Kisik
Виии, как же я рада тебя видеть! Спасибо за комментарий. Больше всего олдскулы у меня самой сводит от того, что можно снова рассказывать о старых героях и видеть своих любимых читателей.
Laezara
Спасибо за ещё один крутой комментарий. У вас крайне интересные наблюдения и очень-очень внимательный глаз. Я, как и всегда, в восторге от того, как вы подмечаете мелкие детали.
В общем, скриншоты – это HQ-мод + GShade + чутка фотошопа. Моих заслуг особо нет.
Виии, как же я рада тебя видеть! Спасибо за комментарий. Больше всего олдскулы у меня самой сводит от того, что можно снова рассказывать о старых героях и видеть своих любимых читателей.
Laezara
Спасибо за ещё один крутой комментарий. У вас крайне интересные наблюдения и очень-очень внимательный глаз. Я, как и всегда, в восторге от того, как вы подмечаете мелкие детали.
Конечно, куда без неё. Примерно через 8 глав – ух, как долго! – я планирую замутить небольшую интерлюдию и прыгнуть в прошлое. Две из шести запланированных историй почти дописаны. В отличие от династий, я пишу текст сильно вперёд, а потом долго и мучительно подгоняю под него скриншоты. В династиях я мучилась из-за того, что у меня была огромная стопка не самых интересных скриншотов, к которым нужно было придумать интересный текст. В мире – всё наоборот. Текст пишется относительно легко, но потом я зависаю со скриншотами, для которых нужно подобрать позы, одежду, окружающую обстановку и ещё кучу всякого. Потом обработать всё это добро и попутно переделать уродливые картинки... Хех, всё мне не нравится. Хотела свободу в мирах – получи, Мэджик. ))ведь Аделина появится, надеюсь, в новых главах?
Ух, как лихо закручено. Я не перестаю удивляться, насколько читательские версии интересней авторских.Догадка такая: Норман - это не просто измененное имя, это другая личность. Настоящий герой (получается, что Рэмо) использует его как маску.
В качестве подсказки могу сказать, что полиграф удалось обмануть из-за одного неточного слова. Реально всего одного.Потому и обманул детектор лжи: другого человека убил Норман, а полиграф проходил Рэмо.
Не-а, вот если бы у них Ариона была, ни один из этих обманщиков бы не просочился на задание. Конечно, незамутнённость дока Лерато сильно преувеличена, чтобы она никому особо не мешала мутить мутные дела. Но в реальной жизни за отбор и аттестацию персонала тоже часто отвечают не самые компетентные люди. Я с таким частенько сталкивалась. На моей текущей работе (да и на прошлой тоже) ежегодная оценка – полная фикция. Всё зависит от личных контактов и того, нравишься ты боссам или нет. Ещё от того, насколько ты сам умеешь себя нахвалить... В этом году нам сказали, что компания урезает расходы и что мечтать о чём-то выше стандартной оценки "Всё ок" не стоит. Типа я и мои коллеги не настолько эпичны. Так что в этом году я, видимо, не буду королём хлопьев.Что ж там у них за доктор-лопух? И Норман обманул, и Лэндон объегорил. Этот доктор вообще профпригоден?
Ну-у, пока ему хватило на три главы. Как дальше пойдёт – не знаю. Может, Лэндон придумает другой челлендж, чтобы подогревать интерес к писательству. По моей не самой грандиозной задумке, Лэндону скучнее всех писать дневник. Раф у нас книжная дева со всеми вытекающими, у Нормана писательство дневников, кхе-кхе, в крови... А бедняга Лэндон страдает.И что, так много тайн? Мне кажется, Лэндон немного бравирует? Или он действительно такой таинственный парень? Интересно, очень интересно.
Ой, прямо в точку. Легенда про дом такая: Лэндон его снимает, а весь бытовой хлам (типа кастрюлек и прочего) – от бывшей владелицы, почившей бабули. К этому хламу Лэндон добавил ещё и свой собственный. Заниматься приборками наш мальчик не любит и особо не умеет, поэтому у дома такой странный видок. Вообще я думала, что Норман наведёт порядок, когда приедет (читать как "Заставит Лэндона выкинуть весь мусор и разобрать коробки"). Но он у меня чего-то отвлёкся и уже кучу глав занимается сбором информации и допросами, ему не до этого.Там на другом скрине еще мелькнули коробки с вещами, но я их считала как знак того, что Лэндон не планировал надолго застревать в Виллоу Крик, поэтому и вещи не спешил разобрать, но, как известно, нет ничего более постоянного, чем то, что мы считаем временным... Поэтому в доме уже два года стоят картонные коробки с вещами.
