, я выдвинула нижний ящик её тумбочки и обнаружила в нём целую стопку перевязанных писем, адресованных мне. Отправителем являлся Дэрил Каспер, мой отец. Я начала вскрывать письма одно за другим, в каждом натыкаясь на открытку с поздравлением на день рождения, Рождество и прочие значимые праздники. Письма приходили исправно в течение четырнадцати лет, за последний же год не было ни одного. Я ещё раз перерыла кучу из писем и на кое-что наткнулась – на извещение о смерти. Такого скандала, какой я устроила в тот вечер матери, наша семья ещё никогда не знала. Я была в не себя от ярости из-за того, что она перехватывала все его письма и подарки, предназначенные мне, и за то, что скрыла от меня его смерть.

Всего за каких-то пары недель я окончательно и бесповоротно разругалась с матерью, похоронила своё блестящее будущее, вернула фамилию Каспер, и едва вернувшись с выпускного бала собрала вещи и заказала билет до Бухты Белладонна. Затем, провожаемая проклятиями матери, погрузилась в машину такси и рванула до аэропорта. Отец завещал мне дом и участок в Бухте, поэтому хоть я ехала и без гроша в кармане, зато была уверенна, что крыша над головой мне обеспеченна. Уже проезжая по родным и знакомым улочкам, от разговорчивого таксиста я узнала ещё кое-что о своём отце, а именно, что десять лет назад, после того, как его уволили с работы, он замкнулся в себе, а потом и вовсе сошёл с ума, не высовывал носа из своего жилища и вообще не известно, как он эти десять лет смог прожить. Узнала я и ещё кое-что неутешительное: дом, в котором он жил, домом можно назвать с большой натяжкой, так как он десять лет не получал должного ухода. Как бы то ни было, назад дороги нет, мосты сожжены, впереди только хрупкие деревянные доски, из которых мне предстоит построить новые. Главное, что есть крыша над головой, какое-никакое, а убежище. Не оставил бы мне его папа, мне бы не хватило денег даже на сарайчик, разве что на голый клочок земли.
Единственным подарком, который мать не выбросила и посчитала нужным отдать мне перед отъездом, являлась толстая тетрадь с красивой расписной обложкой, в коей я сейчас и пишу. Она сообщила мне, что отец в подобной вёл дневник, ещё когда они только познакомились, и на протяжении всей их семейной жизни регулярно пополнял его записями, и этим подарком, вероятно, хотел сказать, чтобы я тоже вела свою историю.
Меня зовут Делия, это имя дала мне мать, всегда имевшая страсть к необычным звучным именам. Не могу сказать, что оно мне не нравится, многие считают его красивым, но думаю, мне бы подошло что-то более простое. Я всегда была сильной духом, однако сейчас меня одолевают сомнения: смогу ли я подняться сама, без помощи и поддержки родственников, имея при себе только надежду на лучшее? Время покажет.

*Превью. Жми на картинку, чтобы посмотреть в большом размере*

Дополнения:
18 in 1
Ограничения:
Free Roaming Ghosts
Storyteller
Matriarchy
Баллы:
считаю

Дорогие друзья! Ну вот наконец-то и я решилась пополнить ряды династийцев, вдохновлённая другими замечательными династиями нашего сайта. Из-за неопытности автора начало получилось, быть может, банально и сухо, но надеюсь, благодаря вашим отзывам и критике я буду совершенствоваться. Буду очень рада вашим комментариям в обсуждениях дневников или у себя в ЛС.

Комментарии запрещены

Darlen · 25 Авг 2013

25 августа 2012 года в 11:05 дня была создана основательница всея Касперов - Делия, а ровно через месяц и пять дней её история попала на форум. Сегодня же моей дружной семейке исполнился ровно один год в игре *о* У меня до сих пор хранится наш первый скрин из КАСа, я отлично помню день, когда села писать историю Делии, и даже не верится, что прошло уже столько много времени *з* Обо всём интересном я расскажу в последний день сентября, когда мы будем праздновать ровно год династии на форуме, а пока мне просто захотелось сказать вам о важной для нас дате, вспомнить, с чего всё начиналось. ) Я счастлива, что несмотря на все трудности мы справили свой первый серьёзный юбилей :З Спасибо всем, кто был всё это время с нами ^_^

Радуга

Сегодня я впервые за полтора года открыла свой дневник. Я не забыла о нём, напротив, каждый день думала о том, чтобы сделать новую запись, хотя бы самую короткую, но всякий раз, увидев его, понимала, что ещё не готова вновь пролистать исписанные дрожащей рукой странички, уместившие на себе все мои несчастья. Но сегодня этот день настал.
С отъезда Оливера и моей последней записи прошёл год и четыре месяца. Ровно год с тех пор, как моя жизнь кубарем покатилась вниз, но затем, словно мячик, оттолкнувшись от самого дна, резко подскочила вверх.

Ещё два месяца после расставания с Оливером я прожила мрачной тенью, ничем не интересуясь и ничему не радуясь. Казалось, этот человек забрал вместе с собой часть моей души, регенерация которой оказалась очень долгой и болезненной. За всё это время он позвонил мне лишь один раз, спустя три недели со дня своего отъезда. Тогда они с Валери вместе гостили в Плезантвью у его родителей, где собирались сыграть свадьбу, а медовый месяц устроить в каком-то курортном городке. Подумать только, он приглашал меня на свою свадьбу… Свадьбу, на которой он будет клясться в вечной любви и верности, сверкающей, как бриллиант на солнце, в роскошном белом платье Валери. Уже не помню, какую я придумала отговорку, чтобы не принять приглашение, но он весьма расстроился, что меня не будет на «таком важном для него дне», и больше ни разу мне не позвонил. Не знаю почему, может, так сильно на меня обиделся, а может, просто забыл обо мне, оставив далеко на страницах своего прошлого, я не знаю. Но с тех пор от него не пришло ни единой весточки ни мне, ни Трейси, ни прочим его университетским друзьям. Словно он разом стёр свои академические годы и людей, их наполняющие, из жизни и памяти.
Как бы то ни было, а именно то, что Оливер никоим образом не напоминал о себе, во многом и помогло мне вернуться к жизни, ведь любая рана затягивается быстрее, если её лишний раз не трогать, позволяя спокойно зажить. И вот уже сейчас, когда я пишу эти строки, не чувствую такой острой боли, как прежде – на месте раны остался лишь рубец. Но это вовсе не значит, что вместе с ней исчезли и мои чувства, вспоминая об Оливере, я всё ещё ощущаю до боли знакомое тепло в душе. Несмотря ни на что, я благодарна судьбе за то, что он появился в моей жизни.
Как я уже сказала, после окончательного ухода Оливера из моей жизни я медленно, день за днём, начала возвращаться к жизни. Но если бы не поддержка близких людей, то я бы ни за что не оправилась, как перенёсшая суровую зиму южная птица, вновь расправившая свои крылья с приходом весны. Изначально моим персональным солнцем была Либби, оставляющая меня одну не более чем на пару часов. Подруга постоянно тащила меня на прогулки, вечеринки, различные весёлые фестивали и ярмарки, тогда как мне больше всего хотелось расплыться в каком-нибудь тёмном углу дома бесчувственной амёбой, совершающей какие-либо телодвижения лишь для того, чтобы поддерживать в организме жизнь. А если же вытащить меня на очередное увеселительное мероприятие не удавалось, у нас дома начинался сеанс просмотра самых смешных комедий, скетчкомов и прочих ток-шоу. Либб всегда была рядом. Пыталась заставить моё унылое лицо улыбнуться, рассказывая что-то смешное, трещала без умолку, сбивая ход моих мрачных мыслей, всегда готова была выслушать и поддержать, и постепенно мне действительно становилось легче. Когда я вновь научилась смеяться и даже сама начала шутить, Либби вместо билетов в кино на новые комедии стала брать билеты на рок-концерты: музыка заставляла моё сердце биться чаще и наполняла его чувствами и красками, которые я успела позабыть. Так, шаг за шагом, я медленно, но верно выбиралась с тёмного дна своей души на поверхность, ухватившись за протянутую мне дружескую руку.

Конечно же, любимая семья тоже стала моим спасательным кругом, даже совершенно того не осознавая. Из домашних о моей несчастной любви никто не знал и не догадывался, как и о депрессии. Ото всех их вопросов на личную тему я отшучивалась и уверяла, что за год мне никто из здешних студентов так и не приглянулся, чем радовала папу, но вызывала искренние недоумения у сестры. Конечно, ведь её чувства оказались взаимными… Кстати, об Айрин я заговорила не просто так. Учёбу она вместе с Брэндоном окончила с красным дипломом в тот же год, что и Оливер, и пока я предавалась унынию в опустевшем на летние каникулы кампусе, они были уже в Бухте и занимались рассылкой приглашений на свадьбу. К счастью, торжество было намечено на середину августа, и к тому времени я уже вновь ощущала себя живой. На свадьбу сестры я звала с собой Либби, нашей семье она уже стала, как родная, но, к сожалению, у неё тогда серьёзно захворал дедушка, и хоть отношения у них были натянутые, она всё же поехала домой, опасаясь, что эта болезнь может стать для её деда последней. Когда мы прощались на вокзале, впервые оставляя наш уютный домик на неделю в кампусе, я искренне пожелала, чтобы этот визит помог растопить лёд в отношениях подруги с родными, и наказала ей тут же звонить мне, если что-нибудь случится. Мы впервые расставались так надолго, и я жутко переживала.

Но дома все мои переживания сошли на нет, стоило лишь мне увидеть светящуюся от счастья Айрин. Я приехала за день до торжества, и водоворот суеты, приготовлений и волнений поглотил меня полностью. Я помогала украшать двор, подбирала музыку, а наутро зашнуровывала корсет пышного белого платья на талии сестры, помогала уложить волосы в замысловатую причёску, в общем, принимала активное участие в предсвадебных хлопотах. Эта волнительная предпраздничная атмосфера и уют родного дома, дорогих людей, по которым я успела безумно соскучиться, впервые за долгое время заставили меня почувствовать себя по-настоящему счастливой. И тогда впервые, засыпая в своей старой постели, в своей уютной комнатке, до сих пор хранящей память о той другой Еве из прошлого, я не думала ни о чём плохом, и не вспомнила об Оливере. Пожалуй, дома я получила именно то, чего мне не доставало в кампусе для окончательного становления на ноги: ощущения родного тепла, незримой поддержки близких людей, просто той домашней атмосферы, что залечивает собой все душевные раны.
Впрочем, вернёмся к празднику. Когда Айри была полностью собрана и готова к замужеству, от неё было невозможно оторвать глаз, что я даже немного позавидовала ей своей белой сестринской завистью, так она в тот день сверкала и завораживала, а бездонно-синие глаза, искрящиеся искренним счастьем, делали её ещё прекраснее.

Сама церемония бракосочетания проходила у нас дома во дворе. Среди гостей были только самые близкие друзья, никого лишнего. Под умилённые взгляды присутствующих молодые поклялись друг другу в любви и верности, обменялись кольцами и скрепили клятвы поцелуем. Я не смогла сдержать улыбки, заметив, как от лёгкого волнения трясутся руки молодожёнов, каким счастьем сияют их глаза, и как усердно мама пытается скрыть эмоции, всё явственнее проступающие на её лице после каждого нового слова Айрин. Но после поцелуя грянули аплодисменты, и она смогла облегчённо выдохнуть, тепло улыбаясь дочери и новоявленному зятю.

После обмена кольцами предстояло разрезание свадебного торта, усаживание всех гостей за стол и произношение тостов. Я была одной из первых, кто поздравлял молодожёнов. Стоя перед всеми с бокалом шампанского в руках, получившая переизбыток новых эмоций и ещё не окрепшая от предыдущих, я разревелась уже на середине своей эмоциональной речи, даже половину из которой уже и не помню, заставив всех присутствующих также прослезиться, а Айрин – разрыдаться вместе со мной. После того, как я еле проговорила своё последнее слово, гости разразились бурными аплодисментами и даже свистами, а сестра подошла ко мне и крепко-крепко обняла.

В день замужества старшей сестры я, пожалуй, веселилась так, как не веселилась даже на золотой свадьбе бабушки с дедушкой. Во многом это из-за того, что настроение моё впервые за долгое время подскочило до высокой отметки, и истосковавшаяся по положительным эмоциям душа требовала взять от этого вечера всё. Я не пропустила ни одного танца, ни одного конкурса, устраиваемого подружками невесты, пела весёлые свадебные песни под караоке, всегда была в эпицентре шуток и веселья. Всего за тот вечер мне взгрустнулось два раза: когда невеста бросала букет, чуть задевший меня по плечу, но попавший буквально в руки стоящей позади меня школьной подруге сестры, и когда объявили белый танец. Тогда, глядя, как плавно двигаются в медленном танце пары, с какой нежностью они смотрели друг другу в глаза, мне стало очень тоскливо. В центре кружились молодожёны, рядом с ними изящно вальсировали родители, другие супружеские пары также высыпали на наш импровизированный танцпол, а я стояла в стороне, как и прочие одиночки. Я бы, наверное, снова замкнулась на весь оставшийся вечер, если бы ко мне изящный и изысканный в официальном костюме, с деланной галантностью не подошёл дедушка, протянув руку в приглашающем жесте. Он словно профессиональный танцор кружил меня в вальсе, но я всё время сбивалась и путала ноги из-за того, что он беспрестанно меня смешил и отвлекал, я просто не могла сосредоточиться. И хоть мы и не стали самой изящной танцевальной парой вечера, зато неплохо повеселились, и я наконец смогла окончательно убедиться в том, что дедушка вновь стал таким, как прежде, вновь вернулся к жизни.

В общем, вот так и прошла свадьба Айрин и Брэндона, весело и счастливо, так что обратно в кампус я ехала с лёгкой душой и огромным багажом положительных эмоций. Либби, увы, такими же чувствами от визита домой поделиться не могла, дед её вскоре выздоровел и встал на ноги, однако отношения им с внучкой наладить так и не удалось. Но подруга быстро забыла о своей грусти с началом учёбы. Мы тогда перешли на второй курс, и он оказался не таким беспечным и лёгким, как первый. Словом, нас поглотила скучная серая учебная рутина, разбавляемая лишь пятничными походами на прогулки с друзьями. В основном мы гуляли втроём: я, Либби и Фрэнк, как в старые добрые времена, а когда Трейси оказывалась свободна, то мы с ней вдвоём тоже иной раз куда-нибудь выбирались. Однако убить моё отвращение к клубам и заставить поверить в то, что там можно отлично повеселиться без алкоголя и наркотиков, меня смогла только Либб, как-то раз сумевшая утянуть за собой в новый ночной клуб. Я тогда не была преисполнена энтузиазма и пыталась отнекиваться, говоря, что проведу тот вечер гораздо интереснее за увлекательной книжкой, но если Либби что-то взбрело в голову, то сопротивление бесполезно. В общем, мне пришлось пойти, но я об этом впоследствии не пожалела. Мы умирали со смеху, выделывая на танцполе такие па, что не снились и профессиональным танцорам, подшучивали над нетрезвыми заядлыми тусовщиками, дурачились и кривлялись в фотокабинке. Вечер определённо удался, и с тех пор мы нередко проводим свой досуг в подобных местах, каждый раз едва добираясь домой от усталости из-за диких танцев и долгого смеха.

Буквально через три месяца со дня свадьбы, сестра позвонила мне и огорошила новостью: она беременна. Весь дом стоит на ушах от радости, готовясь встретить нового члена семьи: Брэндон ни на шаг не отходит от жены, безукоризненно исполняя все её капризы, дедушка мастерит новые забавные игрушки для правнука, папа занимается переделкой моей комнаты под детскую, мама готовится морально к новому званию бабушки и молится о появлении внука мужского пола. А я просто радуюсь и жду с нетерпением того момента, когда смогу официально считаться тётей.

К сожалению, когда ты счастлив, время не стоит на месте, а, кажется, наоборот ускоряет свой бег. Папа справил очередной свой юбилей, и теперь по праву считается пожилым, из-за чего над ним любит подтрунивать мама. Но, несмотря на уже солидный возраст, папа по-прежнему в прекрасной физической форме и не выйдет на пенсию ещё очень долго, глаза его такие же молодые и полные жизненной энергии, как раньше, лишь седина и морщины на лице говорят, что он уже не молод.

Вот я наконец и дошла да самой важной части своего повествования. Части, которая вызывает неоднозначные эмоции даже у меня.
Как я уже говорила, наши учебные будни были серыми и однообразными, в жизни всё было спокойно, без происшествий. Но день моего совершеннолетия с самого начала обещал быть интересным. Либби выведала у мамы время моего рождения и ровно в три часа ночи разбудила меня и, наверное, всю улицу дикими возгласами: «С днём рождения!». Затем, пока я пыталась разлепить глаза и понять, что тут вообще, собственно, происходит, подруга набросилась на меня с объятиями, поздравлениями и пожеланиями, а как только я окончательно проснулась и смогла отвечать, утянула меня на кухню пить чай с тортом. Мы просидели за столом до пяти часов утра, и всё это время Либб не переставала шутить, вспоминать различные забавные случаи, в общем, всячески пыталась поднять мне настроение, и, надо сказать, ей это удалось: широкая улыбка не сходила с моего лица ещё очень долгое время.

После нашего небольшого чаепития подруга повела меня наверх и вручила подарок, от которого я до сих пор безума: огромный красочный портрет, украшающий сейчас стену в нашей комнате.

Так удачно получилось, что день моего рождения выпал в выходной день, на учёбу идти было не надо, так что мы с Либби с самого утра пошли развлекаться. Мы успели побывать на американских горках, порезвиться в аквапарке и сходить в кино на какую-то новую комедию, после которой пошли есть мороженое в парк. Мне было очень весело. Родственники и друзья наперебой разрывали телефон, чтобы поздравить, поэтому когда он в очередной раз зазвонил во время нашей прогулки, я нисколько не удивилась, прочитав на дисплее: «Трейси». Однако подруга меня всё же удивила, сказав, что сейчас подойдёт к нам, и что у неё есть для меня особенный подарок. Либби эти слова сразу же восприняла в штыки, приговаривая, что «блондинистая лиса» задумала что-то недоброе, а меня же распирало любопытство, да и не верила я, что Трейс может устроить мне какой-нибудь подвох. Подвох всё же был, но далеко не такой, о котором думала Либб. Блондинка неожиданно всплыла около нас минут через пятнадцать после своего звонка, да не одна, а в компании какого-то незнакомого мне ранее молодого человека. Пока подруга поздравляла меня, я украдкой его разглядывала, решив, что вижу перед собой её нового парня. Он был высок, хорошо сложен, красивая улыбка искрила дружелюбием, а в зелёных глазах его плясали озорные чёртики. В общем, он оставлял о себе хорошее впечатление, и я одобрила выбор подруги. Однако как только в ответ на её пожелания я ответила «Спасибо», Трейси представила мне своего спутника, как хорошего друга по имени Кевин. Ещё когда он жал мне руку, я увидела в его взгляде неподдельный интерес, но как-то не придала этому значения. Однако разыгранная в следующий момент сцена, ясно дала мне понять, о каком подарке шла речь.
- Ой, Либс, ты не покажешь мне, где тут дамская комната? – с наигранной растерянностью протянула Трейси, подойдя к нахмурившейся Либби.
- С дуба рухнула? Ты здесь, небось, бываешь чаще, чем в своей комнате… - договорить да конца Либб не позволил локоть Трейси, со всего маха вонзившийся ей в рёбра. С милой улыбочкой блондинка подхватила под руку Либби, готовую в любую секунду разразиться смачной бранью, и потащила в сторону туалета, бросив нам что-то вроде: «Не скучайте». Оставшись один на один с незнакомым парнем, «подаренным» мне Трейси, я не смогла сдержать ироничной улыбки. Что тут сказать, Трейс в своём репертуаре. Она уже давно намекала, что мне стоит переключить своё внимание на какого-нибудь хорошего парня, это, по её мнению, был отличный способ забыть Оливера. Заметив, что я улыбаюсь, Кевин широко улыбнулся мне в ответ, как бы извиняясь, и предложил продолжить наше знакомство.

Не знаю, как Трейси удалось удерживать Либби так долго, но ещё чуть больше получаса мы провели с Кевином наедине, разговаривая обо всём на свете. Он мой ровесник, и учился тогда только на первом курсе исторического факультета. В разговоре Кев был мил, вежлив, тактичен, внимателен, и я вскоре забыла, что общаюсь с ним впервые. Он многое спрашивал обо мне, интересовался моими увлечениями, интересами, образом жизни, и эта заинтересованность в моей скромной персоне, по правде говоря, мне очень льстила. Сама же я узнать тогда о нём смогла не много: родился и вырос в забытом цивилизацией провинциальном городке в семье фермера, и является самым настоящим кладезем исторических фактов. Словом, профессию себе Кевин выбрал по душе. Сам по себе он обаятельный, милый и очень весёлый. Такое впечатление этот парень оставил о себе при первой нашей встрече.

Когда Либби с Трейси вернулись, мы уже болтали как старые знакомые и расстались хорошими приятелями, однако нравился он мне исключительно как человек и друг, о чём я тут же поспешила заверить Либби, о чём-то задумавшуюся после получасового нахождения рядом с Трейс. Подруга тогда только как-то грустно покачала головой, но ничего говорить не стала, и вскоре мы обе забыли об этом человеке, изредка встречающемся нам в Академии. Однако одно происшествие со мной в главной роли изменило всё. Однажды, опаздывая на занятия, я пулей металась по всему дому, пытаясь собраться в рекордные сроки и, забежав в ванную, поскользнулась на мокром кафеле, полетела на пол и в полёте здорово приложилась головой о край раковины. Настолько здорово, что до сотрясения. Мне дали больничный, и тогда я целыми днями умирала от скуки лёжа на диване в гостиной: от телевизора и компьютера голова начинала раскалываться надвое, а Либби скрашивать моё одиночество было некогда, она с утра до вечера пропадала на парах, готовилась к сессии и писала курсовую. В общем, тогда для меня всё сложилось не самым удачным образом, и я день за днём постепенно превращалась в овощ, изредка развлекая себя недолгим чтением книжки и короткими прогулками с одного конца двора до другого. Но окончательно разложиться в четырёх стенах мне не позволил Кевин, нарисовавшийся однажды на пороге нашего дома с букетом цветов. По его словам, он тогда только узнал о произошедшем со мной и пришёл поддержать, скрасить одиночество. Истосковавшаяся по простому человеческому общению я была рада его обществу.

Он приходил ко мне каждый день, когда-то прямо с утра, когда-то ближе к вечеру, а когда я беспокоилась, не пропускает ли он из-за меня учёбу, то Кев лишь улыбался и говорил, что всё в порядке, и вскоре я перестала заморачиваться, каждый день с нетерпением ожидая его прихода. Он ни на минуту не позволял мне заскучать, постоянно травил анекдоты, развлекал забавными случаями из жизни, с ним мне было легко и комфортно.

Когда мой больничный закончился, мы уже были хорошими друзьями и продолжали регулярно проводить свободное время вместе. Да, он мне нравился, был отличным другом, но ни разу за всё время нашего общения я не задумалась о том, чтобы перенести наши отношения с дружбы на более высокий уровень, в отличие от самого Кевина и Либби. Когда он открыто признался мне в симпатии и официально пригласил на свидание, я долго терзалась сомнениями, ответив, что мне нужно некоторое время, чтобы всё обдумать и взвесить. Мне не хотелось обманывать его и давать ложные надежды, ведь я прекрасно понимала, что то, что я чувствую к нему, ни в какое сравнение не ставится с тем, что я чувствовала к Оливеру. Но с другой стороны мне так хотелось почувствовать чьей-то любви, перестать ощущать себя бесконечно одинокой и жалкой, не засыпать больше в холодной постели с мыслями о человеке, который никогда уже не будет моим… Все эти размышления ещё не одну ночь не позволяли мне заснуть, буравили мозг изнутри, вызывая боль в неокрепшей голове, терзали душу. В конце концов всё решил разговор с подругой, которая сказала, что если я всю жизнь буду вспоминать об Оливере, то никогда не выйду замуж и не буду счастлива ни с кем другим.

Собираясь на своё первое в жизни свидание, я нервничала, как никогда раньше. Постоянно бегала к зеркалу, поправляя причёску и макияж, всё время перебирала и оправляла складки платья, раздумывала, не навернусь ли где-нибудь на высоких каблуках, да и вообще, оплошаюсь ли в чём-нибудь. Но стоило мне только увидеть сияющего искренней радостью Кевина, почувствовать исходящую от него уверенность и лёгкость, как от моих собственных волнений не осталось и следа. Первый наш вечер прошёл прекрасно, я постоянно улыбалась, от души веселилась, и не думала ни о чём плохом.

С тех пор подобных вечеров у нас было множество, и с каждым разом я чувствовала, что пускаю этого человека всё глубже и глубже в своё сердце. Мне были приятны его объятия и поцелуи, совместные вечера доставляли массу удовольствия и положительных эмоций, нежные слова и прикосновения заставляли сердце трепетать, горячие руки, греющие в объятиях, согревали и душу. Через месяц сплошной романтики и ухаживаний мы официально стали парой, чем вызвали бурю эмоций у Трейси, радующейся за нас больше всех. Я не могу назвать то, что чувствую к Кеву любовью, но с ним мне уютно и спокойно, он стал первым после Оливера, с кем я представляю своё будущее.

Однако чем дольше длились наши отношения с Кевином, тем больше я замечала в нём недостатков. Нервозность, вспыльчивость и ревнивость – лишь те несколько из них. Но, конечно, ничто не раздражает меня так сильно, как последнее. Стоит мне только не ответить на его звонок с первого раза, как он начинает обрывать наш домашний телефон, терроризировать мобильный Либби и прочих моих друзей, а потом закатывать жуткие скандалы и истерики. Я уже молчу про случаи, когда ко мне подходят поговорить знакомые с факультета парни, которые действуют на него, как красная тряпка на быка: нужно немедленно наброситься и заставить в ужасе скрыться куда-нибудь подальше всякого, кто посягнёт на его собственность. Это я, конечно, преувеличиваю и утрирую, ведь прекрасно понимаю, что раз он так реагирует на любую мелочь, то, значит, любит и переживает. Мы просто снова недавно поссорились на этой же почве, и обида со злостью всё ещё не отпустили мою душу. Но иной раз мне кажется, что он мне совсем не доверяет…

Либби в ответ на мои размышления лишь хмуро качает головой да пожимает плечами, повторяя одно и то же: «Что поделать? Никто не идеален». Однако я чувствую, что думает она совсем по-другому, но упорно молчит. И это странно, ведь подруга всегда говорила всё напрямик, без обиняков, не заботясь о том, что могут вызвать её слова в душе того, на кого обрушилось её мнение. По крайней мере, так всегда было с Оливером… И как бы я не старалась перестать сравнивать его с Кевином, мысли подобные: «А Оливер сказал бы так…», «Оливер такого бы никогда не сделал», «Оливер был намного ко мне внимательнее» постоянно посещают мою голову, когда я нахожусь рядом с Кевом, точнее тогда, когда он меня раздражает. Иногда я думаю, что уже, наверное, никогда не смогу выкинуть его из головы, кто бы рядом со мной не был. Мне до сих пор в толпе мерещится его фигура, его голос, смех в шумных компаниях, и даже сейчас, когда я хотела посвятить ему лишь пару прощальных абзацев в дневнике, всё равно вспомнила о нём под конец, и рука уже автоматически вывела его имя. Интересно, как он там? Счастлив ли с Валери? Вспоминает ли обо мне так же, как я о нём? Хотя, что за глупый вопрос: если бы ему было не всё равно, он бы непременно нашёл способ связаться со мной. Мне остаётся лишь радоваться, что жизнь его складывается счастливо и удачно. Пусть так будет всегда.
Ох, совсем не так я хотела закончить эту запоздалую запись, совсем не так. Выдернуть кого-то из своего сердца оказалось не так просто, как когда-то мне думалось, и даже если оно перестаёт обливаться кровью при мысли о дорогом человеке, это ещё ничего не значит. Наверное, та частичка моей души, что ты забрал, Оливер, навсегда останется с тобой.

А я уже и забыла, как это утомительно, выводить буквы на бумаге несколько часов подряд: я чувствую, что выжата, словно лимон. Так что же мне сказать напоследок? Скажу, что жизнь моя вновь заиграла всеми цветами радуги, и что несмотря на ненужные воспоминания, я могу снова назвать себя счастливой, и с уверенностью заявить, что это была не последняя моя запись.

Валери даже в игре не выходит из мыслей Евы х)

0,5 за портрет третьего поколения
Итого: 14 баллов ровно

Darlen · 30 Сен 2013

Нам 1 год!

Сегодня у нас с Касперами важная дата для каждой династии и династийца: ровно 365 дней прошло со дня первого нашего отчёта. С Днём Рождения, Касперы!
Я очень рада, что мы всё же отмечаем эту дату, ведь желание бросить всё и закрыть посещало нездоровую голову автора бессчётное количество раз, но всякий раз меня останавливала мысль о вас, наши дорогие читатели! Поэтому я хочу сказать сегодня спасибо всем, кто нас читал и читает, отдельные благодарности и лучи добра посылаю тем, кто радует нас своими отзывами в обсуждениях и ЛС: не передать словами, сколько позитива и вдохновения вы ими дарите. Спасибо всем, кто терпит мои извращения над запятыми и скриншотами, всем, кто сопереживает моим героям, - без вас ничего этого сейчас бы не было.
Мне очень стыдно, что в этом месяце у нас не вышло ни одного нового отчёта: автор по уши закопался в свои личные проблемы, и 14-й отчёт так и остался написанным лишь наполовину. Я и сейчас даже примерно не могу сказать, когда будет обновление, но это ещё определённо не конец и впереди нас ждёт много всего интересного, так что мы ещё справим не одну годовщину :З
Ну и в последнее время стало популярно делать нечто вроде интересных фактов о династии, а так как мне очень нравятся подобные рубрики, да и нам есть, что рассказать, то я тоже решила представить вам нечто подобное. Итак, немного о Касперах:

1. Идея с историей Делии пришла ко мне неожиданно, когда уже практически полностью была готова другая династия. 25 августа я спокойненько сидела дома за компьютером и продумывала детали своей будущей династии, которую в скором времени собиралась опубликовать на форуме, как вдруг у меня в голове созрела совсем другая история, история о безумном учёном, чья дочь спустя долгие годы возвращается в отчий дом и начинает строить жизнь заново. В тот же день я приступила к созданию основательницы и написанию предыстории, а история безалаберной блондинки Кэтрин, вынужденной выживать в совершенно непреемлимой для неё среде, канула в Лету, так и не выйдя в свет. У меня на компьютере до сих пор хранятся её первые отчёты и скриншоты, наигранные аж до появляния второго поколения.
2. Фамилия династии также пришла мне на ум совершенно случайно. Над фамилией я ломала голову очень долго, выворачивала наизнанку всю свою фантазию, искала помощи в Интернете, но все подобранные мной фамилии оказывались либо уже кем-то заняты, либо слишком банальными и неинтересными, либо созвучными с другими династийными фамилиями. В один день, когда я снова сидела и пыталась подобрать что-нибудь эдакое, в моей голове и промелькнуло "Каспер". Сначала я лишь посмеялась, но потом подумала: "А что? Вряд ли кто додумывался о такой до меня, и навряд ли додумается после". Таким образом, Касперы и стали Касперами. Имена, кстати, также приходят ко мне в голову совершенно случайно, они не несут в себе какого-либо тайного смысла, и я не черпаю их из Интернета, фильмов или книг.
3. Официальным представителем второго поколения должен был стать Сэм. Изначально я не хотела делать матриархат и собиралась чередовать наследников по половой принадлежности, т. е. сначала женщина, потом мужчина, затем опять женщина и т.д. Однако после рождения девочек-двойняшек мне пришла в голову история с Кирой и Тайлером, навеянная сюжетом одной книги, которую я в то время читала, и дневник передать я решила девушке, дабы воплотить идею.
4. Сэм и Кейт, став взрослыми, должны были умереть. Уже даже в интернете ни для кого не секрет, что я - существо чрезвычайно ленивое, и так как мне было влом обыгрывать семьи так называемых побочников, то я планировала просто от них избавиться: Кейт, поехав после универа на остров, должна была погибнуть при кораблекрушении, а Сэм - благополучно испепелиться вместе со своей семьёй при пожаре. Как видите, автор тот ещё маньяк, но от его коварства второе поколение уберегло добро: я слишком сильно привязалась ко всем своим персонажам, захотела всех их без исключения сделать счастливыми, а потому отбросила все свои тёмные планы.
5. Первоначально вторым ребёнком Киры и Тайлера был мальчик. Так уж получилось, что в день наигрывания 22 отчёта второго поколения я сохранилась только раз за день до родов, и когда Кира родила мальчика, названного Брайаном, не успела сохраниться снова, как нам неожиданно вырубили свет. Те, кто имеют стационарные компьютеры, поймут, что это значит. В следующий раз, когда я наигрывала этот отчёт, на симский свет вздумала появиться уже девочка. Вот так одна случайность может изменить весь ход династийной истории.
6. Либби, моя любимица среди второстепенных персонажей третьего поколения, имеет реального прототипа. Образ - внешность, частично характер, манера говорить и даже способности к рисованию - Либби присвоены от одной моей старой приятельницы-художницы, врезавшейся мне в память такой, какой я встретила её впервые. Сейчас этот человек уже довольно сильно изменился, но прошлый её образ всё ещё витает в моей голове, и даже забавный хвостик из начальных отчётов Либби достался от неё.
7. Оливер должен быть Элвином. Изначально первую и несчастную любовь Евы я хотела назвать Элвин (не спрашивайте, откуда я взяла это имя, ибо я не знаю), но ещё до того, как писались отчёты с его присутствием, я начала слушать группу Bring me the Horizon, и вскоре блондин был переименован в честь Оливера Сайкса, вокалиста вышеупомянутой группы.
8. У меня есть ещё много всего интересного,что можно было бы рассказать, но я не буду этого делать. Мне есть, что ещё рассказать о прошлом и настоящем, но так как многие повороты сюжета всё ещё скрыты, то я поведаю вам о них на следующую годовщину, или хотя бы в конце третьего поколения.

Конечно, я немного не так хотела отметить эту дату, но уже давно смирилась с тем, что большинство моих планов терпят неизбежное фиаско. Надеюсь, вы поймёте меня и простите, а также не перестанете ждать от нас вестей.

Всем спасибо за этот замечательный год!

Darlen · 11 Дек 2013

Мне очень стыдно перед всеми нашими читателями, которые на протяжении 2,5 месяцев ждали полноценных отчётов Касперов, но у автора был сложный период в жизни и должного внимания династии он оказывать не мог. Прошу понять и простить.

Кузина

Это было самое сумасшедшее и насыщенное сюрпризами лето в моей жизни.
31 мая в шесть утра, когда мы с Либби ещё безмятежно спали в своих кроватях, нас разбудила громкая трель моего мобильного. Подруга что-то недовольно пробормотала и засунула голову под подушку, сверху ещё накрывшись одеялом, пока я пыталась спросонок нащупать свой телефон на прикроватной тумбочке. Когда я, наконец, ответила, из динамика донесся звонкий, радостный голос мамы, сообщающий, что Айрин только что родила мальчика. Сон как рукой сняло. Я резко подскочила и начала одеваться, попутно говоря маме в трубку, что сейчас же куплю ближайший билет до Бухты и скоро приеду, однако она поспешила меня облагоразумить, сказав, что будет лучше, если я приеду, когда Айри с малышом выпишут из больницы. Те несколько недель, что сестра провела в больнице, тянулись для меня целую вечность, я сгорала от нетерпения взглянуть на своего племянника, и как только настал день выписки, тут же отправилась на вокзал. Маленький Майкл оказался уменьшенной копией Брэндона и был на одно лицо с его детскими фотографиями: те же черты лица, смуглая кожа и необычные глаза аквамаринового цвета. Малыш редко плакал и быстро научился улыбаться, любознательно рассматривает окружающий мир своими ясными глазками и просто обожает прадеда, который постоянно веселит его погремушками и игрушками собственного производства. Айри говорит, что даже засыпает Майк на руках у дедушки быстрее, чем у всех других любящих родственников, воспрянувших духом с появлением в доме ребёнка. Слушая счастливый голос сестры в телефонной трубке, звонящей обычно через день, мне становится жутко тоскливо от того, что я сейчас не с ними, не вижу, как день за днём мой маленький племянник растёт и развивается, познаёт мир, мне жаль, что я не вижу счастливых лиц родителей и дедушки. Остаётся радоваться лишь этим телефонным звонкам, что поднимают мне настроение на весь день и помогают почувствовать хоть каплю той счастливой атмосферы, царящей сейчас у нас дома.

Дома я бы пробыла все каникулы, если бы не Кевин, потребовавший посвятить себе все оставшиеся месяцы лета. Из-за учёбы мы не могли видеться часто, лишь изредка выбирались куда-нибудь выходными днями да болтали по телефону до позднего вечера, поэтому когда наступили долгожданные каникулы, он предложил мне уехать куда-нибудь подальше ото всех и провести это лето только вдвоём. Я долго колебалась, не зная, что ответить. Во-первых, я давно не видела родных и хотела провести это время дома, любуясь растущим племяшком, а во-вторых, мне не хотелось оставлять Либби одну в кампусе, ведь больше ехать к своей родне она отказалась наотрез, разругавшись с родителями в пух и прах. Однако домашние сказали, чтобы я перестала глупить и выжимала из своей молодости всего по максимуму, а не кисла с ними дома в захолустном городке, откуда вся молодёжь рвётся уехать и возвращается лишь ближе к старости, а Либб поставила мат моим сомнениям, сообщив, что уезжает на каникулы к родителям Фрэнка. В итоге дома я пробыла чуть больше двух недель, а затем вернулась в кампус, чтобы собрать вещи и вновь уехать: Кевин взял нам билеты до какого-то горного городка, именуемым Озерным Краем, где, по его словам, был чистый воздух, красивая природа и ещё много всего интересного, чего я никогда не видела. По правде говоря, сначала я скептически отнеслась к этой идее, всю дорогу проведя с кислой миной, несмотря на нескончаемые попытки Кевина меня развеселить, и явно дулась на него, сама не понимая из-за чего, однако как только мы начали подъезжать к пункту назначения, а вдалеке показались усыпанные снегом верхушки гор и утопающие в зелени аккуратные домики, от моего недовольства не осталось и следа. Это было что-то вроде курорта и санатория для тех, кто устал от шумного мегаполиса и захотел провести время наедине с природой, подальше от пыли и суматохи большого города. Кев снял нам уютный небольшой домик в лесу, в котором мы провели все каникулы. Весь первый день отпуска мы благополучно проспали, жутко устав с дороги, да и чистый свежий воздух расслабляюще подействовал на организм, тут же потребовавший хотя бы пару часов сна. Зато все последующие дни мы провели с максимальной пользой: ездили на экскурсии, ходили в походы и устраивали пикники в лесу, пели песни под гитару вместе с другими туристами, объедались оладьями, общались с местными жителями, слушали их легенды про йети. Мы испробовали все местные забавы и блюда, разучили песни и нашли друзей, как среди туристов, так и среди местных жителей. Если же настроения куда-либо идти не было, то мы просто сидели у камина с кружками горячего шоколада, завернувшись в один плед. Эти наполненные романтикой и задушевными разговорами вечера сделали эти летние каникулы самыми яркими и незабываемыми в моей жизни.

