Хочу поздравить
Династию Новель с окончанием первого поколения! И преподнести маленький сюрприз. В конце своей жизни человек, как правило, подводит итоги и вспоминает все, что сделал и чего не сделал. Давайте сделаем то же самое с Джоном Новелем. Комментарий будет объемным и, скорее всего, разбитым на несколько частей, но, надеюсь, у вас хватит терпения дочитать его до конца)
Вернемся на несколько десятков лет назад и посмотрим, каким был крошка Джон, когда приехал в Аппалузу. (Пользуясь случаем, восхищаюсь количеством наградок. Пятикратная династия месяца - это мощно).
Я мчусь по волнам навстречу Новому Свету, покинув наконец душный туманный Лондон, а главное —моего отца. Новый Свет! Какой прекрасной кажется мне та земля и как притягательны для меня те люди, что отличаются от чопорных и равнодушных англичан, которые столь опостылели мне за последние два года.
И вот он, наш герой - юный романтик, который еще не знает, какие трудности ждут его на пути и какие сюрпризы преподнесет ему его жизнь.
И вот я был один, впервые за моей спиной никто не стоял: ни заботливая тётушка, ни всемогущий отец, ни учителей... никого! Необычайное чувство свободы владело мной тогда. И вместе с мечтаниями во мне просыпалась решимость преодолеть все на своем пути.
Свобода опьянила молодого Джона, но он, кажется, не совсем понимал, что с ней надо делать. Он хотел заниматься земледелием, но ему было все равно, что выращивать. Кто бы мог подумать, что это окажутся помидоры, которыми потом будут закидывать неудачливых актеров)
Не сожалел я и том, что оставил отца — в какое же негодование он пришел, когда я сообщил ему о своем намерении.
Джон был таким же, какой стала его очаровательная дочурка. Горячий и непреклонный.
Ожидая назначенного дня, я исколесил всю округу, разглядывая рисовые и кукурузные поля, раскинувшиеся вокруг беленых домов с зелеными ставнями, утопающих в зелени. Мой слух ласкала тягучая южная речь, а кожу немилостиво жгло злое июньское солнце.
Ах, какими славными речами разбрасывался наш юный Джон.
Всесильный Смотрящий! Позвольте, какие индейцы. Это все вздор. Да если было бы даже и так, вы бы перестреляли их одним махом!
Шмидт на всю жизнь сохранил свой веселый и шебутной характер. И надо же, они так и остались друзьями навсегда. Несмотря на то, что впоследствии им пришлось в некотором роде делить любимую женщину.
Следующие два месяца сливаются в одно цветное пятно: конторы, банки, новые лица, торги, а по вечерам Бенджамин «показывал мне город», то есть на деле мы проверяли насколько обширны запасы виски в кабаках и трактирах. Так как пить я никогда толком не умел и хмелел уже после второй кружки, то только присутствие верного приятеля спасало меня от хлопот. И наутро я просыпался со стеклянной головой. То была веселая жизнь, но все же не для меня. Никогда я не был балагуром и гулякой, все больше я стремился к уединению и созерцанию. Я и не чаял, что эта кутерьма закончится так неожиданно — в субботу с утра мальчишка-посыльный от мистера Шмидта принес пакет документов и билеты на пароход. Из записки, которая прилагалась к конверту я узнал, что на меня оформлен небольшой участок земли в Аппалузе Плейнс. Я стал землевладельцем!
Джону не хватало самостоятельности. За него все решали и делали. А когда он оказался один на один с домом, то боялся потерять Бертрама, чтобы не управляться с поместьем в одиночку. Но Джон повзрослеет со временем.
Думал я только об одном: здесь состоится моя свадьба с мисс Шарлоттой — несколько самонадеянно, как мне кажется теперь.
Ах, Джон, если бы ты только знал, что все будет далеко не так, как ты себе это представляешь. И свадьба твоя пройдет при совершенно странных обстоятельствах.
Она была боса, ее кожа была как бронза, а в темные волосы было вплетено перо. Да, она была из племени индейцев и ее красота пленила сердце джентльмена. Не знаю, лично я, сэр, не верю в любовь с первого взгляда и вообще считаю...
Кто бы мог подумать, что Бертрам, скептически рассказывающий эту любовную историю, впоследствии сам окажется в точно такой же.
