Я оказалась права в своём мимолётном предположении: в наш единственный вечер откровений мы с Нэнси виделись в последний раз. Через несколько дней после того, как я написала предыдущую запись, кузина появилась в списке пропавших без вести и по сей день остаётся таковой. Сколько бы мы ни ждали известий от полиции, они продолжают виновато молчать, не имея возможности выйти на след. Нэнси заранее подготовила свой побег, не вызвав ни у кого подозрений.
Несложно догадаться, что поступок кузины поверг всю семью в депрессию, некоторых даже довёл до грани. Дедушка Рассел, узнав о пропаже единственной и, несомненно, любимой внучки, не выдержал подобных известий и в тот же день слёг с сердечным приступом. Ему успели вовремя оказать помощь, но сейчас он балансирует между жизнью и смертью, лишь изредка приходя в себя и первым делом осведомляясь о Нэнси: нашлась ли девочка и всё ли с ней в порядке. Джу недавно навещала семью своего брата и после описала мне эту печальную картину: погрузившиеся в себя бабушка Ди с тётей Джинджер и бредящий во сне дедушка, пугающий своих близких каждым неосознанным криком.
Признаться честно, я не хотела отпускать Джу в дом её детства: бабуле и без того хватило ударов от жизни. Но разве я смогла бы удержать её? Она отправилась туда с каменным лицом, не выражающим ни одной эмоции, и вернулась так же, всем своим видом говоря, что ещё жива надежда на благоприятный исход. Не знаю, каково ей было увидеть своего близнеца в таком плачевном состоянии и как справляются с навалившейся на них апатией Диана и Джинджер. В своём монологе об увиденном Джу восхитилась выдержкой тёти: ей не удалось остановить Нэнси и развеять её желание мести, а теперь приходится ежедневно видеть своего отца в состоянии, близком к коме, но она держится достойно и пыталась утешить Джуди, когда та не выдержала напряжения и всё-таки разрыдалась у кровати брата.
Видя состояние своей лучшей подруги, Ди предложила бабуле забрать под свою опеку Раффи, которому из-за произошедшего некогда было уделять внимание. «Птичка же совсем зачахнет без вечерних разговоров о курсе валют!» – шутливо аргументировала правильность данного решения Диана, поэтому Джу в итоге согласилась, хотя и сопроводила своё решение ироничной репликой: «Да эта птичка, чувствую, ещё всех нас переживет, и через пару веков будет так же спокойно болтать с любым подошедшим к клетке о падении симолеона». Размышления, отчего обычный, казалось бы, попугай отлично себя чувствует уже примерно век, как-то сами собой отпали ещё до моего рождения: все попросту смирились и приписывали чудесное долголетие Раффи его первой владелице – Саре.
Как было указано выше, домой Джу возвратилась спокойной, даже слишком. Вкратце пересказав мне всё, что увидела и услышала, бабушка скрылась в своей спальне, перед этим попросив меня позаботиться о нашем новом пернатом сожителе и не беспокоить её до утра. Я и не собиралась: никогда не знала правильных слов утешения, поэтому в очередной раз решила положиться на целительный эффект одиночества.
В ту ночь я впервые за многие месяцы страдала от бессонницы: всё прислушивалась к происходящему в доме и опасалась уснуть слишком крепко. Если бы буйная часть бабули вышла из-под контроля, она легко могла бы навредить себе. Однако с первого этажа не доносилось ни звука. Создавалось впечатление, что Джу давно уснула и мне следовало последовать её примеру, чтобы на следующий день не вызывать лишних вопросов Кортни своим невыспавшимся видом. Прислушавшись к голосу здравого разума, я избавилась от лишних мыслей и уснула.
Небо уже начинало светлеть, когда меня разбудил полный боли крик, разрезавший предрассветную тишину всего на пару мгновений, но этого хватило, чтобы с меня моментально слетела вся сонливость. Подбежав к окну (крик явно доносился с улицы), я увидела неподалёку от крыльца сгорбленную и мелко трясущуюся фигуру. Несмотря на обманчивость при зыбком освещении, я без труда узнала в разбудившем меня силуэте Джуди. Это не её вина: любой другой на месте бабушки сломался бы гораздо раньше.
Я так и не смогла уснуть во второй раз: сидела на кровати, поджав колени к груди, совсем как в детстве, и пыталась разобраться в ситуации. На ум пришла идея отказаться от поступления в академию. Если я уеду, Джу останется совсем одна, не считая Раффи и изредка навещающих нас родственников из Беладонны. Вспомнились строчки из дневников: для бабушки одиночество всегда было опасно. Что произойдёт с ней после моего отъезда?