Когда настало время уезжать, я поникла и весь последний день бродила по городку в тоскливой задумчивости, пытаясь отложить всю красоту его природы, все полюбившиеся за три месяца места в памяти, запомнить каждую мелочь, каждый звук. Вечером мы душевно простились с людьми, которых больше, возможно, никогда не увидим и рано утром поехали в Академию, в родной кампус. Либби вернулась домой на пять дней раньше, а потому, встретив нас на вокзале, набросилась с поцелуями и объятиями, потребовала немедленно рассказать обо всём, что мы видели и слышали, с восхищёнными охами и ахами рассматривала привезённые мной фотографии и сувениры. Мы проболтали на нашей кухне весь день, выпив энное количество кружек с чаем, делились воспоминаниями и впечатлениями об отпуске, рассказывали друг другу забавные случаи, и вообще успели обсудить всё на свете после долгой разлуки.

Именно из-за того, что мы слишком долго не виделись, подруга только на следующий день сказала, что мама ещё три дня назад оставляла мне сообщение на автоответчике с просьбой позвонить ей, как только я вернусь домой. Эта новость мне сразу не понравилась, я интуитивно почувствовала: грядёт что-то, что перевернёт всю мою только что наладившуюся жизнь с ног на голову, и не ошиблась. На записи радостный и бодрый голос мамы, что несколько притупил чувство беспокойства в душе, просил меня позвонить ей сразу же, как вернусь, она сказала, что дома для меня есть сногсшибательные новости и парочка сюрпризов. Мне впервые в жизни не хотелось звонить домой, но, во-первых, у мамы тогда неделю назад был юбилей, с которым я не смогла её поздравить из-за плохой связи в горах, а во-вторых, меня начинало съедать любопытство: что могло так сильно поднять маме настроение и заставить применить слово «сногсшибательные», которое всегда её раздражало?

Нехотя я-таки набрала номер, заученный с детства, и на весь день впала в коматозное состояние, выслушав обо всех новостях и сюрпризах. Оказывается, в день маминого рождения, праздновать который она решительно отказалась, приговаривая, что дню, после которого превращаются в старых, немощных и вообще заступают одной ногой в гроб, радоваться не стоит, на пороге неожиданно появился мифический доселе наш с Айри дядюшка Сэм, да не один, а в компании своей жены и дочери. Раньше мы с сестрой о своих дяде и тёте узнавали лишь из рассказов родителей и фотографий бабушки с дедушкой, мы никогда их не видели вживую, но знали, что таковые есть. О том, где они и что с ними никто не знал, а теперь спустя столько лет один из них неожиданно объявляется у нас на пороге, повергая всех домашних в шок. О своём брате и его семье мама рассказывает мне взахлёб, я чувствую, что она очень счастлива этой встрече, посылает мне на эмайл фотографию дяди и его красавицы жены. Почему-то я представляла себе дядю Сэма солидным пожилым мужчиной с твёрдым взглядом, серьёзным и отчуждённым ото всех, но, открыв фотографию, я вздрогнула и покрылась мурашками: с фото на меня смотрели мудрые бабушкины глаза, а душу согревала её тёплая солнечная улыбка.

Мама больше похожа на дедушку, у неё его черты лица, взгляд и даже смех, а дядя Сэм… На какой-то миг мне показалось, что рядом с красивой молодой женщиной, нежно обнимая её за плечи, сидит бабушка. Это внешнее сходство автоматически улучшило моё отношение к обретённому родственнику, я стала внимательнее слушать мамины рассказы о нём, о его характере, и почувствовала острое желание познакомиться с ним лично. Однако здесь меня ждало разочарование: наше родственное семейство приехало ненадолго, по большему счёту из-за того, что дочь дяди Сэма и тёти Моники Лилиан, моя кузина, изъявила желание учиться в Академии Ля Тур, и они, приехав проводить её во взрослую жизнь, заодно решили заглянуть к нам в гости. Да, «заглянуть в гости» спустя почти тридцать лет полнейшего молчания… Однако маму это выражение нисколько не покоробило, она продолжала радостно щебетать в трубку о моей кузине, младшей меня на год, о том, какая она славная девушка, и как было бы здорово, если бы мы начали общаться. Я очень хорошо знаю свою маму, а потому уже тогда почувствовала, что она замышляет что-то такое, что мне не понравится, но со мной считаться она, естественно, не собирается, тем более пребывая в такой эйфории от долгожданной встречи с братом. Я не ошиблась, и уже перед тем, как распрощаться, она добила меня одной фразой: «Сэм с Моникой хотели снять отдельную квартиру для Лилиан в вашем кампусе, но я отговорила: девочка прекрасно сможет ужиться с тобой и Либби…».

Раньше выражение «потерять дар речи» казалось мне глупым и нереальным, однако после этих маминых слов я действительно могла только беззвучно шевелить губами, как выброшенная на берег рыба, и не могла связать и двух слов, словно забыла, как вообще это делается. Но, как я уже говорила, считаться со мной никто не собирался, и мне оставалось только смириться, подумать над тем, куда поставить ещё одну кровать и отправиться искать сочувствия и понимания у Либб. Однако подруга моих чувств не разделила.
- Кузина? Так это же здорово! – весело воскликнула она, услышав новость о нашей новой сожительнице. – Втроём нам будет веселее. Да не парься ты так, наверняка она классная девчонка, разве у вас, у Касперов, другие бывают?

Со временем оптимизм подруги передался и мне. Я более охотно слушала мамины россказни о своей родственнице, и с её слов составила в голове образ Лилиан: вежливая, скромная, милая, застенчивая. Я с каждым днём убеждалась, что с таким человеком смогу поладить и даже, может быть, подружиться, представляла наше знакомство, общение, совместное сожительство и постепенно проникалась симпатией к своей объявившейся кузине. Как выяснилось позже, прониклась я симпатией не к ней, а к тому образу, что составился в моей голове.
Родственница объявилась на нашем пороге неожиданно, когда её никто не ждал. Мама не предупредила меня, что она приедет раньше оговоренного срока, а потому в одно раннее утро, ещё сонная и растрёпанная, я преспокойно щеголяла по квартире в пижаме и потягивала горячий кофе, когда в дверь позвонили. Как была, даже не потрудившись провести пару раз расчёской по волосам, будучи уверенной, что с утра пораньше к нам прийти может только Кевин, я открыла дверь и едва не ошпарилась горячим напитком, дымящимся у меня в кружке. С той стороны двери стояла высокая девушка в розовом платье, с удивлением разглядывающая меня огромными серыми глазами. О том, что это моя кузина, я поняла по огненно-рыжей шевелюре, доставшейся ей от отца, и россыпи золотистых веснушек на щеках.

- Привет, - тонким и нежным, почти что детским голосом протянула девушка, оглядывая меня с ног до головы. – Ты, я так понимаю, Ева? А я Лилиан. Тётя Кира должна была тебе рассказать обо мне.
«Тётя Кира»… Из её уст это звучало так смешно, что я не удержалась от ухмылки, размышляя, почему мама её до сих пор не убила за такое обращение. Однако поймав на себе озадаченный взгляд, я быстро собралась и вспомнила, что держать гостей на пороге, да ещё при этом криво усмехаться, невежливо и некрасиво, а потому сменила ухмылку на приветливую улыбку и пригласила Лилиан войти. Та затащила внутрь свой огромный багаж и со скучающим видом огляделась вокруг.
- А у вас тут уютно, - вежливо заметила она, однако от меня не скрылась холодность в её голосе, что очень меня задело: для меня это жилище стало уже чем-то большим, чем просто домом.
От не менее холодно-вежливого ответа меня уберегла Либби, спускающаяся в этот момент по лестнице, уже полностью приведённая в порядок и благоухающая своими любимыми духами. Заметив Лилиан, она широко улыбнулась и направилась к ней, чтобы пожать руку.
- Привет! Меня зовут Либерти, но зови меня просто Либби…

Наблюдая, как эти двое непринуждённо щебечут между собой, обсуждая академию и сам кампус, я почувствовала себя лишней и ощутила даже что-то вроде дружеской ревности, так беспечно и легко подруга общалась с человеком, с которым меня не связывало ничего кроме родственных уз. Но я быстро выбросила из головы ненужные мысли и понеслась в комнату приводить себя в порядок. Когда я вернулась, Либби и Лилиан спокойно попивали чай на кухне, негромко переговаривались и смеялись. По сияющим глазам подруги я поняла, что моя кузина пришлась ей по душе, и они вполне могут подружиться. О себе же я такого сказать всё ещё не могла. Я молча стояла в дверном проёме, наблюдая за ходом непринуждённой беседы, не решаясь ни присоединиться, ни уйти, а сами девушки словно и не замечали моего присутствия, продолжая увлечённо щебетать о всяких пустяках.

Однако спустя минут пять Либби вдруг спохватилась, взглянув на часы, вспомнила, что собиралась с Фрэнком пойти на премьеру нового блокбастера, и пулей вылетела из дома, на ходу приказав нам не скучать. Оставшись один на один с незнакомым человеком, я растерялась, в комнате повисла напряжённая тишина. Девушка тоже не спешила начинать разговор и спокойно допивала чай, изредка кидая на меня оценивающие взгляды исподлобья, но затем снова отводила глаза. Я понимала, что своим холодным молчанием могу обидеть её, что она может принять его как моё нежелание видеть её в своём доме и вообще каким-либо образом контактировать, а потому я набрала в грудь побольше воздуха, оторвала ноги от пола и, неуклюже прошлёпав до стола, опустилась на стул напротив неё. Взгляд серых глаз сразу же оживился, Лилиан почувствовала мою напряжённость и простодушно улыбнулась, внимательно изучая моё лицо.

- У тебя вид как у ребёнка, обнаружившего, что в его любимую песочницу нагадила собака, - всё ещё улыбаясь сказала она, а мне стало жутко стыдно. – Знаешь, я бы и сама не против пожить в отдельной квартире, но родители, - на этом моменте она глубоко вздохнула и развела руками, - посчитали, что «со старшей сестрёнкой мне будет легче и веселее, да к тому же будет кому за мной присмотреть».
Лилиан криво усмехнулась, произнеся это, а я вдруг по-настоящему осознала, какую важную миссию на меня возложили на самом деле родственники. Не желая отправлять свою любимую дочку одну в самостоятельный взрослый мир, они с радостью ухватились за мамино предложение скинуть её мне на попечение. Я глубоко вздохнула, посмотрев в беспечно сияющие глаза кузины и, решив узнать её получше, попросила рассказать о её родном городе и о родителях. Лилиан как-то устало вздохнула в ответ и вяло начала говорить о том, что родилась она и выросла в Лоствуде, «в чахлом захолустном городишке, где есть пара-тройка средненьких клубных баров с поистине ничтожным пойлом, а о музыке вообще лучше промолчать», что всю свою жизнь она только и мечтала поскорее оттуда убраться и зажить по-настоящему в горящей неоновыми вывесками столице. Когда речь зашла о крупнейшем городе нашей страны, в огромных глазах Лилиан заискрились фейерверки. Она поведала мне, что в академию поступает на актёрское мастерство, так как хочет во что бы то ни стало блистать во всей красе на экранах миллионов телезрителей, добиться всенародного признания и купаться в лучах славы, снимаясь в лучших блокбастерах мира. Слушая об этом, я не смогла сдержать снисходительной улыбки, которой обычно родители одаривают своих чад, рассказывающих, как они будут бороздить просторы Вселенной на собственном космическом корабле, когда вырастут. О родителях же кузина рассказывала не с таким энтузиазмом, более неохотно и вяло, так, основные факты: папа – ректор университета, мама – геолог, оба обожают «всякую научную дребедень» и жизни без неё не представляют, ничего о привычках, забавных пунктиках, интересных случаях из жизни… Словом, к концу её продолжительного монолога я уже составила себе представление о кузине, как об избалованном, уставшем от излишнего внимания и заботы родителей подростка, пребывающего в самом расцвете юношеского максимализма и эгоизма. В ней не было ни одного качества, которое привлекает меня в людях, заставляет проникнуться к ним, и потому в конце нашей беседы я могла лишь грустно покачать головой, поняв, что не смогу относиться к ней теплее, чем в первый момент встречи, разве что привязанность, развившаяся за годы проживания под одной крышей поможет нам стать ближе и роднее. Тем временем Лилиан уже расспрашивала меня о местных клубах и красивых мальчиках, на что я могла ответить ей решительно немногое, разговор перешёл в более непринуждённое русло, и я уже даже успела им увлечься, когда мой мобильный известил меня о приходе СМС от Кевина.

«Доброе утро, моя красавица! Как насчёт того чтобы прогуляться?» - писал он, и я невольно вздохнула: настроения куда-либо идти не было никакого, да и Лилиан не хотелось оставлять одну в незнакомом городе и доме, но если откажу Кеву, то он снова обидится, а мы вот только-только помирились… Однако кузина приняла мой вздох, видимо, за что-то другое.
- Что, навязчивый поклонник? – понимающе спросила она, указывая взглядом на телефон.
- О нет, это мой парень. Предлагает встретиться.
- Парень? – брови Лилиан удивлённо взметнулись вверх, но спустя пару секунд вновь заняли своё прежнее положение. – Тогда чего ты так скисла? Соглашайся, сходи развейся.
Я ответила, что не хочу оставлять её одну, на что она лишь фыркнула и сказала, что не пропадёт, к тому же один симпатичный парень на вокзале уже успел взять у неё номер и обещание увидеться сегодня же. Успокоенная, я ответила Кеву согласием и через полчаса мы были уже вместе в городском парке. Он что-то безустанно рассказывал мне, пребывая, как обычно, в прекрасном расположении духа, однако я слушала очень рассеянно и отвечала постоянно невпопад, ибо мысли вились вокруг одной лишь кузины и предчувствия «весёлой» жизни, которое несёт мне наше совместное проживание под одной крышей. Снова мой привычный мир переворачивался с ног на голову, и снова эти перемены меня не радовали. В конце концов Кев всё же на меня обиделся за моё к нему невнимание и равнодушие, я была обвинена в эгоизме и нежелании проводить с ним свободное время. Однако эти укоры меня встряхнули, я действительно почувствовала себя виноватой и до самого позднего вечера, что мы с Кевином были вместе, старалась эту вину загладить, выбросив из головы всё, что не касалось его, так что когда каждый из нас возвратился домой, о неприятном казусе и не вспомнил.

Дома меня ожидала Либби, расположившаяся с кружкой зелёного чая и печеньками перед телевизором и две не обещающие ничего хорошего новости: 1) третью кровать доставят только завтра; 2) Лилиан куда-то ушла ещё днём и до сих пор не появлялась. Часы показывали десятый час, время ещё детское и я, может быть, волновалась бы не так сильно, если бы она находилась в этом городе не первый день и не в компании какого-то неизвестного, хоть и симпатичного, типа, к тому же студенты часто любят покутить под вечер и лучше держаться от их компаний в стороне… Подруга моих переживаний, естественно, не разделила. «Да брось, - говорила она. – Девочка не маленькая, да и с характером, не пропадёт».

Часть её уверенности и спокойствия передалась и мне, однако я всё же время от времени беспокойно поглядывала на часы, описывающие круг за кругом, в то время как входная дверь всё никак не отворялась, пропуская внутрь благоухающую цветочными ароматами Лилиан. Лимит моего спокойствия и благоразумия окончательно исчерпался, когда настала полночь. Я как сумасшедшая расхаживала по гостиной, вздрагивая от каждого шороха за дверью, готовая в любой момент выдохнуть с облегчением, но то оказывался лишь ветер или бездомные кошки. Чем больше было времени, тем хуже картины рисовались в моей голове, я уже думала о том, как буду смотреть в глаза маме, если с этой бестолковой бестией что-то случится. Нервы мои были натянуты до предела, Либби тоже начинала нервничать, хоть старалась этого не показывать и ободрять меня, но ко второму часу ночи мы обе обезумили от переживания и уже собирались отправляться на поиски Лилиан посреди ночи, когда дверь, наконец, отворилась и на пороге предстала вышеупомянутая собственной персоной.

- А чего это вы не спите? – беспечно спросила она, равнодушно оглядывая наши напряжённые лица, словно она выходила куда-то на пять минут. Весь её облик выражал такую беспечность и лёгкость, такую весёлость от хорошо проведённого вечера, что нить моих нервов, натянутых до предела, с треском порвалась, я взбесилась этому непринуждённому спокойствию и разразилась гневной тирадой, поучающей хотя бы предупреждать о своём уходе и звонить, чтобы давать понять, что ты жива и здорова, что с тобой всё в порядке и ты придёшь домой поздно, чтобы не заставлять головы тех, кто ждёт тебя дома, седеть раньше времени. Сначала Лилиан слушала меня спокойно, не выражая никаких эмоций, но с каждым моим словом начинала постепенно хмуриться, а затем и огрызаться, пока вовсе не заставила меня замолчать, повергнув в шок следующим:
- С какой стати я должна перед тобой отчитываться? Хочешь заменить мне мамочку? Нет уж, уволь, у меня родительская опека уже в печонках сидит, и если ты думаешь, что я также смиренно буду слушать тебя, то ошибаешься! Я уже взрослая и могу делать то, что захочу, когда захочу и во сколько захочу, не спрашивая на то твоего разрешения. В конце концов, ты мне даже не родная сестра!

С этими словами она пронеслась мимо нас с Либби, стоящих с разинутыми ртами, словно фурия, и скрылась наверху. Мы же ещё долго стояли переглядываясь и вздыхая, пока обе не пришли к выводу, что за день все очень устали и нам стоит хотя бы немного поспать. Либб отправилась наверх, а я осталась в гостиной расправлять диван, так как одной кровати нам недоставало. Пока я производила эти монотонные действия в голове моей было пусто, непереносимая усталость разлилась по всему телу от пережитых негативных эмоций, а на душе было прегадко от них же и от высказанного мне напоследок кузиной. Когда диван был готов, я, ни о чём не думая, поднялась наверх, застав Лилиан выходящей из ванной уже в халате и растирающей кремом руки. Увидев меня, лицо её исказилось недовольством, видимо, она решила, что я пришла возобновлять свою тираду. Однако когда я спокойно известила её о разобранном внизу диване, выражение её лица сменилось на удивлённое.
- Диван? Это полуразвалившееся пыльное сооружение на четырёх ножках внизу? Вот ещё, я лучше буду спать на полу!

Я тяжело вздохнула и спрятала лицо в ладонях, уже не имея сил, чтобы перепираться и уступила ей свою кровать, отправившись спать на диван. Несмотря на усталость, практически всю ночь я проворочалась, раз за разом прокручивая в голове прошедший вечер, и думала о том, что судьба не могла мне подарить ничего лучше, чем избалованную, капризную, легкомысленную и безответственную кузину, с которой мне придётся теперь ещё и как-то уживаться под одной крышей. Какими будут эти два года? Мне даже страшно представить...

В баллах я за время долго отсутствия совершенно потерялась, но позже как-нибудь проштудирую все наигранные скрины и подсчитаю.

Darlen · 13 Дек 2013

Полтергейст

- Лилиан, если ты не найдёшь его, то я не знаю, что я с тобой сделаю!..
- Господи, ну почему если в этом доме что-то пропадает, то виновата сразу я?!
В очередной вечер в нашем маленьком доме назревает большой скандал, и Либби, уже заранее предчувствуя это, снимает плеер с подзарядки и разматывает наушники, усталым взглядом обводя наши с Лилиан лица. Мы уже полгода живём втроём под одной крышей, и за это время несносная рыжая девчонка превратила меня в дёрганную истеричку, взрывающуюся из-за каждой мелочи. С её появлением в моей спокойной размеренной жизни вообще всё пошло наперекосяк…
- Потому что только ты в этом доме владеешь уникальной способностью терять всё, что попадается тебе под руки!
- Да говорю, же не брала я его! Да на кой чёрт он мне вообще сдался?!
На этот раз скверная девчонка умудрилась потерять одну из самых ценнейших для меня вещей – наш небольшой семейный фотоальбом, привезённый мной из дома, хранящий ещё старые фото бабушки. В тёмные дни грусти по дому я часто открывала его и просматривала потёртые от времени фотокарточки, носящие в себе память о самых счастливых днях в моей жизни и жизни всей моей семьи. Я перерыла весь дом в попытках найти его, но всё тщетно, не осталось даже самой маленькой фотографии, все пропали. Впрочем, все мои вещи, попадающие в руки Лилиан, также безнадёжно пропадают, не стоит даже надеяться, что я когда-нибудь его найду.

Рыжеволосая принцесса, как всегда не выдержав, психует, слетает вниз по лестнице и так громко хлопает входной дверью, что я слышу, как со стены в гостиной падает картина.
- Зря ты так с ней, - со вздохом говорит мне Либб, когда дом погружается в тишину, - Да и зачем он ей понадобился бы, в самом-то деле?
- Понятия не имею, - устало отвечаю я и сбегаю в гостиную от дальнейших упрёков в чрезмерной резкости.
За эти шесть месяцев, что я не брала в руки дневник, многое успело произойти. Тот адовый вечер в первый день приезда Лилиан был лишь началом моей новой «весёлой» жизни. Кузина оказалась истинным стихийным бедствием, моим личным проклятием, единственным человеком, способным довести меня до белого каления. Помимо капризности, легкомыслия и глупости в ней присутствуют дерзость, желание делать всё наперекор и удивительный талант терять или ломать вещи. Она уже бессчётное количество раз сеяла ключи от дома, мобильные телефоны и всякие нужные вещи, которые я ей на какое-то время одалживала. Например, как-то раз она потеряла мою флэшку с полностью готовой курсовой за пару дней до сдачи… Словами не описать в какую ярость меня привело это, её невинный взгляд и беспечное: «Извини, так вышло, я не специально»! Впрочем, это ещё тоже цветочки, самые ягодки составляет её природная неряшливость, при этом нежелание что-либо делать по дому, прихотливость в еде («Ты что, с ума сошла? Ты хоть представляешь, сколько в этом твоём пироге калорий?!»), привычка пропадать неизвестно где по ночам, и любовь транжирить родительские деньги, исправно посылаемые ей по нескольку раз в месяц. Ах да, ещё я совсем забыла про её многочисленных ухажёров, меняющихся чаще, чем перчатки у врачей. Притом контингент этих личностей весьма разнообразен. Так, например, однажды утром настойчивым грохотом в дверь меня разбудил здоровый амбал в коже, наколках, пирсинге и с цветным ирокезом, а на следующий день – осторожным стуком милый, робкий парень в очках и с букетом цветов. И каждый раз мне оставалось лишь рассеянно стоять посреди комнаты с раскрытым ртом, наблюдая, как ласково мурлычет малышка Лили и с тем и с другим. Самое удивительное, что несмотря на всю безалаберность, проблем с учёбой у кузины никогда не возникало. Да чёрт побери, она попала в список лучших студентов, побывав на занятиях считаемое на пальцах количество раз! Потом я всё же поняла, в чём дело, заметив её открытые обжимания со старостой группы и кокетливые переглядывания с плешивыми профессорами мужского пола, и все вопросы разом разрешились.

Всё это здорово шатало мои нервы, ведь я прекрасно ощущала всю ответственность, возложенную на меня за неё родственниками. С кого первого спросят, если однажды всеобщая любимица Лили вляпается в плохую, опасную историю, забеременеет, заболеет или если один из отвергнутых ею ухажёров вздумает, между прочим заслуженно, всыпать ей по первое число? Естественно я, ибо недоглядела, распустила, не защитила, не уберегла. И как бы я не пыталась облагоразумить эту взбалмошную девицу, она становилась ещё хуже на зло мне. В один прекрасный миг я, в конце концов, не выдержала и позвонила маме, рассказала ей всё, как есть, но в ответ получила лишь холодные обвинения в нежелании понять свою сестру, принять, и будто бы всё, чего я хочу – лишь избавиться от неё, будто я специально для себя выдумываю какие-то несуществующие в ней пороки. Конечно, ведь при них она сладкая пай-девочка, слова наперекор не скажет, смогла-таки очаровать даже человека, которого я всегда считала мастером в видении истинной человеческой сущности. И то, что Либби говорила мне примерно то же самое, убивало меня ещё больше.

Однако кое-какие мои опасения относительно безалаберности кузины всё же сбылись. Однажды в четвёртом часу ночи, когда все мы видели уже десятые сны, на первом этаже в гостиной раздалась режущая слух, трель сигнализации. Словами не передать, как я испугалась, ведь это означало только одно: к нам домой кто-то вломился. Я резко подскочила с кровати и в ужасе заметалась по комнате, в голове билась лишь одна мысль: «Что делать?». Спустя минуту в комнату, едва не снеся дверь, влетела Лилиан с выражением той же мысли на исказившемся от паники лице, и лишь одна Либби строго приказывала нам взять себя в руки, сосредоточиться и найти что-нибудь потяжелее, что могло бы сойти за импровизированное оружие в том случае, если придётся защищаться. Мысль о том, что на нас могут ещё и напасть, отнюдь не прибавила нам спокойствия и благоразумия, однако вой полицейской сирены за окном позволил выдохнуть свободнее. Что было дальше я помню, как во сне. Помню, как не чувствуя пола под ногами, спускалась вниз, крепко вцепившись в руку Либби; помню, как в дом с пистолетом в руках влетел полицейский; как он повалил на пол какого-то крепкого человека в чёрной одежде, помню борьбу, клацанье наручников на запястьях задыхающегося парня, скрежет полицейской рации. Помню, как тот самый полицейский говорил мне что-то, но я не разбирала слов, помню, как рыдала в углу Лилиан, глядя в окно на полицейскую машину, и как Либби капала мне успокоительное в стакан с водой, а дальше – темнота. В следующий раз я проснулась в четвёртом часу дня, и чувствовала себя самым отвратительнейшим образом. Позже мне рассказали, что один из бывших ухажёров Лилиан, - скользкий, пакостный тип, не раз попадавший в полицейский участок за хулиганство и кражи, решил отомстить ей за то, что она отвергла его спустя неделю с начала их «отношений», и забрался к нам в дом, взломав замок. Не знаю, что случилось бы, если у нас не было бы сигнализации, или полиция задержалась, но чувствую, что ничего хорошего. Я ещё несколько недель отходила от этого происшествия, практически возненавидев кузину, но звонить домой и рассказывать всё её родителям всё же не стала: не хотела, чтобы они беспокоились. Однако моё к Лилиан отношение упало ещё ниже, чем было, я стала бояться и нервничать всякий раз, когда она уходила из дома.

Немного легче мне стало, когда Лилиан познакомилась с Трейси. Рыжая транжира как только узнала, что я дружу с одной из самых известных и крутых девчонок кампуса, тут же начала всюду бегать за мной с щенячьими глазами, на какое-то время даже перестала трепать мне нервы, лишь бы я их познакомила. Заручившись полной поддержкой Либб, я категорически ей отказывала, старалась, как могла, чтобы они нигде не пересеклись. Но видимо, этому знакомству всё же суждено было сбыться. Однажды вечером, когда Лилиан снова пропадала в каком-нибудь новом ночном клубе, а мы с Либби спакойненько сидели у телевизора за просмотром боевика, на пороге объявилась Трейси, причём не в самом лучшем расположении духа.
- Выпить есть? – спросила она первым делом, как только я открыла дверь, пропуская подругу внутрь. Вид у неё был самый, что ни на есть несчастный и поникший, что совершенно было ей не свойственно.
- Только пиво, - покачала отрицательно головой я, - имбирное.
- Вот и в чём смысл, скажите мне на милость, безалкогольного пива? – недовольно скривилась Трейс, а затем махнула рукой, - Ладно уж, давай, какое есть.
- Милочка, а ты наш дом, случаем, с кабаком не спутала? – с неудовольствием вопрошала гостью Либби, в то время как я послушно направилась к холодильнику, выполняя её просьбу. Однако даже на перебранку Трейс тогда не была настроена.
- Остынь, Пончик, - мрачно махнула рукой она, принимая холодную бутылку из моих рук. – Я пришла не препираться. Мне сейчас действительно погано.
Оказалось, что родители Трейси, прознав про безалаберность и разгульную жизнь дочери, отказались на последнем году учёбы её финансировать, приговаривая, что девушке её возраста пора уже браться за ум и начинать самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Естественно, как это делается, блондинка понятия не имела, да и узнавать не желала. Злорадству Либби не было предела, однако Трейс серьёзно собиралась впадать в депрессию и отчаяние. Что значило для неё отсутствие денег? Полнейшее отречение от привычного и любимого образа жизни: от клубов, баров и ресторанов, от шумных вечеринок, а, следовательно, и звания самой легендарной особы кампуса. Без своей популярности Трейси – ничто, и ничего в жизни она не боялась потерять так сильно, как её.

Так уж получилось, что Лилиан вернулась в рекордное для себя раннее время как раз в тот момент, когда Трейси изливала нам душу и, естественно, всё услышанное было ей только на руку. С Трейс они тут же познакомились и с того дня завели крепкую дружбу, полезную для всех, в частности и для меня. У Лилиан теперь благодаря Трейс есть немаленькая известность в светских кругах, у Трейси – благодаря материальной поддержке Лилиан – возможность продолжать прожигать жизнь и закатывать грандиозные вечеринки, а у меня – надёжный человек, который сможет приглядеть за кузиной. И пусть Либб считает, что это вовсе не так, но я знаю, что на Трейс можно положиться, она никогда не оставит Лилиан беде и не подведёт её к ней, будучи довольно неглупой и умудрённой в подобных вещах личностью. Я могу быть уверенной, что если Лилиан находится рядом с Трейси, то с ней всё будет в порядке.

Вот так мы и прожили эти полгода под одной крышей, мягко говоря, не очень хорошо. Благодаря Лилиан в доме постоянно творится невообразимый хаос: вещи либо теряются, либо оказываются в неположенном для них месте, в шкафу ужасный беспорядок, полочки в ванной и тумбочка в комнате забиты её тюбиками, баночками, флакончиками и прочим хламом, из ванной её вечно не дождёшься, а с утра пораньше она очень любит сушить волосы феном, невзирая на ранний час и мой сладкий сон после тяжёлого дня. Но всё самое весёлое началось спустя пару дней с того, как я обнаружила пропажу фотоальбома. В один прекрасный день я вернулась домой с лекций и, поставив чайник, направилась в комнату, чтобы переодеться. Однако как только я вошла, так сразу почуяла, что что-то не так. Вещи на тумбочке находились ещё в большем беспорядке, чем раньше, а моя кровать, идеально гладко заправленная ещё утром, была измята, словно на ней кто-то прыгал. Я подошла, чтобы поправить одеяло, как вдруг заметила спрятанную в его складках старую фотокарточку. Она была уже потёртой и измятой от времени, края потрёпанные, изображение в трещинах и пятнах. На чёрно-белой фотографии была запечатлена, по-видимому, семейная пара: молодой мужчина обнимал красивую женщину за плечи, они сидели на диване и счастливо улыбались в объектив камеры.

Я внимательно всмотрелась в фотографию, стараясь припомнить, была ли у нас такая когда-нибудь, и на какой-то миг мне почудилось нечто знакомое в чертах мужчины, но, увы, некачественность фото не позволяла разглядеть его как следует. Тогда я перевернула фотографию и на обратной её стороне заметила выведенное красными чернилами слово: «Маргарет». Это имя не было мне знакомо, и я решила, что, вероятно, это фото каких-нибудь родственников Либби, которое она, быть может, впопыхах оставила на кровати. Каково же было моё изумление, когда и Либби, и Лилиан в один голос заявили, что видят эту фотографию впервые, никаких родственниц с именем Маргарет не имеют, и вообще не знают, откуда это у нас взялось. Тогда мы все втроём собрались на кухне, рассеянно вертя загадочную фотокарточку в руках и раздумывая, каким образом она очутилась у нас дома.
- Может, у нас дома появился полтергейст? – предположила Лилиан, испуганно косясь на неизвестное фото.

- Ага, никак призрак твоей скончавшейся в ужасных муках совести, - тут же отозвалась я, в то время как Либби продолжала усиленно вглядываться в изображение.
Кузина недовольно фыркнула и насупилась.
- Смейся, смейся, - обиженно промямлила она. – А, между прочим, такие случаи бывают.
- И уж не этот ли самый полтергейст, ты хочешь сказать, постоянно ломает и теряет мои вещи?
- Возможно, именно это я и хочу сказать! Ты постоянно обвиняешь меня в том, чего я не делаю!
- Неужели? Так значит, моя потерянная флэшка, сломанный фотоаппарат, пропавший без вести мобильный, - всё это дело каких-то призрачных рук полтергейста?
Лилиан прикусила губу и промолчала, однако взгляд прекрасно передавал всё, что она обо мне думает.
- Постойте, - прервала тяжёлую тишину Либб. – Мне кажется, или женщина на фото беременна?
Мы подошли, внимательно всмотрелись и, действительно, заметили выпирающий из-под цветастого платья предполагаемой Маргарет округлившийся животик.
- Да, в самом деле, - задумчиво протянула я, а затем вздохнула, - Да только что нам это даёт…

Мы изучили каждую трещинку, каждое пятнышко на таинственной фотокарточке, но так и не поняли, чья она и откуда вообще появилась, а потому просто закинули в ящик стола, как и версию о полтергейсте, списав её появление на какое-то недоразумение. Однако проходил день за днём, а она всё никак не могла выйти из моей головы: стоило мне закрыть глаза – тут же всплывал образ этих двух загадочных людей со счастливыми улыбками, ставшими мне уже ненавистными, снились какие-то странные неясные сны с их присутствием, в окружающих людях мерещились их черты. Я рассказала об этом Кевину, но он лишь посмеялся надо мной.
- Впечатлительная ты моя, - ласково отвечал он на мои переживания, заботливо целуя в лоб, - Ну, может, выпала эта дурацкая фотография откуда-нибудь, а вы и не заметили.

И всё-таки ничьи успокаивающие слова на меня не действовали, я интуитивно чувствовала, что это именно моя фотография, но абсолютно точно была уверенна, что никогда её прежде не видела и не знаю людей, изображённых на ней. Всё это создавало в моей голове невообразимую кашу, я даже звонила родителям, узнавала, есть ли у нас родственницы с именем Маргарет, но ответом мне было лишь изумлённое «нет». В конце концов, под действием времени таинственное фото всё же начало выветриваться из моей головы, а после звонка одного человека – и вовсе забылось, уступив место совершенно иным мыслям. Однажды вечером после довольно продолжительного молчания мне позвонил Джейк, и настроение моё автоматически взлетело вверх. Он расспрашивал меня о личных делах, о делах академических, общих знакомых, рассказывал о том, где живёт, чем занимается… Мы проговорили по телефону часа три, успев и вспомнить прошлое, и обсудить настоящее, и пофантазировать о будущем. Однако когда под конец нашего разговора я всё же решилась спросить об Оливере, на том конце провода повисло пугающее молчание.
- У меня тогда умер дядя, - рассказывал Джейк, - и из-за похорон я не смог приехать на их с Валери свадьбу. Он сказал, что всё понимает, и я просто поздравил его по телефону, послал подарок… В последний раз мы разговаривали за день до того, как они поехали в какой-то круиз на медовый месяц, и с тех пор от него ни единого сообщения. Около полугода назад я решил съездить к его родителям, узнать, куда запропастился их женатый сын. Приехал по старому адресу, позвонил в дверь и обнаружил каких-то незнакомых людей в их доме. Оказалось, старики Форнеры умерли уже больше года назад, а Олли, которому дом перешёл по наследству, продал его какому-то семейству, ныне там живущему. Где он сам – никто не знает.

Джейк угрюмо замолчал, и спустя пару минут мы простились, договорившись созвониться как-нибудь ещё. Я повесила трубку, и не обнаружила в своей душе ни намёка на хорошее настроение от разговора со старым другом, всё оно было перебито последними новостями. Почему он решил отдалиться от нас, почему никому не сказал, где он, что с ним? Эти вопросы не дают мне покоя уже долгое время, я пыталась звонить на старые номера, которые оказывались несуществующими, искала странички в интернете, социальных сетях, но все они оказывались либо удалёнными, либо заблокированными. Общие знакомые и друзья также оказывались не в курсе его местонахождения. Мне ничего больше не оставалось, кроме как верить интуиции, твердящей, что с ним всё в порядке. Просто нас уже не существует в его жизни. Просто я его окончательно потеряла.

Darlen · 19 Дек 2013

Привет от Кармайклов

После звонка Джейка история с таинственной фотографией вмиг отошла на второй план, мысли о ней заменили воспоминания о прошлом, пережитом, вновь завертелись в безумном вихре похороненные в глубине души чувства… Я гнала их, как могла, погрузилась в учёбу, всё свободное время проводила с Кевином, и это возымело эффект: спустя недолгое время и о фото, и об Оливере было забыто. В этот период меня перестала тревожить даже Лилиан, на какое-то время мне почудилось, что она повзрослела и остепенилась. С долгими гуляниями по ночам было покончено, чрезмерная болтливость и капризность были заменены мечтательной задумчивостью и лёгкой рассеянностью, она лишь пропадала где-то по вечерам и часами болтала с кем-то по телефону. Однако моя спокойная жизнь никогда не длилась долго. Она в очередной раз раскололась вдребезги после того, как я снова однажды днём первой вернулась с занятий. Пройдя в свою комнату, я вновь наткнулась на старый предмет, непонятно откуда появившийся на моей кровати. И если в первый раз я была только удивлена, то сейчас мурашки пробежали по всему телу, впервые в жизни мне стало по-настоящему жутко. Я медленно подошла к своей постели и осторожно взяла в руки пожелтевшую и потрёпанную от времени газету, выпущенную более полувека назад. На выцветшей бумаге красным маркером была обведена статья с заголовком: «Роберт и Чарльз Кармайклы: бизнес как жизнь». Я быстро пробежалась глазами по тексту. «На днях один из самых успешных бизнесменов нашей страны Роберт Кармайкл официально признал новой главой корпорации «Кармайкл Индастриз» своего сына Чарльза. «Я очень горжусь своим сыном, - говорит мистер Кармайкл, - и верю, что благодаря ему наша фирма добьётся ещё больших высот». Поздравляет сына с назначением также и мать, миссис…», - на этом статья обрывалась, последние предложения были оборваны либо специально, либо чьим-то неосторожным движением руки. Рядом со статьёй располагалась фотография: солидный пожилой мужчина держит руку на плече статного высокого молодого человека, широко улыбающегося в камеру.

- Чертовщина какая-то, - рассеянно разводит руками Либби, когда мы снова втроём собираемся на кухне. Естественно, о том, как старая газета оказалась у нас в доме, никто не имел понятия. – Это уже ни в какие ворота не лезет.
С тех пор, как я заметила эту газету на своей кровати, нервная дрожь не отпускала меня ни на минуту.
- Лилиан, если это всё твои дурацкие шуточки или шуточки твоих дружков, то весьма неудачные, - дрожащим голосом высказываю я надежду на то, что это всё несерьёзно и меня просто кто-то разыгрывает.
- Клянусь тебе, - на полном серьёзе отвечает кузина, - что ни я, ни «мои дружки» не имеют к этому никакого отношения.
- Тогда откуда всё это взялось? – Уже чуть ли не истерически вскрикиваю я. – Неужто и в самом деле проделки какого-то полтергейста?
- Не думаю, - задумчиво протягивает Либби, продолжая гипнотизировать взглядом статью. – Тот, кто это нам подбросил, состоит из плоти и крови, уверяю вас.
- Ты думаешь, что кто-то пробрался к нам в дом? – От мысли, что по моей обители ходил кто-то чужой, какой-нибудь псих, мне становится ещё хуже, я буквально чувствую, как сердце проваливается куда-то вниз.

