– Ты ее знаешь? – спросила я, кивком головы указав на приближающуюся к нам девушку.
– На самом деле, это я ее позвала, - шепнула в ответ Лорейн, и я искоса взглянула на нее. Она слегка улыбнулась мне уголками рта и уверенно двинулась в сторону незнакомки. Мне ничего не оставалось, только как поплестись за ней и с сожалением глядеть на трейлеры, в которых мы поселились в студенческом городке.
– Гудрун, привет! – сказала Лорейн, когда мы вплотную приблизились к ее знакомой. По тому, как они горячо и крепко обнялись, я сделала вывод, что они намного больше, чем знакомые. Лучшие подруги, не менее.
– Как только узнала, что ты здесь, сразу решила переселиться, - девушка улыбнулась, а я с немым восторгом наблюдала за ее действиями. Она походила на Лорейн только цветом и блеском волос плюс бледной кожей, только если Лорейн она досталась путем заточения в больнице за время ее комы, то у Гудрун бледнота была показателем наличия в ее жилах аристократической крови. В зеленых глазах с мелкими желтыми крапинками читалась надменность, которая испарялась, когда губы девушки растягивались в неширокой, скрывающей зубы, но искренней улыбке. Каждое ее движение, казалось, было наполнено плавностью и грациозностью.
– Как ты? – Гудрун наклонилась ближе к Лорейн и сжала ее ладони в своих, - Я услышала, что Мелгуд умерла
– Все нормально, - Лорейн избегала смотреть в глаза подруге, и несколько раз ее взгляд останавливался на мне. Я ощутила резкий и болезненный укол, этот взгляд был мне хорошо знаком. Так смотрят на тех, кого предпочли бы сейчас рядом не видеть.
Удивительно, насколько сильно выбило меня из колеи такое отношение со стороны Лорейн. Ведь кто для нее – я, если подумать. Даже не друг, мы и заговорили-то только две недели тому назад, когда после комы она появилась на пороге моего дома. Возможно, я думала, что факт моего "пожертвования" денег за уплату дома Вейманов, скажется на наших взаимоотношениях, но... оказалась неправа.
Я неловко переступила с ноги на ногу и подавила огорченный вздох. Мое присутствие здесь не обязательно.
– Пока, - пролепетала я Лорейн, ловя ее взгляд, и развернулась, чтобы уйти.
– Подожди! – Гудрун посмотрела на мое покрасневшее лицо, и я, повернувшись к ней, спрятала руки за спину, чтобы она не могла увидеть, как я хрущу пальцами. Это вряд ли сочлось бы за показатель благородства, - Ты друг Лорейн?
– Я... – из меня вырвалось только бормотание.
– Да, - вдруг четко сказала Лорейн, посмотрев мне в глаза долгим взглядом. Я не решилась прервать этот продолжительный безмолвный разговор, потому что ничего не поняла. Лорейн сказала, что я ее друг? Тогда почему она взглянула на меня так, словно я была лишней?
– Как тебя зовут? – спросила Гудрун с удивительной доброжелательностью.
– Фрэн, - проговорила я. Лорейн оторвала от меня взгляд своих голубых глаз, и я смогла свободно вдохнуть.
– Приятно познакомиться, - Гудрун улыбнулась, - Меня, как ты уже поняла, зовут Гудрун. Гудрун Принс, - и добавила: - Ты не подумай, это не титул и не прозвище, а фамилия.
"Под стать...", - промелькнула у меня в голове едкая фраза, но ее задушила моя стеснительность, и конец предложения мне не посчастливилось узнать.
Позже все внимание Гудрун вновь перекинулось на Лорейн. Я отвернулась от них и окинула разноцветные трейлеры скучающим взглядом. Сначала они поразили меня, как и вообще тот факт, что нам не осталось мест в общежитие и придется подождать две недели здесь, в этих оставшихся от бродячих цирковых артистов "квартирах на колесах", но сейчас, после полторы недели, что мы здесь живем, они не вызывали у меня изумление. Жаловаться на обстановку мы не могли – и не только при отсутствии желания как такового, но и оттого, что жаловаться было не на что. В трейлере проживает один человек, так что пусть на первый взгляд внутренность его кажется тесноватой, потом эта теснота становится огромным плюсом. По крайней мере, для меня, которая боится открытых пространств. Позади всех трейлеров находится столовая – прямоугольное здание из ярко-голубых кирпичей, внутри которого стены выкрашены в нежно-персиковый. Мне сразу там понравилось, и, кстати говоря, там находится ни только кухня со столовой. Это еще и гостиная с книжными шкафами, мольбертом и даже огромным плазменным телевизором на стене, плюс два компьютера и парочка игровых автоматов, на которых Лорейн уже потратила четверть своих денег.
