Мне кажется, что моя жизнь похожа на детскую игрушку-неваляшку: какие бы потрясения в ней не происходили, в конце концов она всегда возвращается в свою колею и продолжает течь по ней как ни в чём не бывало. И пока это скорее хорошо, чем плохо.
После того вечера Бьергсен написывает мне время от времени, намекая на продолжение банкета – то приглашает встретиться, то зовёт на какие-то городские мероприятия. Я всё-таки не настолько невежлива, чтобы совсем ничего не отвечать, но – нет, мистер Бьергсен, у меня полно дел, мне пора бежать. И бегу, иногда в самом прямом смысле.
Меня тянуло к нему, пока это было в новинку. Пока Бьергсен был красивым образом в моей голове, пока я не знала, что такое целоваться с мужчиной, а не с подружкой ради тренировки, и что бывает после поцелуев. А сейчас… Ну в самом-то деле, что мне теперь, начать встречаться с ним и верить, что уж я-то не они все, и меня-то такую прекрасную он обязательно полюбит? Или того хуже, не верить и просто время от времени с ним спать? Отличный выбор, ничего не скажешь. И было бы ради чего! Да в моей лисице в сто раз больше любви и нежности, чем в некоторых людях.
Даже у Малькольма нет таких проблем с выражением чувств, несмотря на то, что он тоже воспитывался в семье из высшего света. Напрасно я подозревала его во всех смертных грехах сразу и каждом по отдельности: лицемерить, к примеру, Малькольм совсем не умеет, и у него всегда всё на лице написано. Если он злится, то злится как положено, с проклятиями и стучанием кулаком по столу. А если он доволен, как вот сейчас, то улыбается и обменивается со мной подколками, на которые я не обижаюсь. И чего, спрашивается, в школе перед нами нос задирал? Если бы не это, то с ним вполне можно было бы дружить.
Сегодня у мистера Гота должно было состояться очередное собрание, и я почувствовала облегчение, прочитав список гостей и не найдя в нём имени Бьергсена. Приезжают какие-то учёные из Стрейнджервиля, будет интересно и я хочу послушать. И встреча с Бьергсеном была бы тут совершенно не в тему.
Доклады о достижениях стрейнджервильских учёных не разочаровали никого из присутствующих. Результаты действительно впечатляют: Стрейнджервиль активно использует инновационные технологии безотходного производства, и если верить словам исследователей, то современные фабрики в этом городе работают с минимумом ущерба для окружающей среды. Мистер Гот, не откладывая в долгий ящик, перешёл к обсуждению вопроса о внедрении новых технологий в нашем городе, и если всё получится, то скоро мы сможем восстановить экологию и вернуться к прежнему уровню жизни! От этой мысли все оживились, и в гостиной начались бурные обсуждения будущих перспектив развития. Даже я к ним присоединилась, хотя слушала по-прежнему больше, чем говорила.
И всё-таки одна вещь немного омрачила моё настроение: хоть Бьергсена здесь и не было, зато был Александр. В качестве приветствия он холодно кивнул мне и в дальнейшем полностью игнорировал моё присутствие. Оно и к лучшему: хотя я уже не злюсь на него так сильно, но пусть всё-таки держится от меня подальше.
И он держался. Даже на ужине, последовавшем за официальной частью встречи, сел так, чтобы мы оказались максимально далеко друг от друга и при этом не напротив. Мне досталось место между нашей библиотекаршей, по совместительству коллегой мистера Гота по научной работе, и какой-то незнакомой девушкой – слишком юной, чтобы быть учёной или политиком. Я покосилась на неё, украдкой гадая, кто это может быть. Не припомню, чтобы видела её раньше. Чья-нибудь дочка?
- Привет! – девушка, кажется, заметила, что я её рассматриваю. – Я Оливия Спенсер-Ким-Льюис! А тебя как зовут?
- Я Талли Рэйв. Очень приятно, мисс Спенсер-Ким-Льюис…
Оливия громко хихикнула, так что все посмотрели на неё, и она прикрыла рот ладошкой, продолжая давиться от смеха.
- Зови меня просто Олив, хорошо? – шёпотом сказала она, наклонившись ко мне. – Эта длиннющая фамилия звучит ужасно смешно. Как будто обращаешься к какой-то пожилой леди, а не ко мне!
- Хорошо, Олив, – я вспомнила, где мне встречалось это имя: это же лучшая подруга Александра, о которой он много мне рассказывал. А ещё она дочка Элис. Внешне они совсем не похожи, а вот в характере – что-то есть… Что же она здесь делает?
- Я невеста мистера Гота, – сказала Олив, отвечая на незаданный вопрос. – В смысле, мистера Гота-младшего! В смысле, Александра! – она снова хихикнула, на этот раз уже тише. – Когда я выйду замуж, то избавлюсь от километровой фамилии и стану просто миссис Гот. Ты знакома с Александром? – она смотрела на меня по-детски открыто.
- …Знакома, – после небольшой паузы ответила я, машинально посмотрев на Александра. Мы встретились взглядами, и он тут же отвёл глаза.
- Ой, а он мне даже не рассказывал никогда, – Олив пихнула Александра локтём. – Почему ты не рассказывал, что знаком с Талли?
- Как-то не пришлось к слову, дорогая, – произнёс он, не глядя в мою сторону.
Вот, значит, как. Будто ничего и не было. Ну что ж, радует тот факт, что Александр хотя бы учится на своих ошибках – Олив здесь явно не потому, что её соблазнило богатство и положение Готов. Она была единственной школьной подругой Александра, единственной, кто никогда не смеялся над ним и кому он мог доверять. И вот теперь она его невеста и уже даже носит фамильные цвета семьи Гот.
За столом плавно перешли к обсуждению экономических проблем. Я обратила внимание, что Александр участвовал в беседе на равных – конечно, ведь не так долго осталось до той поры, когда он вступит в должность мэра, и ему уже пора брать на себя часть обязанностей. Олив, подперев кулаком подбородок, откровенно томилась от скуки и, поймав мой взгляд, скорчила рожу.
- Давай свалим отсюда и посидим наверху, – прошептала она. – А то здесь так безумно интересно, что я сейчас взорвусь от энтузиазма.
Развлекать невесту сына мэра в мои должностные обязанности не входило, но Олив мне нравилась, и, улучив момент, мы сбежали из-за стола и поднялись по лестнице на самый верх. Надо бы держать язык за зубами, думала я, и не проговориться о том, при каких обстоятельствах произошло наше знакомство с Александром, и особенно о том, при каких мы поссорились. Если он сам не посчитал нужным рассказать эту историю своей невесте, то и мне не стоит.
- Фу-у, – выдохнула Олив, падая на кушетку. – Я, конечно, люблю вкусно покушать, но не под всякие умные разговоры! Мало мне домашки в школе, так ещё и дома не дают мозгам отдохнуть!
- Значит, ты живёшь здесь? – я присела рядом с ней.
- Ну да, – подтвердила Олив. – Мои родители развелись, мама живёт в Центре – ну, ты знаешь, зелёные…
- Конечно, знаю! Я работаю там и знакома с твоей мамой, – сообщила я.
- Правда? – обрадовалась Олив. – Тыщу лет её не видела, из-за школы совсем некогда! Как она там? Всё ещё злится на папу? Я бы на её месте тоже злилась, но на него не могу. Он же мой папа! У него новая семья, и нам впятером было ужасно тесно в одном доме. Я люблю всякую кутерьму, но это даже для меня слишком!
