Я слышу, как часто бьется мое сердце. Я слышу, как медленно расступается толпа, пропуская брата к сцене. Я слышу его шаркающую походку. Я понимаю, что не могу ему помочь. Я беспомощно оглядываюсь на Йорка – потенциального добровольца, имеющего гениальный план. Но он не смотрит на меня. Он рассматривает каменную поверхность под ногами, глаза бегают, цепляясь за каждую рытвинку на площади. По вискам стекает пот. Я понимаю – он мне не поможет.
С силой закусываю губу, чтобы не закричать на всю площадь. Чувствую солоноватый привкус крови во рту. Чувствую, как по щекам текут горячие слезы, я зажмуриваюсь.
«Все будет хорошо, Талия» - кажется, будто эти слова проносятся у меня в голове. Тихий, ласковый шепот.
-Я доброволец, - слышится голос где-то у меня за спиной, - Я хочу участвовать в Голодных Играх.
Голос тихий, нежный, но твердый и уверенный. Кажется, этот голос я слышала у себя в голове несколько мгновений. Я оборачиваюсь.
-Надо же! – кажется, Гриллс удивлена не меньше моего, - Как же тебя зовут, представься нам!
-Клудд Варнелл, - говорит юноша за моей спиной. Он ростом почти с Кларка. Волосы у него темно-каштановые, как и у большинства жителей Седьмого. Жаль, что у меня волосы рыжие. Глаза, глубокие серые глаза, смотрят вовсе не на Гриллс. Они смотрят на меня.
«Спасибо» - шепчу я. Это меньшее, что я могу сделать. Сделать человеку, фактически пожертвовавшему собой ради чужого родственника. За эти два слова невозможно выплатить долг. Я вечно буду благодарна этому человеку, но это все, что я могу сделать.
-Замечательно! Поднимись же к нам! – радостно вещает Гриллс. Похоже, видит перспективу прославить «свой» дистрикт трибутом-добровольцем.
-Иди сюда, Альтер. – зову я.
Брат оборачивается, в глазах его застыли слезы, но он не плачет. Как Кларк. Он почти срывается с места и бросается ко мне.
-Тише-тише, все закончилось. – шепчу я, прямо как тогда, утром. – Ты в безопасности. Иди к маме и брату.
Он еще с минуту обнимает его, потом смотрит на сцену, где Гриллс расхваливает мистера Варнелла. Дальше случается невероятное.
Альтер подносит три средних пальца левой руки к губам и протягивает их в сторону Клудда. Я оборачиваюсь. Толпа, один за другим, повторяют действия моего брата. Я не выдерживаю и также повторяю этот жест.
На лице Варнелла отображается целая смесь чувств. Удивление, умиление, страх, боль, мучения… Я чувствую, что все еще плачу. Теперь я плачу из-за этого парня. Кажется, я его не знала. Или просто не помнила. В школе я общалась только с Йорком, друзей кроме него у меня не было.
Бросив долгий взгляд на своего спасителя, Альтер медленно разворачивается и уходит к матери.
Гриллс притворно прочищает горло, поправляет прическу и одергивает подол платья.
-Ну а теперь девушки! – на ее лицо снова возвращается ее неправдоподобно-белозубая улыбка.
Она снова кладет к шару, но теперь к другому. Снова терзания и снова она извлекает конверт.
-Итак, второй трибут от Дистрикта-7… - еще одна «эффектная пауза», - Талия Финни.
Я вижу, как в страхе расширяются глаза Клудда. Слышу тихий вскрик матери, и даже шепот Кларка. Делаю пару шагов по направлению к сцене. Толпа расступается. Я стараюсь не смотреть ни на кого, особенно на Йорка.
-Нет! – слышится истеричный крик за моей спиной. Я снова оборачиваюсь. На руках миротворцев брыкается Альтер.
-Нет, Талия, нет! Ты не можешь! Нет! – кричит он, размахивая руками.
-Альтер, вернись к матери! - слышу я свой необычайно твердый голос.