Мы с Лорейн поселились здесь первыми, но пустыми осталась всего двойка трейлеров. Студенты еще прибывали, и, видимо, Гудрун тоже решила стать нашей соседкой на один день. Думаю, Лорейн ей объяснит ситуацию, в которой мы оказались: нам сказали быть послезавтра собранными, чтобы переехать в общежитие. Вещи я уже собрала, так что оставался этот день полностью свободным.
Я скрылась за трейлером и облокотилась на его стену, прикрыв глаза. День только начинался, что солнце палило так, что волосы на моей макушке, казалось, готовы были вспыхнуть. Я потеребила шевелюру, неосознанно дергая себя за кудрявые пряди. Давно следовало подстричь их, да времени и желания на это не хватало.
Собственно, не просто так мы с Лорейн оказались в столь ранний час на улицах студенческого городка. Я собиралась уже давно начать бегать снова, но Лорейн уговорила меня взять ее с собой. Как бы мне не хотелось тащить на себе лишний балласт, я согласилась, в душе спев похоронные дифирамбы мечте о свободном вольном беге. Лорейн не похожа на ту, которая интенсивно стремится стать сильнее. Истинные смыслы ее действий скрыты от меня за занавесой тайны.
Вдохнув поглубже, я сделала короткую разминку и побежала
...
Когда мы только приехали сюда, нам с Лорейн понадобилась новая одежда. Ее старая висела на ней как мешок, а мои вещи были уже пятилетней давности. В ближайшем магазине, пока я оплачивала свою покупку, на Лорейн что-то нашло. Не знаю, может, таким образом она решила привести себя в форму или же привлечь внимание юноши, находящегося неподалеку от нее, - как я уже говорила, мне не понять ход ее мыслей.
Короче говоря, Лорейн достала откуда-то скакалку и начала на ней прыгать посередине магазина, из-за чего стала угрозой для мирных граждан. Подходить к ней было опасно, и людям приходилось протискиваться в другой зал по стенкам, чтобы их не задела жестоко свистящая скакалка.
Не знаю, с чего это я сейчас вспомнила. Сейчас почти полночь, завтра утром за нами должно приехать такси и забрать в новое общежитие. Мне очень хочется узнать, каково оно: лучше или хуже трейлеров? Будь моя воля, я бы осталась жить тут на все время учебы. Но, если уж надо жить в общежитии...
Эта тема стала номер один, пока я, Лорейн и Гудрун сидели в столовой за одним столом на завтраке. Они бурно обсуждали варианты общежитий, и, как мне удалось сделать выводы из их беседы, то Гудрун здесь считалась чуть ли не популярнейшей девушкой. Отец ее владел какой-то фирмой, и семья Принс была достаточно обеспечена, чтобы Гудрун могла дожить до старости и не работать. Однако (это уже мои догадки) что-то вынудило ее уйти из-под крыла родителей и поступить в университет. Интересно, это ее собственная инициатива или же условие отца и матери?
За день, что прошел со дня нашей встречи с Гудрун, я с ней сблизилась ни на йоту. По идее, я с ней почти даже не пересекалась. Подозреваю, что они провели все время с Лорейн, у нее в трейлере.
– А ты как считаешь? – внезапно спросила меня Гудрун, когда моя ложка с омлетом была на полпути ко рту. От неожиданности я вздрогнула, и кусок еды шлепнулся обратно на тарелку, обрызгав мне рот соусом. Я покраснела от неловкости и поспешила вытереть лицо, но еще более заволновалась, так как не слышала, о чем шла речь в разговоре Гудрун с Лорейн.
– Мы думаем, куда поступить, - поспешила мне на помощь Лорейн, хотя я до конца не уверена, что она преследовала эту цель, - До сегодняшнего вечера нужно отправить свое решение о факультете на почтовый ящик декану, - она кивнула за спину на два дряхленьких компьютера, стоящих в углу помещения, - Гудрун хочет пойти на литературный, я – на биологию, она будет нужна мне, чтобы стать в будущем хирургом.
