Чаще всего души были привязаны к своим телам, когда на земле в их прожитых жизнях остались незавершенные дела. Реже – призраки следовали за людьми, как, например, в истории с моим прапрадедом Джуёнгом. Иногда они оставались как Агнес, коротая отбывала наказание на границе. Такие как она не подвязаны к чему-то или кому-то. Но вот большая часть умерших обитала в ожидаемом месте – кладбище. И по объяснимым причинам я сие место обходила десятой дорогой.
Но сегодня было исключение. Мы стояли возле свежей могилы. На красивой надгробной плите была высечена надпись: «Всеми любимый Джи Хен Джун 19ХХ – 20ХХ. Я всегда вызвал в людях удивление - О.О.». Естественно, автором эпитафии был Оливер. Он согласился, чтобы его похоронили под другим именем, но хотел, чтобы часть его, самого Оливера Олсона, тоже присутствовала на надгробии. Его даже не смутило, что он был погребен среди наших родственников. Здесь покоился мой дедушка Юнги, его брат Лиён и сестренка Миён. Неожиданная тройня семейства Джи, которая пустила корни по всему Хидден-Спрингс и Бриджпорту. Рядом была и бабушка София, жена Юнги. А по правую сторону были родители моего отца – Сок Джин и Ёна Джи. Удивительное совпадение, что мама и папа были однофамильцами. После свадьбы маме не нужно даже было менять документы.
И вот среди всей нашей родни затаился еще один человек, который по воле судьбы стал частью нашей огромной семьи.
Но сегодня было исключение. Мы стояли возле свежей могилы. На красивой надгробной плите была высечена надпись: «Всеми любимый Джи Хен Джун 19ХХ – 20ХХ. Я всегда вызвал в людях удивление - О.О.». Естественно, автором эпитафии был Оливер. Он согласился, чтобы его похоронили под другим именем, но хотел, чтобы часть его, самого Оливера Олсона, тоже присутствовала на надгробии. Его даже не смутило, что он был погребен среди наших родственников. Здесь покоился мой дедушка Юнги, его брат Лиён и сестренка Миён. Неожиданная тройня семейства Джи, которая пустила корни по всему Хидден-Спрингс и Бриджпорту. Рядом была и бабушка София, жена Юнги. А по правую сторону были родители моего отца – Сок Джин и Ёна Джи. Удивительное совпадение, что мама и папа были однофамильцами. После свадьбы маме не нужно даже было менять документы.
И вот среди всей нашей родни затаился еще один человек, который по воле судьбы стал частью нашей огромной семьи.
Пока священник читал молитву, мы все стояли возле свежей могилы, склонив головы. Оливер всхлипывал. Не думала, что призраки умеют плакать. Вкупе с его призрачным эхом, слезы и вздохи были просто невыносимы для моего слуха. Но по мере продолжения заупокойной молитвы, к нам со всех сторон стали стекаться призраки. Я ощущала их присутствие, энергетику. Из было так много! Загробный шепот, эхо и пронизывающий холод окутывали со всех сторон. Я крепко зажмурила глаза, потому что тут блуждали миллионы душ всех цветов радуги.
-У нас пополнение? Ох, смотри, какой молодой был.
-Хе-хе, что-то он не шибко-то похож на китайца!
-Это корейцы, вообще-то.
-Да, странная семейка, никого на похороны не пригласили…
Эти комментарии слышались со всех сторон. Их было слишком много. Все их загробные, отдающие эхом голоса сливались в унисон и больно били по мозгам. Я закрыла руками уши. Пожалуйста! Пожалуйста! Прекратите. Хватит!
-Дорогая, ты в порядке? – шепотом спросил отец.
Я боялась оглянуться. Не приведи Смотрящий они поймут, что я могу их видеть и слышать. Все что угодно, только не сотня призраков, чьи души покоятся на нашей земле, вдруг узнают, что есть девушка, способная с ними общаться.
-У нас пополнение? Ох, смотри, какой молодой был.
-Хе-хе, что-то он не шибко-то похож на китайца!
-Это корейцы, вообще-то.
-Да, странная семейка, никого на похороны не пригласили…
Эти комментарии слышались со всех сторон. Их было слишком много. Все их загробные, отдающие эхом голоса сливались в унисон и больно били по мозгам. Я закрыла руками уши. Пожалуйста! Пожалуйста! Прекратите. Хватит!
-Дорогая, ты в порядке? – шепотом спросил отец.
Я боялась оглянуться. Не приведи Смотрящий они поймут, что я могу их видеть и слышать. Все что угодно, только не сотня призраков, чьи души покоятся на нашей земле, вдруг узнают, что есть девушка, способная с ними общаться.