Вообще нет, но близко к этому. ))У нашего супер-таинственного агента есть черта характера "Вечное дитя"?
Меня до сих пор никто не воспринимает всерьёз и бросается фразами из серии "Станешь старше – поймёшь". Я в полной мере понимаю Лэндона, всё время приходится доказывать, что моё ребячество не мешает быть норм в работе и вообще везде. И что я гораздо старше, чем кажусь.Тут, пожалуй, соглашусь. Я нынешняя тоже прихожу частенько к таким выводам, оглядываясь на свои 20-25 лет.
Хе-хе, вы очень наблюдательны. Когда я пересматривала скриншоты и увидела эти вот ноготочки, то задалась тем же вопросом. Хотела переделать, но не стала. Мне нравилось выражения лица Бекки на этом скриншоте. Это не постановочный скриншот, так что вряд ли бы я его ещё раз поймала. Так что будем считать, что у неё было особое мероприятие, для которого наша лаборантка прихорошилась и сделала ноготочки.а во-вторых, что ей, должно быть, не очень удобно мыть пробирки и прочее оборудование с таким маникюром
MJ в ответе только за генерацию картинок для обложек, а в обработке скриншотов мне помогает старый-добрый фотошоп. В игре за манипуляции с тенями, освещением, размытием фона и прочий post-processing отвечает GShade. Из всего многообразия пресетов, созданных другими игроками, я пользуюсь всего парой. Модифицированными под мои задачи. Без GShad'а игра тоже выглядит довольно прилично, но ей не хватает глубины. Могу показать "голые" скриншоты без обработки и без GShad'а, если интересно.Ух, какая! Любуюсь! Картинка почти фотографическая. Это MJ помогал в обработке или какие-то моды в игре дают такой потрясающий эффект?
В общем, скриншоты – это HQ-мод + GShade + чутка фотошопа. Моих заслуг особо нет.
Я подозревала, что не справлюсь с задачей стилизации текстов для троих разных героев. Я согласна, что я не на 100% выдерживаю образ Лэндона. И со словами, и с прочим. Мне проще писать за Рафаэллу и Нормана.И единственное маленькое рассуждение с крошечной претензией на критику: мне показалось, что автор с Джеком-Лэндоном не смогли поделить дневник, и кое-где голос автора перекрывал голос героя.
– Эй Чэн, есть минутка? – обращаюсь я к знакомому чёрному капюшону, склонившемуся над одним из столиков. – Я верну тебя к этим джентельменам вместе с бутылкой рисового вина или что вы там пьёте.
Сюй резко бросает что-то на китайском или японском – чёрт его разберёт. Наверное, предупреждает банду пенсионеров, что скоро вернётся к игре. Потом, сквозь шум, гам и дым с кухни, мы идём к незанятому столику у стены. Почему в азиатских забегаловках вечная суматоха?
– Как ты понял, что я буду здесь? – спрашивает Сюй, а я пожимаю плечами. Не говорить же ему, что я отслеживаю маршруты передвижения полезных людей. – И что тебе от меня нужно?
– Две услуги, – я иду напрямик, нет смысла красться обходными тропами, – маленькая и не очень маленькая.
– Ясно, – брат Сид приподнимает с лица капюшон, и я могу наблюдать, как его идеально гладкий лоб прорезает морщина, – ты никогда не приходишь просто так. Знаешь, что использовать людей нехорошо? Это не укор, а так, риторический вопрос.
– Почему сразу использовать? Рисовое вино само себя не купит…
– Сразу две услуги будут стоить дороже, – ах ты ж маленький паршивец, ещё и торгуется, – гораздо дороже. Сид говорила, что я участвую в кастинге на роль спецагента?
– М-м, поздравляю, наверное. Но я-то тут при чём? – я сижу с невозмутимым видом, а Сюй всё смотрит и смотрит на меня из-под своего капюшона, будто чего-то ждёт.
Думаю, стоит пояснить, как мне удаётся оставаться Норманом в присутствии такого количества посторонних. Есть один трюк: нужно верить, что ты один, и «МК-Модуль» тоже будет в это верить.
С виду может казаться, что я полностью расслаблен, но это не так. Я предельно сосредоточен. Вокруг много людей, но мысленно я сижу в своей комнате – четыре стены и никого внутри, кроме меня. Такие трюки не проходят бесследно. За них я расплачиваюсь изматывающими приступами головной боли.