-Нет, Ти! – братец все-таки вырывается из железной хватки миротворцев и бежит ко мне.
-Все будет хорошо, Альтер. Уходи, - шепчу я, обнимая его. Чувствую, как хватка Альтера слабеет, вижу двух миротворцев, как они оттаскивают от меня мальчика. Он что-то истерично кричит, но не плачет. Железный Альтер.
А меня будто накрыли стеклянным колпаком. Я вижу как беззвучно открывается рот Гриллс. Вижу, как мама и брат пытаются усмирить Альтера. Но не слышу. Не слышу шепота, проползающего по толпе. Не слышу слов, которые говорит Клудд. Не слышу криков Йорка за спиной. Я уверена, что он кричит. Вот я уже на сцене. Гриллс что-то спрашивает у меня. Я смотрю на нее слегка округленными глазами. Картинка подернута белым туманом по краям, все видится мутным.
-Что? – надтреснутым голосом переспрашиваю я.
-Этот мальчик же твой брат, да? – повторяет Гриллс, с натянутой улыбкой. Неужели это не очевидно?
-Да, - эхом отвечаю я, - Конечно.
-Что ж, похоже, это семейное дело! – пытается пошутить Гриллс. Ха, смачная шутка.
-Что ж, вот они! Трибуты Седьмого Дистрикта! – продолжает верещать Гриллс, беря нас за руки, - А теперь, по обычаю, пожмите друг другу руки. Ну же, смелее!
Я протягиваю ему свою ледяную ладонь. Он аккуратно пожимает ее и одними губами шепчет: «Прости». Я не понимаю, за что он извиняется, хочу спросить, но чувствую, как Гриллс толкает нас к дверям Дома Правосудия.
-Я хотела бы помочь… да только не могу, - шепчет Гриллс, едва за нами захлопываются тяжелые двери Дома.
* * *
Я сижу в круглой комнате. Стены в ней бежевые, по всему периметру расставлены мягкие диваны с бархатной обивкой, на которые даже садиться страшно. Светлые стены украшены настенными светильниками с хрусталем, в которых свет энергетических ламп отражается радужными отсветами. Картины в позолоченных рамах…
Но мне не до всего этого великолепия. Я не плачу, нет. Только не сейчас. Я сиротливо присаживаюсь на одно из дорогих кресел, сдуваю с глаз рыжую челку.
-У вас три минуты, - зазубрено повторяет один из миротворцев у двери, открывая ее.
В комнату врывается Альтер и кидается ко мне. Я раскрываю руки для объятий.
-Талия! – рыдает он. Да. Теперь он больше не железный Кларк. Я тоже начинаю плакать. Нет, только не сейчас.
-Все будет хорошо, - в который раз за день повторяю я. – Не бери у них тессеры на еду. Йорк может научить тебя охотиться. У тебя есть нож, попробуй делать полезные вещи для Пи с Рынка.
-Вернись, Ти, - шепотом говорит он, отстраняясь от меня, - Попробуй, может получится.
-Да, я, конечно же, попробую, - шепчу ему в ответ я, заглядывая ему в глаза.
Я раскрываю объятия и подхожу к Кларку.
-Помоги им, - тихо говорю я, смахивая слезу со щеки, - Я знаю, ты сможешь.
Кларк кивает и порывисто обнимает меня. Я удивлена. Я знаю, что брат очень любит нас, но он никогда не демонстрирует своих чувств. Нет, не плачь, Талия, только не сейчас. Я освобождаюсь от объятий старшего брата.
-Мама, - говорю я, приближаясь к ней. Не знаю, что сказать. – Только не плач… - наконец шепчу я и снова обнимаю мать.
Она кивает головой, беззвучно открывает рот, по лицу текут слезы. Она обнимает меня в ответ.
-Талия… - тихо говорит Альтер. Я оборачиваюсь и подхожу к брату.