Молитва казалась бесконечной. Священник все что-то бубнил и бубнил, смотря в молитвенник. Мама тоже крестилась, шепча какие-то молитвы. А я не могла даже пошевелиться. Энергетика этого места убивала. Я была слишком близка к границе и чувствовала это чрезмерно сильно. Меня тошнило, отчего я старалась дышать носом. Надо держаться, иначе будет неловко, если я верну съеденные утром блинчики, которые мама заботливо разложила мне в тарелке цветочком.
Наконец, священник закрыл молитвенник и обернулся к нам.
-Кто-нибудь хочет сказать пару слов? – спросил он.
Оливер, утирая призрачные слезы, поднял на нас глаза полные надежды. Я боялась даже открыть рот, потому что чувствовала, что вот-вот и меня стошнит. Завтрак подступил уже слишком высоко и, если я сделаю хотя бы одно неловкое движение, случится катастрофа.
Но вдруг вперед выступил папа. Совершенно неожиданно, ведь он с самого начала и до конца был против этой затеи. Он опустил голову и, наспех перекрестившись, проговорил:
-Мы не были с ним знакомы. Не были близки. Этот человек ворвался в нашу жизнь вихрем, принеся одни неудачи и беды. Не могу сказать, что он не заслуживал смерти, но то, что он так рано ушел жизни – печально. Не думаю, что смогу его когда-нибудь простить, но сам прощения попросить должен. Прости, что так вышло. И если ты сейчас с нами здесь, стоишь и слушаешь меня, я хочу сказать, что всем сердцем желаю, чтобы ты отстал от моей семьи и ушел туда, куда уходят все мертвые. На этом все.
Папа кивнул священнику и встал на место. Наступило молчание. Даже окружавшие нас призраки замолчали, уставившись на нас.
-Лучше бы ты вообще молчал! – всхлипнул Оливер. – Мне и без того себя жалко!
Я не стала дальше слушать, что говорил священник и поспешила к выходу с кладбища. Мне стоило больших усилий, чтобы выбежать подальше от калитки, как желудок вывернуло. Я держалась за дерево, стараясь дышать ровнее, но кофе, блинчики и клубника безжалостно просились наружу.
Кошмар. Бедный Оливер. Помимо того, что его похоронили под чужим именем, с чужой семьей, наговорили гадостей в прощальный путь, так еще и меня стошнило как завершающий этап этой катастрофической церемонии.
Наконец, священник закрыл молитвенник и обернулся к нам.
-Кто-нибудь хочет сказать пару слов? – спросил он.
Оливер, утирая призрачные слезы, поднял на нас глаза полные надежды. Я боялась даже открыть рот, потому что чувствовала, что вот-вот и меня стошнит. Завтрак подступил уже слишком высоко и, если я сделаю хотя бы одно неловкое движение, случится катастрофа.
Но вдруг вперед выступил папа. Совершенно неожиданно, ведь он с самого начала и до конца был против этой затеи. Он опустил голову и, наспех перекрестившись, проговорил:
-Мы не были с ним знакомы. Не были близки. Этот человек ворвался в нашу жизнь вихрем, принеся одни неудачи и беды. Не могу сказать, что он не заслуживал смерти, но то, что он так рано ушел жизни – печально. Не думаю, что смогу его когда-нибудь простить, но сам прощения попросить должен. Прости, что так вышло. И если ты сейчас с нами здесь, стоишь и слушаешь меня, я хочу сказать, что всем сердцем желаю, чтобы ты отстал от моей семьи и ушел туда, куда уходят все мертвые. На этом все.
Папа кивнул священнику и встал на место. Наступило молчание. Даже окружавшие нас призраки замолчали, уставившись на нас.
-Лучше бы ты вообще молчал! – всхлипнул Оливер. – Мне и без того себя жалко!
Я не стала дальше слушать, что говорил священник и поспешила к выходу с кладбища. Мне стоило больших усилий, чтобы выбежать подальше от калитки, как желудок вывернуло. Я держалась за дерево, стараясь дышать ровнее, но кофе, блинчики и клубника безжалостно просились наружу.
Кошмар. Бедный Оливер. Помимо того, что его похоронили под чужим именем, с чужой семьей, наговорили гадостей в прощальный путь, так еще и меня стошнило как завершающий этап этой катастрофической церемонии.
Я даже смутно помню, как мы доехали до дома. Меня укачивало, мама все время пыталась заставить меня выпить воды из бутылки, а я думала только о том, чтобы упасть на кровать и забыться сном.