– Ой, не валяй дурака, Норман. Я давно догадался, что Сид не просто технический специалист…
Прежде чем он ляпнет ещё что-то, я рывком вскакиваю со стула и хватаю мальчишку за ворот толстовки. Встряхиваю пару раз на всякий случай. Капюшон слетает с головы Сюя. Его глаза – как блюдца, круглые и непонимающие. И вообще все в забегаловке на меня вылупились. Ну да, вперёд, люди, хватайте свои телефоны и звоните в полицию.
Спокойно улыбаюсь. Объясняю, что Чэн надул меня в карты. Окружающие понимающе кивают и возвращаются к своим делам. Инцидент исчерпан.
– Никогда так больше не делай, – строго говорю я. – Все твои догадки должны оставаться при тебе, понял меня?
Кивает. Всё ещё напуган, но уже приходит в себя. Хорошо.
– Но ты поможешь с подготовкой к роли? – пожалуй, начислю ему бонусные баллы за упорство. – В обмен на мою помощь сейчас и в дальнейшем.
Я не хочу подтверждать его догадки, но выбора нет. Откажусь, и Сюй упрётся. Семейная черта Чэнов – вовсе не выдающийся ум, хотя и он тоже, но поистине ослиное упрямство. Мне ещё ни разу не удалось переубедить Сид в принципиальных для неё вопросах.
– Ты слишком прилизанный для образа крутого парня: волосок к волоску, чистая кожа без дефектов и шрамов, маникюр, – выношу вердикт я. – Нужно с этим что-то сделать, если, конечно, тебя не зовут играть Бонда. Ему можно иметь маникюр.
– Дай сюда свои руки…
– Прости, что?
– Руки!
У Сюя такой требовательный тон, что я невольно подчиняюсь. С поистине маниакальной сосредоточенностью он разглядывает мои ладони и пальцы. Потом кладёт свою руку рядом с моей и сравнивает. Разница, конечно, очевидна. Моя – мозолистая, грубая, с многочисленными шрамами, неровно подрезанными ногтями и свежесодранными костяшками. Его – узкая, ухоженная, ногти аккуратно подпилены и покрыты бесцветным лаком. Никакого осуждения. Статус звезды обязывает хорошо выглядеть.
– Откуда эти шрамы на подушечках пальцев? – мне неприятно, что братец Сид удерживает мою руку и вертит во все стороны, но терплю.
– А, ерунда, – небрежно отмахиваясь я, – пытали паяльником. Но всё уже зажило, как видишь.
Реакция Чэна прекрасна, и я затягиваю театральную паузу так долго, как только могу. С лица собеседника схлынули краски, а рука, которая держит мою руку, заметно дрожит. Мои маленькие чёрные шутки никогда не имели столь сокрушительного успеха.
– Школьные эксперименты, идиот. Никогда не пренебрегай правилами безопасности и надевай перчатки. – Я сдаюсь и рассказываю правду. – Все мои шрамы не от большого ума, поверь мне.
– Какой же ты!.. – Чэн неодобрительно качает головой. – Нельзя было сразу нормально сказать?
– Тогда бы я не увидел твою испуганную рожу.
Сюй бормочет что-то на китайском. Кажется, он считает, что я придурок или типа того. Что же, это вполне взаимно.
– А эти ссадины откуда?
– От близкого знакомства с шершавой бетонной поверхностью.
В глазах Сюя загорается какая-то идея, и я сразу понимаю, что здравой она не будет. И точно: братец Чэн, без всякого колебания и сомнения, направляет кулак в стену, обдирая костяшки до крови. Потом снова сравнивает наши руки и удовлетворённо кивает. Ну не маньяк ли?
– Не идеально, но для начала сгодится. – Ему должно быть больно, но Сюй даже не морщится. Жесть. – Что мне сделать с волосами и лицом?
– Э-э-э, для проб и так сгодится, – я не хочу, чтобы он ещё и лицо разбил о стену. – Попроси гримёров нанести побольше теней под глазами, вроде как ты плохо спишь.
– Но у тебя-то настоящие синяки, – он тянет окровавленный палец к моему глазу, я отшатываюсь. – Грим будет смотреться нереалистично. Решено, не буду спать пару ночей перед пробами. Сработает, как думаешь?
– Может, не стоит так уж заморачиваться?