- Именно это я и думаю, - тяжело вздыхает в ответ подруга. – Как и то, что фотография и статья каким-то образом связаны. Кто-то что-то хочет нам этим сказать. И ещё фамилия… Кармайкл… Я её уже где-то слышала.
- Думаете, это какой-нибудь маньяк? – На миловидном личике Лилиан проступает недетский испуг. Похоже, она только что осознала то же, что и я.
- И каким же образом он попал к нам в дом? – спрашиваю я, и спустя пару секунд замечаю, как взгляд Либби медленно поднимается на Лилиан. Она тоже это замечает.
- Когда ты в последний раз теряла ключи от дома? – Спрашивает её Либб, а та виновато опускает вниз глаза.
- Около месяца назад… на вечеринке в клубе.
- Замечательно, - заливаюсь истерическим хохотом я. – Значит, любой присутствующий на этой вечеринке мог пробраться к нам в дом, что-нибудь украсть или подложить… А если это действительно какой-нибудь маньяк? Ты хоть можешь себе представить, что бы он мог с нами сделать ночью, когда мы спим? Прекрасно, Лилиан, просто прекрасно. Ты в очередной раз продемонстрировала нам свою безрассудность. И ещё после всего этого будешь утверждать, что не виновата во всех моих бедах?

Кузина поникла от моей тирады, молча, не поднимая глаз, встала с места и выскочила из комнаты, видимо, действительно почувствовав свою вину.
- Зря ты так с ней, - в очередной раз сокрушённо качает головой Либб. – Она ведь не специально.
- Специально или нет, но факт в том, что сейчас наш дом может быть проходным двором для кого угодно. Думаю, нам снова стоит сменить замки.
Уже спустя пять минут я звонила Кевину, всё ему рассказала, а спустя ещё десять минут он уже был у нас дома с выражением искреннего беспокойства на лице. Замки мы сменили в тот же день, злосчастную газету закинули в ящик к таинственной фотографии, а Кевин ещё целый месяц прожил у нас дома, охраняя мой покой. Вся эта история не на шутку меня напугала, я с опаской заходила в свою комнату и всякий раз едва не получала инсульт, когда мне казалось, что на кровати что-то лежит. Вещи мне вечно казались находящимися не на своём месте, по ночам мерещились чьи-то шаги, а сны регулярно посещала Маргарет и Кармайклы. Опасаясь за мою психику, пытаться найти связь между этими предметами и людьми все прекратили, старались лишний раз мне об этом не напоминать, ничем не расстраивать и всегда держать в весёлом расположении духа. Кевин в этот период сделался таким нежным и заботливым, так проникновенно на меня смотрел, что я всякий раз таяла и забывала обо всём на свете. Я впервые по-настоящему почувствовала в его беспокойстве, внимании и поддержке истинную, согревающую меня любовь. И впервые я могла сказать, что полюбила его тоже. Не так, как Оливера, не так, как он меня, а какой-то своей, особенной любовью.

Лилиан также перестала мне докучать, да и вообще старалась не попадаться на глаза лишний раз, - видимо, девочка впервые в жизни почувствовала по-настоящему стыд и вину. Дома она была тише воды, ниже травы, возвращалась не позже двенадцати, и даже обзавелась постоянным кавалером, с которым мне выпала честь познакомиться лично. Он пришёл к нам однажды утром, когда Лилиан была наверху, и дверь открывать пришлось мне. Тогда я увидела перед собой высокой статного мужчину, именно мужчину, а не парня, - на вид ему было немного за тридцать. Однако он так отличался от предыдущих прихвостней кузины галантностью, остроумием и серьёзностью, что я предпочла не обращать внимания на разительную разницу в возрасте.

- Доброе утро, - с улыбкой тогда сказал мне он. – Могу я увидеть Лилиан?
Я едва ли успела открыть рот, чтобы ответить, как по лестнице тут же раздались торопливые шаги кузины.
- Иду, иду, - милым голоском пропела она, вмиг оказавшись рядом с нами. – Дэвид, это моя кузина Ева. Ева, это Дэвид, мой молодой человек.

Я с улыбкой пожала протянутую мне руку, отмечая, что во всей приятной наружности парня Лилиан есть только одно, что вызывает мурашки по телу, - проницательный взгляд чёрных глаз, который, казалось, проникает в душу, видя её насквозь. После знакомства Лилиан подхватила Дэвида под локоть и, весело болтая, увлекла его куда-то.
- Надо же, у нашей красавицы рекорд, - заметила Либби, пересидевшая всю сцену знакомства на кухне, - Я уже не в первый раз вижу их вместе.
- Ну и слава Богу, - с улыбкой ответила я.- Может, она решила наконец-то остепениться. По-моему, она им по-настоящему увлеклась.
- А мне он не нравится. Мутный какой-то… И взгляд словно самого дьявола из Преисподней.
- Всё лучше того психованного байкера, что едва не выломал нам дверь…

С тех пор в нашем доме ничего странного не происходило. Вещи находились строго в том месте и виде, в каком их оставляли, таинственных фотографий и газет больше не появлялось. Постепенно я начинала забывать эту историю, страхи отступали. Как только Кевин убедился, что на мои жизнь и здоровье никто не посягает, вернулся на свою квартиру к друзьям-сожителям, строго-настрого наказав звонить, едва ли произойдёт ещё что-нибудь подобное. Сами же мы между собой эту тему больше не поднимали, хотя, непременно, каждый задумывался и строил свои догадки. Однако я, больше остальных испытавшая стресс из-за всех этих происшествий, старалась как можно скорее всё это забыть, и у меня это непременно получилось, если бы однажды, пролистывая дневник, я не заметила на одной из страниц отпечаток вымазанного в чернилах пальца. Конечно, я думала о том, что сама могла его оставить, но интуиция и развитая зрительная память подсказывали, что когда я в последний раз открывала дневник, его не было, и принадлежит он тоже не мне. Осознание этого вновь заставило похолодеть моё сердце. А что, если кто-то чужой нашёл и прочитал мой дневник?.. Что, если этим кем-то является тот же тип, что пробрался к нам домой, подбросив фото и газету?.. Если это так, то теперь ему известна добрая половина моего прошлого, все мои мысли, чувства… Да ведь по личному дневнику можно составить полную личность человека! Но ведь мы уже давно сменили замки, тогда как же он мог снова попасть к нам в дом? В своих мыслях я дошла даже до предположения, что это мог подстроить кто-то из своих, близких мне людей. И неизвестно, насколько ещё дальше я могла зайти, до каких великих теорий заговора, если бы всё вовремя не прояснилось.

В тот вечер, когда я обнаружила этот отпечаток, первым делом перепрятала дневник в другое место и, поражённая страхом, отправилась в, как мне кажется, самую освещённую и безопасную комнату в доме – на кухню. Так получилось, что в тот вечер я оказалась дома одна: Либби ушла гулять с Фрэнком, Лилиан тоже где-то пропадала, и мне ничего более не оставалось, кроме как сходить с ума одной в тёмной квартире. На моё счастье, входная дверь всё же вскоре отворилась, пропуская внутрь сияющую весельем кузину. При виде меня её весёлость, как обычно, поубавилась.
- Чего это ты сидишь тут с видом великой мученицы? – спросила она, прислонившись спиной к дверному косяку. – Вытащила бы хоть своего Кевина куда-нибудь.
- Он сегодня занят, - отмахнулась я. На самом деле Кев был полностью свободен и даже предлагал выбраться куда-нибудь, но у меня не было настроения для прогулок.

- Занят, - передразнила кузина. – Так уж и скажи, что просто не хочешь его видеть.
- С чего это ты взяла, что я не хочу его видеть? У меня просто нет настроения…
- Как же! Небось, если б на его месте был Оливер, то дома ты появлялась бы реже моего…
При этих словах меня словно током ударило: Лилиан не могла ничего знать об Оливере. Ни я, ни Либб, ни Трейси никогда бы ей о нём ничего не рассказали.
- Это ты читала мой дневник?
- Ну да, - просто созналась она. – Наткнулась на него чисто случайно, не копалась в твоих вещах, если ты сейчас об этом думаешь. Наткнулась и не смогла удержаться. Ты же у нас вся такая правильная, беспорочная, святая, вечно ставишь меня ниже себя, вот я и решила проверить, заслуженно ли.
- Ну и как? Довольна прочитанным?
- Не совсем, ты ведь и в самом деле оказалась божьим одуванчиком… Разве что кроме того, что бессознательно морочишь голову и себе, и влюблённому бедолаге Кевину. Знаешь, ты постоянно твердишь мне, что менять парней как перчатки – безнравственно и безответственно, а по-моему, как раз-таки безнравственно держать кого-то рядом с собой, ничего к нему не испытывая. Он привязывается к тебе с каждым днём, а ты остаёшься такой же холодной, как рыба в нашей морозилке. Каково будет ему, когда он поймёт это?
- Ты ничего не понимаешь. Он вовсе мне небезразличен...
- Небезразличен! Да ты на свидание с ним собираешься, как на каторгу, в разговоре едва ли не зеваешь, звонки и СМС принимаешь с явной неохотой. В тот раз, когда мы втроём ходили в бар, я нарочно весь вечер строила ему глазки, кокетничала и флиртовала, чтобы тебя позлить, а тебе хоть бы хны! Ведёшь себя так, словно мы обсуждаем теорию относительности. Признай уже наконец, что тебе плевать на него, и не обманывай ни его, ни себя. Это точно не любовь.
Каждое её слово подобно ножу полосовало моё сердце, оголяло все те мысли, что я не решалась признать, чувства, что считала давно похороненными. Но вот наконец чаша оказалась переполнена, и эмоции, подобно жгучей лаве, полились через край:
- Да что ты вообще можешь знать о любви? Ты, которая, на следующий же день забывает имя своего вчерашнего «любимого»! Ты, которая в жизни никого никогда не любила, кроме себя! Что ты можешь знать о той боли, что пожирает тебя изнутри день за днём, когда ты знаешь, что никогда не сможешь стать для него тем, чем он стал для тебя? Что ты можешь знать о том одиночестве, что затягивает тебя подобно чёрной дыре, что медленно убивает тебя бессонными ночами? Ты ничего об этом не знаешь! Ни-че-го! И после этого ещё смеешь осуждать меня?!

Постепенно мой голос сорвался на крик, стало тяжело дышать, но несмотря на этот неожиданный эмоциональный взрыв я всё же могла видеть, как с каждым моим новым словом лицо Лилиан теряет своё нагло-презрительное выражение, сначала вытягивается от удивления, а затем искажается виной и жалостью. Она с открытым ртом продолжает молча смотреть на меня, когда я умолкаю.
- Я… не… - лишь пытается что-то выговорить она, но голос ей не поддаётся.

Я понимаю, что сорвалась впервые за долгое время и вывалила на её голову то, что вываливать не должна была. В конце концов, она ещё просто ребёнок… Я молча разворачиваюсь и ухожу, ни коим образом не отреагировав на брошенное мне вдогонку «Ева, прости меня!» от Лилиан. Я захожу в свою комнату и, прислонившись спиной к двери, медленно скатываюсь на пол. Голова моя опухла, в висках стучит кровь, я закрываю лицо ладонями и чувствую, что щёки у меня мокрые. Резко встаю, подхожу к зеркалу и понимаю, что так сильно обескуражило Лилиан: из покрасневших глаз и сейчас продолжают литься слёзы, но я их совсем не чувствую и не замечаю.

0,25 за ещё одного друга (прув)
Итого: 14, 25

Darlen · 22 Дек 2013

Мирное время

Последний учебный год подкрался незаметно. Уже отгремела последняя грандиозная выпускная вечеринка Трейси, на которой весь кампус едва не превратился в руины, с таким размахом подруга отмечала свой выпускной. После этого она ещё два дня жила у нас на диване, страдая похмельем, зато за это время мы успели как следует наобщаться перед долгой разлукой. Удивительно, но как дорог тебе человек ты понимаешь лишь тогда, когда осознаёшь, что ещё немного и ваши жизненные дорожки разойдутся, быть может, навсегда. И в эти последние дни нам всем было тяжело, даже Либби, хоть та и старалась этого не показывать. Дело в том, что последний год Трейси в нашем доме была частой гостьей, их с Лилиан дружба сделала крепче и нашу, так что волей-неволей Либб приходилось терпеть «белобрысую выдру» в нашем обществе. Сначала их общение напоминало, как обычно, жестокие войны кошки с собакой, но постепенно словесные перебранки теряли искреннюю злобу и ненависть, приобретая вид дружеских подколок. Они, наверное, и сами не замечали, как кирпичик за кирпичиком рушилась ледяная стена непонимания и вражды между ними, однако окружающие, в том числе и мы с Лилиан, почувствовали это сразу. Когда на вокзале мы все вместе провожали Трейс во взрослую жизнь, Либби была хмура и задумчива против обыкновения, больше всех.
- И куда ты теперь думаешь отправляться? – спросила я блондинку в зале ожидания, перед тем как нам предстояло расстаться на долгое время.
- Сначала к родителям, в родной город, надо же похвастаться красным дипломом, завоёванным собственными силами… Ну или почти собственными, - усмехнулась Трей. – Потом думаю помотаться годик-другой по миру, попутешествовать, я слишком долго была заключена в стенах этого города. А потом снова вернусь в Плезантвью, благо папочка поможет с благоустройством единственной дочери, а потом… А потом как получится!
- «Как получится»! – передразнила её Либб. – Так уж и скажи, что собираешься вновь пристроиться под обеспеченное крыло родителей и бесцельно мотать их состояние.
- Ох, не надо, Пончик, не строй из себя вредину, я же знаю, что ты будешь по мне скучать, - лукаво улыбнулась Трейси, а Либби лишь фыркнула и отвернулась. – Ну, а если серьёзно, Либс, то тебе не кажется, что нам уже давно пора похоронить свои обиды? Да, согласна, я стерва, которая была даже недостойна называться твоим другом, не единожды портила тебе жизнь, развлекаясь этим, но ты ведь мне теперь поверишь, если я скажу, что мне жутко стыдно за своё поведение, и я искренне раскаиваюсь? К тому же ты мне за всё сполна отомстила, мы давно в расчёте. Так что, мир?
Мы с Лилиан стояли с раскрытыми ртами, не ожидав такого поворота, Трейси раскинула руки в надежде заключить Либб в дружеские объятия, а сама она никоим образом не отреагировала на слова давней подруги, продолжая гипнотизировать взглядом пол. Мы втроём застыли в ожидании её слов, и вот спустя пару секунд Либби тяжело вздыхает, поднимает сияющие глаза на Трейс и отвечает на объятия со словами:
- Чёрт с тобой, Браун. Я ведь тебя на самом деле уже давно простила.

Буквально после этих слов объявили рейс Трейси, она быстро обняла и расцеловала Лилиан, а затем потянулась ко мне.
- У тебя всё будет отлично, слышишь? – шепнула она мне напоследок. – С Кевином или нет, но ты ещё будешь счастлива, просто верь в это. И не смей вешать нос, мы ещё обязательно все встретимся, хоть лет через десять, но я обещаю, что ещё найду тебя, Ева Каспер.

Мы распрощались окончательно, и теперь она регулярно звонит нам и пишет, рассказывает о своей жизни, расспрашивает о нашей. А что же касается нашей жизни, то в ней наступил долгожданный покой. После той истории с дневником и моего срыва я впала в потерянно-апатичное состояние на довольно продолжительное время. У меня не было сил даже просто злиться на Лилиан, в то время как она постоянно крутилась возле меня с видом побитой собаки, просила прощения, и даже стала сидеть целыми сутками дома, убирать по дому, готовить, и сама, кажется, впала в некое состояние депрессии. Однако, как я уже сказала, злиться я на неё не могла, а даже наоборот, видя её душевные терзания, мне даже было как-то жаль её. В конце концов мирный разговор состоялся в один из вечеров, когда мы остались с ней дома одни. Она в этот момент с видом великой мученицы мыла посуду на кухне, а я устроилась на стуле с книжкой.
- Слушай, ты всё-таки прости меня, - в очередной раз извинялась кузина. – Мне просто так обидно было, что ты меня считаешь глупым ребёнком… Сейчас я понимаю, что ты была права, но тогда каждое твоё слово отдавалось так болезненно, что я наделала ещё больше глупостей. Да и в тот вечер, когда я тебе всё это высказала, мне самой было так паршиво и больно, что хотелось кого-то уколоть побольнее самой… Прости, я не хотела, чтобы всё так вышло!

- Ничего, не волнуйся. Я тебя уже давно простила и ни капли не злюсь.
- Правда? – от радостного удивления Лил едва не выпустила намыленную тарелку из рук. Я мягко улыбнулась в ответ, кузина заулыбалась тоже, а затем неожиданно опять стала серьёзной.
- Скажи, а этот Оливер, - тихо проговорила она. – Ты всё ещё любишь его?
Я вздохнула, думая о том, что чувству такта Лилиан ещё учиться и учиться. Однако она спросила это так серьёзно и взволнованно, что я не могла проигнорировать её вопрос. Мне впервые стало ясно, что она понимает меня.
- Какая-то часть меня всегда будет любить его, - отвечала я. – И я уже никогда не смогу забыть его окончательно.
Кузина понимающе посмотрела на меня, и на какое-то время между нами повисла печальная пауза, позволившая мне вновь провалиться в себя: вопрос Лилиан прошёлся по особым струнам моей души. Однако в этот раз я не собиралась позволять меланхолии завладеть моим сердцем.
- Ты сказала, что в тот вечер тебе тоже было плохо, - решила продолжить вечер откровений я. – Что произошло?
- Это всё из-за Дэвида. Он меня бросил.
Это было настолько неожиданно, что я едва не свалилась со стула.
- Бросил? Тебя? Странно, ведь обычно всё было наоборот…
- Да, видимо это всё карма. Понимаешь, он стал первым человеком, который заставил меня почувствовать к себе нечто особенное. Он был не таким как все, не был похож ни на одного моего знакомого. И я впервые в жизни даже начала задумываться о чём-то серьёзном в плане отношений… Но не судьба. Наверное, он действительно тогда в тебя влюбился.
- Как он мог влюбиться в меня, если мы виделись с ним всего лишь раз, а разговаривали не больше пяти минут? – искренне удивилась я.
- А это любовь с первого взгляда, видимо, - усмехнулась Ли. – Иначе как ещё объяснить то, что с момента вашего знакомства он только о тебе и спрашивал? Спрашивал, спрашивал, а потом: «Извини, нам надо расстаться…». И с тех пор как в воду канул.
Лилиан с силой захлопнула шкафчик, составив туда всю чистую посуду, и повернулась ко мне уже с улыбкой.
- Да ты не бери в голову, это к тебе на самом деле никак не относится. Я рада, что ты не держишь на меня зла за все мои глупости. Обнимемся в знак примирения?

Я улыбнулась в ответ, почувствовав, как и между нами рушится стена непонимания. Впервые я увидела перед собой взрослую серьёзную девушку, свою кузину, а не глупого балованного ребёнка, свалившегося мне как снег на голову. С этого вечера скандалы и ссоры в нашем доме прекратились окончательно, а я обрела долгожданный мир и гармонию.

Что касается тех странностей, что на какое-то время подняли весь наш маленький дом на уши, то и здесь всё вновь стало тихо: никаких фотографий, газет, заметок больше не появлялось, как и следов посторонних в доме, ключи никто не терял. Мы бы все, наверное, и вовсе забыли о том, что было, и списали потом на какое-нибудь недоразумение, если бы однажды Либби не осенило. В тот момент мы сидели на кухне за завтраком, молча, каждый был погружён в свои мысли, как вдруг Либби неожиданно и со всей силы бьёт кулаком по столу, да так, что стол пошатнулся, я от неожиданности выронила вилку из рук, а Лилиан подавилась омлетом.
- Кармайклы! – вскрикнула Либб, не обращая внимания на наши ошарашенные лица. – Я вспомнила!

Мы с кузиной в немом изумлении продолжаем таращить глаза, а Либб продолжает:
- Чарльз Кармайкл – старый друг моего деда и его главный вдохновитель: именно по примеру Кармайклов дед решил сделать бизнес наследственным. Он тогда только начинал раскручиваться, в то время как «Кармайкл Индастриз» была уже процветающей и гребущей миллионы фирмой. Сколько раз я слышала об этом в детстве, и всё-таки вылетело из головы! То-то мне показалось знакомым лицо этого Чарльза, я его видела на одном из благотворительных вечеров уже будучи подростком, куда мать вечно таскала меня, пытаясь превратить в истинную леди. Разумеется, тогда он был уже не молод, но глаза были точь-в-точь такие же, как на фото в газете. Сейчас его сыновья, которых я тоже видела, быть может, лет на пять-десять младше наших родителей, но я не знаю, что с ними. Эх, наверное, всё же придётся позвонить домой.

С тех пор разгадывание анонимно посланных нам загадок продолжилось. После своего озарения Либб на шестьдесят процентов была уверена, что всё посланное адресовалось именно ей, а потому не переставала терроризировать родственников вопросами о Кармайклах. Впрочем, рассказать они могли решительно немногое: «Кармайкл Индастриз» разорилась более пяти лет назад, и всё семейство живёт сейчас на сбережённые от неё средства. Чарльзу Кармайклу сейчас 68, он на 12 лет моложе моих бабушки с дедушкой, имеет двух сыновей возраста примерно моих родителей, внуков… Его родителей мистер Тёрнер, дедушка Либби, помнит смутно, зато точно знает, что у него была старшая сводная сестра по материнской линии, но она умерла, когда он был ещё ребёнком. Однако когда Либб послала своей родне фотокарточку с таинственной Маргарет, они все как один поклялись, что не знают людей, изображённых на ней. Таким образом, связь между фотографией и газетой установить так и не удалось.

Наблюдая за активностью подруги, пытающейся докопаться до истины, я тоже заразилась этим желанием разгадать ребус, кому бы он ни предназначался. В то время мама Кевина заболела, и он поехал домой, чтобы побыть с ней, так что всё своё свободное время я могла посвятить этой тайне фотографии и газеты. И вскоре обнаружила кое-что интересное. Я искала информацию о «Кармайкл Индастриз» в Интернете, но о личных данных её владельцев даже там было написано немногое. Однако один сайт смог дать нам ответ на один из многочисленных вопросов. К тому времени я уже перекопала кучу ссылок с информацией и практически потеряла надежду отыскать что-нибудь дельное, как вдруг на одном из источников прочитала следующее: «Родители Чарльза, Роберт и Маргарет Кармайкл, с самого детства прививали сыну любовь к своему делу…». Наткнувшись на имя «Маргарет», я добрых десять минут бездумно пялилась в монитор, поняв, что наконец-то нашла ту самую связь между фото и газетой.

- И что из этого? – спросила Лилиан, скептично рассматривая людей на фотокарточке и газете, когда мы вновь собрались на нашем совете. – Даже я вижу, что старикашка с газеты и этот усатый с фотки – два абсолютно разных человека.
- Да, но у них есть нечто общее – Маргарет.
- А что о ней самой написано в твоём источнике? – спросила Либб.
- Только то, что она жена Роберта и мать Чарльза. Ничего о ней самой, её прошлом.
- Думаешь, эта фотография была сделана до Роберта?
- Определённо. Ей было уже за тридцать, когда родился Чарльз, а на фото едва ли дашь двадцать.

- И тем не менее на фото рядом с ней сидит наверняка счастливый виновник её округлившегося живота. Вопрос в том, где ребёнок?
- Ну, дед говорил, что у Чарльза была взрослая сестра, которая умерла, не дожив и до двадцати. Так что с этим всё ясно.
- Раз с Кармайклами всё ясно, а дочь Маргарет мертва уже около полувека, то остаётся только этот, как выразилась Лилиан, «усатый» на фотке. А кто же он?
Мы втроём внимательно всмотрелись в изображение мужчины на фотографии, но так и не смогли найти ответ. Ни Интернет, ни старые газеты, пачками пролистываемые нами в библиотеке, ни люди, никто не знал о Маргарет до её замужества с Робертом Кармайклом. Поиски ничего не дали, а новые подсказки посланы не были. В конце концов, наше расследование зашло в тупик.

Сейчас и фотография и газета продолжают пылиться в ящике нашего шкафа, тая в себе загадки прошлого, которые, быть может, не будут уже разгаданы никогда. Я часто думаю о том, что за человек подбросил их нам, что он хотел этим сказать, сделать, и почему замолчал, ведь как божий день ясно, что нам ни за что не докопаться до истины с таким малым количеством информации? Что ж, добавлю этот вопрос в список тех, на которые я, возможно, никогда не получу ответа. Ну, а если отбросить эти странные ребусы из прошлого, то вполне уверенно можно сказать, что жизнь моя вновь наладилась, и я счастлива. Со мной рядом по-прежнему находится лучшая подруга, человек, который меня любит, я наконец поладила с кузиной, и уже через каких-то полгода вернусь домой, обниму всех своих родных… А что ещё нужно для счастья?

Darlen · 25 Дек 2013

Прости, прощай

Четвёртый курс пролетел как-то быстро и незаметно. Казалось бы, ещё вчера я была растерянной, стеснительной первокурсницей, а сегодня уже выпускница, и на меня с интересом таращат большие глаза те, кому ещё только предстоит узнать, что значит быть студентом. Сама же я ещё не осознаю, что моё студенчество подошло к концу, всё ещё кажется, что после недолгих каникул я вновь вернусь в этот город, усядусь за книги и конспекты, буду рано вставать и впопыхах собираться, боясь опоздать на лекцию по социологии. И мне совсем не верится, что скоро этого ничего уже не будет, начнётся новая жизнь. И вновь, как когда-то четыре года назад, меня бьёт нервная дрожь при мысли о будущем…

Впрочем, оставлю свои переживания на конец записи, ещё слишком многое нужно рассказать о последнем году учёбы. Году, который запомнится мне не меньше первого.
В учёбе у меня было всё гладко, за полгода до выпуска я начала работать над дипломной, и все остальные нагрузки как-то не замечались. Однако личная жизнь бурлила, как никогда прежде.
После выпуска Трейси звание главной тусовщицы кампуса целиком и полностью досталось Лилиан, как только она отошла от расставания с Дэвидом и вернулась в привычный свой образ жизни. Только после этого я поняла, что изменить нашу рыжеволосую барышню не способны ни ругательства, ни чувства, ни боль: все черты её характера составляют единую крепкую и истинную её сущность, сформировавшуюся за долгие годы. Она – это вторая Трейси, и уж если кто и был достоин занять её место, то это определённо Лилиан.

Несмотря на воцарившиеся в наших отношениях мир, дружбу и понимание, превращать наш дом в эпицентр всех грандиозных гулянок я строго-настрого запретила и поклялась выселить её, невзирая на обиды родственников, если она будет ежедневно водить к нам своих разношёрстных прихвостней, - слишком уж многого я натерпелась за эти два года. Кузина долго не хотела сдавать позиции, всюду ходила за мной, уговаривала, божилась, что с домом всё будет в порядке, а её ухажёры больше не доставят нам хлопот, но я была непреклонна, и в конце концов ей пришлось отступить. Теперь все вечеринки справляются в знаменитом клубе города, а под нашими окнами день ото дня не шарятся подозрительные личности. Таким образом, я впервые одержала полнейшую победу в споре с Лилиан, не испортив отношения. Долгожданная гармония!

В отношениях же с Кевином у меня было не всё так гладко. Та роковая тирада Лилиан многое изменила в моём сознании, и, находясь с ним, я не могла забыть её слова. «Это точно не любовь», - отдавалось в голове вновь и вновь, когда он смотрел на меня влюблёнными глазами, что-то увлечённо рассказывал, брал за руку… Но я знала точно, что не хочу его терять. Это был чистейший эгоизм и боязнь вновь ощутить себя одинокой и никому не нужной, снова чувствовать затягивающую пустоту внутри. Я всё понимала, и всё же сделала свой выбор. И никто не смел меня за него осуждать.

Однако всё изменилось, когда мне вновь неожиданно позвонил Джейк. «Мне дали небольшой отпуск на работе, - сказал он мне тогда. – И я решил съездить проведать старых друзей. Ты ведь не против?». Стоит ли говорить, каков был мой ответ? После этого известия я всю неделю летала на крыльях хорошего настроения в предвкушении долгожданной встречи с другом, а в день его приезда жутко волновалась, нервничала и не могла найти себе места, всё думала о том, как мы встретимся, о чём будем говорить, что делать… Однако как только я увидела его на вокзале, весь мой план, все мысли, заранее подготовленные диалоги, - всё это испарилось, душа наполнилась радостью и, издавая восторженные вопли, я полетела к нему навстречу и повисла на шее, так что, не ожидавший такого приёма крепкий парень, едва не свалился с ног. Надо сказать, что с момента нашей последней встречи Джейк сильно изменился. Он стал более мужественным, серьёзным, собранным, даже хмурым, перестал испускать ядовитые шуточки по поводу и без, короче говоря, он повзрослел. Никуда не делась лишь его безобразная стрижка и глубокий взгляд чёрных глаз, который, казалось, стал ещё более пронзительным за эти годы. Мы прогулялись по всему городу, болтая обо всём на свете.

Джейк рассказал мне, что после окончания университета поехал домой, повидал родителей, своего любимого дядю Бобби, который к тому времени был на последней стадии рака лёгких, и умер практически на руках племянника. Он был заядлым холостяком, детей у него не было, а единственной страстью были машины, он имел свою автомастерскую, которая после его смерти перешла к старшему брату Джейка – Эрику. Говоря об этом, Джейк не смог скрыть своей досады от завещания дяди: Эрик всегда был мягкотелым, учёным человеком, неженкой, ему бы всё пробирки в лаборатории протирать, а не ухаживать за техникой. Однако последняя воля дяди была такова, и им больше ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Сейчас Джейк работает автомехаником в этой мастерской на подчинении у собственного брата, к которому никогда не питал нежных братских чувств. Однако, как бы моему другу не хотелось этого признавать, а всё-таки из Эрика пусть и никудышный рабочий, зато умелый и грамотный начальник.
- Как бы то ни было, а я не жалею о том, что не пошёл искать какую-нибудь другую, престижную работу по специальности, как хотел того отец, - говорил Джейк, когда мы решили отдохнуть в небольшой уютной кафешке, - Управляться с машинами у меня получается лучше, чем с людьми.

- А как же на личном? Неужели так и не удалось встретить достойную девушку, жениться?
- Встречать удавалось разных, и достойных, и не очень… Да только все они как-то быстро от меня сбегали, а я и не держал.
- Неужели ты никого никогда не любил?
- Любил. Давно, правда. Лет семь назад встретил одну девушку, Элен. Интересная такая, ни на кого не похожая. Думал, вот она – любовь, учиться вместе поедем, потом женимся, детей заведём. Да только вот её планы с моими не совпадали, и сейчас она уже лет пять как замужем за моим братом, дочь ему родила недавно… Вот и вся любовь.
- Боже, я не знала… Это, наверное, очень тяжело – видеть их каждый день вместе?
- Не так, как кажется, да я уже и привык давно. Поначалу – да, тяжеловато, я ведь из-за неё с братом-то и поссорился, даже побил перед отъездом в универ. Форнер мне потом ещё долго по этому поводу морали читал, что я из-за какой-то девчонки от родного брата отрёкся, а потом Валери свою встретил и приткнулся, понял меня. А я все четыре года учёбы завидовал ему по-страшному, во все тяжкие пускался. Но как вернулся домой, увидел её, и понял, что что-то внутри у меня перегорело и отмерло, что ничего кроме холодного безразличия у меня к ней не осталось. Эрик долго бесился, нервничал, не мог дождаться, когда я из дома уеду, всё потерять её боялся, но после смерти дяди мы поговорили начистоту, всё обсудили, я работать у него остался. А единственные женщины, которых я сейчас люблю – это мама, да Джей-Джей, моя полугодовалая племянница.
- Но ведь так не может продолжаться вечно, - сказала я спустя пару секунд молчания. – Когда-нибудь и тебе придётся задуматься о собственном семейном очаге.
- Конечно, когда-нибудь я об этом задумаюсь… лет через десять, - засмеялся Джейк, - и обязательно приглашу тебя на свадьбу вместе со всей сворой маленьких синеглазых спиногрызов… Кстати, а что это мы всё обо мне? Я слышал, что у тебя кто-то есть. Познакомишь?

- Он вообще не знает о твоём существовании, - глубоко вздохнула я. – И думает, что я сейчас дома неустанно тружусь над своей дипломной.
- Ревнивый? – понимающе улыбнулся Джейк.
- До ужаса. Не словами не передать, как я от этого устала.
- Ну так ещё бы, я бы тоже ревновал, будь рядом со мной такая красавица, - в этот момент я почувствовала, как щёки мои залила краска. – Когда я видел тебя в последний раз, ты была ещё совсем ребёнком, а теперь так повзрослела! Не зря же на той вечеринке даже преданный Хатико-Оливер обратил на тебя внимание. А когда начались все эти ваши прогулочки, так я вообще подумал, что лучшей из лучших Вэл придётся подвинуться.
- Я тоже, - тихо ответила я, вспоминая этот безумный первый год учёбы. Год, который мне очень хотелось забыть.
- Ох уж эта первая, дерзкая любовь, - грустно усмехнулся Джейк, но затем вновь весело продолжал: - А этот твой… как его, кстати?
- Кевин.
- Этот твой Кевин, он как, хороший человек?
- Очень. Заботливый, добрый, нежный… Мне с ним хорошо.
- Только хорошо? Я надеялся на «счастливо».
- Понимаешь, - в очередной раз вздохнула я. – Здесь всё очень сложно.
- Понимаю. Тебе нужен был кто-то, кто даст нечто большее, чем простые дружественные обнимашки, и ты нашла его.
Я невесело улыбнулась в ответ, и друг продолжал:
- Ну и когда ты собираешься помахать Кевину ручкой?
- С чего ты взял, что я вообще собираюсь это сделать?
- Знаешь, я сам не так давно понял, что хуже, чем быть одному, может лишь быть с тем, кто тебе безразличен. Не глупи, прислушайся к словам старого, умудрённого опытом человека.
Я широко улыбнулась в ответ, хотя на сердце у меня от этих слов стало скверно.
Мы проболтали о всяких пустяках ещё около получаса, затем Джейк сказал, что хотел бы ещё проведать старых товарищей в других городах, и уехал тем же вечером, пообещав приехать ко мне как-нибудь ещё в Бухту Беладонна, когда я уже буду дома. Прощаясь с ним, я испытывала светлую грусть в душе, и неожиданно для себя отметила, что мы не прощались с ним, когда он уезжал из кампуса, и не особо общались, когда он жил здесь, однако что-то нас сплотило. Что это, родство душ, общее несчастье? Я не нашла ответа, но всё же поблагодарила судьбу за то, что он наткнулся на меня на той роковой вечеринке, перепугав до полусмерти.

С этого дня прошло ещё чуть больше месяца, прежде чем произошло ещё одно событие, навсегда оставшееся в моей памяти. Тогда была весна, оставался один месяц до получения диплома, в тот день у меня было удивительно хорошее настроение. Природа вокруг играла яркими красками, пели птицы, светило солнце… Я чувствовала себя на редкость счастливой и хотела заразить своим неожиданным позитивом всех: рассмешила до коликов в животе Либби, подтрунивала над Лилиан, звонила домой, умилялась забавному лепетанию Майка в трубку, а когда Кевин позвал меня гулять, то не умолкала ни на минуту, смеялась над какой-то ерундой, дурачилась. Несчастный Кев никак не мог понять, что со мной случилось, он лишь рассеянно улыбался на все мои выходки и пристально заглядывал в глаза, будто пытаясь найти в них ответ.

Что случилось со мной, не знала и я сама, мне просто было хорошо. Спустя час бессмысленного шатания по улочкам города, Кевин повёл меня в кафе, где я заказала огромную порцию мороженого, и не переставала излучать лучи беспечности. Кевин же, напротив, был как-то необыкновенно задумчив и серьёзен в этот день.
- Да что с тобой сегодня, Кев? – весело спрашивала я. – Вроде, слава Богу, не с похорон пришёл.

- Видишь ли, я уже давно собирался с тобой кое о чём поговорить…
- Не пугай меня, пожалуйста, - ответила, посерьёзнев, я и отодвинула мороженое в сторону. – Что-то случилось?
Кевин нервно рассмеялся.
- Да нет-нет, я не так выразился. У меня всё в порядке. Знаешь, я тут подумал, мы уже давно вместе, и я люблю тебя, ты это знаешь.
- Кев…

- Нет-нет, подожди, не перебивай, я должен договорить. Ты – та самая единственная девушка, с которой я вижу своё будущее, и хотел бы его с тобой разделить. А ведь оно не за горами, остался всего лишь один месяц в стенах Академии. И поэтому я хотел тебя спросить, - с этими словами он вытащил из кармана чёрную бархатную коробочку и, положив на стол, пододвинул ко мне, - Ты выйдешь за меня замуж?
За какие-то доли секунды в моём мозгу пролетела вся наша возможная совместная жизнь. Я увидела себя в пышном белом платье под алтарём, клянущейся в вечной любви и верности сияющему от счастья Кевину, увидела двух зеленоглазых ребятишек, тянущих ко мне ручки и зовущих мамой, увидела небольшой уютный домик, стены которого за долгие годы успеют мне опостылеть до безумия, увидела своего мужа уставшим, обрюзжавшим человеком, каждый вечер устраивающимся с бутылкой пива у телевизора, увидела себя морщинистой домохозяйкой, плачущей по ночам в подушку от безысходности, несчастливости, чувства неправильно прожитой жизни, под равнодушный храп Кевина с другой стороны кровати. Моё воображение рисовало довольно печальные картины будущего, я поняла, что с Кевином буду жить лишь ради детей, только их буду любить, и умру одинокой несчастной старушкой в кругу семьи одного из своих детей. Конечно, быть может, это всё игра воображения, напуганного стереотипами и словами друзей, но тогда я отчётливо осознала, что любое будущее рядом с Кевином будет для меня невыносимым. В голове у меня прозвучали слова Джейка, и я поняла, что именно сейчас настал момент попрощаться с Кевином. Сейчас или уже никогда.
- Кев, - наконец произнесла я дрогнувшим голосом, а парень уже давно всё понял по выражению моего лица и сник. – Ты очень дорог мне, и я никогда не забуду то время, что мы были вместе, но я не могу принять твоё предложение.
- Почему?
«Я не люблю тебя», - пронёсся в голове чёткий ответ, но разве я могла произнести его вслух? Я понимала, как больно будет ему услышать такое, и проклинала себя за свой эгоизм, за то, что позволила ему полюбить себя, не оборвала всё раньше. Я опустила голову, почувствовав, что плачу, а он всё вновь понял без слов. Кевин молча убрал коробочку обратно в карман и попытался поймать мой взгляд, который я старательно прятала и отводила в сторону.
- Так значит, это всё? Конец? – бесцветно спросил он.
- Да. Прости меня, если сможешь.
- Ничего, я всё понимаю. Не могу поверить, но понимаю. Знаешь, сердце – такая наивная штука, вроде и понимает, что тебя не любят, а всё же пытается найти доказательства обратному, ищет какие-то скрытые причины твоего безразличия, будто здесь может быть что-то ещё кроме нелюбви.
- Кев, мне так жаль…
- Мне тоже. Но знаешь, я ни в чём тебя не виню. Это даже хорошо, что ты сказала всё сейчас, иначе я бы после всю жизнь мучился ощущением, что загубил тебя. И, надеюсь, ты ещё будешь счастлива с кем-то другим. Прощай.