Когда мы приехали, то Феликс весело проводил время с нашими охранниками. Здоровые матерые мужики в костюмах прыгали перед ним на корточках, изображая лягушек, а малыш сидел у начальника на руках, хлопал в ладоши и заливался смехом. Наспех поцеловав сына, я сослалась на головную боль и поднялась к себе в комнату.
Да, я знала это состояние. Оно было мне знакомо. Но я даже подумать не могла, что все повторится. Впрочем, чего можно было еще ожидать от жизни с мужчиной под одной крышей? Хотя в глубине души я надеялась, что это я просто устала от всех событий.
Я проснулась от необъяснимого холода. Казалось, что все двери в комнате были открыты и ко мне под одеяло забрался ледяной весенний дождливый сквозняк. Но открыв глаза, я резко вздрогнула, потому что рядом с кроватью увидела спортивные призрачные боксеры.
-Что тебе нужно? – скривилась я, падая лицом в подушку. – От тебя холодно!
Оливер радушно улыбнулся.
-Я пришел попрощаться. Дверь открылась.
Я приоткрыла глаза и села на кровати. Сейчас он был каким-то слишком светлым, едва ощутимым. Та же энергетика была у Блэр, когда я видела ее в последний раз.
-Прости нас. То, что случилось – ужасно. Ты не должен был погибнуть вот так. – С искренним сожалением произнесла я. – Мне очень жаль.
Но Оливер просто пожал плечами и улыбнулся. Вкупе с полупрозрачным лицом, эта улыбка казалась мне дикой.
-Это случилось и уже не исправить. Но ты освободила меня. Спасибо тебе. Ты замечательная девушка. То, что ты делаешь для ушедших душ – это дорогого стоит. Ты молодец. Прошу, не останавливайся, помогай, ведь у тебя редчайший дар.
Я грустно улыбнулась. Да уж, такой себе дар, конечно.
Оливер мне радостно помахал рукой и растворился в воздухе. В комнате сразу стало светлее. Холодок ушел, а от неприятной энергетики не осталось и следа.
Когда мы приехали, то Феликс весело проводил время с нашими охранниками. Здоровые матерые мужики в костюмах прыгали перед ним на корточках, изображая лягушек, а малыш сидел у начальника на руках, хлопал в ладоши и заливался смехом. Наспех поцеловав сына, я сослалась на головную боль и поднялась к себе в комнату.
Да, я знала это состояние. Оно было мне знакомо. Но я даже подумать не могла, что все повторится. Впрочем, чего можно было еще ожидать от жизни с мужчиной под одной крышей? Хотя в глубине души я надеялась, что это я просто устала от всех событий.
Я проснулась от необъяснимого холода. Казалось, что все двери в комнате были открыты и ко мне под одеяло забрался ледяной весенний дождливый сквозняк. Но открыв глаза, я резко вздрогнула, потому что рядом с кроватью увидела спортивные призрачные боксеры.
-Что тебе нужно? – скривилась я, падая лицом в подушку. – От тебя холодно!
Оливер радушно улыбнулся.
-Я пришел попрощаться. Дверь открылась.
Я приоткрыла глаза и села на кровати. Сейчас он был каким-то слишком светлым, едва ощутимым. Та же энергетика была у Блэр, когда я видела ее в последний раз.
-Прости нас. То, что случилось – ужасно. Ты не должен был погибнуть вот так. – С искренним сожалением произнесла я. – Мне очень жаль.
Но Оливер просто пожал плечами и улыбнулся. Вкупе с полупрозрачным лицом, эта улыбка казалась мне дикой.
-Это случилось и уже не исправить. Но ты освободила меня. Спасибо тебе. Ты замечательная девушка. То, что ты делаешь для ушедших душ – это дорогого стоит. Ты молодец. Прошу, не останавливайся, помогай, ведь у тебя редчайший дар.
Я грустно улыбнулась. Да уж, такой себе дар, конечно.
Оливер мне радостно помахал рукой и растворился в воздухе. В комнате сразу стало светлее. Холодок ушел, а от неприятной энергетики не осталось и следа.
Когда я спустилась на первый этаж, то услышала голоса родителей и…Коннора? Прибавив шаг, я вбежала в комнату, где за стойкой сидели мама, папа и Феликс, смотря в отцовский ноутбук.
-А вот и соня наша встала. – Улыбнулся папа. – А мы тут беседуем.
Я заглянула в экран, на котором виднелся улыбающийся Коннор. Он сидел в нашей гостиной, а на заднем плане бесился Зефирка, бегая по лестнице туда-сюда.
-Любимая, ты в порядке? Выглядишь неважно, – тут же забеспокоился он.