- Понимаю, – кивнула я. – У меня три лисицы и собака, и мне иногда кажется, что это я живу в их доме, а не они в моём…
- Три лисицы и собака? – Олив восторженно блеснула глазами. – Ой-ой-ой! Ты должна мне всё рассказать и показать! – она возбуждённо вскочила и принялась расхаживать по комнате. – Я обожаю собак! И лисиц! В детстве мне так хотелось собачку… но у папы аллергия, поэтому собака у меня была только игрушечная. А сейчас из-за школы мне было бы некогда с ней гулять, так что снова приходится ждать...
- Может, отдать тебе одного из моих щенков? Они вообще-то уже большие, – предложила я. Олив так искренне рассказывала всё это, что такой выход просто не мог не прийти мне в голову. – Лисицы самостоятельные и могут гулять сами.
Олив замерла, глядя на меня с открытым ртом. Потом сжала руки в кулаки, поднесла их к груди и воскликнула:
- Дааа! Да, да, да! – она запрыгала на месте. – Талли, тебя мне сам Смотрящий послал! – она кинулась ко мне, чтобы обнять.
- Это всего лишь щенок, – засмеялась я, покорно позволяя ей стиснуть меня до хруста рёбер.
- Да я всю жизнь мечтала, чтобы у меня был всего лишь щенок! – Олив резко отпрянула и уставилась на меня. – Когда, когда, когда? Когда можно его забрать?
- Хоть сейчас, – пожала я плечами. – Когда вечер закончится, мне нужно будет вызвать гостям такси, а после можем съездить за щенком. Только ему ещё понадобятся миска, подстилка, игрушки…
- Можешь не перечислять! О собаках, лисах, волках и других псовых я знаю всё! – и Олив рванула в сторону лестницы. – Побегу расскажу Саше! И закажу в интернете всё, что нужно! И поедем!
- А доставка? Она ведь будет только завтра, если не позже, – попыталась я остановить её, но Олив, обернувшись, только подмигнула мне:
- Я же теперь живу в Офелия Вилле! Все знают, что это дом Готов, и когда указываешь этот адрес в доставке, то всё привозят максимум через пару часов. Всегда считала, что это жуткая несправедливость, но сегодня я этому даже рада! – она хихикнула (судя по всему, это её верная привычка), и её каблучки быстро застучали по ступенькам, спускаясь вниз. Я услышала, как она напевает «лисёнок, лисёнок, у меня будет лисёнок…» и обнаружила, что не могу перестать улыбаться. Хаос, говорите? Да хоть запретите всё искусство целиком, пока есть такие люди, как Олив, от хаоса нам никуда не деться. Неудивительно, что Александру она нравится.
Ужин подошёл к концу, и когда я проводила гостей в такси, Олив уже ждала меня в прихожей, приплясывая от нетерпения. Всю дорогу она не умолкая болтала о собаках: о породах, характерах, способах дрессировки… Честное слово, эта девушка и правда знает о них всё. Лучшей хозяйки для Мэнни или Энни и желать нельзя.
- Какой у тебя симпатичный домик! Можно, я сфоткаюсь? – Олив развернулась к дому спиной и сделала селфи. – А где живут лисички?
- Для них есть отдельная комната на первом этаже.
- Отдельная комната? Оооо, я тоже такую хочу! Покажешь? – Олив просительно захлопала ресничками.
Хорошо, что я предвидела это и по дороге нашла время предупредить Малькольма, чтобы куда-нибудь ушёл, или хотя бы сидел тихо и не высовывался. В лисьей комнате не было ничего особенного, но Олив пришла в восторг. Ещё больше ей понравились сами лисицы – щенки носились вокруг неё с радостным тявканьем, вовсю лезли к ней на колени, и даже недоверчивая лиса-старшая разрешила Олив погладить себя по голове. Динго дрых в комнате Малькольма, и, чтобы поглядеть на него, Олив пришлось войти внутрь; я мысленно порадовалась тому, что Малькольм отучился повсюду разбрасывать свои вещи и мне не придётся как-то объяснять присутствие в моей кладовке мужских свитеров.
- Ой, – донеслось из кладовки, и я напряглась. Или всё-таки придётся? – Какая маленькая комната.
- Она и должна быть маленькой, это же кладовка...
- Ну да, точно, – засмеялась Олив, сидя на полу и обнимаясь с Динго. – Да ещё тут эти шкафы столько места занимают.
- Да… шкафы, – я вдруг поняла, что так и не удосужилась узнать, что вообще валяется у меня в кладовке. Должно же за этими шкафами что-то быть?
- Можно, я возьму Мэнни? – Олив поднялась. – Он рыжий и больше похож на лисицу. То есть Энни тоже очень красивая, но…
- Бери Мэнни, – согласно кивнула я. – Он самец, и значит, тебе не придётся придумывать, куда пристроить щенят.
- Пристроить? Да я бы оставила всех себе! Просто он мне нравится, – Олив поманила щенка к себе. – Ну-ка, Мэнни, пойдём домой!
- Любовь с первого взгляда! – я наблюдала, как Мэнни на удивление послушно бежит к Олив.
- Да! Я его уже люблю! – она подхватила щенка на руки, чмокнула в мордочку и зажмурилась, когда он в ответ облизал ей лицо. – Мы пойдём, а то уже поздно, а нам ещё нужно обустраиваться… Талли, я так тебе благодарна, что никогда этого не забуду!
- Тогда запомни ещё кое-что, – посоветовала я. – Имя: Катарина Линкс. Она живёт вон там, и у неё можно купить разные лакомства и прочие штучки для собак, так что, если вам с Мэнни что-нибудь понадобится, обращайся к ней.
- Поняла! Спасибо, Талли, пока! – Олив уже, кажется, не терпелось оказаться дома и вволю наиграться со своим долгожданным щенком. Она ушла, а я вернулась в дом, чтобы насыпать корма в лисьи миски. Такое чувство, что забыла что-то важное…
Ах, да. Шкафы в кладовке. Однажды я уже пыталась их переставить, и тогда ничего не вышло, но может быть, получится теперь? Я отодвинула кровать и изо всех сил налегла на ближайший шкаф; тот, вроде бы, подался, но совсем незначительно… Нет, дохлый номер, одной мне тут не справиться. Придётся просить Малькольма. Он хоть и худой как палка, но всё-таки мужчина…
- Малькольм, ты мне нужен как мужчина!
- Ччё?
- Говорю, физическая сила требуется. Помоги, а?
- Всем вам, женщинам, только одно надо… – Малькольм уткнулся обратно в телефон. – Но если тебя опять домогается Гот и нужно набить ему морду, то я за.
- К счастью, нет! Нужно всего лишь шкафы передвинуть. Одна не смогу, а там за ними ещё половина комнаты, забитая неизвестно чем.
- И что мне за это будет? – скептическим тоном поинтересовался Малькольм. Идея его явно не вдохновила.
- Небольшое увеличение жилплощади. А вообще, рассчитываю только на твои доброту и альтруизм, – я очаровательно улыбнулась. – И немножечко на благодарность за то, что ты всё ещё здесь живёшь.
- Обязательно каждый раз об этом напоминать? Форменный шантаж! – возмутился Малькольм, но послушно отложил телефон и пошёл за мной вниз.
- А сразу нельзя было так сделать? – Малькольм пыхтел и отдувался, толкая тяжеленный шкаф к стене. – Теперь я тут хотя бы развернуться могу!
- Вылетело из головы, – я протиснулась в образовавшуюся между шкафами узкую щель и потянула его на себя с другой стороны. – Я нечасто бывала в этой комнате, особенно с тех пор, как ты тут поселился. Давай, взяли!
Вдвоём мы развернули шкаф перпендикулярно его прежнему положению. Малькольм устало привалился к стене, переводя дух, и указал мне на полки.
- Книги.
- Ага, книги, – я почесала в затылке. Вот почему шкаф был таким тяжёлым – в нём полно книг, которые бабушка то ли где-то достала, то ли сохранила с прежних времён и по какой-то причине не сдала в библиотеку.
