В детстве, когда все внезапно начали мечтать об американской мечте, я грезила восточными далями, представляя, как сильные ветра и слепящее солнце сужают мой разрез глаз, представляла, что у меня будет собственный верный конь, чье храброе сердце и сильное тело будут моим спасением в самую лютую зиму. Конечно, я еще многого не знала из отдела "правда", а большое влияние на мою не устоявшуюся психику оказали телевизионные исторические программы про Чингисхана и Золотую орду.
Глядя сверху вниз на удивительные города, меж которых проносились бедные провинции, я пыталась вообразить, в каком месте мы остановимся из мною увиденных: в шумном ли мегаполисе или в убогой деревне без водопровода? Наша посадка звучала как Пекин, но я все еще не могла поверить, что нахожусь в Китае, даже когда увидела из окон этот город.
Но наше с другими членами команды возбуждение оборвал резкий приказ тренера не выходить из аэропорта. Оказалось, что до деревни Такемицу, которую выбрали для проведения в ней чемпионата, нам еще с два часа трястись в тесном, зато лично выделенном нам от спонсора этого мероприятие самолете. Это оказалась какая-то мини-версия, на подобии тех, которые выставляют деревянными на витринах магазины старины.
В общем, в тесноте, да не в обиде.
Деревня оказалась чудесней, чем я могла со своим пессимистическим жизненным настроем думать: зелень, зелень, розовая листва пышных деревьев, горячие источники и оборудованный по последнему слову техники стадион. Поселили нас в двухзвездночный отель "Спящий дракон" – уютная пагода, работники которой совсем не похожи на азиатов.
Первый человек, который тут же к нам подошел, был наш гид, инструктор и экскурсовод в одном лице. В легкой рубашке и свободных штанах, он попеременно то касался пальцами своей серой шляпы, то оглушающе свистел в висящий на веревке на его груди свисток, посылая спортсменов из других стран в другие гостиницы. Я немного поговорила с ним, выясняя, что здесь есть самого интересного и какие у нас будут свободные дни, чтобы рассмотреть достопримечательности, и пометила в голове поучаствовать в чайной церемонии. В это время тренер, весь волнующийся и дрожащий, распределял нас по номерам, и наша сборная, не считая меня, ввалилась в отель, оставив улицу благоухать в тишине. Мы с экскурсоводом обменялись понимающими взглядами.
Большим удивлением для меня стало то, как азиаты здороваются друг с другом. Вместо рукопожатия они делают поклон, причем угол его зависит от того положения, какое занимает человек, которого ты приветствуешь, на иерархической лестницы. Это рассказал позже экскурсовод, но оказалось, что, дабы развлечь приезжих туристов, с ними азиаты могут кланяться как им удобно, потому что чаще всего иностранцы и понятия не имеют о порядках Китая.
Здесь даже воздух другой. Не жарко, не холодно, - температура стоит комфортная, как для людей Востока, так и для приезжих с Запада. Те розоволистные деревья отдают в воздух поистине великолепное благоухание, аромат, который запоминается надолго.
Зайдя внутрь отеля, я с некоторой долей обиды заметила, что тренер и сборная меня забыли, но зарегистрировавший их мужчина подозвал меня с легкой улыбкой и отдал мне ключи от номера. К моей радости, он хорошо владел английским, и я начала расспрашивать его о местных странностях. Сначала он рассказал мне о летающей корове, которая поразила в прошлую весну всю деревню, а потом добавил:
– Кстати, говорят, ниндзя прекрасно умеют прятаться в темноте. Может быть, у них можно этому научиться?
Я посмотрела на мужчину внимательным взглядом, но он говорил с серьезным лицом.
Ниндзя? Интересно.
– Извините за неудобства, но Ваш номер еще не освобожден предыдущим владельцем. Не могли бы Вы немного подождать в холле, пока прежний постоялец выезжает и номер прибирают?
Мне пришлось только согласиться. В холле – соседняя с регистрационной комната – играла музыка, мною ранее слышимая только в фильмах азиатской тематики, а со стен глядят древние артефакты, если верить повешенным близ них табличкам с указанием названия и возраста. Некоторое время я рассматривала маску демона и еще какой-то предмет, название которого забыла, пока мужчина из регистрационной не назвал мое имя и попросил идти с ним.
Мне достался небольшой одноместный номер, достаточно просторный для одного человека, не балованного роскошью жизни. Все, самое необходимое, имеет место быть, мне нравится. Я покидала вещи в комод и плюхнулась на кровать, освобождаясь от надоедливой обуви, и достала ручку с тетрадью, чтобы записать это. Сегодня весь день у нас свободный, не считая вечера – там у нас назначена тренировка, тренер забил стадион под нас, а завтра первое соревнование по прыжкам. Надеюсь, все пройдет успешно.
...
