За несколько месяцев до проведения инициации у Джиро появились симптомы, схожие с теми, которые бывают у Горо при употреблении молочной пищи.
Это стало для нас полной неожиданностью. Я наивно считала, что непереносимость лактозы должна проявляться с раннего детства, но оказалось, что пресловутая непереносимость никому ничего не должна. Мы провели следственный эксперимент, убрав из рациона Джиро все молочное, и оный увенчался успехом, опечалившим самого подопытного. Учитывая, как второй сын неохотно кушает рыбу из-за своих духовных «склонностей», даже не представляю, чем теперь он будет вообще питаться!..
Однако, резкие перемены в питании не помешали Джиро с достоинством пройти испытания инициации и получить в награду от старейшин Сулани две личных моко.
После прохождения инициаций оба старших сына предпочли вновь вернуться « в поля», то бишь на тепличные грядки.
Хотя Ичиро постоянно отлынивает от работы, якобы из-за Вхету. «Вхету то», «Вхету это» - все в доме уже устали от постоянного упоминания этого имени!
Девушка из парня веревки вьет, а ему словно и нравится! А ведь дата их свадьбы до сих пор не назначена. Да даже их женитьба не должна становиться поводом, чтобы стелиться перед Вхету дорожкой ковровой…
Тем временем Горо отец забрал из теплицы готовиться к инициации вместе с остальными братьями. Укапанипо считает, что младший сын уже достаточно провел времени на огороде…
..я же считаю, что он еще слишком «зеленый», чтобы со взрослыми дядями таскаться и ходить в море!
Муж рассказывает, что Горо неплохо справляется, но до того же Широ ему еще далеко.
Неотвратимая беда постучалась в наш дом – Империя решила, что настало время провинции Сулани понести военную повинность. Я переживаю за всех своих детей одинаково, но как же так получилось – в семье, которой родилось пять сыновей, представитель военного комиссариата в сопровождении двух грозных солдат вручил повестку нашей единственной дочери!.. Даже сам разносчик материнского плача по деревне выглядел удивленным, но все тщательно перепроверив, он не нашел ошибки в документах. Заметив, как нахмурились братья и отец призывницы, военный комиссар пригрозил серьезными последствиями в случае уклонения от призыва самого Императора. Побледневшей Миоко ничего не оставалось делать, как дрожащими руками расписаться за получение повестки, по условиям которой она должна была явиться в пункт сбора уже послезавтра и, как большинство призывников-суланийцев, отправиться нести службу в военном флоте…
Хотя в Империи и действует закон о равенстве полов, но такое его исполнение, безусловно, казалось чистым безумием! Все вокруг так считали, и вся наша семья в полном составе намеревалась завтра ранним утром отправиться в военный комиссариат разбираться. «Только последний идиот призовет женщину служить на военный корабль»! – Насмешливо фыркнул Горо за общим столом, и до его изречения растерянно молчавшая Миоко словно вышла из оцепенения. Девушка грозно зыркнула на младшего брата, поднялась со своего места и сказала, что не посмеет игнорировать призыв Императора и отправиться служить, потому что на Сулани у нее все равно нет никаких перспектив. Вся семья кинулась отговаривать Миоко, но, рассерженная одним неаккуратным высказыванием, она никого не хотела слушать…
Следующим утром я в компании Укапанипо, Ичиро и Джиро все равно отправилась в военный комиссариат. Ожидаемо, там простых крестьян никто и слушать не стал – нас даже внутрь здания не пустили! Взбешенный таким пренебрежением Джиро попытался пролезть в открытое из-за жары окно, намереваясь предложить свою кандидатуру вместо сестры – благо Ичиро остановил его раньше охраны… Тогда мы попробовали обратиться за помощью к местному дворянскому роду Каханануи, у которого мы арендовали землю, но управители владений Каханануи не захотели ссориться с призывной комиссией из-за безызвестной крестьянской дочки...
Миоко же не тратила оставшееся драгоценное время зазря - девушка собирала вещи и прощалась с друзьями. Ближе к вечеру она встретилась с Алофой. Дочь сразу объявила нам, что порвет с парнем - ей не нужно, чтобы кто-то еще ждал ее, кроме родственников. Наблюдать за расстающейся не по своей воле парой было невыносимо: Алофа, нисколько не стыдясь окружающих, рыдал навзрыд, уткнувшись лицом в хрупкое плечо Миоко, которая наоборот изо всех сил старалась держать все эмоции внутри себя.
