Кота у меня не будет.
Лео на самом деле зовут Молком, и у него есть хозяева. Мама наорала на папу, что он украл чужого кота. Папа защищался изо всех сил и говорил, что кот был один, значит ничейный. Разве можно украсть бродячего кота?
– Но он не бродячий, – по голосу мамы было слышно, что она злилась и устала. – Все знают про Элдеров, которые отпускают своих животных на самовыгул.
– Я не знаю. И отпускать животное одно все равно, что выбросить его.
– Ты не имеешь права забирать чужого кота только из-за того, что не согласен с методами воспитания его хозяев.
– Но эти методы неправильные. Лео нуждается в доме, настоящем доме.
– Во-первых, Молком. Во-вторых, вот иди и обсуди это с его хозяевами.
Родители ругались еще долго. Хорошо, что я ушел в школу. Никогда бы не подумал, что буду радоваться школе.
Мой школьный проект так и остался незаконченным. Папа был слишком занят спорами с мамой, чтобы помогать мне. Джиа предлагала сделать это вместо него, но я отказался. Я вообще не хочу заниматься никаким проектом. Но вот от замка я бы все же не отказался. Настоящего, конечно, чтобы спрятаться там от родителей. Замки ведь для этого нужны? Уйти в потайную комнату и ни один страшный-страшный монстр не пройдет. Родители не монстры, но уйти в потайную комнату от них все равно хочется.
Когда мама не в настроении, она убирается. Берет все свои бутылки с моющими средствами, губку и натирает все поверхности до блеска. Ее в такие моменты лучше не трогать. Что ни день, то мама мое кухонные тумбы, пол, сантехнику. Я ее не трогаю.
Но это еще ничего. Совсем кошмарно стало, когда мама узнала, что папа хочет котят Мару. Она говорила, что в мире и без того полно никому ненужных животных, зачем увеличивать их количество. Папа отвечал на это, что ему котята нужны, а мама предложила ему не маяться дурью. Тогда папа психанул и ушел к брату. Меня, только вернувшегося со школы, он взял с собой. Мне не особо хотелось к дяде Скаю, я его не знаю толком, но мне показалось, что папа расстроится и будет еще больше не в духе, если я откажусь сходить с ним. По дороге он ворчал, что мама ничего не понимает, Мару была бы счастлива обзавестись детьми.
Я не был бы так уверен. Моя мама меня не хотела. Не думаю, что мое появление сделало ее счастливее. Меня хотела мама Мари, но ее больше нет. И толку теперь от меня?
Дом дяди Ская очень близко к нашему старому дому, где я родился и вырос. Папа пропылил мимо и даже не обратил внимания, а я немного притормозил. Ничего не изменилось. С тех пор, как умерли родители, дом пустуем. Мне нравится тот, где мы живем сейчас, но этот нравится намного больше. Когда мы жили здесь, все были счастливы. И живы.
Пока мы шли, я узнал, что дядя Скай и тетя Ханна собираются переезжать. Точнее разъезжаться. Сейчас они живут в доме, который достался им от родителей, но Глиммербрук им давно надоел, родители мертвы, поэтому дом нужно продать. Дядя Скай звал папу, чтобы тот смог выбрать, что взять на память. Он выбрал несколько книг по магии и забрал прах Бенедикта. Бенедикт – это папин пес, который давно умер от старости.
Все кругом умирают. Ужас какой-то.
Я не помню Беню, но помню рассказы о нем. Он был большим пушистым псом. Его не стало вскоре после моего рождения. Интересно, а Микки старый? Если да, то и он скоро умрет, а я этого не хочу.
Папин брат встретил нас во дворе. Они сразу начали обсуждать маму. Дядя Скай слушал, разинув рот, и не перебивал, а мне было неприятно. Мама и правда слишком много кричит на папу, но мне не нравится, что папа жалуется на нее. Почему взрослые не могут просто мирно обсудить все?
Мне не хотелось слушать пересказ того, что я уже слушал, когда ругались родители, поэтому я ушел в дом. Кажется, ни папа, ни дядя этого даже не заметили, слишком увлеклись своими взрослыми делами. Зато я встретил тетю Ханну. Она сделала мне какао и предложила поиграть в компьютер, пока папа занят. Занят, как же.
– Твои родители помирятся, не переживай, – сказала тетя.
Хоть бы так, но верится с трудом, если честно.