-Я обменял это на фигурку из дерева… - шмыгает он носом, протягивая мне брошь. На вид она не очень дорогая. Из потемневшего металла со слегка погнутым ободком. Украшение изображает сойку-пересмешницу со стрелой в клюве. Этот особенный вид птиц был выведен Капитолием в Темные времена.
-Спасибо… - шепчу я, снова обнимая брата.
-Время вышло! – объявляет страж порядка и почти силком выталкивает всех из комнаты. Альтер снова начинает плакать кричать. Я качаю головой. Дверь закрывается, в комнате на несколько минут воцаряется тишина. Я уже собираюсь выйти, как дверь открывается с теми же словами о количестве времени. В комнату заходит Йорк.
-Что тебе нужно? – резко спрашиваю я и смотрю прямо в его глаза. Он обещал. Он говорил. Он струсил.
-Прости меня, Талия, я… - начинает говорить он и пытается меня обнять.
-Не трогай меня! – обрываю его я, делая пару шагов назад.
-Прости меня, Талия… - снова повторяет он. Его руки, протянутые, чтобы обнять меня, безвольно падают вдоль тела. Глаза останавливаются на моих руках.
-Позаботься о них, - неожиданно прошу я. – Но только не думай, что я тебя простила.
Он отрывает взгляд от моих бледных пальцев, смотри на меня и делает пару шагов в мою сторону.
-Не думай, что я тебя простила… - повторяю я. Йорк вздыхает и медленно кивает. Так и стоит, кивая головой, с минуту. Потом разворачивается и направляется в сторону двери. На мои глаза наворачиваются слезы. Я не выдерживаю, бегу за ним и обнимаю его со спины.
-Позаботься о них… - заливаясь слезами, говорю я. – Пожалуйста…
-Время! – Йорка буквально вырывают из комнаты. Я, заливаясь слезами, и смотрю на дверь.
* * *
Мы едем в машине. Гриллс что-то рассказывает нам с Клуддом. Мы не слушаем. Каждый занят своими мыслями. Видно, что этот монолог она произносит не в первый раз, да и понятно.
Я должна спасти ему жизнь. Любой ценой, я в долгу перед ним. Конечно, в глубине души я надеюсь, что его убьют раньше, чем я успею ему помочь. И я надеюсь, что это буду не я. Но я буду защищать его, по мере сил. Но если нас останется только двое… Я сделаю это. Ради брата. Ради семьи.
Вот из окон уже виден единственный вокзал в городе, спрятанный в тени вездесущих деревьев. На рельсах стоит единственный готовый экспресс. Экспресс до Капитолия. Нас выводят из машины и сопровождают да поезда. Кругом репортеры из самого Капитолия. Задают множество вопросов, при чем все и сразу. Они напоминают мне рой жужжащих ос. Ос-убийц.
Гриллс расталкивает всех любопытных, многократно повторяя: «Никаких комментариев!». А я даже не реагирую на все эти вопросы. Наверное, я кажусь им слишком скучной и угрюмой. Не видать мне богатых спонсоров.
Вот наконец мы внутри. За нами захлопываются автоматические двери, экспресс набирает скорость. За окнами медленно пробегает платформа с теми же репортерами и нашими земляками. Я не вижу среди них ни маму, ни братьев.
-Наконец-то… - вдруг шепчет Гриллс. На пол падает роскошный парик с золотыми прядями. Через мгновенье рядом оказываются золотые туфли. Я сначала непонимающе смотрю на извечную атрибутику Гриллс, а потом перевожу взгляд на саму женщину. Едва сдерживаюсь, чтобы не охнуть от неожиданности. Клудд, стоящий впереди сопроводителя, имел выражения лица не хуже моего.
Так или иначе, перед нами уже стояла не та Гриллс, к которой все жители уже давно привыкли. От длинных темных вьющихся волос не осталось ничего. Сейчас на ее голове топорщились волосы чуть ниже ушей, обычного, соломенного цвета. Сейчас она стояла босиком, доставала из не пойми откуда взявшейся сумочки бумажные платочки и стирала свой «золотой» макияж. На пол к парику и обуви упало с десяток платочков с золотыми пятнами.