– Я... – пробормотала я, обмакнув рот салфеткой, - Я подумывала поступить на актерское мастерство.
– Хочешь стать актрисой? – Гудрун окинула меня критическим взглядом, и я зарделась.
– Нет. Актерское мастерство подразумевает не только профессию актера.
– Так кем ты хочешь стать? – поинтересовалась Лорейн.
– Спортсменкой, - уверенно сказала я, и многострадальный омлет попал мне в рот.
– А разве для этого не нужно быть в каких-либо секциях? – произнесла Гудрун, - Для спорта мозг не нужен, там важна только сила.
– Я вступила, куда нужно, - ответила я холодным голосом. Продолжать разговор охота сразу же отпала: у меня существует обоснованная неприязнь к людям, которые верят стереотипам.
На самом деле, для будущей карьеры спортсмена я и впрямь вступила в студенческую команду по легкой атлетике, где меня буквально приняли с распростертыми объятиями. Может в прыжках я и не сильна, зато в беге мне нет равных. Как посмотреть со стороны, так все члены команды не дотягивают и до среднего уровня в беге – как и на выносливость, так и на время. Сначала это огорчило меня, но потом мне удалось поднять боевой дух команды, и теперь все мы активно готовимся к межстуденческому чемпионату по легкой атлетике, который будет проходить в Китае. До него еще целых полтора года, но начинать совершенствоваться надо уже сейчас. А совершенствоваться нас всем есть куда.
После завтрака я отодвинулась от стола и отнесла пустую тарелку в раковину. В столовой работал свой человек – одна из женщин-поваров-плюс-уборщиц, каста которых, по слухам от "старичков", имела обычай частенько поджигать готовящуюся пищу студентов. Так что здесь мыть тарелки за собой не было обязательным, но ради приличия и из-за привычки я все-таки делала это. Вытерев о полотенце руки после этого, я направилась прямиком к компьютерам, где меня поджидала Лорейн с виновато-извиняющимся лицом.
– Ты же знаешь, Фрэн, она не со зла, - сказала она тихо, когда мы уселись за компьютеры. Удивительно, как я, по ее мнению, могу это знать, если увидела Гудрун только день назад? Я промычала что-то неразборчивое, и быстро отправила декану актерского факультета письмо.
Мы с Лорейн освободили компьютеры, и я заметила, как за один из них садится Гудрун. И все-таки, почему она здесь и почему именно литература?
Я попыталась воссоздать в голове разговор этих двух, что вообще-то было бесполезно, так как весь завтрак я задумчиво разжевывала омлет. Но, на мое удивление, я начала вспоминать некоторые обрывки и проматывала их в голове, надеясь, что что-то щелкнет и встанет на место.
– До того, как узнала, что ты здесь, я жила в... – говорила Гудрун, потом она назвала адрес общежития. Это название вертелось у меня на языке, но, так как не несло в себе никакой нужной мне информации, я попыталась перестать думать об этом.
– В Стамбуле у отца есть завод, но мы живем в Париже, - а потом Лорейн кивнула:
– Конечно, я помню, прошло два года, а не десять лет.
Что? Откуда она...
Так вот оно что. Гудрун тоже живет в Берстолле, где они с Лорейн и познакомились! Могла бы и сразу догадаться.
– Я – участница "Женского клуба... – сказала Гудрун, - и теперь ты, Лорейн, тоже. Нас надо...
– Ты помнишь, как в школе, когда нам было пятнадцать, давала концерт мальчишеская рок-группа? – спрашивала Гудрун, а Лорейн соглашалась, - Тогда я увидела и услышала это, и мне понравилось. Моя мама слушает попсу, а папа не хочет ничего слышать кроме тишины. Но я выпросила у них бас-гитару и учителя по ней.
– Я и не знала, что ты умеешь играть на музыкальном инструменте, - проговорила Лорейн.
– На двух. В детстве настояли, чтобы я училась играть на фортепиано.
– И ты решила...
– Стать музыкантом, - закончила Гудрун, - Рок-музыкантом. Собрать свою рок-группу. А для этого мне нужно знать литературу, чтобы писать песни. Один парень здесь, Хиллари, имеет поразительный голос...