– Если я буду по-настоящему измотан, смогу сыграть достоверней, – настаивает он.
Смотрящий, да Сюй реально стрёмный. Будь я отцом школьницы, не разрешил бы ей сохнуть по такому кумиру. Я, конечно, слышал о системе Станиславского, но у всего есть разумный предел. Не успеваю я додумать предыдущую мысль, как в голову молнией врывается следующая. А ведь моя работа не сильно отличается от актёрства на грани сумасшествия. Чем я лучше Сюя с Томом Блэкбёрном в моей голове и разбитыми от злости костяшками?
В знак примирения я протягиваю Чэну-младшему салфетку. Он благодарно кивает, и оборачивает ей пораненную руку. Ладно, допустим, это был неплохой урок на тему терпимости и осуждения.
– Мне кажется, на сегодня я тебе достаточно помог, – мой намёк прозрачней некуда, – давай уже перейдём к тому, что нужно мне.
– Терпение не в числе твоих добродетелей, да? – беззлобно поддевает меня Сюй. – Окей, что там у тебя?
– Первое: нужно передать сообщение твоей сестре, слово в слово. Я напишу текст на салфетке, ты запомнишь его, а салфетку съешь… Ладно, шучу. Просто скажи Сид, чтобы завязывала со своими тёмными делишками и сидела паинькой, строго ниже травы, пока я не вернусь.
– Я должен за неё волноваться?
– Честно говоря, не знаю. На всякий случай проводи с сестрой побольше времени, но не говори, что это я тебя надоумил. Справишься?
– Сделаю всё необходимое, – обещает Сюй, и я ему верю. – Я давно не ребёнок, Норман. Ты можешь на меня положиться.
– Рад, что на одного детсадовца в моей жизни меньше.
– Ты просто не можешь без подколов… Ладно, что там с твоей второй просьбой, которая большая?
– Вообще-то я сказал «не очень маленькая», – поправляю я, чтобы вредный мальчишка не задрал тарифы на свою помощь до небес. – Организуй для меня встречу со своей злой сестрой.
– С Лилией?! Ну уж нет, о таком даже не проси! Что тебе от неё нужно?
– Что мне нужно – моё личное дело. Ты согласился помогать, Сюй, так что помогай.
– Ты не понимаешь, Лилия – важная птица. Сестра всегда была с характером, а теперь совсем зазналась. Она и пальцем не пошевелит, если я скажу, что с ней хочет встретиться незнакомый парень.
– Ох, всему тебя нужно учить, Сюй, – мне и правда не верится, что он настолько наивный. – Скажи, что мсье Арно де Пунш из картинной галереи «Средневековые нимфетки и трубадуры» жаждет личной аудиенции, чтобы обсудить вопросы взаимовыгодного спонсорства. Табличка с именем миссис Фэнг, покровительницы искусств, будет висеть прямо на входе за скоромные пятьсот тысяч симолеонов в год.
Лилия тщеславна, это я знаю из рассказов Сид. Фэнг легко можно привлечь обещаниями публичного признания её несуществующих заслуг. Сюй мог бы и получше изучить повадки собственной старшей сестры. Конечно, разница в двенадцать лет не способствует братско-сестринскому сближению, но чтобы до такой степени… Раньше мне казалось, что семья Чэн – образец сплочённости. Похоже, это не совсем так. Старшая сестрица ходит по головам, а младшие этого не одобряют.
Хорошая новость в том, что Лилия представляет интерес именно в образе расчётливой стервы. Я не стану ждать, пока расставленные на Феникс ловушки сработают. В тесном преступном мирке все друг с другом связаны. Если понятность за ниточку «Виктор Фэнг», клубок начнёт разматываться и, если мне повезёт, выплюнет Феникс раньше, чем я лишусь головы. Провоцировать преступников так же опасно, как тыкать палкой в осиное гнездо.
– Ты задумал что-то нехорошее, – качает головой Сюй, вечно я забываю что за смазливой киношной мордашкой прячется вполне смышлёный парень. – Ты разве не в курсе, что муж Лилии – серьёзный человек? С ним лучше не шутить. Цепные псы Виктора Фэнга мигом возьмут твой след.
– Надо же, как поэтично. Не волнуйся за меня, я знаю, что делаю.
– Не уверен.