После последнего совместного ужина дочь, встав у зеркала общей комнаты с ножницами и расческой в руках, попросила меня помочь ей разобраться с волосами – она хотела остричь их сама. Муж и сыновья, словно почувствовав сакральность наступившего момента, разошлись из дома кто куда. Весь процесс стрижки мы молчали, слишком больно было что-либо говорить друг другу. Лишь когда последняя прядь волос Миоко упала на пол, она с блестящими от слез глазами сказала, что теперь ее можно спутать с Алофой.
С тоже проступившими на глазах слезами я ответила на это, что ей такая стрижка идет больше, чем Алофе. В следующую секунду девушка наконец-то дала волю своим внутренним переживаниям, и мы обняли друг друга, захлебываясь слезами. Миоко за что-то бесконечно просила у меня прощения, я же убеждала толи себя, толи ее в том, что дочь духа воды в открытом море точно не пропадет, наказывала ей забыть о конспирации, если вдруг на кону окажется собственная жизнь…
Боюсь, той ночью никто в нашем доме так и не смог сомкнуть глаз. Утром мы отправились провожать Миоко.
По древнейшей традиции Сулани будущие воины перед отправлением в свой первый бой обязательно должны получить моко без каких-либо испытаний. Когда-то дочь рассказала мне о мечте получить эту особую татуировку, что для женщин являлось табу, и, помнится, я тогда оставила свои осуждение и непонимание при себе. Старейшины посчитали, что Миоко перестала быть нежной девушкой, став храбрым воином Сулани, и ей сделали моко на всё левое предплечье – какую жестокую шутку сыграла судьба с моей дочкой!..
На уходе Мио в армию потери для нашей семьи в том году не закончились. Однажды утром я проснулась в нашей постели одна, под мокрым одеялом мужа лежала лишь морская тина… Мы искали Укапанипо, звали его, расспрашивали соседей, но никто его не видел. Муж предупреждал меня, что когда его силы иссякнут, то хоронить будет нечего, так как от его материальной оболочки останется лишь морская пена. Неужели этот день настал?..
Я не могла поверить в смерть Укапанипо, впав в прострацию, даже плакать не могла. Смерть – разве имеет это страшное слово хоть какую-то силу, когда речь идет о духах великого океана? Каждое утро я выходила на берег и вглядывалась в лазурную линию горизонта, ожидая, когда же Укапанипо выйдет из очередной волны и окликнет меня. Но волна за волной мягко накатывала на мои босые ноги, равнодушно вставало и заходило яркое солнце, а муж так и не появлялся. «Может, его отцовское сердце не выдержало расставания с единственной дочерью, и он отправился в открытый океан приглядывать за ней?.. Да, наверное, так и есть». – Думала тогда я, не в силах поверить в то, что Укапанипо исчез из этого мира навсегда. Написать самой Миоко о смерти отца у меня рука не поднималась – дочери, судя по ее первому письму, и так нелегко в армии приходилось…
Если бы не Ичиро, то я бы круглыми сутками стояла на берегу и ждала появления мужа: старший сын уводил меня обратно домой, едва ли не с ложечки кормил и поил меня. Он взял на себя все домашние и прочие заботы. Ведь дети хотели отдать дань уважения собственному отцу по-человечески. Для этого им пришлось подать заявление об его пропаже. Хранители правопорядка исследовали наш дом и двор вдоль и поперек на предмет каких-либо преступных действий по отношению к пропавшему, но, само собой, ничего не нашли.
Учитывая заявленный преклонный возраст Укапанипо, моего мужа признали погибшим при неизвестных обстоятельствах, выдав свидетельство об его смерти. Уже с официальным документом Ичиро заказал урну для поминовений, пусть останков и не было, чтобы каждый в доме мог оплакивать любимого отца, как полагается.
Когда срок положенного траура по Укапанипо истек, Ичиро и Джиро объявили своих возлюбленных невестами и назначили свадьбы в один день.
Новость о женитьбе сразу двух сыновей развеяла окутавший меня кокон из горя потерь и невыносимо-сладких воспоминаний, возвратив в реальность. Ведь я так давно мечтала увидеть своих мальчиков женатыми, и столько всего нужно было подготовить к торжественной встрече сразу трех родов! С материальной стороны для нашей семьи было выгодно сыграть сразу две свадьбы в один день, учитывая зажиточность семьи невесты Джиро, но с организационной стороны нас ожидал сущий кошмар...