Когда пришло время завтрака, я определилась: пришла к выводу, что лучший вариант – отложить поступление на несколько лет до возвращения Ло, ведь не просить же родственников взять Джуди к себе (им сейчас и без того тяжело). Но когда я озвучила своё, казалось бы, абсолютно логичное решение, лицо Джу исказило неприятное удивление.
– Ранди, девочка моя, что я слышу? Разве зря ты так усердно училась экстерном?
– Но ведь ты...
– А что я? Разве со мной что-то не в порядке? – и в этом искреннем удивлении было что-то жуткое.
Я всегда затруднялась ответить на подобные вопросы: что станет с искажённым сознанием Джу после того, как она узнает от кого-то о жизни, которую не помнит? Ещё в молодости она боялась вероятного раздвоения личности, а теперь, когда оно перестало быть всего лишь теорией... Определённо, я не должна раскрывать ей правду. Следовало выбрать наименее болезненный путь и воспользоваться информацией, которая характеризовала Джуди ещё до прогрессирования психических расстройств.
– Ты же не любишь быть в одиночестве.
– Ах, вот ты о чём! – напряжённая секунду назад бабуля снова расслабилась. – Конечно, не люблю, но не настолько же, чтобы лишать тебя такой блестящей возможности!
– Я уверена, что свободно смогу поступить в Академию через пару лет и...
– Нет, Ранди, тебе не нужно идти на такие жертвы. Разве самой не кажется нелепым – положить свои лучшие годы на алтарь беспокойства о такой проблемной старушке, как я?
– Вовсе ты не такая! – я редко использую протестующие интонации, поэтому надеялась на удачу и на то, что репетиции возле зеркала не прошли даром.
– Тогда даже думать не смей об отступлении от своих планов! – Джу легко щёлкнула меня по носу и благодушно хихикнула. – Я буду куда счастливее, если ты станешь звонить мне из Академии раз в неделю и делиться своими успехами. Не сомневаюсь, что они будут! Ко всему прочему, я теперь не одна и при нужде найду с кем поболтать. Видишь?
Бабуля кивнула в сторону портрета Сары, который тоже привезла с собой из отчего дома и повесила в столовой. Я внутренне напряглась: неужели она всерьёз считает обычный раскрашенный холст заменой живому собеседнику? Стоит ли мне сообщить о новом витке отклонений мистеру Кроу?
Пока я пыталась в полной мере оценить полученные сведения, бабуля снова посмотрела на меня и обеспокоенно поинтересовалась:
– Ранди, неужто ты подумала, что я имела в виду мамин портрет? – мне оставалось медленно кивнуть, однако в ответ на этот осторожный жест Джу усмехнулась и покачала головой: – Брось, я хоть и старая, но не настолько, чтобы путать прошлое с настоящим. А ты, похоже, ещё не привыкла, что теперь с нами живёт лучший знаток финансовых дел во всей Беладонне – сам Раф Первый и Единственный в своём роде!
С тех пор я часто замечала бабушку у клетки попугая. В разговорах с Рафом Джуди вспоминала своё детство, юность и зрелые годы. Для неё не имел значения тот факт, что птица-долгожитель отвечает на все вопросы не по теме и невпопад, важным оставался сам процесс погружения в воспоминания. Проходя мимо, я улавливала слухом истории, о которых бабуля никогда не захотела бы рассказывать мне лично. Таким образом я многое узнала о человеке, знакомом мне с раннего детства, но всё равно хранящем за душой невообразимое количество недоговорок. Возможно, что Раффи – как раз тот собеседник, который необходим Джу. Джордж Элиот в своём высказывании была права: животные – отличные друзья, так как никогда не задают вопросов и не критикуют.
Наверное, по этой же причине бабушка прикормила и подружилась с бродячим псом, который с недавних пор часто посещает наш участок. Она с почти детской радостью играет с ним и пытается научить некоторым простым командам, а помимо прочего дала бродяге кличку – Балто. Даже издалека он показался мне довольно крупным, поэтому надеюсь, что этому одичалому зверю не придёт в голову наброситься на хрупкую пожилую женщину.
***
Сегодня приходила Кортни. Хочется ограничиться одним предыдущим предложением, чтобы не запоминать деталей произошедшего и в будущем не думать на эту тему так долго, как сегодня (даже не успела прочесть 137 параграф из «Сравнительной анатомии», чем нарушила свой план подготовки к экзаменам, которые, между прочим, всего через две недели).
На данный момент последний учебный год уже позади, а лето ещё не полностью вступило в свои права и радует теплом где-то на уровне весны. Кортни говорила, что вступительная кампания в её дизайнерском колледже начинается раньше, чем в остальных учебных заведениях, но точной даты своего отъезда не называла, поэтому её появление на пороге нашего дома стало неожиданностью.