Вообще-то я тоже не уверен, но готов пойти на риск. Мы с Кэннером можем просидеть в Виллоу ещё два года, что не входит в мои планы. Так что я найду Феникс, чего бы мне это ни стоило. Найду, сниму копии с её ценных бумажек и выйду с ними на заслуженную пенсию. Ну а сама Феникс может отправляться в хоть в пекло, до её жизни или смерти мне дела нет. В пекло, блин… Как иронично.
Я прощаюсь с Чэном. Напоминаю, что нужно передать Сид и как со мной связаться, когда появятся новости от Лилии. Он держится молодцом, даже лишних вопросов не задаёт. Пока не знаю, в чём секрет невозмутимости Сюя. Может, он действительно хороший актёр? Вот придёт домой, снимет свою маску и уже тогда даст волю эмоциям. Или нет. Я вспоминаю, с каким хладнокровием мальчишка разбил кулак о стену. Пожалуй, мне стоит всерьёз опасаться Лилию, если она так же непроста, как Сид и Сюй.
– Береги себя, Норман, – говорит на прощание Сюй, присоединяясь к хору пророческих голосов, – и не умирай, что бы ты там ни делал.
– Ты тоже береги себя и сестру.
Я хлопаю Сюя по плечу – редкий для меня жест – и ухожу, так и не купив ему вино. Этот парень и так слишком многого от меня хочет.
***
Кэннер возвращается раньше, чем я рассчитывал. Я едва успеваю сделать вид, что всё это время находился в доме, а не прибежал от железнодорожной станции каких-то пять минут назад. К счастью, мой напарник так хочет спать, что не замечает очевидного: уличную обувь на моих ногах, мокрые от дождя волосы и сбившееся дыхание. Смотрящий, да он реально верит, что я сидел дома и ничего не делал. Ох уж этот неодобрительный взгляд…
Я слушаю отчёт Кэннера, стараясь пореже дышать. Одежда мальчишки воняет сигаретами и дешёвой выпивкой. На него что, вылили пару бокалов Риджпорта? Да, точно, пахнет чёртовым Риджпортом. Ну и мерзкое же пойло.
Слушаю, хвалю, киваю головой. Сбросить и повторить цикл с начала – кажется, я набрался от Сид программистских словечек. Хоть я и не рассчитываю отловить Феникс стандартными способами, информация Кэннера не совсем бесполезна. Так что хвалю его искренне, что бы окружающие не думали о моём чёрством сердце.
К счастью, девушек в списке Кэннера ровно две, и нам не приходится бодрствовать до самого рассвета. Отправляю мальчишку спать, а сам сажусь писать отчёт для Вандербург. Её любовь к официальным бумажкам даже сильнее моей к ним ненависти. Заношу в красиво раскрашенную табличку – Ох Фрэнни, у тебя слишком много свободного времени? – Кенди Бер, Розу-или-Джейд и случайную попутчицу из пригородного поезда «Виллоу Крик – Комореби». Она не балерина, не замаскированная убийца, да и вообще никто. Но я видел экран её телефона: никнейм в мессенджере, пару контактов, фото дома в Виллоу. Этого хватит, чтобы создать видимость работы и прикрыть мои вылазки.
Не замечаю, как проходит пара часов. Таблица Фрэнни пару раз разъехалась самым отвратительным образом, когда я пытался вставить фотографии. Придётся поправлять, иначе мисс старший агент оторвёт мне голову за порчу её идеальных столбиков.
– Кофе? – зомби с красными глазами сползает с лестницы и заговаривает со мной голосом Кэннера.
Киваю.
– Сахар? Молоко? Сливки?
Мотаю головой.
– А-а, молоко вообще закончилось, и сахар тоже, и сливки. Зря только предлагал. И жрать совсем нечего…
– Какая трагедия, – ночная война со столбиками и ячейками не делает меня образцом утреннего дружелюбия. – Уверен, ты что-нибудь придумаешь, к примеру, заглянешь после работы в магазин.
– Но сэр!.. – тут он видит моё лицо и быстро передумывает: – Да, сэр. Конечно, сэр. Сделаю всё, как вы просите.
– Вот и отлично.
Передо мной возникает дымящаяся кружка кофе. Благослови Смотрящий этот поистине божественный напиток! Потихоньку начинаю чувствовать себя человеком.
– Сэр, агент Эррингтон, я тут подумал… – Чёртов Кэннер, чтоб его. Ну не бывает даров в виде кофе без троянских младших агентов в комплекте. – Нужно добавить в список ещё одну девушку. Я до этого плохо соображал из-за выпивки, поэтому забыл важную деталь, вернее, не придал ей значения. Но она всё крутилась в голове, и я даже уснуть толком не мог…
– Ближе к делу, агент Кэннер, а то на работу опоздаешь.