- Дверь, – рука Малькольма дёрнулась в другую сторону.
- Дверь, – подтвердила я, переводя взгляд.
- А что за дверью?
- В упор не помню.
- Вот уж не думал, что даже в таком микроскопическом доме может быть секретная комната, – хмыкнул Малькольм.
- Наверняка там какой-нибудь старый хлам, – я потянулась к дверной ручке.
- Воу, воу, стой, – Малькольм схватил меня за рукав и попятился. – А вдруг там что-нибудь жуткое?
- Например? – обернулась к нему я, подняв одну бровь. – Призрак дома Рэйв?
- У тебя в доме человек пропал, тупица, – пояснил он. – Пропавший человек – запертая тайная комната, тайная комната – пропавший человек, улавливаешь связь?
- Не-а, не улавливаю. Но если тебя это успокоит, то напомню, что после исчезновения бабушки здесь были люди и наверняка обыскали каждый угол. Попутно спёрли корыто из прачечной и додумались задвинуть мне половину кладовки шкафами. Ты же не думаешь, что бабушка это сделала? – я выразительно ткнула пальцем в шкафы, которые мы минуту назад еле сдвинули в четыре руки.
- Нет, но…
- Или считаешь, они испугались того, что живёт там, и попытались остановить это… шкафами… – замогильным голосом произнесла я и расхохоталась, глядя на то, как Малькольм округлил глаза.
- Там что-то живое, точно тебе говорю, – обиженно сказал он. – Можешь не верить, но тогда иди первая и не говори потом, что я не предупреждал.
- И пойду, – я отвернулась, стараясь не показывать, что его слова нагнали-таки на меня жути. В животе неприятно зашевелилось чувство страха. А что, если там и правда окажется что-нибудь… Так, не поддаваться!
Но для человека, который совершенно спокоен, ручку двери я дёрнула слишком резким движением. Малькольм, стоя поодаль, опасливо выглянул у меня из-за плеча.
Из тайной комнаты на меня никто не выпрыгнул – уже хорошо.
Никакого хлама внутри не было – тоже неплохо.
- Ты жива? – подал голос Малькольм, оставшийся снаружи. – Что там?
- Иди, сам посмотри, – я удивлённо вертела головой, не зная, за что зацепиться взглядом. Кладовки в старых домах часто скрывают много странного, но такой набор предметов – это последнее, что я ожидала увидеть.
Здесь был мольберт – точно такой же, как в Центре Изучения, и от этого у меня возникло ощущение нереальности происходящего. Клянусь, он словно засветился едва заметным сиянием, стоило мне прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что я не сплю. Что же получается, он всё это время стоял здесь и ждал меня?..
- Я же говорил, здесь что-то живое, – удовлетворённо заявил Малькольм, показывая в противоположную сторону.
В какой-то степени он был прав. Основную часть комнаты занимало… дерево. Плакучая ива, кажется, или что-то в этом роде. Маленькая, можно сказать, карликовая – наверное, выросла настолько, насколько позволяло скудное освещение и теснота…
- Ничего не понимаю, – призналась я.
- А что тут понимать? Дерево, – Малькольм потрогал свисающие чуть не до самой земли ветви.
- Да как оно вообще здесь появилось?..
- Не поверишь. Выросло! – хохотнул Малькольм. – И отлично себя чувствует, между прочим. Здесь нет пола, видишь? Я тебе давно говорил, что все растения нужно пересадить в землю. А ты… – он вдруг замолк и уставился в угол.
Я проследила направление его взгляда. Там, на тумбе, стояла какая-то детская игрушка, казавшаяся здесь почти такой же неуместной, как и дерево. Что-то я не припомню, чтобы у меня была такая...
- Это моя, – Малькольм неуверенно улыбнулся. – Моя копилка. Помнишь, я рассказывал? Миссис Рэйв так и не разбила её…
Действительно, это была копилка. Яркая жёлтая детская копилка в форме забавного упитанного единорожка.
– Сколько там было? – спросила я.
– Пятьсот тридцать шесть симолеонов, – без запинки ответил он, не чувствуя подвоха, и удивлённо посмотрел на меня, когда я рассмеялась.
– Ты просто прелесть. С тех пор лет пятнадцать прошло?
– Ну извините, что я не раздолбай, как некоторые, и всегда помню, в какой момент и сколько денег у меня было! – надулся Малькольм.
– Ладно-ладно, не обижайся. Можешь забрать её, если хочешь…
– Ну вот ещё. Это же подарок для миссис Рэйв. От чистого, между прочим, сердца! Так что пусть остаётся здесь.
– Пятьсот тридцать шесть симолеонов, Малькольм…
– Пусть остаётся здесь, – твёрдо повторил он и отвернулся.
– Как скажешь, – я наклонилась, потянула на себя дверцу шкафчика. Сколько же тут пыли… Дверца не поддавалась. Из-за моей спины протянулась рука Малькольма, легла сверху на мою и коротко, сильно дёрнула.
– Блин, больно же! – я вырвала руку и подула на неё: он здорово сдавил мне пальцы.
– Я думал, ты хотела открыть!
– Мог хотя бы предупре… – я бросила взгляд на содержимое шкафчика и не смогла сдержать восторженно-изумлённого вздоха: – Ох, ну ничего себе…
– Что там? – Малькольм с любопытством заглянул внутрь. – Фамильные драгоценности?
– Почти! Нет, лучше! – одну за другой я вынимала на свет коробки. Краски. Целая куча красок. Вот куда бабушка тратила деньги – она ведь знала, что я люблю рисовать...
– Тьфу ты, – Малькольм повертел одну из коробок в руках. – Я-то думал, что-нибудь полезное…
– Ну хоть ты-то не начинай про пользу! – я трясущимися от волнения руками взяла из коробки первый попавшийся тюбик и протянула ему. – На вот открой лучше, раз такой сильный!
Пока Малькольм мучился с тюбиком, я залезла в другой шкаф. Бумага, настоящая, плотная, как раз подходит для рисования, да ещё в таком количестве, что хватит на тысячу картин… Бабушка, ты сумасшедшая, но я тебя обожаю…
– Ай, блин! – раздалось у меня за спиной. – Ну, спасибо, я теперь весь зелёный!
– Ты и так зелёный! – я забрала у него из перемазанных рук тюбик, выдавила немного себе на палец. Как новенькие, ни капли не засохли. Где бы бабушка ни взяла всё это, она точно знала, что покупать…
– Это же… Это же… Ооооо Смотрящий, – простонала я, осознавая, какое богатство мне только что досталось. – Да я теперь, я…
– Изрисуешь весь дом, – подсказал Малькольм. – Было бы чему так радоваться. Лучше бы там оказались драгоценности…
– Не понимаешь ты ничего! – я, как безумная, закружилась на месте, потом подскочила к нему и обняла что было сил. Так вот что чувствовала Олив, когда я предложила ей забрать щенка! – Это и есть драгоценности! Самые что ни на есть!
– Психопатус вульгарис, – констатировал Малькольм, на всякий случай отходя подальше от моих бурных эмоций. – Разбирайся, короче, с этим добром сама, а я пошёл отсюда.
- Я разберусь! Я сейчас так разберусь! – я рухнула на колени в груду коробок с красками, не зная, за что схватиться. Надо все их пересчитать, разобрать, проверить, все ли краски хорошо сохранились, парочку отнести наверх вместе с мольбертом… Возни будет много, но это самая приятная возня, которая выпадала на мою долю за последнюю жизнь!
