Второе число месяца Последнего Зерна
Три ложных письма, одно письмо на чужое имя. Важное только то, что кажется поддельным. Иногда я страшусь сам себя, настолько ловко научился плясать в этой Шеогоратовой пьесе взаимного обмана, настолько уверен, что письма исполнят задуманное. Мне даже начинает казаться, будто я один из них, будто я действительно представитель Дома.
Я кратко сообщаю дальнейшие цели Нелоту. Ему доложат о моем отплытии в любом случае, потому приходится состряпать убедительную историю, исходя из которой у Дома есть важные интересы в Скайриме, не связанные ни с ним, ни с его ближайшим окружением.
Удача сопутствует мне, и я незаметно избавляюсь от зелья. Эленея, конечно, почти сразу узнает о том, что мои тревоги совершенно не уменьшились, но, напротив, голову наполнила непереносимая боль. Она выказывает правдоподобное удивление и решает, вероятно, что моя память расстраивается. Благодаря этому мне удается вытянуть из неё немного информации о её подруге, трудящейся алхимиком в Данстаре. Возможно, это послужит зацепкой в поисках Дайрен, не даром же старая данмерка так рисковала собой.
Деятельное утро переваливается в сторону хлопотного дня, за время которого я успеваю собрать свои нехитрые припасы и отправиться в Воронье гнездо, центр местного судоходства. Хлопотный день доползает до утомительного вечера и я, наконец, ступаю на судно именуемое «Аргонианской девой» . Мне придется привыкнуть к нему на время поездки. Долгой поездки, если подумать.
Шестнадцатое число месяца Последнего Зернаp
Я заперся в каюте. Впервые за наше непомерно долгое плавание я чувствую такую тревогу. Вещи сложены, кинжал на привычном месте. Все подготовлено, но я никак не могу перестать ловить каждый звук. Сажусь на порожек у входа и достаю из внутренних карманов накидки небольшую потрепанную книжицу, сточенный грифель. Открываю на середине.
Похоже, это последние записи, сделанные на этом треклятом корабле. Я не уверен, что они не последние вообще. Записи всегда помогали мне организовать поток мысли, и это самое полезное, чему я могу посвятить себя в этом томящем ожидании.
Уже на днях мы должны доплыть до Скайрима, землю видно, но путь вновь преграждает непогода. Стоит упомянуть, что на таком кратком маршруте нам довелось попасть в ТРИ ШТОРМА! Да улыбнется мне Шеогорат, если я еще хоть раз поверю в собственную удачу. Нельзя было так расслабляться, я с такой поразительной легкостью покинул Солстхейм, будто бы из моей клетки так легко выпорхнуть…. Глупец.
Надо было тщательней готовиться, тогда я бы заметил неоднородность команды корабля. Часть из них, вероятнее всего, наёмники, и я отлично понимаю этот их быстрый обмен взглядами, слышу ловкие и тихие шаги по палубам. Я жду худшего.
Отрываю грифель от бумаги, раздраженно убираю записи обратно. Вот уж никогда бы не подумал, что стану подобен загнанному злокрысу. Стоит расслабиться, выдохнуть, ведь что терять тому, кто ничем не дорожит? Правильно, терять мне совершенно нечего.
Семнадцатое число месяца Последнего Зерна
Я уснул прямо на полу каюты, прислонившись к ящикам. Разбудили меня крики на верхних палубах. Решив не водить начертанное за нос, я отпер дверь и поспешил наверх. Стоило мне появиться, как крики стихли, экипаж стоял небольшими группами. С палубы «Аргонианской девы» уже можно было видеть близость заснеженных берегов Скайрима. Экипажу корабля больше не грозила смерть от потери пары-тройки способных матросов, морские законы были отброшены, а с ними и маски. Каждая пара глаз с жадностью, достойной лучшего применения, впивалась в участников экипажа. Я и три группы людей: матросы, наёмники и наёмники, что не желали делиться. Я снова видел то, к чему давно уже привык – жестокость, проступающую, когда на кону большой куш. Снова видел самые простые переговоры, в которых неизменно погибает одна из сторон. Неизменно, ведь проще всего договориться с мертвецами.