-И не смотрите на меня так, будто у меня вторая голова выросла, – слабо улыбается Гриллс, стирая золотую помаду с губ. Сейчас она выглядела абсолютно обычной, «земной», не считая длинных золотых ногтей и такого же цвета глаз.
«Что это она делает?»
Будто прочитав мои мысли, Гриллс улыбается и говорит:
-К чему весь этот пафос в траурном поезде?
Нет, не всем капитолийцам промывают мозги.
-Идемте, мои дорогие, - говорит она. Перед нами раскрываются в двери в главный вагон. Гриллс щелкает пальцами. Вдруг возникает безголосый юноша, от неожиданности я даже вздрагиваю.
-Приберите здесь, пожалуйста, - она смотрит на свои босые ноги и добавляет: - И найдите мне новую пару обуви.
Клудд усмехается. А мне не до шуток. Я угрюмо следую за Гриллс.
Едва переступив порог, я замираю. Всюду, где только можно, стояла еда. Одной курицы было около двадцати видов. Под овощами, в кляре, вареная…
-Вы можете есть, сколько захотите, - голос сопроводительницы больше не кажется таким ненормально радостным. На ее губах еще держится улыбка, но не такая широкая и радостная.
Я сжала кулаки, чтобы не ударить кого-нибудь. В большинстве Дистриктов люди голодают, ставят на карту свою жизнь, чтобы прокормить себя, а тут весь вагон под завязку набит едой, которую невозможно съесть за день. Не думаю, что остатки они отдают голодающим.
Тут я замечаю за столом женщину. У нее персиковая кожа, темные, коротко стриженые волосы. Она одета в длинное праздничное платье аквамаринного цвета. Ее взгляд устремлен на тарелку с едой. Я лихорадочно пытаюсь понять, кто эта женщина. Проходит не меньше минуты прежде, чем я вспоминаю о том, что не заметила ментора на этой Жатве. Выходит эта женщина и есть этот самый ментор. Кажется, она победила около трех лет назад. А звали ее… Шона Варьетез?
-Располагайтесь, - продолжает Гриллс, - А я скоро вернусь…
С этими словами она исчезает в следующем вагоне, шлепая босыми ногами по устланному коврами полу.
Мы с Клуддом переглядываемся. Он садится с краю, а я – напротив Шоны. Смотрю на нее из-под опущенных на фрукты ресниц.
-Поздравляю, - бесцветным голосом говорит ментор и поднимает взгляд от тарелки.
Я охаю. Глаза ее бледно-серые, почти белые, будто из них выкачали все краски. Она смотрит как будто бы сквозь меня, с легкой сочувственной полуулыбкой. Она слепа.
-Удивлены? – спрашивает Шона, все с той же легкой улыбкой. Я смотрю на Клудда. Он удивленно пожимает плечами. Только теперь я замечаю тросточку, осторожно приклоненную к стулу. Вот почему ментора не было на Жатве. Я напряженно вспоминаю.
Шона Варьетез… Победительница семьдесят третьих Голодных Игр. Ее ударила молния, во время грозы, устроенной распорядителями Игр. После победы девушка начала медленно терять зрение…
-Мне очень жаль… - шепчу я. Это единственное, что я могу сказать.
-Мне тоже, - она кладет свою руку поверх моей. На ее губах по-прежнему играет легкая улыбка.
-Итак, я поздравляю вас, - слышится голос Гриллс. Все, кроме Шоны оборачиваются. От прежней сопроводительницы не осталось ничего. Золотые глаза стали голубыми. Короткие вьющиеся волосы были аккуратно уложены. Блестки были смыты, и кожа женщины больше не казалась такой бледной. И даже пышное платье было снято. На Гриллс теперь красовалось скромное белое платье, а экстравагантные туфли были заменены синими лодочками на невысоко каблуке. Заметив наш удивленный взгляд, Гриллс убрала вьющуюся прядь за ухо и прошествовала к столу.