Так же именно нам полагалось озаботиться строительством дома для второго сына и его жены, будущий хозяин уже выбрал маленький островок для строительства недалеко от основного острова. Да и наше старенькое родовое гнездо следовало наконец-то привести в порядок и расширить – благо кое-какие накопления имелись. Однако, Ичиро попросил меня пока не трогать эти сбережения и не беспокоиться лишний раз. Вообще старший сын после ухода Укапанипо всячески ограничивает мой допуск к делам семьи, наказывая беречь свое физическое и душевное здоровье, словно я какое дите малое! Возомнил себя уже главой семьи, понимаешь ли… Хотя, любая мать, если она с годами не растеряла свою мудрость, будет гордиться таким заботливым и ответственным взрослым сыном, а не жаловаться на него…
Совместные свадьбы получились скромными, но веселыми и достойными. Хвала духам, обе невесты успешно прошли проверку на чистоту, и служители святилища нагадали Ичиро трое детей, а Джиро – шестеро.
Шестеро детей - прямо как мне с Укапанипо когда-то нагадали, и не прогадали ведь, хотя муж мой являлся духом… Наблюдать за брачующимися было одновременно радостно и горько – мое сердце терзали воспоминания о собственной свадьбе, от которых на глазах проступали слезы…
После торжества Вхету сразу же переехала в наш дом.
Я уступила молодоженам свою спальню – на такой большой кровати да в полном одиночестве сны не идут – переместившись в детскую комнату. Там теперь полно пустых кроватей, ведь Джиро быстро съехал с молодой женой в собственный дом.
В целом, мы неплохо уживались в обновленном составе семьи. Вхету уважала меня, как самую старшую женщину в доме и мать своего мужа - никогда со мной не спорила, прислушивалась к моим советам, а если и становилась чем-то недовольной, то никогда своего недовольства при мне вслух не высказывала. К слову, недовольное выражение частенько гостило на ее юном миловидном личике. Так что по невестке все равно было видно, что ей конкретно не нравится – буквально все: наш тесный, старый дом, доносящиеся из коровника и курятника "ароматы", работы на огороде от рассвета до заката. Однако, повторюсь, что никто не слышал от Вхету ни единой жалобы! Кроме, скорее всего, бедного моего Ичиро – наверняка по вечерам в супружеской спальне невестка выдвигала ему все свои претензии.
Как говорится, не будет знать покоя тот дом, в котором хоть одна жена чем-то недовольна! Так что моя радость от женитьб старших сыновей не продлилась долго. Однажды после ужина Ичиро позвал меня прогуляться по берегу...
- Что-то случилось, сынок? - В надежде услышать новости о скором появлении первых внучат, спросила я у Ичиро. – Мы давно не оставались наедине, не обсуждали дела.
- Да пока еще ничего не случилось, мам. – Неуверенно улыбнулся Ичиро, отведя взгляд в сторону океана, охваченного огнем заката.
– Стабильности в жизни ст
оит радоваться, но я бы хотела перемен. – Мои губы дрогнули в ответной улыбке. – Когда же ты планируешь взяться за наш дом, Ичи? Хоть Вхету ничего мне не говорит, но только слепой не заметит, как ей в нем не нравится жить, тесно да неудобно! А когда первые дети пойдут, то что будет?.. – Всплеснула я руками.
– Ты права, Вхету совершенно не по душе такая жизнь. Кому такое может понравиться?.. - Тяжело вздохнул сын и перевел свой взгляд на меня, словно собираясь с силами. – Поэтому… мы решили начать новую жизнь, мам. Я подал прошение признать нас ремесленниками.
– Как ты мог принять такое важное решение единолично?.. – У меня чуть ноги не подкосились от таких заявлений.
– Все братья поддержали мое решение, даже женившийся Джиро.
– Получается, это только я была не в курсе? – Мой голос предательски задрожал, и его дребезжание мне самой казалось омерзительным и жалким. – Где же ты взял столько денег, чтобы уплатить пошлину? – Не дожидаясь ответа на свой первый вопрос, я следом задала второй.
– Пришлось отдать почти все деньги, которые вы с отцом откладывали на капитальный ремонт и перестройку дома.
