На лице померкли краски, в глазах появилась ненависть, дрожь в коленях нарастала до такой степени, что стоять было не возможно.
- Что ты делаешь? - прокричала я сквозь темноту. Во мраке послышалось эхо, тихое, журчащее, страшное.
- Выпусти меня! - прозвучал голос в голове. - Выпусти, или я убью тебя!
- Кто ты?
Я испугано шастала в поисках стены, но ничего кроме кромешной темноты, не показалось.
- Выпусти меня!!! - вновь и вновь кричал голос.
Голос показался совсем еще детским, охрипшие нотки строились сквозь мрак, но подходя ко мне, превращались в зловещие крики.
- Да кто ты такая?!
После этих слов, в моем разуме все затуманилось, к горлу стали подходить непонятные мне тени.
- Умри!
В животе раздалась ужасная боль, будто свора крыс прогрызают тоннели. Я упала на колени, и оказалась прямо перед моим мучителем. Совсем юная фигура, светло-каштановые волосы, в глазах все та же ненависть.
- Прекрати!
На лице ребенка, не оказалось никаких эмоций, она стояла надо мной, словно хозяин. Страх, проносящиеся по всему тему, стал намного сильнее.
- Проси о пощаде!
Неведомая сила, заставила меня поклониться извергу. Поднять голову стало не только невыносимо больно, но и практически нереально.
Мысли, что это был сон, вылетели из моей головы, боль была настолько реальной, что как ни старайся, от нее не избавиться.
На моих глазах выступили слезы, обычно, я не плакала от боли, но тут, только оставалось что плакать.
- Кендис! Кендис! - прокричал голос.
Я очнулась в своей кровати, передо мной, кричащий в ухо, сидел Ник.
- Да хватит орать, сейчас перепонки вылетят! - сказала я дремлющим голосом.
- Но, но, ничего не понимаю, ты кричала во сне, еще что-то про голос, ты нас здорово напугала!
Только я хотела спросить, «Кто это, Мы?», как позади Ника, оказался Арей.
- Ты меня разбудила, мам...
- Эм-м, никто не хочет чайку? - отозвалась я, прикрывая себя одеялом.
* * *
Страшилки на ночь, теперь в прошлом. Но мне все же интересно, кто это был? Все грозилась замочить меня, а я ее потом еще и выпустить должна. Но как только закончились старые кошмары, появились новые.
Во-первых, я так потолстела, что не влезаю в свадебное платье, пришлось за дополнительную цену, нести его в ателье. Во-вторых, еду, которую будут подавать на стол, просто не сьедобна, глядя на нее, меня уже подташнивает. В-третьих, кто вообще додумался внести в список гостей Миранду?! Нет, правда, кто это сделал, руки да ноги по отрываю. И когда я спросила кто все-таки, все покрутили пальцем вокруг виска, и смылись! Вот что я называю «стальная команда»!
Но это еще мелочи. Ник пригласил на свадьбу свою младшую сестру, кто бы знал, что она у него есть?
Но мысли про ту девочку меня не покидают даже сейчас, даже в предсвадебной суматохе.
* * *
Называется, отделалась, выкинула тебя куда подальше и довольна.
Рассмотрим все свадебные подготовки: дурацкое тоненькое платье — есть! Стол с тошнотворными закусками — есть! И, наконец, икона сегодняшнего вечера — нестираный галстук Ника! Настоящая хозяйка, сейчас бы сказала - «И это все, я что, мало для тебя сделала, оболтус!» Но я бы не променяла эту свадьбу на голливудскую пирушку, мне нравиться все как есть, ведь остальное не важно, да?
И вот, этот день настал, пройти на шпильках десять метров. Оказалось мучительнее сна, ведь они были мне малы.
Обернувшись, я обнаружила Ника, тот, глазея на меня, забыл правила этикета, и высунул язык.
- Кендис Маргарита Талисон, согласны ли вы принять в мужья Николаса Вейдона?
- Естественно.
- Ну тогда, обьявляю, Кендис Маргарита Вейдо...
- Чего?! Мы так не договаривались, я Талисон, и останусь Талисон!
- Ну, тогда, Кендис Маргарита Талисон и Николас Талисон, обьявляю вас мужем и женой!
- Чт... - не успел Ник сказать и слова. Как мои губы впились в его, продолжая сладким поцелуем.
После брачных уз, я придумывала, как теперь называть Ника «Мой мушш» или «Мушш»
Он сам никак не мог разобраться со своей сестрой. Которая так и норовила встретиться со мной, и, наконец, ей это удалось.
- Вы не знакомы? Кендис — Амелия. Амелия — Кендис. - представил он.
Ник и бровью не повел, а девчонка с облезшим носом рассмеялась.
- О, Кендис! Так ты Кендис? - затарахтела она.
- А что? - спросила я напряженно.
- Ник как-то говорил мне о тебе! Просто у меня есть хорошая подруга, она тоже Кендис, и, когда я сказала при Нике «Кендис», он подумал, что я, говорю совсем не о той Кедис, а когда оказалось, что есть две Кендис, он сказал что есть еще одна Кендис и.. - защебетала она
- Амелия, возьми печенье! - мягко сказал Ник.
В руке у него не известно откуда появился пакет. Раньше его точно не было.
- А да... спасибо! - поблагодарила его она.
- А мне он ничего не рассказывал, - заметила я.
Амелия не удивилась.
- Ну, он такой скрытный! Прямо разведчик!Хотя у меня дядя тоже разведчик, но он ужасно болтливый. Прямо как я. Даже больше, чем я, хотя это невозможно. Он говорит, что самые болтливые мужчины в мире — бывшие разведчики. Я ему говорю : «Ну как это так? Слушай, ты не понимаешь. Они не могут быть болтливыми! Им нельзя!» - «Я и понимать ничего не хочу. Я знаю.» - отвечает он. Вот и Ник. В него тут весь дом влюблен, а он небось и не знал.
- Амелия, возьми печенье! - сказал Ник, протягивая пакет.
Пока девушка с облезлым носом набивала рот печеньем, я насмешливо разглядывала Ника.
- А что он обо мне еще говорил? - напоминала я, дождавшись, пока Амелия вновь обретет способность производить звуки.
- А, ну да... Он говорит ты прямо как Екатерина Великая!
- Почему так?
- Ну я не знаю. Я не читала. Но он говорит что...
- Амелия! Печенье! - напомнил Ник.
- Она не хочет! - сказал я.
- Хочет!
- Не хочет!
Амелия испуганно отводила глаза от одного к другому.
- Она не просто хочет! Она мечтает!Амелия! Возьми печенье! - настаивал Ник.
- Но я и правда не очень хочу... - осторожно сказала Амелия.
- Ты не понимаешь, Амелия! Это апельсиновое печенье, твое любимое! - сказал Ник.
В голосе Ника прозвучал властный голос. Амелия сдалась, и, как зомби взяла печенье.
- Я же говорил: апельсиновое ее любимое! - произнес он победоносно, и, тотчас, как по сигналу, Амелия закашлялась, судорожно отплевывая крошки.
- Ты ее чуть не убил!
После всех напрягов, гости наконец разошлись, а я и Ник. Остались в гордом одиночестве.