-Мы должны внушать трибутам радость, - со вздохом пояснила она. Что ж, тактика Капитолия не работает.
* * *
В своем вагоне я пересматриваю семьдесят третьи Голодные Игры. Еще в начале Игр Шона пережила сильнейший удар молнии во время грозы, устроенной распорядителями. Как она вообще выжила, остается загадкой. В прочем, досмотреть Игры я тоже не смогла.
Цезарь, капитолийцы и даже некоторые трибуты – их отношение, речь, некоторые совсем явные мысли… Они неприятно удивляют меня, злят и раздражают, как и все в этом тоталитарном мире…
Не проходит и пятнадцати минут, как я с отвращением жму на кнопку пульта управления. Экран погасает, проектор за моей спиной прощально пищит. Я откидываюсь на кровать, перед глазами все еще мелькают жестокие убийства, совершенные лишь в первые несколько минут Игр.
Я переворачиваюсь на живот и зарываюсь лицом в подушку, закусывая губу, чтобы не закричать от отчаяния. Вдруг чувствую, как что-то больно упирается мне в грудь. Я сажусь на кровати и осматриваю свое платье, которого так и не сняла за всю поездку.
Брошь. Брошь с сойкой-пересмешницей, подарок от брата перед… Играми. Я снимаю ее с платья и, внимательно рассматривая, верчу в руках. Вспоминаю лицо брата в момент прощания. Порывистые объятия Кларка. И даже приход Йорка… Чувствую, что плачу. С силой сжимаю брошь в руке, чтобы ее края в кровь расцарапали мне руки. Я должна сделать это. Ради него.
* * *
На ходу заплетая волосы, направляюсь в вагон, который мы увидели первым. Прежде, чем войти в него, смотрю на свое отражение в стеклянных дверях. Поправляю высокий хвост, одергиваю платье и коротко вздыхаю. Смотрю сквозь стекло на присутствующих. Кажется, Гриллс проспала…
Наконец, открываю двери и захожу внутрь.
-На играх тебе не доведется спать так долго, - говорит Шона. Праздничное платье она сменила на узкие брюки и белоснежную рубашку, вытягивая ее стройный силуэт. Ее рука с минималистичным золотым браслетом на запястье тянется куда-то центр стола с поданным завтраком.
-Это сахар? – спрашивает он, насыпая в руку немного содержимого сахарницы, стоящей рядом с такой же солонкой.
-Да, - немного запнувшись, удивленно отвечает Клудд. Шона улыбается.
-Кристаллы сахара несколько больше, чем соляные. Попробуй, - она ощупью берет руку сидящего напротив Клудда и переворачивает ее ладонью вверх. Аккуратно пересыпает сахар с ладони, свободной рукой берет соль.
-Действительно, - бормочет Клудд, перебирая крупинки в пальцах.
Я с тихим выдохом сажусь за стол.
-На Арене старайтесь спать на деревьях или в подземных пещерах, - говорит Шона, размешивая сахар в чае, - Ложитесь как можно раньше, а костры разводите в светлое время суток.
Клудд и я внимательно слушаем. Шона продолжает рассказывать, как вдруг стеклянные двери вагона разъезжаются с тихим шорохом.
-Доброе утро, мои дорогие, - к нам присоединяется Гриллс. Сейчас ее внешний вид ни чуть не отличается от праздничного. Волосы зачесаны высоко наверх, крашеные в бледно-сиреневый. На фигуре женщины сидит деловой костюм под цвет волос, отороченный со всех сторон таким же мехом. Губы измазаны темно-лиловой помадой, ресницы-перышки трепетали при каждом взгляде на нас. Юбка чуть ниже колен была щедро осыпана блестками, ссыпавшимися еще и на туфли по щиколотку. Посмотрев на меня, Гриллс устало улыбается и говорит:
-Через час будем в Капитолии. Нужно принять соответствующий вид.
Я киваю и накладываю себе на тарелку немного картофельного пюре.