Великим землевладельцем положено ходить по персидским коврам, сидеть на бархате, камины должны быть отделаны золотом и перед ними должны танцевать полуобнаженные рабыни
Ох и заносило же Джона) Ну, легкая мания величия, впрочем никому еще сильно не мешала. Ему же не помешала? Нет!
Но вообще я посмеялась над полуобнаженными красавицами. Растащило мистера Новеля.
— Джон, вам не нравится домик? Или только ваша комната? Но у вас единственного в комнате есть ночной горшок.
Несомненно, Бертрам всегда мастерски подбирал аргументы.
— Так я и помышлял. Закончить обустройство и вернуться в город, — он посмотрел мне в глаза. Так смотрят люди, уверенные в своих поступках. — Джон, я дал вам слово джентльмена . Неужели вы думаете, что я нарушу его? И потом, здесь такая прекрасная рыбалка...
Так и начали мистер Джон Новель и мистер Бертрам жизнь в Аппалузе-Плейнс. А сколько трудностей их ждало впереди!
Но неспокойный Джон обратил внимание на старый обугленный, но, по его мнению, величественный особняк. Дикое желание обладания обуяло нашего мистера Новеля. И не побоялся он рассказов Бертрама.
И как же здорово, что рядом был верный друг Щмидт, который помогал нерешительному в отношении людей Джону бороться с несгибаемым мнением заправилы Бертрама.
Кстати, пользуясь случаем, выражаю восхищение. Автор просто прекрасно расписал черты характера и особенно "социально неловкий". Джон не может сказать нет и отстоять свою точку зрения, он ведомый, соглашается на все авантюры. Но каким железным он оказался, когда речь зашла о доме. Так-то!
Ну мне думается, что это личное дело мистера Новеля, — холодно заметил Бенджамин, - если он предпочитает уединение в глуши с вами, о мой занудный друг, то это не является причиной не покупать дом. Неужели вам самому не хочется быть управляющим самого крупного и блистательного поместья в округе, — он знал куда давить.
Шмидт всегда знал, как уговаривать людей. Вы, Ariona, наделили его необычайным обаянием, которое притягивало к себе всех: и Джона, и ворчуна Бертрама, и Шарлотту, и даже Ориол.
— Мистер Новель, вам просто импонирует история дома, но поверьте, она не имеет никого отношения к действительности. И потом, вы живете один, а там, наверное, только гостиных две, и спален не меньше пяти. Вы будете спать в них по очереди?
За что мне еще нравится
Династия Новель - так это за юмор. Животики надорвать можно, честно. Язвительные, саркастические, но добрые замечания друзей в сторону Джона меня всегда забавляли.
И вот Джон, наконец, добился, чего хотел. Он приобрел этот особняк, в который и провел всю свою жизнь. И это было просто замечательно.
Однако когда мне довелось самому увидеть стены особняка, что матово белели за яблочным садом, на сердце у меня немного потеплело. Мой друг был прав, дом был огромен, но при этом, опоясанный колоннами, он казался легким и невесомым, словно древнегреческий храм — великолепное зрелище.
Но спокойствие не могло продолжаться так долго, и вот на одной вечеринке Джон сильно перебрал, а
Ariona прекрасно описала похмелье.
Путь на первый этаж показался мне кругосветным путешествием. Мир был зыбким, и ступеньки под ногами так и норовили уплыть куда-то вбок.
Но Джон, как непьющий человек, совершенно ничего не помнит и даже не представляет, куда завела его нелегкая на этот раз.
Я лихорадочно перебирал в уме варианты, мысли мельтешили, как птицы в клетке. Так и не сумев толком сформулировать вопрос, я в полной тишине прошел к графину — простая вода привлекала меня больше всех тайн вселенной.
- Ну и каково вам быть помолвленным? - напряженный голос Шмидта нарушил повисшую тишину.
Джон ошеломлен. Еще бы, когда вдруг наутро оказывается, что ты помолвлен с человеком, которого даже не помнишь, ошеломление - это меньшее, что можно испытать.
Я отрешенно смотрел на осколки и размышлял над тем как красиво они лежат, как нужно мне взять еще один стакан, как нужно позвать Мэйси прибрать... Сердце у меня колотилось так, что казалось слышит весь дом, а в груди разрастался ком, который мешал дышать. Я пытался ухватится за обрывки воспоминаний, но чем сильнее я пытался сфокусироваться на чем-либо, тем быстрее оно растворялось в черноте забвения.