– Ну вот, Мира, я уезжаю в столицу, – дрожащим от волнения голосом тихо произнесла подруга, ожидая от меня хоть какой-то реакции, однако я на тот момент ещё не решила, как себя вести. Тогда Кортни продолжила: – Я чувствую, что стою на границе совершенно нового этапа в своей жизни и это... это... словно прыгнуть на спор с высокой скалы прямо в бушующее море! Меня никогда не переполняло столько эмоций, и хочется как можно скорее шагнуть вперёд, чтобы узнать подробности своего будущего, но не раньше, чем поделюсь своими чувствами с очень важным для меня человечком. Скажи, как тебе мой новый имидж?
Кортни всегда была оптимисткой и даже прощания воспринимала с улыбкой: «Ведь за ними грядут новые встречи!» А меня как раз это и не устраивает. Когда у неё появятся друзья в разы приятнее Миранды Картер, подруга рано или поздно перестанет поддерживать связь. В этом её преимущество: я не отсеиваю встречающихся людей по степени приятности, обычно этим занимаются они сами по отношению ко мне.
Я давно знала, что момент последней встречи неизбежно настанет, но, несмотря на долгие часы размышлений, так и не продумала свою реакцию в течение финального разговора. Впрочем, портить подруге напоследок настроение своим привычным равнодушием не хотелось, поэтому я сделала ей комплимент (новый наряд и вправду подошёл как нельзя лучше) и старалась счастливо улыбаться в ответ на нескончаемые фантазии о предстоящих годах обучения в престижном колледже.
Не знаю точно, сколько времени мы обсуждали счастливое будущее, уже маячащее на горизонте, но, в конце концов, Кортни устала и замолчала с грустной улыбкой. На улице уже несколько раз просигналил автомобиль отца подруги, готового отвезти дочь в столицу, но она никак не реагировала на этот призыв поторопиться. Я тоже молчала и мысленно просила Кортни поскорее решиться на неизбежное: уверена, что она и сама понимала, насколько быстро разойдутся наши дороги вне школы.
– Знаешь, Мира, я давно хотела тебе кое-что сказать...
– Да, я понимаю.
– Нет, уверена, что мы сейчас думаем о разных вещах, поэтому просто выслушай. Это о начале нашей дружбы, ещё тогда, в начальной школе... Я никогда не задумывалась, что заставило меня подойти к тебе, когда отошли все остальные. Они были здорово обижены и обвиняли тебя в лицемерии, толком не зная, что случилось в твоей семье. Я тоже не знала и удивлялась тому, как резко ты изменилась, но видела, что ты – настоящая, как и прежде. Наверное, мне элементарно стало тебя жалко и не захотелось бросать в одиночестве. Будучи в детстве самой слабой в классе, я подумала, что наконец-то смогу кого-нибудь защитить и ободрить, смогу почувствовать себя лучше из-за этого доброго дела, а на самом деле ты оказалась намного сильнее меня, и потом неоднократно помогала той, которая так стремилась тебя защитить... Это делало тебе похожей на всех остальных, но одновременно и выделяло из толпы: в отличие от них, ты не чувствовала превосходства, приходя на помощь и делясь советом. Хотя мне никогда не дорасти до тебя в плане силы характера, ты всегда считала нас равными, и за это я тебе очень благодарна. Моя милая Мира, как же я буду жить вдали от тебя?..
И без того дрожащий голос Кортни в конце откровения вовсе прервался, а сама подруга прильнула ко мне с крепкими объятиями. В течение нескольких минут, пока она трогательно шмыгала носом, положив подбородок мне на плечо, я не могла определиться с реакцией. В итоге поняла: лучшее, что я могла сделать, – обнять её в ответ.
– Я рада, что всё-таки смогла рассказать тебе правду, а то все эти годы боялась, – когда прощальные объятия закончились, Кортни снова улыбалась. – Боялась, что ты неправильно поймёшь и не захочешь больше быть моей подругой... Но поверь: хотя начало нашей дружбы было не совсем искренним, теперь я с уверенностью скажу кому угодно, что ты – лучший человек, которого я когда-либо встречала!
– В самом деле?..
– Конечно, никто не был со мной таким искренним!
Так вот в чём была загвоздка. Всё это время Кортни полагала, что я веду себя искренне. Разумеется, я пыталась использовать подходящие тому или иному случаю эмоции и реплики, подсмотренные и услышанные в фильмах, но насколько искренними их можно считать?..
Мои мысли и поток благодарностей подруги прервал восьмой гудок с улицы. Понимая, что нельзя дольше откладывать расставание с последним элементом старой жизни, Кортни ещё раз широко улыбнулась и помахала рукой: «Ну вот, мне пора. Не волнуйся: я позвоню тебе сразу, как только обустроюсь на новом месте!» И она направилась к двери. В моей голове в тот момент пульсировала одна единственная мысль: нельзя сохранять иллюзии, нужно открыть Кортни истину, как это сделала она для меня.