– Так вот, какое-то время назад я был в «Далёкой Галактике», это ресторан в Оазисе. В нём работала девушка с очень приметной внешностью и потрясной задницей. Вчера я снова её видел в «Мегаломании», но она была… другой. Более развязной что ли, с агрессивным макияжем и грубыми манерами. Работала за барной стойкой, хотя до этого просто встречала гостей. Она так странно на меня посмотрела, когда я спросил, не ждут ли они вторжения инопланетян в Винденбурге. Типа сделала вид, что ни про какую «Галактику» не слышала и никогда там не работала. Ну не странно ли?
К сожалению, он прав. Иду по пути смирения и добавляю в отчёт ещё одну строчку:
Имя: неизвестно
Работа: хостес в «Далёкой Галактике» (Оазис Спрингс), бармен в «Мегаломании Мегалозавра» (Винденбург)
Внешность: средний рост, стройная, зелёные глаза, ярко-рыжие волосы ниже плеч
Особенности: в роли бармена ведёт себя иначе, делает вид, что не работает в «Галактике» (со слов агента Кэннера)
Фото: отсутствует
Про «потрясную задницу» упоминать не стал. Не потому что я такой тактичный, а потому что критерии потрясности у всех разные. В последней колонке пишу комментарий, что собираюсь лично заняться забывчивой барменшей. Обещаю к вечеру раздобыть имя. Сохраняю и быстренько отправляю Вандербург, пока напарник не вспомнил ещё про какую-нибудь неучтённую девушку.
Кэннер уходит на работу, а я беру телефон и звоню в «Мегаломанию»:
– Привет! Меня зовут Том Блэкбёрн, я пишу обзоры заведений для издания... – Я произношу название максимально быстро и неразборчиво. – Говорят, у вас крутые коктейли. Можно договориться взять интервью у бармена? Мой приятель из «Виндербург Хрониклс» особенно хвалил девушку с такими яркими рыжими волосами…
Буквально за пять минут расторопный менеджер притаскивает к телефону виновницу торжества. У девушки низкий, хрипловатый голос, но вполне приятный. Я слышу, как она заявляет, что не станет общаться с «журналюгами». Том морщится, услышав это словечко в свой адрес. Менеджер шипит на девушку. Они бы хоть микрофон выключили. После недолгой борьбы она сдаётся:
– Это Лилит, что вам от меня нужно?
Ну что же, привет, незнакомка. Теперь я знаю твоё имя.
Менеджер снова шипит, призывая Лилит быть вежливее.
– Рад с тобой познакомиться, Лилит. Я – Том. – Блэкбёрн мигом переобувается в образ «своего парня». – Давай без официоза. Встретимся где-нибудь, и ты расскажешь, как научилась делать такие потрясные коктейли.
Том тоже своего рода хамелеон. Если нужно кого-то разговорить, он готов подстроиться под этого человека. Полезная черта. Но Лилит, кажется, не сильно впечатлена. Молчание затягивается.
– Чувак, я не знаю, за кого ты меня принял, – наконец говорит она. – Я подрабатываю в баре, чтобы платить за учёбу в универе. В общем-то мне плевать, где работать. Это только ради денег, а не по призванию.
– Мне нравится твоя прямота, – меня, то есть Тома, ничуть не смущает её сопротивление. – В ней есть подлинность, а это редкость в наши дни. Теперь я точно хочу с тобой интервью. Плачу пятьсот симолеонов за час твоего времени.
– Э, ну, окей. Кто отказывается от лёгких денег? – в трубке раздаётся хриплый смешок. – Только учти, что я ношу с собой шокер и газовый баллончик. Получишь по полной программе, если окажешься извращенцем.
– А ты боевая малышка. С тобой и правда лучше не шутить. – Я даю Тому полное право вести диалог и лишь внутренне содрогаюсь от дурацких фразочек и агрессивного флирта. – Последняя формальность. Нужна твоя фамилия. Это для бухгалтерии, чтобы оформить перевод денег за интервью.
– Новосельских. Эн-о-вэ-о-эс… – она диктует по буквам, Лилит, должно быть, живётся несладко с такой сложной фамилией.
– Ого, никогда такую не слышал.