Круто описан момент. Я прямо-таки слышу, как все звуки на фоне доносятся до Джона сквозь пелену, а потом он постепенно возвращается к жизни.
Все что я мог припомнить о мисс Бердс, так это то, что она была легкомысленной кокеткой и хохотушкой.
Я был уверен, что мисс Ориол не любит меня. Между нами совершенно не было ничего общего: когда нам приходилось вести беседу, то тем для обсуждений не находилось и поэтому мисс рассказывала мне всевозможные сплетни, что я находил крайне утомительным.
О, дорогой Джон, ты так прав. Но именно это и будет тебе нравиться на протяжении всех лет совместной жизни с мисс Ориол.
Я думал, что мисс уже полагает меня своей собственностью, ожидал от нее холодных взвешенных слов, быть может упреков в том, что я опозорил ее на пикнике, поцеловав при всех, и требований сдержать свое обещание, чтобы спасти ее репутацию. Каждый шаг давался мне с трудом (на эшафот я шел бы и то с большим воодушевлением), и мой мозг лихорадочно обдумывал, как начать разговор. Когда я был уже в трех шагах от нее, мисс Ориол заметила мое появление, подняла на меня глаза и... разревелась.
Ориол всегда могла совершенно неожиданно себя повести. Неожиданно для Джона) Который так и остался на всю жизнь нетерпимым к женским слезам и просьбам.
Ах, мистер Новель! Отчего вы так сурово смотрите на меня? Вы и впрямь не любите меня, как говорят все эти противные девчонки? Они судачат, что вы только шутили, но я же знаю, что это не так! Ведь вы поцеловали меня потому что больше не могли сдерживать своих чувств! И все говорят, что это неприлично, но знайте же, я нахожу это крайне милым и смелым поступком. Но отчего вы так смотрите на меня?
Ах, милая маленькая Ориол. Невинное дитя, которым она осталась на всю жизнь. Джон и представить не мог, как приятно ему будет заботиться о ней и удивляться ее очередным причудам.
- Что же вы молчите, мистер Новель? Уж если вы надумали разбить мое сердце, то что тянуть. Так и скажите, что для вас это все просто забава, - леди встала со скамейки и сделала неуверенный шаг в мою сторону. Положив руки мне на плечи, она поднялась на носочки и заглянула мне в глаза, - скажите же мне правду, Джон.
Разве можно разбить это маленькое трепетное сердечко? Нет. Вот и Джон не смог. И молодец.
Вот тогда надо было набраться мужества и объяснить ей, что я был пьян в тот день, и что на сердце у меня другая. Все те слова, что я заготовил по дороге в дом Бердс, нужно было сказать, сказать тогда! Все складывалось само по себе, только скажи я, что не люблю ее и леди сама разорвала бы помолвку. Однако пальчики, сжимавшие мои плечи, отчаянные серые глаза, мокрые дорожки на щеках, нежные дрожащие губы, которые я видимо целовал накануне — все это было настолько трогательно, что у меня защемило сердце.
Так и скрепил себя Джон узами браками с молодой красивой хохотушкой, которая впоследствии станет для него самым близким человеком.
И вот появилась у молодой супружеской пары Новелей дочка.
Она вырастет такой же красивой, задорной, смелой, умной как Шарлотт... что?! Я посмотрел на супругу. Наша дочь станет такой же как она, станет похожа на свою мать, на Ориол. Она будет так же обворожительна, так же ярко будет улыбаться, так же красиво научится рисовать и будет наверняка так же забавно спотыкаться на верхней ступеньке лестницы. Моя дочурка станет похожа на свою маму, а она, видит Смотрящий, не далека от идеала. Однако чувство эйфории куда-то пропало.
Чувство первой любви трудно заглушить. Джону удалось это сделать ровно настолько, насколько этого требовалось, чтобы полюбить свою недалекую, но милую супругу, создать семью и сохранить ее. И тут он тоже молодец.
(Доподлинно известно что Мэйси, будучи не самой аккуратной служанкой, периодически роняла в суп то, чему там находиться вовсе не положено, а так же случалось ей варить бульон с ложкой или черпаком по рассеянности оставленным в кастрюле, и эти знания автор желает утаить от четы Новелей во имя их же душевного равновесия.)
Опять смехота! Беспощадный автор смешит своих читателей в каждой главе.