Он встал, заплатил по счёту и ушёл, а я ещё около часа просидела, сложив голову на руки, и беззвучно рыдая. Кто-то из персонала кафе подходил, спрашивал, всё ли со мной в порядке, но я отвечала чисто механически, не задумываясь. Внутри было пусто.
Когда я вернулась домой, перемену в настроении заметили сразу же.
- Так я и думала, что недолго твоя эйфория продержится, - вздохнула Либби, взглянув на моё хмурое лицо. – И что на этот раз? Приревновал тебя к официанту?
- Мы расстались.
В комнате повисла тишина. Лилиан застыла с поднесённой ко рту ложкой с йогуртом, Либб выпустила из рук свежий выпуск газеты. Обе в изумлении не сводили с меня глаз.
- Я в порядке, не волнуйтесь, - также сухо произнесла я и поднялась наверх.
Кевина после этого я не видела ни в Академии, ни в городе, но его друзья говорили, что с ним всё в порядке, трудится над дипломной. Я переживала, но не хотела показываться ему на глаза, понимая, что так ему будет проще забыть меня, просто раз и навсегда вычеркнув из жизни. Однако чувство вины перед этим человеком, видимо, не сотрётся из моего сердца никогда.
Домашние же о моём разрыве с Кевином узнали случайно, когда вообще звонили по другому поводу. Видимо, все наши родственники решили повыходить из тени, и тогда мама, захлёбываясь от радости, сообщила мне, что на связь с нами вышла и тётя Кейт, её сестра. Оказалось, она вместе с мужем и детьми жила всё это время в одной цивилизацией забытой деревушке, а потому достаточно редко могла связываться с родственниками. Однако сейчас их дети уезжают в более развитые города этого курортного острова, чтобы жить и учиться, оставляя стариков в одиночестве на долгие годы и позволяя пожить для себя. Заботиться им с мужем больше не о ком, и потому они решили вспомнить родственников, узнать, что у нас да как.
- Кейт звала нас всех к себе в гости, но я отказалась: сейчас слишком много всего свалилось, и работа, и за Майком нужно следить как следует, - сказала мне мама в тот телефонный разговор. – Кейт очень расстроилась, но взяла с меня обещание как-нибудь всё равно навестить её. Но ты можешь сделать это и сейчас.
- Я? Ты серьёзно?

- Абсолютно. Я много ей о тебе рассказывала, и она просила посоветовать тебе обязательно посетить этот остров. Даже если не хочешь ехать к неожиданно объявившейся неизвестной тётке, то просто съезди развеяться, погреться на солнышке. Ты же в своём кампусе все четыре года безвылазно просидела, хоть свет белый увидишь. Обязательно поезжай после получения диплома, только не вздумай оставаться там насовсем: моё хрупкое материнское сердце этого не выдержит.
- Мам, ну какой остров? Мне сейчас не до отпусков совсем…
- Отказы не принимаются. Можешь взять с собой этого своего Кевина.
- Он больше не мой. И ни на какой остров я не поеду.
- О Кевине поговорим, когда домой вернёшься, а билеты я тебе вышлю. Ну всё мне идти пора, Майки пора кормить. Позвоню тебе ещё после вручения дипломов, да смотри, не оплошай там!
За день до выпускного билеты всё же пришли вместе с брошюркой, на которой было написано: «Остров Твикки – место, где сбываются мечты!». Я лишь невесело усмехнулась, прочитав эту надпись на фоне высоких пальм и бескрайнего океана, и всё с той же усмешкой потащила всё присланное к мусорному ведру. Однако по пути мне встретилась Либби, сразу же заметившая яркие бумажки в моих руках. Мне пришлось ей всё рассказать.
- Да ты с ума сошла! – недоумённо воскликнула тогда подруга. – Выбросить путёвки на такой остров! Сколько там билетов?
- Два.

- Отлично, думаю, твои будут не против, если вместо Кевина на острове тебе компанию составлю я. Отбрось эти глупости, мы едем.
- Боже мой, Либб, и ты туда же!
- Ева, не глупи, ты только подумай, от чего ты отказываешься!
- Слушай, а если ты не хочешь, то, может быть, я поеду? – тут же встряла в спор Лилиан, всё это время молча за нами следившая.
- Ты-то куда лезешь, зелёная? – отвечала ей Либби. – Тебе до заслуженного отпуска ещё два года гранит науки грызть. Мы едем, и это не обсуждается!

Мне оставалось лишь тяжело вздохнуть в ответ: что с мамой, что с Либби спорить было бесполезно. И пока подруга воодушевлённо собирала чемоданы, покупала яркие летние платья и соломенные шляпы, я мрачной тенью бродила по дому, который в скором времени мне предстояло покинуть навсегда.
На следующий день был выпускной: счастливые лица сокурсников, добрые, напутствующие слова любимых преподавателей, волнение от осознания того, что держишь в своих руках не какую-то бумажку, а самый настоящий билет во взрослую самостоятельную жизнь, - всё это ещё надолго останется в моей памяти.
Дома в честь получения мной красного диплома открыли бутылку шампанского, сердечно поздравили и попросили скорее возвращаться домой все домочадцы. В кампусе же состоялась очередная громкая выпускная вечеринка, устраиваемая Лилиан, на которую теперь мне было просто грех не пойти. Там я в кругу людей, ставших мне родными за эти долгие четыре года, веселилась как никогда прежде.

Следующим вечером нам с Либби предстояло отправиться на этот самый остров Твикки, а потому весь день был посвящён окончательной паковке вещей, прощанию с друзьями, однокурсниками… Но самым тяжёлым для меня оказалось попрощаться с домом.
- Лилиан, прошу тебя, - сказала я кузине, - не преврати этот дом в руины, он слишком многое для меня значит.
- Не волнуйся, сестрёнка, - весело отвечала та. – Всё будет в порядке, обещаю!

- Весело тебе? Никак, поди, не нарадуешься, что наконец-то остаёшься без моего контроля.
- Как же не радоваться? Ты, признаться, мне уже порядком наскучила, - рыжая лиса хитро ухмыльнулась, а я запустила в неё подушкой, после чего мы обе рассмеялись. – Ну, а если серьёзно, то я буду даже скучать по тебе. Кто же теперь будет читать мне морали? А над кем мне теперь измываться? Ну да ничего, вот окончу учёбу и заеду к вам пожить на пару неделек, помогу тебе вспомнить молодость.

Я запустила в неё вторую подушку, но она ловко увернулась, и удар пришёлся прямо на зашедшую не вовремя в комнату Либби. Кузина залилась хохотом, я еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться тоже, а Либб, отбросив подушку в сторону и стряхнув с себя вылетевшие из неё перья, нахмурилась и недовольно пробурчала что-то вроде: «Устроили здесь чёрте-что, дети малые».
Позже нам пришлось прощаться уже всем вместе в гостиной, перед самым отъездом на вокзал.
- Ну что ж, вот и всё, прощайте, беззаботные студенческие годы! – стараясь быть весёлой, проговорила Либб.
- Даже не верится, - тихо ответила я, с грустью оглядывая родные стены.
- Эй, ну что за негатив? Одна часть жизни заканчивается, начинается новая, все через это проходят. Ты только представь, сколько всего интересного ждёт нас в будущем!
- О да, - саркастически подхватила Лилиан. – Эти прекрасные мрачные, серые рабочие будни, унылость однообразной семейной жизни, вонючие детские пелёнки-распашонки…

- Ой, да ну вас, - махнула рукой подруга. – Вся-то жизнь у вас одно уныние. Позитивнее на мир смотреть надо, милые мои! И вообще, что-то мы заболтались, как бы в аэропорт не опоздать. Вперёд, навстречу новой жизни!
С этими словами Либб едва ли не вприпрыжку отправилась в такси, мы в последний раз попрощались с Лилиан, и навсегда оставили наш светлый уютный домик, видевший все мои печали и радости, на попечение новой хозяйке.

Эти строки я дописываю уже в самолёте, через час мы окажемся на сказочном острове Твикки и целую неделю проживём в одном из его отелей. Не знаю, чего ожидать мне от этих семи дней, но, думаю, Либби не даст мне соскучиться, они пройдут быстро, и вскоре я окажусь в родном городе, в родном доме с родными людьми, где начнётся новая часть моей жизни.

0, 75 за трёх новых друзей (все прувы в след. отчёте)
Итого: 15 баллов ровно

Darlen · 27 Дек 2013

Случайная встреча

На остров Твикки мы прибыли утром, ещё не было и десяти часов, когда такси везло нас по аккуратным улочкам в самый престижный и дорогой отель острова, - мама всегда была щедра на подарки. Всю дорогу Либби восторженно липла к окну машины, жадным взглядом обводя всё вокруг, и время от времени, захлёбываясь от эмоций, кричала на весь салон: «Ева, смотри, это пальма! Настоящая пальма! И люди какие все загорелые! А это что, прибой? Я слышу шум прибоя!». Я на все её реплики отвечала снисходительной улыбкой: бессонная ночь в самолёте лишила меня способности проявлять эмоции, зато добродушный старый таксист заливался хохотом, глядя на неё в зеркало заднего вида, и в красках, с приятным акцентом, расписывал ей все прелести острова, советовал места, которые следует посетить. Подруга слушала его с открытым ртом и помечала в блокноте советуемые им местные достопримечательности. Уже тогда я поняла, что эта поездка запомнится мне надолго. По прибытии я первым делом пошла регистрироваться к стойке портье, а Либб, едва лишь затащив чемодан в холл, с радостным визгом: «Ух ты, океан!» понеслась на пляж, находящийся прямо за отелем. Я же, едва войдя в наш номер, тут же без сил рухнула на кровать.

Спустя полтора часа глубокого сна меня разбудила обтирающаяся полотенцем подруга, вошедшая в номер. «Ты чего это улеглась? – беспардонно тормошила она меня. – Немедленно поднимайся и приводи себя в порядок: мы идём гулять!». На острове было жарко: тут и там сновали загорелые женщины в развевающихся тонких платьях и шляпах, мужчины – в шортах, с обнажёнными торсами, либо в майках. Первым делом подруга потащила меня на торговую площадь, советуемую ей таксистом, и ни на минуту не умолкала, разглядывая и комментируя всё вокруг. Пара часов сна вернула силы и мне: я с интересом рассматривала местных жителей, встречающихся нам на пути, ярких, заливающихся трелями птиц, которых никогда и нигде не видела прежде, прислушивалась к местному языку, льющемуся, словно песня. Попав на торговую площадь, мы первым делом закупились сувенирами для себя и подарками для родственников, а затем направились на набережную. Там зоркий и очень любопытный глаз Либби выловил островитянина, исполняющего танец с огнём, вокруг которого застыла восторженная публика. Когда его выступление закончилось, и довольные зрители разошлись кто куда, подруга пристала к несчастному со словами: «А научи меня этим своим огненным выкрутасам, а?». Танцовщик сначала долго отнекивался, но затем, увидев в её руках пару зелёных купюр, всё-таки согласился.

Пока подруга пыталась запомнить и повторить пресловутые движения, я наслаждалась необычайно чистым воздухом, ярким солнцем и ласковыми волнами. Прогуливаясь по берегу, я натыкалась на красивые ракушки, камушки, следила за маленькими рачками и прочей океанской живностью, слушала шум прибоя. Насладиться как следует всеми этими прелестями мешали люди: на набережной было много туристов, с восторженными криками бросающихся в океан, всюду бегали с радостным визгом и смехом ребятишки, они следили на раками, обсыпали друг друга песком из ведёрка, неподалёку слушалась смачная ругань танцовщика, когда Либб в очередной раз роняла палку или, что ещё лучше, ударяла ей его. В конце концов, осознав, что покоя мне здесь не найти, я вернулась в детство: строила песчаные замки с ребятишками, пыталась взобраться на пальму, копалась в песке в надежде найти что-нибудь интересное. А, выдохнувшись, плюхнулась на полотенце, постеленное прямо на берегу: мама приказала без загара домой не возвращаться.

Последующие два дня отпуска были не менее безумными, чем первые. Либби не давала мне посидеть на одном месте больше двух минут: всё время тащила на экскурсии, прогулки, пляжи. Из отеля мы уходили рано утром и возвращались поздно вечером: у меня не было времени даже чтобы просто подумать о чём-нибудь ещё, кроме составленной программы развлечений, словно до приезда на этот остров я и не жила какой-либо ещё жизнью. Впоследствии я догадалась, что весь этот безумный ритм задавался с целью не дать мне провалиться в уныние, депрессию по поводу расставания с Кевином, я поняла, что мама с Либб скорее всего скооперировались, и первая наказала тормошить меня как можно сильнее, не позволять просидеть весь отпуск, провести его в пустую. Я поняла это, но не злилась: моя жизнь в последние годы превратилась в серую обыденность, каждый новый день был похож на предыдущий, а эта поездка наполняла её новыми яркими красками. Обо всём этом я обычно размышляла, сидя в уютном ресторанчике, находящимся на первом этаже отеля, пока подруга проходила водные процедуры и не жужжала без умолку под ухом, не позволяя сконцентрироваться на посторонней мысли.

Местные жители на острове были очень приветливые и улыбчивые, все они представляли собой счастливых и довольных жизнью людей, так что даже зависть брала при взгляде на них. Зато с туристами всегда находилось больше общих тем для разговора. Так например, однажды на одной из очередных прогулок по острову я разговорилась с одной женщиной, своей землячкой. До этого я и не представляла, насколько сильно соскучилась по родной Бухте, однако около часа взахлёб обсуждала с ней наш маленький город, спрашивала о нововведениях, постройках. У этой женщины, Марты, оказался ещё прекрасный восьмилетний сынишка Карл, вертящийся возле нас всю беседу. Помимо всего прочего мы с Мартой оказались соседями по номерам в отеле, и если её нужно было отлучиться куда-нибудь без сына, то она всегда просила меня с ним посидеть. А мне никогда не было в тягость провести пару часиков с большим выдумщиком и озорником Карлом, всегда веселящим меня до коликов в животе. «Из тебя выйдет прекрасная мама, - сказала мне однажды Марта, наблюдавшая за нашими с Карлом играми. Эти слова почему-то очень согрели мне сердце.

Мы с Либб не пропустили ни один пункт в её блокнотике и каждый день открывали для себя что-нибудь новое. Мы посещали все вечеринки в отеле, участвовали во всех забавах, устраиваемых аниматорами, исследовали добрую половину острова. Особенно мне запомнился поход к массажисту, который выучил меня технике массажа камнями и последняя экскурсия, на которой нас покусали морские блохи, и после которой мы ещё добрых два дня расчёсывали всё тело до покраснения.

Каждый вечер в отель мне звонила мама, требующая отчёт по проведённому дню. Я всегда подробно, часами, рассказывала ей обо всех происшествиях и приключениях, она вставляла свои комментарии в мой рассказ, мы постоянно смеялись. Дома у нас всё хорошо, малыш Майки растёт не по дням, а по часам, взрослые трудятся, готовят комнату к моему приезду. Жду не дождусь того дня, когда я наконец-то снова окажусь в родных стенах.

Наши беспрестанные шатания по всему острову завершились тогда, когда Либби сильно обгорела на солнце и наотрез отказалась выходить за пределы гостиничного номера, по крайней мере днём, пока ожоги не сойдут. Теперь днём мы сидели в нашем номере, просматривая местные телеканалы (не могла же я пойти веселиться, оставив подругу одну!), а вечером я, предварительно намазав её кремом, выходила на пляж. В тёмное время суток здесь практически никого не было, и я могла спокойно насладиться уединением под шум прибоя. Только тогда, наблюдая за играми переливающихся океанских волн, я поняла, почему тётя Кейт решила остаться здесь навсегда: ещё нигде прежде я не чувствовала себя так свободно и легко, как здесь. Здесь всё другое, не похожее на серую городскую жизнь, здесь небо ярче, здесь воздух пропитан океаном, а люди, какие здесь люди! Сердечные, бескорыстные, приветливые и добрые, кажется, их совсем не задевают пороки современного мира, потому что у них свой мир, отдельный ото всех. За всё время пребывания на этом острове меня не посетила ни одна мрачная мысль, здесь я отдыхаю и душой, и сердцем, и головой. Если где и существует рай на земле, то он находится определённо на острове Твикки, и я безумно счастлива, что мне удалось его посетить.

В один из таких вечеров на берегу, когда я сидела одна, наблюдая за тем, как ярко-красный диск солнца медленно опускается за океан, раскрашивая всё небо в яркие цвета, я вдруг почувствовала, что нахожусь на берегу не одна. Это было большой редкостью: люди в основном вечерами сидят в своих номерах, либо гуляют по вечернему острову. От осознания, что я не одна, всё очарование вечера стёрлось, в душе поселилась странная неловкость. Я чувствовала, что на меня смотрят, однако беседу заводить никто не спешил. Тогда я молча встала, развернулась и увидела неподалёку от себя высокого мужчину, смотрящего, как и я, вслед уходящему солнцу. На улице было уже темно, и я не могла видеть черты его лица, один лишь силуэт выделялся на фоне бесконечного песка.

Я медленно пошла мимо него, попутно размышляя, кем мог бы быть этот человек, и как только поравнялась с ним, звук мелодичного голоса заставил меня вздрогнуть:
- Не правда ли, здесь самые прекрасные на свете закаты?

Я остановилась, вглядываясь в его лицо, но ветер, развевающий длинные волосы, не позволял мне этого сделать как следует. Я разглядывала его, позабыв обо всех правилах приличия: его голос подобно урагану прошёлся по приведённым в порядок чувствам, снова устроив хаос. Это был голос человека, раз и навсегда перевернувшего мою жизнь. Наконец, затянувшееся молчание наскучило незнакомцу, он развернулся, подставив лицо под свет фонаря, и земля ушла у меня из-под ног: рядом со мной стоял Оливер!

Darlen · 28 Дек 2013

Двадцатый отчёт получился большим, посему разбиваю его на две части. Вторая скорее всего будет завтра.

Пути Судьбы. Часть первая
Я в полуобморочном состоянии продолжала молча смотреть на вставшего передо мной человека, размышляя, сошла ли я окончательно с ума, или это действительно Оливер. Он сам разрешил мои сомнения.
- Неужели ты не узнаёшь меня? – улыбаясь, спросил парень. – Не думал, что я так сильно изменился.
Дыхание у меня спёрло, сердце забилось, в глазах всё помутнело.
- Оливер… - каким-то чужим голосом только и смогла я выговорить.
- Узнала-таки, - ещё шире улыбнулся он. – А я вот сразу тебя узнал, хотя ты и изменилась с момента нашей последней встречи.
- Как… как ты здесь оказался? – в моей голове образовался невообразимый хаос, целый вихрь мыслей завертелся, закружился, не позабыв поднять из тайников души все воспоминания, чувства, что все эти годы так старательно я пыталась похоронить навсегда. Мысли сменяли одна другую со скоростью света, и я не могла зацепиться ни за одну из них. Снова завертелось: «Валери», «Сэнсэй», «Мне легче переносить разлуку, когда ничто не напоминает о ней», «Ты особенная», «Она – самое прекрасное, что есть в моей жизни», «С тобой ведь всё будет в порядке, да?»
- Вероятно, так же, как и ты, - всё также весело продолжал Оливер, - ну да я всё расскажу тебе потом. А ты так выросла! По моим подсчётам ты уже окончила Академию, верно? Ну, что ты молчишь? Рассказывай, я так давно не слышал твоего голоса!
Не выразить словами, каких усилий мне стоило привести мысли в порядок, угомонить рвущееся сердце. Мы устроились на берегу, я отвернула лицо к океану, чтобы лучше сконцентрироваться на мыслях, и, собравшись, поведала ему о трёх последних годах своей жизни, умолчав разве что о Кевине, но он потом всё же спросил о личном, так что пришлось рассказать и об этом. Я сидела рядом с ним, что-то говорила, и всё ещё не могла поверить в реальность происходящего. Мне казалось, что я сплю и вижу очень правдоподобный сон, который всё никак не хочет прерываться.

Я рассказала Оливеру всё вплоть до того, как оказалась на острове, однако, когда замолчала я, он не торопился рассказывать о себе. Наконец, угнетённая его молчанием, я задала неожиданно для себя вопрос, совсем не относящийся к тому, что он здесь делает:
- А где Валери?
- Её здесь нет, - раздался бесцветный ответ, а я от изумления даже обернулась.
- Как?.. Почему?..
- А вот так. Уже два года как нет.
Он помолчал с минуту, а затем продолжал:
- Мы с ней приехали сюда на медовый месяц, устроились в гостиничном домике недалеко отсюда, жили, словно в сказке, думали остаться насовсем. Но вскоре умерли мои родители, и я… несколько замкнулся в себе, отстранился от всего мира. Она пыталась вытащить меня, но всё было без толку. Понимаешь, я словно умер тогда, ходил по земле тёмным призраком, тенью, не знающей, зачем и почему она здесь. И в конце концов, Вэл устала. Собрала свои вещи и уехала, а я не нашёл в себе сил остановить её. Но, знаешь, этот остров творит настоящие чудеса. На деньги с дома родителей я купил здесь себе уютную хижинку, работаю аниматором, вечерами барменом, общаюсь с людьми. Здесь сама атмосфера пропитана чем-то заживляющим, тебе не кажется?

Я молча согласилась с ним, и, вновь обретя способность мыслить здраво, продолжала спрашивать:
- Почему же ты закрылся от нас, Оливер? Ведь можно же было позвонить мне, Джейку, Трейси… да мало ли было у тебя друзей? Мы все очень скучали по тебе, мы переживали.
Парень тяжело вздохнул.
- Мне очень жаль, что я заставил вас переживать, но в то время я просто не хотел никого ни видеть, ни слышать, ни помнить… Я был пуст. А потом, когда уже пришёл в себя, подумал, что вы уже все и забыли обо мне.
- Как Валери? Знаешь, Оливер, тот, кто любит, никогда не забудет и не откажется от тебя, что бы с тобой не случилось, - неожиданно для самой себя выпалила я, и застыла, опасаясь, что он поймёт истинный смысл моих слов. Однако Оливер лишь усмехнулся.
- Узнаю старую подругу, - ответил он. – Кстати, тебе не пора идти спать? Уже поздно, Либби поднимет на уши весь отель, если заметит, что тебя всё ещё нет. Она ведь всё ещё такая же неугомонная и ворчливая?
Я спохватилась, взглянув на часы, и подумала, что Либб действительно пристрелит меня на месте, если я не вернусь сию же секунду. Мысль о подруге заставила меня подняться и бегом отправиться в отель, даже не попрощавшись с Оливером. Но, спеша поскорее в номер, я чувствовала, что он смотрит мне вслед.

Войдя в номер я вздохнула с облегчением: подруга безмятежно спала, растянувшись на кровати, и даже не подозревала о том, что я меня нет рядом. Сама же я, даже не раздеваясь, плюхнулась на соседнюю кровать и мгновенно уснула.
Утром я проснулась рано, и первой моей мыслью было, едва я открыла глаза: «Это был сон». Я села на кровати и оглядела комнату: Либби спала в той же позе, что и вечером, по комнате раздавалось её мирное посапывание, сама же я была в платье, в его складках остался песок… И всё равно мне не верилось. Я сходила в ванную, привела себя в порядок, переоделась, оставила записку для Либби и вышла из номера: я собиралась пойти прогуляться, пока ещё прохладно, и солнце не печёт. Однако стоило мне сделать пару шагов по направлению к двери, как передо мной тут же вырос вчерашний собеседник – Оливер собственной персоной. Я опешила.
- Привет, - с улыбкой проговорил он.
- П-привет… Как ты узнал, в каком номере мы остановились?
- Портье – мой старый друг, подсказал. Пойдём, прогуляемся? Я покажу тебе такие места на этом острове, в какие тебя не отведут гиды.
- А ты разве не работаешь?
- Работаю. Но у меня много понимающих друзей и среди коллег. Ну так что, пошли?
Я согласилась, и мы, так же, как когда-то три года назад, вместе шли по расцветающим улицам, и я, так же, как когда-то, не замечала и не слышала никого вокруг, кроме Оливера. Он не обманул: на острове оказалось ещё много замечательных мест, которые без него я бы никогда не посетила. И ещё его забавные комментарии по отношению к тому или иному объекту очень меня веселили, и делали прогулку ещё более приятной.
Он водил меня по самым старым и интересным местам острова. Разрушенный храм Ну-Чака, спрятанный в гуще экзотических растений, не особо пользуется популярностью среди туристов, да гиды и не спешат им его показывать по своим соображениям: местные жители очень суеверны. «Они считают, - рассказывал мне Оливер, - что излишнее внимание и, упаси Бог, пакости иностранцев разгневают великого Ну-Чака, и он ниспошлёт им горе и напасти. Вообще, кем на самом деле был этот самый Ну-Чак, никто не знает, но, говорят, что это был великодушный и отзывчивый вождь племени, готовый всегда и всем прийти на помощь, которого злые колдуны превратили в камень. Убивающиеся по любимому вождю соплеменники отгрохали ему целый храм, и если вдруг у кого-нибудь случалось какое-нибудь несчастье, то он шёл просить помощи у каменного лика Ну-Чака. Поэтому и сейчас говорят, что если загадать желание и кинуть монетку в водопад, падающий изо рта каменного лица, то оно сбудется».

Я улыбнулась в ответ на эту историю, однако как только Оливер отвернулся от меня на пару секунд, тут же прошептала своё желание и бросила монету в водопад, сердечно прося Ну-Чака исполнить его. Кто знает, быть может, этот остров на самом деле волшебный.

В продолжение местных народных легенд мой эксклюзивный гид привёл меня на ещё один, Южный пляж острова, на берегу которого находился самый настоящий гигантский пиратский корабль!

- Легенда гласит, - продолжал Оливер, - что перед великим наводнением, смывшем с лица острова всё население, новый вождь племени спрятал все богатства и сокровища своего народа в храме Ну-Чака. Прознав об этом, один весьма алчный и кровожадный пират, капитан Кнег, отправился на поиски этого острова, но ему не повезло: в пути на его корабль обрушился сильный шторм, и вся пиратская команда погибла. По иронии судьбы разрушенный корабль Кнега прибило к берегу именно того острова, который он искал. Среди местных ходят байки, что Кнег остался на всю жизнь бесплотным разгневанным призраком, принуждённым до скончания веков шататься на своём корабле. Есть те, кто говорят, что видели его воочию.
- А что же с сокровищами?
- Молодец, ты знаешь, что спрашивать, - рассмеялся парень. – Если здесь и были какие-либо сокровища, то, будь уверена, их стащил уже кто-то удачнее Кнега. А вообще, это всё просто легенды.

- Во всех легендах есть частичка истины.
- Может быть. Во всяком случае, нам навряд ли удастся её познать. Эй, капитан Каспер, - неожиданно крикнул он мне, встав за рулевое колесо. – Не хочешь почувствовать себя грозой всех морей, океанов и властей? Йо-хо-хо!
Наверное, ещё никогда островитяне не видели такого презабавного зрелища: двое взрослых людей дурачились, словно дети. Я была в роли беспощадного капитана Кнега, Оливер – бывалым матёрым пиратом, его правой рукой. Мы по сценарию игры захватили целый корабль с золотом, сражались с его командой, а после победы закатили пирушку, распевая пиратские песни. То и дело с корабля горе-пирата Кнега раздавались наши деланно хриплые голоса: «Свистать всех наверх», «Поднять паруса», «Тысяча чертей», «Йо-хо-хо и бутылка рома». В последний раз я веселилась так в далёком детстве.

После игры, когда мы уже собирались уходить, я заметила дверь, ведущую в капитанскую каюту, и меня взяло любопытство.
- Ты там когда-нибудь был?
- Был, и не раз. Исследовал всё, что можно, но там после многочисленных туристов уже практически ничего не осталось, так, старые карты, монеты, сундуки, всякие безделушки.
Я направилась к двери, собираясь исследовать её самостоятельно.
- Осторожнее, - раздался насмешливый голос Оливера, - местные говорят, что именно там обитает неугомонный дух Кнега.

Я лишь улыбнулась в ответ на его слова и уверенно толкнула дверь. В помещении оказалось очень темно, солнечный свет, проникающий сквозь узкие щели корабля, был не в состоянии осветить каюту полностью. Я собирался выйти, чтобы спросить у Оливера фонарик или зажигалку, но внезапно дверь за мной захлопнулась. Тогда я подумала, что это он специально закрыл её, чтобы подшутить и напугать меня, и, решив не поддаваться на провокации, ощупью продвигалась вперёд по каюте. Со временем глаза привыкли к темноте, и я стала различать силуэты предметов. Внезапный громкий звук, похожий на чей-то вопль, заставил подняться мои волосы дыбом. Я остановилась, прислушиваясь, не померещилось ли мне, и почувствовала, что помимо меня здесь кто-то есть. Раздался скрип половиц за спиной, словно кто-то подходил ко мне сзади, а мгновение спустя я уже чувствовала чьё-то дыхание на шее… За какие-то доли секунды я смогла развернуться, вылететь из двери так, что она едва не упала с петель, буквально перепрыгнула ступеньки, ведущие с корабля, и с сильно бьющимся сердцем повисла у Оливера на шее, не помня себя от ужаса. Немного отходить я начала, когда почувствовала, что он смеётся.

- А я уже и забыл, какая ты впечатлительная, не нужно было столько всего тебе рассказывать.
- Оливер, там… там…
- Кто? Кнег? – он смеялся, но заметив моё побледневшее, искажённое от страха лицо, посерьёзнел и сильнее прижал меня к себе, глядя по голове, - Успокойся, всё в порядке. Я рядом.
Постепенно я почувствовала, как дрожь перестаёт разгуливать по всему моему телу, а вместо неё разливается нечто тёплое, успокаивающее, приятное. Я уже забыла о том, что произошло, что едва не получила инфаркт, я забыла вообще обо всём на свете. Оливер, видимо, почувствовал это и отстранился.
- Пора возвращаться, - как-то мрачно произнёс он, не глядя на меня. – Мне надо на работу.

- Неужели ты вернулась, - облегчённо выдохнула Либби, когда я вошла в наш номер. – Я тут чуть не вздёрнулась от скуки. Где гуляла?
- Лучше спроси: с кем.
Подруга заинтересованно посмотрела на меня, лукаво улыбнулась.
- И с кем же?

- С Оливером.
Повисла тишина.
- С КЕМ?!
Скрывать от подруги эту случайную встречу я не хотела, да и не видела смысла, а потому всё ей рассказала. Либб была в шоке, и в ответ на мой рассказ пробормотала лишь что-то вроде: «Вот уж действительно, пути Судьбы неисповедимы». После этого она погрузилась в глубокую задумчивость и рассеянно отвечала на все мои вопросы. Что уж там говорить, я сама была в подобном состоянии, когда увидела его тем вечером.
С тех пор Оливер каждый день встречал меня в отеле, мы шли гулять, он много всего мне рассказывал. «Как в старые добрые времена», - говорили мы все втроём об этих прогулках, но кто с улыбкой, кто с грустью, а кто с сарказмом, однако высказываться против них никто не стал. Я чувствовала, что с каждой нашей новой встречей внутри меня расцветает что-то до боли знакомое, то, от чего я когда-то молила по ночам высшие силы меня избавить. Остановить это тогда было ещё не поздно, но слова Либби о судьбе заставили меня задуматься: а что если мне был дан второй шанс? Валери больше не было, и я чувствовала, что само отношение ко мне Оливера изменилось, стало другим. Я не могла стопроцентно утверждать, что это было то же, что чувствую я, но лёд определённо начинал трогаться, и это вселяло надежду. Итак, я решила бороться, только в этот раз изо всех сил.

На самом деле Ева не только не струсила перед призраком, но ещё и пообщалась с ним как со старым знакомым и спела под гармошку

Darlen · 5 Янв 2014

Пути Судьбы. Часть вторая

Однажды Оливер повёл на вечеринку в честь одного праздника, устраиваемую на острове ежегодно. В этот день островитяне веселились, пели песни, надевали венки и бусы из цветов, желали друг другу удачи и счастья, а вечером устраивались танцы и посиделки у костра. Мастерство танцоров с огнём в этот вечер оценивалось особенно строго, лучший из лучших удостаивался народного признания, ценных подарков, статуэтки в виде человека, держащего в ладонях огонь. В тот вечер я увидела столько различных фокусов с огнём, что захватывало дух.

Вечером, когда празднование с конкурсами подходило к концу, на набережной зажигали костры, вокруг них усаживались люди с гитарами, кто-то пел, кто-то танцевал, а кто-то просто вёл задушевные беседы. К последним относились и мы с Оливером, обособившиеся от прочих празднующих у своего отдельного костра.

- Прекрасный вечер, - восторженно лепетала я, - кажется, сегодня я набралась впечатлений больше, чем за всю свою жизнь!
- Ну, так ты не пожалела о том, что приехала сюда?
- Ни капли! – Оливер улыбнулся, и на какое-то время между нами повисло молчание. Я собиралась с духом, чтобы начать серьёзный, откровенный разговор, а он просто впал в какую-то задумчивость.
- Слушай, Оливер, - наконец начала я, - а ты никогда не думал о том, чтобы… вернуться домой, в город?
- Нет, - отрезал он. – Меня там ничто не держит, никто не ждёт. Теперь здесь мой дом.
- А что тебя держит здесь?
- По сути, ничего, - парень поморщился, словно его одолела зубная боль. – Но здесь мне легче переносить одиночество и чувство никому не нужности. Здесь, в этой атмосфере, не так сильно терзает даже чувство вины.
Он угрюмо замолчал, видимо осознав, что сказал то, что говорить не хотел, а я просто смотрела на него, ожидая, когда он соберётся с духом и продолжит. Ждать пришлось не долго.
- Видишь ли, тогда, при нашей первой встрече здесь, я рассказал тебе не всё. После медового месяца мы с Валери всерьёз решили переехать жить сюда, даже присмотрели себе дом. Но для этого сначала нужно было вернуться в Плезантвью, забрать вещи, попрощаться с родными. Мои родители сильно изменились после смерти Стефани: поседели, помрачнели, ушли с работы на пенсию, занялись домашним хозяйством. Знаешь, я совсем не узнал их, когда вернулся домой после учёбы. Они хорошо приняли меня и Вэл, устроили большой семейный ужин, давали напутствия, пожелания, заводили душевные разговоры чуть ли не каждый день… Всего этого отродясь в нашей семье не было! Всегда была одна работа, и только она. Я понимал, что они, как и я, чувствуют себя виноватыми в том, что случилось со Стеф, и мне очень не хотелось оставлять их одних. Но мы с Вэл уже приняли решение. Мы приехали к ним, чтобы попрощаться, прогостили целую неделю, и перед тем, как уехать, я решил окончательно проститься с ещё одним членом своей семьи. Я целый день провёл на кладбище у могилы сестры, а вернувшись домой, зашёл в её комнату. Там совсем ничего не изменилось: все вещи находятся там, где она их оставила, даже был небольшой беспорядок, словно хозяйка этой обители вышла куда-то на пять минут и вот-вот вернётся. Я, решив вспомнить наше детство, перебрал все игрушки, все записи, открытки, и среди прочих вещей наткнулся на её медицинскую карту. Оказалось, за неделю до суицида ей диагностировали последнюю стадию рака мозга. Она покончила с собой, чтобы не мучиться ещё несколько месяцев перед смертью, не изводить родителей. Когда я понял это, у меня внутри что-то сломалось. Я все эти годы винил себя в случившемся, мучился мыслью, что мог предотвратить это. Но больше всего меня убивало то, что родители, опытные врачи, посвятившие всю свою жизнь профессии, всегда ставившие её на первое место, не смогли заметить, что со здоровьем их дочери не всё в порядке, пока это можно было исправить! Они, спасавшие жизни других людей, столько раз сталкивающиеся с этой болезнью, не смогли уберечь собственную дочь… Я очень разозлился, все детские обиды, все чувства, терзавшие меня на протяжении стольких лет, выбрались наружу потоком таких слов, каких нельзя говорить дорогим людям. Я обвинял родителей в смерти Стефани, открыто высказывал своё презрение к ним, кричал, что они вообще не достойны были называться матерью и отцом… Сейчас мне больно вспоминать обо всём этом, о своих словах, но тогда я просто сорвался и не думал о том, что они тоже страдают, что они всё давно осознали и без меня, и что им сейчас больше всего нужна моя поддержка. Нет, тогда я не думал об этом и, забрав вещи, уехал с Валери сюда. Спустя какое-то время я понял, что натворил, собирался вернуться снова и всё исправить, но не успел: родители решили поехать лечиться в какой-то заграничный санаторий (после моего срыва у отца случился сердечный приступ), но в дороге попали в аварию. В итоге домой я возвращался для того, чтобы похоронить их. А что было дальше, я рассказал тебе раньше. Знаешь, очень больно осознавать, что близкие люди перед смертью выслушали от тебя столько грязи, столько незаслуженных обвинений, что они умерли, считая, что ты их ненавидишь. Всё это не даёт мне покоя ни днём, ни ночью.
Я глубоко вздохнула, чувствуя, что по щекам катятся слёзы. Я жалела Оливера, его родителей, Стефани, и ещё попутно думала о том, что нужно будет позже обязательно позвонить всем родным и сказать, как сильно я их люблю.

- А ты, - после некоторого молчания уже с лёгкой улыбкой продолжал Оливер, - ты всегда как-то удивительно заживляла все мои раны, после разговора с тобой мне всегда становилось легче, вот прямо как сейчас. Три года назад я думал, что это оттого, что ты напоминаешь мне Стеф – единственного человека, которому я мог рассказать всё, что чувствовал, я видел её в тебе. Но сейчас я понимаю, что здесь что-то другое, потому что ты довольно сильно изменилась за это время, а, может, и я тоже. Но ты стала такой уверенной в себе, такой открытой, решительной. Куда делась та робкая застенчивая девочка, вздрагивающая всякий раз, когда произносили её имя, и заикающаяся, когда её о чём-то спрашивали?
«Она умерла, когда ты ушёл», - пронёсся ответ в голове, но я не стала его озвучивать, а просто поднялась на ноги. Парень сделал то же самое.
- Она всё ещё стоит перед тобой, - тихо сказала я, подходя к нему вплотную и обнимая за шею, - только несколько преобразованная. Всё будет хорошо, Оливер.

Я уткнулась лицом в его плечо, и первое время он не спешил меня отстранять, быть может, опешив от такого смелого шага, но мне больше хотелось верить в другой вариант. Я уже собиралась проверить, верен ли он, предприняв ещё один смелый шаг, но в этот момент на набережную высыпалась кучка веселящихся людей с визгами бросающихся в воду, и нам пришлось отойти друг от друга. Момент был упущен.
В последующие дни мы вели себя так, словно ничего и не было, точнее, вёл себя так только Оливер, а я не пыталась вывернуть наши отношения в другое русло, боясь, что всё только испорчу. Мы продолжали каждый день гулять, смеяться, общаться, как старые друзья, но в последний день отпуска я решила: сейчас или никогда. Тогда, в мой последний вечер на острове, мы решили вместе сходить в ресторан, попрощаться, как следует. Я очень надеялась, что прощаться всё же не придётся, и с острова мы уедем втроём, а потому надела своё лучшее платье, сделала причёску. Я нервничала, но не собиралась упускать свой шанс.