-В порядке. Просто было слишком много эмоций…А позвольте поинтересоваться, о чем речь шла? Я помешала?
-Нет-нет, мы как раз обсуждали возможный переезд в Бриджпорт. – Коннор улыбнулся своей той самой профессиональной улыбкой. – Я объяснял твоим родителям, почему это будет сложно сделать.
-Объяснять нечего, мы останемся в Сансет Велли, - непреклонно заявила я и прошла к раковине, чтобы набрать воды. – У Коннора там карьера, его редакция. Там наша жизнь.
-Но так тоже нельзя. А как же Феликс? Мы хотим с ним общения! – дрожащим голосом проговорила мама.
-Феликс может приезжать к Вам на все летние каникулы. – Просто предложил Коннор. – Мы будем видеться на все праздники, все семейные события. Это не проблема.
-Но так нельзя! Это ведь…
-Союн, прекрати, - грубо оборвал ее папа, - если они этого хотят, значит, так тому и быть. Вмешиваться мы не станем. У нас есть возможность жить на два города. А захотят, переедут. Мы ту всегда будем им рады.
Я замерла со стаканом в руке. Все еще не уверена, что это мои родители. Мама была полна возмущения, но перечить отцу не стала. А то, что папа так легко и просто отказался от своей идеи было втройне подозрительно.
Тем не менее, мы мило проболтали больше часа. Коннор смог рассмешить родителей. Будучи профессиональным журналистом с подвешенным языком, он мастерки владел их вниманием, быстро понял слабости и интересы и уже через полчаса мама хохотала над его глупыми шутками. Не могу отрицать, что моя угроза оборвать с ней все связи тоже сыграла свою роль. Мой мужчина и мои родители весьма спокойно нашли общий язык.
-А вот и соня наша встала. – Улыбнулся папа. – А мы тут беседуем.
Я заглянула в экран, на котором виднелся улыбающийся Коннор. Он сидел в нашей гостиной, а на заднем плане бесился Зефирка, бегая по лестнице туда-сюда.
-Любимая, ты в порядке? Выглядишь неважно, – тут же забеспокоился он.
-В порядке. Просто было слишком много эмоций…А позвольте поинтересоваться, о чем речь шла? Я помешала?
-Нет-нет, мы как раз обсуждали возможный переезд в Бриджпорт. – Коннор улыбнулся своей той самой профессиональной улыбкой. – Я объяснял твоим родителям, почему это будет сложно сделать.
-Объяснять нечего, мы останемся в Сансет Велли, - непреклонно заявила я и прошла к раковине, чтобы набрать воды. – У Коннора там карьера, его редакция. Там наша жизнь.
-Но так тоже нельзя. А как же Феликс? Мы хотим с ним общения! – дрожащим голосом проговорила мама.
-Феликс может приезжать к Вам на все летние каникулы. – Просто предложил Коннор. – Мы будем видеться на все праздники, все семейные события. Это не проблема.
-Но так нельзя! Это ведь…
-Союн, прекрати, - грубо оборвал ее папа, - если они этого хотят, значит, так тому и быть. Вмешиваться мы не станем. У нас есть возможность жить на два города. А захотят, переедут. Мы ту всегда будем им рады.
Я замерла со стаканом в руке. Все еще не уверена, что это мои родители. Мама была полна возмущения, но перечить отцу не стала. А то, что папа так легко и просто отказался от своей идеи было втройне подозрительно.
Тем не менее, мы мило проболтали больше часа. Коннор смог рассмешить родителей. Будучи профессиональным журналистом с подвешенным языком, он мастерки владел их вниманием, быстро понял слабости и интересы и уже через полчаса мама хохотала над его глупыми шутками. Не могу отрицать, что моя угроза оборвать с ней все связи тоже сыграла свою роль. Мой мужчина и мои родители весьма спокойно нашли общий язык.
Мы с Феликсом пробыли дома две недели. Удивительно, но разговор об Оливере Олсоне больше не был затронут со дня его похорон. Как будто ничего и не происходило.
Мама кормила меня разными вкусностями, а отец брал работу на дом, чтобы побыть с Феликсом подольше. Я удивлялась, как он играл с малышом, катал его на спине, играл с ним в прятки. Мой сын уже уверенно бегал по комнатам, а длинная фигура отца только и поспевала за ним. Папа все время переживал, что он упадет или ударится. А Феликс падал и ударялся, но его это не останавливало, он вставал, хохотал и продолжал бежать, громко топая маленькими ножками по паркету.