Когда мы уходили, дядя Скай сказал папе, что всегда считал их с мамой «отстойной парой»:
– Она тебе не по зубам, я и раньше об этом уже говорил. Без обид, – он пожал плечами, а папа от раздражения аж сжал руки в кулаки, но ничего не сказал. – Ей нужен кто-то более… э… короче, не такой олень, как ты.
– Олень?!
– У тебя вид и поведение, как у косули при виде хищника, и глаза, как у Бемби. А Лис, ну, она и есть Лис.
– Пошел ты.
Но пошел почему-то не дядя, а папа. Удивительные существа, эти взрослые. Зачем кого-то посылать, когда собираешься уходить сам?
Папа предложил сходить в академию. Я уже устал, особенно от этой дурацкой школьной формы, которую не успел переодеть, но решил согласиться. Родители любили академию, они даже познакомились там – причем и то, и другое можно сказать про всех моих родителей. А я в академии не был ни разу. Хоть разок посмотрю, что там и как. День все равно уже испорчен, хуже его ничего не сделает.
В магическом мире все такие деловые, ходят с волшебными палочками и с волшебными питомцами. Я вспомнил Люсю, который умер вместе с мамой, и мне стало грустно.
Папа отвел меня в библиотеку. Там была женщина с суровым взглядом, но мне показалось, что на самом деле она совсем не суровая. Она сама подошла к нам и начала разговор с папой. Впервые за долгое время я слышал, что он говорит спокойно, не жалуется на маму и не краснеет от злости. Они обсуждали совершенно скучные магические штуки, в которых я не понял ничего. Вот подслушивать разговоры родителей с Рей и остальными на Батуу мне нравилось. К счастью, папа взял пару книг и сказал, что мы уходим, но сразу после этого мы столкнулись с мужчиной, который показался мне очень знакомым. Пока я вспоминал, где его видел, папа попросил женщину присмотреть за мной, а сам пошел к тому мужчине. Только когда они отошли подальше, я понял, где видел его. В горах, когда я пытался купить лыжи, он долго пялился на меня. Мне хотелось проследить за папой, но женщина с суровым взглядом не пустила.
– Почти все эти книги собрал твой отец, – сказала она. – Моргин. Это его библиотека.
Я посмотрел по сторонам. Ух ты! Вот теперь стало интересно.
Женщину зовут Литонья, и она с детства дружила с папой Моргином. Они вместе учились в академии, а когда папа покинул пост мудреца, Литонья заняла освободившееся место. Все это она рассказала, пока я ходил между стеллажей и читал названия на корешках книг. Сборники упражнений по каждому виду магии, кулинарные рецепты для алхимиков, физиология и болезни фамильяров, история разлома магического мира…
– Если хочешь, то перейдя в среднюю школу сможешь поступить к нам в академию и учиться не только обычным предметам, но и магии. Все будут рады тебя здесь видеть. Твои родители, как-никак, очень известны в стенах академии.
– Кто «все»? – Литонья собиралась ответить, но мне вообще-то было не так уж и интересно. – Я не поступлю.
– Почему же? Уверена, тебе хватит навыков. В тебе кровь потомственных волшебников.
– Мне все равно, чья во мне кровь. Просто не хочется.
Литонья кивнула. Какое-то время мы провели в тишине.
– Можно узнать, почему?
– Я ненавижу магию, – Литонья удивленно вскинула бровь. О да, все удивляются, если слышат. Я же сын волшебников. Как будто это означает, что я обязан любить то же, что и они. – Магия отняла у меня родителей, – если бы они не полагались на дурацкое зелье бессмертия, то могли бы найти другой способ. Например, стали бы русалками, как бабушка. Она старше родителей, но до сих пор жива, потому что русалки живут очень долго. Или вот дедушка, который… – О! Я придумал. Если вы сможете вернуть моих родителей, я поступлю в академию. Честно-честно.
– Но я не могу вернуть твоих родителей.
– Мама вернула дедушку. Он правда призрак, но какая разница? Зато он есть. А родителей нет.
– Прости, малыш, но бывают ситуации, когда даже магия бессильна. Если твоим родителям не помогло зелье бессмертия, я ничего не смогу сделать тем более. Видимо, так решила Смотрящая.
Опять эта Смотрящая! Как же она раздражает. Кто она вообще такая?
Мне захотелось швырнуть в Литонью самой тяжелой книгой, которую нашел папа Моргин и принес в эту библиотеку. Какая она все-таки гадкая. Я сказал Литонье об этом и убежал из библиотеки на поиски папы. Надоело. Хочу домой.
В коридоре я увидел толпу.