Мы походили на крыс, медленный пересчет досок палубы босыми ногами сменился бешеной пляской стаи. В полной тишине те, что посильнее, убили самых слабых — наёмники перебивали матросов. Меня, по всей вероятности, сбросили со счетов, чего делать не стоило, кинжал быстро получил свою долю битвы. Бой пьянит, но обстоятельства отрезвляют: в суматохе был убит рулевой. Прежде чем «Аргонианская дева» перешла в руки одного из наёмников, её чрево вспорол риф. Что очень напоминало сюжеты книжонок, в честь которых, если тут применимо это слово, и названо судно. Крошево досок брызнуло вверх как раз в тот момент, когда один из нападавших накинул мне на шею канат. Игра в мертвеца была одной из моих лучших ролей, но корабль разваливался под ногами, петля сжималась все сильнее… Вот уж никогда бы не думал, что умру от собственной глупости в покрытой льдом бухте этих далеких земель.
***
Я очнулся от страха, почти захлебнувшись студеной водой, заполнявшей пробитое судно. Всплыл, с трудом понимая, где нахожусь. Ужас воспоминаний, не ситуации, то чего я давно не испытывал, ускорил все мои движения до какого-то совершенно истеричного темпа. Резкими рывками, распихивая преграждающие путь предметы и трупы, подныривая, обдирая окоченевшую кожу ладоней, я каким-то чудом выбрался на мокрый остов палубы, повалился на колени. Я впивался в воздух с хрипом, восстанавливая сбитое дыхание. Лед паники быстро отступил, и я начал ощущать не менее опасный ветер, пронизывающий вымокшую одежду. Тонкая ткань быстро покрывалась белой коркой, а белый мне никогда особенно не шел. Когда я, наконец, смог услышать что-то, помимо боя собственного сердца в ушах, я заставил себя осмотреться. Судя по уровню воды, корабль застрял в камнях и льде, потому у меня еще было немного времени до того, как он похоронит меня в своих прогнивших деревянных костях. Рядом со мной лежало несколько тел. Натренированный взгляд, подобно ловкому воришке, внимательно собрал все детали. Я прикрыл глаза, тяжело навалился на поскрипывающую древесину спиной.
Независимо от того, чего бы мне хотелось, стоило признать – кораблекрушение не было случайностью, как я подумал сперва. Трупы, что я увидел сейчас, не были жертвой столкновения, и у ближайшего ко мне была свернута шея задолго до схватки на верхней палубе. Но его не было тут, когда я поднимался наверх! Я потер виски вспоминая. Да, его определенно тут не было. Кто-то заботливо подготовил тело, переодев в яркое тряпье, и это открытие не сулило ничего хорошего. Вновь открыв глаза, я заметил припасы разбросанные по полу. Часть из них была сбрызнута свежей кровью, рядом лежало еще два тела. Одно из них принадлежало матросу, рослому парню, второе, судя по яркому тряпью – заготовленному заранее. Эти лохмотья были похожи на дешевую поделку в стиле церемониальных одежд Мораг-Тонга . Плохой пародией были и грубо выполненные убийства – рваные раны, неосторожные выпады, хаотичность всей линии нападения. Дольше, чем могло бы быть, уродливее, чем допустимо. Вероятно, эти наёмники были разбойниками, подкупленными еще на берегах Солстхейма — в большей мере кочевники и охотники, чем бандиты. Раны выглядят так, словно убийцы имели большой опыт свежевания животных. Нелот, наверняка, неплохо заплатил им, если они сделали что-то подобное. Ярость берет верх надо мной, кулак впечатывается в мокрую древесину стены с глухим стуком. Боль заставляет снова вспомнить о том, что я пока еще жив и нахожусь не в самых лучших условиях. Мертвец, завернутый в причудливое сочетание тряпья, лежит на месте, которое еще не пропитала вода. Во всяком случае, его обмотки послужат еще кому-то.