В ресторане мы наговорились от души, вспоминали все наши прогулки, вечеринки, на которых довелось побывать, ещё раз признали этот остров особенным, много смеялись. Мы пили шампанское, поднимая тост за тостом, пробовали интересные экзотические блюда. Мне было так хорошо в этот момент, что хотелось, чтобы это время длилось вечно.

Но, конечно же, это было невозможно. После ресторана мы отправились на набережную, где собирались в последний раз вместе полюбоваться игривым океаном.
- Ну вот и всё, расстаёмся снова, - как-то чересчур беспечно произнёс парень, наблюдая за набегом волн.
- Оливер, - дрожащим голосом проговорила я, осознав, что сейчас именно тот самый решающий момент. Парень вопросительно посмотрел на меня, почувствовав интонацию, а я не могла совладать с собой, чтобы продолжить. Сердце оглушительно стучало в груди. Наконец, вздохнув, я взяла его за руки и продолжила: - Поехали со мной.

Он молчал. Не отнимал рук, не отталкивал, ничего не говорил, но во взгляде промелькнула тоска. Я решила, что отступать уже поздно. Настало время всё расставить по своим местам.
- Я полюбила тебя ещё тогда, в Академии. Раньше я всегда смеялась над выражением «любовь с первого взгляда», считала его нереальным и глупым, но после знакомства с тобой поняла, что если и невозможно полюбить кого-то при первой встрече, то нечто особенное, ни на что не похожее чувство всё же поселится в душе. И со временем, при каждой новой встрече, беседе, оно будет расти и расти, пока не проникнет в каждый уголок твоей души. И искоренить его потом не так-то просто, быть может, даже невозможно. По крайней мере, у меня не вышло сделать это и за три года. Я люблю тебя.
Его молчание и большее количество выпитого шампанского придали мне уверенности, я подошла ещё ближе и сделала то, о чём тайно мечтала ещё с момента нашей первой встречи. Это был ещё один момент, который мне хотелось бы продлить.

Однако закончился и он. Парень отстранился от меня, хотя и по-прежнему молчал, но я уже чувствовала, как рушатся за плечами все мои надежды.
- Прости, - наконец, сказал он. – Я не могу.
- Не можешь что? Уехать со мной? Ты ведь признал, что здесь тебя ничто не держит. Или любить меня не можешь? Не молчи, прошу!
- Понимаешь, это очень сложно… Но я не могу ни уехать отсюда, ни сказать, что люблю тебя.
- Не можешь или не хочешь? Или, быть может, боишься? Я никогда не оставлю тебя, поверь мне!
Но он молчал и не верил мне, а, может, не хотел. В конце концов, подождав ещё и пытаясь подобрать ключи к его сердцу, я поняла, что всё бесполезно.
- Хорошо, пусть будет так, как ты хочешь. Я уеду одна, начну новую жизнь, как и когда-то три года назад… Только прошу: начни жить и ты, перестань терзать себя! Прощай.
Не дожидаясь ответа, я развернулась и пошла прочь. Снова знакомая пустота затянула душу, но я уже знала, что когда-нибудь она всё равно отступит. Я думала, что наша встреча была назначена судьбой, чтобы я вновь получила шанс стать счастливой, а оказалось, чтобы вновь отпустила, только на этот раз окончательно.
Я вернулась в номер, и не обнаружила там Либби, что принесло мне облегчение: не придётся всё объяснять, когда раны ещё свежи. Однако какое-то странное чувство беспокойства поселилось в душе, когда я оказалась одна в темноте, словно должно произойти что-то нехорошее, либо уже произошло. Первая мысль: позвонить домой. Я нашла свой мобильный и обнаружила на нём целых 10 пропущенных вызов: четыре от мамы, один от папы, пять от сестры. Набрала последнюю и в ответ на том конце провода услышала всхлипывания. В глазах потемнело.
- Ева, дедушка… дедушка умер.

Дальше я уже не слушала, а просто молча опустилась на пол, выронив из рук телефон. В последний раз, когда я думала, что вскоре стану счастливой с Оливером, умерла бабушка, сейчас, когда я снова начала об этом думать, умер дедушка. Быть может, это знаки свыше, что нам не нужно быть вместе? Может, таким образом меня наказывают за любовь, за слепое счастье? Звучит глупо, но я сейчас способна поверить и в это. Хотя сейчас это и особо важно, всё уже выяснено, решено. Я уеду домой одна, буду заново отстраивать свою жизнь, радоваться счастью Айрин и Брэна… Кто знает, быть может, оно согреет и меня? Во всяком случае, одна я не останусь, а значит, всё переживу. Я справлюсь.

Работа на сегодня была закончена, все коллеги уже давно разошлись по домам, один лишь он сидел на берегу, печальным взглядом гипнотизируя водную гладь. Да и куда ему идти? Каждый вечер возвращаться в пустую холодную квартиру было уже невыносимо. Одиночество всегда было его верным спутником, ревнивым другом, не желающим делить его с кем-либо ещё. Но ведь он столько лет был один, почему же именно сейчас стало больно осознавать это? Ответ на вопрос пришёл незамедлительно, да только он ему не понравился.

Парень резко поднялся на ноги и обернулся, намереваясь отправиться прочь, но путь ему перегородила неизвестно откуда взявшаяся маленькая пухлая брюнетка. Интересно, и как долго она стояла у него за спиной? Он изумлённо на неё посмотрел. Кудрявые пряди тёмных волос выбились из причёски и развевались на ветру, ярко-голубые глаза сурово смотрели на него из-под линз очков, под нахмуренными бровями образовалась морщинка. О, этот недовольный пронзительный взгляд, способный всякого испепелить на месте, он узнал бы его и лет через тридцать!
- Здравствуй, Олли, - проговорила девушка тоном строгой учительницы, которая отчитывает нерадивого ученика за несделанное домашнее задание.
- Привет, Либб. Так давно не виделись…
- Оставь эти формальности, я пришла сюда серьёзно с тобой поговорить. Какого чёрта ты творишь, Форнер?! – неожиданно сорвавшийся на крик голос заставил Оливера вздрогнуть и отступить назад. – Вообразил себя великим мучеником, недостойным всех земных благ? Возьми уже себя в руки, чёрт побери, будь мужчиной! Ты хоть знаешь, как она страдала по тебе всё это время? Сколько раз я ночью просыпалась от её рыданий в подушку? Знаешь, какой отстойной подругой я себя чувствовала, не имея возможности ничем ей помочь в эти моменты? Но вот со временем ей стало лучше, она уже практически забыла тебя, и тут ты неожиданно нарисовываешься посреди ночи у берега со словами: «Здравствуй, моя любимая жилетка, я так давно в тебя не плакался, помоги мне, выслушай, а затем я снова оставлю тебя и уберу в шкаф»! Она, веря в тебя, снова пустила в своё сердце, и ради чего? Для того чтобы снова разочароваться и страдать? И всё это из-за твоей глупости, Форнер, из-за твоей чёртовой глупости! – Либби на какое-то время замолчала, переводя дыхание, и продолжала уже спокойнее: - Да я же видела, как ты смотришь на неё, ты тоже её любишь! Так в чём же дело, мачо?

Его лицо исказила гримаса боли. Он вздохнул и повернул голову к океану, чьи волны переливались в серебряном свете полной луны.
- Это трудно объяснить… - начал было он, но был прерван.
- Да ничего здесь нету трудного! Ни-че-го! Ты просто бестолковый кретин, который собственными руками рушит своё счастье! Ты думал, что сбежав на какой-то остров, спрячешься от прошлого? Думал, что так тебе больше никто не будет нужен? Да только от себя не спрячешься, а от прошлого не убежишь, - её тон стал мягче, а голос тише. – Давно пора это осознать и отпустить.
Последнее слова эхом отдалось у него в голове. «Отпустить… Отпустить… Отпустить…»
- Отпусти это, Оливер, - девушка вздохнула и положила руку ему на плечо. – Ты же достоин счастья. И она достойна. Вы оба достойны. Так почему же ты его отвергаешь?

Либби развернулась и зашагала прочь. Смогла ли она до него достучаться? Она не знала. Она знала лишь, что он до утра пробыл на пляже, наблюдая за играми тёплых океанских волн. Он стоял и думал. Он отпускал.

1 балл за воспоминания об отпуске у Евы
Итого: 16 баллов ровно

Darlen · 5 Янв 2014

Милый дом

В родной Бухте я оказалась в первом часу дня, когда все мои домашние на работе, кроме безработной Айрин да малыша Майки, за которым нужен глаз да глаз в нашем большом особняке. Проезжая на такси по знакомым с детства улочкам, меня захлестнула ностальгия: столько моих воспоминаний из детства, юности, оказывается, хранят эти места! Я вспомнила всех наших соседей, своих одноклассников, приятелей… Сам же город, кажется, за это время совсем не изменился, разве что появилась парочка новых торговых центров, фабрик, парков, всё чаще стали встречаться высотные дома, офисы. Что тут сказать, веяния современной цивилизации распространились уже практически по всему миру, и даже дошли до такого крохотного лоскутка земли, как Бухта Белладонна.
Я едва успела выйти из такси, как из нашего дома, стуча шпильками, выбежала Айрин, и уже спустя пару секунд повисла у меня на шее.
- Приехала! Приехала, наконец-то! – радостно восклицала сестра, оглядывая меня с ног до головы. – А как загорела, похорошела, боже!

Мы ещё около десяти минут простояли на улице, обнимаясь и расспрашивая друг друга о новостях, развлекая соседей этой сценой встречи после долгой разлуки двух сестёр. Наконец, мне удалось вырваться из цепких объятий сестры, сказав ей, что я хочу поскорее увидеть дом и любимого племенника. Насчёт последнего меня ждало небольшое разочарование: у Майка в то время был обеденный сон, во время которого все в доме старались ходить на цыпочках, и полюбоваться на него мне довелось лишь спустя пару часов. Зато первое моё желание было удовлетворено в полной мере. За то время, что меня не было дома, здесь практически ничего не изменилось. Лишь переклеили обои в гостиной, заменили шахматный стол, стоявший у нас ещё со времён бабушкиной молодости, мою комнату переделали под детскую для Майка, а Айри с Брэндоном теперь обитали в собственной спальне, оборудованной из комнаты сестры.
Автору очень неудобно за свою криворукость в снятии следующих скинов " ^_^

Моё место теперь было в бывшей комнате бабушки с дедушкой, но посетить её тогда я так и не решилась: боялась разреветься, увидев столько воспоминаний о родных людях, которых рядом со мной уже никогда не будет. Вместо этого, пока остальные родственники отсутствовали, а сестра занималась домашними делами, я отправилась гулять по городу. Я не один час с широкой, счастливой улыбкой пробродила по улочкам родной Бухты, смеясь на подозрительные взгляды прохожих: слишком бурные эмоции переполняли мою душу, чтобы заботиться о мнении окружающих. Во время своей прогулки я встретила парочку одноклассников, школьных приятелей, с которыми успела обсудить всё произошедшее в Бухте и в наших жизнях за эти годы. Как оказалось, большинство моих приятелей уже имеют собственные семьи, воспитывают детей, а кто-то, как и я, всё ещё ищет своё место в этой жизни. Однако я не хотела думать о грустном в такой прекрасный день, и быстро сбегала ото всех своих знакомых, ссылаясь на неотложные дела. Наконец, от долгой ходьбы я устала, и напоследок решила заглянуть ещё в пару мест. Я решила, что нужно как-то ознаменовать начало своей новой, взрослой жизни, и заглянула сначала в магазин одежды, а затем в парикмахерскую. После того, как стилист доделал свой последний штрих и разрешил мне встать с кресла, я взглянула на себя в большое зеркало и не узнала: оттуда на меня смотрела какая-то другая Ева, не та, что все знали раньше. Новая причёска придавала строгости и решительности чертам лица, в глазах яснее виднелась печаль, даже когда губы расплывались в улыбке. Но мой новый имидж мне определённо нравится.

Ещё одним местом, которое я решила посетить перед возвращением домой, было кладбище. Возложив цветы на могилу бабушки и, совсем ещё свежую, дедушки, я присела рядом с их надгробиями и рассказывала о том, что со мной происходило, что я чувствую, словно они могли меня услышать и понять. Но я скажу, что если есть люди, которые считают, что говорить с холодными камнями – шизофрения, то эти люди просто никогда не были духовно близки со своими умершими близкими. Я чувствую нечто особенное, когда навещаю бабушку с дедушкой на кладбище, мне кажется, что они действительно меня слышат, я даже вижу в голове их реакцию на свои слова: улыбку, сочувствующий взгляд, одобрительные кивки головы… Это трудно объяснить, это надо чувствовать. И когда я в тот день ушла домой с кладбища, то действительно почувствовала себя легче, словно скинула камень с души. Конечно же, он ещё снова там появится, но несколько часов свободного дыхания позволяют мне потом с новыми силами бороться с неудачами, помогают жить дальше.

Когда я вернулась домой, меня выбежал встречать ещё один член нашей дружной семьи: пушистый озорник Бинго. Пёс весело вилял хвостом, тыкался мне носом в руки, счастливо подпрыгивал и взвизгивал, давая понять, как он скучал по мне всё это время. Белый пройдоха уже не молод по собачьим меркам, но всё ещё играется, бегает и во всём ведёт себя как щенок.

Едва я зашла в дом, как услышала детские лепетания наверху. Поднявшись на второй этаж со скоростью ядерной ракеты, я вбежала в детскую и, взяв Майка из кроватки, тут же закружила в воздухе. Племянник звонко рассмеялся, хватал меня своими крохотными ручонками за волосы, что-то без умолку трещал на своём малышовом языке. Чем старше он становится, тем больше становится похожим на Брэндона: даже ямочки на щеках у Майкла от отца! Сам по себе малыш жизнерадостный и весёлый, мне доставляет огромное удовольствие проводить с ним время.

Вечером, когда уже все домочадцы вернулись с работы домой, и каждый успел обнять меня и заметить, как я повзрослела, мама приготовила ужин, и мы всей нашей большой семьёй устроились в столовой. Вопросы не прекращали сыпаться на меня со всех сторон, пожалуй, даже в детстве мне уделяли разом столько внимания. Папа спрашивал об учёбе и дальнейших моих планах на жизнь, Айрин расспрашивала о друзьях и вечеринках, мама интересовалась, когда я планирую привести в дом нового члена семьи и порадовать стариков ещё одним внучком, а Брэндон внимательно всех слушал и время от времени вставлял свои остроумные комментарии. Мне было легко и весело, хотя иной раз и ловила себя на мысли, что некому с особой заботой и любовью подложить мне салата и так в полную тарелку, и некому рассмешить особенной доброй шуткой, - у дедушки всегда были особенные шутки… Вот кого мне не хватало в тот вечер для полного ощущения счастья.
- Ну так что же этот Кевин? – всё не унималась за столом мама. – Я уже готовилась принять ещё одного зятя, а ты так резко обламываешь старуху под закат жизни…

- Господи, ей всего лишь двадцать, сколько ещё этих Кевинов будет! – тут же вмешивается папа. – Всё правильно сделала, дочка, сначала нужно о карьере подумать, жизнь обустроить…
- Ой, да помолчи ты лучше, - раздражённо перебивает его мама, - чтобы ещё понимал! Негоже в таком возрасте одной-то быть, о какой-то карьере думать. Так ведь можно до старости жизнь обустраивать, а потом и помереть в одиночестве, упаси Господи.
- Мам, пап, ну что вы, в самом деле, - рассмеялась я. – Всё у меня нормально будет, не переживайте, и внуков увидите, и жизнь обустрою. А насчёт Кевина… Не срослось, мам. Не мой это человек.
После произнесённой собой же фразы, я почувствовала, как меркнут вокруг меня все краски. «Не мой человек», - снова пронеслось в голове. Я знала, где сейчас находится мой, и отлично понимала, что другого такого уже не найти. А это подвергало сомнению все другие мои слова.

После ужина, когда все разошлись по своим комнатам, я ещё около часа бродила бесшумной тенью по дому, прежде чем отправиться спать. Я заглянула в мастерскую дедушки, что всё ещё хранила аромат его одеколона, рассматривала его рабочий верстак, перебирала с любовью сотворённый игрушки, на некоторых из которых было выведено имя Майка. А ведь он уже так и не узнает, как сильно любил его прадедушка, даже не вспомнит его…
Я с нежностью провела рукой по пыльному станку, перебрала все инструменты. После смерти бабушки он перенёс все её вещи из лаборатории в свою мастерскую, поэтому в ней всегда творился небольшой беспорядок. Желая восстановить и её образ в своей голове, я рассмотрела все её старые записные книжки с какими-то расчётами и формулами, нашла странные предметы, вроде золотых ламп, наподобие тех, из которых выходят джинны в мультиках, кучу разных непонятных для себя картинок, фото с незнакомыми людьми, газетных вырезок… Во всех этих предметах таится целая человеческая жизнь, а может даже и не одна. Вскоре ото всех этих находок и пыли у меня закружилась голова, я закрыла мастерскую на ключ (это делалось для того, чтобы уборщица не забывала, что эту комнату ей убирать не надо: мы хотели сохранить все эти вещи именно такими, какими их оставили бабушка с дедушкой) и пошла спать.

В их комнате, которая теперь стала моей, также ничего не стали менять, по моей собственной просьбе. В ней всё напоминало о них, и я ещё никак не могла расстаться с ними морально, хоть физически их рядом уже не было. Со временем я переделаю эту комнату, но пока мне ещё необходимо ощущать присутствие всех близких людей, пусть даже и иллюзорное, призрачное. В ту ночь я спала крепко и безмятежно.

Сейчас с момента моего приезда домой прошёл уже целый месяц, и за это время в жизни уже многое успело произойти. Жаль, что не в моей.
Я очень люблю своего маленького озорника-племянника, могу целыми днями возиться с ним в комнате, предоставляя возможность Айрин отдыхать или заниматься своими делами. По ночам, едва ли услышав требовательный плач из детской, я первая спешу к кроватке Майка, и пока сонная, зевающая сестра только-только открывает дверь в детскую, я уже держу баловника на руках.
- Подскажи мне, где ты берёшь столько сил, чтобы проводить с ним весь день и ночь, - смеётся Айри. – Я чувствую себя выжатым лимоном уже спустя пять часов.
- Не знаю, - отвечаю я. – Наверное, он сам является источником моих сил.
- Серьёзно, Ева, мне даже как-то неудобно, - конфузится сестра. – Тебе нужно свою личную жизнь устраивать, а не просиживать целыми днями с моим ребёнком.
- Всё в порядке, Айри, не волнуйся. Он делает меня очень счастливой.
Айрин вздыхает, пожимает плечами и, поцеловав сына в лоб, идёт дальше досматривать свои сны, в то время как мы с Майком бодрствуем до самого обеда, собирая новые игрушки из конструктора.

Свободного времени у меня сейчас предостаточно, его настолько много, что я порой не знаю, куда себя деть, если все домашние заняты, а Майк спит. В кампусе меня никогда не одолевала скука: там была учёба, курсовые и домашние работы, практика, там была Либби, способная всегда поднять мне настроение, но здесь… Никогда не думала, что пробыв дома чуть больше месяца, мне снова захочется сбежать куда-нибудь подальше. Однообразное унылое существование убивает меня, и даже если я весь искренне смеюсь и веселюсь с Майком, то стоит мне лишь выйти из его комнаты, как улыбка тут же сползает с лица, а в душе появляется грызущее чувство тоски. Оно не покидает меня и на наших семейных вечерах, а атмосфера всеобщего счастья не спасает, как раньше, а наоборот подавляет. Что со мной на самом деле происходит, я поняла, когда поймала себя на том, что с какой-то особой печалью наблюдаю за счастьем Айри и Брэндона, что мне становится тоскливо, когда я вижу их адресованные друг другу нежные взгляды. Тогда я поняла, что меня мучает не скука, а чувство безграничного одиночества.
Чтобы как-то бороться с этим, я регулярно проверяю свободные вакансии в Интернете, но вот уже целый месяц не могу найти работу по специальности. И кто там когда мне говорил, что с дипломом будет легче пробиться в жизни?

Иной раз моё унылое существование разбавлял Джейк своими звонками, и постепенно я стала ожидать наших разговоров как манны небесной: Либби сейчас не до меня, а кроме неё это единственный человек, который может меня по-настоящему понять. В один из таких наших сеансов связи речь снова зашла о прошлом и об Оливере. Обо всём, что случилось на острове Твикки, я раньше другу не рассказывала, так как боялась впасть в ещё большую меланхолию, пережив всё это снова. Но вечно я молчать не могла, всё же Джейку Оливер не чужой человек, и он должен был хотя бы знать, что его друг жив и с ним всё в порядке. И я однажды я всё ему рассказала, начиная неожиданной встречей и заканчивая расставанием.
- Всё понятно, - сказал лишь Джейк в ответ на мой пересказ. – Значит, мямля Форнер снова распустил свои нюни. Нисколько не изменился, чёрт возьми! А тебе я искренне сочувствую… Держись.

Я в ответ могла лишь тяжело вздохнуть.
Спустя неделю после этого разговора меня обрадовали ещё одним звонком, и на этот раз он был от Либби.
Когда мы с ней были уже на вокзале, собираясь разъезжаться с острова по родным городам, ей позвонил поверенный её деда, и сказал, что ей необходимо присутствовать на прочтении завещания мистера Тёрнера-старшего. Как оказалось, её дедушка умер ещё три дня ранее моего, а родители не смогли ей об этом сообщить, так как она специально от них скрывалась, постоянно меняя номера телефона, и не считала нужным сообщать им о месте своего нахождения. Подруга очень сомневалась, что дед, будучи недовольным ей более всех, оставил ей хотя бы десять симолеонов, и не хотела ехать, чтобы испытывать унижение перед всей кучкой родственников, но делать было нечего. Через несколько дней она позвонила мне со словами:
- Ты сейчас очумеешь: я теперь полноправная хозяйка редакции журнала «Знаменитые»!
Как оказалось, дед Либби перед своей смертью выкупил эту редакцию и в завещании велел передать её внучке, помня о её тяге к журналистике. «Если тебе и быть журналистом, Либерти, - писал он ей в прощальном письме, - то только таким». Сейчас подруга вовсю хозяйничает в своей собственной редакции, делает всё для процветания журнала, доказывая родственникам, что особая Тёрнеровская хватка у неё тоже имеется. Она купила себе отдельный дом, где сейчас они с Фрэнком активно готовятся к предстоящей свадьбе. Да, они помолвлены, а я уже официально приглашена на торжество.

Мы не виделись с ней около двух месяцев, и вот однажды она звонит мне и сообщает, что приехала ко мне в Бухту, правда не надолго, но радости моей всё равно не было предела. Мы договорились встретиться в одной уютной городской кафешке, и когда подруга приехала на своей собственной машине, я её не узнала: ну настоящая бизнеследи!
"Мигалкам" над головой Либби не удивляйтесь: это всё её глючный кулон "Оо

- Ну, как я тебе? – спрашивает Либб, оборачиваясь кругом.
- Сногсшибательно! – искренне восклицаю я.
- Стараюсь соответствовать образу деловой женщины. Но как же, чёрт возьми, непривычно, когда перед тобой ходят на цыпочках и обращаются не иначе как «мисс Тёрнер»!
Мы сели за столик с чашками ароматного экспрессо, и Либби, как всегда, трещала без умолку обо всём с ней происходившим, а я искренне улыбалась и время от времени вставляла свои комментарии.

- Видела бы ты физиономию моего дражайшего кузена Майлза, когда объявили, что ко мне переходит целая редакция! Он-то думал, что в очередной раз сможет открыто надо мной насмехаться и называть ничтожеством, а тут такие новости! Мало того, так он ещё и сам с шишом остался. Ох, и давно же я так не веселилась.
- А что родители?
- А что родители? Холодно поздравили, пожелали удачи. Ну да упрёки свои хоть прекратили, и то ладно. Ой, а что это я всё о себе толкую? Рассказывай, как сама живёшь.
- Ну, у меня всё несколько похуже. Совсем похуже, - честно говорю я. – Во всех областях: и с работой ничего, и с жизнью личной тоже ничего…
- Эх, горе ты моё луковое! А что же Форнер? Не давал о себе знать?
- Каким образом, Либб? Сигнальными кострами? Я никаких своих координат ему не оставляла. И есть ли смысл? Он для себя уже всё давно решил.
- Даа, потеряли мы Олли, потеряли… Ну да ты не кисни, сколько ещё их таких по свету бродит, а? Найдёшь ещё себе кого-нибудь, да получше этого!
Я улыбнулась на слова подруги, хотя не очень-то в них верила. А ведь сейчас это самое главное, - верить. Верить, что всё наладиться, надеяться, что я всё забуду. И ни в коем случае не сдаваться.

Darlen · 5 Янв 2014

Так как с моим интернетом прямо перед праздником случилась печаль-беда, и я не смогла ни выложить вовремя отчёты, ни поздравить наших читателей, то вынуждена сделать это сейчас. Понимаю, что опоздала дней эдак на шесть, но заручусь поговоркой, что лучше поздно, чем никогда, к тому же новогодние каникулы всё ещё продолжаются. Так вот, с Новым 2014 годом вас, друзья, дорогие наши читатели! Пожелаю вам, чтобы сбылись все ваши планы и желания, которые не сбылись в предыдущем году. Удачи вам, счастья, любви и успехов во всём :З Надеюсь, Новый Год вы отметили куда веселее, чем я...
И этот особенный 22-й отчёт я планировала выложить 31 декабря, даже сделала его немножко праздничным, но что поделать!.. Надеюсь, у вас останутся только самые светлые эмоции от прочитанного: да здравствуют хэппи-энды! ^_^

Чудеса случаются

Осень и два месяца зимы прошли молниеносно, словно их и не было вовсе. За это время мне стало намного лучше: всё же родные стены на самом деле обладают заживляющим эффектом, да и разве можно долго киснуть с такой роднёй, как у меня? Один лишь только Майки, пусть он ещё и совсем малыш, способен заставить полюбить жизнь кого угодно.

У нас дома всё стабильно, жизнь течёт плавно и размеренно. Родители и Брэндон трудятся, не покладая рук, мы с Айрин следим за хозяйством, возимся с Майком, который уже научился бегать по всему дому и членораздельно разговаривать. Я в последнее время очень полюбила работу в саду: среди зелени мне как-то особенно уютно и спокойно. После смерти бабушки вся забота об огороде легла на плечи сестры, которая научилась ухаживать за рассадой не хуже самой бабушки, однако теперь, если нужно идти поливать или полоть грядки, то я первая рвусь в теплицу.

Прямо перед Рождеством Айри обрадовала всю нашу семью известием: она снова беременна.
- Ох, это так неожиданно, - говорит сестра, когда мы втроём (она, я и мама) собираемся вместе на кухне, чтобы приготовить обед. – Мы не планировали ещё одного ребёнка так скоро.
Я резала салат, Айрин помешивала и пробовала на соль суп, а мама, как старшая, тщательно следила за процессом готовки, чтобы никто из нас ничего не пересолил или не налил слишком много масла.

- Подумаешь, не планировали, - тут же откликается на её реплику мама. – Мы тоже ни одну из вас не планировали, и ничего же: родились, выросли. А Брэнни – молодец, постарался, порадовал старушку. Да и Майку сестра или брат не помешает.
- Боже мой, мама, не называй, пожалуйста, моего мужа «Брэнни», он этого терпеть не может, ты же знаешь.
- А мне на это наплевать, ты же знаешь. И вообще, как хочу, так и буду называть. Я тёща, мне можно.
Айри устало вздохнула и покачала головой, а я рассмеялась, вспоминая лицо Брэндона, когда мама называла его этим сокращённым именем.
- Ну, а ты чего смеёшься? – попала под раздачу и я. – Ты тут вообще ещё незамужняя. От тебя-то я внуков дождусь?
Я в очередной раз заверила маму, что записываться в старые девы или монахини не собираюсь, и срочно перевела разговор на другую тему, пока он превратился в дискуссию на тему «Почему Ева до сих пор одна». Для моего душевного равновесия было необходимо, чтобы мне об этом лишний раз не напоминали.
Под Новый год в нашем доме всегда начиналось такое оживление, какого потом не увидишь ещё весь год, до следующего. Мы всей дружной семьёй наряжали огромную ёлку, неизвестно откуда притащенную Брэндоном, приводили дом и себя в порядок, планировали праздничный ужин. За день до праздника совершались последние покупки, в кухне всё время что-то скворчало, кипело, слышался стук сразу нескольких ножей, звенели фужеры, бокалы… Мне всегда приносила огромное удовольствие эта праздничная, суетливая атмосфера, когда особенный дух волшебства и сказки витал над всем городом. Это всегда был мой любимый праздник, в детстве я ждала его даже больше, чем день рождения. Вечером сидела вместе со взрослыми за столом, объедаясь сладким, каждый час бегала к ёлке, смотря, не появились ли там подарки, а после двенадцати изо всех сил старалась не заснуть, чтобы встретить Санту, и каждый раз засыпала. Несомненно, это очень особый праздник, хоть сейчас я уже и не верю в чудеса.

До двенадцати часов меня уже успели поздравить все друзья и приятели, Либби даже обещала приехать погостить на новогодних каникулах. Дома мы к этому времени уже полностью накрыли на стол, приготовили шампанское. У всех на лицах блуждали радостные улыбки, все застыли в ожидании, готовясь услышать заветный бой часов. И вот, наконец, он раздался, мы начали обратный отсчёт, Айри спешила написать желание на листочке, мама просто что-то шёпотом бормотала себе под нос, а я как раз раздумывала, что бы загадать мне, как неожиданно к нам в дверь позвонили.
- Ева, посмотри, кто там, - сказала мама. – Тебе ближе всех к двери.

Я со вздохом поставила бокал на стол и пошла открывать неожиданному гостю, слыша за спиной, как после громкого крика «один» все захлопали в ладоши и открыли бутылку с шампанским. Мысленно я уже вовсю отчитывала пришедшего за то, что из-за него я пропустила самый главный момент ночи, и недоумевала, кто же мог к нам прийти в такое время и в такой праздник. Почти с раздражением я резко открыла дверь и тут же застыла от изумления: прямо на пороге моего дома стоял Оливер!

- Привет, - сказал он, улыбаясь.
- Оливер, - заикаясь, произнесла я. – Что ты тут делаешь?
– Не впустишь меня? Я уже несколько отвык от зим, а на улице погода совсем не такая, как на острове.
Я отошла от двери, позволяя ему пройти внутрь, а после уставилась с выражением недоумения на лице. Я никак ещё не могла поверить в происходящее, даже украдкой ущипнула себя пару раз.

- Я понимаю, что глупо было вот так вот объявляться на твоём пороге, даже не предупредив, - начал он. – Но не переживай, если ты не захочешь меня видеть после всего, что было, то я уйду. Только сначала всё же выслушай меня, пожалуйста. Всё это время я много думал о том, что сказала мне тогда ты и Либби, и, в конце концов, пришёл к выводу, что я действительно кретин. Я люблю тебя, я понял это сразу после того, как ты уехала, и очень надеюсь, что ты простишь меня. За всё. А ты… всё ещё любишь меня?
Я буквально почувствовала, как внутри у меня всё расцветает, холодные оковы тоски и одиночества медленно слетают с сердца, оно бьётся, дышит, оно снова живое! На глаза набежали слёзы, я бросилась ему на шею.
- Ты даже не представляешь, как я люблю тебя!
Nickelback - Far Away

- Мда, а Санта нынче быстро работает, - раздался в этот момент голос мамы за моей спиной. – Только загадала дочери жениха, а он уже тут как тут на пороге! Ну, чего смотришь? Я, так понимаю, скоро буду считаться твоей тёщей. Проходи, знакомиться будем!

Мы ещё до двух часов ночи просидели в столовой, разговаривая обо всём на свете. На Оливера не переставали сыпаться вопросы, он всё время что-то говорил, говорил, говорил… Но я не слышала вопросов и не разбирала ответов. Я тихо приникла головой к его груди, слушая равномерный стук сердца, закрыв глаза, я всё ещё не могла поверить своему счастью! Голова кружилась от радости, сердце трепетало от любви, и больше уже ничего не было на свете, кроме этого ошеломляющего счастья.
В третьем часу ночи все домашние разошлись по своим комнатам спать, но мы вдвоём ещё до самого утра просидели, обнявшись, в гостиной на диване. Нам ещё о стольком нужно было поговорить, столько всего нагнать за всё упущенное время!..
- Оливер, - спрашивала я. – А как ты узнал, где я живу, как нашёл меня?

- В тот вечер, когда ты ушла, я всю ночь просидел на берегу, думая о своей жизни. Я долго обо всём думал, но когда собирался уже уходить, неожиданно наткнулся на Либби, которая стояла всё это время рядом со мной. Она отчитала меня по полной программе, - на этом месте парень усмехнулся, а я рассмеялась, - А после того, как я вернулся домой, то увидел на двери листочек с твоим номером телефона и адресом. Я долго думал, много раз порывался тебе позвонить, но всё боялся, что у тебя уже другая жизнь, и ты не ждёшь меня. Не знаю, как мне в конце концов удалось набраться смелости, но я продал свой дом на острове, собрал вещи, взял билет… А о том, что ты можешь меня не ждать, старался не думать.
- Я была готова всю жизнь тебя прождать, дорогой. Даже если бы ты вернулся ко мне в старости, уже седой и морщинистый, я всё равно бы была счастлива, вот как сейчас. Только ты больше не оставляй меня, умоляю.

- Я обещаю.

1 балл за 250 кровно заработанных тысяч
Итого: 17 баллов ровно

Darlen · 8 Фев 2014

Для начала я хочу сказать огромное спасибо всем тем, кто голосовал за нас на "Династии года", всем, благодаря кому Касперы заняли 3-е место, а их автор прыгал от счастья целый день *о* Я не ожидала увидеть столько голосов в нашу пользу, столько людей, читающих нас, так что была очень и очень приятно удивлена ^_^

В общем, спасибо вам огромное, что читаете, ждёте и переживаете за моих героев, я очень рада, что их истории нашли отклик в ваших сердцах *з*
На радостях я, наконец, дописала половину отчёта, которую не могла дописать целый месяц, за несколько часов х) Извиняюсь перед всеми, кто ждал, за задержку новостей от моего семейства, и в качестве компенсации публикую довольно-таки большой и насыщенный событиями отчёт (3000 слов, я ~~считала~~ проверяла в Ворде!) :З

Большое счастье в маленьком городе

Как бы банально это не звучало, но новая жизнь для нас всех началась с переезда. Первой эту идею подала Айрин спустя пару дней с того, как Оливер примкнул к нашей семье.
- Я очень люблю этот дом, - говорила сестра, - но для всех нас он стал слишком мал. Скоро рожу я, родит когда-нибудь Ева, и где мы все будем здесь умещаться? Да и Майкл вскоре подрастёт, а детям нужно много пространства.
Мама восприняла эту идею в штыки, мужчинам было всё равно, а меня раздирали двойственные чувства: разумом я понимала, что Айри права, и нам нужно жилище побольше, но сердце неистово протестовало и отказывалось оставлять дом, в котором прошло всё моё детство. В конце концов всё решилось совсем не так, как мы все ожидали. Мама покидать особняк отказалась наотрез, папа принял её сторону, но подал нам идею переехать вчетвером, оставив стариков доживать свой век там, где прошла добрая половина их жизни. Эта идея мне не очень понравилась, честно говоря, вообще не понравилась, но деваться было некуда: если мама что-то железно для себя решила, то изменить это способно было только чудо. К сожалению, его не произошло, и в скором времени мы уже паковали чемоданы, готовясь перекочевать в другую обитель. Новый дом для нас искал Брэндон, он перебрал кучу вариантов, но все их Айрин браковала один за другим, пока, наконец, не выразила своё согласие в отношении одного небольшого уютного особняка. Мы же с Оливером увидели новый дом непосредственно в день переезда, доверив выбор и покупку Айри с Брэном: у нас в то время были совсем другие заботы…

К тому же перед самым нашим переездом была свадьба у Либби и Фрэнка, пропустить которую мы были просто не в праве. Мы вдвоём приехали к дому будущего семейства Коллинз за пару часов до торжества, когда в суете бегали все помощники, накрывая на столы, готовились бутылки с шампанским, проверялась работа всей аппаратуры, в общем, когда доделывались последние штрихи. Всё время до банкета я провела рядом с невестой, болтая обо всём на свете, а Оливер – с женихом, как и положено.
Подруга не стала раскошеливаться на шикарное платье, обойдясь самым простым, не просидела несколько часов в парикмахерской, доверив свои волосы кузине, зато для украшения двора и праздничного стола не пожалела никаких средств. Наговориться нам как следует не позволили начавшие съезжаться со всей страны гости, и, заявившаяся на праздник уже навеселе Лилиан, первая схватилась за бутылку с шампанским, призывая поднять тосты за жениха и невесту. Кузина, кстати, за весь день перекинулась со мной лишь парой дежурных фраз и постоянно избегала, из чего я сделала вывод, что с нашим уютным домиком в Академии можно попрощаться окончательно.

К четырём часам дня состоялся самый главный момент – венчание. Наблюдая за всем этим процессом, я частенько поднимала глаза к небу и шмыгала носом, стараясь не разрыдаться, другие растроганные женщины также вытирали глаза платочками, опёршись на руки своих спутников. Что меня и, безусловно, Либби порадовало, так это то, что одной из таких умилённых пар были её родители, оставшиеся не совсем довольными выбором дочери, но тем не менее приехавшие на свадьбу. Улыбнувшись им, я перевела взгляд на своего мужчину, и заметила в его глазах какое-то странное выражение, от которого в сердце что-то ёкнуло. «Я хочу, чтобы у нас было также», - отчётливо пронеслась мысль в голове.

После обмена кольцами была самая весёлая часть вечера: разрезание торта, сметание праздничных блюд за столом, конкурсы и танцы. Я успела произнести свою речь-поздравление друзьям, объесться салатами и поучаствовать в паре зажигательных конкурсов, заработав звание самой очаровательной гостьи вечера. И кто бы сомневался?

Ближе к завершению торжества, когда уже основная программа вечера была закончена, Либби выцепила меня из толпы веселящихся гостей и отвела в сторону, где потише.
- Да ты сегодня в ударе, подруга! Не перебрала ли лишнего с радости?
Я рассмеялась.
- Нет, я трезва, иначе бы уже зажигала стоя на стуле рядом с Лилиан. Я просто так счастлива за тебя и Фрэнка… да и за себя тоже, чего уж там.
- Ну, в таком случае надеюсь, что вскоре мы с тобой ещё поменяемся местами, если ты понимаешь, о чём я. Видела моих стариков?
- Да, и мне кажется, они искренне за тебя радуются.
- Куда уж там! Небось, оплакивают свои очередные разрушенные планы относительно меня. Мама была в ярости, когда узнала, что я выхожу замуж за Фрэнка, да ещё и беру его фамилию. Да и, честно признаться, я бы и сама не торопилась с таким шагом, если бы не ребёнок…
- Ребёнок? Какой ребёнок?
- Ах да, я же тебе не говорила, хотела сделать сюрприз… Да и неужели не заметно? Четвёртый месяц уже.
- Твой сюрприз удался на славу. Это же здорово, Либб! Ты будешь прекрасной мамой…
- Не сомневаюсь, ведь я всю жизнь наблюдала образец матери, которой быть не следует. Наш ребёнок будет счастлив в семье, уж это я гарантирую.