Я даже и не подозревала, что в родителях может быть столько нежности и заботы. Вспоминая свое детство, я невольно завидовала своему сыну. Я в его возрасте таких привилегий была лишена. А когда однажды вечером Феликс, сидя у папы на коленях, отчетливо произнес: «Деда!», я прослезилась. Мама и папа хлопали ему в ладоши, говорили, какой он молодец, что уже начинает говорить.
Все изменилось. События, произошедшие за последние 5 лет, слишком поменяли моих родителей. От их былой напыщенности, жестокости и строгости не осталось и следа. И чтобы заполучить эту заботу мне понадобилось убежать из дома.
Мама кормила меня разными вкусностями, а отец брал работу на дом, чтобы побыть с Феликсом подольше. Я удивлялась, как он играл с малышом, катал его на спине, играл с ним в прятки. Мой сын уже уверенно бегал по комнатам, а длинная фигура отца только и поспевала за ним. Папа все время переживал, что он упадет или ударится. А Феликс падал и ударялся, но его это не останавливало, он вставал, хохотал и продолжал бежать, громко топая маленькими ножками по паркету.
Я даже и не подозревала, что в родителях может быть столько нежности и заботы. Вспоминая свое детство, я невольно завидовала своему сыну. Я в его возрасте таких привилегий была лишена. А когда однажды вечером Феликс, сидя у папы на коленях, отчетливо произнес: «Деда!», я прослезилась. Мама и папа хлопали ему в ладоши, говорили, какой он молодец, что уже начинает говорить.
Все изменилось. События, произошедшие за последние 5 лет, слишком поменяли моих родителей. От их былой напыщенности, жестокости и строгости не осталось и следа. И чтобы заполучить эту заботу мне понадобилось убежать из дома.
Я улетела в Сансет Велли в конце апреля. Стояла чудесная солнечная погода, когда мы с Феликсом стояли в аэропорту и смотрели на плачущую маму. За эти две недели она пролила больше слез, чем за всю свою жизнь. Папа уже просто не обращал на нее внимание. Он вытащил из кармана своего дипломата какие-то бумаги и протянул их мне.
-Это что? – смутилась я, смотря на договор купли-продажи.
-Я выкупил ваш дом и оформил на тебя. – Заявил отец. – Коннор парень неплохой, хоть и скажу честно, меня смущает ваша разница в возрасте. Но! Не перебивай! – Он поднял руку, когда я хотела возразить. – То, что он вас обеспечивает и пашет в своей редакции вызывает уважение. В конверте я положил еще карту, на ней деньги. Этого хватит, чтобы перестроить дом. Любовь любовью, но независимость тебе не помешает. Я хочу быть спокоен.
Я смотрела на родителей, не зная, что сказать. Даже чувства свои понять не могла. Они снова вмешивались в мою жизнь, но в то же время, все это выглядело как забота.
-Одной детской будет мало, дорогая, - улыбнулась мама и аккуратно положила мне руку на живот.
Я потупила взгляд. Мама только что подтвердила то, что я сама давно подозревала. Но я ничего говорить не стала, просто обняла родителей крепко-крепко. Что бы между нами ни было, а их строгость и диктатура всегда были своеобразной заботой.
Прощание было недолгим. Заверив их, что они обязательно приедут на роды, мы с Феликсом сели в самолет и уже через 5 часов были в Сансет Велли, где в аэропорту нас встретил исхудавший Коннор.
-Это что? – смутилась я, смотря на договор купли-продажи.
-Я выкупил ваш дом и оформил на тебя. – Заявил отец. – Коннор парень неплохой, хоть и скажу честно, меня смущает ваша разница в возрасте. Но! Не перебивай! – Он поднял руку, когда я хотела возразить. – То, что он вас обеспечивает и пашет в своей редакции вызывает уважение. В конверте я положил еще карту, на ней деньги. Этого хватит, чтобы перестроить дом. Любовь любовью, но независимость тебе не помешает. Я хочу быть спокоен.
Я смотрела на родителей, не зная, что сказать. Даже чувства свои понять не могла. Они снова вмешивались в мою жизнь, но в то же время, все это выглядело как забота.
-Одной детской будет мало, дорогая, - улыбнулась мама и аккуратно положила мне руку на живот.
Я потупила взгляд. Мама только что подтвердила то, что я сама давно подозревала. Но я ничего говорить не стала, просто обняла родителей крепко-крепко. Что бы между нами ни было, а их строгость и диктатура всегда были своеобразной заботой.
Прощание было недолгим. Заверив их, что они обязательно приедут на роды, мы с Феликсом сели в самолет и уже через 5 часов были в Сансет Велли, где в аэропорту нас встретил исхудавший Коннор.