– И что теперь?.. - Из моей груди вырвался невольный стон. – Как мы будем жить дальше? С голой пятой точкой в полуразваливающемся доме, зато со званием ремесленников?.. О чем ты только думал, когда брал все наши накопления?! – Не давая Ичиро и слово вставить, я продолжала ругать его, на чем свет стоит. – Как ты посмел в одиночку распоряжаться деньгами, которые твои родители зарабатывали половину своей жизни?! Ах, или же ты действовал с чьей-то чужой подачи – как обычно, любимая супруга надоумила тебя на это дело, да?!
– Я вложил те деньги в будущее всей нашей семьи, каждого ее члена! Разве вы зарабатывали их не для этого? Не ты ли лично готовила меня с раннего детства к становлению главой нашей семьи, а теперь почему-то недовольна тем, что я сам принимаю все важные решения без твоего спроса? – Было видно, что сына задели и разозлили мои слова, но он старался сдерживаться. – Но наш разговор начинался не про это… Пора открыть глаза, мама: главная проблема кроется в том, что у крестьян нет никакого будущего! Здесь вообще ни у кого нет будущего! – Он раскинул руки в стороны.
– Так каким же ты видишь «прекрасное» будущее семьи Сато, мой первый сын?! – Требовательно спросила я, пытаясь справиться с проклятым дрожанием в голосе.
– Мы переедем на большой континент и заживем как успешные ремесленники, наращивая капитал семьи! – Ичиро с вызовом посмотрел на меня, гордо вытянувшись. - Твои родные дети наконец-то станут независимыми от земли и природы, занявшись чем-то новым. Может, мы когда-нибудь даже откроем собственную мастерскую!
– Значит, ты вычеркнул своих родителей из этого будущего? – Я вцепилась руками в подол своего платья, что трепал соленый морской ветер.
– Мам, ты о чем? – Растерянно переспросил сын.
– Позаботился о будущем каждого члена семьи, говоришь? А ты подумал, что твоя мать под старость лет будет делать на чужой земле? – Мои силы самоконтроля иссякли, глаза стали влажными. – Кому я там нужна?.. Почему ты не даешь мне упокоиться на земле, на которой прошли лучшие годы моей жизни? – С каждым моим новым словом глаза Ичиро становились все круглее, и все сильнее вытягивалось его лицо. – Разве я не заслужила спокойной смерти в доме, построенном твоим отцом?.. Это твоя сыновья благодарность?!
– Мама, пожалуйста, прекрати говорить такие вещи… – Обескураженный Ичиро обнял меня, и я разрыдалась в его объятиях, словно маленькая девочка. – Не плачь... Поэтому-то я и делал всё втихую, знал же, что не так все поймешь, будешь против! – Тяжело вздохнул он. - Но это всё ради общего блага… И ты всем нужна, мама, очень нужна. Что за глупости ты говоришь – как ты можешь вдруг оказаться не нужной, прожив такую долгую и насыщенную жизнь? – Говорил сын, бережно гладя мою сгорбившуюся под тяжестью прошедших лет спину. – Нам предстоит обосноваться в новом доме на совершенно новом месте, без твоего богатого жизненного опыта никак не обойтись! И стань мы хоть трижды ремесленниками, первое время от природного хозяйства мы при всем огромном желании никуда не уйдем. Всякая беда может нагрянуть в любой момент, поэтому в доме всегда должны храниться запасы продовольствия – значит, огороду быть, пусть и не такому большому, как сейчас. А кто в нашей семье лучше тебя разбирается в садоводстве? – Он словно ласково уговаривал меня. – Кто, если не ты, сможет разбить огород в любой точке мира?.. Мы все равно будем ходить на рыбалку, но просто не так часто, так же заведем скотину, но это будут овцы или ламы. От оброков тоже никуда не деться, ведь земля не может принадлежать простым людям, даже ремесленникам... – С уловимым разочарованием в голосе сказал сын.
– Законом о защите крестьянского труда ремесленникам запрещено торговать выращенной продукцией, значит, я все равно стану обузой для всей семьи! – Жалобно возразила я, скинув с себя руки сына.
– Мама, ты снова говоришь какие-то несуразные вещи! – Своими освободившимися руками Ичиро тут же перехватил мои ладони и нежно их сжал. – Да, выставлять на продажу сырую продукцию нельзя, но ты, как говорится, полжизни ее обрабатывала под собственные нужды - делала консервы, пекла хлеба и лепешки, варила варенья, сыры - а хоть как-то переработанную продукцию у нас примут! Да кто вообще в нашей семье умеет все перечисленное делать?!