После этого разговора количество эндорфинов в моём организме зашкалило, я на радостях обняла подругу, вытянула Оливера на белый танец (кстати, он прекрасно танцует!) и под конец спела сначала весёлую песню про женскую дружбу, а затем красивую и романтическую для медленного танца жениха и невесты, завершающего торжество. Так весело и легко мне не было уже очень давно.

Но, к сожалению, праздник закончился, гости разъехались, молодожёны отправились планировать детскую, и нам тоже пришлось вернуться к мирским обычным будням, к своим коробкам, чемоданам, пакетам… Вся эта суета с переездом едва не свела меня с ума. На семейном совете было решено оставить Майка с бабушкой и дедушкой, пока из дома и его новой комнаты не уйдёт ядовитый запах краски, а мы не обустроимся и наладим все свои дела. Мне очень не хотелось оставлять родителей, но, думаю, они заслужили наконец пожить вдвоём, для себя.
Наш новый дом оказался больше, светлее и уютнее особняка, в котором остались мама и папа. У нас просторный ухоженный дворик, бассейн, о котором я всегда мечтала, сад, в котором очень хорошо проводить время на свежем воздухе с Бинго и детьми. Как только я увидела каменные стены нашего нового жилища из окна машины, так сразу поняла, что буду здесь очень счастлива.
К сожалению, и здесь у нас не обошлось без глюков: теперь на участке у нас вечная зима, и снег не хочет таять ни летом, ни весной оО В данный момент я всё ещё ломаю голову над тем, что можно с этим сделать.

Сейчас с момента нашего переезда сюда прошёл уже не один месяц, и, надо сказать, ни одного опровержения моему последнему утверждению так и не нашлось за это время. Мы теперь живём в наиболее спокойном районе города, здесь царит особая атмосфера спокойствия и умиротворения. Всё своё свободное время я, в отличие от других домочадцев, провожу на улице: играю с псом во дворе, плаваю в бассейне, поливаю цветы и просто наслаждаюсь свежим воздухом.

А уж чего-чего, а свободного времени у меня предостаточно, так как я единственная безработная в семье. Поначалу Оливера, как и меня, ожидали вакантные неудачи, но однажды утром он огорошил меня известием, что нашёл подходящую работу.
- Исполнитель бального танца? Милый, ты видимо шутишь надо мной…
- Нет, не шучу. Я занимался этим когда-то в детстве и юности, несмотря на постоянные усмешки и подколки Джейка, считавшего, что танцевать могут только девчонки. Каких только прозвищ его собственного сочинения я не удостаивался… Но всё равно продолжал этим заниматься: я уже тогда привык делать то, что мне нравится, не реагируя на мнение окружающих. К тому же Стефани меня в этом поддерживала, и это было для меня самое главное.
После получения этой должности мой суженый всерьёз взялся за свою физическую форму: полностью приватизировал беговую дорожку, находящуюся на третьем этаже, правильно питается, регулярно посещает репетиции. После известия об этом увлечении я всерьёз задумалась: какие ещё сюрпризы таит душа человека, которого я так давно и сильно люблю? Раньше мне казалось, что я знаю его всего, но с каждым прожитым вместе днём я открываю в нём что-то новое, так что начинаю даже сомневаться, знаю ли я его вообще. Мне по-прежнему недоступны его мысли, я не могу предугадать его реакцию на то или иное событие, не могу предсказать, что он ответит на мои слова, в то время как он уже давно выучил меня всю без остатка. Это меня пугает и восхищает одновременно.

Впрочем, оставлю свои размышления на потом и вернусь к теме работы. Ни для кого не секрет, что дедушка был главой и основателем самой крупной компании в городе, развитию которой посвятил всю свою жизнь. После его смерти, когда вскрыли завещание, выяснилось, что всю свою компанию он завещал Айрин, обнаружив в ней деловую хватку ещё в детстве. Сюрпризом это ни для кого не стало, ведь уже с момента поступления сестры на экономический было понятно, кому он передаст дело всей своей жизни, и, надо сказать, он не ошибся в своём выборе: Айри очень лихо справляется со всеми делами компании, увлечённо копается в каких-то деловых бумажках, готовит контракты. В общем, ещё один человек нашей семьи нашёл своё признание в жизни.

Таким образом я и оказалась одна ничем не занята. Брэндон борется за звание главного врача в клинике, Оливер постоянно бегает на репетиции, Айри закопалась в деловые бумажки, а я одна маюсь бездельем в наших новых четырёх стенах. Впрочем, искать в то время себе работу мне запретил Оливер, когда заметил, что ни одно моё утро не обходится без тошноты, постоянно приводящей к общению с нашим фарфоровым другом в ванной, что меня мучает хроническая усталость и сонливость, а головокружение стало обычным явлением. Отметив всё это, он хотел потащить меня в больницу или хотя бы спросить совета у Брэндона, но я отнекивалась от того и от другого, списывая всё на геомагнитные бури: я всегда была метеочувствительной и подобные симптомы посещали меня всякий раз, когда происходили очередные вспышки на солнце. Однако Айрин впоследствии поставила мне свой диагноз.
- Милая моя, да ты же беременна, - диагностировала она, когда меня вновь вывернуло наизнанку после завтрака.
Новость о моей беременности ошарашила и обрадовала одновременно всех без исключения. Получив подтверждение врача, я поднялась на седьмое небо от счастья: тайно я уже давно мечтала о ребёнке. Правда, беременность давалась мне не просто, здоровье у меня слабое, и сам врач нередко высказывал свои опасения, но мы с Оливером твёрдо решили, что справимся со всеми трудностями на своём пути. Сестра, которая к тому времени уже сама находилась на довольно приличном сроке, постоянно поддерживала меня и помогала при токсикозе, как морально, так и физически готовила к тому, что должно было произойти со мной через шесть месяцев.

Весь первый триместр беременности я провела практически лёжа: головокружение и тошнота мучали меня не только утром, а постоянно, так что заниматься хоть чем-нибудь, кроме лежания на кровати и стонов о том, как мне плохо, я могла нечасто и недолго, что уж там говорить про капризы, истерики и прочие причуды беременных. Зато как только малыш подрос, и я начала чувствовать себя лучше, мной овладела самая настоящая паника: а буду ли я хорошей матерью? Смогу ли дать ему всё то, что нужно? Не родится ли он больным, если беременность проходит так тяжело, и родится ли вообще? От последнего беспокойства меня освободил мой врач, заверявший, что с ребёнком всё в порядке, а он на своём веку повидал ситуации и похуже, в которых и с мамой и с малышом всё было хорошо, так что волноваться не нужно. Однако вместо этого беспокойства пришло другое, заставляющее меня не раз рыдать по ночам в подушку: почему Оливер не предложил мне расписаться, как только узнал о ребёнке? Конечно, я понимала, что какой-то штамп в паспорте – не главное, но это всё равно очень серьёзный шаг, и я мучилась мыслью, что он меня не любит, жалеет о том, что вернулся, и вообще не рад малышу. Последнее сомнение, правда, тут же рассеивалось в прах, как только я видела, с какой нежностью он гладит мой округлившийся живот.

Все разубеждения Айрин в моих сомнениях на меня не действовали, поэтому я ежедневно общалась по телефону с ещё одной беременной: Либби была уже на восьмом месяце и нервничала не меньше моего, тоже из-за суженого.
- Ты бы видела, что у нас тут происходит, - рассказывала подруга. – Фрэнк весь двор оборудовал под детскую площадку: карусели, лесенки, турники… и баскетбольное кольцо. Ты же знаешь: он спортсмен до мозга костей, и мечтает, чтобы его сын пошёл по его стопам. Сын! Понимаешь? Сын! Я даже боюсь напомнить ему, что помимо мальчиков бывают ещё и девочки, ибо такой вариант развития событий он не рассматривает вообще. А что если у нас будет дочь?
- Да брось, Либб, почти все мужчины мечтают о сыновьях, а любят больше дочерей. И девочке он будет счастлив, не сомневайся.
- Эээ, ты просто его не видела! Еле уговорила детскую под мальчиковую не обустраивать.
Так в основном и проходили наши с ней разговоры: каждая делилась с другой своими переживаниями, и каждая другую успокаивала, только спокойствия этого нам обеим хватало лишь до следующего телефонного звонка.

Одним днём, когда Айри с Брэном отлучились по делам, Оливер терроризировал беговую дорожку, а я маялась бездельем в четырёх стенах, нам в дверь позвонили. Оливеру пришлось бы долго спускаться, а так как я была на первом этаже, то даже со своей скоростью каратицы открыла бы дверь быстрее, что, в общем-то, и сделала. Каково же было моё удивление, когда на пороге я увидела шикарную длинноногую блондинку в брендовом одеянии и огромных солнечных очках! Проснувшаяся во мне из-за беременности подозрительная плакса и истеричка даже предположила, что передо мной стоит любовница Оливера, приехавшая, чтобы разрушить моё только устаканившееся счастье, но ещё до того, как я успела впасть в отчаяние и разрыдаться, девушка сдёрнула очки и оглушила меня пронзительным визгом до боли знакомого голоса:
- Я же говорила, что найду тебя, чёрт побери!
Тогда я всмотрелась внимательнее в её лицо и в озорном взгляде серо-зелёных глаз узнала свою студенческую подругу.
- Трейси?!..
Блондинка с широкой улыбкой во все зубы собиралась броситься мне на шею, но заметив мой уже довольно солидный животик, несколько тормознулась.
- Надо же, уже пузатая! А я-то думала, что это я тут всех шокирую.
Затем она всё же бросилась ко мне и до хруста сдавила плечи, едва не свернула шею, но зато не задела живот, и я подумала, что если бы не ребёнок, то от моих рёбер сейчас бы уже ничего не осталось.
- Трейс? Это в самом деле ты?
- Ну, а кто же ещё? Насколько помню, у меня нет двойников. А я, между прочим, не одна.
Она интригующе замолчала, и я увидела, как от припаркованной у нашего дома машины, идёт Джейк. Он, молча и улыбаясь, подошёл ко мне и стиснул в объятиях, а я не могла ничего выговорить из-за зашкалившего изумления вперемешку с радостью. Но вот в этот момент к нам спустился Оливер, привлечённый восторженными возгласами, и Джейк с воплем: «Форнер! Иди сюда, отшельник несчастный!» тут же кинулся на него, застывшего, как и я, от изумления.

Спустя пятнадцать минут мы уже сидели у нас на кухне, уплетая оладьи и обсуждая всё с нами произошедшее за это время. Самым главным сюрпризом для нас с Оливером стало то, что Трейси и Джейкоб обручились. Да, мне тоже трудно в это поверить, и челюсть моя едва не дотянулась до пола, когда я заметила кольцо на пальце подруги. Как выяснилось, после окончания Академии Трейс долго моталась по всему свету, но однажды решила всё вернуться в родные края и проведать старых друзей. Первым на очереди стал Джейк. Сначала она просто осталась у него, одинокого и одичавшего в глуши, погостить, но потом всё завертелось: признания в любви со студенческих времён, прожитый вместе целый год, и вот теперь обручение. Они оба забросили свой старый образ жизни, обнаружив друг в друге идеал своих суженых, и нисколько не колебались, предпринимая этот шаг.

К нам они приехали дабы проведать и пригласить на свадьбу, ну и ещё чтобы отчитать как следует Оливера. Мы просидели за разговором до самого позднего вечера, всё было прекрасно, пока Трейси с истинным возмущением не задала вопрос:
- А почему вы не пригласили нас на свою свадьбу?
- Мы не женаты.
И вот как ей удаётся всегда случайно ударить по самому наболевшему? В комнате повисла тишина. Друзья застыли от удивления, я опустила глаза и угрюмо ковырялась вилкой в оладьях, и лишь один Оливер как ни в чём ни бывало продолжал уплетать за обе щеки салат, распространяя по всей комнате хруст пережёвываемой им во рту капусты. Почувствовав моё настроение и не желая расстраивать, ни Трейс, ни Джейк развивать эту тему дальше не стали, вернувшись к чему-то нейтральному. В конце вечера Джейк увёл моего возлюбленного в гостиную «на мужской разговор за просмотром бейсбольного матча», а мы с Трейси ещё больше часа сплетничали на кухне. Под ночь друзья всё же распрощались с нами, сказав, что им нужно навестить ещё молодое и также пузатое семейство Коллинз, и обещали больше не пропадать надолго.

К шестому месяцу мы начали обустраивать детскую для нашего малыша. Айри в больнице сообщили, что она носит под сердцем девочку, сестричку для Майка, а потому они с Брэном уже обустроили девчоночью светлую комнату для своей дочери и нашей племянницы. Мы же решили оставить пол своего ребёнка сюрпризом, купив всё необходимое и обустроив комнату для него в нейтральных тонах.

Со времени беременности мой милый ежедневно вытягивает меня на прогулки хотя бы на полчаса ежедневно, как и прописал доктор, даже если мне не очень хочется куда-то идти. Впрочем, о нежелании я забыла сразу же, когда поняла, как здорово идти с ним по тихой улочке в парке, ощущая тёплую руку в своей руке, и просто молчать, просто наблюдать за природой, дыша полной грудью. В такие моменты я забывала все тревоги, вся нервозность испарялась словно по мановению волшебной палочки, мне было хорошо и спокойно. В такие моменты я ощущала счастье каждой клеточкой тела, и всё ещё не могла поверить, что всё происходящее со мной – реальность.

Во время одной из таких прогулок Оливер неожиданно остановился, выведя меня из волшебного мира грёз. Сначала я подумала, что он остановился, чтобы полюбоваться природой, ведь место было действительно живописное, но потом я заметила, что ему чужды красоты окружающего мира и смотрит он только на меня.
- Что-то не так, милый?
- Со мной, видимо, уже пожизненно что-то не так, раз всё самое важное постоянно доходит до меня слишком медленно. – Я в недоумении посмотрела на него, а он широко улыбнулся той самой улыбкой, что ещё со дня нашего знакомства свела меня с ума. – Просто хотел сказать тебе, что ты и тот маленький человечек у тебя под сердцем – самые дорогие мне люди на земле, я всегда буду любить вас. И хочу, чтобы мы стали самой настоящей, полноценной семьёй. Будешь моей женой?
Есть ли хоть у кого-нибудь сомнения в моём ответе и моих зашкаливающих эмоциях? Думаю, нет.

Ещё лучше, чем прогулка на природе, может быть лишь лежание на тёплой зелёной траве под лучами уходящего солнца, наблюдение за облаками, ощущение любящих рук на своём теле и чувство безграничного счастья на сердце.

Пруф к спойлеру "Баллы": наша полная коллекшн сувениров, которые ни в какую не хотят умещаться на одной полке.

Мне не очень нравился портрет Айрин, нарисованный ещё Делией, поэтому попросила Еву его перерисовать. А тому листку, что торчит у неё из головы, не пугайтесь: это глючный скаченный цветок, стоящий в кухне, просто пролез сквозь стену.

2 балла за полную коллекцию сувениров
Итого: 19 баллов ровно.

Darlen · 14 Фев 2014

Извиняюсь за такой короткий и дрянной отчёт - я, видимо, совсем разучилась писать обыденные династийные отчёты оО Постараюсь не задерживать следующий, и разнообразить свою писанину чем-нибудь эдаким, чтобы не было нудно читать.

Сон

Быть беременной мне не понравилось: постоянный голод, пинки в поджелудочную и печень, боль в спине, походы в больницу, ни пробежаться, ни нагнуться, ни поспать на животе… И если многие другие беременные с ужасом думали о дне родов, то я хотела, чтобы он поскорее наступил, и все мои мучения закончились. Однако когда я смотрела на также беременную сестру, то давалась диву: спокойная, весёлая, подвижная, она чувствовала себя так, словно и не носила в себе лишние 3-4 килограмма. Она могла спокойно пойти прогуляться по городу, работать в саду, хлопотать на кухне, разбирать свои рабочие бумаги. Глядя на неё, меня, крепко привязанной к дому, даже мучила зависть. Впрочем, без причуд у Айри всё же не обошлось, и однажды она вернулась домой в компании чёрной, как смоль, и зеленоглазой кошки. «Увидела её в зоомагазине и просто не смогла пройти мимо, - пояснила она. – Не правда ли, она чудесная?». Я никогда не отличалась особым суеверием, но глядя на Эко (так назвала кошку Айрин), меня пробирает дрожь: нечто жуткое видится мне в её неестественно изумрудных глазах, напоминает кошку ведьмы из мультиков и сказок. Но зато остальным домочадцам новый питомец очень полюбился, даже старине Бинго.

Одним ранним утром 3 мая меня разбудила телефонным звонком Либби и, ещё сонную и мало что соображающую, оглушила восторженными возгласами: «У меня дочь! Представляешь? Я теперь молодая мама!». По словам подруги, роды у неё прошли легко и быстро, а на этот свет появилась очаровательная, кареглазая, как отец, малышка Хэйли Коллинз. И Либб, и Фрэнк несказанно счастливы дочке, её отец вовсе не расстроился половой принадлежности своего ребёнка, говоря, что из девочек спортсменки выходят совсем не хуже мальчиков. Сейчас и Либби, и Хэйли уже дома, малышка учится познавать мир, а её родители вставать среди ночи и не высыпаться.

Мне же тогда ещё долго оставалось до рождения нашего ребёнка, и я ещё могла спать в своё удовольствие. Однако один сон, приснившийся мне примерно за месяц до родов, отбил всякое желание вновь ложиться спать. И вроде не было в нём ничего такого, но мне становилось жутко всякий раз, как я вспоминала о нём. Мне снилась бабушка. Она была такой, какой я видела её в последний день дома перед отъездом в кампус, даже одета была также. Она молча смотрела на меня и улыбалась, я же стояла напротив неё, словно парализованная, и не могла пошевелиться. Мне хотелось броситься к ней на шею, я пыталась что-то сказать, плакала, но меня словно лишили голоса, ни она, ни я сама себя не слышала. Тогда она просто протянула мне руку, призывая пойти за собой, и я, как загипнотизированная, тяну ей руку в ответ, но неожиданно раздавшийся детский плачь за спиной, заставляет меня вздрогнуть и отдёрнуть руку. В следующее мгновение я вижу, как бабушка постепенно растворяется в воздухе, всё ещё улыбаясь, а затем я просыпаюсь.

Я рассказала об этом странном сне Оливеру и Айри за завтраком, но они лишь сказали, что это всё особая чувствительность и впечатлительность беременных, что я просто скучаю по бабушке, вот она мне и приснилась. Однако я уже давно не думала о ней, из-за положения перестала ходить на кладбище, и после своей смерти, ни дома, ни в академии, она ни разу мне не приснилась. Ни разу, хоть мне было больно, я скучала, тосковала, а в голове с утра до вечера крутилось слайд-шоу из детства, где мы вместе пекли пироги, устраивали чаепития моим куклам, гуляли на детской площадке. Этот сон пугал меня, сама не знаю почему, но ничьи успокаивающие слова на меня не действовали.

В последующий месяц в жизни всё было спокойно и размеренно, никакие странные сны меня не беспокоили, дома всё было относительно в порядке. Относительно, потому что небольшие распри нашу семью всё же не обошли. Айрин – истинная карьеристка, холодная, рассудительная, тщательно контролирующая эмоции, однако моя тогда ещё не рождённая племянница всё же возымела на неё действие: сестра стала намного мягче и чувствительнее. Брэндон много работал, редко бывал дома, мало уделял ей внимания, и в конце концов дело дошло едва ли не до скандала. Брэн ходил уставший и выжатый, Айри обиженная и заплаканная, но его неожиданное повышение до фармаколога сгладило ситуацию: мы его отпраздновали, он извинился перед женой, старался больше не задерживаться допоздна, больше времени проводил дома. Практически каждый вечер после работы он и Оливер вместе усаживались в гостиной перед телевизором и сильно за этот период сдружились, что не могло меня не радовать.

За месяц до установленного врачами срока, когда я ещё даже и не думала о том, чтобы ложиться в больницу, ранним утром проснулась от резкой боли в животе. Я испугалась, но так как следующего приступа не произошло в течение пятнадцати минут, решила, что малыш просто слишком сильно меня пнул. Успокоенная, встала с постели и собиралась спуститься вниз, как неожиданно согнулась пополам от ещё одной вспышки боли, на этот раз намного сильнее предыдущей. Что было после я помню очень смутно. Помню, что ноги мои подкосились и онемели, в глазах потемнело, и мир вокруг поплыл, закружился… Помню, как в комнату перепуганные моими криками влетели Оливер и Брэн, как металась в панике Айри, пытаясь вызвать скорую, а дальше – темнота.

Очнулась я уже в больничной палате, увидела перед собой облегчённо улыбающееся лицо доктора и осунувшегося, побледневшего Оливера. «Ну и напугали же вы нас, милейшая, - весело произнёс врач, вытирая платочком пот со лба. – Благо, всё обошлось. У вас прелестная девочка, думаю, вы скоро её увидите». Позже я узнала, что все родственники переполошились из-за моих преждевременных и трудных родов, едва ли не переселились жить в больницу, и ежечасно терроризировали докторов вопросами о нашем с малышкой состоянии. Но мне было плевать на слабость, подорванное здоровье и нахождение на волосок от смерти, я была просто счастлива, что теперь называюсь мамой.
- Хочешь, назовём её Стефани? – говорила я Оливеру, когда нам позволили полюбоваться на нашу крошку, а вся родня убедилась, что мои похороны откладываются на неопределённый срок.
- Нет, не надо, я не суеверен, но всё же не стоит: не хочу постоянно бояться, что она повторит её судьбу. Кристина. Так звали мою маму.
Итак, можете поприветствовать ещё одну представительницу нашего дружного семейства, малышку Кристи.

Что касается Айрин, то та, как и предвещали врачи, также обогатила нашу семью на одну представительницу прекрасной половины человечества. Иначе говоря, Айри родила дочку, названную Катариной.

Либби в нашем с ней телефонном разговоре много шутила по поводу того, что мы все втроём родили девчонок, говорила, что всем им теперь нужно держаться вместе, и что это неспроста. Ещё подруга осчастливила меня новостью, что они собираются перевезти своё семейство к нам, в Бухту Беладонна. «У вас такой воздух чистый, люди дружелюбные, - поясняла она. – Не хочу, чтобы Хэйли с самого начала своей жизни начала дышать этой промышленной гадостью, что пропитала здесь всю атмосферу. Да и без тебя я едва ли от скуки здесь на стены не лезу: умеешь вот в душу запасть. Сейчас только разберусь с делами журнала, и встречай меня к своей свадьбе!». Что касается нашей с Оливером свадьбы, кстати, то мы решили перенести её, пока малышка не подрастёт и не перестанет требовать к себе столько внимания. Сейчас же она совсем ещё малютка, и ей просто необходима наша забота и любовь, которые мы с радостью ей отдаём.

С рождением малышек забот в нашей мирной жизни значительно прибавилось. Я на несколько лет распрощалась со своей неторопливой ленивой жизнью, состоящей из сна, обеда и развлечений, теперь дочка диктует мне совсем другой ритм жизни. Да и не только мне. Отныне Оливер, едва вернувшись с репетиции, бежит не к холодильнику, а к кроватке, Айри занимается бумагами исключительно в офисе, а Брэну пришлось забыть про все спортивные матчи, транслируемые по телевизору. И вся домашняя атмосфера в целом настолько, что даже шерстяные сорванцы её чувствуют: Бинго и Эко перестали громить весь дом во время своих игр и драк, а лишь тихонько сидят где-нибудь в уголке, когда у девочек послеобеденный тихий час.

Мне же после рождения Кристи вдобавок пришлось ещё и хорошенько заняться собой, пока дочь совсем маленькая, и основным её занятием и потребностью является сон. Дело в том, что я довольно сильно располнела, и заметила это, лишь когда не влезла в любимое платье. Из-за этого я отобрала у благоверного его беговую дорожку, поставившую мне не один синяк и ссадину, зато согнала несколько ненужных килограммов, словно никогда и не была беременной.

Сейчас, пока малышки сладко посапывают в своих кроватках, а взрослые передвигаются по дому на цыпочках и переговариваются исключительно шёпотом, я потеплее одеваю Майка и выхожу с ним во двор. Племянник заметно подрос с тех пор, как я в последний раз держала его на руках, ещё немного и он уже сам будет гонять по полю мяч, пойдёт в школу… Но это всё потом, а пока я ещё могу удержать его на руках и подбрасывать вверх, слушая восторженные вскрики.

Если в целом подвести итог этих месяцев, что я не заполняла дневник, то можно написать лишь одно слово: счастье. Оно во мне, оно повсюду, оно витает в атмосфере, оно настолько сильно прикипело к моей жизни, что, берясь за ручку, я даже не знаю, что написать. Надеюсь, так будет ещё долгое и очень долгое время.

Этот кадр поймала случайно, но он очень меня повеселил : )

А ещё у нас наконец-то начали появляться призраки. ) Я уж было подумала, что что-то напортачила с расстановкой могил, и они не могут выйти, но однажды поймала разгуливающую по саду и тоскующую о любимой кровати Делию, и успокоилась :З

Ну и прувы к баллам:

0,5 за двух новых друзей
0,5 за официального представителя 4-го поколения же!
Итого: 20 баллов.

Darlen · 18 Фев 2014

Всё как и обещала: много текста, много событий и кое-что эдакое.

Незваный гость

К сожалению, когда ты счастлив, время движется неумолимо быстро. Хочется остановить, поймать за хвост некоторые моменты своей жизни, но нет, они уже ушли, оставив о себе лишь воспоминания. И всё, что тебе остаётся делать в моменты грусти и печали – жить этими воспоминаниями, греть сердце их теплом.
Несколько лет моей жизни, наполненные счастьем, теплом и хлопотами, прошли до безумия быстро, настолько, что мне становится страшно. Настолько, что не хочется думать о будущем, поэтому сегодня я вновь вернусь в прошлое, прокрутив в голове всё это счастливое время.
Немного погодя после рождения наших девочек, когда вся родня уже успела ими налюбоваться и насюсюкаться, мама и папа огорошили нас новостью, что уезжают на остров Твикки, к тёте Кейт. На мой вопрос, надолго ли, однозначного ответа не поступило, только нечто уклончивое, вроде: «И соскучиться не успеете!». Уже чуть позже я поняла значение этой фразы, но тогда я была готова впасть в отчаяние, осознав, сколько не увижу родителей. Впрочем, я не могла их удержать, и вскоре мы уже провожали их на вокзал. Мама пообещала часто звонить и связываться по интернету, и своё обещание она сдержала: уже через несколько дней мне на эмайл пришла присланная ей фотография и сообщение. Как выяснилось, проведать свою сестру решила не только мама, но и дядюшка Сэм со своей женой (Лилиан наверняка прыгала от радости, узнав, что родители оставили дом в полное её распоряжение на долгие годы). На фото было запечатлено всё второе поколение нашей семьи: мама, папа, тётя Кейт и дядя Сэм, как в их старые добрые студенческие времена. Осознав это, я успокоилась: после стольких лет разлуки они заслужили побыть вместе и пожить для себя.

У нас же тем временем дома жизнь не стояла на месте, и вскоре мы уже праздновали очередной день рождения Майка. Мой любимый племяш вырос очень энергичным и харизматичным ребёнком, беспечным и жизнелюбивым. Впрочем, не всем в нашей семье по нраву подобные личностные качества: Брэндон, например, после очередной выходки своего сына обычно вздыхает, закатывает глаза и едко поддевает Айрин: «Это всё гены твоей матери!». Впрочем, Майки это не сильно заботит, он удивительно мастерски пропускает ругань родителей мимо ушей и продолжает жить в своё удовольствие.

Что касается наших малышей, то они уже тоже подросли, вытянулись, набрали вес, научились перебираться по комнате ползком и забавно агукать. Когда малышка Кристи стала старше, я в очередной раз убедилась, что все дети в нашей семье игнорируют гены матерей и становятся копиями отцов. Крис светловолосая, бледненькая и сероглазая, от меня ей разве что досталась форма носа, улыбка и звонкий смех, как утверждают домашние. Впрочем, всё это не важно, самое главное, что она просто у нас есть.

Кэти, кстати говоря, тоже далека от внешности своей матери: такая же брюнетка с удивительными аквамариновыми глазами, как её отец и брат. Впрочем, Айри смирилась с доминантными признаками своего мужа ещё после рождения Майка, и не особо этому удивилась.

После того, как девочки подросли, весёлая пора наступила для всего нашего дома. Недосыпание, недоедание – стали обычными для нас явлениями, так как ни Кристи, ни Кэти не волновали наши потребности, они требовали постоянного внимания. Намного легче стало, лишь когда мы добились, чтобы они сами ходили горшок, могли объяснить, что хотят, и взять что-либо самостоятельно. Всё это стоило нам огромных усилий, но в конце концов мы победили, и были очень этому рады.

Больше всех в этот период мне было жаль племянника, которому в своём беззаботном детстве нужно много спать, играть и хочется безраздельного внимания родителей. Ни того, ни другого, ни третьего Майк не мог получить из-за Кэти, но он ни разу не пожаловался, не обиделся, не приревновал, а даже наоборот начал жить по часам сестры и помогать родителям о ней заботиться. Если Кэти проснулась раньше и разбудила его, то он не ворчал, не возмущался, а развлекал её, чтобы не плакала, пока не придёт кто-нибудь из взрослых.

Если же у Кэт был обеденный сон, то он не оставался играть в комнате, чтобы не разбудить её, а шёл развлекаться на площадку во дворе, которую мы оборудовали специально для наших трёх сорванцов. Там он может провисеть на турниках и лесенках целый день, позабыв про еду и холод, пока Айрин не загонит его поесть или погреться. Совсем скоро он уже пойдёт в школу, так что пусть развлекается в своё удовольствие и живёт относительно беззаботно, пока есть время.

Впрочем, родители не всегда оставляли Майка без внимания. Если у Брэна выдалась свободная минутка между работой и заботой о дочке, то он ведёт сына во двор, учит играть его в бейсбол. Мне очень нравилось наблюдать за их спортивными играми из окна, видеть, как сначала у племянника совсем ничего не получается, но постепенно рука его отрабатывала броски, глаз оценивал расстояние, и вскоре он уже был почти на одном уровне с отцом. Я смеялась до слёз, когда однажды Майк со всей силы бросил мяч, а Брэна отвлёк лай Бинго во дворе, и довольно нелёгкий бейсбольный мячик угодил несчастному учителю прямо в глаз, сбив его с ног. Прикладывая лёд к ушибленному месту, Айри тоже не могла перестать смеяться и посоветовала мужу надеть каску на следующий их бейсбольный матч.

Вообще, Майкл с виду безалаберный и вредный ребёнок, но стоит лишь увидеть, как он заботится о своих сестричках, чтобы понять, что это не так. Он одинаково любит и Кристи и Кэт, и может целыми днями возиться с ними в детской. Когда малышки стали старше, у них с братом появилось больше общих интересов: играя вместе, они всегда смеются, никогда не дерутся и не плачут. Благодаря Майку Кристи знает, как нужно правильно держать карандаш и раскрашивать картинки, чтобы получилось красиво, а Кэти может собирать интересные игрушки из конструктора и составлять фигуры из кубиков. У нас с Айри в детстве не было такой связи и любви, но я уверена, что когда наши детки вырастут, то будут также ладить между собой и заботиться друг о друге, как сейчас. А, впрочем, разве не для этого нужна семья?

Наша с Оливером малышка Кристи – очень светлый и доброжелательный ребёнок. Никто не остаётся равнодушным, увидев её широкую улыбку в четыре зуба, никто не может остаться хмурым, услышав её заразительный смех. Даже Эко, обычно равнодушная до чужих ласк и не терпящая грубого к себе отношения, становится покладистой и беззлобной кошкой, терпеливо сносящей все издевательства от маленьких и цепких ручек Крис. Мне бы очень хотелось, чтобы и во взрослой жизни она сохранила своё жизнелюбие и доброту.

Если Кристи довольно спокойный и несуетливый ребёнок, то Кэти – истинная хохотушка-веселушка, что не умеет и двух минут усидеть на месте без движения. Это очень энергичный и шумный ребёнок, и мне очень нравится играть с ней. Она заливисто и звонко смеётся в ответ на щекотку, безума от подбрасываний к потолку, и очень любит подшучивать над всеми, хватая за нос, волосы, и даже может притворяться спящей, чтобы напугать тебя, крадущегося по комнате, до полусмерти, а затем громко расхохотаться, но ты не сможешь на неё сердиться. Удивительная девочка.

Чем меньше времени оставалось Майку до поступления в школу, тем чаще его родители поднимали тему его будущего, причём наши с Оливером вразумительные толки о том, что ему ещё слишком рано задаваться подобными вопросами, на Айри с Брэном не действовали. Сестра хотела видеть его наследником корпорации, Брэндон хотел, чтобы сын пошёл по его стопам, и никто не интересовался, чего же хочет сам Майк. Впрочем, сам племянник никак на споры родителей не реагировал, лишь быстрее спешил доесть свой обед и вернуться к компьютеру, чтобы продолжить проходить уровни игры. Думаю, ни Айри, ни Брэн ничего не добьются, если он уже в таком возрасте демонстрирует завидную независимость и игнорирование чужого мнения.

Вот так и прошли эти несколько лет нашей жизни, плавно и размеренно, без особых происшествий. Но так не могло продолжаться вечно, а призраки прошлого не могут остаться в тени надолго, мне надо бы уже к этому привыкнуть. Серый цвет в мою белую полосу жизни начал постепенно примешиваться, когда однажды Оливер вернулся домой с работы бледнее бледного. На его лице читался такой ужас и потерянность, что я перепугалась не меньше его, тут же забегав с водой, нашатырным спиртом и валерьянкой. На мой вопрос, что случилось, он ответил:
- Я, кажется, видел что-то у нас в саду… Уму не постижимо… Это была старушка. Бледная, худая старушка, она налетела на меня, когда я возвращался домой, и меня обдало таким холодом, словно температура на улице упала до минус тридцати.

Брэн в ответ на эти слова лишь рассмеялся и спросил, не заглядывал ли он по дороге домой в какую-нибудь пивную, Айри предположила, что это всё ему померещилось из-за стресса на работе, из-за того, что Оливер слишком много работает, мало спит и отдыхает. Сам Оливер нашёл это оправдание весьма разумным и согласился с ним, решив, что ему всё привиделось, а я… Я стояла словно каменное изваяние посреди комнаты, и в голове у меня витал образ бабушки из того жуткого сна. Когда все разбрелись по своим комнатам, отойдя от происшествия, я достала бабушкину фотографию, сделанную незадолго до её смерти, и показала Оливеру.
- Похожа, - коротко ответил он, взглянув на фото. – Я недавно вспоминал все твои рассказы о ней, вот, наверное, сознание и сыграло со мной злую шутку. И знаешь, на миг мне даже показалось, что она хочет что-то мне сказать… Завтра же возьму выходной и запишусь на приём к психологу.
Не могу сказать, что я когда-либо верила в мистику, параллельные миры и загробную жизнь, но что-то внутри не позволяло мне отнестись к этому происшествию скептично. На следующий же день, оставив малышек под присмотром сестры, я отправилась на кладбище, и с ужасом отметила, что могилы бабушки и дедушки заросли, а цветы завяли. Я до самого вечера пробыла на кладбище, прополола могилки, положила свежие цветы, а когда закончила работу, то села прямо на землю у могилы бабушки и отчего-то разрыдалась. Я не плакала уже очень давно, и сама удивилась своим неожиданным слезам, но не могла их сдержать. На душе было тоскливо и пусто.

Когда я вернулась домой, Оливер готовил на кухне оладьи, мои любимые, и, вспомнив, что бабушка готовила мне их каждое утро перед школой, я не смогла сдержать всхлип, что был тут же замечен моим будущим мужем. Оливер всё понял лишь при одном взгляде на меня, и тут же притянул к себе в объятия, поглаживая по голове, словно маленького ребёнка. Когда оладьи были готовы, и мы сели вдвоём ужинать, от моих слёз не осталось и следа. Я искренне смеялась над его шутками, поддерживала разговор, и не переставала мысленно благодарить судьбу за то, что она вновь свела нас вместе на острове Твикки, в месте, где сбываются мечты, – лишь теперь я вспомнила эти слова на брошюре, и поняла, что они оказались пророческими. А когда мы уже легли спать, в его уютных объятиях последний раз пустила слезу, мысленно шепнула: «Мне вас очень не хватает», составленному в голове образу бабушки с дедушкой, и мгновенно уснула.

Время продолжало двигаться вперёд, не щадя нас, абсолютно зависимых от неё букашек, и вот уже настал первый учебный день Майка. Айри и Брэн очень нервничали из-за этого события, пожалуй, даже больше, чем следовало, и не переставали давать наставления сыну, раз на десять перепроверили его рюкзак. За завтраком они неустанно рассказывали истории из своей школьной жизни, учили, как нужно вести себя с учителями и одноклассниками. Я же на выходе лишь быстро поцеловала племянника в щёку и пожелала удачи, - этот малыш справится и без чьих-либо наставлений.

Так вышло, что с началом учёбы Майкла я начала оставаться дома с малышками одна. И однажды, когда взрослые были на работе, Кристи спала, а Кэти мирно играла с кубиками в детской, я позволила себе развалиться на диване в гостиной с каким-то модным журналом в руках. Мой безмятежный покой не продлился и больше десяти минут, как в дверь позвонили. Визит неизвестного очень меня изумил: к нам редко ходили в гости, время сейчас для всех наших друзей непростое, и обычно мы просто созваниваемся. Тем не менее я открыла дверь и изумилась ещё больше, обнаружив за ней молодого высокого мужчину, которого прежде никогда не видела.
- Добрый день, - улыбнулся шатен, и в его лучезарной улыбке мне почудилось нечто знакомое. – Могу я увидеть Оливера Форнера? Мне сказали, он проживает здесь.
- Да, верно, только его сейчас нет, он работает. А вы, простите..?

- Я Джеймс Уилкинс, его старый друг. Мы дружили когда-то в юности, но потом разбежались по разным городам после окончания школы, и мне очень захотелось увидеть его спустя столько лет, вспомнить былое… А вы ему кем приходитесь?
- Я Ева, его жена, - слово «жена» вырвалось у меня намного раньше, чем я вспомнила, что мы ещё не женаты, но я уже давно сама себе установила этот статус.
- О, я даже и подумать не мог, что он уже может быть женат! Да ещё и на такой очаровательной девушке…
Я застенчиво улыбнулась на его комплимент и пригласила войти.
- Странно, что я ничего не слышала о вас от Оливера, - говорила я, когда мы зашли внутрь. – Из друзей его юности я знаю лишь Джейка Майерса, и думала, что он единственный его друг.
- О да, проныра Джейк… Видите ли, мы немного поссорились перед расставанием, и, видимо, он счёл нужным меня забыть. Это ещё одна причина, по которой я здесь, - хочу извиниться.