Ориол очень гордилась мной, своим супругом. Она находила мой отъезд из Англии крайне смелым поступком, так как сама она не покидала пределы Аппалузы ни разу в жизни.
Ориол вообще всю жизнь гордилась своим мужем, и это очень важно и правильно. Благодаря ей Джон ощущал поддержку, хотя она и не могла разговаривать с ним на серьезные темы. Она просто любила его, и этого было достаточно.
А потом в доме появилась таинственная индианка. Ох и напрягалась же Ориол из-за ее внешнего вида.
- Вы видели ее платье? Леди не должна и на три дюйма приподнимать кринолин, а у нее все ноги голые. Невообразимо, какой стыд! Джон, вы должны попросить ее уйти, мы не можем принимать такую особу.
Но больше всего ее боялся пухлячок Бертрам
- Прикажу... А вы? Погодите-ка Джон, вы что хотите сказать, что оставляете ее здесь?! Со мной? Что я вам плохого сделал!
И кто бы мог подумать, что потом они рука об руку пойдут навстречу этому миру.
Провожаю взглядом ее руку, замечаю, как в свете луны блеснуло обручальное кольцо на безымянном пальце, и наконец вижу силуэты внизу. Два всадника на лошадях медленно, будто не спеша, идут по аллее прочь от дома. Мне кажется, что я различаю широкие поля шляпы Бердтрама.
А потом в семье Новелей наступили тяжелые времена. Сколько детишек они вдвоем потеряли. Как сильно повзрослела за это время убитая горем Ориол. И как не сдавалась она, желая родить мужу сына (сыновей).
Еще почти год отчуждения. Тяжелые роды. Рози плакала и жалась ко мне: «Мама умрет?» спрашивала она беспрестанно. Я успокаивал ее, обещая, что все будет хорошо, но у самого на душе скребли кошки. Первые два ребенка появились на свет быстрее. Время ползло мучительно медленно. Рози, наплакавшись, уснула у меня на руках. Ближе к полуночи спустился уставший доктор, сел в кресло напротив и тихо произнес: «Поздравляю с рождением дочери, сэр. Однако я опасаюсь за жизнь как матери, так и девочки. Я сделал все что мог».
Через месяц Смотрящий забрал новорожденную.
Как тяжело было ей, любящей матери, выносить то, что Смотрящий забирает у нее детей. Но какой несгибаемой оказалась эта маленькая хрупкая женщина. Респект автору за крутую Ориол.
Постепенно Ориол шла на поправку. Снова в нашем доме зазвучали голоса и смех. Вот только все сложнее мне было придумывать отговорки на просьбы супруги принести младенца. Я боялся, что весть о смерти нашего третьего ребенка убьет и ее. Но моя недальновидная и глупенькая супруга догадалась обо всем сама. «Он умер, да, Джон?» — спросила она меня как-то перед сном. В ее взгляде было столько надежды смешанной с отчаяньем — невыносимо. «Главное, что ты жива», — я обнял худую несчастную женщину, которая была когда-то легкомысленной кокеткой с пухлыми щечками.
Наконец, Ориол смогла забеременеть удачно. А пока чету Новелей радовала их крошка Рози, которая в свои маленькие года уже ловко умела крутить родителями.
— Какойподарок? Что вы мне подарите? Мою собственную служанку? — воодушевленная Рози уже крутилась как ласковая кошка около нас с супругой.
— Рози, в гостиной тебя ждет целая гора игрушек. А наш с папой подарок ты получишь с утра, когда проснешься, — пообещала Ориол.
— Не хочу завтра! Хочу сейчас! Не буду я ничего ждать. Зачем вы его прячете? — надула губки дочка.
Но вот в жизни Новеля снова появилась мисс Дебуа, и он не смог отречься от воспоминаний, которые становились реальностью.
— Миссис Шарлотта Дебуа О`Брайн живет с вашей тетей под одной крышей уже два года. Мисс Жирар боялась вашей встречи и потому...
Дальше я его не слышал. Во-первых, сказал я себе: «Мне нет до этого дела». Во-вторых, я сказал себе: «Мне нет до этого дела». Но сколько бы я ни повторял это, в общем-то бесполезное заклинание, оно не помогало. Мне не было все равно. Мне было как угодно, но только не все равно.
И вот Шарлотта, как бы ни было это тяжело для мистера Новеля, поселилась в их доме.