– Хорошо. Тогда вы-то что будете делать? – Я вырвала свои руки и начала подолом платья вытирать слезы со своего лица. – Что вы сами умеете делать не как крестьяне-селяне, а как ремесленники, городские жители?
– За нас, мам, переживать не стоит. – Ичиро улыбнулся. – Вхету отлично вяжет и красиво вышивает, даже сама прядет пряжу и нити – может и тебя, кстати, научить, если вдруг захочешь.
– Она как научилась?.. – Удивленно спросила я, еще шмыгая носом.
– Однажды пару недель подменяла сильно заболевшую подружку-ремесленницу в вязальной мастерской, там научилась основам, потом сама занималась, пробовала, вот и научилась. – С нескрываемой гордостью рассказывал про жену-рукодельницу сын. – Так вот... Мы с братьями хотим попробовать устроиться наемными рабочими на разные предприятия города, мы хотим учиться чему-то новому.
– А крестьяне сами на себя работают! – Неодобрительно покачала головой я.
– ..в никуда, работают, мама. – Хмыкнул Ичиро.
– Только не говори, что ты все-таки хочешь попробовать заняться музыкой всерьёз! – Озвучила я внезапно посетившую меня мысль.
– Все может быть… – Уклончиво ответил сын.
– Я бы могла тебя обругать во внеочередной раз за сегодня, но, думаю, что Вхету сама не допустит «растрезвонивания» последних денег нашей семьи под мелодии Укулеле. Так ведь? – Я тяжело вздохнула.
– Мое прошение на получение нового титула уже одобрили. – Резко перескочил сын на «соседнюю» тему. – Знаю, я слишком долго откладывал наш важный разговор, нерадивый из меня наследник вырос… - Ответил он на немое возмущение в моем взгляде. – Я уже и договор на новую аренду заключил, и скоро расторгну текущий договор. Мне даже обещали немного заплатить за наш старый дом, оставленных кур и корову. И тогда мы наконец-то отправимся в Хэнфорд-он-Бэггли – это небольшой городок в провинции, граничащей со столичным регионом Империи, представляешь, мам? В таком месте реально начать собственное дело, открыть свою мастерскую… – Его взгляд стал таким мечтательным! – Это совершенно другой мир! Там даже снег идет зимой, мама! Кстати, ты сама в начале разговора упомянула, что хочешь каких-то перемен. – Хитро улыбнулся Ичиро.
– Мне довелось далеко не одну метель в своей жизни повидать, дорогой мой. Так что я с интересом послушаю, что ты будешь петь про тамошние зимние холода через пару лет. – От всплывших воспоминаний о пронизывающем ветре в залах храма Великих духов священной горы Комореби мои губы сложились в печальную улыбку. – Сынок, мы все живем в едином, общем мире, различаемся лишь мы сами и наши взгляды на этот мир... Коль ты считаешь себя уже достаточно взрослым и мудрым, чтобы задавать курс семейному кораблю, то пора отдать тебе «бортовой журнал» прежнего капитана. Так что давай-ка возвращаться…
Русалы у меня, кстати, не стареют дальше взрослого, пока в общей корзине лежат - не знаю, баг ли, фича.
Правда, при подсчете нужно учитывать, что самая первая запись отыгрывалась тупо одним днем – как раз так воскресеньем (лол), ведь новая игра всегда начинается с воскресенья. Когда перейду в новое сословие, то изменю заголовки на картинках-спойлерах на недели в принципе, и тоже буду делить на части, если текста будет получаться много для одной игровой недели. Да, я уже мечтаю об этом, потому что конец сословия кабальных реально близок…
Мало мне тут испытаний челленджа, так еще игра вот эту свинью подкинула:
Пришлось опять Сузуми все взвалить на свои плечи Х)))
Надо не забыть хоть в следующее воскресенье это сделать - женатым парам тоже можно свидания проводить.
и приятно, и стыдно теперь... Х)
Как говорится, все гениальное - просто. В правилах ничего про это не прописано, да и мне уже приходилось продавать и заново покупать мусорный бак из-за багов с ним еще в начальных записях - поэтому теперь мусорный бак и стоит в огороженном пространстве Х)
Эх, еще бы доиграть до этого дела...