- Ну раз так, то мы будем рады видеть вас в своём доме! Говорите, вы учились вместе? И каким же был Оливер в школьные годы? Он ничего мне не рассказывает о том периоде.
- Прошу вас, Ева, давайте перейдём на «ты», а то я чувствую себя несколько некомфортно…
Его прервал плач Кэти, доносящийся со второго этажа, и детский голос заметно удивил гостя.
- У вас есть ребёнок?
- Да, есть, но в данный момент это плачет не наш. Так получилось, что мы с сестрой забеременели практически одновременно, и родили тоже. У нас с Оливером дочка Кристина, ей 3 года, но сейчас она спит, а это плачет дочь сестры. Извините, но мне нужно пойти к племяннице, подождите меня тут, постараюсь скоро вернуться. И чувствуйте себя как дома!
Я быстро взобралась на второй этаж, вошла в детскую племянников и увидела Кэти, распластанную во весь рост на куче кубиков. Видимо, она упала на них и ушиблась, и мне пришлось минут десять останавливать поток её слёз, дуть на коленки, веселить, пока она наконец не успокоилась и вернулась к игрушкам. Вздохнув с облегчением, я спустилась в гостиную, но там уже никого не было.
- Наш гость уже ушёл, Брунгильда? – спросила я нашу уборщицу, хлопочущую в этот момент на кухне.
- Гость? А у вас кто-то был, мисс? Я никого не видела.
Я буквально почувствовала, как деревенеет от нехорошего предчувствия каждая клеточка моего тела, и застыла на месте. «Кристи», - пронеслось в голове, и я опрометью бросилась в комнату дочери, едва не сломав ногу на лестнице, влетела в детскую и испустила вздох облегчения, увидев, что моя малышка мирно играет в кроватке и лепечет себе под нос что-то забавное.
- Эй, крошка, ты уже проснулась, - пожалуй, столько нежности в моём голосе ещё никогда не было. – Иди к мамочке.

Крис счастливо вытянула ко мне ручки и залилась хохотом, когда я, не помня себя от радости, что с ней всё в порядке, принялась её расцеловывать. Я уже почти успокоилась и списала всё на простое недоразумение, когда заметила какой-то странный, но до ужаса знакомый предмет в её кроватке, и похолодела вновь. Я спустила дочь на пол и взяла в руки небольшой семейный фотоальбом в белой обложке, тот самый, что когда-то пропал из нашего дома в Ля-Тур, и пропажу которого я списала на безалаберность Лилиан. Я пролистала первые несколько страниц и окончательно убедилась, что это он.
Трясущимися от ужаса руками я набрала номер Джейка и спросила, был ли у них друг в школе с именем, которым назвался мой сегодняшний незваный гость.
- Кто? Джеймс Улкинс? Впервые слышу. А такую дурацкую фамилию я бы уж точно запомнил.
Не знаю, что бы со мной случилось, если бы Оливер в этот день не вернулся с репетиции раньше из-за того, что его партнёрша подвернула ногу. Он застал меня уже в полуобморочном состоянии и первым делом напоил успокоительным, что несколько улучшило моё самочувствие. И, конечно же, он никогда в жизни не знал никакого Джеймса Улкинса. После мы вдвоём сели на кухне, и я рассказала ему всё, что произошло в Ля-Тур. Рассказала про потерянный фотоальбом, потерю ключей Лилиан, фотографию, газету, Маргарет и про Кармайклов, рассказала всё.
- Говорю же тебе, Оливер, это был наверняка тот же самый псих, что подбросил мне фото и газетную вырезку. А сегодня он был в комнате нашей дочери! А если бы он что-то с ней сделал…

- Тише, успокойся. С Кристи всё в порядке, он не причинил ей вреда.
- Но ведь мог! Он не знал о ней, я сама сказала. И зачем он вообще пошёл к ней? Зачем вернул альбом? Хотел напугать меня? Если так, то ему это прекрасно удалось. Я бы себе никогда не простила, если бы с Крис что-то случилось.
- Милая, всё хорошо. Ты запомнила, как он выглядел? – я утвердительно покивала головой. – Значит, мы пойдём в полицию и всё им расскажем, сменим замки. Он ничего ни нам, ни Кристи не сделает, мы не допустим. Мы справимся.
Оливер накрыл мою ледяную руку своей, и я почувствовала, как постепенно с тела сходит напряжение, а с сердца страх. Его любовь – вот лучшее моё успокоительное.

В этот момент на улице раздался сигнал автобуса, а я взглянула на часы.
- Это Майк, у него уже закончились уроки. Не нужно, чтобы он что-то узнал.
Сказав это, я быстро привела себя в порядок и вышла встречать племянника уже с улыбкой.
- Ну, как тебе первый учебный день?
- Скукотища страшная, - угрюмо ответил Майк, а затем с опаской на меня посмотрел: - И так будет все эти годы?

Я сочувственно покивала головой.
- Отстой, - выдохнул мальчуган и поплёлся наверх к своему любимому компьютеру.
Когда вернулись домой его родители, и задали этот же вопрос, он ответил так же, как и мне, только ещё добавил, обращаясь к Айрин:
- Мам, а давай, как мы в следующий раз будем подъезжать к школе, ты не будешь на весь салон подпевать Кэти Перри и танцевать так, словно у тебя прямо за рулём случился приступ эпилепсии? Не то так я себе не то что друзей не найду, на меня ни одна нормальная девчонка не клюнет!
Я даже не могу сказать, что меня в его словах удивило больше: то, что он уже в таком возрасте думает о девчонках, или то, что сестра слушает Кэти Перри и подпевает ей, но после этого Айри, оскорблённая в своих вокальных и хореографических талантах, предоставляет подвозить сына в школу исключительно Брэндону.
Что касается меня, моих переживаний и происшествия с неизвестным психом, то мне ещё предстоит поход в полицию, долгие часы самобичеваний, кошмаров, расследований и прочего, но сейчас я просто хочу отдохнуть. Я устала.

Darlen · 25 Фев 2014

И в горе и в радости

- Ну вот, теперь ты выглядишь как истинный маленький джентльмен, - Айри довольно поправляет галстук на шее Майка, а он, несчастный, кривится и явно горит желанием немедленно его сдёрнуть.
- Скорее как истинный последний чмошник.
- Выбирайте свои выражения, мистер!
- Ну да, мы же находимся в таком приличном, элегантном обществе, в котором даже появиться без галстука просто неслыханная дерзость…
- И не паясничай!
Надеть сына смокинг на нашу с Оливером свадьбу сестра упрашивала не меньше двух недель, Майк же брыкался и дергался, как мог, и ни угрозы, ни подкупы и поблажки на него не действовали. В конце концов, ранним утром дня икс он пришёл ко мне в комнату с кислым видом и сказал: «Я делаю это только ради тебя», вышел с опущенной вниз головой и добровольно сдался в руки матери. Помимо костюма Айри ещё и уложила, прилизав, его вечно растрёпанные волосы, и весь день мой несчастный племянник проходил так, словно возненавидел целый мир, и вёл себя соответствующе.

Для начала скажу, что наши любимые крошки Кэти и Кристи уже выросли из пелёнок, свободно бегают по всему дому и двору, и уже сейчас проявляют качества, характеризующие их как личность. Как только подросла Кэт, её родители тут же схватились за голову: в характере юная девишна переплюнула даже старшего брата. Она непоседливая, глумливая, шумная и требовательная: если Кэти чего-то захотела, то она получит это любой ценой. К огромнейшему раздражению Айрин, Катарина не терпит любой девичьей атрибутики: рюши, платья, юбки, длинные волосы, а балету и игре на пианино предпочитает драки с соседскими мальчишками, спортивные игры во дворе и вообще сторонится общества девочек, делая исключение лишь любимой кузине, с которой не разлей вода ещё с пелёнок. Мне же племянница напоминает Айри в детстве, только и её она переплюнула, и навряд ли когда-либо изменится.

Что касается Крис, то у моей малышки таких серьёзных метаморфозов не произошло, только с возрастом она стала ещё больше похожа на Оливера: спокойная, мягкая, добросердечная. Она сильно выделяется на фоне сестры и брата и, думаю, если бы не родство, то они никогда не стали бы близки. Единственное, что меня пугает – её взгляд, какой-то чересчур серьёзный и отрешённый, даже несколько холодный, взгляд скорее взрослого человека, чем ребёнка. Конечно, может всё дело в цвете: бледно-серые большие глаза на нежном лице ребёнка могут создать, какой угодно эффект. В остальном же наша крошка как и все дети в её возрасте, любит играть, быть в центре внимания и просто обожает животных, что отвечают ей взаимностью: злюка Эко добровольно идёт на руки только к Кристи.

В целом отношения между нашими цветами жизни не изменились: все трое так же дружны и неразделимы, как раньше, даже несмотря на разность характеров. Проводить свободное время они предпочитают друг с другом, лишь Майк, который в школе обзавёлся собственной компанией друзей, частенько гоняет с ними по вечерам в футбол на школьном стадионе, по крайней мере, так он говорит. Теперь главное, чтобы и во взрослой жизни они втроём по-прежнему держались друг за друга.

Мы жили спокойно и размеренно, влившись в неторопливый и счастливый ход времени, но всё изменилось, когда Либби решила выполнить обещание и переехать в Бухту. За это время она успела наладить все дела своего журнала, передать его в цепкие руки главного редактора, - женщине, которой Либб доверяла, как себе, а затем сгребла семью в охапку и перевезла в наш город раньше, чем Хэйли начала ходить в школу. Я была счастлива видеть лучшую подругу после стольких лет сплошных телефонных разговоров, но едва лишь она увидела, какой большой стала Крис, как тут же отчитала нас с Оливером и отдала команду пожениться, заявив, что не отстанет, пока не увидит обручальные кольца на наших пальцах. Время для торжеств было не самое подходящее: у трёх рабочих членов нашей семьи был настоящий погром на работе, а у Майка был самый разгар учебного года, но это же Либби… В итоге меньше чем через два месяца я уже стояла в комнате, разодетая в белое платье и тряслась от волнения, а в доме нашем творился настоящий бедлам.

Айри, словно замыленная лошадь, носилась по всему двору, показывая грузчикам, что и куда поставить, заказывала торт и украшения, а когда случилась накладка с живой музыкой (музыканты отказались выступать непосредственно перед свадьбой), то едва ли не получила удар; Либби занималась приглашениями и оформлением стола, выбирала цветы, составляла сценарий свадьбы, конкурсы, нанимала обслуживающий персонал. Весь наш дом гудел, словно потревоженный улей, и во всех приготовлениях нам с Оливером строго-настрого запретили участвовать, приказав отдыхать и наслаждаться последними минутами холостой жизни. На самом деле с холостой жизнью мы распрощались ещё после рождения Кристи, и уже давно считали себя одной семьёй без штампа в паспортах, но всё равно в тот день нас обоих трясло, как в лихорадке. Ещё с вечера перед свадьбой нас развели по разным комнатам и запрещали выходить из них до начала торжества, что ещё более ухудшало пытку. В конце концов, я всё же не выдержала и вышла во двор раньше положенного, тут же утонув в лепестках, шарах и поздравлениях съехавшихся гостей, которые до этого умилённо наблюдали за тем, как Кристи, одетая в белое длинное платьице, сыпет лепестки роз на дорожку до свадебной арки.

Я ожидала упрёков со стороны всех организаторов, однако Либби подбежала ко мне со счастливой улыбкой, сказав, что у неё есть для меня кое-какие сюрпризы. Самым главным из них являлись приехавшие на торжество в тайне мама и папа, в объятиях которых я проревела с четверть часа. Также поздравить меня приехала Лилиан и Джейк с Трейси, видеть которых я была безумно рада, и с которыми проговорила обо всём на свете ещё не меньше часа, пока Либб деликатно не кашлянула рядом с нами и шёпотом сказала, что жених уже дожидается меня у свадебной арки. Трудно описать эмоции, которые я испытывала, шагая с букетом цветов к своему суженому под умилённые взгляды гостей, скажу лишь, что в голове у меня не было ни одной мысли, там звучала сопровождающая меня торжественная музыка и эхом отдавались удары сердца, ноги были словно ватные, и я вообще смутно помню, как шла. Слова священника раздавались словно издалека, а своё собственное «Да» вообще прозвучало чужим, незнакомым голосом, затем раздался хлопок открываемой бутылки шампанского, радостные возгласы и аплодисменты присутствующих, и вот тут я понимаю, что только что приобрела статус миссис и исполнила мечту последних восьми лет своей жизни.

Дальше помню эйфорию, весёлость и лёгкость, что обуяли мою душу, помню, что много смеялась, постоянно улыбалась и веселилась больше всех.

Либби пришла на вечеринку не одна, а с Фрэнком и Хэйли, которая стала красивой и задорной девочкой, перенявшей от своих родителей только самое лучшее. На празднике было вообще много детей, только Майк кисло сидел в стороне, желая, чтобы всё побыстрее закончилось; Кэти бегала по всему двору с мальчишками, к огромному ужасу Айрин, растрепав и порвав местами новое красивое платье, которое она также заставила её надеть, а вот Крис и Хэйли продержались весь вечер вдвоём, чему мы с Либби очень обрадовались. Весёлая выдумщица Хэйл прекрасно дополняет молчаливую и задумчивую Кристи, им было явно интересно общаться друг с другом, и мы с Либби искренне понадеялись, что наша крепкая дружба передастся и нашим дочерям.

Сама же я с подругой в тот день успела перекинуться лишь парой фраз, но когда основные моменты вечера оказались пройдены, и Джейк куда-то уволок моего возлюбленного, нам выпала возможность поговорить нормально.
- Ну, как тебе вечер? – с улыбкой спросила первым делом Либб.
- Всё просто прекрасно, и я очень счастлива. Спасибо, что помогла организовать один из самых счастливейших дней в моей жизни!
- Пустяки, я лишь сделала то, что сделала бы любая другая лучшая подруга на моём месте. Помнишь, а ведь когда-то ты не верила, что этот день когда-нибудь настанет…
То, что Либби тоже в свадебном платье - мой косяк, забыла сменить ей выходной костюм, а когда заметила, то было уже слишком поздно -___-

- И ты тоже, если уж на то пошло!
- Да, честно говоря, я уже готовилась выдавать тебя за Кевина. Бедняга, надеюсь в жизни у него всё сложилось хорошо.
Вспомнив о Кевине, меня охватило лёгкое чувство тоски: ощущение вины не выветрится из моего сердца уже, наверное, никогда, но последние три с половиной года я о нём совсем не вспоминала и не думала. Так что оставалось лишь разделить надежду Либб на то, что с ним всё в порядке.
- И да, кстати, - неожиданно продолжала подруга, - что там с этим таинственным незнакомцем, объявившимся на твоём пороге? Ты мне ничего о нём не говорила с тех самых пор, как собиралась идти в полицию непосредственно после его появления.
Удивительное дело, но об этой личности я тоже больше не вспоминала до этого дня. Конечно же, первое время меня лихорадило, мучали бессонница и собственные мысли, страх, что он вновь заберётся в наш дом, и в полиции я была, но там меня, откровенно говоря, послали: мол, всё это недоразумение, с тех событий в Ля-Тур прошло слишком много времени – маньяки столько своих жертв не преследуют, альбом мог свалиться в кроватку с какой-нибудь полки, на которую я могла положить его и забыть, и вообще всё это бред чистой воды, и они не будут искать человека, который, быть может, ошибся домом и просто зашёл не туда. Их доводы убедили даже Оливера, однако моё внутреннее чутьё взбунтовалось и утверждало, что Кристи в опасности. Замки мы всё же сменили, сменили сигнализацию, а так как этот тип решил оставить нас в покое и не напоминал о себе, то со временем я выбросила его из головы.
Всё это я рассказала подруге, но обсудить нам не позволила Айри, сама вставшая за пульт управления ди-джея и объявившаяся белый танец. Тут же Джейком был возвращён напоенный им Оливер, что, взяв меня за руку, повёл к танцполу. Мы медленно кружились в танце, а рядом с нами проплывали другие пары и дурачились дети. Я не помню, о чём думала в этот момент, и какие нежности шептал мне опьянённый муж, знаю лишь, что улыбка не сходила с моего лица ни на миг, о чём свидетельствуют все сделанные за вечер фотографии.

После завершения торжества нас с Оливером отправили дом отдыхать и наслаждаться обществом друг друга наедине, а домочадцы и Либби остались приводить двор в порядок ещё до самого рассвета.

Засыпая в объятиях Оливера, я слышала их голоса и смех на улице, звон убираемой посуды и фужеров, буквально увидела, с каким удовольствием и облегчением Майк сдёргивает с себя ненавистный галстук, трепет прилизанные волосы. Слышала я и то, как расходившиеся нетрезвые гости напоследок поздравляли нас, молодых, с узакониваем отношений, заверяли, что праздник прошёл просто великолепно, и абсолютно точно знаю, что в их числе была Лилиан. Проспала я всю ночь с широкой улыбкой на лице.

Если кому интересно рассмотреть Хэйли вблизи, то вот фото из личного архива семьи Коллинз. Красавишна же :З

Пока все остальные домочадцы праздновали день рождения Кэти, Айри и Оливер решили сразиться в "Камень-ножницы-бумага", и Айри так сильно расстроилась из-за проигрыша, что пробила головой окно

Если кто-то заметил, что у нас часто скачет бюджет, и кому-то интересно, отчего это, то это всё из-за игры на бирже в выгодах Айрин:

Это была самая безумная свадьба не только за всё время существования династии, но даже за всё время моей игры в симсов вообще, а играю я уже довольно давно. Свадьба, во время которой я беспрестанно смеялась и хваталась за голову одновременно. А всё дело в том, что Коннор, очень обрадовавшийся такому количеству живых людей на участке, решил перепугать всех до единого. В итоге к концу вечера весь двор был усыпан лужицами.

К счастью, всё обошлось: вечеринка успела закончиться до того, как старина Коннор смог утащить кого-либо к себе в загробный мир, а за детьми, у которых катастрофически упали потребности, никто не приехал. Зато теперь я раз и навсегда уяснила, что устраивать свадьбу на участке с маленькими детьми и призраками - не самая лучшая идея. Страшно подумать, что могло бы быть, если бы на свет божий решила выползти вслед за мужем ещё и Делия...
Также меня очень повеселила Либби, почувствовавшая у нас себя как дома, и около часа проторчавшая в ванной хD

Вот такие пироги

Darlen · 28 Фев 2014

Эхо из прошлого

Если ваша жизнь слишком скучна, уныла и однообразна – заведите детей. С нашими тремя сорванцами и в малышовом возрасте нельзя было соскучиться, а как они подросли, так наш дом и вовсе стал ходить ходуном все двадцать четыре часа в сутки. Кэти и Кристи теперь уже начали ходить в школу, и если моей сероглазой малышке учение оказалось нипочём, то Кэт взвыла после первого же учебного дня. «Сиди тихо. Не болтай. Не вертись. Не пинай Эрика. Не бегай. Не шуми. Не подставляй подножки учителям. Не суй ручки в рот, изображая моржа. Не кидайся в девочек жуками. Господи, да в этом адовом месте хоть что-нибудь можно?!» - возмущалась племянница после первого учебного дня, и если я просто посмеялась, то Айри и Брэн уже тогда поняли, что нужно готовиться к худшему, и не ошиблись. Хуже всего дела у Катарины, помимо поведения, обстояли с математикой, и учительница неоднократно на неё жаловалась. Маленькая хитрюшка, как могла, увиливала от родительских упрёков, наказаний и призыва взяться за ум, однако Брэн однажды всё же её выловил, усадил за письменный стол и пытался растолковать математические задачи, заданные домашним заданием.
- Ну вот смотри, - разъяснял Брэн, - у тебя есть десять симоленов, семь из них ты отдала однокласснице…
- Ага, конечно! – тут прервала его дочь. – Ровно столько стоят мои любимые батончики в буфете, стала бы я ими раскидываться!
- Ну, хорошо, не будем брать примеры с деньгами. У тебя есть три яблока. Одно ты отдала однокласснице…
- А какой именно?
- Не имеет значения. Какой хочешь.
- Тогда пусть это будет Роуз О’Фарри.
- Отлично, у тебя три яблока, одно ты отдала Роуз…
- Червивое?
- Что?.. Почему червивое?
- Потому что Роуз – забияка и вредина, и однажды она отдала мне надкушенную ей же конфету только потому, что та ей не понравилась!
Брэн тяжело вздохнул, и устало потёр лоб рукой.
- Ладно, пусть яблоко будет червивое. Самое червивое из трёх и ты отдала его Роуз О’Фарри. Сколько осталось у тебя в итоге?
- Ноль. И ещё минус одна рука. Правая.
- Что?! Но почему ноль?
- Потому что Роуз помимо прочего ещё весит килограммов семьдесят, и одно яблоко для неё – крошка, даже вместе с червяком. Она обязательно отобрала бы у меня все.
- Пусть так, а что случилось с рукой и почему именно правой? – скрестил руки на груди горе-учитель.
- Как, что? Ну я же правша, а значит яблоки буду отдавать правой рукой. Роуз, с её размерами желудка и рта, захватит не только все три яблока, но и ещё и руку по локоть откусит, словно печенюшку, и не заметит. В итоге у меня ноль яблок и одна рука, - левая. Задача решена, пап?

После этой попытки помочь дочке с домашним заданием Брэна больше учительствовать не тянуло, и они с Айри просто махнули рукой, тем более что оценки Кэти после этого нормализовались, и жалобы от учительницы поступать перестали. Они решили, что их методы воспитания всё же подействовали на тяжелого ребёнка, и успокоились, вздохнув с облегчением, однако я думала иначе, и оказалась права, застав однажды Кристи в комнате, старательно решающей примеры в тетради сестры.
- Кэти вовсе не спешила сама подтягивать свои оценки, - признавалась дочь, пойманная с поличным. – Это я всё за неё решала, а учительница не замечает, так как у нас довольно похожие почерки, и я очень стараюсь сделать свой максимально похожим на её.
- Милая, то что вы с Кэти – сёстры, ещё не значит, что ты должна позволять ей сесть себе на шею. У неё есть своя голова на плечах, и это её проблемы, которые ты не обязана взваливать на себя.
- Нет-нет, она не просила меня об этом, не подумай! Даже, наверное, и не заметила, так как практически не открывает свои школьные тетради… Просто мисс Робертс пригрозила оставить её на второй год, если она не исправит оценки, а Кэт даже ухом не повела! И что с ней потом будет? Я не могла допустить, чтобы она оказалась в списке самых плохих и отстающих, а она ведь вовсе не плохая! И как бы она потом жила, училась, работала дальше? И ты не права, говоря, что я не обязана. Она моя сестра, и я обязана заботиться о ней. Разве не это ты нам всегда говорила? Что мы должны стоять друг за друга?
Что я могла на это ответить? Кристи самая младшая из троих, но в ней больше чувства ответственности, чем в Майке и Кэти вместе взятых. Я позволила себе закрыть глаза на мелкое жульничество Крис и Кэт, и не стала никому больше об этом рассказывать, взяв только с Кристи обещание, что она постарается заставить сестру саму разбираться с домашними заданиями, а она ей будет разве что только помогать. К тому же, у самой Крис подобных проблем не возникает с тех пор, как Оливер показал ей более простое решение сложных примеров.

Что касается общей домашней атмосферы, то она также изменилась вместе с взрослением наших деток. Теперь каждое наше утро начинается не с чашки кофе, а с очереди в туалет, когда вся семья по часу ждёт, пока принцесса Катарина не соизволит выйти из ванной, вдоволь налюбовавшись собой в зеркало. После водных процедур Айри идёт тормошить Майка, успевшего залипнуть у монитора компьютера, пока все остальные пытались вычалить его сестру из ванной; за завтраком Кэт и Майк бросаются друг в друга хлебными крошками и сооружают катапульты из чайных ложек, загружают их ягодами клубники, и соревнуются, кто больше попадёт в цветочный горшок, стоящий на другом конце столовой. Кристи обычно в это время вяло ковыряется в ненавистном ей супе и пытается отвязаться от Оливера, уговаривающего её доесть его полностью. Брэндон носится по всему дому в поисках галстука, который дети вчера нацепили на Бинго, и который после этого бесследно пропал, а Айри, после того, как проверила напоследок сумки детей, одновременно пьёт на кухне кофе и красит глаза. И это ещё считается самым обыденным и скучным утром, если его не разбавят чем-нибудь эдаким Майк или Кэти.
- Мам, мама, у Кэти пена изо рта идёт! – влетает, например, однажды на кухню Майк с круглыми глазами, повергая всех присутствующих в состояние оцепенения. Бедная Айри стоит на месте как вкопанная, не в состоянии решить, что же ей сделать в первую очередь: бежать к Кэти, бежать к телефону, чтобы вызвать ей скорую, или же бежать за валерьянкой для себя.
- Она зубы чистит, - хмуро поясняет вошедшая в комнату Крис и, игнорируя грозные взгляды брата, садится за стол, в то время как Айри уже отвешивает смачный подзатыльник нерадивому шутнику.
Вот такие у нас будни.

Что касается лично меня, то я, как по-прежнему единственный безработный член семьи, остающийся часто один в пустом доме, провожу большинство свободного времени за компьютером. Это самый эффективный способ не сойти с ума в молчаливых четырёх стенах, особенно для меня, привыкшей к постоянному шуму и гаму. А занималась я всё это время тем, что писала собственную книгу, практически автобиографическую. В ней главная героиня проходит множество испытаний и разочарований на своём жизненном пути, но не сдаётся несмотря ни на что, и в конце обретает долгожданное счастье. Прежде чем нести своё детище в редакцию, я дала его прочесть маме, Айрин и Либб, и, получив одобрение, решилась на серьёзный шаг. И угадайте, кто сейчас является одним из наиболее продаваемых авторов? Наверное, это у нас семейное, любовь к литературе.

Так как больше мне рассказать о себе пока нечего, то вернусь к нашим любимым шаловливым деткам. И раз уже начала тему литературы, то скажу и о Брэне, который всё же решился однажды снова попытаться привить дочери (сына уже давно считали потерянным для хороших вещей) любовь к хорошему, - книгам. Так как Кэти, по мнению отца, ещё маленькая крошка, он вздумал прочитать ей «Спящую красавицу» перед сном. Сначала племянница мужественно держалась и даже пыталась сделать заинтересованный вид, чтобы не расстраивать Брэна, но когда он дошёл до момента, где прекрасный принц целует спящую девушку, то всё же не выдержала:
- Фу, ну и зачем он это делает? Это же ещё хуже, чем целоваться с жабой, - от неё хотя бы не так несёт!
- А почему ты решила, что от красавицы… «несёт»? – последовал вполне логичный вопрос.
- Пап, ну ты что! Сколько же она там провалялась коматозницей: помыться не могла, до туалета дойти не могла, а убирать за ней было некому. Теперь представь, какой запашок стоит в комнате! И вообще, как она там не померла без еды и не начала разлагаться? Или принц – некрофил?
После этого литературного вечера Брэн заново открыл для себя все сказки, что ему читали в детстве, и больше ни к одной из них не прикасался.

На ночь глядя в нашем доме начинается такое оживление, какого не бывает даже днём. Дети, восстановившие силы после учебного дня, готовы пропрыгать ещё хоть всю ночь, и игнорируют приказы взрослых отправляться в постель. Помимо этого Майк ещё и принялся пугать мою доверчивую наивную крошку монстрами под кроватью, призраками во дворе и вампирами на улице, так что нередко мне приходилось сидеть вместе с ней в комнате до трёх часов ночи, ожидая, пока она уснёт, и охраняя от разного рода «нечисти». Вскоре подобные бессонные ночи мне надоели, и я начала убеждать дочь, что никаких чудищ не бывает, а брат её всё выдумывает. В конце концов, мне это удалось.
- Не выходи вечером на улицу, Кристи, не то тебя вампир съест, - хриплым голосом начинает очередную страшилку Майк, но Кристи не съёживается от страха, как раньше, а деловито скрещивает руки на груди.
- Врёшь ты всё, они не существуют!
- Тогда кого видела Кэсси Колхаун, гуляя вечером по парку?
- Кэсси – врунья, это все знают! С ней тогда была Кендра, и она призналась, что Кэсси всё выдумала, и что это была просто тень какого-то животного, которое при виде них убежало.
- Ну так ещё, ты Кендру давно видела? Её бы и Годзилла испугалась, не то что вампир…
Однако и это не сбивает с толку мою боевую малышку, и чтобы прекратить дальнейшие враки братца, она хватает с кровати подушку и со всего размаху бьёт ей по лжецу. Майк сначала теряется, но затем хватает подушку с кровати Кэти и наносит ответные удар. Что ж, и пусть по всей комнате разбросаны перья, зато по ночам я теперь могу спокойно спать в своей постели.

От страхов мы избавились, а вот от нежелания соблюдать режим дня никак не можем отделаться. И если Кристи с Кэти ещё можно поднять с постелей в нужное время, то Майка не разбудит даже стадо слонов, пробегающее под окнами.
- Майкл, немедленно поднимайся с постели, ты опоздаешь в школу, - в сотый раз за утро доносится из спальни племянника грозный голос Айрин, терроризующей его в таких случаях. Кэт и Кристи в это время уже завтракают на кухне с Оливером и Брэном, а этот хулиган всё никак не может вылезти из-под тёплого одеяла.
- Ну мам, ну ещё пять минуточек, - раздаётся в ответ сонный голос Майка, говоривший то же самое ещё полчаса назад.
- Ты опять просидел за компьютером до трёх часов ночи? – продолжает распаляться Айри, готовая взорваться в любую секунду, а негодник лишь переворачивается на другой бок и с головой кутается в одеяло.
Я слушаю их разговор, стоя у дверей, и разрабатываю план о том, как сохранить хорошее настроение всем нам с утра и не допустить ссоры.

- Это кто у нас всё никак не может проснуться? – наконец влетаю в комнату с широкой улыбкой я, чувствуя, что без моего вмешательства утро для всех будет окончательно испорчено. – Неужели мой любимый маленький племянник?
Я с разбега плюхаюсь на кровать Майка, нащупываю его под одеялом и начинаю расцеловывать, так, что застигнутый врасплох, он резко подрывается, сбрасывает одеяло и, как может, пытается увернуться от моих нежностей.
- Эй, ну всё, хватит, хвааатит, - недовольно бурчит соня, соскакивая с кровати, - Встаю я, встаю!
И, продолжая бурчать себе под нос что-то о любвеобильных тётках и телячьих нежностях, Майк удаляется в ванную, позволяя нам с Айри разразиться заливистым хохотом. Утро спасено.
В тот же день, когда я, охваченная неожиданным вдохновением, застыла у холста с красками, Кристи влетала в дом не по обыкновению тихо и незаметно, а с радостными возгласами и топотом. Счастливая дочь прыгала вокруг меня с табелем оценок, показывающим, что она окончила учебный год круглой отличницей, и гордости моей не было предела.

В честь этого знаменательного дня Кристи уговаривала меня сходить прогуляться в парк с Бинго, а я не могла отказать, хоть мне и очень хотелось остаться дома, чтобы дорисовать начатый пейзаж. Мы ушли на прогулку ещё в четвёртом часу вечера, и до самой темени Крис носилась вместе со счастливым псом в парке, а я просто любовалась ими, сидя на скамейке. Я несколько раз порывалась пойти домой, но всякий раз хитрюшка отвлекала меня нежностями, забавами и играми, так что мы задержались до довольно позднего времени. В конце концов, я обещала дочери покружить её в последний раз и отправиться домой, когда она устремила заинтересованный взгляд за мою спину, а я почувствовала, что за ней кто-то есть.

Я обернулась и увидела человека, чей взгляд был мне определённо знаком, но всё же не могла вспомнить его, как не вглядывалась, пока мужчина, ухмыльнувшись, не произнёс:
- Здравствуй, Ева.
Голос, несколько огрубевший за всё это время, всё же всколыхнул в моей голове волну воспоминаний. Я опешила, и сама не могла поверить в то, что стоящий передо мной человек – реален.
- Кевин?.. – выдохнула я, чувствуя, как застенчиво жмётся к моему телу Кристи, и шёпотом спрашивает, дёргая за юбку:
- Мама, кто этот дядя?
Однако Кев слышит её вопрос и широко на него улыбается. Он присаживается рядом с малышкой на корточки, так что их глаза оказываются на одном уровне, и совершенно серьёзно протягивает руку для пожатия:
- Меня зовут Кевин, я давний друг твоей мамы. Ну, а ты кто, принцесса?
- Меня зовут Кристина, - окончательно засмущавшись, отвечает ребёнок. – Я мамина дочь.
Кевин громко рассмеялся на последние слова Кристи, и я заметила, что помимо внешности и голоса, у него изменился ещё и смех. Он стал более глухой, бесчувственный, словно наигранный, и глаза его оставались так же серьёзны и печальны, даже когда лицо озаряла вполне искренняя улыбка.
Three Days Grace - Gone Forever

- Кристи, милая, поиграй ещё с Бинго, мне надо поговорить с дядей, - бесцветно, словно робот, отчеканила я, и дочь, почувствовавшая интонацию, нехотя отошла от нас.
Мы стояли напротив друг друга, и я всё ещё не могла понять, что чувствую. Пожалуй, я была настолько поражена, обескуражена и ошеломлена, что все эмоции перешли в режим «off».
- Что ты здесь делаешь, Кев? – единственное, что хотелось тогда спросить мне.
- Либо мне кажется, либо твой голос действительно звучит до обидного холодно. Ты совсем не рада меня видеть? – просто спросил он, и только тогда вместе с громким выдохом с меня спало оцепенение.
- Дело не в этом. Я просто… удивлена.
- Понимаю. Столько лет не виделись, ты уже, наверное, забыла обо мне совсем, и тут я неожиданно появляюсь вновь. Честно скажу: я не планировал этого, и не имел целью, приехав сюда, найти тебя. Давно смирился, что ты вычеркнула меня из своей жизни, да и я тоже, чего греха таить, и меньше всего хотел бы поднимать все воспоминания снова. Но раз уж мы встретились, то, может, хотя бы присядем и поговорим?
Мы сели на скамейку, и я вкратце рассказала ему о своей жизни, об Оливере. Чувство неловкости сдавило моё сознание железными тисками, а чувство вины настойчиво тарабанило в душу, и потому я не могла расслабиться, ощущая себя сидящей словно на иголках.

- У тебя прелестная дочь, - сказал Кевин, наблюдая за играми Крис и Бинго. – Красавица. Внешне совсем на тебя не похожа, но смех… Истинно твой. Пожалуй, именно он и привлёк меня, заставил обратить на вас внимание.
- Ну, а как же ты жил всё это время? Ты довольно сильно изменился, стал… серьёзнее.
Насчёт последнего я нисколько не лукавила: находясь рядом с Кевом сейчас, я не переставала даваться диву, - Кевин, которого я знал в студенческие годы, и Кевин, представший предо мной сейчас – два совершенно разных человека. Он стал более угрюмым, задумчивым, печальными, глаза его больше не лучились беззаботностью, а озорные чёртики в них сменились демонами прожитых лет, лицо осунулось и побледнело, трёхдневная щетина делала его мужественнее и старше. В разговоре он больше не травил анекдоты и байки, а тщательно подбирал слова и обдумывал их.
- Что ж, моя жизнь сложилась немного не так удачно, как твоя, - начал рассказ Кев. – Спустя год после окончания Академии дела у меня наладились, я встретил замечательную девушку, с которой был счастлив, и которая стала моей женой. Её звали Лиза, и она умерла полгода назад. Всё, что у меня осталось, - Сид, мой сын, с которым я решил переехать в какой-нибудь уединённый провинциальный городок. Выбор пал на этот случайно.
- Мне очень жаль твою жену, - искренне посочувствовала я. Кевин промолчал, а затем продолжил:
- Сид болен очень непростой болезнью, и я решил, что местная атмосфера пойдёт ему на пользу.
- Безусловно, ты сделал правильный выбор, переехав сюда. Это поистине особенное место, я уверена, твой сынишка обязательно поправится, - в ответ на эти слова Кевин как-то странно улыбнулся, но я не предала этому значения. – И, Кев, если я могу чем-то помочь вам, то обращайся.

На прощание мы обменялись телефонами и расстались старыми друзьями. По дороге домой Кристи много спрашивала о нём, а я решительно ничего не могла ответить. В голове крутился только один вопрос: сколько ещё сюрпризов таится за поворотами моей судьбы?

1 за все навыки Айрин
Итого: 21 балл ровно.

Darlen · 3 Мар 2014

Ахтунг! Третье поколение выходит на финишную прямую :З

Повеяло юностью

Время меняет всё: меняются года, меняются отношения, меняются люди, меняются разговоры за их обеденными столами… Ещё вчера, казалось бы, дети за ужином обсуждали местные страшилки и байки про вампиров, а сегодня они уже вовсю разглагольствуют на тему будущей взрослой жизни. Эх, вернуться бы мне сейчас в их возраст, в котором ещё можно мечтать!.. Но моё время ушло, а их только начинается.
Майку ещё не было тринадцати, когда его родители начали постепенно подталкивать его к мыслям о будущем. В своих грёзах они видели его лучшим студентом престижного университета, будущим экономистом, инженером, врачом, а я смотрела в его горящие озорным блеском глаза, и понимала, что малыш разобьёт все родительские мечты. Это, в общем-то, и случилось однажды за ужином, когда Айрин поинтересовалась у сына, чем бы он хотел заняться в жизни.
- Я хочу создать собственную рок-группу, - недолго думая, отвечал племянник. – Даже уже название придумал – Zombies kills. У нас будет собственная студия, много концертов и армия фанатов. Я буду играть на барабанах, Кэти можно дать бас-гитару, а Крис – клавишные. На вокал думаю поставить Джонни, но иной раз он поёт так, что даже бездомные кошки с района, многое слышавшие на своём веку, разбегаются в ужасе. Впрочем, для гроула его голос сойдёт, а на чистый вокал нужно будет поискать кого-нибудь другого. Но мы это потом ещё обдумаем.
Майк замолчал, и в комнате повисла тишина, прерываемая лишь позвякиванием вилки, царапающую мою тарелку. Айри кусок больше не полез в горло, Брэн завис посреди комнаты с собачьим кормом в руках, который собирался насыпать прыгающему у его ног Бинго. Рокеры у родителей Майка ассоциировались исключительно с психами, пьяницами и наркоманами, а потому ещё и то, что он привлёк на свою сторону Кэти, с энтузиазмом поддакивающую во время его рассказа, то подобный расклад виделся им полнейшей катастрофой и потерей детей. Но они уже достаточно хорошо узнали своих чад, чтобы понять, что все уговоры встать на правильную, по их мнению, стезю, окончатся неудачей.
- Знал же, что нельзя было оставлять его в младенчестве так надолго с тёщей, - едва слышно пробормотал Брэн.
- Что ж, - решила разрядить обстановку я. - Группа – это здорово. Обещай посвятить мне одну из своих песен.
- Я знал, что ты меня поддержишь, - радостно вскликнул племянник, почувствовав повисшее в комнате напряжение. – Обещаю, что первая же будет посвящена тебе.
Майка я порадовала, но в то же время почувствовала на себе испепеляющие взгляды двух пар глаз. Вот так разрядила обстановку…

Характеры нашей славной рокерской троицы меняются с каждым годом, и мне очень интересно наблюдать за этими метаморфозами. Кристи, например, уже давно не боится вампиров и не верит в чудищ под кроватями, с годами характер её стал твёрже, решительнее и ещё более серьёзнее, зато она научилась по-умному расправляться с братом, когда он начинает задираться и вредничать.
- Майк, дай мне компьютер, - услышала я однажды из комнаты, в которой племянник уже третий час играл в стрелялки на ноутбуке.
- Отвянь, - пренебрежительно отмахнулся он от сестры, не отрываясь от монитора.
- Мааайк!
- Отстань, мелочь.
- Ты старше меня всего лишь на три года!
- Но ведь старше же.
- Значит так: или ты даёшь мне компьютер, или я говорю Джонни и прочим из твоей шайки, что ты спишь в пижаме с медвежатами.
- Но ведь мне эту пижаму предки подарили! Ты прекрасно знаешь, что я ношу её, только чтобы их не обидеть.
- Думаешь, Джонни этот факт остановит?
- Не смей, Кристина. Только сделай это, и я прокляну тебя, твоих детей и твоих внуков.
- Ну, так ты дашь мне компьютер?
Крис победно скрещивает руки на груди, а Майк хмурится и злится, но всё же выходит из игры. «Я тебе это ещё припомню», - бурчит он вслед сестре, но она пропускает угрозу мимо ушей.