Осторожно прижимая к груди коробки, словно это и правда хрупкая драгоценность, я поднялась с пола, не отрывая глаз от мольберта. Что-то белело, зажатое сзади между крайней рейкой и полочкой для красок. Поставив коробки на тумбу, я протянула руку и выдернула конверт, сделанный из вырванной книжной страницы, на котором поверх печатных букв было написано «Талли».
Письмо. Для меня. И не нужно быть гением, чтобы догадаться, от кого оно.
Моя милая девочка,
Когда ты прочитаешь это, меня уже не будет рядом с тобой. Не могу передать, как я сожалею о том, что никогда больше не обниму тебя, не познакомлюсь с тобой взрослой и не узнаю, какой ты выросла. Но это – жизнь, и моя – заканчивается. Не грусти обо мне: моё время пришло, и я ухожу с миром в душе и любовью в сердце.
Не верь никому, кто обвинит в моей смерти зелёную болезнь. Не верь никому, кто называет это болезнью. Это – наше благословение и наше спасение. Дети цветов, дети природы пришли на Землю, чтобы залечить её раны, и поэтому радуйся, девочка моя, если станешь одной из них, а если же нет – слушай их и помогай им, как только можешь.
Надеюсь, тебе понравился подарок, что я приготовила тебе на совершеннолетие. Твори, моя милая, твори всю свою жизнь и никогда не останавливайся. Будь сильной и смелой, Талли, ибо ты и такие люди, как ты – это соль земли, душа человечества, и не слушай никого, кто говорит иное. И всегда помни, что где бы я ни была сейчас, я по-прежнему безгранично люблю тебя.
Лилиана Рэйв
…
Не знаю, сколько я просидела спиной к стене, закрыв глаза, сжимая в руке письмо, слыша только гулкое биение собственного сердца в тишине и ощущая слёзы, скатывающиеся по щекам. Не было сил думать, вставать, куда-то идти… Я задыхаюсь под осознанием того, что уже никогда не смогу сказать бабушке, как сильно её люблю. Это письмо - будто бы на секунду она смогла вернуться с того света, едва уловимым дуновением ветра ласково потрепать меня по волосам. А я - как громко мне кричать, чтобы она услышала меня?..
Послышались шаги, и дверь отворилась.
- Ты чего тут так долго? – раздался голос Малькольма. – Призрак дома Рэйв тебя не… - и он осёкся, увидев меня. Я ничего не ответила. Скройся ты, Смотрящего ради, разве не очевидно, что человеку надо побыть одному?
Но Малькольму было не очевидно.
- Эй, – тихонько позвал он, – Ты чего?
- Она оставила письмо, – сдавленным голосом сказала я, не открывая глаз, шевельнув рукой с зажатой в ней книжной страницей, исписанной с одной стороны.
Малькольм понял и надолго притих.
- Слушай, мне правда жаль, что она исчезла, – сказал он наконец. – Миссис Рэйв была… она была хорошим человеком.
- Она умерла, – механически поправила я. – И она знала, что умирает.
- У-умерла, – Малькольм запнулся на этом слове. – Как скажешь. Я, это… я могу чем-нибудь помочь? – он замялся и уточнил: – В смысле, если тебе надо пореветь в чьё-нибудь плечо и залить слезами чей-нибудь свитер… то я, в принципе, готов.
Я слабо улыбнулась. Это же насколько жалко я выгляжу, что даже у Малькольма проснулось сочувствие. Уверена, это самая милая вещь, которую кто-либо когда-либо от него слышал.
- Ценю твою поддержку, но свитер мы побережём, – открыв глаза, я увидела, что Малькольм протягивает мне руку, ухватилась за неё и встала. Мы оказались лицом к лицу, и, глядя ему прямо в глаза, я добавила: – Ты можешь помочь по-другому.
- Окей, – он немного растерялся. Но заднюю не включил. – Что нужно делать?
- Расскажи мне, – попросила я. – Расскажи всё. Бабушка была зелёной, как ты. Ты обещал помочь найти её. Говорил, что чувствуешь что-то. Что?
- Я… – Малькольм вдруг вспыхнул, отступил назад. – Слушай, это сложно.
- Ты обещал.
Он нахмурился, потёр лоб, на секунду скрыв глаза.
- Хорошо. Только давай сразу договоримся: я – не шизик.
- Ты не шизик, – повторила я. – В это я верю.
- Короче, я… Я, вроде как, могу говорить с растениями. Не словами, а… – он постучал пальцем по виску. – Чувствую их состояние. Это как… – он задумался, подбирая сравнение. – Ну, как ты видишь по своей лисе, хорошо ей или плохо. Так и я. И я могу влиять на растения, сделать так, чтобы им стало лучше.
Я слушала во все уши. Дети цветов, дети природы пришли на Землю, чтобы залечить её раны.
- И ещё я чувствую других таких же, как я, – продолжал Малькольм, – Но не всегда. Это находит само, как-то... волнами.
- Это как? Мысли, что ли, читаешь?
- Нет, не мысли… Просто ощущаю, где человек находится и в каком он состоянии. Я надеялся, что однажды так и смогу найти миссис Рэйв…
- И что?.. – затаив дыхание, спросила я.
- Ничего, – покачал головой Малькольм. – Я её не чувствую. Наверное, она и правда… ну, ты поняла.
- Все зелёные такие или только ты?
- Не знаю. Мне особо не с кем было это обсуждать, никто ведь не знает, что я зелёный… кроме тебя.
- Понятно. Понятно, – я раздумывала над услышанным. – А почему ты можешь выходить на улицу, а другие зелёные боятся?
- И этого я тоже не знаю. Получается, не все зелёные одинаковые…
- Акира, – пробормотала я. – И Суприя. Они тоже могли выходить.
- Что?
- Ничего. Продолжай.
- Да в общем-то всё, – Малькольм смущённо поднял глаза. – Понимаешь теперь, почему я говорил тебе пересадить растения в землю? Они, вроде как… хотят этого.
Слушай их и помогай им, как только можешь.
- Пересажу, - кивнула я. - Завтра же этим займусь. Спасибо, что всё рассказал.
- Спасибо, что поверила, – откликнулся Малькольм. – Знаешь, даже как-то легче стало... Помочь тебе мольберт переставить?
- Ага, – за всеми этими новостями я даже про свои находки успела забыть. Малькольм, прихватив мольберт, ушёл наверх, а я задумчиво уставилась на непонятно откуда взявшееся в кладовке дерево.
Нужно будет снести парочку стен, для дерева тут тесновато. Нужно будет рассказать обо всём мистеру Готу. Нужно будет расспросить других зелёных, умеют ли они всё то же самое, что умеет Малькольм. Если да, то вместе они могут вырастить такую ферму, какая мне и не снилась. Да что там ферму – что будет, если поручить их заботе целые поля, леса... И может, в итоге они-то и придумают, как вернуть лето… От таких перспектив голова идёт кругом.
Чтобы успокоить нервы, я отправилась вслед за Малькольмом – опробовать новый мольберт. Нарисую что-нибудь простенькое, не сильно заковыристое…
- Что будешь делать? – Малькольму не сиделось на месте, и он вертелся поблизости. – После того, что ты узнала, я имею в виду.
- Напишу мистеру Готу, – отозвалась я, вытирая кисть. – Ему нужно это знать, он же занимается исследованиями зелёных.
- Эй, только не сдавай меня, – забеспокоился Малькольм. – Ты тоже обещала! Если никто из зелёных не рассказывал об этом, как ты объяснишь, откуда тебе всё известно?
- Сначала расспрошу их. Им будет легче говорить, если они поймут, что я уже знаю. Не знаю насчёт твоих родителей или миссис Гот, но Элис точно расскажет, – убеждённо сказала я. – Должна рассказать.