Рок-группа? Никогда бы не подумала, если бы не слышала собственными ушами. А может быть, ничего такого Гудрун даже и не думала...
Кроме всего, в столовой находился шахматный стол. За две недели, данные студентам для осмотрения всего студенческого городка и адаптации "иностранных" организмов, я привыкла засиживаться за ним, тем более что никто не проявлял к шахматам такого рвения, как я. Все либо пожевывали пищу и делали домашнее задание, либо читали на диванах в противоположном конце столовой учебники или смотрели телевизор. Я села за шахматный стол, предвкушая провести это утро за расчетом ходов, но мою идиллию прервала Лорейн.
Она плюхнулась напротив меня на стул и осмотрела беглым взглядом стоящие на доске фигуры.
– Сыграем? – предложила она.
– А ты умеешь? – с сомнением посмотрела я на нее.
Она не ответила, и мы начали игру.
Через несколько ходов я уже выигрывала, и Лорейн удивленно взглянула куда-то вбок.
– Смотри, Гудрун делает домашнюю... работу? – непонимающе произнесла она. Я проследила за ее взглядом и тоже посмотрела на Гудрун. Она вновь села за стол, за которым мы завтракали, и что-то усердно писала в блокноте с синей обложкой.
– Она только сейчас отправила письмо декану на литфаке, - сказала Лорейн, а я вгляделась в лицо Гудрун. Она морщила лоб и крутила между фалангами пальцев карандаш.
Я отвернулась и посмотрела на расположение шахмат. Появилось странное ощущение недостатка, словно что-то изменилось. Почесав переносицу, я сходила конем, и Лорейн нахмурилась.
– Лорейн? – спросила я.
– Да? – она подняла на меня взгляд кристально голубых глаз. Возникло чувство, словно я уже когда-то встречалась с такими глазами взглядом, кроме Лорейн.
– Ты сжульничала, да? – вздохнула я. По тому, как испуганно исказилось лицо девушки, я поняла, что выражение моего лица и мой голос испугали ее.
– Я просто...- пробормотала она, не глядя на меня, и каким-то удивительным образом я поняла, что ее взгляд возвращается к одной точке – мольберты около книжных шкафов.
– Если ты хочешь рисовать, почему не идешь? – сказала я.
– Не знаю. Здесь люди, а я не могу рисовать, когда вокруг кто-то есть.
– Тебе требуется остаться наедине с мольбертом, чтобы пришла идея?
– Менее логические люди, чем ты, называют это вдохновением, - Лорейн осторожно занесла руку над свой пешкой и подвинула ее прямо под моего коня. Я снесла ее.
– А почему ты не пошла на матфак? – спросила девушка, поморщившись.
– Я не захотела, - у меня не было желания обидеть ее, но слова прозвучали резко и грубо. Я попыталась загладить это: - Не хочу казаться безумным ученым.
– Теперь уже есть такая профессия? – рассмеялась Лорейн. Она кивком головы указала на книжные шкафы, - Смотрела, что там есть?
Я посмотрела на шкафы.
– Нет. А ты?
И повернулась я к Лорейн вовремя. Она возвращала побитую моим конем пешку на место и ставила ее на совершенно другое место, на котором, как она думала, эта фигура принесет ей большую удачу.
– Лорейн! – в негодовании воскликнула я и отбросила ее руку от пешки. Та упала на доску, повалив за собой несколько других фигур, отчего несколько взглядов с противоположной стороны столовой переметнулись на нас, но их обладатели быстро потеряли к нам интерес. Одна Гудрун продолжала глядеть на нас, не проявляя никаких эмоций.
– Если не умеешь играть, то не играй вообще, - воскликнула я, вскинув руки к шахматной доске. Более всего меня разозлило то, что Лорейн сделал жест, словно бы она ни при чем и так просто получилось.
Я ушла от нее в расстроенных чувствах, по пути заметив на столе синий блокнот. Гудрун явно не обременила себя долгими мышлениями. Я заметила ее, сидящую на высоком стуле за тумбами и смотрящей телевизор. В руке у нее был пульт, а студентка-первокурсница с книгой в руках в благоговении таращила на Гудрун глаза.
Эти две из "женского клуба" стали мне до ужаса противны.