Мы созваниваемся с Либби каждый день, иногда ходим друг к другу в гости, болтаем по несколько часов. Однажды подруга всерьёз загорелась идеей достойного образования для Хэйли, посоветовалась с мужем, спросила саму девочку, и, получив одобрение со всех сторон, пригласила домой директора частной школы.
- Солидный мужичок, - рассказывала после Либб, - прикатил на чёрном БМВ, в дорогом костюме. Обшарил весь дом, словно санэпидстанция китайский ресторан, слопал половину старательно приготовленной мной индейки, задал Хэйли пару вопросов, на которые ответили бы даже дошкольники, и после довольно объявил, что наша малышка ему понравилась, и он будет рад принять её в свою частную школу. Надеюсь, обучение в ней себя оправдает…

Когда я рассказала Айрин о том, что Либби устроила дочь в частную школу, в мозгу сестры зажглась идея.
- А ведь действительно, - говорила она, - что им даст эта обычная средняя общеобразовательная школа? Рок-группу? Нет уж, спасибо. Частная школа – это реальный шанс добиться чего-то в жизни, поступить в престижный университет. А твоя Кристи вообще такая способная и талантливая девочка, частная школа откроет ей большие перспективы!
Не сказала бы, что кому-либо из трёх ребятишек было плохо в обычной школе, но прежде чем я успела подумать хорошенько и спросить мнение Кристи, Айрин уже набрала номер того же директора, что и Либби, и довольно сообщила, что он приедет к нам на ужин в 5 вечера.

После звонка она сразу же побежала в магазин за продуктами и несколько часов простояла у плиты, готовя особенный ужин для директора. Она беззаботно напевала себе под нос, мелко нарезая овощи, а я в этот момент раздумывала, как скажу своей малышке, что со следующей недели ей придётся ходить в другую школу, с другими детьми и другими правилами. Так ничего и не придумав, я удалилась в свою комнату с книгой, предоставив встречать и обихаживать директора сестре, раз уж она сама это задумала.

Впрочем, Айрин была не против такого расклада, и даже отправила детей играть на площадке на всё то время, что Эмиль пробыл у нас дома: зная характер сына, она посчитала, что будет лучше не подпускать его к деловому человеку.

Всё то время, что сестра развлекала гостя беседами и показывала дом, я просидела на втором этаже, но на ужин всё же спустилась. Относительно молодой директор Эмиль, занявший должность не так давно, был весьма учтив, вежлив и галантен, он произвёл на меня хорошее впечатление, однако от Айрин в тот вечер меня буквально выворачивало наизнанку: столько лицемерия, лести, фальши, чрезмерной учтивости я не видела в ней никогда. Наверное, так она всегда пытается выбить подпись на договор с важным потенциальным партнёром фирмы, и уже давно привыкла к этому, однако тогда я искренне порадовалась тому, что Майк не пошёл по её стопам: пусть он будет рокером-психопатом и пьяницей, но зато настоящим, без притворства и фальши.

Однако на Эмиля увивания сестры, названные им природным обаянием, всё же подействовали: он заявил, что наши дети достойны обучения в его школе, и радости Айрин не было предела.

Но, как я и думала, если Майк и Кэти как-то безразлично отнеслись к смене школы, то моя чувствительная крошка заметно пригорюнилась.
- Мам, ну почему я не могу остаться в обычной школе? Она мне нравится, - печально спрашивала Кристи, когда мы остались поговорить в гостиной. Глядя в её грустные глаза, у меня сердце обливалось кровью, но я уже не могла ничего поделать.

- Милая, не переживай, тебе там понравится, - пыталась убедить я дочь и себя заодно. – К тому же, ты по-прежнему будешь учиться с Кэти и Хэйли, она тебе всё там покажет. Там ты тоже найдёшь друзей, я уверена.
- Ты правда так думаешь?
- Ну, конечно!
На самом деле я не думала, а просто так же, как и она, надеялась на лучшее.

Однако Кэти шла в новую школу не с лучшим табелем оценок, у неё были проблемы с некоторыми предметами, и как Айри не пыталась заставить дочь учиться, у неё это никак не получалось. В последнее время племянница увлеклась плаванием, и всё свободное время до самого позднего вечера предпочитала хлюпаться в бассейне во дворе. Все к этому уже давно привыкли и не теряли её, но однажды поздним вечером Кэти влетела в дом, как ошпаренная, убеждая Айрин, что видела во дворе призрака.
- Мам, точно тебе говорю: это было привидение! – размахивая руками, трещала Кэти, но Айри лишь снисходительно улыбнулась в ответ.
- Ну, может быть, оно дружелюбное и не обидит тебя?
- Винчестеры говорят, что дружелюбных призраков не бывает! Все они рано или поздно становятся злыми и мстительными.
- Так вот значит, чем ты занимаешься вместо уроков, смотришь дурацкие сериалы? Уверена, про призраков всякую чушь смотреть куда интереснее, чем учить географию.
- Если бы не эта старая ведьма мисс Германн, то у меня было бы всё в порядке с оценками! С ней даже Крис не ладит. Крис, подтверди!
- Подтверждаю, - вяло говорит Крис из угла и снова углубляется в книжку.
- Вот видишь! Говорю же тебе, она ведьма!
Вся эта тема призраков мне не очень нравилась, и я была рада, что её перевели. Взрослые подумали, что Кэти всё выдумала, Майк и Крис – что она бредила из-за болезни, ибо вечерние купания всё же сумели её простудить. Зато после этого она перестала долго и много купаться.

Иногда мне по утрам звонит Кевин, расспрашивает о делах, рассказывает о своих. После всего с нами произошедшего мы решили остаться друзьями, так как он сказал, что уже давно простил меня и разлюбил. Они с Сидом живут в небольшой квартирке, что находится в нескольких кварталах от нас, и сын его учился в одной школе с Майком, Кристи и Кэти. Позже Кев сказал мне, что Сид болен аутизмом, и что ему очень непросто справляться со всем в одиночку, и теперь я иной раз заглядываю к ним в гости, помогаю по дому. Кристи также общалась с Сидом в школе, говорила, что он очень умный, но общаться с ним довольно тяжело. Она ещё маленькая, чтобы понять диагноз несчастного мальчугана, но всё же вполне искренне к нему тянется, как говорит мне сам Кевин. У моей малышки золотое сердце, и она старается оградить Сида от неминуемого одиночества и непонимания среди ровесников. Я же чувствую себя совершенно бесполезной, хоть Кев и говорит, что моя помощь неоценима для него. Если бы я только могла помочь ему по-настоящему...

Как я уже говорила раньше, иной раз ко мне на огонёк заскакивает Либби, чтобы поговорить за жизнь за чашечкой кофе. Как только Кристи и Хэйли сдружились в школе, приходить подруга стала не одна, а с дочерью, и пока мы с ней болтаем на кухне, девочки играют во дворе. Хэйли – замечательная девочка, Фрэнк внешне, и Либби внутренне, она покорит кого угодно. Моей малышке очень нравится играть с ней, и, нужно отметить, повзрослев, она стала проводить больше времени с Хэйли, чем с Майком и Кэти. Может, дело в общих интересах или здесь присутствует особое родство душ, но Крис действительно искренне смеётся и чувствует себя комфортно лишь с подругой.

Мы же с Либби тоже не скучаем на кухне, она – это целый сборник местных сплетен и новостей, иной раз мне даже кажется, что всё в нашем городе идёт через Либб. Годы ничуть не повлияли на мою старую подругу, в душе она всё даже оторва-студентка, что когда-то появилась в моей жизни. Мы болтаем вместе на кухне до самого вечера, но потом ей и мне начинает названивать недовольный Фрэнк, призывающий вернуться своих блудных девчонок домой, и Крис с Хэйли в один голос огорчённо вздыхают, когда с крыльца доносится голос Либби:
- Хэйли, детка, идём, нам пора домой!
И все мы прощаемся до следующего дня, но каждый раз нам грустно и совсем не хочется друг с другом расставаться.

Перед днём рождения племянника я спросила, что ему подарить, на что получила ответ:
- Подгоните мне с Олли барабанную установку, это будет самый непревзойдённый подарок за всю мою жизнь!
- Майки, давай лучше что-нибудь другое: боюсь, твоя мать задушит меня во сне подушкой после такого подарка.
- А мы ей не скажем, - заговорщически подмигнул парнишка. – Ты главное купи, а остальное я беру на себя.
Таким образом мы с мужем практически подписали себе смертный приговор, который пойдёт в исполнение, если наша маленькая тайна раскроется, но в день праздника Майкла барабаны уже дожидались его в подвале, в который практически никто никогда не ходит…

Всё это так странно: ещё вчера я держала озорника-малютку Майки на руках, а сегодня он уже выше меня на полголовы и сам иной раз подхватывает на руки, словно пушинку. Сегодня он уже не угукающий малыш, а юноша, сформировавшийся человек и личность. Кристи на эти мои слова саркастически фыркнула и заявила, что её «братец как был маленьким балбесом, так таким и остался». Айри с Брэном говорят примерно то же самое, но для меня Майк чертовски быстро и сильно повзрослел, и я не хочу, чтобы с Кристи было также, но ведь кто меня спросит, верно?

Родители видят в нём всё того же непутёвого ребёнка, плюющего на своё будущее, и остались в нём глубоко разочарованы, но я могу со всей уверенностью заявить, что мой племянник – отличный парень. Да, он иной раз ведёт себя как маленький, но на самом деле ему уже понятны слова «серьёзность» и «ответственность», я вижу это по его глазам, взгляд которых заметно изменился с взрослением. Но у него ещё есть время, чтобы побыть беззаботным ветреным подростком, он это понимает, и просто живёт в своё удовольствие. Что в этом дурного? Я не понимаю.

Однажды Майк всерьёз разговорился с Джейком, который заглядывал к нам в гости, и после этого сам избрал себе человека, на которого стоит равняться. Как и большинство мальчишек, Майкл безума от машин, особенно мотоциклов, и может безустанно о них говорить. Джейк, заметив такой интерес и к своему любимому делу, пообещал взять как-нибудь Майка к себе автомастерскую, и счастью племянника не было предела.

Что касается барабанной установки, то Майк всё же зачалил её к нам в дом с помощью друзей и отбил у родителей весь третий этаж для своих репетиций. Он сказал, что эту установку отдал ему один старый друг, который перестал заниматься музыкой, но барабаны в таком хорошем состоянии, что ему было жалко их выбрасывать. В итоге теперь ежедневно племянник терроризирует тонкий слух своих родителей грохочущими ритмами, а Кэти всегда в это время находится рядом с ним, смотрит и учится. Я подавилась чаем, когда Айри с раздражением сказала, что готова хорошенько помутозить головой об эти самые барабаны того человека, который дал их её сыну…

Я уже говорила, что в последнее время Кристи сильно обособилась от кузенов, и со взрослением Майка это стало ещё заметнее. Пока они вдвоём с Кэти торчат на третьем этаже с обожаемым агрегатом, Крис просит меня научить играть её в шахматы. Она очень серьёзная и вдумчивая девочка, рассудительности в ней, пожалуй, ещё больше, чем в Айрин.

Но как бы то ни было, а отношения её с братом и сестрой в худшую сторону не меняются, и это главное. А что будет с ними дальше – жизнь покажет.

Darlen · 5 Мар 2014

Старушки уходят в отрыв

В этом году у нас удивительно тёплая осень. За весь сезон я лишь пару раз достала из шкафа пальто, а так почти постоянно проходила в кофте и джинсах. Впрочем, думаю, стоит сказать за это спасибо природе, так как я не люблю холод, и этот год выдался для меня поистине райским. Если бы кто сказал мне раньше, что в середине октября я буду качаться вечером на качелях в футболке и джинсах, то я рассмеялась бы, но, видимо, осень решила сделать всем нам подарок. А что заставило меня выйти в десятом часу ночи на качели, - я не знаю, но Либби, впавшая в последнее время в состояние меланхолии, наверное сказала бы, что это всё развивающийся старческий маразм. Но мне на самом деле просто нравится оставаться наедине с собой в тишине и спокойствии, сбегать в сад из шумного оживлённого дома, который полностью оккупировала неугомонная молодёжь. Иногда ко мне присоединяется Оливер, но сегодня у него дела, а значит, я могу опять посвятить это время записям в свой потрёпанный ежедневник.

Не так давно в нашем доме прошла череда праздников, и главным следствием из них стало то, что наши крошки перестали быть крошками. Из трудного, остроумного, вредного, и характерного ребёнка Катарина превратилась в не менее трудную, ветреную, но решительную и твёрдую девушку, первую красавицу школы. За образец для подражания Кэти по-прежнему берёт старшего брата, а потому у них очень крепкие и доверительные отношения. С Кристи Майк ещё может подурачиться, позадираться и повздорить, но с Кэт – никогда. Они всюду ходят вместе, и крепко друг за друга держатся, общие друзья, общий круг интересов. Если бы я не знала об их разнице в возрасте, то решила бы, что они двойняшки, остро чувствующие друг друга, словно разделяющие одно сознание.

С Кристи же дела обстоят иначе: моя малышка держится особняком, выделяется на фоне других, но по-прежнему чувствует огромную ответственность за своих кузенов, признавая, что без неё они совсем пропали бы. Крис держится в стороне от друзей Кэти и Майкла, и, скорее всего, не будь они родственниками, то обходила бы и их. Мне кажется, что Крис очень похожа на Оливера, но мама утверждает, что она по большей части переняла характер своей прабабушки, которую никогда не знала. Что ж, должна сказать, иной раз я действительно ловлю себя на мысли, что она говорит и думает, как бабушка, но всё же они во многом разные. Кристи более меланхоличная и саркастичная, хотя её увлечение точными науками, особенно химией, действительно делает её очень близкой к бабушке.

Кэти и Майк – вечные гуляки, их редко увидишь дома, хоть в будни, хоть в выходные, а уж тем более в каникулы. Айри и Брэн хватаются за голову, опасаясь за успеваемость своих детей в школе, но, на удивление, их имена с некоторых пор лидируют в списке лучших учеников школы, и я подозреваю, что здесь во многом заслуга моей добросердечной умницы-дочки. Однажды под вечер Кэт и Майк собирались на очередную вечеринку в честь дня рождения друга, а Айрин, заметив, что Крис берёт с полки книгу и устраивается с ней поудобнее на диване, спросила, почему бы им не взять с собой сестру.
Катарина в ответ саркастично усмехнулась, а Майк всё же спросил:
- Ты как, Крис, пойдёшь с нами?
- Нет, - не отрываясь от книжки отрезала моя крошка, предоставив кузенам право усмехнуться уже вместе.
На все расспросы Айри и Брэна о причине отказа она отвечает всегда уклончиво: там скучно, голова болит, книжка интересная, завтра важная контрольная по геометрии… Не думаю, что хотя бы одно из оправданий является правдивым, но если Кристи не хочет о чём-то говорить, то из неё не вытянешь это и клещами: истинный партизан.

Впрочем, порознь держатся они не всегда, и Кристи нравится слушать, как её кузены играют, а иногда и подпевать. Как только Кэти стала равнодушна к игрушкам и начала разделять увлечения брата, третий этаж нашего дома был полностью переоборудован под их репетиционное помещение. Чтобы установить бас-гитару, микрофон, усилители и прочую технику, с этажа пришлось перетащить в подвал многие вещи бабушки с дедушкой, в том числе станок, на котором дедушка делал игрушки, и любимую швейную машинку бабушки. Подобные действа рассматривались мной, как акт вандализма, но что эти вещи значат для тех, кто никогда не знал или не помнит их обладателей? Простая куча старого пыльного хлама, как выразился племянник, сам того не понимая, больно меня задев, а потом недоумевал, почему я веду себя с ним так, будто из-за чего-то обижена. Он ещё не знает, что любимые вещи людей хранят их память, как не знает и то, что я часто поднималась на этот этаж, бережно протирала с них пыль, и могла часами просидеть в молчании, вспоминая детство. Но я промолчала, понимая, что всё рано или поздно должно забываться, что старое должно сменяться новым. Поэтому теперь на третьем этажа стоят барабаны, гитара, микрофон, а старые вещи меркнут в подвале, как и их обладатели под землёй.
Зато теперь эта комната больше не походит на склеп, как говорит Айрин, теперь там всегда шумно и весело. Там селятся другие воспоминания.

Когда у Оливера выходной, мы частенько сбегаем из суетливого дома в сад. Знаете ли вы, что нет ничего прекраснее, чем лежать на нагретой солнцем траве в объятиях любимого человека и смотреть на звёзды, слушая стрёкот сверчков и кузнечиков? Я знаю, а потому могу назвать себя одним из счастливейших людей на планете.

Айри и Брэн всё ещё не теряют надежды «облагоразумить» сына – через год с лишним он оканчивает школу, и перед ним стоит выбор университета. Поэтому теперь практически каждый завтрак за столом поднимается тема профессии Майкла. Раз я не выдержала и высказала сестре, что парень сам в состоянии выбирать свой жизненный путь, на что получила весьма грубое напоминание о том, что не я его мать, а у меня есть свой ребёнок, и что мне просто никогда не понять её переживаний. После этого я пришла к выводу, что лучше будет молчать, тем более что самого Майка, кажется, мнение родителей по-прежнему не заботит, он уже избрал свой путь и будет ему следовать. Горжусь и восхищаюсь я своим племянником.

А что касается моего ребёнка, то ей, слава Богу, ещё далеко до выбора университета и прощания с родным гнездом. Пока она по-прежнему моя до ужаса самостоятельная малышка, что любит много времени проводить дома вместе с Хэйли. С годами их дружба, к счастью, не распалась, а только окрепла: в компании Хэйли я вижу дочь чаще, чем с Майком и Кэти. Впрочем, и дочь подруги меня недавно вполне так серьёзно шокировала. Однажды под вечер к нам в дверь позвонили, Кристи предупредила, что к ней должна прийти Хэйли, а потому я поспешила к двери и распахнула её с широкой улыбкой, готовясь приветствовать девочку. Однако представшее передо мной в коротком чёрном платье с ярко-розовыми лентами и такими розово-чёрными волосами нечто, заставило опешить и попятиться.
- Здравствуйте, миссис Каспер, - произнесло «нечто» голосом Хэйли. – Я к Кристине, она дома? Что вы так смотрите, будто какого монстра увидели?
Я едва не ляпнула, что так оно примерно и есть, однако вовремя себя одёрнула и позволила подруге дочери войти.

- Я так малевалась, чтобы внимание родителей привлечь, которое всё тебе, малявке, принадлежало, - сказала мне потом сестра. – Позвони Либби, может, у них случилось чего.
Однако на том конце провода я встретилась со своим же недоумением.
- О никакой нехватки внимания и речи быть не может, - говорила подруга. – Мы вместе практически весь день. Зачем всё это – ума не приложу. Говорит, субкультура у неё такая… Спасибо, хоть не панк.
Впрочем, девочкам эта «субкультура» общаться нисколько не мешает, они по-прежнему часами могут просидеть в комнате Кристи, сплетничая о своём. Позже я спросила дочь, что могло подтолкнуть Хэйли к подобному стилю, на что получила ответ:
- Не обращай внимания, мам, и тёте Либби скажи, чтобы не волновалась. Идиотизм в крови заиграл, пройдёт.

Впрочем, Либби мне всё же успокаивать пришлось, и не только по этому поводу. В последнее время подруга сильно расхандрилась, и однажды вытянула меня в бар «пропустить стаканчик-другой, потрещать за жизнь». Бросить её депрессовать одну я не могла, а потому согласилась.

- Чувствую, старость ко мне крадётся, - печальным голосом говорила подруга, вертя в руках стакан виски.
- Что ты такое говоришь, Либб? Тебе до старости ещё лет пятнадцать!
- Биологическая старость – полбеды, хуже, когда вот здесь, - она приложила руку к груди, имея ввиду душу, - стареешь. Чувствую, что с каждым днём превращаюсь в амёбу, двигающуюся по инерции и по инстинктам удовлетворяющую потребности. Жизнь-то уже и прошла.
Я рассмеялась, находя до жути абсурдными её слова.
- Я тебя не узнаю, Либб! И где же твой вечный неугасаемый оптимизм, что ты пыталась привить мне?
- Растворился в морщинах и жировых складках на теле. И вообще, у меня кризис среднего возраста, разве не понятно? Так что лучше выпей со мной и помоги вспомнить молодость, пока ещё можем.

Над первым пунктом я ещё немного посомневалась, но потом всё же взяла поданный барменом стакан чего-то алкогольного, решив, что выпью совсем чуть-чуть. Однако либо не рассчитала я эти свои «чуть-чуть», либо подруга увлекла меня своими пессимистичными речами, и я потеряла счёт стаканам, но вскоре почувствовала, что в голове становится до непривычного мутно, а на душе легко и весело. Вместе со мной заметно повеселела и Либби, и я ещё больше обрадовалась тому, что смогла вывести подругу из депрессии, а потом… Потом помню смутно. Помню, Либби потащила меня танцевать, и я с энтузиазмом поддержала эту идею. Абсолютно точно знаю, что я никогда, даже в студенчестве не танцевала так, как в тот вечер: от души, задорно, зажигательно, раскрепощённо, помню свисты и аплодисменты прочих посетителей бара. Затем мы с Либби уже на нетвёрдых ногах поплелись горланить в караоке, то и дело путая слова, заикаясь, икая и громко этому смеялись. Потом помню слепящую вспышку в фотокабинке, как мы едва её не повалили, помню, как подруга повисла у меня на шее, восторженно пролепетав, что это был лучший вечер в её жизни, а я самая лучшая подруга на свете. Судя по всему, нам действительно было очень весело.
Песня для атмосферы - зажигайте с нами! D

Пробираясь дома по тёмным коридорам, я уже сообразила, что набралась до чёртиков, и, как могла, пыталась идти ровно и тихо, стараясь не разбудить никого из домашних. Насколько я помню, споткнулась я лишь раз на лестнице, а в остальном была тише воды, ниже травы. Оливера в постели не оказалось, и я облегчённо выдохнула, быстро переоделась и юркнула в постель, чувствуя, что мир вокруг меня плывёт и кружится.
Проснулась я, говоря по правде, не в самом лучшем состоянии. В ушах стоял звон, голова раскалывалась, всё тело ломило и жутко хотелось пить. Помимо прочего я обнаружила у себя на ногах несколько царапин и синяки на коленях. О том, откуда они взялись, думать хотелось не очень. Я проторчала в ванной с четверть часа, пытаясь привести себя в порядок и ничем не выдать домашним своего вчерашнего приключения.

Однако стоило мне лишь войти в столовую, как я тут же почувствовала три пары навострённых на меня с усмешками глаз, и поняла, что провалилась. Сдерживая улыбку, Кэти помешивала чай, Майк жевал бутерброд и бессовестно зыркал на меня смеющими глазами, Кристи молча уставилась в тарелку с хлопьями, о чём она думала, я понять не могла.
- Ну, давайте, начинайте, - обречённо вздохнула я, готовясь к шквалу усмешек.
Кэти прыснула, Майк улыбнулся во все 32 зуба, но с участием спросил:
- Аспринчику, может, сначала?
Я утвердительно покивала тяжёлой головой, и племянник быстро вышел из комнаты, вернувшись обратно уже с таблеткой и стаканом свежевыжатого апельсинового сока. Видимо, подготовил заранее…
- Ну, для начала: конспираторша из тебя никакая, - усмехнулась парень, а племянница ему поддакнула.
- Ещё бы, куда мне до вас, - мрачно буркнула я, залпом осушив стакан.
- Когда ты явилась домой, я решил, что в гости к нам заглянул обдолбанный человек-паук, - продолжал Майкл. – Ты реально пыталась ползти по стенам! Я уже даже подумал, что вы там чего раскурили, но перегар, сшибающий с ног, подсказал, что ты просто перебрала сверх меры.
- А потом, когда стены закончились, - подхватила Кэти, - ты опустилась на четвереньки и так доползла до лестницы! Там поднялась, наступила на ничего не подозревающую Эко, которая завопила так, что соседские псы залаяли, дошла до середины, споткнулась и едва не покатилась кубарем вниз… Я даже напугалась!
- Что было дальше – неизвестно, мы за тобой не пошли, но грохот из твоей комнаты доносился ещё минут пять, потом стало тихо.
Я обхватила руками зудящую голову и пыталась убедить себя, что всё в порядке и скоро все об этом забудут, но внезапная мысль заставила меня похолодеть.
- Стоп, так вы всё это время были внизу и всё видели?
- Ты пришла в три часа ночи, - мрачно сказала Крис впервые за всё утро. – Папа очень волновался, не мог уснуть, ждал тебя… Ты не отвечала на звонки. В половине третьего он не выдержал и пошёл тебя искать.
- Мы подождали, пока ты уляжешься, а потом позвонили ему, - вставил Майк, - он поднялся к тебе, а затем спустился снова. Спал на диване. Неудивительно, учитывая, что перегаром от тебя несло за десять метров…
Он хотел сказать что-то ещё, но Кристи сильно пнула его под столом ногой, и Майк замолк, поморщившись.
- Я, конечно, понимаю, что не должна отчитывать тебя за подобное, - продолжала Крис, - но, мама, мы чуть с ума не сошли! Папа весь вечер проходил на нервах, а этот придурок, - она указала ложкой в сторону брата, - ещё и нёс невесть что!
- Ну, основная моя теория подтвердилась. Со стрип-клубом, шестом и пьяными мужиками я перегнул, конечно…
- Заткнись! А ты не смей так больше делать, мам.
- Мне очень-очень стыдно, милая. Обещаю, что такого больше не повторится.
Это был самый жуткий завтрак в моей жизни.

Позже, когда мне стало уже значительно лучше, позвонила Либби, бодрым голосом поинтересовавшаяся, как я добралась до дома. Я всё вкратце пересказала.
- Не переживай, - беспечно вещала в трубку подруга, - я была не краше. Получила только от Фрэнка, Хэйли в это время спала, но отнеслась ко всему на удивление спокойно и с пониманием.
- Везёт, а мне вот ещё как-то мужу в глаза смотреть надо будет…
- Забей, он всё поймёт.
- А я так смотрю, твой кризис прошёл уже, да?
- Да, и благодаря тебе. Ох, давно же мы так не веселились! И всё же в Ля-Тур было проще, больше свободы – делай, что хочешь, ни перед кем не отчитывайся. Всё же я права: наши лучшие годы закончились там…
Насчёт последнего я могла поспорить, но не стала. Что было, то было, главное – что есть сейчас. С этими мыслями я попрощалась с подругой, повесила трубку, и позвала Бинго, чтобы вывести его на прогулку, однако пёс не откликнулся. Тогда я поняла, что не видела его с самого утра, Эко постоянно крутилась у ног, а его не было. Я спросила у Кэти, не видела ли она пса, на что получила ошеломляющий ответ:
- Тебе разве никто ещё не сказал? Он же умер вчера, под ночь как раз. Крис несколько часов в ванной проревела, поэтому ещё утром такая взвинченная была.
Пёсика похоронили на кладбище рядом с бабушкой, - она очень любила этого маленького сорванца. Убирая дома его игрушки в виде косточек, поводок, ошейник с буквой «Б» на медальоне, собачий корм, я тоже не смогла сдержать слёз. Спи спокойно, наш маленький лохматый друг…

Быть может, нехорошо заканчивать запись на грустных нотах, но тоска по любимому питомцу всё ещё не выходит у меня из души, и я не могла не написать о нём, - столько воспоминаний из самого детства!.. Но со всем в этой жизни приходится расставаться. Всё уходит, и на его место приходит новое. Таковы законы жизни, и с ними ничего не поделаешь.

Кто-то привёз нам из школы персональную рабыню Изауру х)

Немного милоты :З Майк в третий раз за день устроил нам пожар, и Эко уже настолько привыкла к пожарным, что сама шла к ним на руки хд

Darlen · 7 Мар 2014

Прощание

- Прекращай крутиться вокруг кухни, словно кот, учуявший мясо, Майк, я всем ясно дала понять, что продукты только на праздник. Не нужно было утром нос воротить от омлета.
- Вот почему ты всегда подозреваешь меня в чём-то подлом? – Невинно похлопал ресницами племянник. – На праздник, так на праздник… Я вообще зашёл спросить, не похожу ли в этой рубашке на идиота.
Я оторвала взгляд от индейки и посмотрела на Майка, покрутившегося пару раз вокруг своей оси, чтобы я как следует рассмотрела его одеяние.
- Тебе очень идёт официальный стиль, я уже сотню раз говорила. Но вот только не думаю, что твоя мама имела ввиду надеть рубашку поверх футболки, не застегнув, да ещё и натянуть потёртые джинсы.
- Ну уж извините, это выше моих сил, - развёл руками юноша. – А джинсы, между прочим, самые целые из всех имеющихся. Да и вообще, это день рождения или официальный приём королевской семьи?
Я молча улыбнулась, продолжая просаливать индейку, - Майка ни за что не изменить, как бы кто не старался.

Вся история началась с того, что приближался юбилей Брэндона, который он собирался праздновать лёжа на диване с футболом по спортивному каналу, и Айрин предложила устроить ему вечеринку-сюрприз. Все были всеми руками за, однако как только дело дошло до практической стороны вопроса – генеральной уборки и готовки – количество желающих принять участие в организации праздника значительно уменьшилось. Кристи ещё рано утром сбежала куда-то Хэйли, пообещав вернуться к началу праздника с тортом и свечами, у сестры был рабочий день, у Оливера вдруг появилась важная репетиция, у Майка сразу руки не из того места расти начали, а Кэти вообще дом украшает. Естественно, брать фартук и становиться у плиты пришлось мне, однако особо капризные, а оттого голодные с самого утра личности, не уставали крутиться около кухни, норовя умыкнуть печенье, конфеты или пряники, но я не позволяла.
- А я, кстати, кажется, определился с выбором универа, - продолжал тем временем Майк, наблюдая, как я достаю из духовки противень с ароматным печеньем.
- Да? И что же?
- Пойду в Тех.
- Тех? Это туда, куда тебя с самого детства посылают родители?
- Да, но только они, кажется, не догадываются, что помимо экономического там есть и другие факультеты. Слиняю на какой-нибудь более-менее безнапряжный, на философский или литературный.
- И что, думаешь дурить стариков все четыре года обучения?
- Нет, конечно, скажу им сразу. Переживут, небось.
- Даже повзрослев, тебя всё ещё не волнует их мнение?
- Для своего возраста ты ещё удивительно сообразительна.
От удивления я перестала замешивать тесто на пирог и подняла удивлённый взгляд на невинно хлопающего ресницами племянника.

- А что с моим возрастом?
- Ну как, что? Старость никому не идёт пользу…
- Старость? Мне всего лишь 35.
- Что, 35?! Это же ещё больше, чем я думал!
Выкрикивая последние слова он не выдержал и прыснул, а я поняла, что гадёныш просто надо мной издевается.
- Старая я, значит? – коварно переспросила я, снимая полотенце с плеча. – Я тебе сейчас покажу старую!
Прежде чем негодник сообразил, что нужно уносить ноги, я пару раз успела хорошенько приложить ему скрученным полотенцем по шее, он смеялся, прикрывался руками, а затем всё же выскользнул в дверь и сбежал от меня на второй этаж. Я погналась за ним до лестницы, а там остановилась и грозилась вслед:
- Ну что, всё ещё считаешь меня старой? Запомни, что «для своего возраста» я не только сообразительна, но ещё быстра и сильна!
Смеясь, я вернулась к своему пирогу, поставила его печься, и только тогда заметила, что половина печенья с противня бесследно исчезла. Из гостиной послышались сдавленные смешки племянников, и я, снова вооружившись на всякий случай полотенцем, пошла к ним, поймав с поличным: Кэти с наслаждением запихивала последний кусок печенья в рот, а Майк с довольным видом стряхивал с рубашки крошки.
- Ах вы негодники, - деланно сердито проговорила я. – Заговорили мне зубы, чтобы стащить печенье?
- Спокойно, Чак Норрис, твоё оружие тебе больше не понадобится, - примирительно поднял руки Майк, косясь на полотенце, - я пошутил насчёт старой. Пожилая – может быть, но ни в коем случае не старая…
Кэти прыснула со смеху, назвав брата камикадзе, а затем сладким голоском пропела, обращаясь ко мне:
- Не злись, просто ты так восхитительно готовишь, что мы не смогли удержаться.
- Ой, только не нужно подлизываться, юная леди!
- Что ты, какое там подлизываться? – Племянница подскочила на ноги и подбежала ко мне, чмокнув в щёку и повиснув на шее. – Мы тебя очень-очень любим. Ты самая лучшая тётя на свете.
Я почувствовала, что щёки мои заливает краска, а на лице вырисовывается глупая улыбка. Я понимала, что негодники знают меня, как облупленную, и вертят, как хотят, но ничего не могла с собой поделать: после таких слов я уже не могла на них злиться.
- Самая-самая, - повторила Кэти, а потом шёпотом осторожно добавила: - Можно мы возьмём ещё?
Я громко усмехнулась подобной наглости, но всё же ответила:
- Забирайте всё.
Счастливые дети побежали разбирать старательно приготовленное мною печенье, продолжая выкрикивать лестные слова, и в это время как раз вернулась Кристи с огромной коробкой руках, с порога воскликнув:
- Купила! Самый лучший выбрала, идите смотреть!
Благо с накрытием на стол мне всё же помогли: Кэти красиво оформила каждую тарелку с индейкой, Майк сбегал за бутылкой шампанского, Кристи извлекла торт и украсила его свечами.

Все гости собрались вовремя, Айрин и Оливер пораньше вернулись с работы, и все мы затаились в столовой, ожидая, когда усталый именинник добредёт до кухни и включит свет. Вот он зашёл в дом, удивлённо посмотрел кругом, вслушиваясь в непривычную тишину, прошёл на кухню и…
- Сюрприз!!! – разнеслось по дому разными голосами, Кэти осыпала отца с ног до головы конфетти, лучший друг открыл бутылку шампанского, а Айри подбежала с небольшим подарком в руках и первая поздравила мужа с днём рождения.

Хоть Брэн и говорил, что не хочет справлять юбилей, но всё же был заметно счастлив, оказавшись в центре внимания любимых и близких людей. Все произнесли тост, держа в руках бокал шампанского, именинника завалили подарками, все успели перекусить и выпить (даже Майк сумел умыкнуть пару стопок подаренного отцу коньяка, ни Айри, ни Брэн этого не заметили, но я-то вездесуща), и настал момент задувать свечи.
- Как же их много, - со странным выражением грусти и одновременно весело произнёс Брэн и разом задул их все.

Ближе к ночи гости разбрелись по всему дому, половина осталась за столом, половина переместилась в гостиную для танцев под стереосистему. За столом вместе с именинником остались в основном самые близкие люди, мы смеялись, ели, разговаривали обо всём на свете, а Айри суетливо хлопотала с тарелками и блюдами, частенько бросая в сторону мужа нежный и заботливый взгляд.

- Может, и мы пойдём танцевать? – услышала я над ухом голос Оливера.
- С тобой с удовольствием, - я вложила руку в горячую ладонь мужа, и мы незаметно ускользнули из столовой в гостиную, где играла красивая романтическая музыка. В его горячих объятиях я окончательно обмякла и опустила голову на плечо, чувствуя, что выпитое шампанское кружит голову, а щёки пылают.
- Майк сегодня назвал меня старой, - тихо проговорила я, улыбнувшись.
- Он ещё юнец, и ничего не знает о возрасте. У нас всё ещё только в самом разгаре, - последовал ответ. – И вообще, если ты старая, то кто же тогда я? Древний дед?
Я рассмеялась и ещё крепче прижалась к мужу, чувствуя, что он тоже улыбается. Неожиданный вопрос созрел у меня в мозгу и успел сорваться с языка раньше, чем я осознала всю его абсурдность:
- Оливер, ты никогда не жалел, что вернулся ко мне?
- Ни разу в жизни, - серьёзно ответил он, взглянув мне в глаза.
Это был поистине прекрасный вечер.
The Red Jumpsuit Apparatus - Your Guardian Angel

Майк, конечно же, был неправ, назвав меня старой, хоть и в шутку, но всё же после его слов я действительно осознала, что основная часть моей жизни закончена. Пришла моя пора ставить точку в этой тетради.
Что я могу сказать о своей жизни? Она была очень насыщенна. У меня было счастливое детство, я нашла верных и надёжных друзей, познала горечь несчастной любви, боль от потери близких людей, меня преследовали опасность и страх, но в конце концов я обрела истинное счастье с любимым человеком, стала матерью.
Мои любимые крохи (а Майк, Кэти и Кристи навсегда останутся для меня крохами, сколько бы лет им на самом деле не было), все трое, очень замечательные, и я уверена, что у них найдётся много всего интересного, что можно было бы рассказать листку тетради, являющемуся порою единственным спасением от тоски и одиночества. У меня же с взрослением Кристи необходимость в ведении дневника отпадает, она сама сможет рассказать о своей жизни, а о моей уже и говорить нечего. Я буду по-прежнему проводить дни с книжкой и Эко на коленях, бить племянника полотенцем, краснеть от ласковых слов племянницы, гулять с Оливером по вечернему саду, болтать с Айри на кухне, пить чай с Либби, и буду всегда любить и стараться уберечь свою хорошую малышку Кристи. Она – это главное солнце моей жизни.
Впрочем, как сказал мой любимый муж, мы ещё не старые, и всё у нас ещё только начинается. И о дальнейшей нашей жизни расскажет Кристи, а я говорю прощай своему потрёпанную ежедневнику. Пора и тебе отправляться на покой, мой молчаливый белоснежный друг и слушатель.

Прощающаяся, но не навсегда, Ева Каспер.

0,25 за друга (Общее кол-во друзей за три поколения – 32.)
Итого: 21,25

Что ж, ну вот и подошло к концу третье поколение. Несмотря на то, что писалось оно 10 месяцев(!), мне кажется, что всё прошло слишком быстро, и печаль-беда берёт при мысли о расставании с Евой

Но, как говорила сама наследница, всё рано или поздно должно заканчиваться, вот и её дневниковые записи подошли к концу. ) В целом поколением набмер три я довольна, конечно, не обошлось без изъянов и косяков, но кто сейчас без них обходится, верно? ) Читателям, как видно, история Евы и Оливера также пришлась до душе: много раз они брали победу в номинациях "Лучшая пара" и "Герой месяца", а это уже значит, что всё было не зря :З Спасибо всем, кто следил и следит за нашей историей, всем, кто сопереживал моим персонажам, мы вас очень всех любим ^_^

Ну, а я ухожу в небольшой отпуск, после которого вернусь с четвёртым поколением и, может быть, даже с семейным древом, вот как. В общем, оставайтесь с нами, впереди вас ждёт ещё много интересного бреда (ну, я надеюсь, что он будет интересным) моего собственного сочинения. До скорого :З