«Колеба́ния — повторяющийся в той или иной степени во времени процесс изменения состояний системы около точки равновесия..»- бормотала я себе под нос, погрузившись в учебник по физике. Я сидела в нашей гостиной на удобном и моей любимом пуфике, пытаясь подготовиться к грядущей контрольной по физике. Дверь тихо скрипнула, и в гостиную вошёл Тим.
-Доброе утро, сестренка. Все зубришь? Тебя ещё не воротит от такой скучной литературы?
Я молча показала ему учебник, на что Тим рассмеялся.
-Ты знаешь, я чертовски рад, что мне все это удалось безболезненно пережить, и я сейчас просто наслаждаюсь жизнью, пусть и вынужден посещать хоть иногда свою работу.
Я скептически подняла правую бровь и одарила брата холодным взглядом, не говоря ни слова. Каким бы раздолбаем Тим ни пытался выставить себя перед окружающими, я все равно прекрасно знала, что ко многим видам работы он относится очень серьёзно. Например, к своей собственной. Тим устроился в разведку без проблем, и, должна признать, я была удивлена и горда одновременно.
Я снова уткнулась в учебник, а брат прошагал мимо, направляясь к барной стойке. Я осторожно наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Тим достал бутылку с чем-то алкогольным (у нас в баре с роду не бывало ничего безалкогольного) и невозмутимо принялся пить прямо из горлышка.
Я с нервно захлопнула учебник и бросила его на кресло, одарив Тима гневным взглядом, вышла прочь. Я пылала праведным гневом. Я, конечно, понимаю, что, когда Тиму было 17, он любил побаловаться травкой алкоголем, но сегодняшнее зрелище меня просто подкосило. Сколько можно, пора взрослеть уже в конце концов! Тим лишь смотрел вслед моей удаляющейся спине, удивленно моргая.
Когда я спустилась к завтраку, я была спокойна как удав. Родители уже уехали по делам, лишь только братец спокойно и никуда не торопясь попывал кофе. На кухонной тумбе стояла начатая бутылка дорогого отцовского коньяка и рядом стояло блюдце с тонко нарезанным лимоном.
-Ты чего это сегодня так вылетела из гостиной? Я что-то не то сказал? – спросил брат, громко сербая кофе.
Эти звуки снова вывели меня из себя. Черт, какая-то я нервная становлюсь, что бы это значило?
Когда вопрос Тима повис в воздухе, я попыталась глубоко вдохнуть и выдохнуть, тем самым пресекая желание запустить Тиму в голову тарелку. Я лишь с каменным лицо поставила тарелку с омлетом на стойку и подняла глаза на брата.
-Объясни мне, сколько можно пить и гулять? Тебе уже двадцать один, а ведёшь себя, словно тебе все ещё семнадцать.
Тим поморщился так, будто съел за раз целый лимон. Он допил свой кофе, поставил чашку на стойку, вздохнул и скучающим голосом произнес:
-К чему этот разговор? И с каких пор ты стала такой правильной? Или на тебя так Майк влияет?
Я дернулась, как от удара. Майк... Одно только имя эхои отдавалось в голове. Я не хотела вообще вспоминать его больше, он ведь так далеко...
-Тебе обязательно нужно было уколоть побольнее?- прошипела я, а в глазах предательски заблестели слёзы.
Тим осекся, умолк, но и прощения не попросил. Кому, как не ему знать, где сейчас Майк и что он делает. Майк уехал около двух месяцев назад в другой город навсегда. Причина его переезда отчетливо озвучена не была, но для меня была придумана красивая история и навешано полкило лапшы на уши, вот только вилки нет, чтобы её снять.
Я круто развернулась, едва не подскользнувшись на холодной плитке, выбежала из кухни.
**
Внизу хлопнула дверь. Я открыла заплаканные глаза и поднялась с кровати. Выглянув в окно, я увидела удаляющуюся фигурку моего брата. Ночь приняла наш городок в свои объятья, звезды сегодня было особенно хорошо видны здесь, на земле. Луна желтым глазом заглядывала мне в окошко, тревожа меня своими лунным светом.
Ещё вечером я ясно слышала разговор мамы и Тима. Тим снова собирался на некую гулянку у кого-то там в квартире в центре Даунтауна. Мама просила не задерживаться там до утра, ведь ему ещё на работу. Брат заверил её, что придёт не поздно и что даже выспаться успеет перед работой.
Мама, погруженная в свои гастроли, в свои выступления в театрах, так плохо знает своего сына! Обещания, которые Тим не собирался выполнять, брат давал той интонацией, которая была мне очень хороша знакома. Я ясно чувствовала нотки фальши, поэтому брат прекрасно понимал, что, пытаясь мне соврать, его ложь шита белыми нитками. Вот и сейчас, я знала, что Тим придёт под утро, возможно даже прогуляет работу, так как у него будет «жутко болеть голова».
Я с тревогой глядела Тиму вслед. Видимо, он почувствовал мой взгляд на себе: он обернулся и помахал мне рукой. Я махнула в ответ, и сердце сжалось от дурного предчувствия. Захотелось сигануть со второго этажа вниз, повиснуть у него на шее и никуда не пустить. Но Тим уже скрылся из виду, а я засела Вконтакте, пытаясь избавиться из нараставшего чувства тревоги.
В два часа ночи я вынырнула из виртуального пространства. Все чувства немного притупились, потому что мозг устал, а глаза слипались. Я заползла под одеяло, успокаивая себя мыслью, что Тим вернутся, как всегда, в восемь утра и снова перепутает наши спальни, рухнет спать в моей комнате, распространяя зловоние алкоголя.
Но Тим не пришёл утром. Он не пришёл ни днём, ни вечером. Не пришёл он ни на следующий день, ни на послеследующий.