– Польская. Предки моего папаши понаехали в Симерику тыщу лет назад, но так и не расстались со своей драгоценной идентичностью. Убила бы за нормальную фамилию…
Убила бы? Надеюсь, это лишь неудачный речевой оборот, но в контексте нашего расследования звучит анекдотично.
Я диктую телефон Тома, чтобы девушка могла связаться с ним – со мной – и сама назначить встречу. Никакого давления, чтобы Лилит не почувствовала себя в ловушке. Может ли она быть Феникс? Чёрт его знает. По возрасту не совсем подходит. Я привык, что студентка – это лет двадцать или того меньше, хотя можно поступить и позднее.
Пишу Вандербург, что выяснил не только имя, но и фамилию. У нас специальный самоуничтожающийся чат для обмена рабочей информацией.
«Отличная работа, Норман. Как голова?» – Фрэнни отвечает в ту же секунду. Она что, никогда не расстаётся с рабочим телефоном?
«Лучше».
«Скажи, если станет хуже, это важно. Я волнуюсь за тебя».
«Отстань, Фрэнни, всё в норме».
«Тут сюрприз по вашей Лилит. У неё нет раздвоения личности, зато есть близняшка по имени Анжела. Выглядит один в один, отправляю фото».
«Сплошное разочарование. Я уже поверил, что Кэннер нарыл что-то стоящее. Отменю тогда интервью».
«Ни в коем случае. Мы продолжаем работать с сестричками. Обе брали долгий академический отпуск в интересующие нас периоды. И ты не поверишь, с кем они изначально учились…»
Знаю, что ничего хорошего она не ответит, но послушно спрашиваю:
«С кем?»
«Вот несколько примечательных имён из списка бывших однокурсников: Луна Виллереаль, Ребекка Аркури, Джульетта Ферроне, Леон Эйнсли Сент-Найветт, Майке Хаас, Ульрик Фауст, Питер Чемберз, Кловер Торн, Рафаэлла ди Камайори».
«Я не стану впутывать в это своих кузин, даже не мечтай».
«Это приказ сверху, а не от меня. Нужно всего лишь расспросить их про сестер Новосельских. Выбирай – Ребекка или Рафаэлла?»
«Никто».
«Не валяй дурака. Я оформлю документы, чтобы тебе разрешили встречу с родственниками в обход обычных процедур».
«Нет».
«Норман, что за игры?»
«НЕТ. Н-Е-Т»
«Да не злись ты. Моя семья тоже вовлечена. Брат учился в одной школе с Торном и Сент-Найветтом».
Отшвыриваю телефон подальше от себе. Мне нет дела до Себастьяна Вандербурга, они с Торном и Сент-Найветтом как-нибудь переживут. Взрослые парни. Но допрашивать девчачью банду Рафаэллы… Такого мне делать ещё не приходилось. Аргумент «Им точно ничего не грозит» не применим к нашей работе. Опасность есть всегда, и можно запросто пустить лису в огород. Для ясности: Феникс – лиса, а огород – моя семья.
Звонит рабочий телефон. Даже не глядя на экран, знаю, что это Фрэнни. Один гудок, два, десять, много… А она упорная. Наконец беру трубку.
– Прекрати меня игнорировать, Норман, – Вандербург как всегда рада и счастлива меня обвинить. – Ты сам знаешь, что работа такая. Нужно делать всё необходимое и даже больше.
– Идите к чёрту, Фрэнни, вы все. Одержимые, беспринципные, помешанные на работе психи… Я не собираюсь делать «необходимое» ценой безопасности своих близких.
– Ох Норман… Ты не собираешься упрощать мою жизнь, так ведь? В курсе, что эту линию прослушивают человек десять как минимум? Нарываешься на дисциплинарное взыскание.
– Да я вообще терпеть тебя не могу, если ты ещё не поняла. Можешь занести это большими буквами в моё досье: «Ненавидит старшего агента Францеску Вандербург».
– Это было… больно.
– Что?..
Я сбит с толку и не понимаю, о чём она. Это же обычный я, в своём обычном стиле. Ничего нового, Фрэнни знает меня лет сто и именно таким.
– Твои слова жестоки и несправедливы – вот что. – её голос звучит глухо, будто Вандербург всерьёз расстроена. Неужели я и правда её обидел? – Я понимаю, что ты в ярости, но почему именно я – твой любимый объект для вымещения злобы?
– Я… я… короче, я не знаю, Фрэнни. Извини, ладно?