После того вечера Бьергсен написывает мне время от времени, намекая на продолжение банкета – то приглашает встретиться, то зовёт на какие-то городские мероприятия. Я всё-таки не настолько невежлива, чтобы совсем ничего не отвечать, но – нет, мистер Бьергсен, у меня полно дел, мне пора бежать. И бегу, иногда в самом прямом смысле.
Меня тянуло к нему, пока это было в новинку. Пока Бьергсен был красивым образом в моей голове, пока я не знала, что такое целоваться с мужчиной, а не с подружкой ради тренировки, и что бывает после поцелуев. А сейчас… Ну в самом-то деле, что мне теперь, начать встречаться с ним и верить, что уж я-то не они все, и меня-то такую прекрасную он обязательно полюбит? Или того хуже, не верить и просто время от времени с ним спать? Отличный выбор, ничего не скажешь. И было бы ради чего! Да в моей лисице в сто раз больше любви и нежности, чем в некоторых людях.
Даже у Малькольма нет таких проблем с выражением чувств, несмотря на то, что он тоже воспитывался в семье из высшего света. Напрасно я подозревала его во всех смертных грехах сразу и каждом по отдельности: лицемерить, к примеру, Малькольм совсем не умеет, и у него всегда всё на лице написано. Если он злится, то злится как положено, с проклятиями и стучанием кулаком по столу. А если он доволен, как вот сейчас, то улыбается и обменивается со мной подколками, на которые я не обижаюсь. И чего, спрашивается, в школе перед нами нос задирал? Если бы не это, то с ним вполне можно было бы дружить.
Сегодня у мистера Гота должно было состояться очередное собрание, и я почувствовала облегчение, прочитав список гостей и не найдя в нём имени Бьергсена. Приезжают какие-то учёные из Стрейнджервиля, будет интересно и я хочу послушать. И встреча с Бьергсеном была бы тут совершенно не в тему.
* * *
Доклады о достижениях стрейнджервильских учёных не разочаровали никого из присутствующих. Результаты действительно впечатляют: Стрейнджервиль активно использует инновационные технологии безотходного производства, и если верить словам исследователей, то современные фабрики в этом городе работают с минимумом ущерба для окружающей среды. Мистер Гот, не откладывая в долгий ящик, перешёл к обсуждению вопроса о внедрении новых технологий в нашем городе, и если всё получится, то скоро мы сможем восстановить экологию и вернуться к прежнему уровню жизни! От этой мысли все оживились, и в гостиной начались бурные обсуждения будущих перспектив развития. Даже я к ним присоединилась, хотя слушала по-прежнему больше, чем говорила.
И всё-таки одна вещь немного омрачила моё настроение: хоть Бьергсена здесь и не было, зато был Александр. В качестве приветствия он холодно кивнул мне и в дальнейшем полностью игнорировал моё присутствие. Оно и к лучшему: хотя я уже не злюсь на него так сильно, но пусть всё-таки держится от меня подальше.
И он держался. Даже на ужине, последовавшем за официальной частью встречи, сел так, чтобы мы оказались максимально далеко друг от друга и при этом не напротив. Мне досталось место между нашей библиотекаршей, по совместительству коллегой мистера Гота по научной работе, и какой-то незнакомой девушкой – слишком юной, чтобы быть учёной или политиком. Я покосилась на неё, украдкой гадая, кто это может быть. Не припомню, чтобы видела её раньше. Чья-нибудь дочка?
- Привет! – девушка, кажется, заметила, что я её рассматриваю. – Я Оливия Спенсер-Ким-Льюис! А тебя как зовут?
- Я Талли Рэйв. Очень приятно, мисс Спенсер-Ким-Льюис…
Оливия громко хихикнула, так что все посмотрели на неё, и она прикрыла рот ладошкой, продолжая давиться от смеха.
- Зови меня просто Олив, хорошо? – шёпотом сказала она, наклонившись ко мне. – Эта длиннющая фамилия звучит ужасно смешно. Как будто обращаешься к какой-то пожилой леди, а не ко мне!
- Хорошо, Олив, – я вспомнила, где мне встречалось это имя: это же лучшая подруга Александра, о которой он много мне рассказывал. А ещё она дочка Элис. Внешне они совсем не похожи, а вот в характере – что-то есть… Что же она здесь делает?
- Я невеста мистера Гота, – сказала Олив, отвечая на незаданный вопрос. – В смысле, мистера Гота-младшего! В смысле, Александра! – она снова хихикнула, на этот раз уже тише. – Когда я выйду замуж, то избавлюсь от километровой фамилии и стану просто миссис Гот. Ты знакома с Александром? – она смотрела на меня по-детски открыто.
- …Знакома, – после небольшой паузы ответила я, машинально посмотрев на Александра. Мы встретились взглядами, и он тут же отвёл глаза.
- Ой, а он мне даже не рассказывал никогда, – Олив пихнула Александра локтём. – Почему ты не рассказывал, что знаком с Талли?
- Как-то не пришлось к слову, дорогая, – произнёс он, не глядя в мою сторону.
Вот, значит, как. Будто ничего и не было. Ну что ж, радует тот факт, что Александр хотя бы учится на своих ошибках – Олив здесь явно не потому, что её соблазнило богатство и положение Готов. Она была единственной школьной подругой Александра, единственной, кто никогда не смеялся над ним и кому он мог доверять. И вот теперь она его невеста и уже даже носит фамильные цвета семьи Гот.
За столом плавно перешли к обсуждению экономических проблем. Я обратила внимание, что Александр участвовал в беседе на равных – конечно, ведь не так долго осталось до той поры, когда он вступит в должность мэра, и ему уже пора брать на себя часть обязанностей. Олив, подперев кулаком подбородок, откровенно томилась от скуки и, поймав мой взгляд, скорчила рожу.
- Давай свалим отсюда и посидим наверху, – прошептала она. – А то здесь так безумно интересно, что я сейчас взорвусь от энтузиазма.
Развлекать невесту сына мэра в мои должностные обязанности не входило, но Олив мне нравилась, и, улучив момент, мы сбежали из-за стола и поднялись по лестнице на самый верх. Надо бы держать язык за зубами, думала я, и не проговориться о том, при каких обстоятельствах произошло наше знакомство с Александром, и особенно о том, при каких мы поссорились. Если он сам не посчитал нужным рассказать эту историю своей невесте, то и мне не стоит.
- Фу-у, – выдохнула Олив, падая на кушетку. – Я, конечно, люблю вкусно покушать, но не под всякие умные разговоры! Мало мне домашки в школе, так ещё и дома не дают мозгам отдохнуть!
- Значит, ты живёшь здесь? – я присела рядом с ней.
- Ну да, – подтвердила Олив. – Мои родители развелись, мама живёт в Центре – ну, ты знаешь, зелёные…
- Конечно, знаю! Я работаю там и знакома с твоей мамой, – сообщила я.
- Правда? – обрадовалась Олив. – Тыщу лет её не видела, из-за школы совсем некогда! Как она там? Всё ещё злится на папу? Я бы на её месте тоже злилась, но на него не могу. Он же мой папа! У него новая семья, и нам впятером было ужасно тесно в одном доме. Я люблю всякую кутерьму, но это даже для меня слишком!
- Понимаю, – кивнула я. – У меня три лисицы и собака, и мне иногда кажется, что это я живу в их доме, а не они в моём…
- Три лисицы и собака? – Олив восторженно блеснула глазами. – Ой-ой-ой! Ты должна мне всё рассказать и показать! – она возбуждённо вскочила и принялась расхаживать по комнате. – Я обожаю собак! И лисиц! В детстве мне так хотелось собачку… но у папы аллергия, поэтому собака у меня была только игрушечная. А сейчас из-за школы мне было бы некогда с ней гулять, так что снова приходится ждать...