Ритм моего дыхания восстановился, и потому я прерываю его, сосредоточенно вслушиваюсь. Ни один звук не нарушает говора жадного моря, облизывающего и желающего поглотить останки нашего корабля. Я выдыхаю и болезненно сморщиваюсь, кашель заставляет меня сжаться, согнувшись, я забываю обо всем на какое-то время. Первым, что мне попалось на глаза, когда я вновь очнулся, было то самое яркое тряпьё. Это заставило меня брезгливо сморщиться. Маскарад, конечно, был условием, и условием, ради которого эти люди исполнили свои роли под аккомпанемент разрушающегося корабля. Кто же, Молаг Бал их вздерни, мог заключить контракт подобной устрашающей силы? Неужели Нелот способен на что-то подобное? Я просчитался?
Погруженный в мрачные догадки, я пробрался на верхнюю палубу и в полной мере смог оценить весь ужас своего положения.
Корабль был далеко от берега, рядом с «Девой» были камни и лед, по которым можно было выйти к небольшой гавани. Судно начинало оседать, и если я немедленно не уберусь с него, оно утянет меня за собой. Но бежать было некуда, и я вновь превратился в крысу, что без особой цели мечется по кораблю - ни одной шлюпки, ни одного шанса. На этом бы и кончилась моя история, если бы я не разглядел сквозь непогоду мерцание. Сперва я подумал, что мне чудится, но, приглядевшись, увидел костер. Пламя! Прямо на берегу унылейшей из когда-либо виденных мной земель, в окружении одних только гор. У огня была всего одна фигура и принадлежала она аргонианцу. В другом окружении я бы не преминул отпустить шутку по этому поводу, но времени на шутки не оставалось - если это и был мой шанс выжить, упускать его я не собирался. Будь я особенно религиозен, я бы тотчас поклялся принести подношение старым богам, но религиозен я не был, потому я стянул с одного из изуродованных матросов одежду и, завернув в узел, спустился на ближайшую льдину. Следующим посреди камней лежал наемник, я взял канат, что он использовал вместо пояса, и с его помощью закрепил сверток на шее.
Не давая себе раздумывать, я прыгнул в обжигающую воду, и только куда более жгучая ненависть не дала мне пойти ко дну. Ногти я, скорее всего, оставил в камнях этого проклинаемого всеми ветрами места. Огромные валуны были покрыты тиной, забраться на них мне удалось только с третьей попытки. Быстро развернув рулон с одеждой, я, не особенно заботясь о мнении постояльцев лагеря, скинул свои промокшие обмотки и переоделся.
Обернувшись, я встретился взглядом с той самой ящерицей, Шеогорат бы забрал его! Может ли быть, что все аргониане подобны той блуднице из книжонок для скучающих дам и похотливых господ?! Могу поклясться, он пялился на меня даже не задумавшись… ни о чем. Он не выстрелил из лука, не помог мне, даже не отвернулся. Стоит что-то сказать?
Мне было бы проще задушить его и обобрать до нитки, чем пытаться что-либо внушить. Впрочем, оба действия сейчас потребовали бы слишком много энергии. Я попытался обогреться, используя его костер, не обращая особенного внимания на хозяина лагеря.
— Подальше, держатьссса подальшше, — полушепотом-полушипением повторял ящер, отходя к воде на приличное расстояние, продолжая наблюдать.
Если поразмыслить, то в его реакции угадывался некий скудный смысл. Аргониане наблюдательны, скорее всего он заметил, как я, шатаясь, выбрался на палубу корабля, как я осматривал тела вокруг места крушения, как я решился плыть холодными водами и как я не утонул. Я бы пустил стрелу, прежде чем кто-то подобный подберется ко мне столь близко. Как в их преданиях возвращаются мертвые, интересно, не из воды ли? Ящер все еще держался неподалеку, передвигался только когда думал, что я не смотрю на него. Вот уж никогда бы не подумал, что… Да чтоб мне лопнуть пополам, я уже третий раз повторяю эту фразу при странных обстоятельствах! Пора привыкать к отличиям северных земель.
.
