«Мы вернемся».
С тех пор, как студия «Закулисье» распалось, прошло два года. Прежде крепко связанная вместе компания разделилась на два враждующих лагеря – жители Сансета и жители Аппалузы. После того, как «Дорога с Севера на Восток» с треском провалилась в прокате, а Маршалл решил попробовать себя в качестве актера; после того, как режиссерское кресло досталось Ивонне, никогда не любившей эту профессию; после того, как Бинара сбежала, и ее не было целый месяц, а потом она, как ни в чем не бывало, появилась… после всего этого дружное, веселое «Закулисье» раскололось напополам, словно стеклянный шарик, брошенный с высоты.
Первой ушла Элла, никогда особо и не любившая «артистическое общество» - под предлогом, что «ее здесь все равно никто никогда не поймет, потому что все слишком заняты собой». Маршалл и Ивонна решили до конца оставаться в Сансете. Эмбер Брайт – тоже. Рори Картер и не собирался никуда уходить.
А потом произошло непредвиденное: в одну ночь из студии исчезли сразу четверо актеров! Все та же Бинара, а с ней Ругер МакДуглас, Мартин Лоренс и Табита Блау. Четыре записки, с красноречивым обещанием «когда-нибудь еще вернуться», да общая фотография, сделанная Лоренсом – вот и все, что они оставили на память о себе. Первый же поезд увез их прямым рейсом в Аппалузу, где теперь они были просто никому не известными актерами и фотографом, приехавшими в чужой незнакомый город.
- Die gedanken sind frey, - пропела Табита, проведя пальцами по струнам своей старой верной гитары, с которой никогда не расставалась. Мысли свободны. Да, ее мысли были свободны, как и она сама. Вольный актер, и друзья рядом. Но почему тогда так тоскливо, так невероятно тоскливо… с тех самых пор, как она приехала сюда?
А сегодня в Аппалузе шел снег. Снег, которого не было в Сансете. Первый раз Табита видела снег вживую, но он ее отчего-то совершенно не радовал.
- Скучаешь, красотка? – в один прыжок Лоренс, стоящий на крыльце, оказался возле нее, устало присевшей на ступеньки. – Давай прогуляемся?
- С чего это вдруг? – тусклым голосом ответила девушка, барабаня пальцами по корпусу гитары. – Мы в ссоре, болван, забыл?
- Уже месяц, как не в ссоре, - напомнил ей Лоренс. – Ну пожалуйста! Завтра же Рождество!
- Ни за что, - отказалась та. – Мне грустно и мерзко, Лоренс, отвали, прошу тебя. Не хочу я гулять.
- С тех пор, как сюда приехали, ты все киснешь, - протянул рыжий оператор. – Надо же как-то тебя развеселить!
- Меня не развеселишь.
- Но в чем дело? Что не так? Тут классно! Я никогда еще не видел настоящего живого снега... он такой потрясающий!
- Уйди.
- Ну Табита!!! Ты что!
- Уйди.
- Табита!
-Уйди, говорю тебе! – девушка вскочила с крыльца, схватившись за шпагу. – Лоренс, не вынуждай меня!
- Ладно, ладно, ухожу, - заторопился тот, поспешно забегая в дом. – Какая ты вредная!
- Пошел к черту! – из глаз Табиты полились слезы. – Как же вы все мне надоели… чему здесь радоваться?! Здесь, где вечная осень, где так мало яркого солнца? Здесь, где мы чужие и всегда будем чужими? Вам никому не понять, а я просто тоскую по дому.
Лоренс Табиту не понимал, поэтому решил не вмешиваться – захватил камеру, накинул куртку, и убежал охотиться за предрождественскими кадрами.
***
- Бинара, уже зима, - устало произнесла Табита, наблюдая из окна за кружащейся по первому снегу Бин. – Я все понимаю, но вы ходите босая и без куртки. Что, неужели ничего не чувствуете?
- Ничего, кроме полета! – Бинара закружилась еще быстрее. – Карие глаза – песок, осень, волчья степь, охота; скачка, вся на волосок, от паденья и полета…
- Синие глаза – печаль, вальса белого молчанье… - тихо продолжила Табита. – Неизбежная стена… ежедневного прощанья.
- Какой у тебя тоскливый вид! – капризно поджал губы Ругер, на миг оторвавшийся от созерцания своего отражения в большом настенном зеркале. – И это перед Рождеством – пфф, как можно быть такой скучной!
- Ругер, не доставай меня, – девушка сжала пальцами виски. – Я тут скончаюсь скоро, а уехать никак – ни туда, ни сюда, нигде меня не ждут и не ждали. Я бы все на свете отдала, чтоб…
Она не успела договорить – раздался пронзительный стеклянный звон, и зеркало, в которое гляделся Ругер, само собой раскололось на части. Град осколков посыпался на пол, а пыль взметнулась в воздух. Ругер отпрянул назад, неловко взмахнул руками и упал, поскользнувшись на зеркальном крошеве.