- Может, отдать тебе одного из моих щенков? Они вообще-то уже большие, – предложила я. Олив так искренне рассказывала всё это, что такой выход просто не мог не прийти мне в голову. – Лисицы самостоятельные и могут гулять сами.
Олив замерла, глядя на меня с открытым ртом. Потом сжала руки в кулаки, поднесла их к груди и воскликнула:
- Дааа! Да, да, да! – она запрыгала на месте. – Талли, тебя мне сам Смотрящий послал! – она кинулась ко мне, чтобы обнять.
- Это всего лишь щенок, – засмеялась я, покорно позволяя ей стиснуть меня до хруста рёбер.
- Да я всю жизнь мечтала, чтобы у меня был всего лишь щенок! – Олив резко отпрянула и уставилась на меня. – Когда, когда, когда? Когда можно его забрать?
- Хоть сейчас, – пожала я плечами. – Когда вечер закончится, мне нужно будет вызвать гостям такси, а после можем съездить за щенком. Только ему ещё понадобятся миска, подстилка, игрушки…
- Можешь не перечислять! О собаках, лисах, волках и других псовых я знаю всё! – и Олив рванула в сторону лестницы. – Побегу расскажу Саше! И закажу в интернете всё, что нужно! И поедем!
- А доставка? Она ведь будет только завтра, если не позже, – попыталась я остановить её, но Олив, обернувшись, только подмигнула мне:
- Я же теперь живу в Офелия Вилле! Все знают, что это дом Готов, и когда указываешь этот адрес в доставке, то всё привозят максимум через пару часов. Всегда считала, что это жуткая несправедливость, но сегодня я этому даже рада! – она хихикнула (судя по всему, это её верная привычка), и её каблучки быстро застучали по ступенькам, спускаясь вниз. Я услышала, как она напевает «лисёнок, лисёнок, у меня будет лисёнок…» и обнаружила, что не могу перестать улыбаться. Хаос, говорите? Да хоть запретите всё искусство целиком, пока есть такие люди, как Олив, от хаоса нам никуда не деться. Неудивительно, что Александру она нравится.
Ужин подошёл к концу, и когда я проводила гостей в такси, Олив уже ждала меня в прихожей, приплясывая от нетерпения. Всю дорогу она не умолкая болтала о собаках: о породах, характерах, способах дрессировки… Честное слово, эта девушка и правда знает о них всё. Лучшей хозяйки для Мэнни или Энни и желать нельзя.
- Какой у тебя симпатичный домик! Можно, я сфоткаюсь? – Олив развернулась к дому спиной и сделала селфи. – А где живут лисички?
- Для них есть отдельная комната на первом этаже.
- Отдельная комната? Оооо, я тоже такую хочу! Покажешь? – Олив просительно захлопала ресничками.
Хорошо, что я предвидела это и по дороге нашла время предупредить Малькольма, чтобы куда-нибудь ушёл, или хотя бы сидел тихо и не высовывался. В лисьей комнате не было ничего особенного, но Олив пришла в восторг. Ещё больше ей понравились сами лисицы – щенки носились вокруг неё с радостным тявканьем, вовсю лезли к ней на колени, и даже недоверчивая лиса-старшая разрешила Олив погладить себя по голове. Динго дрых в комнате Малькольма, и, чтобы поглядеть на него, Олив пришлось войти внутрь; я мысленно порадовалась тому, что Малькольм отучился повсюду разбрасывать свои вещи и мне не придётся как-то объяснять присутствие в моей кладовке мужских свитеров.
- Ой, – донеслось из кладовки, и я напряглась. Или всё-таки придётся? – Какая маленькая комната.
- Она и должна быть маленькой, это же кладовка...
- Ну да, точно, – засмеялась Олив, сидя на полу и обнимаясь с Динго. – Да ещё тут эти шкафы столько места занимают.
- Да… шкафы, – я вдруг поняла, что так и не удосужилась узнать, что вообще валяется у меня в кладовке. Должно же за этими шкафами что-то быть?
- Можно, я возьму Мэнни? – Олив поднялась. – Он рыжий и больше похож на лисицу. То есть Энни тоже очень красивая, но…
- Бери Мэнни, – согласно кивнула я. – Он самец, и значит, тебе не придётся придумывать, куда пристроить щенят.
- Пристроить? Да я бы оставила всех себе! Просто он мне нравится, – Олив поманила щенка к себе. – Ну-ка, Мэнни, пойдём домой!
- Любовь с первого взгляда! – я наблюдала, как Мэнни на удивление послушно бежит к Олив.
- Да! Я его уже люблю! – она подхватила щенка на руки, чмокнула в мордочку и зажмурилась, когда он в ответ облизал ей лицо. – Мы пойдём, а то уже поздно, а нам ещё нужно обустраиваться… Талли, я так тебе благодарна, что никогда этого не забуду!
- Тогда запомни ещё кое-что, – посоветовала я. – Имя: Катарина Линкс. Она живёт вон там, и у неё можно купить разные лакомства и прочие штучки для собак, так что, если вам с Мэнни что-нибудь понадобится, обращайся к ней.
- Поняла! Спасибо, Талли, пока! – Олив уже, кажется, не терпелось оказаться дома и вволю наиграться со своим долгожданным щенком. Она ушла, а я вернулась в дом, чтобы насыпать корма в лисьи миски. Такое чувство, что забыла что-то важное…
Ах, да. Шкафы в кладовке. Однажды я уже пыталась их переставить, и тогда ничего не вышло, но может быть, получится теперь? Я отодвинула кровать и изо всех сил налегла на ближайший шкаф; тот, вроде бы, подался, но совсем незначительно… Нет, дохлый номер, одной мне тут не справиться. Придётся просить Малькольма. Он хоть и худой как палка, но всё-таки мужчина…
- Малькольм, ты мне нужен как мужчина!
- Ччё?
- Говорю, физическая сила требуется. Помоги, а?
- Всем вам, женщинам, только одно надо… – Малькольм уткнулся обратно в телефон. – Но если тебя опять домогается Гот и нужно набить ему морду, то я за.
- К счастью, нет! Нужно всего лишь шкафы передвинуть. Одна не смогу, а там за ними ещё половина комнаты, забитая неизвестно чем.
- И что мне за это будет? – скептическим тоном поинтересовался Малькольм. Идея его явно не вдохновила.
- Небольшое увеличение жилплощади. А вообще, рассчитываю только на твои доброту и альтруизм, – я очаровательно улыбнулась. – И немножечко на благодарность за то, что ты всё ещё здесь живёшь.
- Обязательно каждый раз об этом напоминать? Форменный шантаж! – возмутился Малькольм, но послушно отложил телефон и пошёл за мной вниз.
* * *
- А сразу нельзя было так сделать? – Малькольм пыхтел и отдувался, толкая тяжеленный шкаф к стене. – Теперь я тут хотя бы развернуться могу!
- Вылетело из головы, – я протиснулась в образовавшуюся между шкафами узкую щель и потянула его на себя с другой стороны. – Я нечасто бывала в этой комнате, особенно с тех пор, как ты тут поселился. Давай, взяли!
Вдвоём мы развернули шкаф перпендикулярно его прежнему положению. Малькольм устало привалился к стене, переводя дух, и указал мне на полки.
- Книги.
- Ага, книги, – я почесала в затылке. Вот почему шкаф был таким тяжёлым – в нём полно книг, которые бабушка то ли где-то достала, то ли сохранила с прежних времён и по какой-то причине не сдала в библиотеку.
- Дверь, – рука Малькольма дёрнулась в другую сторону.
- Дверь, – подтвердила я, переводя взгляд.
- А что за дверью?
- В упор не помню.
- Вот уж не думал, что даже в таком микроскопическом доме может быть секретная комната, – хмыкнул Малькольм.