Подруга ещё не успела спуститься с крыльца, когда я догнала её и попросила выслушать меня. Толком не продумав свою покаянную речь, я несколько раз запиналась, но старалась довести начатое до конца. После девятого гудка (нетерпеливость отца Кортни уже начала меня раздражать) адекватные слова иссякли, и я завершила свой откровенный монолог такой фразой:
– Честно, я старалась поступать так, как если бы была нормальной. Я действительно хотела быть искренней, только не могла... Прости, мне жаль, что моё поведение ввело тебя в заблуждение.
Пока я не поднимала глаза на Кортни и чувствовала раздражение редкого подвида, направленное на саму себя, подруга неожиданно воскликнула:
– Да о чём ты вообще, Мира?! То, что ты рассказала сейчас, и есть та самая искренность, которую я в тебе всегда ценила! Только я даже представить не могла, что всё немного по-другому, чем мне кажется...
«Немного»? Что ж, помимо оптимизма Кортни родилась не без чувства такта.
В итоге, повторив своё обещание позвонить, подруга сбежала с крыльца, села в машину на радость отцу и уехала навстречу такому желанному студенчеству. Я ещё немного в раздумьях постояла на крыльце: действительно ли наша дружба сохранится после внезапного открытия, которое я обрушила на Кортни перед самым отъездом? Как неоднократно говорила Джу, некоторую правду лучше не знать.
***
Кортни уехала месяц назад. И с тех пор ни одного звонка. Либо она до сих пор не обустроилась на новом месте, либо я не ошиблась в своих предположениях. Быть правым приятно, но это не тот случай. Раздражает. Зачем только я рассказала правду?..
Несколько дней назад стали известны результаты вступительных экзаменов. Пока я вводила пароль от почтового ящика, Джу, стоящая рядом, полушёпотом зачитывала молитвы Создателю. Она явно переживала за мои оценки гораздо сильнее, чем я сама, так как была уверена в своих знаниях: все задания и вопросы оказались мне знакомы, поэтому никаких затруднений и помех на этапе поступления не возникло. Зачитав вслух письмо из Академии, к которому был также прикреплён приказ с начислением разовой (к слову, внушительной) стипендии, я вызвала у бабушки море восторга.
– Я всегда верила в твой богатый потенциал, Ранди! Мы все гордимся тобой! – сказала она со слезами счастья на глазах, а я улыбалась соответственно ситуации и молча недоумевала: кто скрывается под этим неоднозначным «мы»?
На следующий день я начала готовиться к отъезду: до начала учебного года остаётся немного, а мне ещё нужно решить множество формальностей со съёмным жильём и выбором факультета. Кроме того предстоит собрать и разложить по чемоданам вещи, которые я возьму с собой (несмотря на огромную сумму для личных расходов, которую Джу безапелляционно вручила мне в виде кредитной карты, я предпочту не тратить все свои деньги на покупку новой одежды).
Сборы были почти в разгаре (разве что прерваны обедом для восстановления сил), когда зазвонил телефон. Инициатором этого звонка оказался мистер Кроу. Бабуля сняла трубку в холле, поэтому мне из столовой были отчётливо слышны её реплики. Судя по услышанному, психолог всё ещё не смирился со своим бессилием и жаждал продолжить сеансы терапии. Мы с Джу обсудили моё нежелание посещать эти бесполезные встречи, и она даже согласилась с моими аргументами, но мистер Кроу удивительным образом смог убедить её в обратном.
– Хорошо, она зайдёт к вам сегодня же, – прозвучали слова, которые я вовсе не хотела услышать от бабушки. После прощания она повесила трубку и заглянула в столовую: – Ранди, когда доешь, прогуляйся до дома мистера Кроу: он обеспокоен тем, что ты скоро уезжаешь и хочешь забросить свое лечение.
Я почувствовала раздражение. А как же наша предыдущая договорённость?
– Это не лечение, а бессмысленная трата родительского наследства.
– Ох, Ранди... Кейн сказал, что это из-за подросткового максимализма. Ты всё-таки сходи к нему. Обсудите вместе этот вопрос как два взрослых человека. И прислушайся: вдруг он действительно прав, а ты не видишь всей ситуации?
Не сказав ни слова, после обеда я пошла к мистеру Кроу. Но не для того, чтобы принять его абсурдную точку зрения, а чтобы доказать свою: к этому моменту я придумала ещё больше аргументов, чтобы прекратить психологические тренинги и прочую бессмыслицу.
Мистер Кроу не встретил меня: на крыльце лежала записка с просьбой сразу проходить в кабинет (входная дверь была незаперта), а из открытого окна доносились звуки пианино. Я узнала мелодию, это была «Лунная соната». Когда я вошла, психолог даже не обернулся. Казалось, он был полностью поглощён музыкой. Или просто не хотел начинать разговор первым.