- Ты живой? – Табита подошла к актеру, помогая ему подняться. – Не порезался?
- Н-неважно, - кое-как проговорил Ругер, опустив длинные ресницы, на концах которых блестели слезы. – Тебе все равно…
- Эй, мне не все равно! – пробормотала Табита, взяв приятеля за руку. – Я не хотела ничего такого сказать или сделать… мне вовсе не плевать на тебя, ты же мой друг!
- Тебе… тебе все равно, - упрямо повторил Ругер, плача. – Да, я поранился, и очень сильно, но какое дело тебе до меня? Ты упиваешься своим несчастьем, ты просто бесчувственная эгоистка, Табита, а ведь мне так же тоскливо, как и тебе! Я тоже хочу домой, но не хочу говорить Бин – ей здесь нравится, а если она рассердится на меня и убежит, я останусь один, совсем один. Потому что в этом городе люди сходят с ума не от счастья, а от неудач. Я это чувствую.
- Что тут происходит? – в комнату ворвалась Бинара, безумно сверкая глазами. – Ругер, что с тобой?
- Просто порезался, - ответила за него Табита. – Я не обижала его! Зеркало разбилось, и все.
- Дай руку, - сказала Табита, схватив запястье Ругера и грозно глядя на Табиту, - я посмотрю.
На кончике пальца несчастного повисла капля крови. Ругер задрожал и отвел глаза.
- Больно… - прошептал он, бледнея, - пожалуйста, Бин, отпусти мою руку…
- Я тут слышала ваш разговор, - помолчав, сказала Бин, отпуская руку актера. – На самом деле, я бы тоже хотела… нет, не вернуться. Сбежать! Лишь бы не здесь… тут все не наше! Не мое. Здесь довольно уныло, если честно, а безумия хватает очень ненадолго. Надо нам уйти – и поскорее!
- И снова навлечь на себя несчастье? – Ругер вздрогнул. – Мы еще и зеркало разбили…
- Мы в него не смотрели!
«Я посмотрела», - вспомнила Табита и подняла осколок с пола. – «Ну и ладно. Все равно мне нечего терять».
***
- Скучаешь?
- Скучаю.
- Я тоже.
- Врун.
- Табита!
- Что?
- Ты зря так!
- Как?
- Табита!!! – Лоренс, вне себя от возмущения, вскочил на ноги и забегал по комнате. – Ну у меня просто слов нет! Госпожа Депрессия, вот ты кто! Я что, единственный из вас как-то пытаюсь бороться с тоской?
- Еще чего! – Бинара тоже вскочила. – Я не хочу больше тут оставаться ни дня, раз уж на то пошло!
- И я… - прошелестел Ругер.
Табита промолчала.
Падающая звезда прочертила черное ночное небо, напоминая о Рождестве.
***
- Ах… смотрите, смотрите, смотрите! Какое чудо! Скорее смотрите сюда!
- Что такое, Ругер? – Бин подошла к нему. – Что еще?
- Настоящее чудо… - Ругер осторожно раскрыл ладони. Большая яркая бабочка темно-синего цвета вырвалась на свободу и закружилась под лампой. Она сияла, словно сапфир, в довольно тусклых лучах неприветливой холодной комнаты.
- Что это, бабочка? Среди зимы? Ух ты! Обалдеть! – Лоренс схватился ха фотоаппарат.
- Быть не может… - пробормотала Табита. – Ругер, откуда… откуда она взялась?
- Сидела на раме окна, я просто ее поймал, и все.
- Да, но… зимой?
- Да это же знак! – завопила Бин. – Смотрите, все сходится! Один к одному! Разбитое зеркало, падающая звезда, бабочка… нас не ждали здесь! Мы должны либо сбежать, либо вернуться! Но не тосковать, никогда не тосковать!
- «Совершенно против нашей воли нас задерживает белый свет»… Да, да… я понимаю! Черт… ну конечно! – Табита уже не могла сдерживаться, и расхохоталась, одновременно рыдая. – Я не догадывалась, но это же так просто! Не там, так здесь, лишь бы не стоять на месте! Все это время мы зря надеялись, что полюбим это место! Нам нужно просто… идти вперед!
- И лететь, не имея крыл, да? – улыбнулся Ругер. – Я знал, что ты так скажешь.
- А я вам это давно говорил, - ухмыльнулся Лоренс, выскакивая за дверь.
***
Четверо путников шли по темной дороге, держались за руки и весело смотрели вперед, оставив за плечами все, что мешало жить.
А Рождество приходило с биением часов, и вращались, вращались, вращались стрелки.
) Ты подаешь материал легко, непринужденно, не используя ненужных сложных слов. Все просто, что, действительно, меня радует (я же не сериал пришел сюда читать, верно?). Видно, что у тебя дневник – это именно дневник, каждая запись – это реальный листочек книжки твоего героя. 