- Наверняка там какой-нибудь старый хлам, – я потянулась к дверной ручке.
- Воу, воу, стой, – Малькольм схватил меня за рукав и попятился. – А вдруг там что-нибудь жуткое?
- Например? – обернулась к нему я, подняв одну бровь. – Призрак дома Рэйв?
- У тебя в доме человек пропал, тупица, – пояснил он. – Пропавший человек – запертая тайная комната, тайная комната – пропавший человек, улавливаешь связь?
- Не-а, не улавливаю. Но если тебя это успокоит, то напомню, что после исчезновения бабушки здесь были люди и наверняка обыскали каждый угол. Попутно спёрли корыто из прачечной и додумались задвинуть мне половину кладовки шкафами. Ты же не думаешь, что бабушка это сделала? – я выразительно ткнула пальцем в шкафы, которые мы минуту назад еле сдвинули в четыре руки.
- Нет, но…
- Или считаешь, они испугались того, что живёт там, и попытались остановить это… шкафами… – замогильным голосом произнесла я и расхохоталась, глядя на то, как Малькольм округлил глаза.
- Там что-то живое, точно тебе говорю, – обиженно сказал он. – Можешь не верить, но тогда иди первая и не говори потом, что я не предупреждал.
- И пойду, – я отвернулась, стараясь не показывать, что его слова нагнали-таки на меня жути. В животе неприятно зашевелилось чувство страха. А что, если там и правда окажется что-нибудь… Так, не поддаваться!
Но для человека, который совершенно спокоен, ручку двери я дёрнула слишком резким движением. Малькольм, стоя поодаль, опасливо выглянул у меня из-за плеча.
Из тайной комнаты на меня никто не выпрыгнул – уже хорошо.
Никакого хлама внутри не было – тоже неплохо.
- Ты жива? – подал голос Малькольм, оставшийся снаружи. – Что там?
- Иди, сам посмотри, – я удивлённо вертела головой, не зная, за что зацепиться взглядом. Кладовки в старых домах часто скрывают много странного, но такой набор предметов – это последнее, что я ожидала увидеть.
Здесь был мольберт – точно такой же, как в Центре Изучения, и от этого у меня возникло ощущение нереальности происходящего. Клянусь, он словно засветился едва заметным сиянием, стоило мне прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что я не сплю. Что же получается, он всё это время стоял здесь и ждал меня?..
- Я же говорил, здесь что-то живое, – удовлетворённо заявил Малькольм, показывая в противоположную сторону.
В какой-то степени он был прав. Основную часть комнаты занимало… дерево. Плакучая ива, кажется, или что-то в этом роде. Маленькая, можно сказать, карликовая – наверное, выросла настолько, насколько позволяло скудное освещение и теснота…
- Ничего не понимаю, – призналась я.
- А что тут понимать? Дерево, – Малькольм потрогал свисающие чуть не до самой земли ветви.
- Да как оно вообще здесь появилось?..
- Не поверишь. Выросло! – хохотнул Малькольм. – И отлично себя чувствует, между прочим. Здесь нет пола, видишь? Я тебе давно говорил, что все растения нужно пересадить в землю. А ты… – он вдруг замолк и уставился в угол.
Я проследила направление его взгляда. Там, на тумбе, стояла какая-то детская игрушка, казавшаяся здесь почти такой же неуместной, как и дерево. Что-то я не припомню, чтобы у меня была такая...
- Это моя, – Малькольм неуверенно улыбнулся. – Моя копилка. Помнишь, я рассказывал? Миссис Рэйв так и не разбила её…
Действительно, это была копилка. Яркая жёлтая детская копилка в форме забавного упитанного единорожка.
– Сколько там было? – спросила я.
– Пятьсот тридцать шесть симолеонов, – без запинки ответил он, не чувствуя подвоха, и удивлённо посмотрел на меня, когда я рассмеялась.
– Ты просто прелесть. С тех пор лет пятнадцать прошло?
– Ну извините, что я не раздолбай, как некоторые, и всегда помню, в какой момент и сколько денег у меня было! – надулся Малькольм.
– Ладно-ладно, не обижайся. Можешь забрать её, если хочешь…
– Ну вот ещё. Это же подарок для миссис Рэйв. От чистого, между прочим, сердца! Так что пусть остаётся здесь.
– Пятьсот тридцать шесть симолеонов, Малькольм…
– Пусть остаётся здесь, – твёрдо повторил он и отвернулся.
– Как скажешь, – я наклонилась, потянула на себя дверцу шкафчика. Сколько же тут пыли… Дверца не поддавалась. Из-за моей спины протянулась рука Малькольма, легла сверху на мою и коротко, сильно дёрнула.
– Блин, больно же! – я вырвала руку и подула на неё: он здорово сдавил мне пальцы.
– Я думал, ты хотела открыть!
– Мог хотя бы предупре… – я бросила взгляд на содержимое шкафчика и не смогла сдержать восторженно-изумлённого вздоха: – Ох, ну ничего себе…
– Что там? – Малькольм с любопытством заглянул внутрь. – Фамильные драгоценности?
– Почти! Нет, лучше! – одну за другой я вынимала на свет коробки. Краски. Целая куча красок. Вот куда бабушка тратила деньги – она ведь знала, что я люблю рисовать...
– Тьфу ты, – Малькольм повертел одну из коробок в руках. – Я-то думал, что-нибудь полезное…
– Ну хоть ты-то не начинай про пользу! – я трясущимися от волнения руками взяла из коробки первый попавшийся тюбик и протянула ему. – На вот открой лучше, раз такой сильный!
Пока Малькольм мучился с тюбиком, я залезла в другой шкаф. Бумага, настоящая, плотная, как раз подходит для рисования, да ещё в таком количестве, что хватит на тысячу картин… Бабушка, ты сумасшедшая, но я тебя обожаю…
– Ай, блин! – раздалось у меня за спиной. – Ну, спасибо, я теперь весь зелёный!
– Ты и так зелёный! – я забрала у него из перемазанных рук тюбик, выдавила немного себе на палец. Как новенькие, ни капли не засохли. Где бы бабушка ни взяла всё это, она точно знала, что покупать…
– Это же… Это же… Ооооо Смотрящий, – простонала я, осознавая, какое богатство мне только что досталось. – Да я теперь, я…
– Изрисуешь весь дом, – подсказал Малькольм. – Было бы чему так радоваться. Лучше бы там оказались драгоценности…
– Не понимаешь ты ничего! – я, как безумная, закружилась на месте, потом подскочила к нему и обняла что было сил. Так вот что чувствовала Олив, когда я предложила ей забрать щенка! – Это и есть драгоценности! Самые что ни на есть!
– Психопатус вульгарис, – констатировал Малькольм, на всякий случай отходя подальше от моих бурных эмоций. – Разбирайся, короче, с этим добром сама, а я пошёл отсюда.
- Я разберусь! Я сейчас так разберусь! – я рухнула на колени в груду коробок с красками, не зная, за что схватиться. Надо все их пересчитать, разобрать, проверить, все ли краски хорошо сохранились, парочку отнести наверх вместе с мольбертом… Возни будет много, но это самая приятная возня, которая выпадала на мою долю за последнюю жизнь!
* * *
Осторожно прижимая к груди коробки, словно это и правда хрупкая драгоценность, я поднялась с пола, не отрывая глаз от мольберта. Что-то белело, зажатое сзади между крайней рейкой и полочкой для красок. Поставив коробки на тумбу, я протянула руку и выдернула конверт, сделанный из вырванной книжной страницы, на котором поверх печатных букв было написано «Талли».
Письмо. Для меня. И не нужно быть гением, чтобы догадаться, от кого оно.