После я решила зря время не терять и вышла вновь в регистрационную, где чуть не наткнулась на молодого человека, лет чуть старше меня, явно азиата, который, с повязанной на голову банданой, стоял справа от главной двери и жонглировал чашками из-под кофе. Вокруг него уже собралась маленькая толпа, состоящая, преимущественно, из китайских работниц отеля, которые молодыми звонкими голосками наперебой что-то щебетали. Конечно же, я слова не разобрала, что они говорили. Но каким-то образом я не сразу же ушла, а еще смотрела на привлекательного жонглера, который, как мне показалось, на один миг перевел сосредоточенный шутливый взгляд со своих рук на меня.
Слева от стойки стоял другой молодой человек, тоже азиат и тоже в бандане, из чего я решила сделать вывод, что это – часть их униформы. Этот с отрешенным видом смотрел в стену перед собой, и изредка его пихали пищащие от восторга китайские девушки, но он не обращал на них внимания, только более отодвигался ближе к стене.
Двери распахнулись, и внутрь вошла красивая пожилая женщина-азиатка, с двумя ажурными золотистыми косами и пышной челкой. У нее были глаза такого теплого карего цвета, что я пыталась представить их, без морщин вокруг, когда женщина была моложе
При ее появлении стайка девушек рассыпалась, и они тут же исчезли по направлению к кухне. Женщина с напускным неудовольствием посмотрела на жонглера.
– Опять отвлекаешь девушек от работы, Алексей, - она прикрыла рот рукой, чтобы самой не показать улыбку, появившуюся при виде работника. Алексей? Я удивилась – имя совсем не китайское, даже не понятно, как оно сюда попало.
– Всем нужно когда-нибудь отдыхать, даже тебе, Кристина, - широко улыбнулся жонглер. Чашки меж его рук так и летали.
Женщина закатила глаза, уже не скрывая благосклонной улыбки.
– На тебе нужно пахать и пахать.
– Вот уж пусть кто попробует! – со смехом сказал Алексей, и они с Кристиной рассмеялись.
День представился мне слишком бесполезным, если я хотя бы не попытаюсь заняться делом. Никогда не считала себя таким уж трудоголиком, но отсиживать задницу в номере внезапно представилось самой ужасной пыткой. Я переоделась и прошла в ванную комнату, где налила себе из-под крана чистой воды. Я поторопилась, говоря о комфортной температуре, - то было ранним утром, а с часами воздух все сильнее прогревался, и становилось жарко.
Собрав волосы в хвост, я направилась из ванной комнаты в регистрационную, куда ввалилась, запнувшись о порог двери, словив все взгляды присутствующих. Смущенно подняв голову, я прошла к выходу, внезапно осознав, что кроме взглядов словила и кого-то еще.
Вместе со мной к выходу направился Алексей.
Он прошел быстрее меня, и я тут же поняла, насколько ошиблась. Он начал оживленный разговор с кем-то из толпившихся на улице, а я, как потерянная и брошенная девочка, остановилась вкопанной в землю лопатой, не зная, куда идти дальше.
Я услышала голос Кристины и нечаянно уловила их с Алексеем разговор, как он попросил у нее на сегодня отгул. И внезапно для самой себя меня это огорчило. Словно бы я хотела быть уверенной, что по моему приходу обратно в отель Алексей будет все еще там, со своими кофейными чашками и волшебными ловкими руками, которые могут творить чудеса.
Непонятно почему, я разозлилась, когда и наш гид не обратил на меня внимания, словно перед ним на земле лежала букашка, а не стояла я.
– Простите, - я повернулась на голос, уже зная, кто его обладатель, но все еще не веря этому, и увидела вдруг лицо смущенного Алексея. Он улыбнулся мне, - Я знаю, что в Европе здороваются через рукопожатие, но мне было бы очень неудобно...
С полуслова поняв, что он пытается мне сказать на неплохом английском, я поклонилась, как утром мне поклонился какой-то мужчина, и выпрямилась, с легким напряжением глядя на Алексея.
Он с облегчением улыбнулся и поклонился мне в ответ.
– Мое имя Алексей, а Ваше?
– Я Фрэнсис, - улыбнулась я, - Можно короче – Фрэн.
– Фриенсес, - попытался выговорить Алексей, но у него получилось настолько не похоже и смешно, что я не сдержала смешок, - Что, что смешного? – я вновь не удержалась, - Ну-ну, смейся же, красивая Фриенсес.
Из меня вновь кто-то выстрелил смехом, и Алексей начал посмеиваться вместе со мной. А потом до меня дошло, что он сделал мне комплимент, и я замолчала, покрывшись румянцем.
– Красивая? – пробормотала я, - Спасибо.
Он внимательно посмотрел на меня.
– Разве в Европе мужчины не делают женщинам комплиментов?
Не говорить же ему, что я их в Европе не принимаю, не умею принимать, да и не принимала. Разве что в школе. На выпускном? Да, в последний раз юноша сделал мне комплимент на выпускном, и это был убогий, упитый "вхлам" Дональд МакДаф, ни один вечер которого не обходился без алкогольного опьянения. И да, назвал он меня самым, наверное, показавшимся ему прекрасным эпитетом, проблеяв мне в ухо и дыша спиртным духом: "Ты... такая... ну, это... чистая" – и пойми, что он имел под этим своим "чистая", когда мое лицо было измазано, как у настоящего зомби, а вечеринка, на которую мы с усердием трудились попасть, проходила под тематикой "Хэллоуин".