Вскоре все стали заняты новорожденными сынками, которые оказались совершенно разными.
Я сомневался, сможем ли мы различать новорожденных, но вскоре стало ясно, что перепутать их попросту невозможно. Старший, нареченный Стюартом, ел за двоих и спал за троих. Просыпаясь, голодный сын орал как пароходная сирена, и мгновенно успокаивался, стоило только кормилице взяться за дело. Наевшись, засыпал, да так крепко, что мы могли говорить в голос и не бояться потревожить его. Глядя на толстощекого Стю, я думал о том, что именно он унаследует мою землю и дом, что он станет мне помощником и поддержкой в старости. Мы с ним стали бы выращивать кофе и виноград, соревноваться в умении метко стрелять и прыгать через изгороди, стали бы играть в домино и вист вечерами, вести беседы.
Как интересно будет посмотреть на этих мальчишек, когда они подрастут. И у одного из них засветятся глаза :О
Второй ребенок, Теодор Мюриэль, в отличие от своего братца, родился хилым и чахлым, просыпался каждый час и беспрестанно хныкал. Подобрать ему кормилицу было непросто — этот маленький гурман отверг четырех негритянок, прежде чем с явным неудовольствием на сморщенном личике взял грудь. Поначалу дети спали в одной кроватке, но стоило Стюарту заворочаться (а он обладал удивительным талантом переворачиваться во сне вверх тормашками), как младший принимался пищать на одной ноте и успокоить его было воистину непросто.
Шарлотта и Рози легко нашли общий язык и девочка, интересующаяся всем и вся быстро расширяла свой кругозор.
С увлечением юного натуралиста перечисляла всех мышей, белок и птиц, которых ей удалось поймать, зная, что я ругать за это не стану. Супруга, прознав про специфичное увлечение Элеоноры, лишись чувств (этому поспособствовала мышь, которая совершенно некстати оказалась в шкатулке). Придя в себя, Ориол потребовала, чтобы «этой гадости» в доме не было. Пугать маму понапрасну не стоило, поэтому стадо ящериц, ораву черепах и нервного бурундука мы с дочерью эвакуировали во двор, где Рози продолжила познание окружающего мира, получив от меня строгий наказ в дом представителей фауны не таскать.
А как забавно было наблюдать за ее обучением, когда Шарлотта наглядно пыталась объяснить девочке разные разности.
В результате занятий географией семья лишилась одного из глобусов — ученица и учительница так и не сознались, кому принадлежала идея приклеивать кораблики и человечков на «пройденные» земли и моря. Несчастный предмет антиквариата благоразумно поворачивали к стене, и потому долгое время его плачевное состояние сохранялось втайне. Когда же все открылось, то глобус походил на линялого ежа после тяжелой болезни. Я отчитал и дочку, и Шарлотту, которая так легкомысленно попустила подобное, и усадил обеих отклеивать «великих мореплавателей» от океанов, радуясь, что сыновья пока ограничивают свою разрушительную деятельность кроватками.
И вот, находясь в теплом семейном кругу, Джон вынужден был еще раз столкнуться с проверкой своих чувств.
Мультипостинг объединила.
как-то поздно он решили стать дитем тьмы
Пишите о ней больше 
Интересно Вы обыграли записки друзей и родных Джона, особенно эти милые комментарии в самом конце.)) 
Вообще скрины у вас чудесные, передающие настроение. И диалоги, как я могла про них забыть. Замечательные, живые. Диалог про стульчик - вообще в золотой фонд цитат.)) Конец заинтриговал. Кому это там пишет Брюс? Неужели французской фифе? :mad: Но я буду надеяться, что всё обойдётся и мозги у обоих ваших подопечных прочистятся. 
, кто она все таки была и почему, от кого и кто ее спрятал таким затейливым образом, а также какое отношение ко всему имел Брюс). Для меня стало неожиданностью то, что он так быстро состарился. Но я рада, что Марли действительно полюбила его и любит даже теперь. Кстати, нет ли в планах его "очеловечиваения" (если уже был ответ по этому поводу, прости, пожалуйста )) )?
Очень живая фраза.
А еще, несмотря на то, что Джон написал, что сердце его-таки принадлежит Шарлотте, его трепетное отношение к жене, пронесенное через всю жизнь, несмотря ни на что, дорогого стоит.