-Что ты умеешь? – вдруг спрашивает Шона. Она поворачивает голову ко мне, смотрит на меня невидящим взглядом.
-Я… ну, я неплохо с ножами обращаюсь… - лепечу я, отводя взгляд. Не могу смотреть на нее.
-Ну а ты? – спрашивает ментор, поднимая голову на Клудда.
-А что я? – от неожиданности, он закашливается, подавившись кусочком курицы, - Я… Да я, вроде, стреляю хорошо…
Я поднимаю на него взгляд. Он задумчиво смотрит на меня и с не менее задумчивой улыбкой поясняет:
-Из лука.
-Не смейте брать в руки ваше оружие в тренировочном центре, - говорит она, отворачиваясь.
-Почему? – спрашиваем мы в голос.
-Вы же не хотите испортить противникам сюрприз? – с легкой улыбкой спрашивает Шона, устремляя глаза в тарелку. Я усмехаюсь. Клудд качает головой и накладывает себе немного салата. Я смотрю на Гриллс. Она совсем не похожа на сопроводительницу, к которой я привыкла за шестнадцать лет. Грустные, хоть и раскрашенные яркой сиренью, глаза смотри прямо перед собой. За весь завтрак она не обронила ни слова, кроме приветствия и фразы о прибытии. Я долго наблюдаю за ней, но вскоре отворачиваюсь обратно к завтраку, на котором уже остывал кусочек рыбы.
-Почему ешь так мало? – решает нарушить тягостное молчание Клудд. Я смотрю на него исподлобья и мрачно изрекаю:
-Привычка – вторая натура.
-Здесь ты можешь есть сколько захочешь, детка, - с грустной улыбкой вдруг оживает Гриллс, продолжая, однако, смотреть куда-то перед собой.
-Не желаю зря переводить продукты, - все так же мрачно отзываюсь я. Этот кусок рыбы наверняка прибыл из Четвертого Дистрикта. Я с отвращением отбрасываю от себя вилку.
-Я не голодна, - с этими словами я встаю и выхожу из вагона, под удивленный взгляд Клудда.
Прохожу несколько вагонов вперед, пока не оказываюсь в последнем, со стеклянными стенами почти на все стены. Там забираюсь с ногами на диван и смотрю вдаль, на убегающие рельсы. Сейчас мы преодолеваем узкий мост, проходящий через океан. Значит, через…
-Через полчаса будем в Капитолии, - слышу я голос. Не оборачиваюсь, пытаясь строить из себя глубоко погруженную в мысли. Однако в стекле рассматриваю Клудда. Он тоже не сменил праздничного одеяния, да и переодеваться нам, по сути, не во что.
-Ты на что-то обиделась? – он присаживается рядом. Я продолжаю игнорировать его, положив руки поверх спинок диванов. Просто знаю, что если раскрою рот – начну плакать от несправедливости. Парень долго смотрит на меня, пока сам не отворачивается к окну. Мне так даже больше нравится. Могу краем глаза рассматривать его.
-Слушай, я знаю, о чем ты думаешь, - вдруг не выдерживает он, снова поворачиваясь ко мне, - Такие мысли посещают меня все время, после Жатвы. Что? – удивленно переспрашивает он.
Я вдруг понимаю, что улыбаюсь. Наивный. Ему никогда не понять, о чем я думаю.
-Просто, - отвечаю я, хотя все совсем не просто. Кладу подбородок на руки и продолжаю наблюдать за океаном. По-моему мы пересекаем его около часа.
-Красиво, правда? – тихо спрашивает Клудд, усаживаясь, подобно мне.
-Это как озеро в нашем Дистрикте… - задумчиво говорю я, - Только намного больше и величественнее. Но это вовсе не то.
-Наше озеро лучше, да? – с улыбкой спрашивает он, поворачивая голову в мою сторону.
-Да, - поворачиваюсь в свою очередь я, - Безусловно.
Кстати, о советах! Советую еще и книгу почитать