– Делают, но не так тонко,- наконец, сказала я.
– Дай угадаю, - воскликнул Алексей. – Ты из Англии?
Я рассмеялась.
– Как ты узнал?
– Кожа слишком бледная, и ты так оглядываешься на небо, словно собираешься увидеть там тучи и раздумываешь, брать с собой зонт или нет.
Было так легко говорить, как будто не думая, слова текли, и я говорила то, что сказала бы близкому другу, а не тому, кого я вижу в первый раз в жизни. Наверное, это очарование Алексея, как он весело и непринужденно рассказывал веселые случаи в деревне, с грустью сожалел, что нигде больше не был, сработало на меня, хотя говорить такое холодное слово – сработало – сейчас мне кажется даже неуместным. Да и вообще, почему все мои слова – как холодная, подобранная речь, научная статья, с ее оборотами? Не могу и не получается писать по-другому, возможно, жизнь научит.
–...а в Китае делают так? – и, не задумывая о политкорректности, я приблизилась к Алексею и поцеловала его в щеку. До этого мы пытались поразить друг друга привычками и обычаями стран, в которых живем, но по ошеломленному лицу Алексея я поняла, что победила.
– Нет, – проговорил он, улыбка на его губах стремилась раскрыть ему рот словно до ушей. - Ты явно победила, - и... – Не могла ли ты повторить, а то я не очень запомнил?
И я повторила, только теперь и моей щеки коснулся поцелуй.
В четыре часа жара стояла такая, что у меня закрывались глаза. Мы зашли внутрь отеля, и Алексей отправился на поиски бутылки воды, найти которую, по его словам, здесь труднее, чем верблюда во льдах. Я не стала упоминать о том, что в женском туалете есть специальный кран с текущей из нее питьевой водой, - мне хотелось подумать в одиночестве, да и вряд ли Алексей зашел бы в женскую ванную комнату.
Но одиночества для раздумий я не нашла – в холле, утром пустовавшем, были люди. Одна азиатка, с завистливым взглядом проследив за уходом Алексея, подошла ко мне с недружелюбно настроенным лицом , и все-таки, следуя традициям своей страны, поклонилась. Я поклонилась в ответ, не считая за свой долг оскорблять ее. Все же, несмотря на то, что она явно испытывала ревность по отношению к Алексею, хотя он, успев рассказать мне о своих северно-восточных краях, и словом не обмолвился об имеющейся у него девушке, я не должна была быть причиной развития этой ревности и тем более ее источником. Поэтому я поспешила уйти в другой конец холла, пока эта девушка не ушла.
После ее ухода вернулся Алексей, неся в руках бутылку чистой воды.
– Я не покажусь тебе невоспитанной и не оскорблю ли ваших обычаев, если выпью ее из горла? – с наслаждением держа в руках холодную бутыль, спросила я, разглядывая воду.
– Нет, точно нет, - рассмеялся Алексей, и я не стала дважды спрашивать, сделала два жадных глотка и протянула воду ему с вопрошающим лицом. Заговорщицки мне подмигнув и в упор глядя на женщину, которая смотрела на нас с открытым ртом около висящей на стене маски, он сделал несколько глотков и вытер рот рукавом. Я усмехнулась.
– Так если здесь есть бутылка чистой воды, значит, где-то в мире существует верблюд во льдах?
И мы пустились в бессмысленные, но веселящие нас дебаты по этому вопросу.
Я и не заметила, как время перевалило за шесть часов, и из своего номера с оглушающим криком вышел тренер. Увидев своим острым взглядом меня в холле, он громогласно сказал:
– А, Кордель, первый день, а уже обжимаешься в уголке! Не ожидал от тебя, не ожидал!
Я вспыхнула до корней волос, почувствовав в кончиках пальцах режущую боль, но рука Алексея, стоявшего за мной, нашла мою и сжала. Я выдохнула сквозь сжатые зубы.
– Чтобы в семь все были у входа! – крикнул тренер и удалился.
Алексей обошел меня и отпустил мои ладони.
– Все хорошо? – он подбадривающе улыбнулся, - Эй, а кто говорил мне, что нельзя склонять головы из-за людей и их слов? – я закусила губу, - Да-да, именно ты, Фриенсис, - произнес он тем забавным способом, хотя за весь день научился произносить мое имя правильно, что я засмеялась.
– Да, все хорошо.
– В чем ты участвуешь?
– Почти все состязания, - ответила я, при упоминании чемпионата внутренне испугавшись своего провала, - Вне легкой атлетики будет бадминтон, как дополнительное состязание, в котором может поучаствовать любой желающий, но я не буду.
– Я бы c тобой сыграл, - Алексей улыбнулся, и в его словах я услышала намек, что это наша не последняя встреча.
Сегодняшний марафон отчетов объявляю закрытым 