– Я пришла, мистер Кроу.
– Отлично, я рад, что ты не отказалась от приглашения, Миранда, – произнёс он нейтральным тоном, которым всегда пользуется в течение сеансов.
– Вынуждена вас огорчить: я пришла ещё раз отказаться от наших встреч.
Мистер Кроу на мгновение замер, вызвав этим внеплановую паузу в мелодии, но быстро овладел эмоциями и продолжил играть. При этом он сохранял молчание.
– Могу я спросить, почему вы не желаете сдаться, несмотря на все мои доводы?
– Встречный вопрос: почему ты так быстро сдаёшься? – мне показалось, что его голос стал несколько раздражённым.
– Прошло уже два года и...
– Подумать только, два года! Впрочем, сделаю скидку на то, что ты ещё слишком молода, чтобы понять, какой малый срок – эти твои два года. Перемены, которых ты ожидаешь и о которых мечтаешь с детства, не могут произойти так быстро!
– Однако хоть какой-то прогресс должен присутствовать.
– Ми-ран-да... – озвучивая моё имя по слогам, психолог сопровождал каждый из них сильным нажатием на клавиши, давая тем самым понять: его раздражение растёт, и мне нужно либо уйти, либо принять его точку зрения. Но я не успела сделать ни то ни другое, так как мистер Кроу внезапно задал совсем не профессиональный вопрос: – Скажи честно, дело во мне?
– Пока вы не захотите признать, что мой случай безнадёжен, да: дело в вас.
Я не была уверена, что мои слова прозвучали правильно: к подобному повороту в разговоре я совсем не была готова. И воцарившееся в кабинете неприятное молчание послужило доказательством в пользу моего абсолютного неумения красиво импровизировать. Мистер Кроу превратился в нерушимую статую с замершими над клавишами напряжёнными кистями. Я окликнула его пару раз, чтобы попрощаться, но психолог не издал ни звука. Не совсем понимая, зачем это делаю, я медленно подошла ближе и колебалась: стоит ли тронуть его за плечо, чтобы вывести из ступора, или уйти не попрощавшись?
Оказалось, что второй вариант был бы правильным: стоило мне слегка прикоснуться к плечу мистера Кроу, как он резко встал и отошёл к двери, тем самым преграждая мне выход. Судя по гамме эмоций на его лице, он впервые за годы нашего знакомства потерял терпение.
– А теперь подумай ещё раз: вот так спокойно уйдёшь, угробив всё, чего мы достигли в течение сеансов? Миранда, не разочаровывай меня: я же знаю, что ты – умная девушка, не станешь поступать так опрометчиво и эгоистично. Как же твоя бабушка, ради которой ты захотела снова стать обычной девочкой?
– Не все желания могут исполниться: я знаю, что не смогу стать нормальной, и вы сами это понимаете, только непонятно ради чего продолжаете тратить наше с вами время совершенно напрасно.
– Знаешь... Да откуда тебе знать, глупая девчонка?! У тебя есть психологическое образование? Давай, покажи мне свой диплом, раз считаешь себя лучшим психологом, чем я! – он не сразу заметил, что перешёл на крик, а когда заметил, осёкся, неловко извинился и продолжил более привычным тоном: – Миранда, разве ты не знаешь, что успеха невозможно достичь быстро и без труда? И если ты уйдёшь сейчас, то одним махом погубишь все наши усилия по исполнению твоей мечты! Если уж я тебе так не нравлюсь, то вместе мы найдём специалиста, с которым тебе будет комфортнее работать, и тогда...
– И тогда вы защитите докторскую диссертацию на предмет моей болезни, – по его удивленному выражению лица я поняла, что мистер Кроу не ожидал, что его маску благих намерений додумаются сорвать. – Я увидела черновики на вашем столе в одно из прошлых посещений. А вы лгали, что хотите искренне помочь мне... Ваша истинная цель – научная степень, а не моя мечта стать нормальной. Если я уйду, вам ведь придётся начинать всё заново: искать объект исследований, убеждать его пройти курс терапии, снова проводить кучу однотипных сеансов...
– Ты ошибаешься: твоя полноценность значит для меня не меньше, чем диссертация!
– Просто дайте мне уйти, – я попыталась произнести эти слова как можно твёрже. Нетипичный разговор с мистером Кроу, неожиданно показавшим себя с неизвестной стороны, начал меня утомлять.
– И погубить свой последний шанс на коррекцию психики?! – этот довод должен был звучать устрашающе, но...
– Да.
Обойдя в очередной раз окаменевшего психолога, я молча покинула его дом, надеясь больше никогда туда не возвращаться. Настоящий мистер Кроу, скрывающийся под дружелюбной маскировкой, сильно раздражал меня своей истеричностью. В отличие от меня, у этого человека явный переизбыток эмоций.
Я не верю, что когда-нибудь вспомню, как следует себя вести, если ты – обычный человек со способностью чувствовать что-то помимо раздражения. Слишком привыкла жить так, как сейчас: наблюдать и подстраиваться, предугадывать и играть, имитировать и чувствовать себя зеркалом окружения. Джу всегда говорила: что ни делается – к лучшему. Может, и меня Создатель лишил эмоций ради блага?..
Бабушке о переменах, произошедших с мистером Кроу, я не рассказала. Солгала, что мы договорились о прекращении сеансов, тем самым понадеявшись, что сам он больше звонить не станет. С Джу хватит стрессов.
***
Подошёл срок моего отъезда в Академию. Мне предстояло прибыть в кампус на ночном поезде. Джу хотела купить второй билет и поехать вместе со мной, но я уговорила её ограничиться стандартными проводами с крыльца дома. Иначе бабуле пришлось бы возвращаться в Беладонну в одиночестве, что для неё весьма опасно.
Тем холодным августовским вечером мы вышли из дома немного заранее, поэтому были вынуждены молча ждать такси. Джу мялась в стороне и несколько раз порывалась что-то сказать, но так и не решилась. Я понимаю, что мы ещё неоднократно увидимся, но мне хотелось бы такого же тёплого прощания, как в случае с Кортни: объятий и искренних пожеланий удачи. Однако бабушка ограничилась взмахом руки, когда такси всё-таки подъехало, и без оглядки ушла готовиться ко сну. Возможно, ей не хотелось делать расставание болезненнее. Для себя, так как я восприняла его спокойно. Как и в случае с Кортни.
Ночь в поезде запомнилась как самая некомфортная за всю сознательную жизнь. Хотя Джу позаботилась об отдельном купе, спать всё равно было жёстко, а о качестве уборной я предпочту забыть как о неприятном сне (гипотетическом, если бы мне что-то снилось). Сойдя на станции, так и названной «Академия ля Тур», я первым делом пожелала принять душ и выспаться.
Взяв на станции такси до своего будущего дома на все четыре года обучения, я сделала вид, что сплю: водитель оказался болтливым и навязчивым, а у меня не было сил, чтобы сочинять подходящую линию поведения. Наконец машина остановилась напротив миловидного бледно-сиреневого коттеджа. Он выглядел точно так же, как на фотографиях. Пока таксист выгружал мои чемоданы, я осмотрела уютно обставленное крыльцо и нашла ключ в одном из цветочных горшков, как и было условлено с арендодателем – приятной старушкой, жившей тут ещё до основания Академии. Однако, несмотря на возраст, дом не выглядит ветхим и старым: наоборот, отделка смотрится свежей.
Судя по тишине, повисшей в коттедже, мои друзья (TeslaK и Che-e-e-ers!) ещё не приехали. В их отсутствие я решила изучить своё новое место жительства и занять одну из комнат на втором этаже. Оглядев все три, я выбрала самую светлую и просторную: чем-то она даже напоминает мою спальню в родном доме.
Больше, чем принять ванну, мне хотелось есть (в поезде продавали только вредные закуски, покупать которые я не рискнула), поэтому, даже не переодеваясь, я спустилась на кухню, чтобы приготовить себе и будущим соседям (они наверняка должны были прибыть такими же голодными) по паре домашних гамбургеров. Благо мы договорились с хозяйкой заранее, и она заехала вчера, чтобы оставить кое-какие продукты, счёт за которые будет включён в плату за проживание.
Я редко готовлю самостоятельно. Это связано не с отсутствием необходимых навыков, а с давней историей, произошедшей со мной и Джуди. Примерно три года назад, уже после смерти родителей, я помогала ей готовить праздничный стол по случаю Дня Беладонны (обычно мы отмечаем этот день всей семьёй). Тогда я нарезала зелень для салата, задумалась над чем-то и не заметила, как порезала палец. Так и продолжала резать петрушку, пока Джу не накричала на меня, увидев, что доска забрызгана кровью, а мне всё равно. С тех пор она не допускала меня к готовке, но перед самостоятельным этапом жизни я всё-таки изучила несколько кулинарных энциклопедий: не хотелось представать в дурном свете перед моими сожителями.
Видимо, во время приготовления гамбургеров я снова совершила старую ошибку – крепко задумалась и перестала замечать происходящее вокруг. Поэтому меня так озадачило весёлое приветствие непонятно откуда возникшего перед тумбой рыжего парня. Но это мог быть только мой друг TeslaK, поэтому я открыто улыбнулась и поздоровалась в ответ.
– А я думал, что приеду первым и смогу устроить какую-нибудь шалость для вас с Шер! Вот же непруха! – с наигранным огорчением сетовал парень, пока я продолжала улыбаться и трудиться над гамбургерами. Не дождавшись от меня остроумной реплики, рыжий присел на стул напротив и задумчиво протянул: – Так, значит, вот ты какая – Lil’Red... А я тебя совсем другой представлял.
– И какой же?
– Не знаю... Может, в этом виновата моя книжка, но в ней Красная Шапочка была зеленоглазой брюнеткой, а ты, можно сказать, её полная противоположность. Может, обменяемся реальными именами? Обращаться по никам будет странно. Я – Колин. Колин Грант.
– Миранда Картер, приятно познакомиться! – учитывая, что я не переставала улыбаться, пришлось растянуть губы ещё шире, чтобы показать радость от встречи.
– Ага, мне тоже! Круто наконец-то увидеть и услышать в реальности того, с кем несколько месяцев общался исключительно в сети. А чего это ты готовишь?
– Да так, гамбургеры для всех нас.
– Хм, ясно... – судя по пристальному взгляду, которым меня одарил Колин, он уже начал что-то подозревать. – Слушай, не стоило напрягаться. Ты, похоже, жутко устала в дороге.
– С чего ты взял?
– Ну, я ожидал от тебя парочку остроумных шуток в ответ, как в чате, но ты, видно, не в настроении...
– А, ты об этом?.. – я и вправду устала: не могла быстро сориентироваться на ходу. – Поездка действительно получилась утомительной, поэтому после обеда и рандеву с ванной я сразу лягу спать.
– Понимаю, – приятно улыбнулся Колин. – Да чтоб все эти поезда покрылись вечной ржавчиной от колёс до крыши!
– Полагаю, им уже её достаточно, – попыталась пошутить и угадала: парень усмехнулся и согласно покивал.
После совместной расправы над гамбургерами мы разошлись: Колин выразил желание обустроиться в своей комнате, а я отправилась в ванную. Нежась в горячей воде с добавлением ароматной пены, я чуть было не уснула, но вовремя спохватилась. А затем выяснилось не самое приятное обстоятельство: я так спешила вымыться и лечь спать, что совершенно забыла о сменной одежде, а платье, в котором приехала, уже закинула в стиральную машину. Надеясь, что Колин слишком занят распаковкой вещей за закрытой дверью своей комнаты, я обмоталась полотенцем и, стараясь не шуметь, чтобы не привлечь к себе внимание, вышла из ванной.
Однако в жизни всегда есть место случайностям: одновременно с дверью ванной закрылась входная. И уже в следующую секунду по дому разнёсся новый голос: «Колин, меня взяли! Это лучший день в моей жизни! Я же говорила...» Но дальнейшие восторги резко пресеклись, когда вошедшая девушка заметила меня, не успевшую в своём полотенце дойти до лестницы. Было невежливо: а) обернуться; б) не обернуться. Я всё-таки предпочла первое. Не хотелось начинать знакомство с конфликта, ведь нам ещё жить вместе целых четыре года. Хотя как в такой ситуации могло обойтись без конфликта?..
– А ты ещё кто?! – вернув себе дар речи, блондинка в форме группы поддержки не замедлила начать разборки. – Чтобы какая-то фифа вот так спокойно шастала по нашему дому в одном лишь полотенце...
– Я могу объяснить...
– Заткнись! Тебе слова не давали! – как же громко она кричала. – Колин, где бы ты ни был, бегом сюда и сделай одолжение – объясни, что это за ножи в спину!
На такой громкий зов невозможно не откликнуться, поэтому через пару мгновений Колин уже спускался по лестнице, бормоча что-то вроде «Ну вот, снова завелась с полуоборота...», а мне оставалось удерживать полотенце и надеяться, что после разбирательств меня не сочтут чрезмерно распущенной.
– Сладкий, и как это понимать? – угрожающим тоном вопрошала девица (по видимому – Che-e-e-ers!). – Я оставила тебя всего на пару часов, чтобы поучаствовать в прослушивании, а ты... Я, конечно, сказала тебе не грустить и развлекаться, но не думала, что ты ТАК поймёшь моё напутствие!
– Шер, ну сколько можно повторять... – судя по интонации, Колину действительно приходится повторять эту фразу слишком часто: – Сначала разберись, а потом устраивай скандалы! Если бы ты не подняла панику с самого порога, то узнала бы в этой девушке свою виртуальную подругу Lil’Red. А теперь – самое время извиниться и познакомиться как всем нормальным людям, ты согласна?
Шер, уже мысленно приготовившая разгромную тираду для Колина и меня, осеклась и приняла виноватый вид. Смущённо кашлянув в кулак, она отработанным до автоматизма жестом откинула с глаз чёлку и со слабой улыбкой обратилась ко мне совсем иным тоном:
– Да уж, неприятно получилось, но ты пойми: этот тесломаньяк уже давно хочет от меня избавиться, так что приходится постоянно держать ухо востро! – шикнув на начавшего было возмущаться Колина, девушка приветливо протянула мне руку: – Шерон Коннери, но для друзей – Шерри или просто Шер. И если хочешь дожить до старости, никогда не называй меня по фамилии! Идёт?
– Ага, – пришлось снова улыбаться, хотя не было никакого желания напрягать лицевые мышцы. Я даже представить не могла, что жизнь с соседями будет такой трудной с самого начала... – А я – Миранда Картер.
– Стоп! Картер? Знакомая какая-то фамилия...
– Ты хотела сказать, что однажды делала доклад по биологии о достижениях Сары Картер, – услужливо подсказал Колин, всё так же стоящий на площадке. Наблюдая за ним краем глаза, я подметила, что парня совершенно не смутил мой вид: он просто не смотрел в мою сторону, причем без каких-либо усилий, словно ему было неинтересно.
– Всё-то ты помнишь! – слегка раздражённо ответила Шерри. – Так что, вы с этой Сарой случаем не родственники?
– Она моя прабабушка, – подтвердила я, не переставая улыбаться.
Шер странно посмотрела на меня, словно не поверила в искренность дружелюбного тона. Это виновата усталость после переезда: я совершила столько упущений при отыгрывании семейной гордости, что сейчас стыдно об этом вспоминать.
– Ну всё, зря ты сказала правду: теперь это рыжее недоразумение от тебя не отвяжется, и вскоре поймёшь почему. А пока... Не хотите немного прогуляться по кампусу? Здесь столько интересных мест!
– Думаю, я пас! – слишком быстро отказалась я, в последние несколько секунд думавшая только о мягкой подушке.
– Но почему? – искренне огорчилась Шерри.
– Видишь ли, я всего лишь в полотенце, к тому же сильно устала после дороги и...
– В самом деле, ма шери, мы только приехали! Я, например, тоже не прочь сегодня отдохнуть, – поддержал меня Колин.
– Фи, вы же молодые! Где ваша энергия? – огорчилась Шерри, но всё уже решилось: двое против одной. – Надеюсь, что ты хотя бы на меня не обиделась? – тихо поинтересовалась она, когда я уже поднималась по лестнице.
– Нет, всё можно понять, если войти в положение другого, верно?
И снова моя усталая улыбка вызвала странную реакцию: Шер не улыбнулась в ответ, а только нерешительно кивнула. Ей, чрезмерно энергичной, сложно понять усталость других, даже если она естественна.
Колин спустился к Шерон и одарил её приветственным поцелуем (только при личной встрече выяснилось, что эти двое – пара, и вместе они уже давно), а я постаралась как можно быстрее исчезнуть на втором этаже. Прогулка в полотенце и так слишком затянулась...
По звукам шагов я поняла, что друзья переместились в гостиную, и неожиданно расслышала в удаляющемся разговоре своё имя. Это убедило меня остановиться и прислушаться.
– А тебе не показалось, что она... немного странная? – спросила Шерри.
– О чём ты?
– Ну, ты видел её улыбку? Мне она показалась какой-то неправильной.
– Шер, если ревнуешь – так и скажи! Сама знаешь, что мне никто, кроме тебя, в этом плане не нужен.
– Брось, я о другом! Просто вспомни: она улыбается губами, но глаза при этом смотрят так... холодно что ли. В первый раз меня вообще пробрало до костей, хотя я подумала на сквозняк.
– Послушать тебя – так Миранда какой-то маньяк, а не наша подруга из чата...
– А вдруг? – но ответный смех Колина превратил дальнейший разговор в шутку: – Ладно-ладно, признаю, что погорячилась!
– Даже дважды за час!
– Эй, не смотри на меня так осуждающе: я всего лишь человек! И Колин... Она тебе совсем не понравилась? Даже в том соблазнительно коротком полотенчике?
– Брось, с какой стати? У меня же есть ты!
– Подхалим! Хотя ты прав: она же до сих пор ребёнок. Сколько ей, тринадцать?
– Вообще-то пятнадцать.
– Всё равно, не конкурентка!..
Дальше я не стала слушать, так как узнала всё, что нужно. Шер – такая же актриса в общении, только свои эмоции она разыгрывает не из необходимости казаться нормальным человеком. И то, что она не воспринимает меня всерьёз, при этом совсем не зная и даже не желая понять... Раздражает. Не так, как её характеристика моей улыбки (если бы не усталость, мне бы удалось изобразить радость гораздо лучше!), но всё же... Это должно быть очень обидным. И если я не обижусь, то снова буду неправильным человеком. Не хотелось бы...