– Я отмечу этот день в календаре – день, когда Норман Эррингтон передо мной извинился. – Ну вот, стоило мне перейти на светлую сторону, как уже Вандербург в ответ включила стерву. – Поступим так: завтра встретимся с моим братом Себастьяном. Он полицейский и немного в курсе нашей кухни. Возможно, его помощи будет достаточно, чтобы не привлекать кого-то ещё.
– Отметь там у себя ещё один праздник. Потому что я говорю «спасибо».
Фрэнни хмыкает и первой вешает трубку. Логично, она же босс: оставляет последнее слово, вернее последний хмык, за собой. Чтобы не быть в долгу отправляю ей сообщение уже на личный – ну да, у меня есть личный номер Вандербург, что такого – телефон: «Насчёт ненависти я погорячился. Это неприязнь средней степени».
«Ты средней степени идиот, Эррингтон», – следует незамедлительный ответ. С этим я спорить не стану.
Ещё через полчаса Фрэнни снова пишет: «Кстати, почему именно “Эррингтон”? Не утверждаю, что тебе не идёт эта фамилия, просто любопытно».
«Неужели этого нет в досье? Или у тебя нет доступа к настолько секретной информации?»
«Ты же не суперзвезда, чтобы документировать каждую мелочь. Так почему “Эррингтон”?»
«Я взял фамилию бабушки, её звали Розабелла Эррингтон», – с минуту думаю, стоит ли рассказывать что-то ещё, потом добавляю: «Отец потерял обоих родителей в раннем детстве, так что Розабелла – лишь призрак из прошлого, ничего больше. Почему тебе это интересно?».
«Ты всегда был для меня загадкой, Норман».
«Это не ответ».
«Я считаю, что в нашей работе важно сохранять человечность, поддерживать друг друга и не забывать кем мы являемся на самом деле. С прошлой моей командой мы собирались по выходным в баре, надирались до чёртиков и ныли про рабочие проблемы. Были большой такой странной семьёй».
Надо же, какой длинный пассаж про взаимовыручку и хорошие, правильные, здоровые рабочие отношения, только совсем не про меня. Я привык работать один. И напиваться тоже один: только я и бутылка, и больше никого на эту вечеринку не приглашали.
«Фрэнни, мне всё это не нужно».
«Ты одинок, Норман. Нарисовал вокруг себя огромную буферную зону и никого в неё не пускаешь».
«Ты-то там что забыла, принцесса Вандербург? В моей зоне отчуждения».
«Эррингтон, долбаный ты нарцисс, мир не вращается вокруг тебя. Я лишь хочу, чтобы моя команда ладила между собой. Не похоже, чтобы ты подружился с Кэннером, а про себя я вообще молчу».
«Только в твоём идеалистическом мирке все друг другу розовые пони», – отбиваюсь как могу от принудительных инъекций дружбы.
«А в твоей крепости тёмного властелина по ходу совсем отрубили электричество. Тьма непроглядная».
«Точно, сегодня проснулся не смог найти свою окровавленную корону. Не видела её нигде поблизости?»
«Может, Кэннер ушёл в ней на работу? Ты совсем его не щадишь, заставляя собирать информацию по ночам».
Решаю не отвечать, чтобы не уйти на второй круг взаимных претензий. Руки так и чешутся написать что-нибудь гадкое. Почему она критикует любое моё действие? Считает себя более опытным агентом? Стоит признать, в чём-то Вандербург действительно меня превосходит.
Я вспоминаю, как частенько оказывался на лопатках во время совместных тренировок на базе полицейской академии. У меня даже есть крошечный шрам имени Францески Вандербург: она метнула «совершенно безопасный учебный нож» с какого-то немыслимого расстояния и рассекла мне бровь. Н-да, почти попала. Никакого защитного снаряжения было не достаточно, чтобы перестать выхватывать болезненные удары от Вандербург. А уж сколько раз мы разбивали друг другу носы… Тут я вообще сбился со счёта.
Но наша текущая работа – это не занятие по рукопашному бою, у меня хватает знаний и опыта, чтобы самостоятельно вести операцию в поле. У Вандербург проблемы с доверием или как? Хотя учитывая историю наших отношений, я – последний человек, которому она что-либо доверит.
Примерно с такими мыслями я иду домой спать. Отрубаюсь, как только голова достигает подушки.
Midjourney V5 – все картинки на обложке.
PlumbobKingdom – за Tokyo Karaoke Bar.
PlumbobKingdom – за Tokyo Karaoke Bar.