Моя милая девочка,
Когда ты прочитаешь это, меня уже не будет рядом с тобой. Не могу передать, как я сожалею о том, что никогда больше не обниму тебя, не познакомлюсь с тобой взрослой и не узнаю, какой ты выросла. Но это – жизнь, и моя – заканчивается. Не грусти обо мне: моё время пришло, и я ухожу с миром в душе и любовью в сердце.
Не верь никому, кто обвинит в моей смерти зелёную болезнь. Не верь никому, кто называет это болезнью. Это – наше благословение и наше спасение. Дети цветов, дети природы пришли на Землю, чтобы залечить её раны, и поэтому радуйся, девочка моя, если станешь одной из них, а если же нет – слушай их и помогай им, как только можешь.
Надеюсь, тебе понравился подарок, что я приготовила тебе на совершеннолетие. Твори, моя милая, твори всю свою жизнь и никогда не останавливайся. Будь сильной и смелой, Талли, ибо ты и такие люди, как ты – это соль земли, душа человечества, и не слушай никого, кто говорит иное. И всегда помни, что где бы я ни была сейчас, я по-прежнему безгранично люблю тебя.
Лилиана Рэйв
…
Не знаю, сколько я просидела спиной к стене, закрыв глаза, сжимая в руке письмо, слыша только гулкое биение собственного сердца в тишине и ощущая слёзы, скатывающиеся по щекам. Не было сил думать, вставать, куда-то идти… Я задыхаюсь под осознанием того, что уже никогда не смогу сказать бабушке, как сильно её люблю. Это письмо - будто бы на секунду она смогла вернуться с того света, едва уловимым дуновением ветра ласково потрепать меня по волосам. А я - как громко мне кричать, чтобы она услышала меня?..
Послышались шаги, и дверь отворилась.
- Ты чего тут так долго? – раздался голос Малькольма. – Призрак дома Рэйв тебя не… - и он осёкся, увидев меня. Я ничего не ответила. Скройся ты, Смотрящего ради, разве не очевидно, что человеку надо побыть одному?
Но Малькольму было не очевидно.
- Эй, – тихонько позвал он, – Ты чего?
- Она оставила письмо, – сдавленным голосом сказала я, не открывая глаз, шевельнув рукой с зажатой в ней книжной страницей, исписанной с одной стороны.
Малькольм понял и надолго притих.
- Слушай, мне правда жаль, что она исчезла, – сказал он наконец. – Миссис Рэйв была… она была хорошим человеком.
- Она умерла, – механически поправила я. – И она знала, что умирает.
- У-умерла, – Малькольм запнулся на этом слове. – Как скажешь. Я, это… я могу чем-нибудь помочь? – он замялся и уточнил: – В смысле, если тебе надо пореветь в чьё-нибудь плечо и залить слезами чей-нибудь свитер… то я, в принципе, готов.
Я слабо улыбнулась. Это же насколько жалко я выгляжу, что даже у Малькольма проснулось сочувствие. Уверена, это самая милая вещь, которую кто-либо когда-либо от него слышал.
- Ценю твою поддержку, но свитер мы побережём, – открыв глаза, я увидела, что Малькольм протягивает мне руку, ухватилась за неё и встала. Мы оказались лицом к лицу, и, глядя ему прямо в глаза, я добавила: – Ты можешь помочь по-другому.
- Окей, – он немного растерялся. Но заднюю не включил. – Что нужно делать?
- Расскажи мне, – попросила я. – Расскажи всё. Бабушка была зелёной, как ты. Ты обещал помочь найти её. Говорил, что чувствуешь что-то. Что?
- Я… – Малькольм вдруг вспыхнул, отступил назад. – Слушай, это сложно.
- Ты обещал.
Он нахмурился, потёр лоб, на секунду скрыв глаза.
- Хорошо. Только давай сразу договоримся: я – не шизик.
- Ты не шизик, – повторила я. – В это я верю.
- Короче, я… Я, вроде как, могу говорить с растениями. Не словами, а… – он постучал пальцем по виску. – Чувствую их состояние. Это как… – он задумался, подбирая сравнение. – Ну, как ты видишь по своей лисе, хорошо ей или плохо. Так и я. И я могу влиять на растения, сделать так, чтобы им стало лучше.
Я слушала во все уши. Дети цветов, дети природы пришли на Землю, чтобы залечить её раны.
- И ещё я чувствую других таких же, как я, – продолжал Малькольм, – Но не всегда. Это находит само, как-то... волнами.
- Это как? Мысли, что ли, читаешь?
- Нет, не мысли… Просто ощущаю, где человек находится и в каком он состоянии. Я надеялся, что однажды так и смогу найти миссис Рэйв…
- И что?.. – затаив дыхание, спросила я.
- Ничего, – покачал головой Малькольм. – Я её не чувствую. Наверное, она и правда… ну, ты поняла.
- Все зелёные такие или только ты?
- Не знаю. Мне особо не с кем было это обсуждать, никто ведь не знает, что я зелёный… кроме тебя.
- Понятно. Понятно, – я раздумывала над услышанным. – А почему ты можешь выходить на улицу, а другие зелёные боятся?
- И этого я тоже не знаю. Получается, не все зелёные одинаковые…
- Акира, – пробормотала я. – И Суприя. Они тоже могли выходить.
- Что?
- Ничего. Продолжай.
- Да в общем-то всё, – Малькольм смущённо поднял глаза. – Понимаешь теперь, почему я говорил тебе пересадить растения в землю? Они, вроде как… хотят этого.
Слушай их и помогай им, как только можешь.
- Пересажу, - кивнула я. - Завтра же этим займусь. Спасибо, что всё рассказал.
- Спасибо, что поверила, – откликнулся Малькольм. – Знаешь, даже как-то легче стало... Помочь тебе мольберт переставить?
- Ага, – за всеми этими новостями я даже про свои находки успела забыть. Малькольм, прихватив мольберт, ушёл наверх, а я задумчиво уставилась на непонятно откуда взявшееся в кладовке дерево.
Нужно будет снести парочку стен, для дерева тут тесновато. Нужно будет рассказать обо всём мистеру Готу. Нужно будет расспросить других зелёных, умеют ли они всё то же самое, что умеет Малькольм. Если да, то вместе они могут вырастить такую ферму, какая мне и не снилась. Да что там ферму – что будет, если поручить их заботе целые поля, леса... И может, в итоге они-то и придумают, как вернуть лето… От таких перспектив голова идёт кругом.
Чтобы успокоить нервы, я отправилась вслед за Малькольмом – опробовать новый мольберт. Нарисую что-нибудь простенькое, не сильно заковыристое…
- Что будешь делать? – Малькольму не сиделось на месте, и он вертелся поблизости. – После того, что ты узнала, я имею в виду.
- Напишу мистеру Готу, – отозвалась я, вытирая кисть. – Ему нужно это знать, он же занимается исследованиями зелёных.
- Эй, только не сдавай меня, – забеспокоился Малькольм. – Ты тоже обещала! Если никто из зелёных не рассказывал об этом, как ты объяснишь, откуда тебе всё известно?
- Сначала расспрошу их. Им будет легче говорить, если они поймут, что я уже знаю. Не знаю насчёт твоих родителей или миссис Гот, но Элис точно расскажет, – убеждённо сказала я. – Должна рассказать.
7,50 было
0,25 за друга №14 (Оливия Спенсер-Ким-Льюис)
0,25 за золотую вечеринку №2
0,25 за проведённое на золото мероприятие уникального вида (Званый ужин)
Итого: 8,25
0,25 за друга №14 (Оливия Спенсер-Ким-Льюис)
0,25 за золотую вечеринку №2
0,25 за проведённое на золото мероприятие уникального вида (Званый ужин)
Итого: 8,25
Последнее редактирование:
