Ваши любимые стихотворения

[Merish]

Стихотворение - небольшое поэтическое произведение, написанное обычно стихами.

У каждого есть пара-другая стихотворений, которые так глубоко засели в душу. Есть стихотворения, которые отражают ваши жизненные позиции и какие-либо моральные устои. А другие четко выражают те чувства, которые вы испытываете. Не могли ли вы ими поделится, а то, мало ли, может это стихотворение вы откроете для кого-нибудь ещё.

 

[Бёдвильд]

Гумилев Н. С.

Застонал я от сна дурного
И проснулся, тяжко скорбя.
Снилось мне — ты любишь другого,
И что он обидел тебя.

Я бежал от моей постели,
Как убийца от плахи своей,
И смотрел, как тускло блестели
Фонари глазами зверей.

Ах, наверно таким бездомным
Не блуждал ни один человек
В эту ночь по улицам темным,
Как по руслам высохших рек.

Вот стою перед дверью твоею,
Не дано мне иного пути,
Хоть и знаю, что не посмею
Никогда в эту дверь войти.

Он обидел тебя, я знаю,
Хоть и было это лишь сном,
Но я все-таки умираю
Пред твоим закрытым окном

 

[alwaysbe]

Сергей Есенин

"Черный человек"

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее в ночи
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.

Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек
Черный, черный!

"Слушай, слушай, -
Бормочет он мне, -
В книге много прекраснейших
Мыслей и планов.
Этот человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.

В декабре в той стране
Снег до дьявола чист,
И метели заводят
Веселые прялки.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.

Был он изящен,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою.

Счастье, - говорил он, -
Есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты.

В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство".

"Черный человек!
Ты не смеешь этого!
Ты ведь не на службе
Живешь водолазовой.
Что мне до жизни
Скандального поэта.
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай".

Черный человек
Глядит на меня в упор.
И глаза покрываются
Голубой блевотой, -
Словно хочет сказать мне,
Что я жулик и вор,
Так бесстыдно и нагло
Обокравший кого-то.

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Ночь морозная.
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.

Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.

"Слушай, слушай! -
Хрипит он, смотря мне в лицо,
Сам все ближе
И ближе клонится. -
Я не видел, чтоб кто-нибудь
Из подлецов
Так ненужно и глупо
Страдал бессонницей.

Ах, положим, ошибся!
Ведь нынче луна.
Что же нужно еще
Напоенному дремой мирику?
Может, с толстыми ляжками
Тайно придет "она",
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?

Ах, люблю я поэтов!
Забавный народ.
В них всегда нахожу я
Историю, сердцу знакомую, -
Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою.

Не знаю, не помню,
В одном селе,
Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый,
С голубыми глазами...

И вот стал он взрослым,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою"

"Черный человек!
Ты прескверный гость.
Это слава давно
Про тебя разносится".
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу...


...Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один...
И разбитое зеркало...

 

[Пенни]

Какая ночь! Я не могу...
Не спится мне. Такая лунность!
Еще как будто берегу
В душе утраченную юность.

Подруга охладевших лет,
Не называй игру любовью.
Пусть лучше этот лунный свет
Ко мне струится к изголовью.

Пусть искаженные черты
Он обрисовывает смело, —
Ведь разлюбить не сможешь ты,
Как полюбить ты не сумела.

Любить лишь можно только раз.
Вот оттого ты мне чужая,
Что липы тщетно манят нас,
В сугробы ноги погружая.

Ведь знаю я и знаешь ты,
Что в этот отсвет лунный, синий
На этих липах не цветы —
На этих липах снег да иней.

Что отлюбили мы давно,
Ты — не меня, а я — другую,
И нам обоим все равно
Играть в любовь недорогую.

Но все ж ласкай и обнимай
В лукавой страсти поцелуя,
Пусть сердцу вечно снится май
И та, что навсегда люблю я.

(С.Есенин).
30 ноября 1925 г.

 

[IKSIMS3]

Муса Джалиль - Чулочки

Их расстреляли на рассвете,
Когда вокруг белела мгла.
Там были женщины и дети
И эта девочка была.

Сперва велели всем раздеться,
Потом ко рву всем стать спиной,
Но вдруг раздался голос детский.
Наивный, тихий и живой:

«Чулочки тоже снять мне, дядя?» -
Не упрекая, не грозя
Смотрели, словно в душу глядя
Трехлетней девочки глаза.

«Чулочки тоже!»
Но смятением на миг эсэсовец объят.
Рука сама собой в мгновенье
Вдруг опускает автомат.

Он словно скован взглядом синим,
Проснулась в ужасе душа.
Нет! Он застрелить ее не может,
Но дал он очередь спеша.

Упала девочка в чулочках.
Снять не успела, не смогла.
Солдат, солдат! Что если б дочка
Твоя вот так же здесь легла?

И это маленькое сердце
Пробито пулею твоей!
Ты – Человек, не просто немец,
Или ты зверь среди людей?

… Шагал эсэсовец угрюмо
К заре, не поднимая глаз.
Впервые может эта дума
В мозгу отравленном зажглась.

И всюду взгляд светился синий,
И всюду слышалось опять
И не забудется поныне:
«Чулочки, дядя, тоже снять?»

 

[olga0745]

Поль Элюар - «Купальщица в гамме от светлого к темному»

Тот же день предвечерней порой. Легкая, ты чуть заметно шевелишься, и так же легко, так же тихо шевелятся море, песок.

Нас восхищает строй вещей, и камней, и прозрачных оттенков, и часов. А тень исчезает, и с ней исчезает мучительный привкус чего-то неясного.

Вечер, благородством окрашено небо. Все кругом задремало в огне, угасает огонь.

Вечер. Море светится больше, и, как в далекие времена, ты могла бы улечься в него и заснуть.

 

[IKSIMS3]

Какое счастье - быть с тобою в ссоре (Лариса Рубальская)

Какое счастье — быть с тобою в ссоре.
От всех забот взять отпуск дня на два,
Свободной птицей в голубом просторе
Парить, забыв обидные слова!

Какое счастье, — на часы не глядя,
В кафе с подружкой кофе пить, болтать,
И на тебя эмоции не тратить,
И вообще тебя не вспоминать!

Какое счастье, как бывало раньше,
Поймать глазами чей-то взгляд в толпе
И, замирая, ждать, что будет дальше,
И ничего не объяснять тебе!

Какое счастье — смазать чуть помаду
И на углу купить себе цветы.
Ревнуй, Отелло, так тебе и надо,
Все это сам себе устроил ты!

Какое счастье — сесть в троллейбус поздний
И плыть неспешно улицей ночной,
И за окном увидеть в небе звезды,
И вдруг понять, как плохо быть одной!

Какое счастье — поздно возвратиться,
Увидев свет, знать: дома кто-то есть.
И выйдешь ты и скажешь: хватит злиться,
Я так устал, дай что-нибудь поесть.

 

[selfsafe]

Евгений Евтушенко

Ты большая в любви.
Ты смелая.
Я - робею на каждом шагу.
Я плохого тебе не сделаю,
а хорошее вряд ли смогу.
Все мне кажется,
будто бы по лесу
без тропинки ведешь меня ты.
Мы в дремучих цветах до пояса.
Не пойму я -
что за цветы.
Не годятся все прежние навыки.
Я не знаю,
что делать и как.
Ты устала.
Ты просишься на руки.
Ты уже у меня на руках.
"Видишь,
небо какое синее?
Слышишь,
птицы какие в лесу?
Ну так что же ты?
Ну?
Неси меня!
А куда я тебя понесу?..

 

[selfsafe]

Шоша
Сексуальный Официант

Утро. Кофе. И сигареты.
А мне большего и не надо.
И по чашке струится свет,
В голове у меня - торнадо.
Одним глазом в окно, а другим - в ресторан.
Косоглазие не за горами.
Мне, признаться, на это уже все равно,
Я смотрю лишь на узкую талию.
Эти руки, ах! Мой язык
С радостью б по ним прошелся.
Замираю и не смотрю
Он с бокалом опять прошелся.
Бокал? Почему?
В ресторане кто пьет по утрам?
А вопрос этот был совсем ни к чему,
В глубине опять тарарам.
Я любуюсь им так каждый день по утрам,
В выходные под вечер обычно.
Я часами рассматриваю его стан.
Как без логики и эротично!
Мне постель по ночам говорит о нем,
Внутри мысли маркиза де Сада.
Вспоминаю с тоскою его глаза
И так сильно мне его надо!
Ну, а утром - все та же история,
Те же кофе и сигареты.
Пару раз говорил он со мной
Вот неловкие моменты!
Что-то спрашивал, почему
Каждый день я сюда прихожу.
Что ответить? Не знаю, и потому
Отворачиваюсь и молчу.
Эх, ответить бы то, что на душе,
Как желание меня грызет.
Но молчу, выжидаю спокойно момент
Когда снова он мимо пройдет.
Вот он ходит такой
Молодой и красивый.
Поиметь бы его прямо тут на столе
И назвать потом ласково:"Милый"
Но все это - мечты,
А в реальности что?
Я встаю, ухожу, на работу иду.
Мы ведь встретимся еще.
И наверно опять я лишь буду молчать,
Взглядом внешность его пожирать.
Может быть как-нибудь под вечер
Я решусь ему сказать,
Затащу потом в свою кровать,
И мы пустим все мысли на ветер.
Будем ночью друг друга ласкать
Сексуальность свою изучать,
И луна нашу похоть освЕтит.
Да, я скажу тебе, мой официант,
Когда время твое настанет.
Оно скоро придет, почему?
Потому, что устала кровать моя ждать.
Будем вместе с тобой, милый мой официант,
Под луною на ней засыпать.

 

[Пацца]

Отравленный

«Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!
Почему ты дрожишь, подавая
Мне стакан золотого вина?»

Отвернулась печальной и гибкой...
Что я знаю, то знаю давно,
Но я выпью, и выпью с улыбкой,
Всё налитое ею вино.

А потом, когда свечи потушат
И кошмары придут на постель,
Те кошмары, что медленно душат,
Я смертельный почувствую хмель...

И приду к ней, скажу. «Дорогая,
Видел я удивительный сон.
Ах, мне снилась равнина без края
И совсем золотой небосклон.

Знай, я больше не буду жестоким,
Будь счастливой, с кем хочешь, хоть с ним,
Я уеду далеким, далеким,
Я не буду печальным и злым.

Мне из рая, прохладного рая,
Видны белые отсветы дня...
И мне сладко — не плачь, дорогая, —
Знать, что ты отравила меня».

Николай Гумилёв

 

[K_Shadow]

Вера Полозкова.

Лучше йогурта по утрам
Только водка и гренадин.
Обещай себе жить без драм
И живи один.

Все слова переврутся сплошь,
А тебе за них отвечать.
Постарайся не множить ложь
И учись молчать.

Бог приложит свой стетоскоп,
А внутри темнота и тишь.
Запрети себе множить скорбь,
Да и зазвучишь.

 

[Romawka]

А вот мой любимый Сероглазый Король.

Очень люблю это стихотворение.

Вот моё, одно из любимых.

Она сидела на полу
И груду писем разбирала,
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала.
Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела,
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело...
О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой!..
Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени, —
И страшно грустно стало мне,
Как от присущей милой тени.
Автор: Ф. И. Тютчев

 

[IKSIMS3]

Глеб Дебольский

Если можно, то мне — эспрессо,
Новостей и немного денег,
Путешествовать, меньше стресса,
Больше нежности, без истерик.

Шоколадку, добрее утро,
Вдохновения и улыбок.
Если можно, давайте утку
Запеченную или рыбу.

Дольше — молодость, позже — старость,
Двух детей или дальше — внуков...
И здоровья бы — вот подарок,
К черту грыжу и близорукость.

А еще бы побыть успешным,
И портрет хочу (лучше — в профиль).
Ой, простите меня, конечно,
замечтался...
Мне — черный кофе.

 

[Пенни]

Пока мы живы....

Пока мы живы, можно всё исправить,
Всё осознать, раскаяться, простить.
Врагам не мстить, любимым не лукавить,
Друзей, что оттолкнули, возвратить.

Пока мы живы, можно оглянуться,
Увидеть путь, с которого сошли.
От страшных снов очнувшись, оттолкнуться
От пропасти, к которой подошли.

Пока мы живы… Многие ль сумели
Остановить любимых, что ушли?
Мы их простить при жизни не успели,
И попросить прощенья не смогли...

Когда они уходят в тишину,
Туда, откуда точно нет возврата,
Порой хватает нескольких минут
Понять – о, Боже, как мы виноваты!

И фото – чёрно-белое кино.
Усталые глаза – знакомым взглядом.
Они уже простили нас давно
За то, что слишком редко были рядом,

За не звонки, не встречи, не тепло.
Не лица перед нами, просто тени...
А сколько было сказано «не то»,
И не о том, и фразами не теми.

Тугая боль, – вины последний штрих, –
Скребёт, изводит холодом по коже.
За всё, что мы не сделали для них,
Они прощают. Мы себя – не можем

Эдуард Асадов

 

[Небула]

Пока мы живы....

Очень актуально для меня. Спасибо

 

[Барбасс]

Зинаида Гиппиус
БЕССИЛЬЕ

Смотрю на море жадными очами,
К земле прикованный, на берегу...
Стою над пропастью — над небесами, —
И улететь к лазури не могу.

Не ведаю, восстать иль покориться,
Нет смелости ни умереть, ни жить...
Мне близок Бог — но не могу молиться,
Хочу любви — и не могу любить.

Я к солнцу, к солнцу руки простираю
И вижу полог бледных облаков...
Мне кажется, что истину я знаю —
И только для нее не знаю слов.

 

[alesshtein]

И так, перед вами моё самое любимое стихотворение, которое так сильно подходит мне и моему характеру. Несколько раз читала его на сцене. Но все мы знаем, что лучшего Гамлета перед публикой, чем Высоцкий, нет и не будет никогда.

Владимир Высоцкий - "Мой Гамлет"

Читать

Я только малость объясню в стихе,
На все я не имею полномочий...
Я был зачат, как нужно, во грехе, -
В поту и нервах первой брачной ночи.

Я знал, что отрываясь от земли, -
Чем выше мы, тем жестче и суровей.
Я шел спокойно прямо в короли
И вел себя наследным принцем крови.

Я знал - все будет так, как я хочу.
Я не бывал внакладе и в уроне.
Мои друзья по школе и мечу
Служили мне, как их отцы - короне.

Не думал я над тем, что говорю,
И с легкостью слова бросал на ветер -
Мне верили и так, как главарю,
Все высокопоставленные дети.

Пугались нас ночные сторожа,
Как оспою, болело время нами.
Я спал на кожах, мясо ел с ножа
И злую лошадь мучил стременами.

Я знал, мне будет сказано: "Царуй!" -
Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег,
И я пьянел среди чеканных сбруй.
Был терпелив к насилью слов и книжек.

Я улыбаться мог одним лишь ртом,
А тайный взгляд, когда он зол и горек,
Умел скрывать, воспитанный шутом.
Шут мертв теперь: "Аминь!" Бедняга! Йорик!

Но отказался я от дележа
Наград, добычи, славы, привилегий.
Вдруг стало жаль мне мертвого пажа...
Я объезжал зеленые побеги.

Я позабыл охотничий азарт,
Возненавидел и борзых, и гончих,
Я от подранка гнал коня назад
И плетью бил загонщиков и ловчих.

Я видел - наши игры с каждым днем
Все больше походили на бесчинства.
В проточных водах по ночам, тайком
Я отмывался от дневного свинства.

Я прозревал, глупея с каждым днем,
Я прозевал домашние интриги.
Не нравился мне век и люди в нем
Не нравились. И я зарылся в книги.

Мой мозг, до знаний жадный как паук,
Все постигал: недвижность и движенье.
Но толка нет от мыслей и наук,
Когда повсюду им опроверженье.

С друзьями детства перетерлась нить, -
Нить Ариадны оказалась схемой.
Я бился над вопросом "быть, не быть",
Как над неразрешимою дилеммой.

Но вечно, вечно плещет море бед.
В него мы стрелы мечем - в сито просо,
Отсеивая призрачный ответ
От вычурного этого вопроса.

Зов предков слыша сквозь затихший гул,
Пошел на зов, - сомненья крались с тылу,
Груз тяжких дум наверх меня тянул,
А крылья плоти вниз влекли, в могилу.

В непрочный сплав меня спаяли дни -
Едва застыв, он начал расползаться.
Я пролил кровь, как все, и - как они,
Я не сумел от мести отказаться.

А мой подъем пред смертью - есть провал.
Офелия! Я тленья не приемлю.
Но я себя убийством уравнял
С тем, с кем я лег в одну и ту же землю.

Я, Гамлет, я насилье презирал,
Я наплевал на Датскую корону.
Но в их глазах - за трон я глотку рвал
И убивал соперника по трону.

Но гениальный всплеск похож на бред,
В рожденьи смерть проглядывает косо.
А мы все ставим каверзный ответ
И не находим нужного вопроса.

 

[Simsomанка]

Сергей Ерошенко
В память о собаках войны

Сколько сказано слов.
Может чья- нибудь муза устала
Говорить о войне
И тревожить солдатские сны…
Только кажется мне,
До обиды написано мало
О собаках- бойцах,
Защищавших нас в годы войны!

Стёрлись в памяти клички.
Не вспомнить теперь и мордашку.
Мы, пришедшие позже,
Не знаем совсем ничего.
Лишь седой ветеран
Ещё помнит собачью упряжку
В медсанбат дотащившую
С поля боя когда- то его!

Связки мин и гранат
Разносили собаки под танки.
Защищая страну
И солдат от нависшей беды.
После боя бойцы
Хоронили собачьи останки.
Только нет там теперь
Ни холма, ни креста, ни звезды!

Батальон окружён,
Ни еды, ни снарядов, ни связи.
Свистопляска вокруг
И осколков и пуль круговерть.
С донесением псы
Пробирались и близили праздник.
Всем, даруя свободу,
А себе, зачастую, лишь смерть.

И собачья честь
Не замарана подлым предательством!
Жалким трусом из псов
Не отметил себя ни один!
Воевали они
Без присяги, но всё ж с обязательством
Вместе с Армией Красной
Уничтожить фашистский Берлин.

И когда в майский день
На могилы приходим святые.
И святое храня
Мы минуту молчанья стоим.
То пускай эта дань
И огонь, и цветы полевые
Будут памятью светлой
Будут скромной наградой и им!

 

[Mr.Mortis]

Снова листья легли на дорогу
И шуршат под ногами опять —
Так их в мире бесчисленно много,
Что никак их нельзя не топтать.

Мы спешим, мы красы их не ценим —
В жизни есть поважнее дела.
Но вчера на асфальте осеннем
Ты упавший листок подняла.

Как он вырезан точно и смело,
Как горит предзакатным огнем!
Ты на свет сквозь него поглядела —
Кровь и золото смешаны в нем.

Может вызвать он гордость и зависть,
Драгоценностью вспыхнуть во мгле...
Как дивились бы, как изумлялись,
Если б был он один на земле!

 

[Леди_Лейн]

На грани смерти
Чтобы увидеть скрытый текст, войдите или зарегистрируйтесь.

Мне ничего не сделать, я не могу, поверьте! Что не возьму - вот ужас! - валится всё из рук. Я засыпаю где-то. Где же? На грани смерти. Если глаза открою - вылетит бренный дух. Сердце продолжит биться, руки дрожать продолжат, если же кто увидит, скажет: "Да он живой!" И не узнают вовсе что где-то в ребрах - ножик, а в голове сомненья точит пчелиный рой.
Что же со мною стало? Вроде хожу по свету, а в голове всё так же, в общем-то, ни бум-бум. Мне бы найти решенье, только решенья нету, вот потому и дело вечно да наобум. Что есть судьба? Ошибка. Не разберёшь однако, где тут ошиблись боги. Стойте! А бог один. Я прохожу упрямо, не разобрав дороги, я понимаю, кто я. Я - неживой кретин.
- Как неживой! Помилуй! - громко кричит прохожий. (Видимо, я сегодня выразил мысли вслух).
- Ты же ещё ребенок! Так говорить негоже. Хватит с тебя притворства, ты же не слеп, не глух!
Надо ж, ещё ошибка.
- Где ты ребёнка видишь? Тут без сомнений - тело. Только вот чьё оно? Может, я просто нечисть - дикий лесной подкидыш, я возвратился в город с кряжей скалистых гор. Нет же, какая глупость! Я - человек обычный, впрочем чуть-чуть обычней, чем большинство других. Ну же, смешной прохожий, станешь моей добычей иль за тобой придётся мне на своих двоих мчатся стрелой и вихрем, не разобрав дороги? Стой, ну куда уходишь, глухо ворча: " Чудной"?
Я бы погнался, право, только устали ноги, мне бы сейчас, наверно, не повредил покой. Я так хочу улечься где-то под сенью вяза и у корней змеистых крепким забыться сном. Да от чего ж я жизнью с миром навеки связан, если сыра земля мне - самый родимый дом?! Вот бы в неё зарыться, сверху накрыться дёрном, а одеялом лучшим выбрать покров травы, только покров отныне в трубку тугую свёрнут и её с гулким треском нагло дерут коты.
Эй, отойдите, звери, вы же ковёр порвете! Он не для вас вообще-то. Что вы забыли тут?! Кошки мяучут громко на одичалой ноте и мой бесценный коврик так же противно рвут. Боже, откуда кошки, здесь же была дорога, здесь был прохожий, горы и потемневший лес, я так хочу обратно, дайте ещё немного, ну же совсем немного, каплю ещё чудес..
Доктор отводит руку, взгляд он отводит тоже, шприц остается в вене, сердце опять стучит.
Я замечаю ранку. Точку на бледной коже.
Что мне опять вкололи?
- Доктор, прошу... молчи.

---

-И ещё одно, теперь вертикальное.

невозможность
Чтобы увидеть скрытый текст, войдите или зарегистрируйтесь.

Мы сегодня
Сидим на крыше,
Вяжем свитер
Из лунной пряжи.
Млечный Путь
Серой нитью
Вышит
Над тончайшим
Ангарским
Кряжем.
Где-то ниже
Шуршат трамваи,
Монотонно
Ползут машины
И мостов
Поднебесных
Сваи
Накрываются
Крепдешином.
Пахнет дымом,
Чуть-чуть корицей
И оплавленной
Звёздной пылью.
Я сжимаю
В ладонях спицы,
Слишком лунные
И стальные.
И металл
Обжигает кожу,
Я смущаюсь,
А ты
Смеёшься.
Говоришь:
"Если хочешь,
Можем
Прямо завтра
Уехать
В Йоркшир.
Там довяжем
Наш общий
Свитер,
Просыпаться начнем
В шесть тридцать.
Этот способ
Давно испытан:
Убегать из большой
Столицы,
Чтобы рвать на лугах
Мелиссу,
Жечь костры
Под открытым
Небом,
Покупать дорогие
Джинсы
И носить
Вместо туфель
Кеды."
Я киваю.
Давай уедем.
Может, счастье
Ещё нас
Встретит.
Я не Питер, а ты
Не Венди,
Но в душе
Мы — немного
Дети.
Город в бешенстве
Рвет
И мечет,
Лютым волком
Грызет
Дорогу.
Я твои
Обнимаю
Плечи,
Переполненный
Чувством
Долга.
Нам осталось
Спуститься.
Утро.
Где-то громко
Звенит
Будильник.
Взгляд тяжёлый,
Немного
Мутный
И подёрнутый
Звёздной
Пылью.
Просыпаюсь.
Подушка — в клочья.
Признаю,
Что нечист
И грешен.
Ты мне снилась
Сегодня
Ночью.
Прекращай
Или я
Повешусь.

 

[Melissa-simka]

из цикла
Говард Филлипс Лавкрафт
Грибы с Юггота

---

размещаю сразу три - потому что они идут по сюжету друг за другом...
дальше - сюжет разрывается и стихи цикла представляют собой самостоятельные зарисовки событий.

1. Книга

В квартале возле пристани, во мгле
Терзаемых кошмарами аллей,
Где призраки погибших кораблей
Плывут, сливаясь с дымкой, по земле,
Мой взгляд остановился на стекле
Лачуги, превращенной в мавзолей
Старинных книг — десятки штабелей
Пылились подле стен и на столе.
С волнением шагнув под низкий свод,
Одну из книг раскрыл я наугад,
Но с первых строк меня швырнуло в пот,
Как если бы я принял сильный яд.
Я в страхе огляделся — дом был пуст,
И только смех слетал с незримых уст.


2. Преследователь

Заветный том за пазухой держа
И сам как будто бесом одержим,
Я мчался, озираясь и дрожа,
По грязным и разбитым мостовым.
Из затхлой глубины кирпичных ниш
За мной следили окна. В вышине
Маячили громады черных крыш -
От вида их тоскливо было мне.
Зловещий смех по-прежнему звучал
В моем воображении больном,
И, думая о томе, я гадал,
Какие бездны зла таятся в нем.
Меж тем вдали все топот раздавался
Как если бы за мною кто-то гнался!


3. Ключ

Я все никак опомниться не мог
От странных слов, чей тон был столь суров,
А потому, взойдя на свой порог,
Был бледен — и закрылся на засов.
Со мной был том, а в нем — заветный путь
Через эфир и тот святой заслон,
Что скрыл от нас миров запретных жуть
И сдерживает натиски времен.
В моих руках был ключ к стране видений -
Закатных шпилей, сумеречных рощ,
Таящихся за гранью измерений,
Земных законов презирая мощь...
Пока я бормотал оторопело,
Окно мансарды тихо заскрипело.