Слышно было, как кто-то шушукается и даже плачет. Я кое-как протиснулся вперед и увидел на полу женщину. Перед ней стоял сим со страшными костлявыми руками и без лица. Жуууть.
Женщина не шевелилась, а страшный сим сверялся со списком. Затем в его костлявых руках появилась коса, которой он взмахнул, и женщина исчезла, а на ее месте появилась урна.
Никогда раньше я не видел Смерть, но догадаться, кто это, не так уж и сложно.
В толпе стоял папа, но меня он не заметил, раз не сказал ни слова о том, что я смотрю, как Смерть забирает душу умершего. С родителями то же самое было?
Когда исчезла женщина, все начали медленно разбредаться, включая папу и мужчину, с которым он ушел из библиотеки. А я подошел к Смерти и заговорил.
– Здравствуйте.
– Здравствуй, – его голос и правда был такой пугающий, как его описывают в детских страшилках. Бррр.
– Я вас ненавижу.
Сим без лица засмеялся, от чего у меня мурашки побежали по коже, но я запретил себе бояться. Я был на Батуу и помогал родителям сражаться против Первого Ордена, а он намного страшнее, чем Смерть.
– Вы забрали моих родителей. Зачем? Что они вам сделали?
– Так было нужно.
– Кому?!
– Тому, кто составляет список, – костлявая рука взялась за книгу, висящую на поясе у Смерти. Это что-то типа ежедневника, надо полагать. Ежедневника, в котором вместо «приготовить завтрак» и «погулять с собакой» сказано «забрать души родителей Исаака Декарта». – Я лишь проводник. Забираю тех, кому пора уходить в иной мир.
– Тогда забери меня, я хочу к маме и папе!
– Тебя нет в списке.
Я кричал и требовал внести меня в список, но сим без лица отказывался. Он вел себя так, как будто ему скучно слушать все, что я говорю. Под конец он начал выходить из себя.
– Однажды ты появишься в списке, тогда я явлюсь за тобой сию же секунду. Но пока тебя в нем нет, ты будешь жить, дышать, ходить – пребывать в этом мире. Не трать время на ерунду, чтобы не пожалеть об упущенном в тот момент, когда мы встретимся вновь. Мне пора, у меня начинается выходной. До встречи.
Он исчез так же, как женщина перед ним. А я остался стоять совершенно один у черного облачка от Смерти, которое почти мгновенно растворилось в воздухе, и урны с прахом. Это все, что осталось от женщины, которую я никогда раньше не видел, но от ее смерти мне так больно. Почему все молча разошлись? Почему никто не остановил Смерть? Почему никто не оплакивает умершую женщину? Почему все такие бессердечные?
От дурацкой школьной формы у меня чесалось все тело. Ее шьют из самого колючего материала в мире. Как будто из кактусов. Носить ее просто невозможно. Я весь чесался и искал папу, бродя по коридорам академии. Вот бы домой, поскорее бы уже вернуться, переодеться и сделать вид, что ничего этого не было. Мне нужен личный замок, в котором меня будет охранять дракон. Обычно драконы крадут принцесс и насильно прячут их в самой высокой башне, до которой никто не может добраться, кроме самим драконов, но если я очень попрошу, вдруг меня согласятся взять прям так. Я даже согласен жить вместе с какой-нибудь противной принцессой, лишь бы не вот это все.
Но драконов не бывает, так что ничего такого не произойдет.
Папу я нашел, лежащим на полу. Перед ним стоял тот самый мужчина, держа в руках волшебную палочку.
– Эй! – я бросился к папе и помог ему встать. – Вы что делаете?!
– Он сам захотел.
– Чтобы вы его бросили на пол с помощью магии?!
– Да.
Я довел папу до дивана, он тут же лег, не в силах сказать ни слова. Мужчина тем временем убрал палочку и спокойно направился к выходу.
– А ну стойте! – я побежал следом. Никому не позволю так обращаться с папой. – Он не мог попросить сделать такое с ним, он же не дурак. Все говорят, что папа гений.
Мужчина засмеялся.
– Видимо, не такой уж и гений, раз вызвал на дуэль магистра, когда сам так и не окончил обучение. Ты сам-то как думаешь, а, пацан?
– Я думаю, что вы – придурок!
Тратить и дальше время на него мне не хотелось. Сим без лица сказал, что потом я могу пожалеть об упущенном. Пусть он и сволочь, раз забрал родителей, но в этом он прав. Сейчас есть дело поважнее – нужно помочь папе вернуться домой, а не спорить с придурком, который сделал папе больно.
